Полярная повесть
Глава 6
– Эй, просыпайся.
– М?
– Смотри, какая красота!
– Что, нас всё-таки не замело?
– Нет же. Смотри!
– С ума сойти. Почти как радуга, и на половину неба… Слушай, мне кажется спросонья, или правда потеплело?
– Правда. В последний час я сама чуть не уснула – до того согрелась. Ты так уютно сопишь.
– Ладно, пора вставать. Как раз осталось время до темноты – сходить за ягелем, так что я, наверное, поковыляла. Брр, до чего же не хочется вылезать!
– Давай, сбегай по-быстрому и возвращайся. Поедим и снова поспим, пока можно.
– Ну уж нет, теперь спать будешь ты. Одновременно нам спать нельзя – чайки, того и гляди, обнаглеют до того, что начнут клевать нас заживо. И потом, что значит «сбегай»? Издеваешься, да?
– Ну, ты хоть ходить можешь. У меня вот получается только... Под себя, хе-хе.
– Перестань, пожалуйста. Мы… выберемся.
– Нет бы посмеяться, правда же хорошая шутка вышла, так нет, опять за своё. Иди уже, сил нет тебя слушать. «Выберемся» – надо же было такое придумать!
– Поглядим. Нет, серьёзно. Ладно, и правда пора, пойду. На твою долю как, принести… Ну…
– Да чего там, принеси. Всё равно одним ягелем сыт не будешь, а так хоть урчание в животе не мешает спать.
– Ладно, захвачу, сколько унесу. Ты бы пока немного снег разгребла, насколько дотянешься, а то мы тут как в яме, только камня сверху не хватает.
– Зря ты так. Я как вспомню, что они сейчас все там… В ряд, под скалой, все четверо…
– Прости. Я же тогда без памяти лежала, а ты их… одна, сама… Прости меня, пожалуйста...
– Не плачь. Не надо. Мы выберемся. Вот увидишь. Всё будет хорошо, обещаю. Помнишь, как ты тогда сказала? Если я здесь, значит, всё будет хорошо. Слышишь? Я здесь. Всё будет хорошо.
Майлз понял, что просыпается, ещё до того, как успел упасть или обо что-то удариться, и бережно перехватил управление телом у расходившегося не в меру подсознания. Замерев и осторожно открыв глаза, он удостоверился, что лежит в безопасной позе, и медленно повернулся, вытащив из-под себя намертво затёкшую переднюю ногу. Свесив её с кровати, чтобы кровь быстрее попала в опустевшие сосуды, он терпеливо ждал, пока онемение пройдёт. Оказавшись в вынужденном бездействии, лёжа, уткнувшись носом в подушку, он снова и снова вспоминал увиденное во сне. Так значит, все члены экипажа, кроме Поул и Сноуболл, мертвы... Он повернул голову набок, чтобы подушка не давила на горло, и попытался вспомнить детали сна. Яркий закат сразу после окончания метели – тот самый, который видел он, принимая вахту. Значит, ему снится не то, что было, или что будет, а то, что было и есть практически сейчас, непосредственно перед тем, как он уснул, или около того… Нога понемногу отошла, и Майлз сел на койке, потирая висок.
В каюте царила непроницаемая темнота – перед сном он закрыл ставни, и было совершенно непонятно, который сейчас час. Дотянувшись до куртки, он на ощупь вытащил из кармана часы и посмотрел на циферблат в неярком свете собственного рога. Было шесть двадцать – почти полтора часа до начала его вахты. Сна у него не осталось ни в одном глазу, хотя отдохнувшим он себя не чувствовал, и он встал, пряча часы обратно. Натянув куртку, он открыл дверь и спустился в пустой и тёмный камбуз. Растопив печь – на сей раз он не пожалел сил, и, положив в топку вдоволь угля, разжёг его магией – он поставил чайник, с улыбкой подумав, что Пейстри наверняка порадует даже такая небольшая помощь. Пока чайник закипал, он сидел перед открытой печной дверцей, глядя в огонь. На его лиловой мордочке плясали оранжевые отсветы, выхватывая её из темноты комнаты; языки пламени, казалось, зажглись и в его глазах. Любого, кто увидел бы его в этот момент, наверное, напугало бы сочетание полной отрешённости во взгляде и этот огненный танец в глубине сузившихся зрачков, но на камбуз так никто и не зашёл, и он, дождавшись, пока чайник вскипит, сделал себе чай и пошёл на мостик.
Небо оставалось чистым, светила луна, и в её свете особенно хорошо были видны искры инея на провисших вантах, отсыревшие после метели паруса, и одинокая фигура вперёдсмотрящего на марсе. Несмотря на ясную погоду, похолодания не наступило, и Майлз задумался, пытаясь прикинуть, что могло привести к подобному парадоксальному для Заполярья положению дел. Сейла нигде не было видно, и Майлз поначалу решил, что просто спросонья не заметил его где-нибудь в тени. Приветствовав рулевого – он узнал худощавую невысокую фигуру Тома – он отхлебнул из кружки и спросил:
– А где Сейл?
– Спит, сэр! – Том весело осклабился и подмигнул. Майлз поднял бровь и уточнил:
– И давно?
– Уж часа два как. Собственно, он заступил, велел мне держать зюйд-зюйд-ост, послал Джейка в гнездо, и, наказав его будить, ежели что, ушёл к себе. Я думал, вы слышали, как он храпит.
Майлз озадаченно почесал левое ухо, отхлебнул ещё чая и ответил:
– Нет, не слышал. Видимо, он постарался не храпеть – в свою-то вахту!
Том пожал плечами, и сказал, понизив голос:
– Хотите начистоту? Кому б он тут был нужен, сэр. Нет, правда, вот вам ребята завсегда рады, и когда вы с нами сидите, если вахты совпадают, то даже как-то на душе спокойнее. А его, сами понимаете, терпеть желающих мало.
Майлз кивнул и сказал:
– Не дело это – вахта без офицера.
– Да вы не боитесь, сэр, мы все своё дело знаем. Все, кто надо, по местам, ни на миг глаз не смыкаем, оно и нетрудно – четыре часа всего, а потом меняемся; на старом-то флоте по восемь стояли, и вот это, доложу вам, было да-а… А так-то что, с новыми порядками куда как легче стало. И пороть нас перестали…
Майлз поёжился и сменил тему:
– Отстояли спокойно?
– Ага. Сделали два замера, скорость не менялась, курс тот жеж, погода – сами видите, короче, порядок, так-то.
– Берег не показался?
– Не, иначе Джейк давно бы уже мне шумнул, луна светит, видать далеко…
Майлз поднял взгляд и увидел едва различимые в лунном свете поднимавшиеся, казалось, прямо из моря треугольники вершин Уздечки. Они были хорошо видны даже без бинокля, и ему показалось на миг, что он даже видит тонкую белую полоску берега у их подножия. Достав бинокль, он направил его на приближавшийся берег, но так толком ничего и не разглядел. Убрав бинокль и подойдя к карте, он посмотрел на отметки, сделанные кем-то из вахтенных матросов. Получалось, что до берега оставалось не больше десяти миль, и за час, остававшийся до начала его вахты и рассвета, они преодолеют почти всё это расстояние.
В его поле зрения внезапно попало осторожно потянувшееся к лежавшему перед ним вахтенному журналу копыто, и одновременно с этим он ощутил на своём ухе чьё-то дыхание. Он дёрнулся было, но тут же овладел собой и повернулся к довольно улыбавшемуся Сейлу со вполне невозмутимым выражением.
– Доброе утро! Не спится? – первый помощник шагнул назад, открыл журнал и начал быстро переносить в него записи с какого-то листочка. Майлз подавил желание сказать, что он думает по этому поводу, и сдержанно ответил:
– Встал чуть пораньше, спокойно проснуться и чаю попить. А вам, я гляжу, наоборот, очень даже спится?
Сейл ухмыльнулся, закрыл журнал и положил его на место.
– Ага. Такие моменты, знаешь ли, нельзя упускать. Впрочем, когда вы спуститесь на берег, можно будет ещё немного отдохнуть…
Майлз отошёл на пару шагов и отвернулся, чтобы переждать приступ отвращения к самодовольному белому единорогу; он сделал вид, что смотрит на клотик фок-мачты, оценивая направление и силу вымпельного ветра. После метели воцарилось затишье, и вымпел указывал строго на ют, давая знать, что на него влияет только набегающий за счёт движения корабля поток воздуха. Сейл молчал, наблюдая за ним. Выждав немного, Майлз повернулся обратно и сказал:
– Вы можете продолжить отдых. Всю необходимые сведения я получил от вахтенных матросов. Доброго сна, сэр.
Сейл посмотрел на него, но ничего не сказал; вскинув копыто в шутливом салюте, он скрылся в подпалубном помещении. Майлз проводил его взглядом, отвернулся и вдруг увидел, что Том смотрит на него с молчаливым сочувствием. Нахмурившись, он уже собирался открыть рот, но Том перебил его:
– Сэр, если что, вы только намекните. Кое-кому из наших давно не терпится ему рог пообломать.
Майлз покачал головой и сказал:
– Не надо. Пока – не надо, но не своди с него глаз. Мне он тоже не нравится. Очень.
Том кивнул.
– Понимаю. Я сказал. Если что…
Майлз подошёл ближе и тихо сказал:
– Том, когда я и Роуз сойдём на берег с поисковой партией… Поддержите Пейстри. Может так случиться, что… Что ей очень пригодится ваша помощь. Боюсь, может случиться так, что вам придётся даже… – он замолчал и многозначительно посмотрел в сторону капитанской каюты. Том проследил за его взглядом и так же тихо ответил:
– Сэр, я вам доверяю; поначалу вы мне казались каким-то недотёпой, да и что греха таить – опыта у вас поменьше, чем у старика Грейхуфа, но сейчас видно, что пони вы славный. Но не подведите нас – если по возвращении команду обвинят в бунте…
Майлз помолчал, глядя себе под ноги, и сказал:
– Прости, но я ничего не могу вам обещать, кроме того, что сделаю всё, что в моих силах. Но если вы откажетесь, могут погибнуть мисс Эпплбарн и мисс Коут. Я очень надеюсь, что всё обойдётся и я сумею повести партию коротким путём, а Пейстри убедит капитана последовать за нами немного погодя, но если что-то пойдёт не так… Понимаешь, я, кажется, знаю, где они сейчас, и они очень плохи. Остальной экипаж воздушного корабля уже погиб, и они тоже скоро могут…
Том внимательно посмотрел на Майлза и спросил:
– А вы-то откуда это знаете, сэр?
Тот грустно усмехнулся и, сощурившись, ответил:
– Я вижу их во снах. Каждую ночь, – помедлив, он прошёл мимо Тома к фальшборту и добавил через плечо: – Только не вздумай болтать.
Том потрясённо посмотрел на него, но тут же, спохватившись, кивнул и сказал, перекрестив грудь:
– Могила. Вы ж меня знаете, я не из болтунов.
– Насчёт могилы сплюнь, ты нам ещё пригодишься. Ладно, где там мои вахтенные, в конце концов? – он тряхнул головой и сбежал по лестнице, направившись в сторону кубрика.
Уже светало, когда перед «Морским коньком» показалась низкая бело-голубая полоска берега. К этому моменту вершины Уздечки, казалось, уже нависли над кораблём – величаво поднимавшиеся к самому небу, полностью укрытые снегом исполины стояли молча, плечом к плечу, показываясь из-за горизонта где-то на востоке и так же неспешно уходя за горизонт на западе. Вахтенные, которых возглас «Земля!» оторвал от подготовки к высадке, столпились на баке, глядя во все глаза; Майлз остался на мостике – ему и оттуда прекрасно было видно, как восходящее солнце зажгло макушки похороненных под снегом каменных великанов, окрасив их в розовый, невероятно красивый на фоне серо-голубого неба, цвет, и постепенно начало спускаться ниже, сгоняя тени к подножиям и наконец оставив их только в укромных ущельях между отрогами. Вот горы из розовых стали золотистыми, потом, светлея – будто раскаляясь добела – ненадолго оказались бледно-жёлтыми, и, наконец, слева от Майлза из воды показался верхний край огненно-жёлтого, цвета жидкого железа, солнечного диска, горы засияли чистой белизной, а небо за ними сделалось прозрачно-голубым. Майлз тряхнул головой и скомандовал:
– По местам! Готовиться к высадке!
Вахтенные засуетились, и вскоре на палубе не осталось ни одного не занятого делом пони – таскали из трюма провиант, паковали походные укладки, кто-то раздавал палатки и спальные мешки, а Мик аккуратно и деликатно, как умел только он, рассортировывал по отделениям специального ящика астрономические и метеорологические приборы. Майлз перепроверил курс по компасу и ещё раз осмотрелся. Море оставалось чистым, насколько хватало глаз, и, удовлетворённо кивнув, он сложил бинокль и стал ждать, наблюдая за тем, как край припая вырастает из океана, становясь всё выше по мере приближения корабля. За его спиной скрипнула дверь, и он услышал хриплое покашливание капитана:
– Кхм-кхм, доброе утро, Майлз. Сейчас ваша вахта?
Майлз развернулся и, вытянувшись, отрапортовал:
– «Морской конёк» подходит к берегу, капитан, сэр! До швартовки осталось порядка двадцати минут, вахтенные пока заняты подготовкой к высадке, край припая вот, прекрасно виден невооружённым глазом, – он махнул копытом в указанную сторону и закончил: – За время вахты происшествий не было.
Грейхуф покивал и, достав свою подзорную трубу, внимательно осмотрел линию прибрежных льдов. Не опуская трубу, он спросил:
– Разведку уже выслали?
Майлз помедлил и ответил:
– Нет, сэр.
Грейхуф опустил трубу и покачал головой.
– Майлз, вы собрались швартоваться прямо у припая, не потрудившись даже отыскать более-менее защищённое от волны и ветра место? Я понимаю, что мыслями вы уже на берегу, но «Конёк» вам, поверьте, ещё пригодится – а уж как он пригодится нам, тем, кто остаётся на борту!.. – он насмешливо посмотрел на Майлза, и тот, слегка покраснев, повернулся в сторону бака и прокричал:
– Крейг Мак-Миллан, на мостик, живо!
Крейг откликнулся моментально, бросив недопакованную сумку и поднявшись в воздух. Приземлившись на мостике, он сложил крылья и сказал:
– Крейг Мак-Миллан, сэр, слушаю, сэр.
Майлз указал ему на приближавшуюся береговую линию и спросил:
– Успеешь за пятнадцать минут присмотреть подходящее для безопасной стоянки местечко?
Крейг недоверчиво ухмыльнулся и ответил:
– Чтобы Мак-Милланы да не успевали? Сэр, я ж не зря ещё вчера сюда летал. Вблизи я лёд не разглядывал, это-то верно, но вот то, что прямо тут нам делать нечего, могу прям с палубы, не взлетая, сказать. Велите взять к западу – там виднелись очень уютные заливчики, а я пока туда сам слетаю да гляну, что к чему. Разрешите?
Майлз кивнул, и крупный, ширококостный пегас – видимо, его родители всё-таки были земными пони – поднялся в воздух, развернулся над мачтами и вскоре скрылся из виду на юго-западе. Майлз махнул рулевому – Тома у руля сменил Смит, не уступавший это место никому из своей вахты, и скомандовал:
– Право руля на пять румбов, курс зюйд-вест-тень-вест!
– Есть! – откликнулся Смит, и, навалившись на штурвал, закрутил спицы деревянного колеса, приводя «Морского конька» на указанный курс. Майлз проверил результаты манёвра по компасу и остался доволен. Грейхуф тем временем набивал трубку, исподлобья поглядывая на занятых сборами матросов. Закончив, он неспешно закурил и, затянувшись, указал трубкой на бак:
– Вы уже решили, кого выберете для пешего перехода, Майлз?
Майлз кивнул и ответил:
– С вашего позволения, сэр, я предпочту взять побольше мачтовых; пегасы более привычны к движению и меньше весят; к тому же, при необходимости их можно отправить на разведку с воздуха.
Грейхуф затянулся и спросил:
– А вы уверены, что они смогут всё это время тащить на себе четырёхсотфунтовые сани? Это, знаете ли, не паруса при смене галсов перебрасывать – тут совсем другое дело. Пегасы очень сильны, но быстро выдыхаются, когда речь идёт о постоянных, изматывающих нагрузках. Словом, я бы очень советовал вам не забывать о земных пони. Мы, знаете ли, борозды не испортим.
Грейхуф замолчал, пряча усмешку за клубами дыма из своей трубки. Майлз почувствовал себя неловко, но, собравшись с духом, кивнул и сказал:
– Прошу прощения, сэр. Я помню, что лучшие полярники – земные пони.
Грейхуф расхохотался и закашлялся, поперхнувшись дымом. Отдышавшись, он похлопал Майлза по спине и сказал:
– Я рад, что у вас пока нет склероза. А теперь я советую вам пойти и поработать над обновлённой версией списка – я постою за вас ходовую.
– Есть, сэр! – Майлз развернулся и заторопился вниз по лестнице, а Грейхуф, всё ещё посмеиваясь, встал рядом с нактоузом и, посмотрев на компас, крикнул Смиту:
– Левее держи, левее! Ты нас обратно к зимовью решил вывести?
Когда Майлз вернулся на палубу, «Морской конёк» всё так же неторопливо полз вдоль берега к западу. Поднявшись на мостик, он подошёл к капитану, который курил с подветренного борта, разглядывая проплывающую мимо стену старого, иссечённого трещинами льда, и спросил:
– Разрешите уточнить, капитан, сэр – на какую максимальную численность береговой партии я могу рассчитывать?
Грейхуф сощурился и, затянувшись, глянул на хронометр.
– Никак не больше десятка, Майлз. Вдруг с вами что-то случится?
Майлз кивнул и глянул в список.
– Собственно говоря, капитан, я хотел попросить у вас семерых, считая меня и Роуза. Остальные – это Мик, братья Мак-Милланы, Смит и… Сэр?
Грейхуф смотрел куда-то в сторону и вверх, явно не слушая Майлза. Тот повернулся в том же направлении и увидел, что с востока прямо к кораблю летят три огромные птицы. В свете недавно взошедшего солнца они казались слепяще-белыми, яркими, как пламя, и их ярко-жёлтые клювы дополняли сходство.
– Альбатросы… – протянул Грейхуф. – Но почему такие огромные?
Майлз не ответил. Птицы летели, не шевеля крыльями, и их бесшумный величественный полёт завораживал. Приблизившись к «Коньку», альбатросы одновременно накренились влево и начали облетать корабль по кругу.
– Это уже интересно, – озадаченно сдвинул капюшон на затылок подошедший к Майлзу и Грейхуфу Роуз. – Сначала киты, потом альбатросы… Интересно, эти тоже…
Он не успел договорить: вожак тройки издал громкий крик, и птицы закончили облёт – так же синхронно, не делая ни единого заметного движения, они выровнялись и потянулись к западу, почти сразу пропав из вида.
– Делааа… – выдохнул Роуз.
Грейхуф посмотрел себе под ноги, покачал головой и, махнув, сказал:
– Ерунда. Майлз, список ваш я утверждаю, берите команду и – как только пришвартуемся – на берег! Роуз, в полдень произведёте наблюдения и определите наше положение.
– Слушаюсь, сэр! Только… ну… я и так каждый день это делаю.
– Роуз! Оставлю на корабле! – капитан ухмыльнулся в усы и продолжил: – В соответствии с планом, воздушная экспедиция должна была совершить посадку вот тут, – он подошёл к карте на нактоузе и ткнул в неё лежавшим рядом карандашом. – Мы вышли к берегу в двух милях от места запланированного приземления – если я ещё не разучился делать триангуляцию и если вон та вершина – действительно пик Перри.
Роуз подошёл ближе и внимательно посмотрел на карту.
– Непохоже, что вы ошибаетесь, сэр, но всё равно надо подтвердиться. Смотрите, до полудня у нас ещё почти три часа – но до той поры береговая партия всё равно не высадится, разве что погрузиться прямо сейчас в шлюпку, не дожидаясь, пока «Конёк» пришвартуется.
– Не говорите глупостей, Роуз, у вас половина партии – земные пони, и ещё вот единорог, – он указал на Майлза копытом, – а высаживаться из шлюпки на такой лёд без крыльев – задача невыполнимая.
Майлз внутренне покивал, соглашаясь с капитаном: высадиться на такой припай можно было только с высокого борта «Конька» – льды отвесно поднимались из воды на высоту никак не меньше десятка футов, а местами громоздились так высоко, что, казалось, их верхний край был выше мачт.
Корабль шёл вдоль берегового льда на расстоянии около кабельтова от него, сбавив ход и тихонько тарахтя машиной. Спокойная зеленоватая вода казалась совершенно непрозрачной, и в ней отражались редкие айсберги. Ветра почти не было, и вымпел на фок-мачте уныло повис, слегка трепыхаясь в набегающем от движения корабля потоке. Майлз подошёл к левому борту и встал, глядя на узкую полоску берега, зажатую между морем и круто уходившими к небу предгорьями Уздечки. Где-то тут совершил последнюю посадку дирижабль Поул. Где-то здесь они все в последний раз погрузились в гондолу, и воздушный корабль вылетел навстречу своей гибели. Майлз тряхнул головой, прогоняя острую тоску, которая граничила с отчаянием, и заставил себя сбежать с мостика, чтобы собрать тех, кого согласился передать в его распоряжение Грейхуф.
Когда Мак-Миллан вернулся, они вытаскивали на палубу последние фунты провизии. Майлз, зная, что у них ещё будет возможность вернуться на «Конёк» перед выходом в поисковую экспедицию, отложил свои сборы на потом, и наблюдал за остальными с тем, чтобы ничего не было забыто. Крейг приземлился прямо на мостик, и начал отчитываться перед капитаном. Грейхуф покивал, и, подойдя к переговорной трубе, отдал какой-то приказ. Вскоре дым из трубы пошёл гуще, и корабль увеличил скорость – Майлз ощутил это по холодку от набегающего ветра на коже и шуму заплескавшейся под форштевнем воды. Поднявшись на мостик, он спросил:
– Капитан, сэр, что сказал Крейг?
– Тут где-то паре миль на восток есть отличное место для стоянки – что-то наподобие залива в береговом льду; с широким входом, так что замёрзнет не сразу, и довольно уютными бухточками, где можно не бояться ветров и прибоя.
Майлз кивнул. Грейхуф помолчал и добавил:
– А ещё я спросил его, видел ли он тех альбатросов.
– И как?
– Говорит, не видел.
Почти ровно через полчаса лёд по левому борту ушёл в сторону, и «Конёк» оказался в устье широкого и просторного залива, где, при желании, мог бы встать на рейд целый флот таких корабликов. Грузно завалившись на правый борт, он взял курс вглубь залива, к врезавшейся ещё глубже в лёд бухте, вход в которую охраняло два высоких тороса. Роуз, всё это время проторчавший на мостике и возившийся со своими приборами, поднял голову и весело крикнул:
– Эй, мачтовые, смотрите, чтобы мы не оставили реи на этих красавцах!
Грейхуф покосился на него, поднял ко рту рупор и скомандовал:
– Мачтовая команда, по местам! Брасопить реи по курсу!
Пегасы – и те, кто собирался на берег, и те, кто оставался на корабле – дружно взмыли в воздух, бросив все дела, и над палубой закипела работа: пони спешно перебрасывали такелаж, протягивали брасы и, закончив, тут же, дружно навалившись на противоположные концы рей, повернули их параллельно продольной оси корабля. Как раз вовремя – «Морской конёк» вошёл в узкий проход между торосами, скользнул по нему, и осторожно привалился к припаю в глубине бухты. Тарахтение машины смолкло, и в наступившей тишине все услышали негромкий плеск волн, потрескивание льда и – тихое, но отчётливо слышное теперь – клокотание воды в паровом котле, который только начал остывать. Шипение, с которым механики стравили излишки ненужного больше машине пара, показалось оглушительным, и все, вздрогнув поначалу, дружно рассмеялись. Мачтовые, опустившись на палубу и подхватив швартовые концы, тут же перелетели с ними на берег. Капитан вышел на край мостика и поднял копыто, требуя внимания.
– Поздравляю всех с прибытием на Южный континент! – Грейхуф улыбался, и поднявшийся на палубу со своими седельными сумками Майлз снова увидел сильного, опытного командира, который уверен в том, что всё получится, и заражает этой уверенностью всех вокруг. – Первая часть спасательной экспедиции позади, несмотря на все трудности, и я знаю, что мы справимся со второй ничуть не хуже. Береговая партия, ваша задача на сегодня – найти место посадки дирижабля и указания относительно его дальнейшего курса. Майлз, можете приступать.
Палубная команда закончила помогать мачтовым крепить швартовы и сбросила на берег трап. Отобранные в береговую партию пони, не дожидаясь приказа, подобрали свои седельные сумки и выстроились на палубе. Майлз, подойдя к ним, скомандовал:
– На берег сходят Мак-Милланы, Мик и я. Остальные во главе с Роузом – займитесь подготовкой саней. Вам предстоит проверить их исправность, спустить на берег, погрузить провиант, палатки, и полевые наборы. Погрузка инструментов лично на тебе, Роуз! – последнюю фразу Майлз крикнул, повернув голову к мостику, и штурман рассеянно покивал в ответ – он глядел в секстант, держа в зубах карандаш и что-то быстро черкая в блокноте время от времени.
– Ого, уже полдень! – пробормотал себе под нос Дилан, старший из братьев Мак-Милланов.
– Да, поэтому поторопимся. Вперёд!
Пони из береговой партии по одному сошли с корабля, осторожно балансируя на узком трапе. Майлз перебрался последним, изо всех сил не глядя вниз и надеясь, что доски не вывернутся из-под его копыт и он не полетит в узкую щель между бортом корабля и припаем, на дне которой плескалась вода. Глянув на карту с помеченным на ней местом посадки дирижабля, Майлз повертел головой и указал копытом куда-то влево:
– Так, сейчас нам предстоит часа два ходьбы в ту сторону. До места посадки отсюда… Где мы точно, Роуз?
Пегас откликнулся с мостика, где он как раз вносил результаты наблюдений в вахтенный журнал:
– Восемьдесят градусов сорок две минуты южной широты, семьдесят три градуса сорок восемь минут западной долготы. Отсюда вам прямым ходом около шести миль, плюс-минус.
– Ага. Получается, да, около двух часов.
– Да, не меньше, и добавь время на поиски на месте, да ещё обратная дорога. Слушай, давай я с пегасами слетаю, а ты пока поруководишь сборами? Всё равно ты зачем-то отобрал себе одних пегасов, так логично же, чтобы вся партия была с крыльями! Ну и уж что-то, а сборы – это твой конёк! – Роуз подмигнул товарищу, и подпрыгивая на месте, чтобы согреться после неподвижного сидения за секстантом, поддразнил его: – Ну что, что, давай, оставайся!
Для Майлза, который действительно разрывался между желанием самому поискать место высадки экспедиции на Южный континент, и желанием проследить, чтобы всё было собрано и упаковано как надо, это стало последней каплей. Тряхнув головой и фыркнув, он воскликнул:
– А вот и останусь! Давай, собирайся и дуйте по-быстрому, вы со всеми делами максимум за час обернётесь.
Роуз кивнул и скрылся в подпалубном коридоре на юте. Майлз, поднявшись обратно на корабль, спустился туда же и, занеся сумки в свою каюту, столкнулся с навьюченным Роузом уже на выходе.
– Что-то ты больно быстро собрался! Кто-то, мне кажется, был готов заранее.
– Ага! – широко ухмыльнулся Роуз и спросил: – Слушай, там чего-то особенное искать, или ограничимся поиском указаний насчёт их дальнейшего маршрута?
– Особенное? – непонимающе посмотрел на друга Майзл. – В смысле – особенное?
– Ну, ты же у нас ясновидящий, там, все дела, зебромагия, ага, – Роуз покрутил копытом около головы, так что Майлз не понял – был ли это общепринятый жест для обозначения поехавших, или штурман просто показывал нечто неопределённое и мистическое. Он грустно улыбнулся и ответил:
– Нет, ничего особенного искать не надо. Сегодня ночью я видел, что весь экипаж, кроме Поул и Снежинки, погиб.
– Ох, вот же…
Майлз помолчал и продолжил:
– А ещё я уверен, что они сами где-то на берегу. Нам не надо следовать их маршрутом, если мы хотим спасти их, мы должны как можно быстрее идти на восток, прямо по этой полосе между морем и горами. Хотя я подозреваю, что они всё-таки на северном берегу пролива – не зря киты пытались увести нас к западу ещё у мыса Рог.
Роуз медленно покивал и сказал:
– Хорошо. Постараемся не терять времени даром. Просто слетаем, найдём пирамиду с запиской и тут же назад.
Майлз кивнул.
– Жаль, что не получится выйти прямо сегодня. Сборы займут время до самой темноты, и после них мы все будем уставшими. Придётся выходить завтра на рассвете. Ладно, давайте, удачи вам там.
Роуз улыбнулся и вышел на палубу. Майлз вышел следом как раз вовремя, чтобы увидеть, как он махнул ожидавшим на берегу пегасам, и они, дружно поднявшись в воздух, скрылись из виду на востоке. Поглядев им вслед, он повернулся к оставшимся на борту членам берегового отряда, вдохнул и громко скомандовал:
– Так, а теперь за санями в трюм, живо!