Драконоборец

Алый рассвет

Харт несся по заснеженному лесу во весь опор. Он хотел как можно быстрее добраться до деревни. Спасать кого-то уже было бессмысленно, да единорог и не собирался этого делать, так что он просто пытался добежать до своей хижины, забрать оружие и покинуть это чертово место. Да, конечно, Харт пару месяцев назад поклялся, что он будет защищать все, что дорого для Сансет, но кобылка была... мертва, а значит, вместе с ней были мертвы и все её ценности.

Была уже довольно глубокая ночь, и разглядеть что-то дальше своего носа было немного проблематично. Этот лес и днем всегда был очень темным, а уж когда солнце скрывалось за горизонтом, оставляя на небе лишь тусклые звезды... однако сейчас в небесах не было видно даже звезд. Харту казалось, что он бежит не по лесу, а по самой Пустоте. Не было ни цели, ни пути, ни надежды. Лишь тьма. Тьма, которая только и ждет, когда бегущий сквозь Пустоту единорог оступится, чтобы потом поглотить его, как и все живое. Если бы ветки деревьев временами не хлестали по лицу нашего героя, он бы вскоре просто упал на землю, потеряв всякую надежду сбежать из этого леса. А вообще, может темнота наоборот была к лучшему? Ведь она, как ничто другое в этом мире, могла скрыть растерзанные войной трупы. Харт за свою долгую и тяжелую жизнь уже и так видел очень много смертей. Единорогу хотелось отдохнуть от всего этого, убежать от войн, убийств, лжи. Но до этого оставался всего один марш-бросок сквозь тьму...

Хорошая память — одно из тех качеств, которыми мог похвастаться Харт, если бы это было кому-то интересно. За два месяца прогулок с Сансет он запомнил путь до своего дома наизусть. Так что единорог довольно быстро добрался до хижины. Пусть и было очень темно, а никаких свечей или факелов в доме не было, Харт смог найти свое оружие, а также седельные сумки, в которых было немного еды и всяких тряпок. Жизнь в Ордене научила нашего героя не только хорошо прятать вещи от своих “товарищей”, но и также все поддерживать в порядке. Поэтому даже в кромешной тьме Харт довольно быстро мог отыскать свои вещи, ведь они всегда лежали на своих местах.

Последний ремешок на сумках был затянут, и наш герой был готов отправится в путь. Куда? Этого не знал даже он. Просто куда-нибудь подальше от всего безобразия, которое творилось в мире. Харт наконец получил долгожданную свободу, а значит был волен идти, куда захочет. Хоть в сторону ледяных пустынь севера, хоть на юг, в невиданные доселе земли.

Перешагнув через порог хижины, единорог глубоко вдохнул холодный зимний воздух. Немного приподняв голову и закрыв глаза, Харт некоторое время стоял неподвижно, пытаясь почувствовать какие-нибудь новые ощущения, подаренные свободой. Шли минуты, легкий ветерок лениво щекотал шерстку единорога, а лес до сих пор не подавал признаков жизни, все так же скрываясь за пеленой тишины. Все, абсолютно все, было точно таким же, как раньше, словно Харт так и не стал свободным. Осталось что-то незаконченное, что-то, о чем он позабыл, что-то, что мешает ему вырваться на свободу. Но что это?

В голове драконоборца всплыл образ погибшей Сансет. Единорог шумно вздохнул. Харту не нужны были другие подсказки, чтобы понять, что же мешает ему убежать из этого леса. Пусть драконоборец и убил Лиара, но Сансет не была отомщена. Наемник был всего лишь оружием в копытах совершенно другого пони. И это был никто иной, как сам Штормбрингер, предводитель пегасов. Харт должен был отомстить за смерть кобылки, убив этого пегаса. Да, это была довольно опасная затея, ведь Штормбрингер не только был окружен элитными бойцами пегасьей армии, но и сам был довольно хорошим воином. Один пони, пусть и профессиональный убийца, имел очень мало шансов выжить, напав на Штормбрингера. Но желание отомстить было намного сильнее какого-то здравого смысла.

Так как все в деревне с огромной долей вероятности были уже убиты, Штормбрингер мог отправиться только в одно место: логово дракона. Харт за эти два месяца так ни разу и не попал в эту пещерку, но путь до нее знал. Во избежание опасности, Сиир приказал не подпускать драконоборца близко к логову, но Сансет однажды рассказала единорогу, как можно быстро добраться до этого места. Харт запомнил это, но за прошедшие два месяца он ни разу не почувствовал желания посмотреть на дракона. Последняя встреча с подобной рептилией закончилась для единорога довольно серьезными травмами, из-за которых он несколько месяцев провалялся в лазарете Ордена. Да, конечно в тот раз это был великовозрастный дракон, а та рептилия, что охранялась силами небольшой деревеньки, была очень молода для дракона, но все же неприятный осадочек от последней встречи остался в душе Харта на долгие годы. Но в эту ночь данный осадок куда-то испарился, так что единорог, не раздумывая ни секунды, рванулся с места в сторону горы.

Та тропинка, о которой рассказывала Сансет, по словам кобылки была намного более коротким путем до пещеры, нежели всем в деревне известная тропа. И это было действительно так. Если бы не такая темная ночь, Харт бы уже стоял перед входом в пещеру. Но по странному стечению обстоятельств финал этой истории разворачивался в окружении безмолвных ночных теней. Так что нашему герою пришлось довольно долго пробираться сквозь тьму на пути к горе. А что же Штормбрингер? Должен сказать, дела у него были не лучше. Но и не хуже, в общем-то. В личном отряде этого пегаса нашлось несколько факелов, из-за чего темнота перестала быть их проблемой. Но вот незнание леса... да, это замедлило пегасов даже больше, чем тьма, окружавшая Харта. В итоге, и Штормбрингер, и драконоборец были вынуждены каждый по своим причинам задержаться в пути к логову дракона.

Ну а пока наш герой пытается добраться до горы, стоить немного рассказать о его противнике — главнокомандующем Штормбрингере. Мы и так слишком много слов посвятили драконоборцу, а вот о пони, который был одним из величайших правителей доэквестрийской эпохи, было сказано очень мало.

Я не зря назвал Штормбрингера одним из величайших пони. Пусть у него и были довольно радикальные взгляды на строение общества, но все же невольно поражаешься, как ему всего за первые пару лет своего правления удалось сплотить разрозненные кланы пегасов в одну цельную империю, по силе сравнимой с королевством единорогов на пике своей славы. И все это сделал сын простого оружейника... Пара громких слов здесь, пара громких слов там, и вот уже никому не известный пони становится лидером небольшого отряда пегасов, которые в будущем захватят власть в родном клане Штормбрингера. Ну а затем последовало объединение разрозненных кланов, быстрое развитие экономики, войны с единорогами... Да что я рассказываю, это в каждом учебнике истории написано!

Помимо этого, Штормбрингер получил большую известность, как один из лучших военачальников того темного времени. Именно он придумал использовать небольшие отряды пегасов, которые стремительно налетали на ряды противника. Как известно, до объединения пегасов самой сильной армией считалось войско единорогов. Их стройные боевые порядки были несокрушимы при столкновении лоб в лоб. Но первый же бой против Штормбрингера показал, что и у единорогов есть слабые места. А именно открытые фланги и очень уязвимый тыл. Стремительные атаки с воздуха довольно быстро сломили боевой дух единорогов и обратили их в бегство. Это было первое поражение единорогов за последние несколько лет! Конечно через пару месяцев они возьмут реванш в битве возле небольшой деревни земных пони, но в памяти многих пегасов навсегда остались приятные воспоминания о поражении единорогов.

Как уже было сказано, родился Штормбрингер в семье обычного кузнеца. Эта его, так скажем, простота сильно повлияла на многие действия пегаса в будущем. В битвах он сражался наравне со своими солдатами, не прячась в походных палатках за границей поля боя, как делали командиры единорогов. Он не прятался за спинами солдат, а смело шел в атаку в одном ряду с такими же, как он, пегасами. Броню Штормбрингер тоже носил обычную, без каких-либо украшений, и не только чтобы не выделяться среди своих воинов, а, скорее, чтобы быть похожим на них. Быть обычным пегасом, которому нет нужды задумываться об экономике империи, благосостоянии подданных и прочих вещах, без которых невозможна жизнь правителя. Из-за вышесказанного можно подумать, будто Штормбрингеру не нравилось быть главнокомандующим. И в чем-то это было правдой. Пусть он и мечтал всю жизнь о возвышении пегасов над остальными расами, но хотел он, чтобы это сделал кто-то другой, кто-то более подходящий на эту роль. Но по злой иронии судьбы только Штормбрингер оказался способен объединить пегасов и превратить их род в нечто большее, нежели кучка разрозненных варварских кланов.

Таким был один из величайших предводителей пегасов. Он был мудрым политиком и полководцем с душой простого деревенского пони. Пусть он и был жесток по отношению к единорогам и земным пони, но только из желания возвысить свою расу, подарить ей величие, которое она всегда заслуживала. И не важно, какой ценой будет достигнута эта цель. Штормбрингер готов был отдать свою жизнь, только чтобы пегасы смогли занять подобающее им место в мире. Так и сейчас, взбираясь на вершину горы в надежде убить дракона, этот пони отлично понимал, что шансы выжить в бою с драконом очень низки, но он все равно хотел отчистить эту территорию, чтобы пегасы могли спокойно жить здесь.

Да, пока я рассказывал о Штормбрингере, его отряд выбрался из леса и начал подниматься к вершине. А что же Харт, спросите вы? А он, собственно, уже стоял возле входа в огромную пещеру. Горная тропа, о которой говорила Сансет, действительно позволила драконоборцу быстро добраться до вершины. Да и из самого леса Харт выбрался намного раньше отряда Штормбрингера. Но все эти передвижения заняли довольно много времени, и вместо молчаливой темноты на вершине горы перед глазами единорога предстал алый, словно кровь убитых этой ночью пони, рассвет. Возможно, это было напоминание о тех жертвах, души которых унесла беспощадная война. А, может, наоборот, это был знак, предупреждающий о тех смертях, которые произойдут на вершине горы всего через пару минут?

Харт стоял перед входом в пещеру, не решаясь войти туда. Его целью был не дракон, но какое-то странное чувство в душе требовало войти в пещеру и убить чертову ящерицу. И только понимания своей слабости перед драконом не позволяло единорогу сдвинуться с места. Может, он бы так и простоял целый день, если бы за его спиной не прозвучали слова:

 — И чего же ты ждешь, драконоборец? — сказал сильный голос, полный нескрываемого презрения к единорогу.

Харт неспешно повернулся, точно зная, кому принадлежал этот голос. И он совершенно не удивился, увидев перед собой Штормбрингера в окружении шести пегасов, облаченных в серебряную броню, как у своего предводителя. Харт никогда не видел вживую этого Штормбрингера и не знал, как тот выглядит, но почему-то единорог сразу понял, кто из стоящих перед ним пони является главнокомандующим. Черный пегас с огненно-рыжей гривой смотрел на стоящего чуть впереди драконоборца с пренебрежением и всем своим видом показывал, что он здесь главный.

Нет. Не дракон был целью Харта, а всего лишь один пони, который посчитал себя способным вершить судьбы других. И, какое счастье, пегаса убить намного проще, чем дракона. Одна стрела в горло — и нет больше никакого Штормбрингера, есть лишь окровавленный труп какого-то пони, которых и так в эту ночь погибло много. Но нельзя спешить. Штормбрингер был не один, его окружали элитные бойцы пегасьей армии, готовые на что угодно ради безопасности своего командира. А Харт собирался еще пару месяцев пожить на этом свете, так что надо было выждать правильный момент и нанести удар быстро и неожиданно. Пусть Харту и не терпелось убить Штормбрингера, действовать и вправду надо было осторожно. Поэтому, вместо того, чтобы сразу выстрелить в пегаса, единорог незаметно с помощью магии поудобнее повесил арбалет у себя за спиной.

 — И? — выжидательно спросил Штормбрингер. — Ты так и будешь стоять тут и испытывать мое терпение? Просто убей дракона, и мы спокойно разойдемся по своим делам.

 — Я здесь не для этого, Штормбрингер. — тихо проговорил Харт.

 — Вот как? А разве не об этом ты договорился с этим, как его там... Лиаром?

 — Лиар мертв, а вместе с ним и этот чертов договор.

 — Что же, одним жалким единорогом меньше, невелика потеря. Но вернемся к нашим драконам. Ты все равно должен убить эту ящерицу, не просто так же я тащился в это чертово место!

 — Повторюсь: я здесь не для этого.

 — Так для чего же?!

 — Скольких жителей деревни ты убил этой ночью? — резко сменил тему разговора Харт.

 — Штук тридцать, может, и меньше... Какое это вообще имеет отношение к происходящему здесь?

 — В этой деревне жила одна кобылка. Лично ты её не убивал, но именно благодаря тебе она сейчас не любуется красивым рассветом.

 — Да что за бред ты вообще несешь?!

 — Ее звали Сансет... — проговорил драконоборец и резко выхватил из-за спины арбалет, направив его в сторону Штормбрингера.

Солдаты, стоящие возле цели Харта, быстро отреагировали, выстрелив из своих арбалетов в единорога. Но стрела драконоборца все равно успела вонзиться в горло великому командиру. Штормбрингер упал на землю, хрипя и дергаясь в предсмертной агонии. Через несколько секунд все было кончено. Один из величайших пегасов в истории лежал теперь в луже собственной крови, смотря своим опустошенным взглядом на убийцу. Но именно такой смерти и ждал Штормбрингер. Не в постели от болезни, а от стрелы в горле. Пегас уже давно перестал бояться смерти, находясь в ожидании собственной кончины. Он многое успел сделать, а значит и умереть мог спокойно. За будущее своей расы он не волновался, потому что знал — его дело с успехом продолжит любимая дочь, Хэррикейн. Она во многом была похожа на своего отца. Те же мысли о величии пегасов, та же любовь к войне... но вот только Хэррикейн, в отличии от отца, действовала слишком поспешно, не задумываясь о последствиях. Там, где Штормбрингер заключал выгодный мир, Хэррикейн могла не задумываясь начать войну. Но все же, она была не такой злой по отношению к другим расам, как её отец. Ведь будь иначе, не существовало бы сейчас Эквестрии. В итоге, пусть смерть Штормбрингера и была ужасной трагедией для пегасов, но именно благодаря ей правителем этой расы стала Хэррикейн, благодаря которой чуть позже будет основана Эквестрия.

Харт же, в свою очередь, смог отомстить за смерть Сансет. Но, к сожалению, драконоборец и сам не избежал участи своего противника. Три стрелы попали ему в тело, из-за чего он с криком повалился на холодный камень. Это было как тогда, в ледяной пещере, когда его предал пегас. Последние секунды жизни казались часами. В глазах темнело, словно не рассвет был сейчас, а самая настоящая ночь. Звуки постепенно превращались в отдаленное эхо, а вскоре и вовсе исчезли, оставив Харта в тишине и темноте. Он слышал лишь собственное отрывистое дыхание... которое тоже вскоре прекратилось.

Завывание ветра. Харт почему-то всегда считал, что первым звуком, который можно услышать на том свете, будет что-то другое. Водопад, пение птиц, да много что еще, но уж точно не свист ветра. И этот запах... было такое ощущение, что где-то рядом недавно жарили нескольких пони заживо! Харт глубоко вздохнул и закашлял от кружащего в воздухе пепла. Взгляд драконоборца был сильно затуманен, но он все равно смог узнать место, где лежал. Это была все та же гора, на которой он убил Штормбрингера! Это могло значить ровно две вещи: либо Харт умер, а место, в которое попадает душа после смерти, с огромной точностью копирует место смерти, либо драконоборец на самом деле жив. Но ни один вариант не объяснял пепел в воздухе.

Справедливо посчитав, что лежа на земле много информации не получишь, Харт медленно попытался встать. Боль в правом боку некоторое время мешала нормально подняться, но вскоре драконоборец, пусть и с трудом, но смог посмотреть на окружающее пространство, стоя на всех четырех ногах.

Харту чудом удалось выжить. Две из трех стрел не смогли пробить его броню, а последняя лишь немного вонзилась в бок единорога. Драконоборец потерял сознание, но не от простого попадания стрелы. Перенапряжение от ужасной ночи сыграло свою роль, и небольшая вспышка боли стала катализатором, что и привело к потере сознания. И, наверно, именно это спасло жизнь Харту. Ведь даже он не знал, как будет убегать от солдат Штормбрингера. А благодаря потере сознания они посчитали его мертвым, что легко решало вышеназванную проблему. Вот только, почему “убив” единорога эти солдаты так и оставили труп своего лидера валятся в луже крови? Почему они не забрали его тело, чтобы похоронить со всеми почестями? И, опять же, откуда появился этот пепел?

И тут Харт догадался, что это был за пепел. Единорогу ОЧЕНЬ повезло, что он потерял сознание. Иначе бы он и сам превратился в пепел, как и солдаты Штормбрингера. Похоже, пегасы каким-то образом случайно разбудили дракона, который оказался не слишком рад внезапному пробуждению. А разозленный дракон, как известно, самая опасная вещь на свете. В данный момент эта ящерица уже успокоилась и мирно спала в свое пещере. Ну что же, зато еще один повод поскорее убраться подальше от этого места... или нет.

Странная мысль появилась в голове единорога. Ему захотелось посмотреть на дракона. Узнать, как он выглядит, какую окраску имеет, какого размера в конце концов. Сопротивляться этой мысли Харт не смог, и потому медленно вошел в пещеру.

Пещера оказалась не такой уж и большой. Драконоборец за свою жизнь видел и побольше. Сделав пару шагов внутрь, Харт увидел в самом углу пещеры небольшой холм из драгоценностей, на котором вольготно спал дракон. Размером он был с тот домик, в котором жил последние несколько месяцев Харт. Из-за черной чешуи единорог не сразу и увидел-то дракона, который довольно умело сливался с окружающей темнотой. На вид ему было не больше 60 лет, как раз тот возраст, когда драконы имеют небольшой размер, но уже способны с легкостью сжечь заживо отряд элитных пегасов. Если дать ему время вырасти, окрепнуть, то лет через 50 он уже сможет без особых проблем уничтожать целые города. А это повод уменьшить популяцию чертовых ящериц...

Харт мог уйти в любой момент, но он смотрел на дракона и слушал лишь одну крутившуюся в голове мысль: “он должен умереть”. Единорог не мог объяснить, почему он так хотел убить дракона. Для его разума это казалось важнейшей целью, смыслом жизни. А значит и отказаться от этих мыслей было невозможно. Оставалось одно — согласиться с ними.

Стоявшую в пещеру тишину прервал звук вытаскиваемого из ножен клинка. Драконоборец посмотрел на парящий недалеко от себя в облачке магии меч как на нечто чужое, ненужное. Но взять и отбросить клинок в сторону он не мог. Поэтому он просто подошел ближе к дракону и приготовился нанести удар.