Юноша в саду

Глава 3

Юноша чувствовал, как падает сквозь дым. Падает целую вечность. Закрыв глаза, он ждал удара.

Он упал. Но что-то было не так. Что-то изменилось вокруг него.

Юноша лежал на земле. Странно, но боли он не чувствовал. Боли совсем не было. И юноша не мог понять почему.

Дым рассеялся.

Он... Он лежал рядом с тыквой?

Юноша моргнул. Он не слышал ни ружейных выстрелов, ни отрывистых криков южан, ни воплей раненых, ни...

Вспыхнула боль.

Вспыхнула в глубине, прямо в кишках, поджаривая каждую клеточку его тела. И спустя секунды по всему телу юноши прокатывались волны нестерпимой, безжалостной боли, увеличивающейся в десятки раз при хотя бы малейшем его движении.

Юноша начал кататься по земле, суча ногами и разрывая ногтями почву. Он завопил.

Завопил по-чудовищному, по-звериному, с каждой секундой крича все громче. Извиваясь от боли, он катался по земле, давя стебли кукурузы. Случайно пнул подвернувшуюся под ноги тыкву. С треском та выкатилась на двор. Двор розовогривой пегаски.

Флаттершай, услышав ужасные вопли, начала чуть выползать из-под стола. Копыта ее дрожали. Все ее тело дрожало, но... Что-то живое было в ее саду. Что-то, чему, кажется, нужна была помощь.

Что-то, чему было очень больно.

Боль становилась сильнее, и юноша, извиваясь, катался по земле, сжимая живот. Фляжка с сумкой постоянно цеплялись за почву.

Наткнувшись головой на маленький заборчик, юноша попытался опереться на него. Он чувствовал, как что-то течет по его животу и ногам. Руки дрожали.

Боль не останавливалась. Юноша, расстегнув застежку, снял ремень. Отбросив его в сторону, юноша понемногу начал снимать с себя лямки рюкзака. Каждое движение приносило ему новые муки.

Стянув рюкзак с плеч, юноша посмотрел на свою форму. На животе выступила влага. Красная влага, сильно выделяющаяся на грязном, синем мундире.

Он знал, что это значит. Он знал, что дела были плохи. Чуть наклонившись, юноша принялся разрывать мундир...

Флаттершай чуть ли не ползком приближалась к саду. Приоткрыв рот, она пыталась позвать существо, пыталась спросить, нужна ли тому помощь. Но от страха она будто онемела.

Существо снова завопило. Что-то сверкнуло. Какая-то блестящая точка будто прыгнула из сада. Прямо на нее. Пегаска взвизгнула, прижавшись к земле, глядя на точку, что приближались ближе, ближе...

Открыв глаза, она заметила пуговицу. Эйнджел опасливо выглянул из-за спины хозяйки. Они глядели на обычную латунную пуговицу, ярко блестящую на солнце. С пуговицы на них гордо смотрел орел, окрашенный кровью...

Она снова открыла рот. Ни один монстр не носит пуговиц, верно? Флаттершай поднялась и снова попыталась позвать существо, подойдя еще ближе к саду. Но голос ее пропал, как только она услышала новый крик. Крик, состоявший из слов.

Юноша рвал свой мундир. Пуговицы разлетались во все стороны. Пуговицы с изображением орла улетали прямо в небо.

Попытавшись сосредоточиться, юноша попробовал приподнять рубашку. Когда-то ее отбелили так, что она колола его кожу еще несколько дней.

А сейчас она стала красной. Полностью пропитанной его кровью, начиная от ребер, прямо до того места, где заправлялась в брюки. Запах собственной крови заставил юношу замолчать, хотя все новая боль жгла его тело, пока он пытался стянуть с плеч подтяжки.

Расстегнув брюки, юноша увидел, что и трусы его тоже были полностью красными. Чуть ли не крича, он поднял рубашку.

Юноша взглянул на свой живот... На свой чуть ли не выпотрошенный живот.

— Боже мой! — завыл он во весь голос. — Боженька, пожалуйста, нет, пожалуйста!

Юноша заплакал. Он снова посмотрел на огромную зияющую дыру, что была справа от пупка. Слёзы текли по его лицу. Слезы и боли и страха. Юноша начал думать... Думать о многом.

Ему вспомнились пароходы. Большая церковь на Клинтон-Стрит, что возле рынка. Железная дорога мистера Вандербильта, перекинувшаяся через всю реку.

Он думал о летних деньках, проведенных им на Гудзоне, у гор Катскилля, каждую осень красившихся в оранжевые, красные, коричневые и фиолетовые цвета.

Он думал о том, как танцевал с Сэлли Кармер на празднике урожая. Он думал о матери.

Мама.

— Мама! Мамочка! — позвал он, прекрасно зная, что она никак не могла его услышать. Ее не было рядом с Мэрилендом. Ее не было... рядом с этим садом. Он знал, что она сейчас в другом месте. Дома. Дома, рядом с Гудзоном, в Кидсвилле. Там, где он бегал по улицам, где он, лениво сидя на каменной стене, наблюдал, как лодки охочих до сельди рыбаков проплывают мимо. Юноша снова повторил это волшебное слово, нащупывая в кармане медальон.

— Мама! — заревел он во весь голос. И плач его разносился по саду, по зеленым полям, по всему солнечному свету.

Сердце Флаттершай замерло.

Что-то в ее саду плакало от боли. Чему-то в ее саду нужна была помощь.

Что-то в ее саду звало маму.

Страх исчез. Ни один монстр не зовет свою маму. Ни один монстр не может так плакать.

Она решительно направилась к саду, ускоряясь с каждым шагом. Теперь там почти не было с таким трудом ухоженных растений. Одни были раздавлены, другие были с корнями вывернуты из грядок. Флаттершай увидела существо, которое плакало, лежа на земле.

Пробравшись через поломанные стебли кукурузы, она посмотрела на несчастного.

Она многого в нем не заметила. Не заметила длинных конечностей и короткого лица. Не заметила запекшейся крови и грязи. Она видела лишь синий цвет его одежды...

...синий цвет из ее видения...

И боль, которая терзала бедного.

— Э-эй! Вам, вам нужна... — начала она.

Глаза существа открылись, а его искаженное болью лицо повернулось к пегаске.

Юноша слышал голос. Прекрасный голос. Он понял, что рядом кто-то есть. Голос, мог ли... Мог ли он принадлежать...

— Мама? — позвал он сухим, скрипучим голосом, моргая грязными глазами. — Ма...

Он тоже не заметил многого. Не заметил шляпу, что отчего-то была на голове у этой лошадки. Он даже не заметил того, что это была лошадка. Маленькая говорящая лошадка. Он увидел сострадание, что было в глазах неведомого существа, в самом его голосе. Женский, беспокойный голос... Он дал юноше надежду.

— Нет, нет, нет, я не... я не ваша... — начала Флаттершай. С каждой секундой страх уходил.

Юноша перевернулся на живот, снова вскрикнув от боли. Доползя до существа, юноша схватил ее за ногу.

Флаттершай вздрогнула. Она чувствовала силу в... руках этого....

— Пожалуйста, не уходите! — воскликнул юноша, подумав, что она захотела вырваться и убежать. — Ох... мисс, прошу! Господи, прошу вас, не уходите!

Флаттершай чувствовала, как кровь существа течет по ее копыту, полностью пропитывая шерстку. Она смотрела на юношу, видела, как его маленькая забавная шляпка скатилась с его головы и теперь лежала между вывороченными морковками и кабачками. Глаза юноши были... были наполнены страхом и болью.

Мысли пегаски метались. Ее взгляд пронесся по саду: по лейке, по коробкам, по... вещам, что ей никогда не приходилось видеть. Какая-то сумка, пояс с коробочками и... большая длинная штука, сделанная из стали и дерева, поблескивающая на солнце.

Она пахла дымом. Тем самым кислым дымом. Пегаске это не понравилось.

— К-как? Как мне вам помочь? — спросила она, оторвав взгляд от всех этих вещей и снова посмотрев в глаза пришельцу. Она нервно била крыльями по бокам, чуть гладя его руку копытом. Другой рукой он все продолжал бить по земле от боли.

— Воды! Воды, мисс... Прошу, мне так хочется пить, — задыхаясь, шептал он обожженными губами. На них он чувствовал вкус пороха, просыпавшегося, когда юноша кусал патроны. Черные полосы проходили по его губам, выделяясь на бледном лице.

Флаттершай наконец догадалась о предназначении одного из неизвестных ей предметов. Такие носили солдаты Эквестрии. Пегаска поняла, что это кружка, пусть в несколько раз больше. Перегнувшись через юношу, Флаттершай схватила кружку за ремень и кинула в стебли кукурузы, где, как она знала, прятался кролик.

— Эйнджел! Эйнджел, быстрее, принеси воды из колодца! — сказала она ему. Но Эйнджел продолжал стоять, глядя, как плачущее существо брыкалось на земле, крепко схватив копыто его хозяйки.

— Эйнджел? Эйнджел, мне нужно, чтобы ты принес воды, пожалуйста...

Кролик поглядел на хозяйку. Потом на обляпанную кровью и грязью фляжку. На него нахлынуло отвращение. Он снова начал складывать лапки на груди, с видом...

Флаттершай было не до его капризов.

— Эйнджел! — закричала она самым своим решительным и твердым голосом, на который только была способна, пристально смотря на кролика. — Принеси воды! Из колодца! Живо!

Отшатнувшись, изумленный Эйнджел обернул вокруг своего тела ремень фляжки и попрыгал из сада.

Пегаска снова поглядела на существо. Его... пальцы крепко держали ее копыто. К удивлению той, он, а это определенно был "он", смотрел на пегаску со взглядом, похожим на благоговение.

Она видела, как дрожало его горло, в котором выделялся кадык. На грязном лице пегаска рассмотрела щетину. Так что она вполне убедилась, что... оно было мужского рода. Не мужчиной, но мальчиком. Бедным, раненым мальчиком, с мольбой смотрящим на нее.

Тут новые слезы проступили на его глазах. Юноша снова попытался свернуться клубком. Новые приступы боли нахлынули на него. Он снова завопил.

— Боже мой! Мама, мамочка! — звал он, не отпуская существо. — Господи!

— Пожалуйста, пожалуйста, попытайтесь лежать смирно, — говорила Флаттершай, пытаясь уложить юношу обратно на спину, — пожалуйста, я, я должна посмотреть, что... что с вами...

— Пуля! — пегаска почувствовала, как пальцы, которыми он сжимал ее копыто, затряслись. — Пуля все еще там, я ее чувствую! Господи, как больно! Господи!

— Пуля? — не поняла его Флаттершай. Она пыталась успокоить его. — Простите, простите... Я, я не... О чем вы...

Пегаска взглянула на его рану. Она перестала дышать, увидев большую кровавую дыру на его животе.

Флаттершай были знакомы всевозможные раны и травмы. Ей приходилось мириться со смертью, о чем никто из ее подруг даже не догадывался. Она ухаживала за сломанными крылышками, вправляла сломанные лапки, с чем к ней обычно приползали животные. Долгие годы она в одиночку сражалась с болезнями и голодом, одолевавшим ее маленьких друзей. И часто проводила долгие ночи рядом с теми, чьи жизни угасали.

Но она никогда не видела ничего подобного. Она не знала что делать.

Сорвав с себя шляпу, в панике хлопая крыльями, пегаска принялась зубами разрывать ту на куски, отрывая поля от тульи.

Она приложила один лоскут к ране, делая единственное, что, как она знала, может сейчас помочь. Нужно было остановить кровь.

Юноша завопил от боли. После он посмотрел на существо. Она, а это определенно была "она", так старалась помочь ему, сострадание было на ее... лошадиной морде.

Но это не могла быть лошадь. Чуть отличалась... да и большинство лошадей, конечно, говорить не умели. Борясь с болью, юноша пытался сообразить, кем же была эта... Да и где находился он сам.

Он смотрел на ее красивое лицо, мягкие черты которого не могли скрыть даже случайно брызнувшая кровь. Когда она кричала кому-то, голос ее был громким и сильным, но слова — мягкими. Крылья ее широко распахивались и...

Ее крылья...

— Вы, — начал он, задыхаясь, будто очутившись в холодной воде Гудзона, — вы... ангел?

Флаттершай моргнула, посмотрев на существо. Странный вопрос озадачил ее.

— Мисс, — юноша осторожно гладил окровавленной рукой копыто пегаски, его сухие губы дрожали, — вы ангел, мисс?

Она моргнула еще раз. Ее большие бирюзовые глаза только подтверждали догадку юноши.

— Моего, моего кролика так... — начала пегаска, пытаясь понять смысл его вопроса. С чего, с

чего существо решило, что она...

Новые вспышки боли. Юноша снова закричал, выгнув спину.

— Мама! Мама! — скорчившись, вопил он. Флаттершай сильнее надавила на рану, пытаясь остановить кровь.

Она заметила, как рука юноши поползла к его шеи. Достав из-под рубашки что-то золотое и сжав это в свободной руке, он чуть успокоился.

— Мисс Ангел, пожалуйста, мне так хочется пить, — рыдал он, протягивая к ней руку, — так хочется пить.

— Вода... Воду скоро принесут, обещаю, — сказала пегаска, глядя на него. Она рассмотрела то, что достал юноша. Медальон. Открыв его, юноша смотрел на изображение одного из себе подобных существ, старше возрастом и, как полагала Флаттершай, женского пола. Его мать... Существо было лишь мальчиком. Мальчиком, который звал маму. Хотел, чтобы она убрала его страхи, его боль.

Кровь, пропитав разорванную шляпку Флаттершай, текла сквозь нее. А если кровь текла, то, чем бы ни была эта "пуля", ее никак не получится извлечь из его тела.

Пегаске нужна была помощь. Она тут же вспомнила единственную пони, которая могла бы хоть что-то знать об этом. Ту, чьи магия и знания могли бы помочь юноше.

Взмахнув крыльями, она приподнялась над землей. Юноша испугался.

— Пожалуйста! Мисс Ангел, прошу вас, — извернувшись, он схватил ее копыто, — прошу вас, не уходите!

— Я, я приведу Твайлайт! Твайлайт поможет, она поймет, что нужно делать... Держитесь, вода скоро будет! Я скоро вернусь, вернусь с Твайлайт, и она поможет... У нее магия... И... И...

Юноша снова провел рукой по ее копыту, а после отпустил.

— Пожалуйста, прошу вас, скажите моей маме... — начал он, крепко сжимая медальон.

— Конечно! — ответила пегаска. — Пожалуйста, ах, пожалуйста, держитесь. Конечно, обязательно, я передам ей, но вы только держитесь...

Она нежно прижалась носом ко лбу юноши. Затем, широко взмахнув сильными крыльями, пегаска поднялась в воздух. Почти никогда она так быстро не летала. Флаттершай не знала, зачем она дала ему это обещание, не знала даже, что он имел в виду. Она думала об этом, а кровь юноши, что была на ее шкуре понемногу запекалась на осеннем солнце.

— Твайлайт, — звала она, летя над городком. Перед собой она видела отчаянные, просящие глаза юноши. — Твайлайт!

Юноша откинулся назад, положив голову на заборчик.

Он все думал, где оказался. И почему за ним пришел ангел.

Поблизости он увидел домик. Почти такой же, где он вырос. Где сейчас сидит его мама. Сидит и ждет его.

Юноша улыбнулся. Он уже понял, что не вернется. Понял, что война закончилась.

Он был на Небесах.

Именно поэтому ангел оказался рядом. Это объясняло ее внешний вид. Именно так их описывал пастор старой Методистской церкви, что на Клинтон-Стрит, разве нет? Он говорил, что ангелы не похожи на людей, что они существа изящные и прекрасные.

Это все объясняло. Абсолютно все. Сейчас он на Небесах. Прекрасный ангел помог ему, и боль начала уходить. Да, начала уходить. Сейчас его руки и ноги лишь чуть пульсировали... наверняка потому что он был рядом с вратами Блаженного царства. Конечно... Конечно, именно поэтому.

Именно так.

Пастор говорил, что боли не будет, что как только они умрут, боль уйдет. И правда, она уходила... Совсем уходила.

Юноша улыбнулся, оглядываясь по сторонам. Наверху, на ветках дерева расположились птицы, и он был так... счастлив. Счастлив, что вновь видит их, вновь слышит их песенки. Он видел, как орел и ястреб сидели рядом с маленькими певчими птичками: кардиналами, сойками, малиновками...

Они не нападали друг на друга, не ели маленьких. Нет... Нет, они просто сидели на ветках дерева и печально смотрели на юношу.

Он почувствовал движение рядом. Изо всех сил юноша отбросил винтовку далеко в сторону, чтобы не напугать маленьких существ, внимательно смотревших на него из глубины сада. Некоторые забрались на заборчик.

— Привет, — прохрипел он. Губы его совсем пересохли. Скоро принесут воду, и ему станет намного легче, — привет, — снова обратился к животным юноша, пытаясь улыбнуться. Его тело почти полностью онемело. Рядом на него смотрели барсуки вместе с мышками, лисы вместе с кроликами и... и даже медведем? Да, косолапый сидел тут же, лишь горестно глядя на юношу, а не гоняясь за белками и бурундуками.

Как тогда проповедник это называл? Ах да... Царство Мира.

— Т-там л-лев лежит рядом с я-ягненком, медведи едят сено и овес... — заикаясь, вспоминал он слова проповедника, пальцем гладя хорька, который подбежал к нему поближе.

Да, да... это был Рай. Врата Его. Тропинка, что ведет к дому, небольшая калиточка...

Скоро, скоро будет вода. Он снова вскочит на ноги, целый и невредимый. Скоро, скоро его ангел вернется и проведет его по этому пути, через эти врата.

Из последних сил юноша приподнялся, посмотрел через заборчик. И там он увидел его...

Животные разбежались, как только юноша снова завопил от боли. Завопил в последний раз.

Он видел гору и небольшую деревушку, которая стояла рядом. Даже несмотря на то, что боль его почти ослепила, он хорошо увидел их, расположенные на склоне горы. Высокие, белоснежные башни рядом с низвергающимся водопадом. Да, это то самое место...

...это был Зайон.

Прелестные облака заполнили его глаза. Юноша повалился обратно на землю. Скоро он напьется воды, и его никогда больше не будет томить жажда. Скоро его ангел вернется и заберет его в Зайон, обитель Бога, и там, в безопасности, он будет счастлив. Навсегда. Там будут петь гимны, и его представят Ему.

Юноша лежал, положив голову на перекладину заборчика, и чувствовал, как окружающий мир покидает его. Повысив голос, он начал петь. Слова слетали с его губ, и, казалось, радость наполняла каждую его клеточку. Даже когда упали его бесчувственные руки, он был счастлив.

— О... благодать, — пел он слабым голосом, все медленнее и медленнее, — с-спасен... тобой я из п-пучины... б-бед; был мёртв и чудом стал живой...

Да. Ангел помог ему. Нашел его. Оживил его.

— ...был с-слеп и в-вижу... с-свет...

Юноша чуть приоткрыл тяжелые глаза и обвел ими безмятежный домик, сад и зеленые поля, что раскинулись дальше. Как тепло светило солнце, какое замечательное это было чувство... Как прекрасна была песня птиц...

Юноша закрыл глаза.

Эйнджел торопился обратно в сад. Через края фляжки переливалась студеная вода.

Он изо всех сил прыгал назад к существу. Кролик видел, как улетела его хозяйка. Он что-то чувствовал.

Подойдя к существу, кролик заметил красную дыру у того на животе. Он снова поморщился от омерзения. Заткнув нос, Эйнджел посмотрел на пришельца. На лице того больше не было страха и боли.

Существо со счастливым видом тихо лежало на земле. Осторожно подойдя к нему, кролик поставил кружку в открытую ладонь чужака.

Ничего, существо даже не дернулось.

Эйнджел потряс его, показывая на кружку.

Ничего.

Кролик легонько пнул его. Дернувшись, тело юноши медленно скатилось с заборчика. Эйнджел с ужасом в глазах закрыл рот лапками.

Кролик глядел на тело существа, и странное, неведомое Эйнджелу до этого дня чувство заполнило его. Заполнило его глаза.

Чувство вины.

Он чувствовал себя виноватым за то, что испугался этого существа. Виноватым за то, что не захотел помочь ему. Виноватым за то, что не поспешил, неся тому воду, о которой он так просил...

...за то, что никого не было рядом с юношей, когда тот умирал.

Раздался грохот. Посреди зеленой лужайки появился большой фиолетовый шар. В нем проявились очертания тел Флаттершай, Твайлайт Спаркл и Рейнбоу Дэш со Спайком.

— Вот тут! — говорила Флаттершай, показывая место. — О-он здесь! Он...

Она замолкла. Твайлайт поглядела на спутников, думая, отчего Флаттершай так внезапно замолчала. Они шли по саду.

— Ого! — прошептал Спайк, глядя на сломанную кукурузу и раздавленные овощи. — Какое существо могло так...

— Спайк, — строго обратилась к тому Твайлайт, — я хочу, чтобы ты отвернулся. Смотри на двор, на лес, куда угодно... но только не сюда...

Спайк, будучи двенадцатилетним — или около того — дракончиком, тут же посмотрел туда, куда смотреть запретили. О чем сразу же пожалел.

— Я сказала отвернись! — крикнула Твайлайт, разворачивая дракончика магией. Она видела, как Рейнбоу Дэш подошла к Флаттершай, пока та смотрела на... кого-то.

— Ох, нет! Нет! Нет, нет! — всхлипывала пегаска, тряся тело существа и глядя тому в глаза. Она отошла и прижалась к Рейнбоу.

— Я, я опоздала! Я, я не смогла... не смогла ему помочь! — заплакала она, уткнувшись в гриву Дэш. Плач ее наполнил сад. Твайлайт, подойдя ближе, тоже прижалась к ней.

— Эй, — начала Дэш, — эй, я, я уверена, что ты, ну, сделала все, чтобы спасти... это. Да и, ох, да и не похоже, что от тебя тут что-то зависело.

— Он не "это"! Он мальчик! Мальчик, который плакал от боли! — воскликнула Флаттершай, поднимая голову и глядя на подруг.

Она обернулась, вновь посмотрела на тело юноши, который лежал посреди раздавленных кабачков и ревеня. Слезы снова навернулись на глаза пегаски.

— Это был м-мальчик! Он плакал и просил у меня помощи, — она вновь заплакала.

— Да, хорошо, да... но, но что это был за мальчик? Кто это? — спросила Твайлайт, осматривая странные коробочки, лежащие рядом.

— Я, я не знаю! — Флаттершай прижалась к голове единорожки. Твайлайт заметила кровь существа на пегаске, но обращать внимания не стала. — Ему... Ему было так больно, и я по-попыталась ему помочь, но не знала как! А он просто плакал и звал маму! Звал маму и... и "Господи"!

— Что за "Господи"? — спросила Рейнбоу, переводя взгляд с тела на Твайлайт.

— Я не знаю, — ответила та, вытирая пегаске слезы, — но, должно быть, для существа это было очень важно.

— Он не "существо"! — воскликнула Флаттершай. Все новые и новые слезы заливали её лицо. — Он мальчик!

Рядом с ними дракончик, заложив лапы за спину, все представлял, что было бы, будь он пегасом. Ведь тогда у него тоже были бы крылья. Тем не менее, он послушно смотрел на двор, не видя ужасного зрелища.

Пиная траву, он обо что-то ударился. Попрыгав на месте от боли, дракончик поглядел вниз. На траве лежал какой-то предмет. Спайк опустился на колени, чтобы получше его рассмотреть.

Это была длинная, раза в два длиннее роста дракончика вещь из стали и дерева.

Она пахла серой, что ему понравилось.Разок пнув эту штуку, Спайк заметил, что из одной ее части поднимается серный дымок.

Посмотрев через плечо, Спайк увидел, что кобылки все еще пытаются успокоить Флаттершай и расспросить ее о существе, которое никак не походило на животное.

Убедившись, что на него не смотрят, дракончик чуть приподнял вещь, держась за деревянную часть. Из противоположной на землю выпал небольшой раздавленный кусочек латуни.

Спайк осторожно поднял его и принялся рассматривать, вертя в когтях. Он пах дымом. Уперев лапы в бока, дракончик думал, что бы это могло быть...

...и заметил, что стоит прямо посреди этих латунных, раздавленных... штучек, точь в точь таких, какую он держал в руке. Развернувшись, дракончик заметил, что все они высыпались из одного мешочка, что был на поясе существа.

Спайк быстро поднял одну из них.

Внимательно ее осмотрев, он перевел взгляд на длинную вещь, лежавшую в траве.

Острое чутье дракона подметило, что серный запах исходил из небольшой дырочки, откуда выпала та штучка.

Чуть приподняв вещь, он заметил, что из дыры капает какая-то черная жидкость.

"Зачем это здесь?" думал он, "Может... Может она помогает тем штучкам вылетать?"

С такими мыслями Спайк вставил капсюль в ствол винтовки. Чуть повертев ту, он заметил спусковой крючок.

— О, — сказал он вслух, — наверное, нужно нажать, чтобы...

Дракончик приподнял Спрингфилд. Два своих когтя он положил на курок. Приклад он держал у бока, ствол лежал на земле...

— Ну и грязные же у него зубы, — высунув язык, говорила Рейнбоу Дэш, тыкая копытом в челюсть юноши, чуть приподнимая его губы. Тут же она почувствовала взгляд Флаттершай.

— Пожалуйста! — воскликнула она. Из глаз пегаски все еще текли слезы. — Не трогай его так! О-он... Он не животное!

Рейнбоу Дэш уже начинало надоедать это. Она спрятала язык и обратилась к подруге.

— Эй! — ответила она, смотря на вызывающее лицо Флаттершай. — Слушай, я знаю, ты расстроена и все такое, но мы ничего не знаем об этой твари, так что...

— Это не тварь! — закричала Флаттершай, ее лицо покраснело.

— Девочки, пожалуйста, — перебила Твайлайт, — я знаю, мы тут имеем дело с чем-то совсем необычным, и я знаю, что тебе, Флаттершай, тяжело, но прямо сейчас мы должны...

Раздался оглушительный грохот, лязг, что эхом пронесся по участку, саду и зеленым полям далеко за домиком.

Что-то со свистом пролетело по траве и, отскочив от камней, лежащих у домика, сбило несколько листьев на дереве.

Птицы слетели с веток, животные в страхе разбежались.

Тишина опустилась на лужайку.

— Что, — спросила Рейнбоу Дэш, приземляясь обратно на землю, — что это было?

Твайлайт, оглядываясь по сторонам, звала дракончика.

— Спайк? — кричала она. — Спайк?

Она увидела его, стоящего неподалеку. В своих дрожащих руках он держал... что-то.

Он тут же отшвырнул вещь подальше, закрыл рот лапами и с ужасом посмотрел на пони.

Это было оружие. Серный дымок поднимался из его дула, и Спайк теперь точно это знал. Это точно было оружие. Ничто хорошее не могло так страшно грохнуть. И никакой радости не могло принести то, что со свистом пронеслось по траве. Это было оружие... Он только что его использовал.

И чувствовал боль.

— Прости! — хватаясь за ребра, закричал он. Единорожка в миг подскочила к нему.

— Прости! — стонал дракончик, пока Твайлайт осматривала его в поисках ран. — Прости меня!

— Спайк, Спайк, — сказала она, успокаивая друга, — ты в порядке? Болит что-нибудь?

— Бок! Бок болит, Твай! Оно меня в бок ударило!

Твайлайт обняла дракончика, усаживая того на землю. Спайк тяжело дышал. Тишина вновь опустилась на сад.

Успокоив друга, она поставила его на ноги, и вместе они вернулась к существу, возле которого стояли пегаски.

На этот раз она не стала заставлять Спайка отвернуться. Дэш посмотрела на них, затем уставилась в глубину сада.

— Бедная Флаттершай, — прошептала Твайлайт, когда они втроем взглянули на пегаску. Единорожка пыталась найти рациональную причину, по которой морковь розовогривой была разбросана по всем грядкам...

Флаттершай стояла над истерзанным телом юноши. Она нежно подняла его голову и положила на землю так, чтобы тот смотрел в небо. Проведя копытом по его черным волосам, она положила руку юноши ему на грудь.

Пегаска уже собиралась положить медальон обратно за рубашку юноши, но, как только Флаттершай приподняла его, крышечка открылась. Она посмотрела на картинку. А оттуда на нее смотрела мать юноши. У нее были прямые волосы и мягкие, нежные глаза.

— Он, он хотел, чтобы я сказала вам... — прошептала Флаттершай.

Она с трудом пыталась снова не заплакать.

— О-он хотел, ч-чтобы я вам с-сказала, что он вас л-любит, — шептала она. — Я, я пообещала е-ему, но... н-но я не знаю, г-где... где вы...

Она снова разрыдалась.

— Я н-не знаю, как...

Флаттершай заскулила.

— Он был только мальчиком! — сквозь слезы шептала она, тряся его тело. — Он был просто мальчиком, которому было больно и страшно.

Обернувшись к друзьям, она увидела их вопросительные взгляды.

— Он был только мальчиком! О-он подумал, что я ангел... назвал меня ангелом! Ох, Твайлайт, почему ему пришлось умереть? Почему он пришел... откуда-то, лишь затем, чтобы умереть? — Пегаска снова повернулась к юноше, глядя в его невидящие глаза.

— Он п-просто хотел увидеть маму! — плача, она прижалась к его лбу, а слезы ее капали на щеки мертвеца, — О-он лишь хотел увидеть маму!

Флаттершай закрыла глаза. И закричала. Закричала, плача о несправедливой судьбе юноши.

— Он просто хотел увидеть свою маму!