Скайрич

14. Вдул Рейнбоу Дэш…

Жуткая дымка застилала все вокруг и почти ничего не было видно. Тарниш выглянул из окна и увидел лишь непроницаемую стену густого белого тумана. Драгоценный камень-снежинка сиял теперь ярко, совсем не мерцая, и заливал рубку ослепительным голубым светом. Они уже давно пересекли Воющие Пики, и Тарниш с нетерпением ждал, когда что-нибудь произойдет.

— Эй, Дэринг…

— Да, Тарниш?

— Я твой подкопытный? — спросил Тарниш, высказав одну из своих многочисленных озабоченностей по поводу отношений с боссом.

Раскатистый смех наполнил рубку, и Дэринг затряслась всем телом, хлопая крыльями по бокам. Когда Тарниш нахмурился, она засмеялась еще сильнее, а затем обхватила его крыльями за спину, чтобы успокоить.

— Нет, мистер Типот, вы мой наемный болван. Подкопытный — это пони, о котором вы не заботитесь. Ты — мой верный прихвостень.

Прищурившись на смеющегося пегаса, Тарниш сморщил мордочку и раздул ноздри. Он фыркнул раз, два, потом третий раз, и Дэринг Ду пришлось держаться одним крылом за его спину, а другим вытирать глаза. Переведя взгляд на пегаса рядом с собой, Тарниш издал вздох отвращения.

По крайней мере, он не был подкопытным.

Дэринг Ду напряглась, пытаясь отдышаться, и ее глаза выпучились, когда она продолжала смеяться. Дэринг Ду смеялась и, так сказать, распускала гриву только тогда, когда все было скучно, спокойно и безопасно.

— Доктор Дэринг Ду и ее верный младший прихвостень-ботаник, — пробормотал про себя Тарниш. — По крайней мере, с Мод я могу быть ее мужем… а с тобой… я просто прихвостень.

— Но не подкопытный! — Дэринг Ду несколько раз вздохнула, пытаясь сдержать смех, но это ей не удалось, и она взорвалась еще большим смехом. После еще нескольких попыток сдержать смех ей это удалось, но хватило ее только на то, чтобы сказать: — Рейнбоу Дэш — это подкопытная! — После того как она это произнесла, последовал еще больший смех, который выплеснулся из ее мордочки в виде громких лающих хрипов.

Услышав это, Тарниш чуть не подавился, он закашлялся, потом засмеялся, потом еще немного покашлял, и так продолжалось до тех пор, пока в его глазах не поплыли звезды. Он прислонился к Дэринг Ду, почти задыхаясь, и они вдвоем разразились смехом, который могли оценить только они.

Когда ты прихвостень, очень важно знать порядок подчинения.

Смех резко оборвался, когда приборная панель отключилась. Оба отреагировали: Дэринг Ду бросилась к пульту управления, а Тарниш прижался к ней. У Тарниша еще не было лицензии пилота, и он наблюдал за всеми ее действиями, надеясь научиться. Все было мертво и не реагировало. Верхний свет несколько раз мигнул, а затем полностью отключился.

Ни света, ни энергии, и Тарниш понял, что не слышит слабого гула воздушных винтов, но паровая турбина все еще гудит. Корабль все еще двигался вперед, возможно, дрейфовал, Тарниш чувствовал это. Рычаг управления был тугим и не поддавался усилиям Дэринг Ду. Корабль странно вздрогнул, и Дэринг Ду испустила панический вопль.

— Мы движемся быстрее, — сказала Дэринг Ду Тарнишу, глядя на него широкими испуганными глазами. — Каким-то образом мы набираем скорость на отказавшем корабле.

— Что происходит? — Тарниш старался не думать о том, что они находятся в нескольких километрах в воздухе, высоко над зубчатыми горными пиками внизу. Холодное, колючее ощущение заставило его яички сжаться и втянуться в тело.

Драгоценный камень в виде снежинки потемнел, и оба пони в немом ужасе уставились на него.

Дверь в рубку с грохотом распахнулась, отчего Дэринг Ду и Тарниш чуть не выпрыгнули из своих шкур. В комнату влетела Рейнбоу Дэш, стуча копытами по деревянному полу, и, не сумев вовремя остановиться, налетела на Тарниша.

— Все померкло! — закричала она. — А потом я обнаружила, что не могу летать!

— Что? — недоверчиво воскликнула Дэринг Ду.

— Я НЕ МОГУ ЛЕТАТЬ! — закричала Рейнбоу Дэш, отцепляясь от Тарниша и его хвоста. Чтобы продемонстрировать это, Рейнбоу изо всех сил хлопала крыльями, но ничего не происходило. Ее копыта не оторвались от земли даже на дюйм. — Я НЕ МОГУ ЛЕТАТЬ! Я НЕ МОГУ ЛЕТАТЬ! Я НЕ МОГУ…

Молниеносным движением крыла Дэринг Ду ударила Рейнбоу Дэш по лицу. Ошеломленная Рейнбоу моргнула, а затем, задыхаясь от паники, бросилась вперед, чтобы обнять Дэринг Ду. Обе пегаски стояли вместе, и Дэринг Ду пыталась хоть как-то утешить Рейнбоу Дэш.

Корабль снова накренился, едва не сбив всех троих с копыт, и Рейнбоу Дэш издала пронзительный, раздирающий уши крик ужаса. Тарниш попытался выглянуть в окно, но там был только туман. Белый туман, густой, непроницаемый, а теперь еще и ужасающий. Тарниш прижался к двум паникующим кобылам и подумал о Винил. Он должен был отправиться на ее поиски, или, если повезет, она явится в рубку.

В горле Тарниша образовался комок, когда его чашка с чаем заскользила по пульту, расплескав чай, а затем перелетела через край. Чашка упала на пол и разбилась вдребезги. Корабль больше не был выровнен, и об этом было неприятно думать. Рейнбоу Дэш снова закричала, глядя на лужицу чая и осколки чашки.

— Господин Типот, — начала Дэринг Ду, и ее слова прозвучали неразборчиво, так как ее голос надломился.

— Да?

— Я солгала, мистер Типот… Вы не мой прихвостень. Ты мой лучший друг и один из моих самых надежных доверенных лиц. Я просто… я просто подумала, что ты должен это знать.

Для Тарниша это прозвучало как прощание. Корабль продолжал крениться, и было слышно, как под палубой что-то ломается. Густой туман за окнами поднимался вверх, и Тарниш слишком хорошо понимал, что это значит. По мере того как корабль набирал скорость, он чувствовал себя легче, и уже не оставалось никаких сомнений в том, что они падают на землю.

— Не вешайте нос, мисс Дэш. Мы — пегасы. Давайте встретим нашу грядущую гибель с достоинством.

— Но я не хочу, — ныла Рейнбоу, закрыв глаза и прижавшись к шее Дэринг. — Этого не может быть… этого не может быть… Я не могу улететь от этого… Я не могу спасти своих друзей…

— Ай-ай-ай, мисс Дэш. — Дэринг Ду прицокнула языком, расставив копыта на полу, чтобы не упасть. — Прояви немного мужества. Ни один пегас не хочет умереть цыпленком.

Действия Дэринг Ду казались Тарнишу логичными. Не было смысла кричать или плакать по этому поводу. В какой-то момент небо кончится, и останутся только горы, а может, и земля. Его шея выпрямилась, и он собрался с духом. Это было не то, чего он хотел, и он был не слишком рад этому, но он ничего не мог поделать.

— Рейнбоу Дэш, ты была хорошим другом. Нет более верного друга. — Тарниш был потрясен тем, как спокойно звучал его собственный голос. Он подумал о Мод, о Пеббл, о своих любимых сестрах и о своей семье. В момент горько-сладкого волнения он подумал о принцессе Селестии. Она была права. Им не следовало улетать. Она всегда была права, и теперь она будет оплакивать их.

Теперь стало ясно, почему никто не вернулся из поисков Скайрича.

— Только не так, — взмолилась Рейнбоу, прижимаясь к Дэринг Ду в поисках поддержки.

Когда Винил Скрэтч оказалась в рубке, туман рассеялся, открыв прекрасный вид. Вокруг них, расплываясь, возвышались горные вершины. Задняя часть корабля была почти направлена вниз, к земле. Из заднего окна виднелись ярко-зеленые вечнозеленые деревья. Земля устремилась навстречу.

Выглянув из иллюминатора, Винил выразила лишь раздражение. Как посмел разбиться Индевор с ней на борту? Она немного покарабкалась по крутому наклонному полу, сумела зацепиться передними ногами за шею Тарниша и притянула его к себе для поцелуя. Она прижалась мордочкой к уголку его рта и чмокнула его, а затем похлопала его по шее, чтобы успокоить.

Тарниш, еще не разобравшись с Винил, снова притянул ее к себе и очень ласково поцеловал прямо в нос — опасное место для поцелуев, потому что это было особое место Октавии. Винил, конечно, дала ему за это добродушный подзатыльник копытом по морде, но он не стал возражать.

Земля была все ближе, и хныканье Рейнбоу становилось все громче.

Ошеломленный, Тарниш щурился сквозь слезы, которые застыли на его лице. Было холодно, морозно, и он не понимал, что происходит. Была вспышка света, толчок по телу, а теперь вот это. Под ним была земля, только земля, и никакого пола. Это сбивало с толку и дезориентировало.

Снова вспышка света, и, когда Тарниш снова смог видеть, ему показалось, что падение стало немного медленнее. Холод пронзил его тело, как ледяное прикосновение тени Грогара. Рейнбоу Дэш кричала во всю мощь своих легких, падая в свободном падении. Вечнозеленые деревья под ними становились все больше, по мере того как они приближались.

Снова вспышки, несколько быстрых очередей, и Тарниш почувствовал тошноту от быстрых толчков телепортации. Как раз в тот момент, когда он собирался блевануть, произошла целая череда быстрых всплесков телепортации, и Тарниш обнаружил, что телепортировался в сторону от собственного облака блевотины. Он извергал из себя горячие, дымящиеся комки, некоторые из которых тут же застывали на его морде, образуя жуткую шипастую маску, созданную ветром.

У телепортации была своя физика. Такие вещи, как импульс и скорость, сохранялись. Если единорог телепортировался перед самым ударом о землю, он все равно разобьется вдребезги, как только появится вновь. Тарниш понимал это, читая учебники по магии, но никогда не обращал особого внимания, потому что был совершенно неспособен мерцать, или телепортироваться, как теперь называли это большинство единорогов.

Тут его осенило, что Винил бросает вызов физике, пытаясь замедлить их скорость, остановить их импульс, пытается спасти их. Это можно было сделать, но только самые опытные, самые способные единороги это могли. Рядом с ним Дэринг Ду изо всех сил хлопала крыльями, но безрезультатно. Она не могла летать, и это не замедляло ее движения.

Неподалеку от них Индевор падал, потеряв плавучесть. Индевор был их убежищем от экстремального холода, в нем хранились их припасы, снаряжение, комфорт, Индевор был самой жизнью для четырех спутников, а он падал навстречу своему концу.

Снова появились быстрые вспышки, от которых у Тарниша закружилась голова. Он уже не мог определить, ни какую сторону — вверх или вниз, и из его носа хлынула горячая рвота. Он вздрогнул и забил ногами по воздуху, его ноздри и пазухи горели от желудочной кислоты, и часть его собственной рвоты попала ему в глаза, ослепив его.

Тарниш не помнил, как упал на землю. Он не мог дышать, ноздри были забиты рвотой, а из легких выбило весь воздух. Его ноги елозили по снегу. В глазах вспыхивали яркие фиолетово-синие звездочки, в ушах звенели колокольчики. Все внутри его груди казалось погнутым, если не сломанным. В ногах была жгучая, взрывная боль, которую он осознавал по мере того, как восстанавливалось его сознание.

Воздуха не было — как он ни старался, Тарниш никак не мог сделать первый глоток воздуха, необходимый для того, чтобы запустить легкие. Он запаниковал и начал метаться, задыхаясь, а его зрение потускнело, поскольку цвет исчез. Затем пропал слух, и Тарниш уже ничего не слышал, так как его мозг, испытывающий кислородное голодание, начал отключать различные жизненно важные функции.

Что-то схватило его, и его стали целовать. В его ужасном состоянии, с застывшей рвотной коркой по всей морде и довольно большим количеством крови, его целовали. Это было тепло и приятно, и он обнаружил, что ему это очень нравится. Когда он начал отключаться от недостатка кислорода, он немного расслабился и перестал дергаться. Ему захотелось спать, а от поцелуя стало тепло.

Но потом поцелуй стал ужасным. Кто-то ударил его прямо в живот, отчего он издал странный звук "ГУРК!", который он не услышал. На его живот было оказано ужасное давление, он поднимался и опускался, это было ритмично и странно, но в то же время как-то странно приятно. Затем его снова стали целовать, и этот поцелуй был настолько сильным, что Тарниш услышал, как кровь забурлила у него в ушах. Он вдохнул и с удивлением обнаружил, что может дышать. Он кашлял, брызгал слюной, а потом, без предупреждения, его снова стошнило прямо в рот тому, кто его целовал.

Кашляя и отплевываясь, Тарниш обнаружил, что снова может видеть в цвете, а рядом с ним мельтешит что-то голубое. Раздался кашель, рвотный позыв, а затем звук разбрызгиваемой по снегу жидкости. Рейнбоу Дэш едва не выбила из него дух, когда он перевернулся и приземлился на бок.

— Ах ты, сукин сын! — задыхалась Рейнбоу Дэш. — Тебя вырвало мне в рот!