Сказки служивого Воя Том II - Ненужный
Часть 14 Ответственность перед кем?
Следом за капитаном Хардом из лифта вышли ещё трое ченчлингов. Причем один из них не шел сам его волокли по каменному полу, держа зубами за передние конечности. Медленно процессия приблизилась к стражнице. Дай Хард подошел первым и внимательным взглядом осмотрел Муни. В это время перед кобылкой протащили пленника, словно мешок, она узнала его это был тот самый ченчлинг из банка только теперь на его морде были яркие следы побоев, уши опущены, а крылья измяты. Муни стояла смирно, боясь шелохнуться и тут капитан заметил печать на её шее, но по этому поводу решил пока промолчать.
－ Приглядывай за новым пленником! — приказным тоном начал Хард, пока ченчлинга погружали в зеленый кокон, но уловив немой вопрос на морде стражницы, — Верхние камеры предварительного заключения переполнены, поэтому готовься скоро контингент узников существенно пополнится! Так что подготовь новые коконы.
－ Слушаюсь! — отчеканила стражница, но затем набравшись смелости спросила, — Разрешите вопрос!
Массивный ченчлинг обернулся на Муни и кивком дал разрешение на вопрос.
－ Кто этот узник?
－ Взбунтовавшийся рабочий.
－ А что он сделал?
－ Если бы он что-нибудь сделал, мы бы его вообще убили! — с издевкой в голосе и с улыбкой на морде ответил Хард, двое ченчлингов, что пришли с ним поддержали смехом.
Стены каземата эхом отозвались на громкий голос начальника стражи. Казарменный юмор многих урожденных войнов-ченчлингов, был груб, туп и однообразен, но зато прекрасно отражал эмоции, что копились у служивых. Капитан Дай Хард не был исключением из правил, наоборот, со стороны он был типичнейшим солдафоном грубым и исполнительным до крайности. Но тем не менее этот массивный служака, нравился Муни, нравился так, что она была готова пойти на всё.
Поместив рабочего в склизкий, зеленый сгусток и запечатав его там слюной, стражники-ченчлинги закрыли кокон скрипучей решеткой и уже собрались уходить, как вдруг обратили внимание на капитана Харда, который продолжал стоять рядом с Муни.
－ Капитан, вы идёте? — спросил один из стражей.
－ Возвращайтесь без меня, — махнув дырявым копытом ответил Хард, — Я должен проверить сколько ещё мест осталось в каземате.
Стражники не стали задерживаться и, получив ответ, направились к лифту. В темнице повисла тишина, которую нарушала лишь лязганье дверцы, а затем и механизма лифта. Как только стихло Хард ещё минуту стоял в тишине взглядом нервируя Муни. Со стороны могло показаться, что оба не знают как начать разговор и пауза не красиво затягивалась. Сама же кобылка понимала, что отговорка про места в казематах — лишь отговорка, так как в случае не хватки мест, коконы можно будет подвешивать прямо к потолку пещеры.
－ Чтож... теперь позволь говорить прямо, — внезапно проговорил капитан стражи, но уже более мягким тоном, — Твой сговор, твоё путешествие и твоя любовь — это совершенно безответственно.
－ Я знаю! — ответила Муни, опустив взгляд.
－ Скажи, как много ченчлингов в курсе о твоей авантюре?
－ Только ты... и... — кобылка-ченчлинг замялась.
－ И, кто?
－ Моя подруга Тита.
Хард фыркнул, делая шаг назад. Затем, почесав подбородок, ченчлинг ещё раз посмотрел на Муни и сел на круп.
－ Ты хоть осознаёшь всю тяжесть содеянного?
－ Понимаю.
－ Единственное правильное решение для тебя будет прямо пойти к её высочеству королеве Кризалис и во всём ей повиниться!
－ Нет, — с ужасом отказалась Муни, — я не могу. Она меня убьёт!
－ Если ты сама попросишь то королева Кризалис тебя помилует. — попытался успокоить собеседницу начальник стражи.
－ Как этого беднягу? — указав на нового пленника, спросила Муни.
－ В конце концов, это твой долг, служить королеве и Рою. — вновь придавая своему голосу невозмутимости, продолжил Хард.
Муни не нашла что ответить, она опустила взгляд в пол.
－ Я всего лишь хотела любить и быть любимой.
－ Ты же знаешь, ченчлинги не могут любить! – сказал, как отрезал капитан Хард, — Все эти глупые сопли — всего лишь выдумки пони.
－ Нет, — Муни сделала решительный шаг вперед и оказавшись напротив возлюбленного бросила копьё на пол, — не может быть! Для чего тогда нам дано сердце?
－ Чтобы собирать чужую любовь и прочие чувства во благо Роя.
－ Разве всеобщее благо не строится на благополучии каждого ченчлинга Роя.
Капитан Хард встрепенулся с места и вытянув копыто несильно ткнул Муни в грудь. От такого прикосновения сердце стражницы забилось в два раза чаще.
－ Говорить говори, да не заговаривайся! – тоном, не терпящим пререканий, сказал начальник стражи, — а то договоришься до кокона за решеткой.
Внезапно лифт вновь пришел в движение и с противным скрежетом и гулом стал опускаться вниз. Капитан Хард, убрав копыто, отошел от стражницы, а Муни, не зная что ей делать, снова встала по стойке смирно. Когда заржавленная коробка лифта опустилась и распахнулись дверцы, из неё наружу шагнула королева Кризалис. Эффектная, высокая и гордая правительница ченчлингов грациозной походкой прошла вперёд. Королева была холодна и спокойна, в её движениях не было спешки или нервозности. Муни сглотнула ком в горле, как снова к ней задом отступил капитан Хард, который шепнул в её сторону: «Копьё подними!» Стражница сообразила мгновенно и, подхватив с пола копьё, вновь встала в стойку.
－ Ваше величество, — выпрямившись поприветствовал королеву Дай Хард.
－ Осмелюсь доложить, ваше величество, в заключение приняли одного узника, больше происшествий не случилось.
－ Прекрасно, прекрасно, — довольным голосом медленно проговорила королева и так же перевела взгляд на начальника стражи, тряхнув гривой, — ты здесь Хард и я хочу от тебя услышать о бунте рабочих.
Начальник стражи сразу сделался серьёзным и со всей прямотой объявил: «В обед группой ченчлингов, в разных частях улья, были разбросаны прокламации, революционного содержания. Но благодаря слаженной работе стражи большая часть листовок была уничтожена. Мы сразу вычленили и задержали зачинщиков-заговорщиков. К сожалению, их оказалось намного больше чем мы предполагали».
Королева Кризалис слушала в пол уха, словно новости о растущем недовольстве среди рабочих ченчлингов её совершенно не касались. Когда начальник стражи закончил королева поинтересовалась: «Чего же они хотят?»
－ Если исходить из материалов допроса, то рабочие недовольны двенадцатичасовым рабочим днём, разбавленной симпатией, неподъемными кредитами на логова и супружеские сертификаты, отсутствием чистой любви в их рационе.
－ Глупцы, они ничего не понимают! — отмахнувшись дырявым копытом проговорила королева, проходя к своему красному дивану, — Довольно мне рассказывать об этих бездельниках! Вы приняли меры?
－ Так точно!
－ Вот и славно. Это я и хотела услышать, — расположившись на диване сказала королева Кризалис, — а теперь пора узнать кое что интересное.
С искривленного рога королевы ченчлингов сорвался луч магии зеленого цвета и ударил в бассейн, перед коконом, заставив воду бурлить, пениться и крутиться водоворотом. Постепенно вода успокоилась и в глади, словно через стекло, стала отчетливо видна картинка.
...
Торжественное построение, скорее то немногое что себе мог позволить войсковой полк в полевых условиях. Строй воев в единообразных черных кафтанах со всеми орденами и медалями, что блестели на солнце будто самоцветы, застыл в ожидании. Вместе словно стена множеством глаз следили за знаменем полка, черное полотнище, пересечённое по диагоналям полосами ткани с золотым отливом, с красной звездой в центре. Знаменная группа из шести воев маршем проследовала вдоль первой шеренги к голове строя. В это время сотенные знамена и хоругвии, что держались во главе шеренг слегка наклонились, словно отдавая воинское приветствие главному стягу. Вои держали равнение на знамя полка. И вот наконец знаменосцы остановились и повернулись к строю. С напутственным словом выступил командир полка, которое было по военному лаконично отчего Баян запомнил речь полностью.
－ Товарищи вои, сегодня мы торжественно принимаем в наши ряды новых бойцов. Традиционно новобранцы прочтут текст присяги и принесут клятву верности на знамени полка честно и неустанно блюсти службу Родине, трудовому народу Сталлионграда и всей Эквестрии. Эта клятва непросто красиво составленный текст, но ещё и определяющая ступень в жизни после которой всё как прежде больше не будет. Присягнув на святом для каждого воя, полковом знамени, вы войдёте в войсковую коммуну, а ваша уникальная метка на веки отпечатается на знамени.
В это мгновение налетевшим ветром расправило черное знамя и тяжелое, расшитое золотой нитью, бархатное полотнище с характерным шумом взвеяло, что было воспринято благосклонно всеми присутствующими. В такт полковому стягу на ветру играли все квадратные хоругвии и сотенные знамёна.
－ Товарищи, — обратился громогласно ко всем присутствующим полковой комиссар, — с тех дальних времен, когда Сталлионград выбрал свой путь и отстоял его в бою с реакционерами-интервентами, он и весь народ надеялись исключительно на свои силы, и сейчас с вами в бою будут все силы трудового народа и партии. С надеждой на вас смотрят порабощенные капиталом и мракобесием соседние народы. Так будьте же достойны столь высокого звания воя-защитника Отечества, воя-интернационалиста.
Тут начали произносить имена новобранцев и младший урядник Баян напрягся и приготовился выходить, до этого несколько дней его и остальных «зелёных» готовили. Наконец командир произнес и имя багрового единорога. Твердым строевым шагом младший урядник вышел из строя, развернулся налево и направился к столу, где лежал текст присяги и стояла знаменная группа.
－ Товарищ полковник, младший урядник Баян для принятия присяги прибыл. — доложил Баян, как полагалось.
－ Присягу принять! — скомандовал полковник.
－ Есть! — отчеканил единорог и, подняв красную папку, в которой находился текст, повернулся к строю и начал зачитывать, — Я, гражданин Эквестрии, вступая в ряды Заупряжского войска, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников. Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Родине и Рабоче-Крестьянскому Войсковому Совету. Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Войскового Совета выступить на защиту моей Родины — Эквестрии и, как вой, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара войскового закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся. — Баян вновь развернулся к командиру, - Товарищ полковник младший урядник Баян присягу принял.
Багровый единорог вернул папку на стол и обмакнув копыто в чернило поставил свою отметку в документе. Затем, развернувшись в сторону войскового знамени, Баян приклонил колено и прислонился лбом к углу полотнища. Тонкие желто-золотые лучи протянулись от багрового единорога и, вспыхнув огнем в глазах, растаяли. На знамени где-то в центре на мгновение зажегся маленький профиль щита с книгой в основании. Хоть у Баяна не было отличительного знака, но он почувствовал нечто новое и необычное, как в те моменты, когда жеребенок получает свой отличительный знак. Войсковое знамя обладало силой, не одного поколения воев и сейчас к ней стал причастен и Баян. Заколдованный древней магией стяг забирал у присягнувшего часть его внутреннего «я», отчего метка теряла цветовую гамму и выглядела как черно-белая переводная наклейка. Но взамен вой приобретал преимущество в любом бою или труде. Об этом Баяну рассказали старослужащие — прожженные вояки, что не раз ходили со знаменем в бой.
－ Поздравляю с принятием присяги. — проговорил командир.
－ Служу Отечеству! — громко отчеканил Баян отдавая воинское приветствие.
－ Встать в строй! — скомандовал полковник.
－ Есть!
Баян промаршировал обратно в строй, а к знамени выходили новые бойцы, они произносили текст присяги, ставили свои отметки прикладывались к знамени и вставали в ряд. В этот момент багровый единорог стал ощущать себя необычайно уверенно, словно всё время до этого мгновения Баян готовился только к нему. Тут перед глазами единорога возникли как тени твердой и уверенной мамы, элегантной и грациозной сестры и немного несуразной, чуть сгорбленной любимой лавандовой единорожки. Но век тени короток и чуть солнце подвинулось в бок силуэты смешались, однако Баян чувствовал присутствие родных и любимых ему пони даже находясь вдалеке от них.
Затем, когда новобранцы приняли присягу полковник Вихрь, хотел окончить торжественную часть напутственной речью тем бойцам чья очередь служить закончена и на кого пришел приказ об отправке их из полка по домам. Командир прочитал длинный список имен и скомандовал: «Выйти из строя!»
Под звон орденов и медалей поджарые жеребцы в черных кафтанах и шапках-папахах вышли и встали перед строем. Всего их было примерно сотня, тех, кто отслужили по пять лет в полку. Молодому единорогу оставалось только догадываться, что успели повидать эти пони, грифоны, бэтпони и даже ченчлинги. Узнать последних было не сложно, ведь они были в своём природном облике, хотя до этого Баяну про оборотней доводилось лишь слышать легенды и конечно ни разу не приходилось видеть столь разнообразный коллектив. Не смотря на серьёзность мероприятия лица демобилизованных светились улыбками от радости.
Пока Баян думал в это время из-за леса с тревожным карканьем поднялись черные вороны и стали разлетаться в стороны, разнося не добрую весть. К командиру полка подлетел пегас весь в пыли и сквозь отдышку, что-то доложил. Как гром прозвучала команда: «Третья сотня к бою!»
Баян напрягся, ведь его как раз распределили в третью сотню. В голове в бешеном танце закрутились мысли. Багровый единорог ждал настоящего дела, но не ожидал, что всё случится так стремительно. Мгновение и перед строем уже стоит командир и заявляет: «Товарищи бойцы, понимаю, что для многих из вас это будет первый боевой выход, но...»
Но сотник не успел закончить, его прервал один из дембелей. Это был ченчлинг в черном кафтане со званием младшего вахмистра и россыпью боевых наград на груди. Улыбаясь по доброму вой сказал: «Командир, мы с товарищами переговорили и на совете решили, давайте снова вместе. В бой пойдут сегодня дембеля».
Командир с пониманием кивнул и дембеля оставив свои седельные сумки в стороне начали надевать поверх черных кафтанов с медалями плотно скроенные из драконьей кожи длинные халаты, со стоячим воротом и короткими рукавами. Здесь подобный доспех называют «тегиляем» и главное его преимущество в том что он в огне не горит.
Всё остальное Баян наблюдал со стороны, как и десятки таких же новобранцев. На первый план вышло квадратное знамя, меньшее по размерам чем полковое но с аналогичным рисунком и цифрой три с обратной стороны. В миг от стяга разошлись золотые лучи и протянулись к каждому бойцу и тут за спинами воспламенились крылья, как у птицы феникса, красные с желтым, из глаз пошло сияние, а во лбу вырос кривой красный рог.
Взмахи широких крыльев феникса подняли сотню в воздух и бойцы полетели выполнять приказ. Баян всё это время смотрел в след удаляющемуся отряду. Что было там за лесом никто из «зелёных» не знал. Может и счастье молодых, что ответственные старослужащие не пустили их в этот бой.
Завершился бой и дембеля вернулись, скинули тегиляи и пики, поправили медали и ордена, и тут молодые заметили старослужащих сегодня меньше чем с утра. Вроде всё как всегда, только это не так. Тот ченчлинг не вернулся из боя. Вновь дунул ветер холодный такой, дембеля улетели в тыл, за лес, домой, а Баян всё стоял. Он возможно впервые со всей ясностью понял, не то что тут реально просто не вернуться из боя, а то, что здесь ответственность за живых придется брать на себя.