Мы и только мы

Знакомство и заточение

На часах гостиной было 8 часов вечера. Как только я оказался на "его" кровати, то тут же отрубился. Из-за прошедших со мною событии, я сильно утомился. Да и эта рана ещё... Как только я начал открывать свои глаза, я увидел миску с водою перед собою и тарелку с салатом. "Его" я не заметил, но услышал звук льющейся воды. Решив, что это ванная и что он его принимает, я жадно начал поглощать яства с тарелки. Почему жадно? Так я же ведь с того самого момента, как оказался в... Эмм... Селестия меня подери, где я оказался? В общем, со времени моего прибытия в этот мир я не смог насытить свой желудок необходимой пищей. Так что от салата ничего уже не осталось. Моё копыто было ещё забинтовано, но боли от ранения больше не было. В лесу уже заметно похолодало, так что "он" сумел развести камин, как я погляжу. Не прошло и пяти минут, как в комнату вошёл мой новый "друг", одетый в новую рубашку и брюки. Он посмотрел на меня оценивающим взглядом, взял стул и сел напротив меня.

Вот и всё. Пора раскрывать карты, джентльпони...

Через три... два... один...

— Давай познакомимся... по-новому, окей? — предложил "он".

Я хотел было уже согласиться и кивнуть головой, но тот продолжил:

— Меня зовут Михаил. Михаил Дмитриевич Гальцев. Меня ты можешь звать Миша, Миха, Мишаня и так далее. Мне кажется, что и ты сможешь мне представиться. Хотя это и полное для меня сумасшествие, но мало ли? Вдруг ты действительно можешь говорить? — высказал Михаил свои домыслы с широкой ухмылкой на лице.

— Я и не только говорить могу, к твоему сведению. Я Шайнинг Армор. Капитан королевской стражи Принцессы Селестии, — представился я со своим обычным видом, которое наблюдали мои бойцы в Кантерлоте. С серьёзной миной, кароче.

— Селестии? Откуда же ты?- удивлённым голосом спросил он меня, но на лице этого удивления не показывал.

Мда... Пришлось многое рассказать... Михаилу. Больше трёх часов ушли мои объяснения. Откуда я, каким образом попал сюда, при каких обстоятельствах... Я рассказал всё про свою семью, про Эквестрию и захватившую её Кризалис. Он выслушал всё, что я смог рассказать, не перебивая меня при этом. Уверен, что он даже больше половины моих слов не смог переварить. Но я не виню его. Я сам не сразу бы поверил словам странно выглядящего существа, пришедшего с другого мира. Или измерения. Не знаю. Твайлайт больше в этом разбирается. Эх... Твайли...

— Ау? Очнись! — громко прозвучал голос Михаила, и я обратил на него своё внимание.

Опять я погряз в свои мысли, полностью отключившись от внешнего мира. Это уже входит в мою привычку, и я даже не знаю, хорошо ли это или нет. В любом случае, свой рассказ я закончил. Теперь была очередь Миши.

— Мда... Будь на моём месте кто-нибудь другой, он бы не поверил во всю эту... историю. Это в лучшем случае.

— А в худшем? — спросил я.

— Причинил бы тебе физическую боль, мягко говоря.

— Но за что??? Ведь я же... — хотел я вставить своё слово, но меня перебили.

— Ты просто невиданный зверь с рогом на лбу и тебя прикончили бы сразу, — спокойным тоном объяснял ситуацию Миша.

Н-н-но как??? Как он может говорить об этом так... легко и непринуждённо? Что же это за мир такой???

— Что же это за место такое, если меня могут покалечить лишь за то, кем я являюсь? — с возмущением спросил я.

Михаил встал со стула и медленно подошёл к кровати. Нагнувшись, он оперелся руками на неё и пристально посмотрел на меня. В его глазах я увидел что-то... неприятное. Такое чувство, что он будет рассказывать то, о чём ему самому тошно будет слышать.

— В таком случае... Добро пожаловать на Землю, парень.

На... Землю? И снова три часа пояснении??? Только уже от него???

Жесть...

Темницы Кантерлота. Они никогда не использовались по назначению. В Эквестрии не было для этого повода. Последний конфликт, произошедший 1000 лет тому назад, и то не заставил открыть хотя бы одну из камер этого места. В стране всегда было спокойно, тихо и прекрасно. Но не сейчас. Маленький жеребёнок тёмно-синего цвета смотрел на улицу через узенькую решёточку. Досада и полная печаль читалась на его проплаканной когда-то мордочке. Рядом с ним находилась его мать-единорожка алого цвета и гладкой, как шёлк, гривой. Оторвав свой взгляд с улицы, жеребёнок медленно подошёл к ней и спросил:

— Мам, почему мы здесь?

Она посмотрела в его грустные, но, тем не менее, любознательные глаза. Мать не могла так просто ответить ему. Она не знала, что нужно сказать своему ребёнку. Вместо этого, она взяла его в крепкие объятия, за что тот ответил тем же. Мама закрыла свои глаза, из которых потихоньку начали появляться слезинки.

— Всё будет хорошо, сынок. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, мама, — ответил жеребёнок и покрепче схватился своими копытами за её шею.

Они не были одни здесь. В их камере находилось, по меньшей мере, ещё восемь пони. Было тесно. Но они были здесь. Кто-то был со семьёй, кто-то один. Каждый пытался поддержать друг друга в эти страшные минуты. Все они находились в общем крыле темницы, в котором располагались по сотни камер. А в каждом из них по восемь-десять пони, которые были отправлены сюда за своё неповиновение. Мамы и папы, дедушки и бабушки, дети и внуки... Все они находились здесь. Было ещё и отдельное крыло. Для особых заключённых. Оно располагалось восточнее общего крыла. Там камеры были просторнее, но в основном не отличались от остальных камер. Мрак. Так можно было охарактеризовать пребывание в подобном месте. Что же до особых камер, то в них можно было поселить таких "замечательных" господ, как Сомбра или Дискорд. К Кризалис это тоже относится, только она теперь царствует Эквестрией. И в одном из таких камер на холодном полу сидела аликорн с гривой карамельного цвета. Когда-то она могла дарить всем любовь, но сейчас она была в полном одиночестве и как-бы смирилась со своей судьбой. Этим аликорном была Каденс. Потерявшая своего любимого. Оторванная от своей семьи и подданных.

Её думы были оборваны скрипучим звуком открывающейся камеры. Она не решилась поднять свой взор на дверь. Она с закрытыми глазами продолжала смотреть в пол. Дверь отворилась и в её камеру вошла королева перевёртышей Кризалис. За нею сразу закрыли дверь её помощники. Наступила тишина. Кризалис смотрела на Каденс, а та в пол с закрытыми глазами. Тишина длилась... недолго.

— Я решила прийти сюда к тебе. Проведать, так сказать. Ты не против? — спросила злодейка так, будто ничего ужасного не произошло.

Аликорн любви не отвечала. Она всё также продолжала пялиться в пол.

— Сочту твоё молчание за согласие. Как ты можешь видеть, ты находишься вдали от своих родных и любимых тебе пони. Хотя здесь тебе тоже не одиноко, ведь в этом крыле томится и Луна. Я уже молчу и про тех несчастных, что возникали и возражали против моего правления. Правда они находятся в общем крыле, — с некой долей досады сказала королева.

Каденс знала, что Кризалис просто издевается над нею. Но она не желала показывать виду. Вместо этого, она продолжала молчать и глядеть в пол. Закрытыми глазами.

— Хотя ты можешь услышать их стоны и мольбы о пощаде, — весело добавила чейнджлинг и приставила своё копытце к левому ушку, пытаясь услышать это. Но их не было.

— Оу, как жаль, — сказала она с наигранной грустью и довольно хихикнула.

Каденс продолжала молчать.

— Я не зря тебя сюда заслала, ведь ты же почётный гость в моей теперь темнице. Я хочу пригласить тебя, как высокую персону, на званый ужин. Так как я теперь руковожу страною, ты будешь давать мне советы по эффективности моего правления. Сразу предупреждаю, что у тебя нету выбора. Ведь от этого зависит не только твоя жизнь, но и жизнь твоих близких. Твайлайт очень огорчится, если её милой нянечки больше не станет, — проговорила свои слова Кризалис, начиная подходить к выходу из камеры.

Молчание Каденс... прекратилось. Глаза так и оставались закрытыми, но из них медленным темпом начали течь слёзы. Повернув свою голову в её сторону, Кризалис заметила это и злорадно заулыбалась.

— Я знала, что ты согласишься, — довольным тоном произнесла она и вышла из камеры, заперев дверь.

Принцесса Каденс, некогда принцессой Кристальной Империи, упала на пол. Она начала рыдать. Потерявшая всякую надежду, ей придётся уступить врагу. Как ни крути, но сейчас она ничего не сможет сделать. Только нарушать тишину своей камеры.

Её плач... продолжался...