Полярная повесть

Интерлюдия

– Может, это просто что-то вроде страшилок про Старую Пони?

– Как ты можешь так легкомысленно говорить про Старую Пони? Я до сих пор помню, как пряталась под одеяло, когда кто-нибудь начинал про неё рассказывать.

– Перестань, сахарок, я серьёзно. Не могу поверить, что где-то и когда-то – пусть даже в прежние времена – одна пони могла сделать с другой такое. Отрезать ногу, а? Ну, пусть даже для того, чтобы её вылечить. К тому же, я что-то не припомню, чтобы пони болели этой… как её…

– Гангреной, кажется. Сейчас гляну… Да, точно.

– Да неважно. Странная история. До этого момента она была вполне добротно скроена, но сейчас попросту расползается по швам.

– Ах, Эпплджек, ну неужели ты не понимаешь? Это же драма! Замечательная, между прочим, драма, прекрасно написанная – вместо того, чтобы вызывать у читателей депрессию вполне реальными ужасами вроде дисгармонии, ссор и хаоса, автор доводит идею до абсурда и показывает нам, из чего сделана его героиня, на примере совершенно нереальной ситуации, которую даже ты – прости, далеко не самая искушённая в литературе пони – не способна воспринять всерьёз. Может быть, это вообще какое-то иносказание, наподобие басни…

– Ничего себе басня. Впрочем, тебе виднее, ты в этих штуках побольше меня понимаешь. Слушай, а дождь-то, кажется, ослабел. Может, пойдём до дома?

Я поднялась и подошла к воротам амбара. Небо по-прежнему затягивали низкие, серые облака, но дождь действительно превратился в лёгкую морось, рябившую оставшиеся после ливня лужи.

– Идём скорее – вдруг он опять усилится?

Эпплджек встала, подобрала свою шляпу, и мы побежали по тропинке в сторону дома. Поднявшись на крыльцо, мы оббили грязь с копыт и вошли. Оказалось, что дождь загнал под крышу даже Большого Макинтоша – он сидел на кухне перед очагом и смотрел в огонь, улыбаясь собственным мыслям. Эпплджек окликнула его, и он приветственно помахал нам копытом. Я махнула в ответ, снимая сумку и ставя её на тумбочку в прихожей. Эпплблум, выбежавшая на стук входной двери, радостно поздоровалась и бросилась к сестре, которая взъерошила ей гриву, повесила свою грязную и мятую шляпу на вешалку и спросила:

– А где бабушка?

– У себя. Она спит. Она сказала, что не станет дожидаться, потому что дождливо, а в дождь дожидаться даже Дженис Джо… Джэ… Ой, кажется, я запуталась. В общем, она сказала про Дженис Джоплин и про то, что дождь дожи… то есть в дождь ложи… лужи… и пошла спать, вот.

Эпплджек засмеялась.

– Да, она любит сыпать поговорками, но половину из тех, что знала, она уже забыла, а вторую половину путает с первыми, и получается такое, что на уши не натянешь – прямо как в этой нашей истории, которую мы читаем, – она подмигнула мне.

– Какой истории? – мгновенно навострила ушки Эпплблум.

– Той, которую тётя Оранж привезла, помнишь?

– Ага, ага. А вы мне её расскажете, когда дочитаете?

– Даже не знаю, сахарок…

Я сочла возможным вмешаться:

– Эпплблум, есть истории, которые детям неинтересны, и эта история, как мне кажется, из их числа.

– Вот так всегда. Вы думаете, что я глупая, раз у меня нет кьютимарки, да? – кобылка расстроенно посмотрела на нас, надеясь растопить сердце Эпплджек.

Эпплджек мягко улыбнулась и села перед сестрой.

– Эй, мы вовсе так не думаем. Просто это очень странная история, и я сама, чего уж, её не совсем понимаю.

Эпплблум опустила голову и нарочито медленно поплелась из комнаты, пробурчав себе под нос:

– Вы всё равно думаете, что я глупая.

Эпплджек тихо засмеялась и покачала головой.

– Хоть что с ней делай. Когда уже у неё появится эта её кьютимарка? Она прямо извелась вся.

Кьютимарка? Мне в голову пришла интересная мысль, но я пока решила не делиться ей с Эпплджек. Вместо этого я пожала плечами и ответила:

– Ты прекрасно знаешь, что кьютимарки получают все пони; кто-то раньше, кто-то позже – но все без исключения. Моя сестра ведёт себя куда хуже – эти её вечные попытки найти себя то в стирке, то в готовке, то в дизайне!.. А остающийся после них бедлам!..

Я закатила глаза, запрокинув голову и приложив копыто ко лбу. Эпплджек фыркнула и сказала:

– Ну, будет тебе наговаривать на Свити. Она отличная сестра.

– Знаю. И очень её люблю, просто порой она бывает… Несносной.

– Мы все бываем, сахарок. Айда лучше мыться и греться, а то перепачкаем тут всё и простынем.

Я кивнула.

– Надеюсь, у тебя там хватит места для двух пони? Не хотелось бы стоять в очереди.

Эпплджек улыбнулась:

– В тесноте, да не в обиде.

Набрав полную ванну горячей воды, мы забрались в неё и с час оттирали друг друга от грязи, которая буквально въелась в нашу шерстку, попутно кидаясь мылом, пытаясь утопить друг друга в пене и заливая ванную потоками мыльной воды. Когда нам наконец это надоело, а наши бока и гривы стали хоть ненамного, но чище, мы спустили остывшую воду, набрали чистую и немного полежали молча, наслаждаясь теплом. Наконец, Эпплджек приоткрыла глаза и сказала:

– Пойдём обедать. Мой живот скоро начнёт исполнять марш параспрайтов.

– Идём. А как же Эпплблум и бабуля Смит?

– Поедят вместе, попозже. Заодно Эпплблум будет не так скучно обедать – сейчас-то её к столу и вареньем не заманишь.

Выбравшись из ванной, мы вытерлись и спустились вниз. Войдя в кухню, Эпплджек первым делом согнала брата с насиженного места и отправила его за новой порцией дров. Пока тот ходил в дровяной сарай, она успела накрыть на стол, слегка подогреть содержимое внушительного котла и разложить его по тарелкам. Когда Макинтош вернулся, она отобрала у него дрова, бросила пару поленьев в огонь, сложив остальные неподалёку, и скомандовала нам занимать места. Не успели мы с Макинтошем рассесться, как она уже поставила перед каждым из нас по полной тарелке варёных бобов и села рядом с братом. Удовлетворённо крякнув, Эпплы переглянулись и принялись слаженно орудовать ложками со скоростью, удивительной для земных пони.

Глядя на них, я представила, как они по утрам так же одновременно встают из своих кроватей, одинаковыми движениями отбрасывают одеяла, встречаются в ванной, становятся бок о бок у зеркала, чистят зубы, не отставая друг друга ни на секунду, умываются, вытираются – каждый своим полотенцем, но совершенно синхронно – и садятся за стол в пижамах, чтобы так же одновременно отхлебнуть морса и приступить к уничтожению завтрака, и прыснула прямо в тарелку. Удивлённо глянув на меня поверх тарелки, Эпплджек продолжила жевать, а я, отсмеявшись, отрицательно покачала головой – мол, «Нет, ничего!» – и приступила к еде.

Разумеется, Эпплы основательно опередили меня, и Макинтош уже снова грелся у огня, а Эпплджек почти допила чай, когда я решила, что вполне сыта, поблагодарила её и попросила чашечку кофе. Эпплджек кивнула и встала из-за стола, а я продолжала обдумывать пришедшую мне в голову полчаса назад мысль – с каждой минутой она казалась мне всё вернее и вернее. Кьютимарки. Конечно же, вот ключ к полному непониманию нами истории, написанной более тысячи лет назад! Я удовлетворённо улыбнулась. Оставалось только проверить мою догадку, дочитав книгу до конца. Если я права…

Аромат кофе заполнил кухню, и я встала и подошла к Эпплджек. Та ловко вылила содержимое джезвы в чашку и протянула её мне. Я благодарно кивнула, подняла чашку в воздух и спросила:

– Идём?

– Идём. Мак, мы почитаем наверху, ладно?

Жеребец покивал, не отрывая взгляда от плясавших в очаге языков пламени. Мы вышли из кухни. Проходя мимо входной двери, я забрала сумку с книгой и вопросительно посмотрела на Эпплджек. Та кивнула в сторону лестницы.

– Айда ко мне в комнату. После горячей ванны и еды как-то неохота читать сидя.

Я улыбнулась и кивнула.