Красный бархат и перо
Стеклянный кораблик
Никто не думает, что может быть за гранью бытия, что можно плавать даже там, где ничего нет, плавать не по воздуху без крыльев, а по волнам, морским волнам, разбивающимися о корпус могучего корабля. Морские пони так и делают каждую ночь, далеко в своём морском царстве, на бескрайних просторах океана.
Сон для каждого имеет свою суть. Можно во сне есть маффины, пить горячий чай со вкусом малины, мечтать о чём-то невозможном и думать, что всё это на самом деле происходит именно сейчас. Так не хочется просыпаться, боясь спугнуть столь приятное наваждение.
Земной пони с белой шерстью, алой гривой и кьютимаркой в виде пера, обёрнутого красной бархатной ленточкой, внимательно рассматривал бланк приёма, а затем быстро поставил роспись и забрал у почтальона посылку.
Эльшейн внимательно разглядывал странную коробочку, которую ему прислал неизвестный, а затем открыл её и обнаружил там небольшой стеклянный кораблик, напоминающий фрегат, выполненный искусным мастером. Это сие маленькое увлечение – коллекционировать кораблики. Они напоминают Эльшейну о чувстве свободы, радости и безмятежности.
-Плывущий по волнам да сыщет счастье…
Двусмысленная фраза, расшифровывающаяся так: не стой на месте, развивайся, думай, пиши и ты станешь счастлив, ведь там, где ты счастлив, ты имеешь всё, о чём можно только мечтать.
Мечта – это место, куда можно уплыть и не думать о чём-то земном, представить что-то нереальное, что-то хорошее и радующее глаз.
Этот стеклянный кораблик занял почётное место в коллекции Эльшейна просто потому, что это — единственный стеклянный кораблик в его большой коллекции. Увы, такие кораблики были редкостью и не то, что бы их быстро раскупали в сувенирных лавках или же продавали на аукционах за большие и тугонабитые мешки со звонкими битсами. Их просто практически никто не делал.
Каждая строчка из-под пера земного пони даётся иногда с трудом, а иногда и увлекает на целые сутки, что можно забыть обо всём. Сегодня день был не из тех, когда можно писать – вдохновения нет, а это значит, что и сегодня на ночь глядя делать нечего. Царство снов всегда готово тебя заключить тебя в свои ласковые объятия.
Стеклянный кораблик везёт своего пассажира по невидимым волнам и плавно качается, подобно маленькой колыбельке, укачивающей своего ещё не заснувшего младенца. Лёгкая музыка витает в воздухе, выстраиваясь в чёрные ноты, складывающиеся прямиком из нотной тетрадки. На верхней палубе стояла стеклянная виолончелистка и играла на своём инструменте дивные мелодии, которые приятно ласкали уши и вызывали наплыв ностальгии.
Эльшейн считал это всё сказкой и записывал её на бумажные листы, стараясь ничего не упустить, запечатлеть всё в истинных красках. Красота всегда была для него превыше всего, ведь именно благодаря ей душа, подобная засохшей розе, распускается вновь и радует глаз своими мягкими ало-розоватыми цветами.
Очередная строчка далась быстро и вот уже идёт следующая, но тёмно-синее копыто немного приопускает бумагу, а затем исчезает. Это игры царства снов, которые устраивает принцесса Луна, ценящая всё хорошее и замечательное, но лишь здесь она сама вольна творить сказку, которую очень сложно описать простым словом и пером.
Лёгкий лукавый смех, ночное небо, усыпанное белоснежными звёздами, пролетающая мимо комета с радужным шлейфом, полумесяц, едва заметно подплясывающий в ночной глади. Эта была картина полной идиллии, которая заставляет забыть о земном и окунуться в мир мечтаний, закрыть глаза и внимательно вслушиваться в каждый звук, издаваемый этой ночной природой.
«Такой красотой лишь можно восхищаться!» — подумал тогда Эльшейн, продолжая ставить пометки на полях.
За его спиной была принцесса Луна. Она старалась не нарушить эту тихую идиллию и наблюдала за процессом появления возможного шедевра. Тихая и добрая улыбка запечатлелась на её устах.
Земной пони совсем не обращал внимания на то, что происходило за его спиной — он просто продолжал смотреть в небо и на стеклянную виолончелистку, а затем снова возвращаться к бумаге. Легкий толчок в плечо заставил обернуться, но за спиной никого не было, затем в голову, но и над ней никого не было. Принцесса Ночи тихонько смеялась, продолжая играть со своим гостем в игру.
-Это же так весело – играть ночью! – воскликнула она совершенно беззаботным, радостным, словно она — совсем не принцесса, а маленькая кобылка, голосом.
Только по голосу Эльшейн нашёл принцессу и поспешил поклониться, тем самым показав своё уважение к ней, на что той стало немного неудобно, и розовый румянец на щеках говорил об этом как никто другой.
-Можно было и не кланяться мне. – подошла Луна к краю стеклянных бортов корабля. – Я не для этого живу! – она спрыгнула вниз, а затем устремилась в ночь, смеясь, как заботливая, ласковая мама, нянчащая своего маленького жеребёнка.
«Странная принцесса». — подумал земной пони, внося на поля бумаги новые пометки. – «Сегодня она одна, а завтра уже другая. Переменчивый, но добрый характер».
Новые пометки и строчки заполонили листы, и больше некуда было записывать, но Эльшейн придумал кое-что интересное – писать на стекле, ведь в царстве снов всё возможно. Одна строчка за другой ложились на стеклянную палубу фрегата, как на бумагу и ни одна мысль больше не могла быть потерянной.
Принцесса Ночи тихонько и загадочно продолжала смеяться, занимаясь своими делами, которых в царстве снов у неё очень много. Эльшейн же до рассвета всё записывал, выкладывал новые произведения из слов, перемещал их с места на место и никак не мог ненарадоваться тому, что получалось. Он пообещал себе, что когда проснётся, то тут же запишет на бумагу всё, что написал здесь.
Первые лучи солнца начали разгонять ночь, звёзды постепенно гасли, а полумесяц скрывался за линией горизонта, а вместе с ними наступает момент, когда сон подходит к концу и наступает пора новых свершений.
Проснись мой друг. Тебя зовёт пергамент, и новый день подарит новые слова, которые тебя не огорчат, а лишь порадуют с первыми лучами солнца, добра и магии, коими ты так дорожишь.
Эльшейн тут же встал с кровати и как молния подскочил к письменному столику. Перо, чернила и писательское забвение, отпустившее лишь под вечер, если не в глубокую ночь.
Только когда было написано последнее слово, стеклянный кораблик засветился тёмно-синим мягким светом и земной пони взял его в копыто, дабы разглядеть несколько слов, оставленных принцессой Луной.
Перо – это оружие в копытах поэта и только от тебя зависит, куда ты его направишь и какой получишь результат. Пользуйся им с умом и помни, что в твоих копытах воображаемый мир превращается в реальность.
-Он не превращается в реальность, он и есть реальность. – Эльшейн поставил стеклянный кораблик обратно на полку. – Реальность, которая живёт в сердце каждого из нас, нужно только приоткрыть завесу и впустить сказку в него.
Дай нам краски и мы раскрасим весь мир, раскрасим всё, до чего можем дотянуться и не разобьём нашу хрупкую мечту, подобную стеклянному кораблику.
Пернатый вальс
Апрель. Шутка ты изменчивой природы, непостоянный, вольный и родной, месяц ты ненастный. Птиц в тебе уж слишком много, а они летят всё и летят в Эквестрию, где места лишнего скоро не останется совсем для них. Поют пернатые подобно буйному пожару — их пенье ты услышишь отовсюду.
Вот! Подними же голову ты вверх! Устреми свой взгляд в бескрайние голубые небеса, затянутые перистыми облаками. Птицы небольшими стайками клином построенные летят обратно домой. Чайки снуют то туда, то сюда, я порой из-за гривы своей, что глаз левый прикрыла, не успеваю за ними беззаботно глядеть. Голубей кругом всегда полно, их бесполезно даже считать, но ради забавы жеребёнком я стану на пару минут, заплету в гриву и хвост, да на шерсть налеплю, голубиные перья, затеряюсь я в стае пернатой и что есть силы скажу:
-Урр... — кратко, звонко и громко. Поговорите со мной, голубки пернатые, я Вас не обижу, не трону, пшеном одарю. Да что уж там! Озолочу!
Не поверите Вы словам моим потешным и раздумьям неспешным, но полетел бы куда-нибудь я вместе с Вашими пернатыми братьями в другие края. Туда, где вечное лето, туда, где нет никого кроме Вас. Пернатые... подарите мне крылья — без них я, земной пони, летать не могу.
На бока свои белые я посмотрю, и в ужасе сладостном сердце утонет, а душа — запоёт. Два белых крыла едино взмахнут и поднимут в воздух меня, оперённого верой и жизнью, мечтой и надеждой на то, что когда-нибудь всё получается, что всякий неверующий — есть прибитый к земле и уставший, поражённый мечтами, наивный и глупый, просто отчаявшийся, пессимист.
Ты видишь меня, крылатого, в небе лучистом — улыбкой сияют твои грустные вечно уста. Я в ответ тебе улыбнусь и скажу:
-Лети! Не бойся ничего!
Словам моим ты внемлешь сразу, оковы бренные все снимешь с себя, почувствуешь те два крыла и вслед за мною полетишь. Привет, моя старая подруга! Я рад лететь с тобою в небе. В чудо ты ещё поверить не можешь до конца? Легонько коснусь тебя я крылом, подтолкну и сквозь ветер лукаво скажу:
-Догони!
Закружит нас с тобою пернатый вальс в оковах небесных. Наш смех будет слышен отовсюду, а пение сердец и душ — услышат все, кому не лень. Твои уста сияют ярче солнца, а глаза блестят пожаром — твоё крылатое стремленье догнать того вон хулигана, что скрылся в кучных облаках, сильнее всяких бед на свете. А я, как малый жеребёнок, не устаю смеяться — забыл о грусти я, печали, мне крылья белый свет сквозь гриву алую внесли.
Голубка ты моя, пегаска вольная, догнать меня сумела ты и вот сейчас уж я хочу тебя догнать, взаимностью крылом ответить. Ты веришь и ты знаешь, что облака от глаз тех любопытных пони, что снизу вверх и против солнца, скрыть от них забавы нашей не сумеют. Мы будем под их взглядом словно под прицелом, но с улыбкой и беззаботною надеждой мы будем вслед смотреть им, разгоняя по округе куда-то облака.
Я знаю, догнать тебя я вряд ли уж смогу — не в крыльях дело, просто я такой вот взросленький дурак, что решил мечтать всегда и всюду. Замедлим-ж ход, не полетим мы дальше, приляжем на вот-то-вот облако, что как дитё — смеясь, резвяся, решило убежать от нас. Догоним крыльями его, утонем в нежности и ласке, посмотрим друг на друга так, как в детстве когда-то смотрели, и скажем:
-Да тут всё как в сказке!
Улыбкою воспылают наши уста, любовью, как яблоки, нальются наши сердца. Подруга дней детских моих, тебя никогда мне забыть не удастся. Тебя, что вечно рядом со мною была в те тяжкие дни, когда слова разбивались о скалы, когда вдохновенье бесследно смывалось в глубинах серых небес, и я, потерянный судьбой и одинокий, бродил угрюмо под дождём. Моим спасением ты стала, ты лишь одна — моя муза и вера, мой солнечный луч во свете прекрасном и тьме непроглядной.
-Будь со мною всегда... не покидай никогда... — прошепчу я тебе и на век замолчу, утону в поцелуе твоём, голубка моя, лучезарная...