Меткостиратели
Эпилог
Эпилог.
Балк Бицепс старался, как мог.
Да, ясного неба у него так и не получилось, но, по крайней мере, эта жуткая метель, налетевшая из Вечнодикого Леса, превратилась в лёгкий снегопад.
Конечно, если бы за дело взялась вся команда понивильских пегасов — сейчас была бы яркая лунная ночь с прекрасными мерцающими звёздами. Но из всех пегасов погодной службы на эту Ночь Горящего Очага оставался лишь дежурный — Балк Бицепс. Остальные по настоянию Рэйнбоу Дэш отправились в Большой Зал Клаудсдейла на представление "Битвы с Виндиго".
— Фезервейт, ты уверен, что все эти зонтики и прочие штуки нужны, чтобы нас сфотографировать?
— Пииип! Ну ты же не первый раз мне помогаешь! Я тебе сколько раз рассказывал о светоотражении? Тем более что щёлкать я буду ночью либо при свечах, либо при светлячках. А так — у меня есть копытный генератор и лампочка на пятьсот ватт!
— Можно подумать, что я понимаю, о чём ты говоришь...
— Ладно, давай пропихнём всю эту ерунду через этот сугроб...
— Пипсквик! Фезервейт! Что это вы тащите?
— Мисс Черрили, ну Вы же сами говорили, что нужно будет сделать красивые фотографии на Вечер Горящего Очага!
— Все уже заждались!
— Простите, мисс Черрили, но если бы не Пипсквик, то я вообще не знаю, как добрался бы сюда. Тут такие сугробы...
Учительница взглянула на объёмную поклажу и, вздохнув, обратилась к своему спутнику:
— Поможешь перенести всё это?
— Агась! — коротко ответил тот.
— Мистер Макинтош, только аккуратней, там есть хрупкое и бьющееся! — заволновался пегасик.
— Агась, — добродушно согласился земнопони, поднимая поклажу.
— Лампа! Лампа накаливания! — влез Пипсквик. — Пятьсот ватт!
— Огось! — удивился тот.
— А почему не завтра? — ехидно поинтересовалась Сильверспун.
— Я тебе не метринатор из книжек про людей, — ответил тощий фотограф. — Мне, вообще-то, кушать надо, и спать тоже. Через четыре дня фотографии все будут. У каждого.
— А теперь давайте поиграем во что-нибудь, а то скучно как-то! — заявила Динки, младшая дочка Дерпи, в этом году великолепно сыгравшая в спектакле Принцессу Платинум. — Может... — она схватила дротик дартса зубами и метнула в круг на доске. Вместо этого непослушная стрелка улетела вправо и воткнулась во входную дверь, чуть не пришпилив к ней шевелюру учительницы.
— Да-а, метаешь ты метко... — ядовито протянула Даймонд Тиара. — Но если будем играть в дартс — Эплблум не принимать.
— Это ещё почему?! — взвилась Скуталу.
— А потому что она как всегда всех обставит! Когда с ней играешь в дартс — становится неинтересно!
— Да-да, какой смысл играть, когда победитель известен заранее! — поддакнула Сильверспун.
— Дети! — Черрили решила взять инициативу в свои копыта и прервать назревающий конфликт. — А давайте погасим свет и сыграем в прятки!
— Тогда пусть водит не Эплблум, — запротестовала Динки.
— Это ещё почему? — поинтересовался Фезервейт.
— А потому что она, как твой объектив, в темноте видит, вот! — заявил Снипс.
— Точно, всех находит! — поддакнул Снейлз обиженно. — А меня первым!
— Мыться не пробовал? — невинно спросил Пипсквик...
— И не сопеть! — добавил Фезервейт.
— А давайте мы все дружно съедим этот прекрасный торт с огромным количеством вкуснющей шоколадной глазури! — с порога заявила Пинки, слизывая с мордочки налипшие снежинки... Она ввезла в класс огромный торт, но подскользнулась на подтаявшей воде и только чудом не растянулась на полу. Торт тем временем стрелой понёсся к противоположной стене.
Эплблум сама не сообразила, как оказалась на пути сладкого блюда. Она подняла правое копыто и легко остановила беглеца, машинально заметив, что в этот раз ей удалось сдержать свою силу и столик под подносом не треснул.
ЧВЯК!
С торта слетела шоколадная шишка и шлёпнулась яблочной поняше прямо на нос.
— А-ха-ха-ха-ха! Мы и не знали, что ты у нас ещё и клоун-акробат! — развеселились Даймонд Тиара и Сильсерспун. Однако под строгим взглядом Большого Мака тут же притихли.
— Ура спасительнице тортов! — радостно завопила Пинки, вытаскивая из причёски хлопушки.
Бах!
Бах!
БАХ! — очередная хлопушка Пинки разорвалась прямо перед мордочкой яблочной земнопоньки. Эплблум вдруг ни с того ни с сего передёрнуло. Откуда-то из глубин памяти всплыл другой звук. Он был совсем не такой, как этот праздничный взрыв. Жёсткий, холодный, металлический, но такой же громкий.
Что-то необъяснимое словно пробежало от гривы до самого кончика хвоста. Она вспомнила!... Хотя нет, не вспомнила... Но ей вдруг стало казаться, что когда-то она сделала что-то... Что-то, что не должны делать жеребята... Что-то, что не должны делать даже взрослые пони... Что-то неправильное и очень-очень плохое... Что-то, что она сделала, не имея выбора... Она зажмурилась, пытаясь отогнать от себя это странное, тяжёлое наваждение.
Открыв глаза, Эплблум увидела знакомую мордочку Пинки, но тут же что-то словно повернулось внутри. Поняшка постаралась вглядеться в глаза старшей подруге, словно ища спасения от этих жутких ощущений. Перед ней по-прежнему были голубые глаза. Но это не огромные задорные синие глазища розовой пони. Они были маленькие, небесно-голубые, спокойные и слишком близко посажены. Это не были глаза пони. И они смотрели не на неё. Они смотрели куда-то в глубокую черноту, а может быть — вообще в никуда...
Все звуки вокруг исчезли. Ей показалось, что она находится в каком-то глухом подземелье, почти по колено в ледяной воде. А перед ней.... А перед ней мягкая, притягивающая к себе стена. Стена, которая постепенно растекается, поглощая всё вокруг. Растекается, забирая все страхи, ощущения... Всё, что только что привиделось... Или не привиделось?
Эплблум постаралась пробиться сквозь эту стену, но та лишь просто впустила её в себя, словно липкое податливое желе.
Эплблум зажмурилась и снова открыла глаза.
"Что это? Что померещилось?"
Поняшка попыталась вспомнить своё видение, но у неё так ничего и не получилось. Осталось лишь какое-то чувство. Тревожное, тяжёлое, неправильное...
И тут маленькую пони снова отвлёк этот странный зуд в боку. Она привстала с лавки и почесала свой голый бок. Затем взглянула на копытце — там, как и всегда, осталось лишь несколько серовато-чёрных волосков. Затем она посмотрела на свой круп и обомлела: на нём прорисовывался круг с крестиком в центре! Малышка хотела было уже обрадоваться, но тут её взгляд упал на массивную лавку, прикрученную здоровенным шурупом к доске-ножке. Это он отпечатался на её крупе и теперь этот след постепенно исчезал.
БАХ! — дождь из конфети посыпал маленькую яблочную поняшку.
Ей вдруг захотелось свежего воздуха. Она подбежала к окну и распахнула его. Чистый морозный ветерок дул прямо в мордочку, украшая маленькими, холодными, бодрящими снежинками.
Сама не понимая зачем, она сорвала с себя свой розовый бант и выбросила его в окно...
...А за окном шёл снег. Снег, постепенно заметающий недавно протоптанные дорожки, кучки праздничного мусора, пестревшего серпантином и конфети, и так же постепенно заметающий её розовый бант.