Все дело в шляпах

Все дело в шляпах

Влажная серая ночь накрыла город Мэйнхеттен. Уставившись на датчик задымления на потолке, Эпплджек лежала без сна в гостиничном номере, который делила со своей лучшей подругой Рэрити.

Она смотрела в потолок так долго, что датчик дыма махнул ей в ответ.

— Извини, — немного смутившись, шепнула она.

Датчик дыма пробормотал что-то в ответ на своем странном северном наречии. Среди множества удобств, которыми мог похвастаться шикарный отель, где Рэрити забронировала номер для их последней Дружбомагичной Миссии, имелись и комнатные детекторы дыма, а точнее — безработные, застрявшие в Эквестрии бризи, которых нанимали, чтобы они бодрствовали всю ночь под потолком и поднимали тревогу в случае возгорания. Рэрити уверяла её, что это ne plus ultra1 современного комфорта и безопасности, но Эпплджек всё равно считала, что оно немного чудно́. Ей было любопытно, что будет, если крохотулечке лошадке-фее понадобится воспользоваться туалетом. Картины рядов прелестных крошечных бутылочек, наполненных мочой прелестных крошечных лошадок-фей, вставали перед её внутренним взором, и она посвятила этой теме больше раздумий, чем могло бы быть полезно для психически нормальной кобылы. Ей, честно говоря, было просто необходимо как-то отвлечься. Что угодно, лишь бы не думать о потере её обожаемой шляпы...

Ну вот. Стоило ей только подумать о происшествии, как на глаза навернулись слёзы и засвербило в носу. Переехана механической газонокосилкой! «Какая же незаслуженно скверная участь постигла Папашину шляпу», подумала Эйджей, хотя, конечно, она не использовала слово «скверная», потому что оно было ей незнакомо. Если бы её спросили, что оно означает, она, наверное, высказала бы догадку, что это слово как-то связано с геометрией.

Шляпа.

Эпплджек проглотила короткий всхлип, надеясь, что её не услышит спящая рядом снежно-белая единорожка. Судьба упорно продолжала укладывать Эпплджек и Рэрити в одну постель. На этот раз орудием судьбы стало сочетание ошибки в заказе и полное отсутствие запасных переносных кроватей на складе отеля.

Эйджей не придавала этому такого большого значения, как когда-то. На самом деле это было довольно приятно — спать с подругой. Конечно, не в этом смысле. На воротах амбара Эйджей гордо красовалась буква «Ж». Кроме того, уж если бы она решила однажды пририсовать туда букву «К», она несомненно приударила бы сперва за Твайлайт. По экспертному мнению Эйджей, эта кобылка наглядно демонстрировала происхождение слова «задротство» от корня «офигенный зад». Рэрити, конечно, тоже имела свои достоинства, среди которых не последнее место занимала чуткость и деликатность. Это был тот вид чуткости и деликатности, которые практически гарантировали, что она просто не сможет спать, когда кобылка с ней в кровати плачет.

Опасения Эпплджек подтвердились, Рэрити зевнула. Единорожка стянула телекинезом свою маску для сна наверх, за рог, и заморгала, прогоняя сон:

— Эпплджек? Дорогая, что случилось?

Эпплджек попыталась было придумать какой-то короткий и ни к чему не обязывающий ответ, но она когда-то носила Элемент Честности, и теперь он вроде как радиоактивно пронизал ее насквозь, наверно? В любом случае, приврать или приукрасить было для неё совершенно невозможно.

Рабочая лошадка издала вздох, полный мокрых, слёзных и очень запутанных чувств:

— Ох, Рэрити. Я просто думаю про шляпу, вот и всё.

— Я так и знала, — засуетилась Рэрити, щёлкая выключателем прикроватной лампы, в результате чего дюжина ни в чем неповинных ошеломлённых светлячков была телепортирована с поля в пятидесяти милях от них прямиком в стеклянную колбу светильника. — Всё дело в цвете, верно? Эпплджек, хочу заверить тебя, что несмотря на то, что мой намётанный глаз подобрал точный оттенок фетра, идеально подчеркивающий твою великолепную окраску, я, как подруга, уважаю твоё право фатально ошибаться в вопросах выбора модных аксессуаров.

— Дело не в шляпе, которую ты мне купила на замену, — сказала Эйджей, — с ней полный порядок.

Ну, почти полный порядок. Конечно, она отправится прямиком в комиссионку, как только Эйджей попадет домой, но пока что она была вполне сносной заменой. Со стороны Рэрити было очень мило купить ей эту шляпу.

— Дело в другой шляпе. В той, которую ты выбросила.

— Ни слова больше, — воскликнула Рэрити, отбрасывая одеяло и вскакивая на ноги. — Мы сейчас же направимся прямиком в парк и достанем её из мусорной корзины. Без ложной скромности скажу — я просто кудесница, когда дело доходит до починки одежды.

— Это очень по-добрососедски с твоей стороны. Но нет смысла в героических жестах. Я и сама вижу, когда пора уже отпустить одёжку пастись в края вечнозеленых пастбищ.

Рэрити мягко улыбнулась, поправила покрывала и залезла обратно в постель, пододвигаясь поближе к Эпплджек:

— Но я чувствую, что эта шляпа много значила для тебя, правда?

Эйджей зажмурила глаза и кивнула. «Сейчас начнется», подумала она.

— Не хочешь ли рассказать мне об этом?

Раздался глубокий, прерывистый вздох:

— Эта шляпа… она была одной из последних вещей, что мой Па дал мне перед тем, как преставился.

— Ох, — выдохнула Рэрити. — Прости, дорогая.

— Ага, — сказала Эпплджек. — Одной из последних 67.986 вещей.

Повисла пауза. Бризи под потолком чирикнул.

— Пардон?

— Всё это были шляпы, — Эпплджек вдруг как прорвало, — он отдал их мне в день, когда перешел в другой мир. Всего за пару часов до. Па доверил мне эту шляпу, вместе с еще 67.985 точно такими же. Это были его фирменные шляпы, Рэрити. Нельзя было представить и дня, чтобы папаша появился бы без одной из множества своих шляп. Все 67.986 так сильно напоминают мне о нем, что я… Я с трудом держусь.

— Ох, — сказала Рэрити. — Это… это просто ужасно, Эпплджек. Ужасно и плохо… укладывается в голове. Ты хранишь шестьдесят семь тысяч шляп своего отца?

— Да, 67.986. Теперь уже 67.985. — В горле Эйджей образовался новый комок.

— Но где… То есть… они, наверное, занимают уйму места?

— У нас есть место. Шкафы. Пристройки. Весь чердак. Подвал Флаттершай. Судовой герметичный металлический контейнер, захороненный под южным яблоневым садом. Я знаю, что это просто вещи, Рэрити, но иногда, когда я ношу одну из них, я чувствую, будто какая-то часть Па всё ещё со мной. — Эйджей сумела выдавить дрожащую улыбку. — Если быть точной, его 1/67.986-ая часть. Стоит мне подумать о них, как я вспоминаю тот день, когда он передал мне их все. Почти как… флэшбек в рассказе, который ты читаешь, или типа того.

— Па! Па! — прокричала Эпплджек-жеребёнок. — Глянь сюда! Я ныряла за яблоками в кадку, и у меня получилось запихать себе в рот сразу девять одновременно!

— Да ну, — пробасил Папаша Эппл с гордой улыбкой. — Похоже, теперь ты точно победитель конкурса «Идиотские соревнования, которые мы придумываем, чтобы наши родственнички наконец-то подавились насмерть».

— Йи-ха! — пропищала Эпплджек-жеребёнок.

— Но у меня есть и плохие новости, Росточек. Бобры украли кубок и сбежали с ним, и нам нечем тебя наградить.

— Ничего, Па, — ответила Эпплджек-жеребёнок, прижимаясь к отцу. — Ты гордишься мной, и это самая лучшая награда на свете.

Глядя сверху вниз на свою старшую дочь, Папаша Эппл широко улыбнулся, и в уголках его глаз заблестели слезинки. Поразмыслив секунду, он поднял копыто и снял свою фирменную ковбойскую шляпу.

— Держи, Росточек. Я… Я хотел бы, чтобы её носила ты.

— Па! Да это же одна из твоих 67.986 шляп?! — ахнула Эпплджек-жеребёнок.

— Ага. Я думаю, ты её заслужила. Делать самоубийственные идиотские глупости — это старая семейная традиция Эпплов, и, затолкав целых девять яблок в свою маленькую детскую лошадиную глотку, ты доказала, что ты достойная дочь Клана Эппл.

— О, Па! — пропищала Эпплджек-жеребёнок. — Это самый лучший Сбор Клана Эппл в мире! Соревнование по парапланеризму… Клетки с тиграми, которых ты заказал из зоопарка… Настоящие химические опыты...

— А в завершение всего сегодня вечером мы будем запускать фейерверки в честь открытия нашего нового амбара для зерна.

— Я буду с теплотой вспоминать этот день всю свою целую жизнь!

— Я надеюсь, — усмехнулся Папаша.

Тут улыбка жеребёнка-Эпплджек опустилась:

— Но как же ты будешь без своей шляпы? У тебя, правда, есть еще 67.985, и все они абсолютно неразличимы, верно?

— Ну, вот в чём дело, Росточек, — ответил Папаша. — На самом деле, я дарю тебе их все. Прямо сейчас.

Папаша отступил на шаг назад и резко свистнул. Раздался грохот копыт, и моментально перед Эпплджек-жеребёнком появилась и со скрежетом и визгом затормозила огромная телега компании грузоперевозок. С шумом сходящей лавины телега высыпала свой гигантский груз совершенно одинаковых стетсонов прямо на голову Эпплджек-жеребёнка, и крошечная оранжевая лошадка оказалась полностью погребена под двухметровым слоем жёстких фетровых головных уборов.

Прошла минута.

— Йей! Шляпы! — раздался приглушённый голос из недр кучи.

— Это только первая телега, — сказал Папаша. — Уж поверь мне, у нас ещё много таких.

— Папаша Эппл! — раздался резкий голос откуда-то с края двора, в то время как телега грузчиков с грохотом уносится прочь. — Ты уже закончил с передачей всех этих шляп нашей дочери?

— Почти, Хани Баджер.

— Давай заканчивай поскорее. — Мамаша Эппл подошла к куче шляп резвой рысцой, а на её голове, подпрыгивая в такт её аллюру, красовался её фирменный красный бант. — Нам совершенно необходимо передать все эти шляпы в собственность нашим наследникам, и надо успеть до захода солнца.

— Ещё восемь телег уже в пути, — заверил её Папаша Эппл.

— Замечательно. Налоговая скоро будет здесь, и если мы не справимся с передачей, то финансовые потери будут просто неисчислимы. — Она сделала паузу. — На самом деле, это неверно. Я, конечно, посчитала их. И они ужасающи. Просто разорительны. Ты уверен, что ты официально передал все 67.986?

— Я лично пересчитал их, — подтвердил Папаша. — Но… Чтобы быть абсолютно спокойными... У меня есть одна идейка, как бы нам уменьшить наше семейное шляпопроизводное бремя.

— Ты говоришь о моих бантах, — произнесла Мамаша Эппл ледяным тоном.

— Ну, я к тому, что у нас же есть ещё одна дочь.

— Можешь забыть об этом, Па Эппл, — отрезала Мамаша Эппл. — Этот дурацкий младенец наложит копыта на мои банты, только переступив через мой хладный труп.

— Хорошо, хорошо, Хани Баджер, забудь, что я вообще что-то сказал.

— Так же, как ты «забыл» предохраняться в прошлом году?

Папаша Эппл тяжело вздохнул:

— Что же мы делаем, Хани Баджер? Вот мы продолжаем строить амбары и сараи, но иногда я начинаю подозревать, что всё это строительство не более чем просто заплата на наш ущербный и разваливающийся брак.

— Отлично, — закатила глаза Мамаша Эппл, — я затолкаю себе в горло пару таблеток от тошноты, и мы сможем «поговорить о твоих чувствах». Завтра. Сегодня у меня есть дела поважнее, например, удержать ферму на плаву в этом налоговом шторме. Без твоей помощи, конечно.

Последовала короткая неловкая пауза.

— Сейчас, наверно, не самое подходящее время для обсуждения того, что я предпочитаю жеребцов?

— Не самое, — ответила Мамаша Эппл.

Как какой-то насекомоподобный монстр из плохой научной фантастики, вылезающий на свет из плоти своего организма-хозяина, Эпплджек-жеребёнок наконец пробила себе путь на поверхность шляпной кучи, раскидывая повсюду шляпы.

— Шляпы! — радостно завопила она. — Шляпы, шляпы, шляпы!

— Ты приёмная, — отрезала Мамаша Эппл.

— Они прозвали это «Ночью Ножей», — произнесла Эпплджек, смотря вдаль, на залив. — До сего дня эта ночь держит рекорд в номинации «Наибольшее число членов клана Эппл, умерщвлённых за шестичасовой временной промежуток».

— Эпплджек, дорогая! — с широко распахнутыми глазами воскликнула Рэрити. — Это ужасно! Ужасно… с какой стороны ни посмотри.

— Да ладно, Рэрити. Ерунда. Просто так заведено у Земных Пони. Я и не ожидаю, что единорог поймёт. Ах, то сентиментальное времячко, что мы с Па так весело проводили вместе! Правда, потом дела пошли настолько наперекосяк, что пони-ученые до сих пор пытаются описать или хотя бы просто разобраться, что тогда случилось. Эта шляпа была одним из последних 67.986 связующих меня с ним звеньев.

— Ну что ж, — сказала Рэрити, — хотя бы ты можешь найти утешение в том, что она отдала свою жизнь за благую цель. Во имя исполнения капризов и прихотей немого, бесчувственного артефакта Гармонии, и всё такое.

— Ага, так мне и правда легче это переварить, — сказала Эпплджек. — То есть я знаю — ну, точнее, просто слепо верю — что это всё ради всеобщего блага. Но всё равно шрам от этого удара будет ещё долго чесаться.

— Мы бы могли… пойти перекусить? Яблочный круассан или что-нибудь такое? Я никак не могу запомнить, ты же любишь яблоки?

— Обожаю, — подтвердила Эйджей. — Но… У меня сейчас нет настроения набивать подковы и вылезать на холод.

Она вернулась к кровати и стала заползать обратно под одеяло.

— Давай просто спать, как тебе это?

— Конечно, — сказала Рэрити, — и если это чем-то поможет, мои копыта всегда готовы обнять тебя со всей моей Щедростью.

— А это разве не... Доброта, не? — наморщила лоб Эйджей.

— Ну, ты ж знаешь, доброта с щедростью в чём-то пересекаются. Обнимашки!

Устроившись в успокаивающих объятиях своей очень хорошей подруги Рэрити, Эпплджек почувствовала, как сон наконец-то накрывает её. Да, она потеряла знак любви одного пони, который очень много значил для неё. Но было приятно осознавать, что были и другие всё ещё на данный момент живые пони, которые тоже любили её, пони, которые называются друзьями и могут взять часть её груза на себя, чтобы помочь ей пережить эти долгие, одинокие ночи.

Боль от потери шляпы Па не могла утихнуть так быстро.

«Но по крайней мере», подумала Эпплджек, «у меня осталось ещё 67.985 точно таких же.» И с этим обе они погрузились в сон.

На потолке, над кроватью, склонив голову набок, детектор дыма наблюдал за двумя пони внизу.

— Во жара, — чирикнул он на своем странном северном наречии.

Наивысшая точка, совершенство (лат).