Винил и Октавия: Университетские дни

Глава 4

– Знаешь, а я ведь ни разу не была в этом кинотеатре, – подметила Октавия.

Фойе было довольно обширным, но в лучших традициях малого бизнеса: теплым и уютным, не успевшим покрыться ледяной коркой коммерции, так присущей большинству кинотеатров. И Октавия была безмерно рада этому очаровательному открытию.

– Зато он мне по карману, – усмехнулась диджей, левитируя над собой две порции попкорна.

Виолончелистка игриво толкнула ее в бок:

– Ты ведь поняла, что я пошутила, когда сказала, что ты должна за все платить, так? Я возьму на себя покупку билетов, раз уж ты потратилась на еду.

На мгновение Винил решила настоять на своем решении заплатить за подругу, пока подколка мятно-зеленой единорожки отчетливо не всплыла в ее памяти:

– Окей, думаю, так будет честно, – ответила она, почувствовав легкую обиду.

Октавия лишь улыбнулась ей и прошла к кассе:

– Два билета на... эм, Винил, что мы будем смотреть?

– Э-э, – белая пони взглянула на расписание сеансов. – Крупогедец Три, – ответила она, на что получила неодобрительный взгляд от подруги. – Что? Это же фильм Кливленда Бэя! На них всегда можно поржать.

Вздохнув, серая кобылка развернулась к порядком заждавшемуся кассиру:

– Два билета на... это, пожалуйста.

И теперь вооруженная парой маленьких клочков бумаги парочка миновала контролершу, войдя в короткий темный коридор. Оказавшись в довольно большом зале, они быстро поднялись вверх и заняли два места посередине последнего ряда.

Поскольку рядом с ними никого не было, Октавия решила воспользоваться случаем, дабы задать пару вопросов своей жадно поглощающей попкорн подруге:

– Крупогедец? Серьезно?

Винил подавилась, выплюнув пару зерен на несколько рядов вперед, и болезненно проглотив остальные, чтобы ответить:

– А ты имеешь что-то против крупо-взрывательств?

– Я имею что-то против плохих фильмов.

– Да ты ведь его даже не видела! Не суди книгу по... крупу...?

Виолончелистка иронично усмехнулась и деликатно положила в рот одинокий кусочек попкорна:

– Ты, кажется, немного сбилась в конце.

– Хех, шутка не удалась. В любом случае, не суди его, пока не посмотришь.

– Сложно не судить кинокартину с таким названием.

Винил закрыла глаза и потерла копытами виски:

– Открой свой разум, юный падаван.

– Я всего лишь на пару месяцев младше тебя!

– Тише, фильм начинается.

И так начались сто сорок четыре минуты насилия и плохой режиссерской работы.

Посредине шумной экшн-сцены, в которой единороги верхом на пегасах палили по земле огненными заклинаниями, а гигантская робо-Луна пыталась слягнуть Кантерлотский замок с его горного постамента, Октавия взглянула на свою подругу. Отражение играло в ее синих волосах, заставляя голубые пряди сиять на свету и придавая остальным глубокий темный цвет. Ее глаза все еще были скрыты за темными очками, но с уверенностью можно было сказать, что они с жадностью поглощали все происходившее на экране.

Громогласный звук лязгающего металла заставил виолончелистку подскочить на месте и обратить внимание на экран, где гигантская Принцесса Ночи превратилась в пылающую груду металлолома. Испачканные в грязи и саже солдаты радостно ликовали, на что Винил вскинула одно копыто в воздух, в то время как другим запихнула в рот очередную порцию попкорна.

Серая пони не сдержала смешок над энтузиазмом диджея. Винил это заметила и улыбнулась Октавии в ответ, решив, что фильм пришелся той по вкусу:

– Я же говорила, что ты будешь смеяться! – сказала она, наклонившись ближе к виолончелистке.

– Да, посмеяться здесь есть над чем, – ответила Октавия, как только подавила желание рассказать единорожке об истинной причине ее веселья.

Позже, во время романтической сцены между Дэшинг Стар и Станинг Бьюти на заваленном обломками склоне вулкана, виолончелистка заметила, что вся энергия Винил мигом испарилась, и она разлеглась на два места, положив голову ей на копыта.

– С таким-то телом она могла бы двигаться куда лучше, – ворчала диджей. Ее темные очки не спеша повернулись к серой кобылке, – Я права?

– Думаю, да. Я особо не засматривалась на ее тело.

Очки резко вернулись обратно к экрану:

– Ага, я тоже. Я имела в виду в общих чертах или, ну, типа того.

Внезапно высокий и пронзительный женский голос Станинг Бьюти прорвался через всю завесу мыслей, что заполняли ее голову:

– О, Дэшинг! Ты не должен сражаться с настоящей Луназиллой! Я люблю тебя!

Жеребец одним копытом смахнул гриву с лица:

– Не стоит беспокоиться, дорогая. Я просто устрою ей, – он посмотрел в камеру. – Настоящий крупогедец.

Обе подруги издали синхронный стон, после чего заливисто рассмеялись. К счастью, их голоса утонули в чрезвычайно драматичной мелодии, не потревожив оставшихся семи зрителей.

Когда загорелся свет, а на экране пошли титры, парочка в хорошем расположении духа покинула свои места. Они еще долго хохотали по пути через фойе на улицу, прежде чем успокоиться.

– О, Селестия, – выдохнула Октавия. – Это был одновременно и лучший, и худший фильм, что я когда-либо видела.

– Ага, согласна, – единорожка потерла болевшие от смеха ребра. – Давно я так не смеялась.

– И чем мы займемся теперь?

– А что у тебя на уме?

– Может... просто прогуляемся?

Губы Винил медленно растянулись в улыбке:

– Звучит неплохо.

И так две кобылки весело зашагали прочь от киноцентра, все дальше и дальше уходя по залитыми солнечным светом улочкам. Несмотря на продолжительность фильма, на улице стоял день, за что диджей была чертовски благодарна, так как могла провести больше времени со своей новой подругой.

Согреваемые теплотой светила Селестии, они спокойно брели по оживленным улицам, любуясь пейзажами и вслушиваясь в мелодии прекрасного дня в Мэйнхеттене. Беззаботно хохоча и смеясь, мимо них промчалась компания жеребят. Три пожилых кобылы сидели на лавочке, обмениваясь вполне безобидными слухами обо всех вокруг. Продавцы зазывали к себе посетителей, будто в каком-то провинциальном городке, однако вместо помидор и яблок на прилавках лежали фильмы и мобильные телефоны.

Мимо прогрохотала тележка со старым мулом в упряжке. Она была набита цветами всех видов и оттенков, поэтому на каждой кочке пара-тройка штук выпадала прямо на дорогу. Выждав подходящий момент, Винил метнулась вперед и ухватила зубами аппетитно выглядевший подсолнух. Держа его за стебель, она повернулась к Октавии, которая с удивлением за ней наблюдала.

– Зацени, – промычала единорог со своим трофеем во рту. – Бесплатный обед!

– Он лежал на земле, – усмехнулась виолончелистка.

– Это же цветок, они растут в земле. Хочешь укусить?

Октавия замялась, но решила поддержать игривое настроение Винил. В конце концов, ни к чему плохому это не приведет. Наклонившись ближе, она деликатно откусила два лепестка и медленно отправила их в рот плавным движением язычка.

И вдруг стебель разломился на три части, одна из которых осталась в зубах у диджея. Она уронила его на землю, смущенно покраснев:

– Упс. Я, эм, похоже, я слишком крепко сжала его.

– Все в порядке: он не был особо вкусным. Лепестки пресные, как бумага.

– Так, давай я куплю тебе попить, чтобы избавиться от неприятного привкуса, – предложила Винил, указав подбородком на маленькое кафе, как только румянец сошел с ее лица.

– Я и сама за себя могу заплатить, – возразила Октавия, но через секунду добавила. – Оу, но, эм, спасибо за предложение. Я не хотела показаться грубой.

– Ну же, Октавия. Напиток за мой счет, – голос единорожки был решительным, но она улыбнулась, показывая, что шутит.

Парочка заняла столик в глубине заведения, скрывшись от любопытных глаз. После нескольких минут пристального разглядывания меню, они обратили внимание на кремовую кобылку, подошедшую чтобы взять заказ.

– Вы уже что-нибудь выбра... о, Селестия, – выпалила Бон Бон.

И тут неловкая тишина пузырем окутала трех пони с головы до копыт. Как бы Винил ни хотела прервать ее, она решила хоть раз в жизни действовать с осторожностью. Внезапно, неожиданно для виолончелистки и нее самой, именно Бон Бон начала нервно оглядываться вокруг и перешла на шепот.

– Слушайте, не говорите об этом никому, идет? Если Лира и Си-Топ узнают, что я здесь работаю, они по гроб жизни будут смеяться надо мной.

– Ты — стой — работаешь — что? – крайне красноречиво переспросила Винил.

– Мне нужна эта работа, чтобы платить за обучение. С магазином все в порядке, правда. Там и без меня могут со всем справиться. Просто, пожалуйста, не говорите... погодите-ка минутку, а разве вы не должны были сходить в кино?

Октавия уже хотела обозвать, сидевшую рядом с ней единорожку, но придумала кое-что получше. Разумеется, их обман был раскрыт, однако далеко не все было потеряно:

– Да, фильм уже закончился.

“Тонкой наводки будет достаточно, чтобы она поняла намек”.

– И почему же вы так общительны друг с... оу... – она широко раскрыла глаза. – Но это же значит, что мы были правы! Псайк был-

– О чем ты? Мы ненавидим друг друга, – Октавия наклонилась к официантке. – Мы ненавидим друг друга, а ты не работаешь в этом кафе.

– Оу... – Бон Бон перевела взгляд на стол. – Странно. Я думала этот столик кем-то занят. Ну, ладно.

“Великолепно”.

Давно позабыв о каком бы то ни было напитке, Винил увела свою подругу прочь из кафе, все время остерегаясь зрительного контакта с той самой официанткой.

– Это было... странно, – промямлила она, когда парочка окончательно затерялась в толпе.

– Согласна. Тем не менее, я думаю, что все прошло гораздо удачнее, чем могло бы.

– Да уж. Ты спасла наши крупы. Я просто сидела там, прикусив язык, в то время как ты вовсю использовала технику "секси-убеждения".

– Я... какую технику, прости? – похоже, Октавия не до конца расслышала свою подругу.

– Технику супер-убеждения. Это было круто, – диджей, видимо, ничего не заметила, преспокойно идя дальше.

– Спасибо, я думаю. Однако привычными наши занятия по психологии больше не будут.

– Уже догадалась. И чем займемся теперь?

Виолончелистка ненавидела говорить очевидные вещи, но иного выхода не было:

– Думаю сейчас нам лучше разойтись по домам, пока еще кто-нибудь из однокурсников нас ни заметил.

– Оу, – Винил замедлила шаг, немного поникнув. – Окей. Круто. Мне есть чем заняться, плюс я играю на одной вечеринке сегодня вечером.

Виолончелистка усмехнулась:

– Похоже у тебя дел по горло. Только не забудь про учебу.

– Пффф, учиться легко. И мне станет еще проще, когда я перееду в студенческую деревню.

Ахнув, Октавия прикрыла рот копытом:

– Я и забыла об этом! Все сработало как надо?

– Агась, – Винил гордо подняла голову. – Обо всем позаботятся, даже найдут соседа, что захочет делить со мной комнату. Не могу дождаться встречи с ним.

Недолго думая, серая кобылка обвила шею Винил своими копытами:

– Ох, я так рада за тебя!

Изрядно покраснев, диджей неловко приобняла кобылку в ответ:

– Хех, это всего лишь комната. Надеюсь, она упростит мне жизнь.

Отстранившись, Октавия не растеряла своего энтузиазма:

– Представь, если тебя определят ко мне! Я уже несколько недель мечтаю о соседке!

Винил подняла брови:

– Стоп, правда?

– Да! Ох, это было бы изумительно! – она улыбалась от уха до уха лишь от одной мысли об этом.

– Да... просто чертовски круто. Слушай, мне пора. Все те дела, о которых я тебе рассказала, сами себя не сделают.

– Прости, что задерживаю тебя. Мы ведь увидимся... скоро?

– Я позвоню тебе ночью в обычное время, – обе хихикнули. "Обычным временем" у них называлось раннее утро, когда ни одна не могла заснуть. Диджей рефлекторно подалась немного вперед, то же сделала и виолончелистка. Они удивленно посмотрели друг на друга и резко отстранились. – Эм, ну, пока.

Октавия осталась наедине со своими мыслями, когда единорожка покинула ее. На секунду очень интересная идея закралась в ее голову. Она была мимолетной и испарилась, как только серая пони направилась к себе домой.

---

– Чем могу быть полезна, мисс Скретч? – вежливо спросила бледная кобылка. Прядь серых волос в гриве придавала ей образ высокоуважаемой пони, однако не скрывала ее природной дружелюбности.

– Эм, возможно ли выбрать, к кому меня подселят? – ответила единорог, нервно ерзая копытами. Кабинет сильно напоминал ей о школьных годах, погружая с головой в неприятные воспоминания.

Мягко усмехнувшись старшая пони сняла очки, положив их на стол и откинулась на спинку кресла:

– Мне часто задают этот вопрос. Вы хотите поселиться с подругой?

Винил кивнула, чувствуя себя смущенно от того, насколько банальной была ее просьба:

– Но она не должна узнать об этом раньше времени. Я хочу, ну, типа, сделать ей сюрприз.

– Понятно. И кто же это?

– Октавия. Эм, серая земная пони, изучающая-

Администратор кивнула в ответ:

– Теорию музыки, психологию и историю, да-да, я вспомнила. Нам крупно повезло, что мы заполучили ее. Каждый университет от Троттингема до Кантерлота мечтает об этой юной кобылке.

– Вау, правда что ли? – диджей удивленно наклонилась вперед.

– Могу поспорить. Она одна из самых светлых юных умов Эквестрии.

Конечно, Винил знала, что Октавия хорошо училась в школе, но чтобы настолько! Ее новая подруга с удивительным смехом и неважным умением заводить новых друзей была гораздо умнее нее. Странная смесь эмоций растекалась по телу единорожки в тот момент: негодование, ревность, зависть, но самой главной из них была гордость. Одна из самых светлых юных умов Эквестрии, да, а еще – ее лучшая подруга.

Диджей не могла сдержать улыбку:

– А она не так проста, какой кажется на первый взгляд.

Кобылка напротив наклонилась к ней:

– Ты кажешься хорошей пони, и, если ты уверена, что Октавия захочет делить с тобой комнату, я просто обязана помочь ей с этим.

– Захочет. Но она надеется всего лишь на удачное совпадение, я же решила поступить более... практично.

– Умно. Что ж, если Октавия этого хочет, значит, она это получит. Мы не можем себе позволить расстраивать ее, – спустя мгновение кобылка сурово посмотрела на Винил. – Никому об этом не рассказывай. Если остальные студенты узнают, что я разрешила тебе выбрать соседку, то они мне бунт устроят, – единорожка рассмеялась, но тут же запнулась под упрекающим взглядом. – Я серьезно. Такое раньше случалось.

Нервно сглотнув, Винил протянула кобыле переднюю ногу для копыто-пожатия:

– О, не беспокойтесь. Я никому не скажу. Спасибо, вы меня выручили.

Последовав ее примеру, пони снова радостно улыбнулась:

– Без проблем. Хорошего дня!

И вот, уже несколько секунд спустя единорожка спустилась по ступенькам, ведущим от здания администрации, и ступила копытцами на теплую траву. Центральный парк становился все менее и менее заметен на фоне приближавшегося вечера. Ненадолго мимолетный ветерок наполнил воздух ароматом цветущих подсолнухов.

Винил с удовлетворением глянула в сторону студенческой деревни и начала беззаботно насвистывать.