От рассвета до рассвета
Сцена первая. Пробудительная
Страшный и до боли агрессивный звук безжалостно и неотвратимо, в мгновение ока разрезал на мелкие кусочки и без того нестабильный, но такой желанный и тёплый мир переутомившейся Селестии. Открыв глаза, полопавшиеся ещё вчера вечером от усталости, владыка дня решила отыскать ужасного врага всей её сущности – издающего этот звук. Её копыта, тряслись, как будто она вчера с их помощью разделывалась с полчищами драконов (возможно, так оно и было? она этого сейчас не помнила…). Сейчас она была ещё белее, чем обычно. Приподнявшись на передних копытах, она обнаружила свою подушку залитой кровью. И вот, наконец, обнаружив своего смертельного, буквально вселенского врага, со всей ненавистью к наступающему дню, она резко и точно нанесла удар по нему.
Нет, это не эпичнейший фанфик про битву с древним злом. И нет, это не про удивительные подвиги всеми нами обожаемой светоносной и лучезарной принцессы. Хотя до некоторой степени, всё же, подвиги. Но только про отдельный тип подвигов. Пожалуй тип самых сложных подвигов. Про каждодневные подвиги.
Будильник разбился вдребезги. Селестия проснулась. Очередной рабочий день ждёт.
— А кровь... понятное дело, пошла из носа, от перенапряжения, — апатично качая головой, подумала правительница дня, — так Тия, — обратилась она к себе, — давай коротко вспомним, как ты довела себя до такого состояния. В начале недели ты летала своим ходом в царство грифонов, дабы поддержать их традиции и укрепить дипломатические отношения, далее ты сразу же поехала в Филлидельфию, чтобы проследить за тем, как происходит стройка отдалённых кварталов и лично проверить счета, не ворует ли кто. Дальше, ты провела весь день без перерыва за бумагами так, что, не принимая ничего градусного, могла бы спеть гимн Эквестрии, пройдясь по крыше дворца. Помню, от усталости ты несомненно бы и сделала это, но сестра тебя вовремя остановила. Что было с тобой дальше, бедная моя Тия, я уже помню с трудом. Работа, работа и ещё раз работа. И вот каким-то странным образом ты просыпаешься не во дворце, а своём домике на окраине города… Как это произошло, ты скорее всего, никогда не узнаешь. Но надо сосредоточиться на главном — сегодня конец квартала. А это значит, что работы сегодня будет в кубе больше. Нет не в кубе. В пятой степени минимум.
— Нда… Зато я не сдаюсь. Это главное. Скоро всё это кончится и я наконец высплюсь, — заключила она и легла на спину, раскинув копыта, будто пытаясь сделать ангелочка, хотя снега на кровати не было.
— Доброе утро, Ваше Высочество! — произнесла старшая фрейлина, зевая, — Как Вам спалось?
— Здравствуй, — уже благодушно улыбаясь, произнесла принцесса, — спасибо, хорошо. Давно ты здесь?
— С трёх часов утра — Квистен ушёл отдыхать, он был здесь весь день и всю ночь. Он ещё молодой жеребчик и не привык к Вашим бешеным темпам. Ну, ничего. С Вами он научится и не есть весь день и не спать всю ночь. Как Вы думаете, принцесса, Вы умеете отучать пони спать?
— Не знаю, — потянулась она. – Я пытаюсь отучить себя уже много лет. Вот – тебя практически отучила.
— Вы мне льстите, — улыбнулась фрейлина. — Вот сколько дней Вы не спали? Признавайтесь! – ласково хихикнула она. — Четыре? Пять?
— Всего семь, — в смущении пробормотала принцесса и залилась чистым и добрым, но не безумным смехом.
— Эх Вы! Неделю не спать! Кстати, — улыбнулась помощница принцессы, — с концом квартала Вас! Завтра всё это кончится и Вы, наконец, отдохнёте!
Селестия перестала улыбаться, нахмурилась и сурово приказала:
— Подойди ко мне! Сейчас же!
Фрейлина, не понимая, что она сказала не так, не смела сопротивляться.
Когда та подошла, принцесса вновь улыбнулась и мягко обняла старую подругу. Слёзы радости капнули на дорогой седельно-аравийский ковёр.
— Спасибо тебе, Фастлайт, — прошептала она.
Фрейлина не знала, что сказать, и что делать. Но опыт подсказал ей слова.
— Вы просто очень устали, — заботливо произнесла она. — У меня сердце болит, когда я вижу, как Вы надрываетесь. А вот возьмёт Вас удар, кто тогда будет Солнце по утрам поднимать? Не любите Вы нас – не бережёте себя. Вот сегодня спали всего три часа после недельного перерыва. И всё говорили во сне. Вы не можете расслабиться даже там. Вам надо отдохнуть.
Селестия с озорным огоньком во взгляде поглядела на свою фрейлину и иронизируя, проговорила:
— Так это что ещё за упаднические настроения! Отдыхают только лентяи и мёртвые!
— Это Вы себе такой девиз придумали, — мягко высвободилась единорожка из её объятий и принесла ей на подносе завтрак состоящей из овсяной каши и бутерброда с ромашкой и чашки кофе. – А так жить невозможно!
— Ну, я же не предлагаю так жить тебе или кому-то ещё, — участливо сказала принцесса.
— А как не жить? Как? Предать Вас? Бросить Вас? Ну, нет! Зачем ещё Вам нужны мы – Ваши слуги?
— Вы для меня больше чем слуги. Ты и представить себе не можешь, моя милая, что значит для меня ваша поддержка. Особенно твоя. Ты – мой друг. И всегда им останешься.
— Эй! — возмутилась Фастлайт. — Вы выпили только кофе и даже не притронулись к еде! Куда же Вы? Думаете, заговорили мне зубы и всё? Нет, не выйдет! Я Вас не выпущу из этой комнаты, пока Вы не съешьте то, что Вам приготовили. Здесь не так много!
Селестия ещё раз обняла фрейлину.
— Прости, дорогая моя, но я не могу сейчас есть. Сегодня последний день аврала, придётся хорошенько поработать, а завтра мы на день уедем куда-нибудь в горы. Я обещаю, что мы все выспимся, и вдоволь подкрепим свои силы. Договорились?
— Вы должны что-то съесть, — умоляюще произнесла старая фрейлина. — Даже аликорнам необходимо питаться. Иначе Вы полностью потеряете работоспособность.
— Постой-ка, — перебила её принцесса. Она подозрительно посмотрела на фрейлину, – Ты сказала, что ты здесь с 3-ёх утра? Но сейчас только четыре... И что, хочешь сказать, ты получила эти мешки под глазами, этот тусклый взгляд и дрожь в копытах всего за час? Посмотри мне в глаза! Ты ведь соврала мне? Ты тоже не спала! И ведь не было здесь Квистена, да?
— Да, — грустно ответила фрейлина. — Простите меня. Просто мальчик выглядел таким измождённым, что я отправила его домой немного раньше.
— Немного? — прищурилась Селестия. — Я не видела Квистена с позавчера. И это значит ты…
— Да… Именно это и значит. Я со вчера не спала. Ну и что? Я же всё это время была с Вами или выполняла Ваши задания, когда Вы думали, что их выполнял Квистен! А то, что Вы не помните этого – означает лишь то, что вчера Вы довели себя до полного нервного истощения!
Селестия ласково улыбнулась и ещё раз напомнила Фастлайт, что не сомневается в её преданности:
— Я верю, что ты сделала это исключительно из добрых побуждений. Я всё понимаю, дорогая, но тебе нужно спать. Или ты потеряешь работоспособность, а я без тебя не справлюсь. И сейчас, я не прошу, я приказываю тебе – иди спать.
— А что Вы мне только что на это сказали?! – рассержено произнесла сонная единорожка. — «Отдыхают только мёртвые и лентяи»?! Почему Вы хотите, чтобы пока Вы здесь работаете, я лежала дома с неспокойной совестью и не могла от этого заснуть? Почему Вам можно жертвовать своим здоровьем, а мне нельзя?!
— Я – отдельный случай. Я – Дитя Солнца. Усталость мне неведома.
— Вы можете рассказывать эти сказки всем кроме меня. Я-то Вас знаю, — улыбнулась Фастлайт.
— Ну ладно… Но сейчас мне очень нужно поработать, — начала оправдываться принцесса. — Скажи мне, сколько часов ты уже не спала?
— Сейчас пошёл двадцать шестой, — нехотя ответила Фастлайт, — но я до этого хорошо выспалась.
Селестия посмотрела ей в глаза – не врёт. А ещё она увидела там наворачивающиеся слёзы. Если она отошлёт свою помощницу отдыхать в канун столь важного подведения итогов как сегодня, то Фастлайт ещё нескоро сможет простить себя за это.
— Ладно. Буди Квистена и пойдём работать. Сегодня я разрешаю тебе нарушить мой приказ. Пока ты можешь стоять на ногах, я разрешаю тебе продолжать работать со мной, — произнесла Селестия, пообещав себе всё равно отправить её спать при первой же возможности
— Спасибо, спасибо, спасибо! – возликовала её верная помощница. – Я обещаю, что не подведу Вас!
— Пообещай мне лучше, что как только не сможешь больше не спать – ты не будешь более себя насиловать. Я ничем не лучше тебя. Просто, ресурсов моего организма от природы больше, чем у тебя. И мы должны с этим считаться.
— Хорошо, я обещаю, — кивнула Фастлайт.
— Тогда вперёд! — воодушевлённо воскликнула Селестия, — Новый светлый день ждёт нас! И мы должны успеть многое сделать пока он не кончится. Буди Квистена, а я пока подниму Солнце, а потом в путь.
Сцена вторая. Прогулочная
Гордо ступая по Кантерлотской мостовой, светоносная аликорница одаривала всех благодушной улыбкой и кивками в ответ на пожелания доброго дня. От следов усталости на её лице не осталось ничего. Конечно же, богиня неимоверно хотела спать и то и дело прогоняла из своей головы нехорошие сейчас мысли о тёплой кровати, мягкой подушке и тяжёлом одеяле. Однако показывать этого она не имела никакого права. Принцесса привела себя в порядок, используя минимум косметики, а ту, что использовала – исключительно природную. Она тщательно умылась, привела гриву и хвост в порядок и заставила себя идти прямо, сопротивляясь неимоверному желанию лечь спать прямо на мостовой.
— Запомните, Фастлайт и Квистен, — говорила Селестия своим сонным спутникам — имидж – это в любом деле уже сделанная половина этого дела. Какое впечатление ты производишь, как ты держишь себя, насколько неуклонно придерживаешься своего стиля и как здороваешься – всё это крайне важно, если ты часто общаешься с пони и тебе необходимо быть для них авторитетом, которому хочется доверять и верить.
— Да, принцесса Селестия, — в одно и то же время произнесли оба помощника. Причём комизм ситуации увеличивался тем, что позевали они тоже в один и тот же момент.
Селестия не смогла удержаться и слегка усмехнулась. Чтобы до конца проснуться, она задавала разные вопросы тем, мимо кого она проходила и давала пони разные советы, такой глубины, чтобы они не отняли слишком много времени, но оставили слушателей благодарными за внимание, уделённое им.
В очередной раз, решив перекинуться парой слов с одним из своих поданных, она окликнула жеребёнка, который плакал у перил моста.
— Что у тебя случилось, малыш? – заботливо дотронулась она до его плеча.
Тот в страхе обернулся. Он настолько был ошарашен увиденным, что не смог выговорить ни слова. Перед ним стояла сама принцесса Селестия – правительница всей Эквестрии и дневного светила. Он кинулся было бежать, но принцесса подхватила его телекинезом и вернула его назад. Тот смущённо и испуганно стал смотреть в землю.
— Разве мама с папой не научили тебя, что нехорошо пропускать мимо ушей вопросы старших? – как ни странно ласково спросила она. Конечно же, она на него не злилась. У неё не было сил ни на кого злиться. А если бы и были, она бы не стала их тратить столь бездарно.
— Нет, не научили, — угрюмо ответил жеребёнок, — потому что у меня их никогда не было.
Селестия сразу погрустнела. Она аккуратно обняла его крылом и прижала к себе.
— Знаешь, я тебя понимаю, малыш — серьёзно ответила Селестия. – У нас с тобой, получается, есть нечто общее. Я тоже не помню своих родителей.
— Правда? — удивился жеребёнок. Он никогда бы и не подумал, что принцесса тоже была в таком же положении, что и он.
— Правда, — ласково ответила его высокая собеседница, и тепло с улыбкой посмотрела на него тем самым взглядом, который обычно сравнивают с лучами весеннего нежного Солнца.
— Принцесса, мы спешим, — окликнула её Фастлайт, не сумев сдержать при этом предательский зевок.
— Дорогой, мы должны идти. Но с тобой мы можем поговорить, пока идём до дворца, — приветливо улыбнулась аликорница, — пройдёшься с нами?
Жеребёнок, не до конца поняв, что с ним происходит, присоединился к троим. Он не мог поверить своему счастью, какой шанс ему выпал, но от того выглядел только ещё более испуганным.
— Не бойся, друг, мы не кусаемся, – ободрил его Квистен дружеской улыбкой. – Думаю, Её Высочество в представлении не нуждается, это — миссис Фастлайт Вормхуф, а – меня можешь называть Квистеном.
— На самом деле и меня ты можешь называть Фастлайт, — фрейлина раскусила подколку своего напарника по поводу возраста и бросила язвительный взгляд в сторону Квистена. – А тебя как зовут? – вновь обратилась она к жеребёнку.
— Я – Чайка, — просто и обычно сказал жеребёнок
— Что серьёзно? То есть не прозвище и не кличка, а именно имя, да? – удивился Квистен.
— Меня так зовут — Чайка, — в свою очередь удивился жеребёнок, — Что в этом неправильного?
— Ничего неправильного, просто это необычное имя для земного пони… — сказала Селестия. – Впервые такое слышу.
— А каким оно должно быть? – прищурился Чайка.
— Никаким другим. У тебя замечательное имя. Я думаю, с таким именем тебя ждёт интересная жизнь, — улыбнулась принцесса, а затем перевела тему разговора:
— А почему ты плакал, когда мы проходили мимо тебя?
Чайка погрустнел. Он не хотел говорить. Однако принцесса, ежедневно заставляющая пробалтываться хитрых политиков, точно знала, как обойтись с ребёнком. Стоило приложить к нему немного ласки и доброты, как тот сам всё рассказал.
Оказывается Чайка пришёл сюда из Филлидельфии. Пешком. Начал он свой поход в конце марта, как сошёл снег, предварительно сбежав из детского приюта. Всё что он знал о себе – это то, что у него где—то есть старшая сестра — Смуф Лайт. Когда-то от взрослых он слышал, что не было пони на свете добрее и прекрасней, чем она, что она никогда никому не отказывала в помощи и что она старше его лет на десять-пятнадцать. Он о ней ничего конкретного так никогда бы и не услышал. Но вот недавно на почте он наткнулся на очень неразборчиво написанное имя, которое, кажется, принадлежало его сестре. Там был ещё и адрес. Кантерлот, улица Света, дом 4. У него появилась надежда, что он сможет отыскать кого-то, кто станет для него семьёй, которой у него никогда не было.
— Я пришёл в город вчера, — всхлипывал он, — а сегодня я нашёл тот дом, что я узнал на почте, и меня оттуда прогнали, — разрыдался он в конец, — мне сказали, что Смуф Лайт никогда не жила в этом доме, а если и жила то очень давно. Теперь я точно навсегда останусь совсем один. Мне придётся вернуться в приют и как многие оттуда, скорее всего, я стану разбойником. А я так не хочу причинять пони-нибудь боль! Ведь у кого-то есть папа и мама, и они их очень любят. Я не хочу… — он не смог закончить фразу, ибо в конец расплакался так, что перестал выговаривать слова.
— Ты не станешь разбойником, — добро произнесла принцесса и погладила его по гриве. – Я не допущу этого. Ты добрый и я не хочу встречаться с тобой в зале суда. Мы найдём твою сестру.
— Не найдём, — плача, ответил он.
— Хей, Чайка! – воскликнула Фастлайт и ободряюще легонько ткнула его в плечо. – Вспомни, с кем ты говоришь! Для принцессы нет ничего невозможного. Если она говорит, что найдёт Смуф Лайт, значит найдёт.
— Правда? Вы сможете найти мою сестру?
— Обязательно, — ответил Квистен.
Селестия присела на землю, на уровень с жеребёнком и ласково произнесла:
— Послушай. Сегодня у меня очень занятой день. Я не знаю когда освобожусь. Жди меня там, где мы встретились, пока я не приду. Я обязательно вернусь за тобой. А потом мы вместе найдём твою сестру, договорились?
Постепенно желание поверить принцессе победило в нём его природное недоверие.
— Хорошо, — всхлипнул он.
— Ну что же ты плачешь? Я же сказала, мы найдём её. А пока иди с Фастлайт. Она отведёт тебя к себе домой, вымоет тебя и накормит.
— Но как же?... – не успела договорить Фастлайт.
— А мне с делами поможет Квистен. Я думаю, это будет справедливо.
— Но Вы же разрешили помочь Вам! – не унималась преданная фрейлина.
— Разрешила. И я всё ещё прошу тебя о помощи. Позаботься о Чайке. Это для меня очень важно, — произнесла хитрая принцесса. Хотя она сказала чистую правду.
— Хорошо, — успокоилась Фастлайт. – Доброго Вам дня, Ваше Высочество! Пойдём малыш, я живу не далеко. Я думаю ты устал, и тебе не помешает немного, — прервалась она на середине фразы, зевая, — поспать.
— Я думаю и Вам, — улыбнулся Чайка.
— Значит, у Вас будет, чем заняться, — подмигнула принцесса и направилась к дворцовой лестнице, — Квистен, нас ждут великие дела.
— Да, принцесса – уже иду!
Сцена третья. Недосвергательная
Вот полдень, работа кипит уже более семи часов. Селестия сосредоточила остатки своего измождённого разума на анализе отчётов. Так же она принимала по двенадцать пони в час, успевая параллельно читать донесения из разных уголков страны. Квистен поменял уже шесть перьев, исписывая королевские распоряжения. Временами он вздыхал от усталости и если в этот момент они с принцессой были в тронном зале одни, она как-нибудь ободряюще подкалывала его. Например:
— Терпи жеребец, главой табуна будешь!
Или
— Осталось всего десять часов работы, и если мы не сбавим темп, мы закончим со всеми приготовлениями и пойдём отдыхать. До завтрашнего утра разумеется.
Квистен щурился и продолжал работать. Что-то ему подсказывало, что десятью часами он не отделается.
— Князь Концерн, Вы славно потрудились, — в сотый раз за день произносила принцесса нечто подобное, однако каждый раз она говорила чистую искреннюю правду, а не заготовленные клише. — Ваша область процветает, и Ваши пони счастливы. Вы можете гордиться собой. Я по-настоящему счастлива, когда вижу такое упорство у моих подданных. Вы должны знать, что своей преданностью и трудолюбием оказываете мне неоценимую помощь.
— Я горд уже только тем, что это говорит мне сама светоносная принцесса Селестия! Вы слишком добры ко мне. Позвольте поцеловать Ваше копыто! – произнёс он искренне, встречая её лучезарный взгляд мягкостью своих добрых зелёных глаз.
Селестия всегда знала, когда кто говорит искренне, а когда кто лицемерит или лжёт. И если у принцессы были силы, с лицемером всегда случались какие-нибудь весёлые несуразности, которые, впрочем, заставляли их задуматься над этим намёком. Либо же Селестия просто давала понять, в чём лживые пони неправы. К сожалению, встречались и такие. Но сегодня для всех лицемеров города настал праздник – Селестия слишком устала.
Хотя…
— Барон, Вы славно потрудились, однако не изволите ли Вы мне рассказать, почему при финансировании в пятьсот тысяч битов, Ваша дорога, была построена так, будто на неё Вам было отпущено пятьдесят?
— Во всём виноваты погодные условия. Из-за ливней наши рабочие не смогли вовремя справиться. Эта весна выдалась крайне дождливой. Однако если Вы продолжите финансирование на ещё один сезон, то возможно качество дороги можно будет улучшить, — облизнул он мечтательно губы.
Селестия улыбалась, несколько секунд смотрела в пол и с еле заметной укоризной качала головой.
— Весна была настолько дождливой, что накапала Вам на целый замок под Поньтантой? – осведомилась она.
— Я… э… — замялся барон. – Я не понимаю о чём Вы…
— И я пока не понимаю, однако надеюсь, намёк Вы мой поняли. В последний раз я Вам намекаю, барон. Если это повторится в следующий раз, то текст будет, самый что ни на есть, прямой, — подняла она бровь, — я даю Вам финансирование на ещё один месяц. Но молитесь, чтобы работа была выполнена качественно. Вы ещё можете отказаться от этой деятельности. Хотите?
— О нет, нет! – воскликнул барон.
— Тогда сделайте, пожалуйста, так, чтобы у меня не возникало обратного ощущения. Всего хорошего, барон, — улыбнулась она. – Не теряйте веру в лучшее и постарайтесь обрадовать меня к следующему разу.
— Я буду стараться, Ваше Высочество… — уныло пробубнил тот на прощание.
Ещё через пару часов Селестия увидела, что её помощник в конец загибается. Ещё немного, и он больше не сможет работать. Ну, вот сидит и клюёт стол. Уже несколько раз проливает чернила на документы. Ему нужен перерыв. Да и его работа почти закончена на сегодня.
— Квистен, отправляйся в Понивилль. Там ты встретишь Кэденс, Авиафору и Сентурио. Проводишь их на вокзал и покажешь им дорогу в Кантерлот.
— Но разве?... – помощник попытался задать очевидный вопрос о принцессе Ми Аморе Кадензе, которая многократно бывала в Кантерлоте.
— Да я знаю. Просто Кэденс последнее время очень-очень много работает и, кроме того, её ориентировка на местности даже в лучшие её годы оставляла желать лучшего. Просто встреть их. Чеcтно, это не повредит. Мэры северных городов должны прибыть ровно к началу саммита.
— Будет исполнено, — ободряюще кивнул помощник, радостный, что может размяться после многих часов работы.
Охраны у дверей кабинета Селестии не было. Дело в том, что её гвардия до сих пор думала, что принцесса в тронном зале, а не у себя, куда она улизнула, не замеченная никем. Светоносная хотела уединиться на своём фиолетовом матрасе перед камином и побыть в абсолютной тишине – и на то были причины. Гвардейцы то и дело, просили кого-нибудь не беспокоить принцессу, чем сами хорошенько мешали ей, а она хотела сосредоточиться на своей работе так, чтобы её нипони не мог отвлечь. И вот, в полшестого вечера, когда все приёмы уже как час закончились, а Селестия была погружена в свою работу, сверяя рапорты военных, отчёты экономистов, социологов, министров магии и мэров городов, дверь в её кабинет была распахнута самым наглым образом.
— Великая и Могучая Тррикси пришла, чтобы свергнуть тебя! – воскликнула открывшая задним копытом дверь синяя единорожка. – Твоё правление кончилось, сейчас я достаточно сильна и опытна, чтобы сразиться с тобой и выйти из сражения победителем!
— Ага, — автоматически произнесла Селестия, даже не посмотрев в сторону вошедшей. Ей ну очень нужно было сосредоточиться – оставалось мало времени и ей требовалось решить одну весьма сложную стратегически-организационную проблему. Как обычно проблемы были связаны с Филлидельфией, но светоносная правительница не была намерена отступать.
— Сделаем всё по-доброму, терпимо, но и наведём порядок, — думала она в момент выдвинутой ей угрозы.
— Трикси нашла отобранный у неё амулет аликорна! И теперь с ней не сравнится в магии и силе ни одно живое существо! — торжествовала нарушительница спокойствия.
Селестия вздохнула, подняла голову от исписанных стратегическими схемами листов бумаги, и раздражённо посмотрела на отвлекающий её по пустякам субъект. Именно раздражённо, а не зло. Правда взгляд этот продлился не больше секунды, её вдруг как будто что-то осенило, она взяла теликенезом единовременно три карандаша и перо и принялась всеми ими писать и чертить, зачёркивать и вновь писать и чертить. Вот она богиня дня во всей своей красе – сражается с неорганизованностью, иррациональностью, создаёт планы, которые по возможности устроят каждого и, несомненно, она же и проследит за их исполнением. Главное, чтобы никто не остался обиженным или невыслушанным, а в местах где не получается договориться, всегда можно найти компромисс. Именно этим сейчас Селестия и занималась – искала методы сложения самых разных векторов желаний жителей Филлидельфии по поводу использования освободившегося места прямо в центре города. Что будет полезней? Возможно ли комбинированное использование пространства? Как то или иное решение повлияет на инфраструктуру города и как отразится на имперском уровне?...
Трикси порядком надоело стоять в дверях. Честно говоря, её не обрадовало то, что её игнорируют и недооценивают. Дискорд побери! Она пришла свергать Селестию, а к ней относятся как к… жеребёнку! И ни во что не ставят! Пора это прекратить!
— Трикси научит слушать её! – гневно вскричала единорожка и собиралась, было, выстрелить заклинанием в Селестию. Принцесса подняла голову, на секунду её рог засветился, и амулет аликорна на шее Трикси треснул и как простая стекляшка разлетелся на мелкие кусочки. Селестия вернулась к работе.
— Как… Как это могло произойти?! Мой амулет! В дребезги! – огорчённо произнесла Трикси.
— Ага, — на автомате подтвердила принцесса, приспосабливая линейку и карандаш к карте города. Сейчас нужно было выбрать один из многих предложенных проектов, соперничавших друг с другом по трудозатратности, прибыльности, востребованности и актуальности в данном городе. И как назло ни одного инженера в Кантерлоте! Они уже все сказали своё слово – и свидетели тому – множество чертежей и целые талмуды заметок, прилагающиеся к этим чертежам, обильно лежащие у принцессы на столе. Но теперь все они разъехались по отпускам, а принцесса осталась с проблемой один на один.
Тут у Трикси от возмущения пошёл дым из ушей. Такого развития событий она никак не могла ожидать.
— Но у Трикси есть ещё план «Бэ»! – воскликнула взбешённая чародейка.
— Прошу, немедленно покинь мой кабинет и не мешай мне работать. Пожалуйста. Я очень устала, — произнесла почти умоляюще принцесса, но увидев, что её не слушают, вновь погрузилась в свою работу. Сейчас у неё оставались силы ровно на то, чтобы довести дело до конца.
– Раз ты устала, тебя будет проще победить! – торжествовала глухая к просьбам Трикси. — Сейчас при помощи тёмного бога оголтелого школотизма, бога штампов и шаблонности мышления, (Селестия закрыла уши копытами в тщетной попытке больше не слушать этот бред) бога не по-русски написанной эпической фанфикции с невыверенной орфографией и ненормальными лексическими конструкциями, бога пейсательского ЧСВ и бога малолетнего развратизма, Трикси призовёт страшного монстра!
Трикси призывает тебя: Мэри Сью явись
И во имя блага всех пони с Селестией сразись!
Посреди комнаты во всполохах чёрного дыма появился чёрный аликорн с развивающимся чёрным плащом, скрывающим его кьютимарку (никто бы не удивился если бы её вообще не было, ага), и с чёрной шляпой с полями, скрывающей его рог и шрамом во всю его чёрную морду.
— Кого тут надо замочить во имя любви и справедливости?! – воскликнул он.
— Мэри Сью, победи Селестию! – воскликнула Трикси, предвкушая быструю победу.
— Я не Мэри Сью! — гневно взревел аликорн. – Мэри Сью это толпы других подобных мне, но не я! Я, в отличие от них, – настоящий, живой, интересный, обаятельный, загадочный и романтичный. У меня было тяжёлое детство, — он сделал драматическое лицо, — ты не представляешь, как трудно жить без родителей. Их жестоко убили, и теперь я хожу весь из себя такой брутальный, крутой и никогда не улыбаюсь. Моё прошлое даёт мне право творить всякую хрень без зазрения совести, ведь я такой – сделал он мхатовскую паузу, — особенный!
— Ладно, принимайся за дело, — воскликнула единорожка. – Эквестрия сама себя от тирании солнцезадой не спасёт!
Аликорн кивнул, произнёс пафосную речь….
Поняв, что заткнуть уши по-нормальному не получается, а наушников поблизости нет, Селестия подумала:
— Почему в моём кабинете?! Почему цирк нужно устраивать именно здесь?!
Подумав, в свою очередь, что первой было не достаточно, аликорн произнёс ещё одну пафосную речь. А затем, ещё одну. Наконец он медленно начал приближаться к Селестии выбирая, откуда лучше нанести первый удар. Та на него даже не смотрела. У неё были дела важнее – она из последних сил пыталась сосредоточиться на своих идеях и решить, наконец, многомерную задачу, которой она занималась уже несколько часов.
Но вот Мэри Сью разбежался, и с криком: «за демократию, за попаданцев, за конец тирании принцессы как таковой!»…
…пролетел мимо — в витраж за спиной принцессы, пробил его насквозь и грохнулся на землю с высоты кабинета Селестии над уровнем Кантерлотской мостовой.
Всё. Не стало Мэри Сью.
Однако, рассмотрим ещё раз, как это произошло. В тот самый момент, когда аликорн прыгнул на принцессу, она наклонилась, чтобы дотянуться до кофейника, ибо кофе всё время мало. Не мудрено – шестой час, а она всё ещё работает, да и мешают сосредоточиться тут всякие…. Она наклонилась — он пролетел мимо неё — она вновь поднялась на место и принялась за работу.
— Ещё и витраж разбили, — с грустью подумала Селестия, отпивая кофе из огромной кружки. – Чем он-то был виноват?
Чаша терпения переполнялась. Она очень любила этот витраж. Один очень хороший пони в знак долгой дружбы и верности принцессе, в знак благодарности сделал лучшее, что он умел делать – а именно украсил её кабинет таким чудесным образом.
— Ниежа себе… — только и сумела проговорить шокированная недосвергательница. – Но! Но! Это должно было сработать…
Селестия поднялась на ноги и встала перед Трикси. Никакой возможности работать дальше не было. Надо было разобраться с раздражающим фактором.
— Пожалуйста, в последний раз прошу тебя, войди в моё положение, не мешай мне работать и покинь мой кабинет. Если хочешь поговорить со мной – приходи завтра. Я с радостью побеседую с тобой, идёт? – с надеждой попросила Селестия.
— Ну, хорошо… — после паузы проговорила та. – Принцесса, ты дорого поплатишься за свою дерзость в отношении Великой Трикси! У неё есть ещё план «Вэ»!...
Однако поделиться им с принцессой шарлатанке было уже не суждено. Шёлковый платок Селестии, окружённый её золотистым облачком магии, соскользнул со стойки для одежды и мягко, но уверено, обвязался вокруг рта Великой и Могучей.
— Ммм! – только и смогла сказать та.
Селестия, решившая, наконец, основательно заняться проблемой, отвлекавшей её уже добрых пятнадцать минут, думала, что же ей делать дальше. Стража осталась у тронного зала. Звать её оттуда – дело долгое и неблагодарное. Да и не хотела она их звать. Стража работает грубо.
— А, придумала! – воскликнула усталая принцесса и не злобно, а скорее утомлённо произнесла: — я знаю, что с тобой делать. Надеюсь, у тебя нет клаустрофобии. Ничего страшнее с тобой не произойдёт и больно не будет, так что успокойся и не трясись. Ты отлично знаешь, что я не обижаюсь на подобные выходки, но прости, сейчас ты не оставила мне выбора. Ты мешаешь мне работать. Я попросила по-хорошему два раза, несмотря на то, что мне полагается приказывать. Ты же не выполнила мою просьбу, и, как я полагаю, не собираешься её выполнять. Поэтому тебе придётся посидеть у меня в шкафу. Вечером я выпущу тебя.
Из комода, под действием телекинеза принцессы, выскользнуло кольцо с необычной рунической гравировкой. Оно подлетело к Трикси и наделось на её рог. В этот момент та осознала, что не может использовать магию. Теперь она будет не страшнее земной пони! Какой кошмар!
С той же стойки, что и платок, соскользнула зимняя пуховая попона принцессы и несколько раз обернулась вокруг единорожки. Если для Селестии это было нормальное пальто, то Трикси с её относительно небольшим ростом просто утонула в этом мягком плену. Поверх попоны принцесса быстро обвязала её длинной шёлковой лентой, оставшейся после какого-то празднества, а концы завязала бантиком. Всё это произошло настолько быстро, что пойманная таким образом единорожка, даже не сразу поняла, что же с ней произошло.
— Посиди пока здесь, — обратилась к ней Селестия, будто у той теперь был выбор, аккуратно положила получившийся свёрток в бельевой шкаф и закрыла двери.
— Фуух… — смахнула она пот со лба. – Хорошо, что я не услышала план «Вэ». Теперь можно и делами заняться. Mother of me! – Селестия в ужасе посмотрела на часы, которые теперь уже показывали пятнадцать минут седьмого. Бесценное время было потрачено впустую, а до окончательной презентации оставалось всего три часа – Так работать, работать и ещё раз работать и как можно быстрее… – зевнула она.
Сцена четвёртая. Великая и Могучая
Наконец заседании коллегии мэров закончено. Эти добрые и мудрые лица подбодрили принцессу. Коллегия мэров всегда приводила её в доброе расположение духа. Здесь собирались такие же как она — не знавшие ни сна, ни отдыха пони, работавшие не покладая копыт, чтобы сделать жизнь кобылок и жеребцов в их городах как можно счастливей. Здесь Селестия каждого знала лично. Она знала — здесь нет лжецов и лицемеров. Каждому из них можно доверять. После таких мероприятий у принцессы оставалось на душе светлое чувство, что она не одна в этом мире сражается с неорганизованностью и хаосом. Она чувствовала, что у неё есть единомышленники, которые стремятся к тому же, к чему и она, а не к замку в курортной области Эквестрии. А когда знаешь, что ты не один, то всегда легче.
Вернувшись в пол-одиннадцатого вечера в свой кабинет, она встретилась там с выспавшейся Фастлайт и вернувшимся из Понивилля вместе с мэрами ещё до начала заседания коллегии мэров Квистеном.
— Поздравляем Вас с окончанием квартала, принцесса Селестия!- заулыбалась Фастлайт. — Мы вот тут спорим с Квистеном: он говорит, что это у вас в шкафу спит вор, обернувшись в вашу попону, а я говорю, что если бы это было так, то, как и зачем он так крепко обвязал себя снаружи шёлковой лентой?
— Фастлайт, посмотри на витраж, это явно выбил вор, чтобы проникнуть в комнату! Всё сходится! — засмеялся Квистен. Он отлично знал, кто был там. И Фастлайт тоже знала. Принцесса оставила в кабинете записку с просьбой последить за тем, чтобы с Трикси не случилось ничего плохого и с кратким описанием событий.
— Вот почему?! Почему мы не спим сутками, а тех, кто вставляют нам палки в колёса, Вы заворачиваете в свою попону и кладёте спать у себя в кабинете? Несправедливость! — с деланной злостью воскликнула Фастлайт.
— Если честно, Фастлайт, — улыбнулась принцесса, — я тоже ей завидую.
— Я думаю, неплохая картинка бы вышла, — смеялся Квистен, — Тут не хватает только таблички, написанной Вами «и так будет с каждым, кто мешает мне сосредоточиться, муахаха!»
— Смешно. Но пожалуйста, будь поаккуратней на поворотах, Квистен, — предостерегла его принцесса. – Я понимаю, как ты хочешь спать (я тоже очень устала), но контролируй, пожалуйста, то, что ты говоришь. Эта способность тебе ещё пригодится.
— Простите меня, — тут же остыл Квистен. – Я не хотел Вас обидеть. И я отлично понимаю, что Вы сделали это исходя из добрых побуждений. Будь на Вашем месте, кто-нибудь не такой терпеливый и мягкий, она бы уже давно сидела в застенках. Кстати о ней, — поспешил он перевести разговор в другое русло, — что Вы собираетесь с ней делать? Вы же не отпустите её просто так? Вы предадите её суду или что?
— Квистен, она же ещё жеребёнок, как и ты! Она – всего лишь не очень умная маленькая кобылка, которая связалась не с теми силами, – улыбнулась принцесса. – Кроме того на ней был амулет аликорна. Эта просто неприятная, на первый взгляд, вещица затуманивает разум, и ты ведёшь себя как последняя злюка.
— У Вас странное понимание жеребят, принцесса — ухмыльнулась фрейлина. — Ни Трикси, ни Квистен — не жеребята.
— Для меня, в сущности, жеребята, – не согласилась принцесса, — и мне не важен их возраст. Они оба не вполне опытны, открыты, честны и рвутся познавать мир. И, как любому жеребёнку хочется мороженного или покататься на карусели, так Трикси хочет поиграть в великого мага, хотя даже не представляет с чем столкнётся, если получит столь желаемую ей власть.
— Я не жеребёнок… — нахмурился восемнадцатилетний Квистен и от того ещё больше напомнил жеребят, которые хотят выглядеть взрослее.
— Серьёзно? – с улыбкой прищурилась Селестия, — Вспомни, позавчера….
— Ладно, всё, я согласен! – поспешил перебить он принцессу, опасливо косясь на любопытную Фастлайт. – Я ещё жеребёнок.
— Ну, а кто же по-Вашему тогда взрослый пони? – удивилась фрейлина.
— Тот, кто может довольствоваться тем, что подарил ему сегодняшний день, а не огрызаться, мол «что так мало?!», тот, кто стал мастером в каком-нибудь деле, тот, кто может брать ответственность не только за себя, но и за других, тот, кому для того чтобы чувствовать себя полноценным не нужно обижать других и тот, кто видит в своём существовании смысл помогать рядом идущим пони, — ответила как будто готовая к этому вопросу Селестия, несмотря на то, как сильно она устала. Кажется, вот прямо сейчас свалится здесь на ковёр и проспит до завтрашнего вечера. Но у неё осталось ещё два незаконченных дела. И пока она не выполнит их – спать не ляжет, это она точно знала.
— Под Ваше описание подходят отнюдь не все достигшие совершеннолетия, — заметил Квистен.
— Так и есть, — подтвердила принцесса. – Многие доживают свои жизни до конца, так никогда и не выйдя из жеребяческого состояния.
— Фастлайт, а Чайка не у тебя дома? — вдруг переменила тему разговора Селестия.
— Нет, принцесса, он ушёл до того, как я проснулась. Но мы все отлично знаем, где он. Очевидно, он настолько испугался, что может потерять возможность найти свою сестру, что решил точно исполнить договорённость с Вами и теперь ждёт Вас на том самом мосту, где Вы сегодня его встретили.
— Отлично, — произнесла принцесса. — Квистен, ты купил ванильный лимонад и тирамису?
— Конечно, купил, но я не понимаю, зачем. Ведь вы любите кофе и банановый чизкейк.
— А это не для меня, — улыбнулась Селестия и посмотрела на свёрток, — Думаю, ей пора просыпаться. У меня есть идея.
— Отправить бы этот подарочек прямо по адресу. Зря я, что ли, бантик завязывала? Я бы хотела посмотреть на выражение лица главы дворцовой охраны, когда принцесса принесёт ему в мешке лазутчика, которого он пропустил мимо, — произнесла с улыбкой Селестия так громко, чтобы спящая Трикси это точно услышала.
Свёрток ощутимо зашевелился и замычал.
— Ладно, ладно, я пошутила, — принцесса принялась развязывать ленту, — я же обещала, что отпущу тебя вечером, значит отпущу.
Когда Трикси освободилась от своих пут, первое что она увидела, улыбающиеся принцесса и её друзья. Никто не хотел её побить, осудить или хотя бы даже поиздеваться над поверженной. У неё были заплаканные глаза. Видно было, что досадное положение, в котором она пробыла по своей вине несколько часов, ей вовсе не было приятно.
— Ты не будешь больше пытаться меня свергнуть? — как-то даже по-матерински и совсем несерьёзно произнесла принцесса, развязывая шёлковый платок.
Трикси помотала головой. Селестия аккуратно сняла нейтрализующее кольцо с её рога, а Квистен зажмурился от страха. Но ничего не произошло.
— Хорошо, я верю тебе. Ты хочешь пить? — ласково спросила Селестия и налила ей в свою кружку немного лимонада.
— Да, спасибо, — произнесла тихо и подавленно Великая и Могучая.
Фастлайт и Квистен не смели проронить ни слова, они смотрели, что будет дальше. Она отпила из кружки. Надо сказать, ей сразу полегчало. Ибо пить ей после своего заточения действительно хотелось. Кроме того, (интересное совпадение) ванильный лимонад она любила больше всего на свете.
— Откуда Вы узнали, что мой любимый лимонад именно ванильный? — грустно усмехнулась Трикси.
— Я просто угадала.
Но Квистен запомнил это, так как подобное случалось не в первый раз.
Селестия присела рядом с ней на пол, обняла крылом, легко и просто спросила:
— Зачем ты хотела получить мою власть? – по-матерински тепло спросила принцесса.
У Трикси сдали нервы и она расплакалась. Больше всего на свете она ненавидела две вещи: быть беспомощной и чтобы с ней обращались, как с ребёнком. Сейчас она испытывала обе из них. Трикси Могучая, Трикси Непобедимая, Трикси Великолепная и Трикси Злая! Но Трикси не смогла победить Селестию. Стало быть Трикси — ничтожество.
— Какая же ты всё-таки милая, Трикси! — ласково произнесла Селестия. — Я нисколько не сержусь на тебя. Просто скажи, чего ты хочешь на самом деле, и, может быть я смогу помочь?
— Я… — заикаясь, произнесла Трикси, — я только хотела быть выше всех. Я хотела, чтобы меня все любили и уважали, вот как Вас.
— Это всё? — удивилась Селестия. — А работать от рассвета до рассвета, строить города, утешать несчастных, учить молодых единорогов, поднимать Солнце… Этого всего ты не хотела?
— Н-нет, — всхлипнула та
— Тогда зачем тебе власть? — продолжала Селестия разыгрывать, как по нотам, сотню раз отработанную партию. — Тебе нужна семья и тебе нужны друзья, а не власть. У тебя есть кто-нибудь, кто заботился о тебе и, кому ты можешь помочь?
Трикси молча посмотрела в пол. Селестия тихо прижала её к себе крылом и прошептала на ухо:
— Если их нет, то их можно найти. Поверь мне, я-то уж знаю.
Её лучистый взгляд встретился с проблеском надежды в глазах единорожки. Но тут же эта искра сменилась туманом уныния.
— Трикси всё равно никто не полюбит, — возразила она, сдерживая плач, — Если кто-то меня знает, то он сразу начинает плеваться от одного упоминания моего имени. А те, кто ещё не знают, скоро узнают великую и могучую Трикси. Лучше мне уйти, — она высвободилась из объятий принцессы и уныло побрела к двери.
В дверях она развернулась и остановилась.
— Простите меня, Ваше Высочество. Я обещаю, что этого больше никогда не повторится.
— Ты не можешь этого обещать, — сухо (как и было задумано по плану) отозвалась Селестия, — Тебе больно от твоего одиночества, а значит, ты будешь продолжать вымещать эту боль на других. Но ты, конечно, можешь идти, я тебя не держу. Больше не попадайся.
Фастлайт и Квистен стоявшие в стороне за время беседы изменились в лице, да и не только. Лёгкое смешливое презрение к свергательнице-неудачнице, сменилось у них сначала любопытством, а затем сочувствием и даже жалостью.
— Вы же не можете её просто так отпустить, — чуть ни умоляя, посмотрела на принцессу фрейлина, — я Вас знаю, Вы должны помочь ей!
— И самое главное, мы знаем, что Вы можете это сделать, — присоединился к ней Квистен.
— Если она хочет уйти, пусть уходит, никто её не держит — театрально холодно и отрешённо произнесла Селестия. Какая же всё-таки была Трикси в сущности маленькая кобылка! Принцесса не ошиблась, хоть блеф и не сработал так быстро, как принцесса могла надеяться.
И Трикси медленно-медленно пошла к выходу, роняя тёплые слёзы на седельно-аравийский ковёр.
— Квистен, разрежь торт, — с хитрой улыбкой попросила принцесса.
— Для кого? Вы дали ей уйти! — возразил её помощник.
— Просто доверься мне. Если я окажусь неправа — съедим сами. Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… — принцесса Селестия с наслаждением, закрыв глаза, нараспев, начала обратный отсчёт, а Фастлайт начала хихикать. Один Квистен не понимал, что происходит.
…шестнадцать, пятнадцать… — продолжала она отсчитывать секунды до известного ей одной события. Квистен тем не менее решил всё-таки порезать торт. Всё-таки принцесса просила.
— Три, два, один… — открыла Селестия глаза.
Трикси, вернувшаяся в комнату, кинулась к ней и со слезами на глазах, обняла её.
— Вы сможете мне помочь? Правда, сможете? — плача спрашивала она.
— Каково Дискорда?! Как Вы это сделали?! Это невозможно! — в шоке воскликнул Квистен.
— Послужи у принцессы с моё, ещё и не такое увидишь! — участливо похлопала его по плечу Фастлайт.
— Конечно, — тепло ответила принцесса вернувшейся и обняла её в ответ. — Я помогу тебе. Ты начнёшь жизнь с чистого листа. Я обещаю, что у тебя будет семья и друзья. Но ты должна в свою очередь пообещать, что отнесёшься с большой осторожностью, аккуратность и даже нежностью к подарку, который я собираюсь тебе сделать, потому что даже у меня такая возможность появляется не часто. Ты обещаешь стараться любить и быть терпеливой к тем, кто захочет быть рядом с тобой?
— Обещаю! — рыдала та.
— Не надо плакать, девочка моя, не надо, сегодня у тебя начнётся новая жизнь — улыбалась Селестия и аккуратно гладила её по гриве копытом, — слушай, как мы поступим…
Сцена пятая. Ночнополётная
— Луна уже как час подняла своё светило, а принцессы Селестии всё нет! — думал Чайка. — Как это так?
— Но она обещала прийти за мной, значит, она придёт! — отвечал внутренний голос.
Июльский ночной ветерок тёплыми потоками обдувал его гриву, принося с собой тревожащие душу запахи подлунных цветов. Справа и слева светились волшебные фонари, мягким жёлтым светом крадя у темноты кусочек мостовой. На небе не было ни единого облачка. Словом — ни ночь, а подарок. Принцесса Луна постаралась сегодня на славу!
Чайка разглядывал своё отражение в воде под мостом. Оно расплывалось и глядело на него.
— Что теперь со мной будет? — спросил он у своего отражения. То тактично промолчало.
— А вдруг она меня кинет, как многие до неё? – вновь остался вопрос без ответа.
— С другой стороны, нет! Она принцесса! Все хорошие пони ровняются на неё и её сестру! Она не может так со мной поступить, правда? — вновь задал он вопрос своему отражению. В положении Чайки по ту сторону водной глади было уж ну совсем невежливо сохранять молчание, однако он остался верен традициям отражений и остался беззвучен.
— Она хоть и принцесса Селестия, но она не всемогущая! Как она сможет найти Смуф Лайт? – задал он очередной вопрос своему отражению.
— Она уже нашла, — к его величайшему удивлению ответило отражение. Причём ответило голосом Селестии. Что характерно, откуда-то сзади.
— Принцесса! — воскликнул Чайка и кинулся к улыбающейся аликорнице.
— Здравствуй, друг мой! Как ты себя чувствуешь? Фастлайт позаботилась о тебе?
— Спасибо Вам и спасибо Вашей служанке, я никогда не забуду того, что Вы для меня сделали и, что Вы не обманули меня! Вы вернулись за мной! Вы правда нашли её?
— Правда, — кивнула светоносная принцесса, улыбаясь. В её глазах играл добрый лучистый огонёк, эфемерная грива развивалась на тёплом июльском ветерке. Ночью мало кто видел Селестию, но Чайке выпал этот редкий случай и сейчас он готов был поклясться, что видит само воплощение счастья.
— А когда я смогу увидеть её? — затаив дыхание, спросил жеребёнок.
— Прямо сейчас! Полетели ко мне, она ждёт тебя там.
— Но я не умею летать, — замялся Чайка. — Как это ни смешно, у меня нет крыльев, как Вы видите.
— Зато у меня они есть, — подмигнула ему принцесса. — Ты ведь не боишься высоты?
— Нет, — в предвкушении ответил жеребёнок, — нисколечко!
— Тогда вперёд, — она подхватила его своим золотистым облачком и посадила его к себе на загривок.
— Ты только держись, ладно? Не бойся вцепиться покрепче, мне больно не будет, — попросила она.
— Хорошо, — ответил он с замиранием сердца.
События следующих десяти минут навсегда останутся в памяти Чайки, как одни из самых светлых мгновений его жизни. Селестия мастерски управлялась с крыльями, и часто жалела о невозможности больше уделять времени тренировкам, и сейчас она хотела успеть показать своему маленькому наезднику как можно больше. Именно эти две причины побудили её лететь не прямиком во дворец, а сделать несколько продолжительных кругов вокруг Кантерлота. Здесь на высоте, казалось, её сонливость отступила.
— Смотри, там Понивилль, — громко крикнула она, протягивая копыто в нужную сторону. — Ты ведь проходил его, пока путешествовал в столицу?
— Да! — визжал от восторга Чайка. — Да! Я помню то место!
— А это улица Света! — воскликнула принцесса, делая небольшую петлю над центром городской части.
— ДА! ДААА! — кричал он, ещё минуты три назад и не помышлявший о чём-то подобном.
— А можно… А можно мы спикируем? — проорал он.
— Что?! — не поверила своим ушам принцесса.
— Давайте спикируем! — крикнул ещё раз Чайка.
— Ты уверен, что хочешь этого? – задорно спросила она.
— Абсолютно!
— Ну тогда, держись! Сам напросился! — воскликнула принцесса дня, и предварительно зафиксировав маленького наездника своей магической аурой, устремилась прямо навстречу земле, сложив крылья вдоль тела.
— аааааАААА!!! — кричал Чайка ни то в ужасе, ни то в эйфории,
— Ахахахха! Вухху! — кричала принцесса.
Огни большого города становились всё крупнее и крупнее, с угрожающей, неминуемой быстротой приближались к Селестии и Чайке. В последний момент Селестия, набрав невероятную скорость маленькими краешками своих крыльев, изменила направление своего полёта на горизонтальное. Затем, раскрыв крылья целиком, она сделала несколько кругов вокруг дворца и села на балконе своего кабинета.
— Аккуратно, вот так, — спускала она дрожащего от страха и от счастья полёта одновременно Чайку на подушку.
— Посиди, не вскакивай сразу, — заботливо предостерегла принцесса, — а то голова закружится.
— Привет! Малыш, скажи, ты любишь тирамису, — из чистого любопытства поинтересовался Квистен.
— Конечно! Как Вы узнали, мистер Квистен! Я ел его всего один раз в жизни, но ничего вкуснее я не помню, у Вас не найдётся кусочек?
— Ну и дела, — подумал Квистен, кладя ему на тарелку два куска, — Как это вообще могло произойти? И лимонад, и тирамису! Откуда она всё знает?!
— Так, мозг! Заткнись! Она просто богиня! Прими это, — посоветовал себе Квистен и сам же этот совет и принял.
— А сейчас простите меня друзья, — обратилась принцесса дня к тем, кто ждал её в кабинете, — но я выполнила свой долг перед этим днём, оба дела завершены, а у меня уже заплетается мысль об мысль. Полёт явно подкосил меня до конца, так что… — Селестия не договорила и свалилась на свой фиолетовый матрас перед камином. И пред тем, как заснуть окончательно, она пробубнила с улыбкой:
— Сестра, пост сдан!
— Пост принят, Тия, — ответила заботливо Луна, поджидавшая её в кабинете вместе с остальными. — Отдыхай, дорогая, ты это заслужила.
Фастлайт заботливо накрыла принцессу покрывалом и поправила её гриву, как мамы обычно делают это со своими жеребятами.
— Спите, принцесса Селестия, спите, Вы настоящая молодец! — проговорила она.
Чайка не мог отвести глаз от этой сцены. Даже у принцессы были сестра и друзья. Они так заботятся о ней! А кто позаботится о нём? И о ком позаботится он?
— Эй, малыш! — чьё-то копыто неуверенно коснулось его спины, — Так это ты Чайка?
— Да, это я, — обернулся он, ожидая заветных слов.
— Я твоя сестра, — заключила его в свои объятия единорожка, — я Смуфлайт…
Сцена шестая. Новоимённая
Было четыре часа утра. Наставало время нового дня. Но Селестия ещё долго не проснётся. Она очень долго не спала, так что заслужила себе длинный отдых. В объятиях Селестии спал её друг, уставший за долгую ночь впечатлений Чайка. Фастлайт тоже уснула в своей комнате, а Квистен ускакал к себе на окраину города. И только Смуф Лайт и Луна не спали во всём дворце. Смуф Лайт вышла на балкон, где в предрассветной тишине, принцесса ночи готовилась к тому, чтобы поднимать солнце – сегодня она выручает Тью, которая умаялась за неделю и должна хорошенько отдохнуть. Луна сидела с закрытыми глазами и слушала шёпот ночных ветров, звон звёзд и думала о прошлом.
— Вы просто дали мне другое имя, — устало произнесла Смуф Лайт. – А я как была Трикси, так ею и осталась…
— Не имя красит пони, а пони, что носит его, красит имя, — не открывая глаза, произнесла Луна, — ты не можешь перестать быть Трикси, но ты можешь стать Смуф Лайт. Всё, что мы когда-либо творили, всех кого мы обидели, запечатлелось во льду времени и теперь этого уже не изменить. Но в настоящем – время изменчиво и лабильно, что даёт нам возможность совершать добрые поступки. И только это ты и властна сделать, если по-настоящему хочешь, чтобы тебя полюбили. Тебе даден великолепный шанс, который выпадает раз на миллион. Не упусти его. Чайка примет тебя такой, какая ты есть со всеми твоими изъянами, слабостями и проблемами. В его лице тебя будут прощать все те, кого ты когда-либо обидела. Он будет любить тебя несмотря ни на что такой преданной любовью, какая не всегда достаётся принцессам…
— Но я не Смуф Лайт! – воскликнула та, — Что если найдётся его настоящая сестра? Что случится, если он узнает правду?
— Какую правду? – взглянула на неё Луна. – О том, что абсолютно посторонняя для него пони согласилась стать его сестрой и бескорыстно полюбила его, как брата? Даже если это когда-нибудь вскроется, он будет только благодарен тебе.
Немного помолчав, принцесса ночи добавила:
— Настоящей сестры у него нет, — грустно сказала она. – Сегодня по просьбе Тьи, я лично проверила — по данным Кантерлотской переписи в нашем городе уже как сто семь лет ни живёт нипони с таким именем. Очевидно, кто-то придумал эту историю для него. Не знаю, какой у него был умысел, злой или какой-то иной, но понятно одно – в тот момент в жизни Чайки появился смысл – во чтобы-то ни стало найти свою сестру, а когда найдёт, оберегать её и защищать и никогда больше не расставаться с ней.
В этот момент, она села напротив единорожки так близко, что та немного попятилась. Луна медленно спросила:
— А ты сможешь отнять у него этот смысл жизни? В тебе есть много плохого, но в тебе так же есть много хорошего, я вижу это. Я как никто в Эквестрии умею отличать свет от тьмы, а тепло от холода, поэтому очень хорошо вижу звёзды в ночи и чувствую тепло костра посреди холодного леса. В тебе есть добро, ты можешь быть ласковой и нежной, самоотверженной и прощающей. Ты просто должна выпустить это добро и разрешить себе перестать бояться. Теперь ты не одна. Теперь у тебя есть брат.
— Но он не мой брат! — воскликнула та.
— Нет! Теперь именно твой! Теперь нечто большее, чем кровные узы связывают вас. Та сила, что связывает всё под Луной и Солнцем Эквестрии. И эта сила – любовь. Сейчас вы больше всего на свете нужны друг другу.
Единорожка заплакала. Уже второй раз за последние два дня. Но вчера это плакала Трикси. А сегодня это плакала уже немного другая единорожка – Смуф Лайт.
— Я боюсь. А что если я не смогу оказаться достойной такой любви? Что если я не смогу о нём позаботиться? Я же никогда не имела дела с детьми! — зарыдала она.
— Вот! Это уже другой разговор! – Луна подняла единорожку за подбородок копытом, чтобы встретиться с ней взглядом, — Видишь, ты плачешь уже не о себе! Ты беспокоишься о нём, о том, сможешь ли ты стать для него хорошей сестрой. А значит и в тебе есть та любовь, о которой я тебе говорила. А раз так, то тебе бояться нечего – просто следуй тому чувству, которое ты испытываешь сейчас. Дам простой совет. Не относись к нему как к чему-то специальному из-за его возраста. Воспринимай его как взрослого и относись к нему как к равному себе, просто не очень большому и с некоторыми поведенческими особенностями. Он привыкнет быть ответственным и когда придёт его время, он позаботится о тебе.
— Просто… — всхлипнула та, — так меня ещё никто никогда не обнимал, никто не говорил таких хороших вещей, как этот малыш. Всю эту ночь он был так счастлив, что видит меня рядом с собой! Никто никогда не был так рад мне. И я не хочу с ним расставаться, хотя и понимаю, что это счастье не моё и по праву мне не принадлежит.
Луна мягко взяла её копыто в свои два и мягко сказала:
— Но как я уже сказала, оно может стать твоим, — улыбнулась она, — тебе нужно только стараться, чтобы Смуф Лайт не повторяла ошибок Трикси и тогда будет тебе счастье!
— Трикси будет стараться, — ответила её собеседница.
— И первое от чего тебе стоит избавиться – так это от привычки говорить о себе в третьем лице, — заметила принцесса ночи.
День неотвратимо наступал, но для обитателей дворца в этот раз это не было поводом, чтобы просыпаться. Заново рождённая Смуф Лайт засыпала под большим и мягким крылом ночной аликорницы. Она чувствовала тёплое дыхание своей охранительницы, а синие пёрышки уютно щекотали ей спинку.
— Эй, — тихо прошептала принцесса, — ты не спишь ещё?
— Нет, принцесса Луна, — ответила ей единорожка.
– А у тебя есть планы, чем ты собираешься зарабатывать? Со старыми делами придётся завязывать, это ты надеюсь понимаешь.
— Я пока не думала об этом, — удивилась Смуф Лайт.
— Хочешь учиться и служить у меня? – предложила Луна. – У меня работа интересная, не такая, как у моей сестры. Будь я Селестией, я бы давно уже пошла ко дну под завалом бюрократических волн дисгармонии, которые обрушиваются на неё каждодневно. Она защищает Эквестрию от лжи, хитрости, корупции, неорганизованности и иррациональности. Я же защищаю её от ночных кошмаров. Ты не испугаешься быть моей помощницей?
— Нет, — спокойно сказала единорожка, — не испугаюсь. Но как же Чайка?
— Будете жить у меня, позже купите себе домик где-нибудь в городе или за его пределами или останетесь здесь – как захотите, в общем, я вас держать не буду, но и прогонять не собираюсь. Но думаю, первое время тебе нужна чья-то поддержка. И я помогу тебе. Со мной ты сможешь поговорить, если будет трудно или если ты не будешь знать, что делать. Правда придётся спать днём, а бодрствовать ночью. Но это мелочи. Быстро перестроишься. Ну что будешь у меня служить?
— Спасибо Вам, Вы так добры ко мне! — обняла её Смуф Лайт. – Конечно, я буду! Я буду честно служить Вам, Вы не пожалеете!
— Вот и славно, — обняла её в ответ принцесса Луна, — уверена, мы сработаемся и со временем станем неплохими друзьями.
— А теперь, — она вновь накрыла единорожку своим крылом, — предлагаю не уподобляться моей сестре в её бессовестности. Давай немного поспим.
Эпилог. В трёх сценах
Эпилог. Сцена 1
Квистен и Фастлайт приводили в порядок кабинет Селестии. Был уже давно день, но никто из царственных особ не просыпался. Луна – в порядке вещей. Селестия – по известным причинам. Первым тишину нарушил Квистен:
— Фастлайт, мне нужно с тобой поговорить. Это важный разговор. Пойдём выйдем, чтобы никого не разбудить.
Когда они вышли, она притворила за собой дверь.
— Ну что, собрался мне в любви признаваться? – рассмеялась Фастлайт.
— Нет, не совсем, — сыронизировал Квистен. – Я хочу поговорить о нашей госпоже. Есть кое-что, что мне важно знать. Скажи, Фастлайт, принцесса Селестия умеет читать мысли? Не смейся только! Я наблюдаю за ней вот уже год, и она часто делает вещи, которые без телепатии сделать трудно, а некоторые просто невозможно.
— Например? – заинтересованно спросила Фастлайт.
— Например, когда я в прошлом месяце пришёл домой и понял, что забыл, что у мамы сегодня день рождения. День был тяжёлый и с утра я помнил, а к вечеру – забыл. Но у дверей лежала посылка. Мне от принцессы. Там лежали свежайшие розы. И именно те, которые любит моя мама. Далее, пару недель назад, я собирался в пятницу вечером пойти с моей особенной пони в театр. Я и словом не обмолвился об этом с принцессой Селестией. Однако, когда я уходил на свидание, она позвала меня к себе и попросила взять пару биноклей на выходные. Она интерпретировала свою просьбу тем, что у неё их некуда положить, а в понедельник их заберут. Достаточно глупо, не правда ли? Но, тем не менее, я взял их. Это были замечательные бинокли, и они нам очень пригодились. И вот, наконец, вчера. Она посчитала ровно тридцать секунд до возвращения Три.. кхм… Смуф Лайт и она вернулась. Я уже не говорю о лимонаде и тирамису. Если ты знаешь что-нибудь, то умоляю, расскажи мне! Я буду молчать, как рыба!
— Знаешь Квистен, — перешла она на шёпот. – Если честно, я сама многово не понимаю. Но все эти события можно объяснить и без телпатии. С твоей мамой принцесса знакома, и потому вполне может знать, когда у неё день рождения. Дай угадаю, в пятницу перед театром, ты пришёл в своей праздничной бабочке и с розой в гриве, верно?
— Да всё, так – задумался Квистен.
— Ну вот. Тут не нужно быть мастером дедукции, чтобы понять, что ты собираешься на свидание.
— Но театр?.. Как же театр?
— Театр… Дай подумать… Ты приносил билеты во дворец?
— Кажется да… — Дискорд побери! Я начинаю понимать, — хлопнул он себя копытом по лбу.
— Ну и напоследок – Селестия великолепный психолог, она могла точно знать время реакции, которое потребуется Трикси, чтобы одуматься и вернуться. Так что надо признать, что наша принцесса просто очень мудрая.
— Но тирамису… и лимонад… — отчаянно произнёс Квистен.
Перейдя на совсем тихий шёпот, Фастлай наклонилась к самому уху напарника и сказала:
— Тут она могла угадать! – залилась она чистым смехом.
— Но тогда, получается, я схожу с ума, — взялся он копытами за голову.
— Вовсе нет, — не согласилась фрейлина, — я думаю, что Селестия вполне может обладать способностью угадывать твои желания, так же как её сестра умеет узнавать твои самые потаённые страхи и помогает с ними справиться. Никто не говорит, что это невозможно. Просто не стоит забывать, что наша принцесса и без такой способности достаточно мудра, чтобы знать, все, что ей необходимо, — похлопала она напарника по плечу. – Пойдём, великий следопыт, нам ещё надо почистить камин.
Эпилог. Сцена 2
Через пару месяцев в Кантерлотской школе номер семнадцать был день семьи. Чайка Лайт пригласил туда свою сестру.
— Запомните дети, — говорила она сонным голосом, так как редко бодрствовала днём, — не важно, кто вы – единорог, пегас или земнопони – вы можете творить великие, удивительные вещи. Магия – далеко не всё, что необходимо для этого. Кроме того не только она. Даже земнопони, великолепно знающий законы мироздания, может сделать, то, что не сможет сделать ни один единорог с помощью магии. Чайка, ты поможешь мне?
— Конечно, Смуф, — подскочил он к ней, и произнёс перед классом:
— Представляю вам единственного и неповторимого архимага Чайку Лайта! – воскликнул он, но встретился с неодобрительным взглядом сестры.
— Это всего лишь образ, — шепнул он.
— Мне он не нравится, — ответила сестра.
— Ладно, — ответил Чайка. – Тогда давайте так. Я обыкновенный земной пони. Обыкновенней, чем любой из вас, сидящих здесь. У меня нет папы, который бы работал министром, и нет исключительных природных способностей. Я всего лишь прочитал книжку, под названием «химия элементов», которую мне дала моя сестра, и достал в Кантерлотских горах этот оранжевый кристалл.
На глазах у заинтригованного класса, он начал толочь его в ступке.
— Когда знаешь, как работают законы мира вокруг нас, — произнёс он, вываливая получившийся порошок на металлический поддон, — пары капель воды и огня от свечи хватит, чтобы создать настоящий вулкан! – воскликнул он, капнул из пипетки немного воды на горку оранжевого порошка и поднёс к её вершинке свечное пламя.
На глазах у замершего класса через несколько секунд кажущихся вечностью, клубы бесцветного газа начали потихоньку вырываться из горки оранжевого порошка вынося на поверхность пепел и чёрный продукт реакции. Он оседал на краях горки и вулканчик начал расти на глазах, параллельно фонтанируя клубами пепла.
Когда реакция закончилась, класс молчал секунд десять, ожидая продолжения. Когда они поняли, что всё кончилось, они закричали от восторга.
— Чайка ты лучший! – донеслось с последней парты.
— Как ты это сделал?
— Научишь нас?
— Как ты использовал магию, ты же не единорог?
— Это был фокус, — объяснил Чайка, — основанный на знании химии. Все могут этому научиться. Я не особенный, я такой же как и вы все. Давайте я объясню что произошло. Это было разложения дихромата амония…
…Когда урок кончился, жеребята разбежались по домам, Чайка подошёл к своей сестре и обнял её.
— Я люблю тебя, Смуф, — произнёс он.
— И я тебя, люблю, братец. Сегодня ты был очень хорош. Никогда не забывай тех слов, что сказал сегодня классу. Ты – не лучше их, ты такой же как и они. Но и не забывай и моих слов, о том, что ты можешь творить великие и прекрасные вещи, несмотря на то, кто ты.
— Мудрые слова, мисс Лайт! – воскликнул сзади до боли знакомый голос.
— Принцесса Селестия! — воскликнули хором брат и сестра и поклонились ей.
— Я гляжу, у вас всё отлично получается! Как у вас дела?
— Благодаря Вам лучше не бывает! – воскликнул Чайка. – Спасибо Вам! Мы этого никогда не забудем!
— Вы сами творцы своего счастья. Я всего лишь помогла, — улыбнулась Селестия и подмигнула Смуф Лайт. — А ты повзрослела!
Но только посвящённые по-настоящему смогли бы оценить этот комплимент из уст принцессы Селестии. А между тем владыка дня продолжила, обращаясь уже не к сестре, а к брату.
— Я думаю, ты будешь счастлив узнать, Чайка, что детский дом, который ты покинул отныне под надёжной опекой доброго Князя Концерна. Дети оттуда более не будут выходить разбойниками. Они будут становиться строителями, писателями, учёными, врачами, магами, но разбойников больше не будет. Барон, который владел этой областью раньше, как-то внезапно отказался от всех своих владений. Что-то мне подсказывает, что он уехал к себе на ферму, и теперь до конца жизни будет там выращивать капусту. Я этого не знаю, — хитро улыбнулась принцесса, — но что-то мне подсказывает…
Эпилог. Сцена 3
— Отлично, Вы сделали мне новый витраж! Спасибо Вам Калор Глас, я даже не знаю, каких это усилий Вам стоило!
— Ради Вас, принцесса, — поклонился он, — я готов на всё.
Вдруг в коридоре что-то зашевелилось. На середину комнаты выбежал уже известный нам чёрный аликорн.
— Волей случая и авторского безумия, я выжил, — воскликнул он, – Теперь я снова должен тебя свергнуть!
Селестия открыла окно и заслонила собой витраж.
— Можешь приступать, — кивнула она.
Аликорн разбежался, но поскользнулся на банановой шкурке и вылетел в открытое окно.
Всё. Теперь Мэри Сью точно не стало.
Сцена бонусная. Притчевая
Я знаю нехорошо так делать — заканчивать рассказ, а потом добавлять главу, но тем не менее я так сделаю, ибо наткнулся на притчу, которая как нельзя лучше передаёт настроение моего рассказа. Я решил её понифицировать. Смотрите, что получилось.
Этот странный разговор произошёл как раз после того как принцесса Селестия, утомлённая солнцем длинного дня, заснула беспокойным сном.
— Ну что, довольна собой, да? – произнёс до боли знакомый саркастический, даже надменный голос.
— Да, Дискорд, — удовлетворённо улыбнулась Селестия, — и ничто не испортит мне сейчас настроение, можешь не стараться, — подразнила она его крылом. – И вообще что ты здесь делаешь? Это мой сон.
— Луна сейчас немного занята, чтобы охранять его, поэтому, — цинично хихикнул он, — тебе не уйти от разговора со мной.
— Ну что же попробуй… Давай выслушаем тебя. Сегодня я спасла душу хорошей пони и подарила доброму жеребёнку хорошую сестру. Уверена, ты за последние лет… эм… в общем за последнее никогда не можешь похвастаться ничем подобным, — торжествовала Селестия.
— Ну да конечно, — саркастично передразнил её он, — ты можешь гордиться, принцесса Селостия. Удовлетворила свой комплекс неполноценности и сидит радуется, будто списала на важной контрольной у судьбы. Ну что побежишь показывать дорогой мамочке пятёрку? Ах, прости, poor little thing… Я совсем забыл. У тебя её нет. Кажется, я перестарался, да?
— Дискорд, — улыбалась светоносная, — ты придумаешь уже, в конце концов, хоть какие-нибудь новые приёмы? А то мне становится скучно.
— Прости, я сегодня не в форме, — грустно отозвался драконикус.
— Ну, ничего, — посадила она его в кресло качалку и укрыла тёплым пледом (всё же её сон – делает что хочет), — попробуй ещё раз. Уверена, на этот раз ты подберёшься ближе к цели.
— Ладно. Давай так. По всей Эквестрии тысячи жеребят без родителей. Больше, чем у половины из них есть своя мечта о том, чтобы найти свою семью. Ещё такой факт. Меньше, чем сирот жеребят, но всё же имеются в твоём государстве и разбойники, многие из них молоды. Знаешь, уверен, одного проникновенного разговора со многими из них, хватило бы, чтобы перевести их на «светлую сторону». Но ты одна перед всеми ними. Ты бессильна помочь им. Одному поможешь, а у тысяч – не будет и шанса. Ты обманываешь себя, принцессочка моя ненаглядная, и просто не хочешь смотреть в глаза правде – ты беспомощна.
— Уже лучше, — вдумчиво произнесла Селестия, как будто смакуя редкий сорт кофе. – Но тебе всё ещё рано тягаться со мной, — заключила она. – Теперь мой ход. Я расскажу тебе притчу...
— Нееет! – возопил он, — только не скучные лекции, не проповедуй, прошу, пощади!
— Нет, — игриво сказала она. – Пощады не будет. Слушай.
«Жили-были две кобылки – одна белая как свет, другая синяя, как ночь и было у них любимое занятие – ходить по берегу после прилива и кидать в море оставшихся на песке морских звёзд. А звёзд было очень много – не счесть. Дело было в том, что если звезда оставалась без воды – она засыхала и погибала. А кобылки спасали звёзды возвращая их в море. Как-то проходил мимо один знакомый драконикус. Он спросил у младшей – синей:
— Зачем ты это делаешь? Вон их сколько, всё равно всех не спасёшь!
Маленькая кобылка не знала, что ответить и уже хотела бросить это занятие, как за неё ответила старшая – белая. Она держала на копыте морскую звезду и произнесла:
— Всех не спасём. Но для этой конкретной звезды это не имеет никакого значения, — и швырнула её в море.»
— Хаос всемогущий, как трогательно! – насупился Дискорд. – Ну и кто же были эти кобылки? – саркастично осведомился он.
— А что сам не можешь вспомнить? – усмехнулась она. – Ты устал. Иди отдохни, а на следующей неделе как-нибудь ещё посражаемся. Может в следующий раз тебе повезёт.
И Дискорд, поверженный, но не сдавшийся, покинул сон Селестии.