Почтальон

6. Выступление в Ванхувере

«Привет, Рони.

Нужно рассказать тебе несколько довольно важных новостей.

Во-первых, у нас получилось невероятное: в наши ряды вступил Цехолион, а это, между прочим, наместник улья от самой Кризалис! Я даже не приложил к этому лапу: с ним говорил его брат, Тефхит. До сих пор не верится, что мы получили настолько ценного союзника. Пусть он и не выступит в открытую, но сможет прикрыть нас в случае чего.

Вторая новость довольно странная. Мы уже написали Твайлайт, пусть посмотрит про это в своей библиотеке. Дело в том, что я и некоторые другие чейнджлинги, кто с вами особо активно переписывается, перестали чувствовать голод. Ну, тот, который про высасывание любви. Это очень странно, такого вообще никогда не было, и никто ничего подобного не помнит. Очевидно, что это как-то связано с перепиской, потому мы и не стали говорить об этом в открытую. Но мы даже не жалуемся. Я вообще себя таким счастливым никогда не чувствовал.

Не мог бы выслать ещё конвертов? Они у нас в тайничке скоро закончатся. И напиши, что думаешь по поводу произошедшего.

Твой друг,

Ноффит».

Спустя четыре дня после инцидента мною было проведено собрание, на котором обсуждалась будущая стратегия проекта.

— Мы получили минимум, от которого можно отталкиваться. Письма регулярно пишутся и отправляются как пони, так и оборотнями. Теперь мы готовы выступить в открытую.

— Количество чейнджлингов, которые пишут письма, увеличивается медленно, — резонно возразила Харт. — Движение с той стороны будет расти постепенно, может не перегибать палку и не привлекать кучу участников среди пони сейчас?

— А ты заметила, что хоть письма оборотней и подписаны одним именем, но в тексте регулярно проскакивает «мы»? — Винди Конквер, может, и пострадал в передряге, но вот непоседливость и импульсивность его от этого никуда не делись. Буквально сегодня он попытался взлететь, но потерпел неудачу, после чего Харт осматривала больное крыло и отчитывала пегаса как маленького ребёнка. — Да они там кучами пишут по одному письму, просто боятся признаться!

— Я был бы поосторожнее насчёт куч. В последней встрече Фаэхи рассказала, что число лояльных чейнджлингов и правда растёт быстрее количества писем, и, по её словам, их под тридцать. Но далеко не все из них сами пишут письма, одни просто читают за компанию, а другие и вовсе ограничились пассивной поддержкой. То же самое, когда мы пытались убеждать пони по одиночке, помните?

Все покивали головой. Куда уж там забыть эти долгие бесплодные попытки.

— Мы всё равно не можем повлиять на процесс с той стороны напрямую. Значит, теперь в любом случае следует сконцентрироваться на пони. Я завтра же отправлюсь в Ванхувер и буду искать ближайшую конференцию, на которой бы я смог выступить. Вы останетесь здесь за главных. Всё равно выступление состоится не сегодня, не завтра и, скорее всего, даже не на этой неделе. Поэтому мы и выждем время, и как следует подготовимся к речи.

Этот компромиссный план устраивал всех. Остаток собрания мы делали наброски моего будущего выступления.

Приехав в Ванхувер, я достаточно быстро нашёл подходящее мероприятие — «Шаг вперёд». Сама по себе конференция была посвящена разбору текущих проблем города и окружающих его земель, а также предложений по решению этих проблем и просто проектов по улучшению жизни. На самом деле, там регулярно поднимались самые разные вопросы, начиная от загрязнения воздуха металлургическими заводами и заканчивая уже третьим по счёту обсуждением «экспедиции по морю на запад и север». В общем, я посчитал, что моя тематика сюда тоже подойдёт. Члены комиссии довольно скептически отнеслись к работе, но волшебные слова «одобрено лично Селестией на аудиенции» сделали своё дело, и я получил свои пятнадцать минут ближе к концу мероприятия.

Одиннадцать дней, отделявших день Х от записи, конечно же, не были потрачены зря. Мы прекрасно помнили очень холодную реакцию со стороны сельчан на моё заявление, и поэтому готовились очень тщательно, грамотно подбирая слова и аргументы. Нам также пришлось решить неожиданную проблему с адресами у писем, идущих от чейнджлингов. Они пишут послания впервые, к тому же мы общаемся лишь с одним ульем — Астлином; потому оборотни не понимают важность адреса и подписывают адресата просто по имени, как «Флаттершай». С другой стороны, проблема есть и с пони, потому как конечный адрес «Улей чейнджлингов севернее Норд-Ривер» вызывает большое недоумение у любого почтальона. Мы договорились, что письма пони будут отсылаться просто по адресу почтовой станции Норд-Ривер, а вот к конвертам, получаемым от оборотней, приходилось дописывать верный адрес. Мы даже завели специальную тетрадь с именами пони и их адресами, дабы ускорить этот процесс.

Наконец, день выступления настал. Харт осталась принимать почту, а мы с Винди отправились в Ванхувер.

— Волнуешься?

И правда, меня порой трясло от неуверенности и нетерпения.

— Не беспокойся! Из нас ты выступаешь круче всех! Да у тебя запросто получится убедить их. Ты ещё и будешь на большой сцене выступать, такая слава… — он зажмурился, представив, будто сам блистает под вспышками фотокамер. — Только не думай, что я завидую, я правда рад!

— Я сам тебе завидую. Не тебе через час выступать перед достойнейшими пони Ванхувера.

Пусть другие и говорят, что я умею убеждать, говорить что-то под прицелом кучи заинтересованных взглядов мне всегда было неприятно. Вспомнить хотя бы случай, когда ещё до примирения с Конквером в школе я выступал в постановочной сценке. Выходил на пять минут, страху натерпелся на всю жизнь. Нет, теперь, когда я взрослый, мне уже не так страшно… или я просто пытаюсь себя успокоить.

«Ну что за ерунда. Во имя Селестии, Рони, возьми себя в руки! Ещё не хватало в самый ответственный момент забыть что-нибудь или опозориться перед всеми. Сделай это не ради себя, а ради твоего дела». Да, после таких мыслей мне стало попроще. Переведя дух, я достал план речи и ещё раз повторил всё самое важное.

В здании, в котором проводилось мероприятие, некогда устраивали спектакли и пьесы. Потом построили новый театр, ещё больше и роскошнее этого, а старый был выкуплен одним из богачей Ванхувера и позже переоборудован в деловой центр. Главный зал собрал в себя огромную кучу пони, так что яблоку было негде упасть: я никогда не видел такого скопления деловых и талантливых под одной крышей. Мы с Винди переглянулись, прочувствовав себя лишними, хотя худшее было ещё впереди. Не прошло много времени после того, как мы заняли специально отведённые места для участников, как конференция началась.

Надо сказать, пусть Конквер и умирал со скуки, мне было довольно интересно. «Шаг» проводился далеко не в первый раз, и участники знали, как ярко донести идею до слушателя. После самых интригующих рассказов зрители во множестве задавали вопросы, и порой бедному выступающему приходилось отвечать дольше, чем он выступал, собственно, с презентацией. Особенно меня развеселило, когда схлестнулись рассказчик, ратующий за прокладку новой железной дороги, и его враг — противник стройки. Кажется, этот спор вёлся уже давно, потому что его участников знали по именам и то и дело смеялись над ними.

Наконец, настала моя очередь. Конферансье объявил:

— Продолжим с участниками, выступающими в «Шаге вперёд» впервые. Сейчас мы увидим Рони Шарфсина и его доклад, одобренный лично принцессой Селестией, — он выделил эти слова, — «Возможно ли установить хорошие отношения с чейнджлингами при помощи почты?»

«Какое глупое название. Кто его вообще придумывал? А. Да. Это же я» — тупо подумалось мне. Чувствовал я себя не очень хорошо.

— Ну, удачи нам. — Конквер хлопнул меня по спине и пошёл к проектору с заготовленными карточками.

Уже поднявшись, я увидел, что встречали меня не очень одобрительно. Ещё бы. Что они могли подумать о пони с сенсационным названием проекта, получившим зелёный свет на самом высоком уровне, но о котором никто никогда до этого не слышал? Выскочка, причём из каких-нибудь кантерлотских снобов, решивший таким образом набрать популярность… ну или ещё за чем-то. Стараясь не обращать внимания на поднявшийся гул, я улыбнулся и начал говорить:

— Добрый день! Как вам всем известно, пони практически не контактируют с чейнджлингами — нашими соседями, живущими на севере. Во всей известной истории мы либо враждовали, либо просто не трогали друг друга — но, может быть, мы делали это зря? Может быть, с оборотнями можно общаться, договариваться или даже дружить? И мне хочется рассказать вам о том, как я и мои друзья узнали их с совершенно другой стороны…

Я чувствовал, как с каждым сказанным словом в меня приходит уверенность. Чем дальше я говорил, тем больше я убеждался, что меня совершенно не волнует, что скажут по этому поводу какие-нибудь ненавистники и консерваторы.

— … В кратчайшие сроки мы смогли наладить почтовую связь, получив поддержку от части чейнджлингов, — Конквер переключил слайд. — Посмотрите на график: с каждым днём количество сообщений стабильно растёт…

Голос стал звенеть. Страх? Нет, я больше его не чувствовал. Все пони в зале будто бы перестали существовать для меня. У меня есть мечта. И каждый раз, когда я её затрагиваю, я понимаю, ради чего я живу.

— … Пони Понивилля — первые, кто принял участие в проекте. Первых участников мы звали сами, но с тех пор к нам присоединились ещё восемь новых пони. При начальной цифре в двенадцать, хоть двое и прекратили корреспонденцию, это впечатляющий результат…

Да! Глаза горят, и они полны страсти! Это мой звёздный час. Теперь у нас начнётся взлёт. Я не могу проиграть. Мы не можем.

— … Поэтому я прошу вас присоединиться, ведь чем больше пони участвует, тем прочнее становятся невидимые узы, связывающие два столь разных внешне, но столь похожих народа. Потому что настоящая дружба — это не мирный пакт, подписанный правительницами, а тёплые отношения их поданных.

Монолог был окончен.

— Вопросы?

Я, естественно, ожидал, что ввысь взмахнётся с десяток-другой копыт. Но произошло нечто неожиданное. С одного из центральных мест под общий шёпот поднялся красный единорог, судя по всему, важная персона. Все немедленно затихли, мне показалось это тревожным знаком. В тишине, нарушаемой лишь вспышками и щелчками фотоаппаратов, он поднялся на сцену и встал напротив другого микрофона.

— Здравствуйте. Вы кто? — начал я разговор. В зале почему-то засмеялись.

— Здравствуйте, — в его голосе не было презрения, какое бывает у некоторых богачей, но зато в нём чувствовались холодные нотки. — Я Райт Опал, владелец стеклодувного завода «Алмаз» и консервного концерна «Ванхуверские початки», организатор этой конференции и по совместительству генеральный консультант по развитию инфраструктуры при городском совете, утверждённый на этом посту указом принцессы Селестии.

— А я Рони Шарфсин. Почтальон, — я поклонился ему. В зале снова рассмеялись. «Опал… Он, кажется, дико популярен среди местных — если уж я об этом слышал даже за полстраны. Он сделал много полезного для Ванхувера, но сейчас-то он зачем вышел?»

— Ты, должно быть, подумал, для чего я поднялся на эту сцену? (Меня пробрала дрожь). Видишь ли, я считаю, что это, с позволения сказать, дело, не принесёт никакой пользы.

— Почему же вы так считаете?

— Ты рассчитываешь перевоспитать чейнджлингов переписываясь с ними? Это ещё хуже, чем просто говорить. Просто поддерживать кого-то, лёжа на диване и читая газету или письмо. Но когда речь идёт о активных действиях, все эти пассивные доброжелатели не шевельнут и пальцем. Стоит только какому-нибудь начальнику оборотней отдать приказ об наступлении, и на следующий же день твой лучший друг по переписке с удовольствием тобой же закусит на обед.

— Я сам общаюсь с чейнджлингами, и могу сказать, что никто из переписывающихся так не поступит. Многим из них в душе не по нраву наша вражда, и, узнав о нас и наших мирных намерениях через почту, они уже не представляют, как могут воевать.

— Оборотни, помимо этого, очень коварные создания, — Райт буквально игнорировал моё высказывание. — Ты ведь знаешь о битве при устье Норд-Ривер, произошедшей чуть больше ста лет назад?

— Знаю. Но я не понимаю, какое отношение она имеет к сегодняшней проблеме.

— А скажи, знаешь ли ты, зачем жеребятам преподают историю в школе? Я на пару мгновений призадумался.

— Чтобы не повторять ошибок предков?

— Что ж, — Опал снисходительно улыбнулся. — Ты не безнадёжен и ответил верно. Пусть прошлое тысячелетие и получило название Гармонии, но даже в нём без конфликтов не обошлось — не в сказке ведь живём. И один из них, закончившийся этой знаменитой битвой, известен как Второй северный набег.

Я будто бы вернулся в детство за парту, когда вместо учёбы хотелось резвиться и пинать мяч за окном.

— А началось всё — кто бы мог подумать — с обмана оборотней. Да почти вся их история связана с предательствами и ложью. Королева Сонертрес пригласила посла Эквестрии Ваксиала якобы для переговоров. Но пока делегации встречались на востоке, в этих западных землях произошло настоящее нашествие. Оборотни, продвигаясь, забирали всё, что можно было утащить, в ульи, а несчастных пони убивали и поедали. Королевская армия была слишком далеко, и Ванхувер, тогда ещё будучи небольшим городом, был вынужден принять бой сам. Пятнадцать тысяч ополченцев приняли бой против бесчисленной рати и победили в этой кровавой сече. Два моих прадеда, Шарп Опал и Рони Айрон тоже сражались. Шарп легко отделался, а вот Рони разделил судьбу тысяч других убитых пони. Жители были в шоке, нападения никто не ожидал. Все деревни и маленькие города севернее Ванхувера были уничтожены подчистую. До сих пор каждый день той битвы — пятого апреля — в нашем городе проводится траур.

Признаться, я не помнил ни одной из этих деталей. Всегда казалось: были эти два набега, ну и были, что ж такого. Но для некоторых пони это не просто пара цифр, а настоящая трагедия, многие потеряли тогда своих родственников, отца или мать. А то и вовсе лишились семьи. От этой мысли у меня всё похолодело внутри. А Опал продолжал, на этот раз и не думая скрывать свой сарказм:

— И если ты, Рони, считаешь это единичным случаем и продолжаешь верить в добрых оборотней, то, боюсь, мне придётся тебя разочаровать. Знаешь ли ты случай с группой Брауна? О, конечно же, ты его не знаешь, ты же приехал из внутренних районов, раз уж история про траур тебя так удивила. Тридцать семь лет назад в поход отправились пони — участники туристического клуба, под руководством Брауна. Вскоре они бесследно пропали. Их долго не могли найти, и надежда не угасала, пока к нам в руки не попал походный дневник самого Брауна. После того, как они заплутали в ненастье, им встретилась пара пони, назвавшихся местными. Один отправился за подмогой, а другой начал вести их в сторону ближайшей деревни. Надо ли говорить, кем на самом деле были эти пони, за какой подмогой улетел один из них и куда их завели? Лишь Браун чудом вырвался и скрылся в непогоде, после чего и оставил свои записи. Очевидно, впрочем, что и он не выжил. Остаётся лишь надеяться, что его смерть была не такой страшной, как у его друзей.

Ты правда полагаешь, что это всего лишь дела давно минувших дней? Нет! Посмотри в газеты, и ты найдёшь объявления о пони, ушедших в северные земли по ягоды или по дрова и никогда не возвращавшихся. За каждым объявлением стоит неописуемая боль близких и их безумная надежда на возвращение. Эта вражда длилась вечно. У тебя ничего не получится, потому что с оборотнями в принципе ни о чём нельзя договориться. Ты просто бросаешь свои усилия и деньги на ветер, не только подвергая риску свою жизнь и жизнь твоих друзей, но и провоцируешь чейнджлингов на новое нападение, показывая, какие пони мирные и дружелюбные, не думая, к каким кошмарным последствиям это может привести. Твой проект безрассуден. Я даже не понимаю, по какому недоразумению он был принят. Дорогие жители Ванхувера, — Опал обратился к аудитории. — К счастью, мне всё равно нужно было ехать в Кантерлот на этих выходных. Я добьюсь аудиенции у мудрой принцессы Селестии и исправлю эту чудовищную оплошность, называемую проектом.

Райт поклонился, и зал утонул в оглушительном топоте. Я почувствовал, что краснею. Винди за проектором выглядел ничуть не лучше меня. Уже уйдя за кулисы, я сел на пол и дал волю обуревающим эмоциям. Меня и мою мечту только что разбили всухую всего лишь несколькими убедительными фактами.