О чём молчат Принцессы

За кулисами сна

Не делайте того, о чём вы бы не хотели, чтобы историки написали в хрониках, и станете хорошими правительницами.

Так наставлял тогда ещё не Королевских, но сестёр-аликорнов почивший Старсвирл. И когда Луна была маленькой, то принимала на веру его наставление, но сейчас, повзрослев, она поняла, что из его правила есть исключения. Хоть она и была Принцессой, хоть она и была бессмертным аликорном, она также являлась пони из плоти и крови, которая тяготеет к маленьким радостям жизни. И одной из них она намеревалась вскоре предаться.

И место для этого она выбрала соответствующее — песчаный пляж на южных берегах Эквестрии, на который набегали ласковые морские волны. А если быть ещё точнее, то под сенью оливкового дерева, ветви которой приняли такую причудливую форму, будто создали из них и листвы навес, в тени которого можно было укрыться от бесстыдного взора луны и звёзд, подглядывающих с неба.

И именно там её дожидалось постеленное мягкое покрывало, украшенное бессмысленными узорами, заставившие его яства… Однако не они интересовали Луну, а тот, с кем ей всё это предстояло разделить.

Тысячи смертных пытались расположить к себе Художницу созвездий, но судьба свела её с одним единственным, на которого откликнулось её сердце. С человеком.

Высокий, с оформленной тренировками крепкой фигурой, заплетённой в пучок гривой чёрных волос и смотрящими по соколиному востро янтарными глазами из под выразительных бровей, короткой бородой, которая не могла скрыть ни острого подбородка, ни чётко очерченной линии челюсти, он казался Луне искушением, созданным её собственными грёзами. И ему хотелось поддаться.

— Ты неплохо постаралась над этим сном. Еда, море, эта ночь, созвездия… Жаль, что всё это происходит только у меня в голове, — разлился бархатистый баритон в холодном воздухе, звучащий из тонких алых уст молодого мужчины, лежащего на покрывале. — Единственное, на что пожалуюсь, так это на дублет и рейтузы. Даже во сне они мне жмут.

— Не ворчи, Уилфред, тебе очень идёт, — улыбнулась в ответ Лунная кобылица, располагаясь на покрывале, так что от человека её отделяли только размещённые между ними кушанья. — Что, мне нужно было нарядить тебя в доспехи и вручить парадный меч? У нас романтичный сон.

— Мне привычнее в панцире и с клинком на поясе, но твой сон — твои желания, — ухмыльнулся Уилфред, беря бутылку с выпивкой и наполняя хмельным рубиновым зельем один из бокалов. — Когда мы ещё сможем устроить что-то похожее в реальном мире…

— Скоро, свет сердца моего, скоро, — успокоила избранника Луна, благодарно принимая бокал при помощи магии. — Когда в Кантерлот вернётся Селестия с твоим братом, она возьмёт часть моих обязанностей на какое-то время, так что одна свободная ночь на яву у нас гарантировано будет.

— Ты сама-то не подменяешь её так время от времени? — хмыкнул Уилфред, покачивая напиток в бокале. — А то она постоянно жалуется на плотный график и отсутствие свободного времени.

— Что, она и тебе успевает поплакаться?

— Когда у неё есть свободная минута и я оказываюсь рядом, то непременно.

— Это так на неё похоже, — мысленно позлорадствовала старшей сестре Луна. — Недостаток времени, чванливые аристократы и целый ворох дел, которые нужно разгрести — вечная головная боль у моей сестры.

— Зато рядом с ней всегда есть Лори.

— О да… С тех пор, как Селестия назначила его своим секретарём, они больше времени работе уделяют, чем друг другу. Ну да ладно, сейчас не о них.

— Да, сейчас — о нас.

— И о нас, и за нас, — добавила Принцесса, чокаясь с Уилфредом бокалами и делая первые глотки пьянящего напитка.

— М-м-м, бардиджнаское, да? — поинтересовался человек. — Этот сладко-горький привкус я узнаю из тысячи.

— Оно самое, звезда моя, оно самое, — подтвердила Луна, закусывая напиток мармеладкой. — И вся прелесть сна в том, что как бы сильно мы не напились, от похмелья страдать нам не придётся.

Трапеза хоть и была вкусна, но отнюдь не она была главной частью свидания. И Уилфред, и Луна это прекрасно понимали, но не спешили приступать к самому интересному, предпочтя дать желанию распылиться за едой, вином и мернотекущими разговорами. И вот, когда выпивка начала вихрем закручивать мысли, Луна пододвинулась поближе к человеку, накрывая его ладонь своим гладким копытцем.

— Это так странно, держать наши отношения в тайне. Возмутятся ли пони, если узнают, что у меня кто-то есть? Или они будут недовольны только потому, что моё сердце избрало человека? — озадачилась Луна, поднимая копыто выше и приобнимая любовника за шею.

— Тебя так волнует, что о тебе подумают другие пони? — спросил Уилфред, проводя рукой вверх по длинной шее и зарываясь пальцами в светло-голубую гриву.

— Они обо мне вообще не думают, восхищаясь лишь моей сестрой, — с горечью призналась Луна, смотря в янтари очей человека, блеск которых затмевал последние остатки самообладания. — А если так… То я не буду обременять себя их мнением относительно моей личной жизни, — решительно заявила Принцесса, подаваясь вперёд и соприкасаясь устами с губами человека.

Внизу живота кобылицы резко затянулся узел нетерпеливого искушения, а под светло-голубым хвостом сделалось невыносимо жарко, так что пони непроизвольно взмахнула им, открывая самые сокровенные места холодному воздуху. Кровь начала закипать и в ушах Луны, помимо шёпота прибоя, зазвучал гул собственного учащённого пульса. Внутри вдруг почувствовалась изнемогающая пустота, требующая чтобы её заполнили чем-то продолговатым и горячим. И аликорн не думала противиться собственным желаниям, принявшись при помощи магии спешно расстёгивать пуговицы дублета.

— Ты сегодня какая-то нетерпеливая, — отметил Уилфред, отстранившись от уст кобылицы, напоследок игриво укусив её за кончик мордочки. Однако сделал он это только для того, чтобы переместить ласки на другую часть её тела — на длинную стройную шею.

— И в этом виноват ты, — ухмыльнулась Луна, чувствуя как Уилфред прокладывает дорожку из поцелуев и покусываний вниз вдоль склона нижнечелюстной мышцы, к груди.

Аликорн, поддаваясь напору любовника, начала откидываться назад. Расставленная на покрывале еда мгновенно исчезла, давая пони возможность без стеснений лечь на покрывало. Переходя от шеи к груди, Уилфред позволил магии Принцессы стянуть с себя дублет, который так настойчиво-противно до последнего цеплялся за него своими рукавами. Человек сию же секунду ощутил холодное дыхание ночного воздуха на широких плечах, сильных руках и крепкой спине. И в секунды столь жаркого возбуждения, когда в теле от страсти горела каждая жилка, это было довольно… освежающе.

— Ты заслуживаешь собственной скульптуры, Уил, — вздохнула Луна, созерцая обнажённый и покрытый шрамами торс склонившегося над ней человек. — И когда-нибудь мы её сделаем.

— И что, поставишь её в какую-нибудь галерею? — саркастично хмыкнул человек, переходя на впалый животик аликорна и отмечая поцелуем впадинку пупка.

— Нет, — дрожащим голосом отозвалась Луна, по спине которой пробежали мурашки, — не хочу, чтобы на твоё тело, пусть и не настоящее, смотрели другие пони.

— Тогда зачем она тебе? — продолжал допытываться Уилфред, спускаясь ещё ниже и чувствуя, как томящуюся под ним кобылицу начинает сотрясать мелкая дрожь. Прижатые к спине крылья в предвкушении затрепетали.

— Любоваться, — попыталась как можно сдержаннее ответить пони, в то время как по её выдержке било и горячее дыхание Уилфреда, которым тот обдавал холмики её вымени, и заструившиеся по складкам преддверия влагалища первые капли влаги, — Чем чаще вижу тебя обнажённым, тем больше убеждаюсь в том, что твоё тело — произведение искусства.

— Я сам его таким сделал, — оценил комплимент мужчина, сжимая в ладонях округлости кобылицы и обхватывая губами венчающую одну из них бусинку соска.

— До сих пор не могу к этому привыкнуть… — томно вздохнула Луна, в нетерпении водя копытцами по груди. — Лежать вот так вот на спине, показывая всё, что ниже живота, и позволять прикасаться к этому…

— Стеснение тебя красит, — сказал в ответ Уилфред, припадая к другому соску любовницы, осторожно зажимая между зубами и поигрываясь с ним языком.

— Спасибо, конечно, Уил, но, — простонала в ответ Луна, чувствуя как на щеках зажигается румянец. — Мне от такого комплимента легче не становится.

— Нет, правда, — нежно возразил Уилфред, напоследок игриво прикусив сосок пони, прежде чем спуститься ещё ниже, к самому сокровенному месту, — Когда ты смущаешься, я…

— Всё, хватит, — стыдливо пропищала Луна, прикрывая мордочку копытцами и не желая видеть, как язык любовника скользит между складок половых губ. — Не говори, когда ты… когда ты там.

— Как угодно, — хищно улыбнулся реакции любовницы человек, находя устами горошину клитора и принимаясь усердно посасывать её и обводить языком, не забывая при этом руками массировать вымя Луны и поигрывать пальцами с сосками.

— Ох, Уил… — простонала в копыта Принцесса, чувствуя как от нижних частей тела до самых кончиков ушей одна за другой прокатываются электрические разряды, заставляющие тело выгибаться, хвост метаться по покрывалу, а колени — судорожно дрожать. Стараясь хоть как-то совладать с собой, Луна скрестила задние ноги на спине мужчины.

Уилфред такой отклик со стороны партнёрши принял с некоторой долей гордости, хотя ему было приятно уже и то, что её интимное место не начало говорить за истинное желание раньше, источая пьянящий мускусный аромат, который перебивал солёный запах моря. Нажав на кнопочку клитора языком и добившись от Луны не только томного стона, но и оросивших подбородок капелек кобылей смазки, Уилфред встал на колени меж раздвинутых ног Принцессы, которая смущённо наблюдала за ним, прикрыв мордочку копытами.

— Уил… Тебе… тебе там не жмёт? — спросила Луна, недвусмысленно поглядывая на проступивший сквозь ткань плотных рейтуз фаллический контур, который распалял в ней желание ничуть не хуже, чем вид обнажённого торса Уилфреда.

— Жмёт. В следующий раз наколдуешь мне шаровары, договорились?

— Шаровары мне не нравятся, — не согласилась Луна, скуксив мордочку, и в следующий же миг расстегнула магией пуговицу штанов, а затем и окончательно спустила их, высвобождая из плена ткани разгорячённую плоть, — А не нравятся мне они потому, что в них сложно разглядеть все твои… достоинства, — заключила Луна, вожделённо разглядывая обнажённый орган.

— Ага… То есть когда я тебе отлизываю ты стесняешься, а вот когда стою перед тобой голый — всё нормально, да? — съязвил Уилфред, окончательно избавляясь от штанов и чуть ли не на собственном члене ощущая взгляд Принцессы. Как она оглядывает каждую просвечивающую сквозь тонкую кожу вену, как следит за покачиванием фалоса и яичек… И всё это с таким беспечно-наивным любопытством, что Уилфреду захотелось прикрыться.

— Это другое, Уил, — попыталась деланно отмахнуться от претензии Луна, но когда Уилфред навис над ней, одной рукой опираясь на покрывало, а другой направляя себя прямо в преддверие лона, всякая жеманность слетела с лица Принцессы. Аликорн вновь зарделась, засмущалась и помимо воли обхватила таз любовника задними ногами.

Она могла чертить созвездия, она двигала луну на небосводе, властвовала над снами и сейчас, в своей же собственной вотчине грёз, млела под существом совершенно иного вида. Всё это заставляло Луну чувствовать ни с чем не сравнимый диссонанс, но вместе с тем… Так приятно было находиться под ним, размякать в его умелых руках и крепких объятиях, делаться слабой и уязвимой перед ним одним.

— Уилфред, — томно прошептала Луна, чуть подаваясь вперёд и обнимая любовника, который при всей своей рослости и мускулатуре был ниже неё, за шею, — я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Луна, — ответил Уилфред, который на миг вдруг потянулся вперёд, вовлекая аликорна в мимолётный поцелуй. — И прошу тебя… Никогда не расставайся со своими смущением и невинностью.

— Потому, что они меня красят? — затаив дыхание спросила Луна, чувствуя как округлость обнажённой головки следует вдоль ободка половых губ, будто предупреждая о том, что случится в следующие секунды.

— И потому, что они часть тебя, Луна, — ответил Уилфред, поддаваясь бёдрами вперед и входя в тесные глубины тела кобылицы.

Принцесса встретила его влагой и плотно сжатыми мышцами влагалища, которые, не смотря на всю свою тугость, не помешали Уилфреду погрузиться до самого основания. Кобылица с облегчением выдохнула, приобнимая любовника за сильные плечи и жалея о том, что разница в росте и размерах не позволит ей последовать копытами дальше, изучая рельеф мускулатуры. Крылья резко раскрылись, когда острие члена нажало на чувствительную точку в складках нежной плоти, а светло-голубой хвост принялся метаться из стороны в сторону, хлестая мужчину по голеням.

— Уил… К этому вообще можно привыкнуть? — простонала кобылица, которая чувствовала в себе каждый дюйм движущегося туда-сюда человеческого органа и откликавшаяся на каждую фрикцию сдавленным стоном.

— Можно, а кому-то может даже надоесть, — простонал Уилфред, неустанно двигаясь и наслаждаясь не сколько обволакивающими член горячими складками плоти пони, сколько парой подушечек вымени, о которые он ударялся животом.

— Ха… Надоесть? — помимо воли улыбнулась Луна, чувствуя как жёсткие соски трутся о пресс мужчины. — Я от тебя точно не устану… Ох, Уил!.. Тем более, когда у меня есть власть над снами…

— Твои сны красочны, да, но… реальность они не заменят.

— Зато позволят нам наслаждаться друг другом тогда, когда мы захотим, — задние ноги кобылицы обняли таз мужчины, буквально вдавливая его в себя, стараясь как можно глубже ощутить заполняющий влагалище орган. — Уил, я сейчас… О, звёзды…

Уилфред улыбнулся, довольный своей любовной победой над Принцессой, совершенно не замечая, как за его спиной смыкаются её пышные крылья, как копыта её передних ног смыкаются в кольцо на его затылке… Мягкость её тела и нежность шёрстки расслабляли, а удовольствие, которое рассчитывали испытать с ней миллионы жеребцов по всей Эквестрии, сводило с ума. Так что Луне ничего не стоило резко опрокинуть Уилфреда на бок и уложить на спину, сменив ведущие роли, и всё это не выпуская его из себя.

— Я пошутила, — посмеялась Луна, восседая на бёдрах человека и победоносно расправив крылья. — Хочу побыть сверху.

— Только в Эквестрии пони может скакать на человеке, — пошутил Уилфред, в то время как Луна, устроившись поудобнее, начала неумело двигаться вверх-вниз, скользя вдоль эрегированного ствола.

Кобылица поднимала таз, а затем неуклюже опускала его, шлёпая крупом о бёдра любовника. Очарованный стараниями аликорна, Уилфред приподнялся и обхватил Принцессу одной рукой за талию, а другой — за полушарие крупа, направляя её движения.

— Так удобнее, верно? — спросил Уилфред, в то время как Луна обняла его передними ногами и прижалась к торсу.

— Уил, — с томным стоном на устах, Луна впилась в губы человека поцелуем.

Принцесса хотела на какой-то миг почувствовать себя победительницей в этой игре, но прикосновение сильных ладоней, упругие мышцы человеческих рук и груди — всё это вынуждало рассудок меркнуть ничуть не хуже поршнем двигающегося в ней члена, который задевал каждый нерв удовольствия, расположенный в её лоне. И в таком состоянии Луне было не до того, чтобы одерживать над Уилфредом какую-то победу. Впрочем, разве тот факт, что он так тяготел к ней, такой мягкой, нежной и тёплой — не есть признание того факта, что она по-своему властвует над ним?

Однако ни Луна, ни Уилфред не размышляли над этим, чувствуя близящийся пик наслаждения и двигаясь в предоргазменном исступлении, стремясь довести друг друга до предела. И вот, стенки влагалища кобылицы судорожно сжались вокруг человеческого члена, выдавливая из него последние капли выдержки и первую струю семени. Оная не заставила себя ждать, ударив внутрь кобылицы волной приятного тепла, которая на пару с судорогой оргазма захлестнула её волной сводящего с ума удовольствия.

Пусть Луна и превосходила Уилфреда в размерах, но лежа с ним в обнимку, она чувствовала себя не больше обычной пони, которая льнула к своему жеребцу, ища у него ласку и защиту. А Уил мог её защитить и подтверждением тому были отметины от затянувшихся ран. Какие-то увечья он получил в битвах своего родного мира, куда ему теперь путь закрыт, а какие-то — защищая её.

Сам же Уил, хоть и ощущал ту силу, что таилась в аликорньем теле, не мог избавиться от впечатления, что к нему прижимается самое хрупкое и нежнейшее из существ, какие живут на белом свете. И сейчас, наслаждаясь объятиями друг друга под звуки прибоя, каждый из них как никогда ясно осознавал, что проживаемые мгновенья — лишь сон, ибо слишком прелестными они были.

— Знаешь, Уил, — вдруг заговорила Луна, потираясь кончиком мордочки о голую кожу человека, — хоть это всего лишь сон, но воспоминания о нём никуда не денутся.

— И всё-таки, мы принадлежим реальному миру, Луна. А твои сны, как бы они не были приятны, лишь дают от него отдохнуть, — сочувственно ответил Уилфред, поглаживая кобылицу по спине. — И как бы мы с тобой не хотели, жить во сне у нас не получится.

— Знаю, но порой так хочется… В реальном мире одни лишь обязанности, страхи и разочарования, а здесь… А здесь мы можем забыть обо всём этом и просто наслаждаться тем, о чём остаётся только грезить.

— Тогда давай наслаждаться, пока сон не закончился, — предложил Уилфред с лукавой улыбкой, чем заслужил от Принцессы полный любопытства взгляд. — Друг с другом мы уже побаловались, теперь… теперь можно и искупаться.

— Искупаться? — оживилась Луна.

— Ну да. А что, мы так часто бываем на море, чтобы пренебрегать этой возможностью?

Ответом человеку послужила широкая улыбка кобылицы, по которой тот понял, что отказывать себе в удовольствии она не планирует.

Уилфред всё ещё чувствовал запах моря и слышал шум волн в ушах, когда открыл глаза и узрел серокаменный потолок спальни. На какой-то миг, человек растерялся, суетливо заозиравшись по сторонам в поисках Луны, но всё, что он увидел, так это внутреннее убранство своих покоев.

— М-да… Такой охеренный сон был, — вздохнул Уилфред, прислушиваясь к доносящемуся из окна звону колокола, который будил обитателей Солнцелунного дворца, возвещая о начале нового дня. Нового дня, который предстоит провести на службе, охраняя покой младшей Принцессы.

Поднявшись с постели и на скорую руку умывшись, Уилфред облачился в лёгкие доспехи, повесил меч на пояс и покинул капитанские покои. Нужно было думать о службе и о том, как поддерживать порядок в стане стерегущих Солнцелунный дворец гвардейцев, но мысли упорно возвращались к берегу под звёздным небом, к мерному дыханию Луны, скользящему по шее, и прикосновению её шёрстки и гладких копытц.

Какой-то человек, представитель двуногого вида, о котором не слышал ни один пони в Эквестрии, стоит во главе ночной гвардии Принцессы Луны… Кого-то подобный факт возмущал — негоже существу иной расы стоять на страже одного из венценосных аликорнов. Однако младшая из Диархов упорно хранила молчание по этому поводу, давая таким образом ясно понять, что сама выбирает, кто будет отвечать за её сохранность. А состоящие на страже многочисленные ночные пони были солидарны со своей покровительницей. Уилфред был её верным паладином уже не один год и на капитанском посту он виделся подчинённым таким же несменным, как и сама восседающая на престоле Луна. Однако вряд ли бы он добился от пони такого признания, если бы не относился к охране творящего грёзы аликорна с должными ответственностью и серьёзностью.

— Надо немного скорректировать маршруты патрулей, — сделал заключение Уилфред под конец дня, когда солнце начало клониться к горизонту. В это время он обычно заседал в своём кабинете. — Планируется строительство нового крыла замка, так что те маршруты, которые есть сейчас, вскоре будут не актуальны.

— Это то крыло, которое планируется отвести под галерею? — задался в ответ вопросом адъютант, которым был фестрал с тёмно-фиолетовой шерстью и волосами цвета вороного крыла.

— Вроде как. Стройку планируют начать вскоре после возвращения Селестии, так что время у нас есть.

— Вообще говорят, замок собираются кардинально перестраивать. Так что есть риск, что придётся вообще пересмотреть нынешние маршруты.

— Когда это случится, мы будем готовы. Во всяком случае, пока у нас нету планов будущей стройки, что-то менять нам не придётся. Единственное, к чему стоит подготовиться заранее, так это к тому, что придётся расширять гвардейский штат. Сам понимаешь, если дворец расширят, то нынешнего количества солдат уже будет не достаточно.

— Но сначала этот вопрос нужно обсудить с Принцессами?

— Именно. Я поговорю с Её Высочеством Луной и если что — будь готов пройтись по командирам отрядов и позвать их на собрание.

— Так точно, капитан.

— Хорошо. Можешь быть свободен.

Поскольку Луна вела ночной образ жизни, то понятие “рабочий день” у неё уже давно сменилось на “рабочую ночь”, а ужин стал равнозначен завтраку. Вот и сейчас она, восседая за столом в обеденной комнате, неспешно поглощала кашку из люцерны и отрубей, предвкушая ночь приёма. Простые пони будут приходить к ней и просить помощи в своих делах и бедах. А завтра её с головой захлестнёт бумажная работа, которой в последние дни часто приходилось заниматься после отъезда сестры.

Одолев ужин, Принцесса поднялась с насиженного места и направилась в тронный зал, по пути принимая поклоны и приветствия от слуг и стражи. И в одном из коридоров она столкнулась с Уилфредом. После встречи, проведённой во сне, Луне даже непривычно было видеть его в доспехах. Расшалившееся воображение сразу же представило то, что было скрыто под холодным металлом и на щеках аликорна вспыхнул предательский румянец.

— Добрый вечер, Ваше Высочество, — почтенно поклонился Уилфред. — Уделите мне минуту Вашего внимания?

— И Вам добрый вечер, капитан, — вежливо кивнула Луна. — Если только минуту… У меня сегодня ночь приёма и я не хотела бы нарушать регламент. Что у Вас?

— Я слышал, планируется расширение дворцовых помещений. Постройка новых крыльев замка и всё в этом духе. И я хочу быть готовым к тому, что мне придётся соответствующим образом организовать работу гвардии.

— Вы реагируете своевременно, капитан. Даже быстрее, чем я от Вас ожидаю, — благосклонно улыбнулась Луна. — Раз уж Вы затеяли этот разговор, то просвещу Вас… Я с сестрой планируем не просто расширение дворца, а его перестройку, так что… Работы у Вас будет предостаточно, когда придёт время. А до тех пор — продолжайте выполнять свои обязанности в той же манере, в какой и прежде.

— Как угодно, Вашему Высочеству.

— А теперь, мы вынуждены покинуть Вас. И будьте уверены, когда возникнет необходимость в реорганизации гвардии, мы сами к Вам обратимся. Доброй ночи, капитан.

— Удачного приёма, Ваше Высочество, — вновь поклонился Уилфред и разошёлся с Принцессой в разные стороны.

Они могут любить друг друга, могут предаваться сладкому греху, но только там, где они укрыты от театра дворцовой жизни. Там, где он для неё Уил, а она для него — просто Луна. А до тех пор она — Её Высочество Принцесса Луна, аликорн и одна из правящих Эквестрией Диархов, а он — Уилфред. Просто Уилфред, просто человек, просто капитан гвардии, защищающей младшую из Королевских сестёр. Однако чем дольше длится этот спектакль, тем приятнее потом сбросить маски, оказавшись за кулисами.