FO:E - "Проект Титан"

Пища для стервятников

Зачем я это опубликовал? Да сам не знаю. Это лишь небольшая зарисовка из попросившихся наружу мыслей, в свою очередь, навеянных раздумьями о новом рассказе во вселенной Фоллаут: Эквестрия. Эдакий промо-ролик в словах, миниатюрная зарисовка, срез одного из приключений двух таких непохожих персонажей. Или просто мысли в слух.

Меня привело в сознание тихое шипение респираторной системы, питающейся от встроенного в броню очищающего талисмана. Старенький артефакт уже дышал на ладан, и, несмотря на то, что он, как и раньше, исправно накачивал в шлем прошедший сквозь него уже обеззараженный воздух, остальные функции магической штучки с годами перестали подавать признаки существования. Одна за другой. Вот и теперь, я лишь облизнул потрескавшиеся от сухого, спертого воздуха губы, внутренне содрогнувшись от прикосновения пересохшего языка к потрескавшемуся резиновому патрубку, гонящего струйку тепловатого воздуха прямо на мой рот.
«Интересно, а они не думали что-нибудь изменить в этой системе? Ну, например, встроить климат-контролирующий артефакт, как в скафандрах, предназначенных для исследования верхних слоев атмосферы нашего мира, когда он был еще жив? Или, например, сделать ее менее громоздкой, как у пегасов?».

Тихий шорох был едва слышен за шумом воздуха, щекотливыми струйками бегущего по моим губам. Так легко было бы закрыть глаза, и раскинув во все стороны ноги, представить, что ты летишь, словно древний пегас, ощущая, как теплый, ласковый ветер игриво хватает тебя за шерсть и дрожит на кончиках перьев, наполняя тело легкостью и свободой… Но увы, наш мир уже не тот, и, как говаривала моя легендарная прапрабабка, «красиво жить не запретишь – но помешать еще как можно!», поэтому я почувствовал лишь легкий укол обиды от разрушенной иллюзии, когда рослая, нескладная тень нависла над моим телом, опрометчиво подойдя ко мне со стороны головы.
«Ну и глупец же ты, приятель. Откуда бы еще он смог подойти к твоему телу после этого взрыва?».

Скосив глаза, я вгляделся в едва заметно мерцающие руны, неярко, словно нехотя, вспыхивающие по периметру окуляров боевого шлема.

*Навигация – ошибка 0#005*

*Сенсоры – ошибка 0#005*

*Связь — ошибка 0#005*

*Жизнеобеспечение – ОК*

*Целостность – 40%*

Да уж, оптимизма не внушает. Похоже, все говорит о том, что вскорости, мне придется превратиться в хорошо просушившуюся мумию, пополнив своей тушкой коллекцию Пустоши, состоящей из сотен тысяч погибших на ней за двести лет тел некогда счастливого и доброго народа.

По крайней мере, так было написано в древних книгах, гниющих от времени в библиотеке нашего стойла.

Кажется, даже наполовину заваленный кусками железобетонных перекрытий, едва ли не расплющенный навалившейся сверху бетонной плитой, я все еще внушал страх неизвестному мародеру, недоверчиво переминавшемуся на узком балконе где-то рядом со мной. Думаю, я засмеялся бы, если бы смог, но увы… Введенные в мою кровь Бак, Мед-икс и прочая медицинская бурда, о рецепте которой я предпочитал не задумываться, постепенно прекращали свое действие, возвращая мне контроль над моим телом, отходящим от того кататонического ступора, в которое его погрузила пытающаяся спасти мою жизнь броня, и первым признаком были мурашки, бегающие по моим ногам. Похоже, первым сдался мед-икс, в то время как бак все еще продолжал доминировать в этом странном химическом коктейле. Это было так несправедливо, что я сморщился, почувствовав, как в уголках пересохших от побочного эффекта обезболивающего глаз появляются робкие, жгучие слезинки. Сдохнуть, вопя и извиваясь от боли, на глазах грязного рейдера, чья фигура все так же маячила на фоне яркого, режущего глаза даже через потрескавшиеся окуляры шлема светильника, чудом уцелевшего в подвале неплохо сохранившегося колледжа, было бы крайне обидно. Очень оскорбительно.

Очень неправильно.

Прикрыв глаза, я лишь тихо вздохнул, надеясь, что стоящий где-то впереди меня рохля придет, наконец, к какому-нибудь решению до того, как боль, едва заметные отголоски которой уже маячили где-то на кончиках копыт моих придавленных бетонными блоками ног, превратит меня в визжащее, корчащееся от боли животное. «Все должно пройти достойно», как говаривала крепкая, небольшого размера пегаска, одного косого взгляда которой страшились послы окружавших Эквестрию стран, опасались надутые бонзы[1] и до усрачки боялись сталкивавшиеся с ней враги. Боялись – и трясясь от страха, плели свои интриги, в конце концов, убившие этот мир. Эх, знала бы она, как обошлись мы с ее наследием… Или это оно, в конце концов, принесло что-то ужасное в наш маленький мирок, превращая мирных пони в озлобленных, одержимых жаждой убийства существ?

Я вновь задавил в себе глубокий вздох – похоже, мое тело начало сдавать, пытаясь с помощью гипервентиляции получить еще чуть-чуть, еще немного кислорода, скрупулезно перераспределяя ресурсы организма, тщетно пытающегося протянуть еще немного, еще хотя бы чуть-чуть… Стоявшая напротив тень вздрогнула и шагнула назад, едва не свалившись с высокого балкона, когда помимо моей воли, из моего разбитого шлема раздался гулкий, потусторонний вздох. Похоже, начиналась агония, а этот урод так и не решился, что же ему делать – набросится и закончить мои мучения, или же развернуться и с криком убежать, спасая свою никчемную жизнь, продолжив влачить существование на этой проклятой богинями Пустоши.

— «Яй… Ис яй лиэф?».
«Ну да, зови на помощь, зови. Не думаю, что после той резни, что я устроил твоим сраным собратьям, тут найдется хоть кто-нибудь столь смелый, чтобы выползти из пропущенных мной щелей. В конце концов, даже деградировавшее до скотского состояния отребье, населившее Пустошь после Великой Войны, быстро поняло, что когда на местности работает стальной рейнджер, нужно разбежаться по щелям и притвориться тараканом, молясь пресветлым богиням, чтобы ему не пришло в голову заинтересоваться, насколько большие тут существуют тараканы. Так что никто не придет, поэтому либо беги, либо подходи поближе – я найду, чем тебя приголубить».

Нелепо замахав передними ногами, фигура изогнулась назад, забавной, нелепой закорючкой свисая над краем балкона, но удержалась, вновь вызвав у меня гулкий, усиленный вибрирующими патрубками респираторной системы, разочарованный вздох. Похоже, моим надеждам на то, что выживший в бойне рейдер свалится с наполовину развалившегося балкона вниз, в усыпанный камнями спортивный зал, не суждено было сбыться. Ну что же…

*Вооружение — ошибка 0#005*
«Чего и следовало ожидать после тонн камней, свалившихся на мою спину».

*З.П.С. – ошибка 0#002*
«Неважно, он один, и ему придется подойти поближе».

*Л.У.М. – ошибка 0#002*
«А больше он мне и не понадобится. Ну что, где ты там, трусишка?».

— «Аааа, вот ты где!» — раздавшийся где-то рядом вопль резанул мои уши не хуже грохота короткого обреза, маячившего над моей головой. Увитые ржавыми цепями ноги с рахитичными, кривыми костями и вздувшимися суставами неприятно хрустнули, когда их владелец приземлился передо мной, наступая задней ногой на мою голову, скрытую тяжелым, стальным шлемом, разбитые окуляры которого тихонько щелкнули, рассыпая мерцающие в свете фонаря осколки на покрытый бетонной пылью, потрескавшийся пол балкона – «Пиздец тебе, ссучара! Этот железный хуй – мой!».
*БУМММ*

Грохот вновь прокатился по залу, отражаясь от растрескавшихся стен. Облаченный в цепи рейдер, похоже, принадлежал к одной из группировок, так неудачно решивших встретиться в этом здании бывшего колледжа для урегулирования каких-то спорных вопросов, и на свою беду, нарвавшихся в нем на то, чего они тут встретить никак не ожидали – на меня. И судя по всему, он решил, что мечущаяся по краю балкона фигура была его прямым конкурентом за столь славную, никогда не виданную ранее добычу. Может, мне повезет, и он прибьет этого тугодума? Нет, ждать нельзя – этот падонок решил перезарядить свой обрез.
— «Иди ко мне, ничтожество!».

Даже лишенный оружия, стальной рейнджер – оружие сам по себе. Главное, знать это и уметь им пользоваться. Хотя меня и не готовили к тому, чтобы стать, подобно сержанту Блуму, командиром отряда из целого десятка бойцов, но я думал, что моя жизнь, изначально посвященная службе взирающей на нас Госпоже, кое-чему меня да научила. Ну, по крайней мере, до того, как я столь глупо попал в примитивную, но от этого не менее эффективную ловушку.

— «Эт че за нахуй, ебать тебя ломом?!» — перепугано заорал грязный, невнятного цвета жеребец, попав в мои стальные объятья. Не отвечая, я неторопливо приподнялся – и потянул к себе его присевшее на задние ноги тело, не способное сопротивляться негромко подвывающему сервоприводами доспеху. Основное правило, которое так упорно, и зачастую, совершенно бесполезно, пытаются вбить в голову каждому ученику – движения в силовой броне должны быть плавными, мощными и ни в коем случае не резкими. Словно перекатывая тяжелые бочки, ты должен не думать, но ощущать, как скажутся те усилия, что ты прикладываешь к тяжелому, неподъемному грузу, и главное – где стоит остановиться, позволив тяжелой, давящей, темно-фиолетовой броне сделать за тебя всю оставшуюся работу. «Позвольте вашему телу стать океаном, играющемуся тяжелым кораблем» — лишь постигнувшие эту истину стальные рейнджеры становились Лунными Стражами, и получали право вступить на опасную землю вокруг его границ.

— «Аааа! Ааааааааааа! Ссука! Пусти! Пустиииииии!» — вырываясь, голосил рейдер, пока я, рывок за рывком, подтягивал к себе его дергающееся, сопротивляющееся тело. Поднять ногу – опустить – подтянуть к себе. Поднять ногу – опустить – подтянуть… Похоже, находящаяся на боку, под тяжелой боковой пластиной, матрица заклинаний начала давать сбои, и я ощущал усиливающееся сопротивление, словно продираясь сквозь густеющий клей из рыбьих костей. Не обращая внимания на сбивчивое мигание неразличимых на растрескавшихся окулярах рун, я лишь тяжело мотнул головой, отстраняя уязвимые теперь глазницы шлема от ствола обреза, которым попавший в мои ноги рейдер пытался отбиться от стальной смерти, сжимающей его в своих равнодушных объятьях.

И это была не фигура речи – мне и вправду было плевать, насколько плохо придется этому ублюдку.

— «Нет! Не надо! Ссука! Ссукааааааааааааааааааааааааарррхххххххххх» — сбивчивые вопли сменились надсадным, хрипящим криком, когда мои негромко подвывающие приводами брони ноги принялись крушить ребра рейдера, лопавшиеся с негромкими, тугими пощелкиваниями, ощущаемыми даже сквозь тяжелую сталь. Наконец, дернувшись последний раз, он затих, какое-то время, продолжая беззвучно разевать, словно вытащенная из воды рыба, окровавленный рот.
«Гаспинг[2]. Уже не поднимется. Надеюсь, он был последним из всей этой банды громил».

Мысли начали кружиться в моей голове, словно стая полупрозрачных рыбок, привлеченных светом нашлемного фонаря, освещающего дно угрюмой подземной реки. Резкий свет фонаря становился все ярче, по мере того, как отказывавшие одна за другой системы костюма останавливались, погружая меня в пучину боли, медленно, словно опытный садист, наползавшей на меня со стороны придавленных бетонной плитой задних ног. Трясущаяся, нескладная, долговязая фигура, все это время лежавшая на краю раскрошившегося балкона с прижатыми к голове передними ногами и дрожащим, откляченным крупом, испуганно подпрыгнула в воздух, услышав мои хрипы, с которыми я пытался содрать непослушный, уже отслуживший свое шлем, с выходом из строя воздушного талисмана, превратившийся в душную, убивающую меня ловушку. Плотно прижатые к шерсти, пропитавшиеся за много лет потом разных владельцев подушечки наполнителя не позволяли враждебной атмосфере проникнуть в мои легкие, и я чувствовал, что задыхаюсь, глупо царапая облаченными в сталь копытами не поддающиеся моим усилиям застежки шлема.
«Ну, вот и все. Прости, бабуля, мне не удастся уйти достойно, как тебе».

Свет становился все резче и резче. Содрогаясь от хрипов, я рухнул на пол, глядя сквозь разбитые окуляры на закатившиеся глаза рейдера, чей труп лежал прямо передо мной. Режущий глаза свет… Откуда он здесь? Он затапливал все, волнующимся, белым одеялом обволакивая все, в поле моего зрения, и последнее, что я увидел, была быстрая тень, жадно метнувшаяся в сторону обнявшихся, словно неразделенные близнецы, трупов, наверное, столь похожих друг на друга, как в жизни, так и в смерти.
«Ну что же, стервятникам будет, чем поживиться на нас».

_________________________________________
[1] Бонза – чванливый чиновник, олигарх.
[2] Гаспинг – агональное, «рыбье» дыхание. Пациент уже мертв, просто организм еще не догадался об этом. Часто служит поводом для срача между прибывшими на место смерти медиками и сочувствующей толпой («Он же дышит, вы что, не видите?!).