Куда бы ни занесло ветром

Глава 6

Из дневника Глуми Аугуст.

Джаспер Пиклсворт действительно очень мрачный тип. Я не знаю, что происходит с пони, что заставляет их ожидать худшего от всего. Он как будто не надеется, что когда-нибудь произойдет что-то хорошее. У него нет веры в то, что все наладится. Он немного грустный, и я не знаю, чем могу ему помочь.

Но я думаю, что у него все получится. У него есть друг. Глимгуд — очень яркий и веселый. Ну, конечно, Глимгуд яркий, он же кристальный пони. Но Глимгуд, в общем, хороший, и мне кажется, что он из тех, кто будет присматривать за Пиклсвортом.

Как бы плохо ни обстояли дела, все налаживается. Так уж они устроены. Может быть, не совсем так, как ожидалось, но жизнь случается и просто продолжается. В моей собственной жизни я была немного разочарована, когда открыла в себе талант, и, признаюсь, иногда это меня огорчает, но потом я приободряюсь, когда думаю обо всех фермерах, которым нужен дождь. Все получилось.

Наша совместная ночь была немного странной. Глимгуд был великолепен, но Пиклсворт назвал меня глупой. Он сказал, что я глупая, потому что я кобыла, которая доверяет себя двум незнакомым жеребцам. Я понимаю, к чему он клонит, и знаю, что мир может быть опасным местом, но я хочу верить в доброту пони. Ведь с этими двумя парнями все получилось, и я знаю, что неприятности таятся за каждым углом, но в этот раз все обошлось. То, что он сказал, заставило меня задуматься: я должна быть осторожна, но если я буду осторожна, то это будет похоже на то, что я ожидаю худшего от пони, а это как-то неправильно.

Это сбивает с толку, и я не знаю, что делать.

Я хочу верить, что мир добр.

Это было странное ощущение, что они прошли так далеко. Глуми провела большую часть дня, идя позади Пиклсворта и его повозки. Ходить пешком было тяжело, поняла Глуми. Чтобы куда-то добраться, требовалась целая вечность. Они шли почти весь день и прошли примерно столько же, сколько Глуми могла преодолеть за час или около того полета. По крайней мере, так казалось. Глуми никогда не отличалась точностью в определении расстояний.

Идти по дороге было совсем не так, как лететь над ней. Это требовало гораздо больше усилий, гораздо больше работы, а отдачи было гораздо меньше. Приходилось мучиться от жажды и пыли, и Глуми была рада, что помогла с водой.

Быть земным пони было тяжело. Приходилось везде ходить пешком, что отнимало много времени и сил. Неудивительно, что Пиклсворт был таким ворчливым. Теперь Глуми понимала это, и ей было очень жаль его. Он ворчал почти при каждом шаге, и Глуми не очень-то протестовала против его жалоб. Застрять на земле было просто ужасно. С такими темпами путь до Кристальной империи займет целую вечность. А чтобы пересечь всю Эквестрию пешком, потребуются месяцы.

Пытаясь заставить свой мозг работать, Глуми занялась подсчетами. Если пони проходил в день от двадцати до двадцати пяти миль, то на пересечение Эквестрии ушло бы около сорока пяти дней. Это при условии, что два города находятся примерно на одной параллели. По диагонали было бы дольше. Глуми знала, что пегас может проделать тот же путь за пять дней фактического полета, не считая дней отдыха.

Глуми глубоко осознала, что земным пони и единорогам приходится нелегко, если они хотят участвовать в континентальных путешествиях. Об этом не задумываешься, когда летишь над землей, а внизу расплывается сельская местность. Глуми также пришла к выводу, что у Пиклсворта и Глимгуда путешествие было гораздо более содержательным, чем у нее. Им пришлось больше потрудиться, и, следовательно, это значило больше.

Позвоночник Пиклсворта издал тревожный треск, когда земной пони потянулся. Группа остановилась передохнуть на перекрестке, где дорога и железнодорожные пути сходились и не расходились. Это был проход в Кристальную империю, и, как и предполагала Глуми, он находился к северу от Галопирующего ущелья.

— Приятно остановиться, — сказал Глимгуд, снимая седельные сумки. — Дальше дорога домой будет легкой. Уклон будет немного крутым, а туннель может быть немного страшным, но я думаю, мы доберемся. — Кристальный пони встряхнулся, вздохнул и сел в траву.

— Там есть туннель? — Глуми тоже отстегнула седельные сумки и сняла шлем. Она расправила крылья, вздохнула, а затем потянулась задним копытом вверх, чтобы почесать за ухом.

— Два туннеля, — ответил Глимгуд, — один — для поездов, а другой они построили для караванов и фургонов. Они не хотели, чтобы кто-то из пони попал под поезд.

— Там темно и жутко? — Глуми навострила уши, почувствовав легкое беспокойство.

— Там может быть немного тускло, но там есть свет. Рейнджеры время от времени патрулируют туннели и следят за тем, чтобы свет не гас. — Глимгуд начал возиться со своей флягой, чтобы достать напиток. Ему удалось снять пробку, поднять его на щетку и глотнуть воды.

— Если нам повезет, то все огни погаснут, — ворчал Пиклсворт.

— О, не унывай, Пиклсворт. Ищи хорошее в ситуации. В туннеле тебе не придется беспокоиться о дожде или плохой погоде. — Глуми одарила унылого земного пони своей лучшей улыбкой и захлопала ресницами, пытаясь поднять ему настроение. Обычно это срабатывало. В большинстве случаев.

Раздалось ворчание, и Джаспер Пиклсворт нахмурился. Он закатил глаза и с отвращением покачал головой, отвернувшись от Глуми. Раздражительный земной пони сидел, опустив уши, и с несчастным выражением лица размышлял о предстоящей дороге.

— Мисс, нам бы не помешала ваша помощь, чтобы запастись водой перед входом в туннель, — обратился Глимгуд к Глуми. — Если вы не возражаете.

— О, я не возражаю. Я останусь с вами, пока вы не доберетесь до туннеля, и принесу немного облаков. Насколько длинный этот туннель, что приходится беспокоиться о воде? — Глуми несколько раз моргнула, вспомнив, что земным пони приходится ходить пешком, и расстояния могут быть большими.

— Длина туннеля составляет сорок семь миль. Это самый длинный тоннель в Эквестрии, но не самый длинный тоннель в мире. Если двигаться на север, то путь будет идти в гору. В туннеле есть палаточные городки для усталых путников, иногда встречаются припасы, оставленные добрыми рейнджерами или путешественниками, но рассчитывать на них не стоит, так сказано в моем путеводителе.

— Добрых три дня в темноте, — раздраженно проворчал Пиклсворт. — Да еще и идти в гору. Это была плохая идея. — Земной пони покачал головой и достал из своей тележки старый потрепанный мешок с едой. — Это будет моей смертью.

— О, не унывай, — сказала Глуми веселым голосом. — Я влетела в целую кучу торнадо и опасную бурю и осталась жива. Это всего лишь туннель. По крайней мере, кто-то из пони был достаточно добр, чтобы проложить туннель через горы. Это лучше, чем пытаться пройти через горы или обойти их.

Уши Пиклсворта встали дыбом при звуке слишком бодрого голоса Глуми. Он поморщился, покачал головой, а затем ссутулился, стараясь не обращать внимания на слишком бойкую пегаску, осмелившуюся указать ему на то, за что он должен быть благодарен.

Как раз в тот момент, когда Глуми собиралась сказать что-то еще, ее уши насторожились от звука банджо. Она повернула голову в сторону, чтобы лучше слышать, и увидела, что Глимгуд делает то же самое. Банджо было не таким уж частым звуком в дикой местности.

Глуми наблюдала и ждала, и услышала, что звук банджо приближается. Она повернула голову и стала наблюдать за дорогой, вглядываясь в просветы между деревьями, любопытствуя, кто это идет. Она решила, что это должен быть единорог — земной пони или пегас не могут одновременно ходить и играть на банджо, а вот пегас может летать.

К удивлению Глуми, она увидела алмазную собаку. Очень большого, очень-очень большого алмазного пса. Он выглядел достаточно дружелюбно, в конце концов, он играл на банджо, а банджо в его лапах выглядело очень маленьким. Встреча с дружелюбным алмазным псом казалась настоящим праздником. Глуми начала улыбаться своей особенной улыбкой, даже не осознавая, что делает это.

Музыка оборвалась, и алмазный пес встал на дороге на некотором расстоянии от нее, выглядя одновременно и обнадеженным, и любопытным. Он помахал лапой, перекинул свое банджо через спину и пошел дальше.

Глуми поднялся для приветствия, вытянула крыло и помахала ему:

— Привет!

— Привет, — ответил алмазный пес, приближаясь к ним. — Меня зовут Хатико, я пришел с востока. — Алмазный пес снова остановился, затем поклонился в пояс, виляя длинным хвостом. — Я иду на север, в Кристальную империю.

— Приятно познакомиться, — сказала Глуми, — я Глуми.

— А я — Глимгуд. — Кристальный пони указал копытом. — Вон там Джаспер Пиклсворт. Мы с ним тоже направляемся в Кристальную империю.

— Замечательно, — сказал Хатико рокочущим баритоном. — Не желаете ли еще одного попутчика? — Алмазный пес с надеждой посмотрел на своих новых знакомых. — Я умею отгонять неприятности, и, говорят, моя игра на банджо очень приятна.

Глуми была почти вне себя от восторга. Именно поэтому она и покинула дом. Она встречала не только новых пони, но и новых особенных друзей, таких как Хатико, и сразу же решила, что он ей нравится. Он был дружелюбным. Ну, в основном дружелюбным. Она заметила рукоятку меча, торчащую из-за его плеча, и второй меч, висящий посередине. На мгновение это обеспокоило ее, но потом она поняла, что дикая местность опасна, а он, скорее всего, очень дружелюбен и никогда не воспользуется мечом, если ему это не понадобится. К тому же, кто она такая, чтобы судить? Может быть, он использовал их для нарезки овощей.

— Итак, Хатико, что заставило тебя отправиться в путь? Почему ты направляешься в Кристальную империю? Это твой конечный пункт назначения? — Глимгуд посмотрел на более высокое существо.

Алмазный пес сел в траву, устроился поудобнее и стал теребить свое ухо:

— Я — Ронин… и я покинул свой дом. Была совершена ошибка… ужасная ошибка. Теперь я брожу по миру, пытаясь исправить великую ошибку. Я стараюсь творить добро. У меня нет конечного пункта назначения, но я стараюсь оказаться там, где я нужен.

— Я слышал о таких, как вы. — Пиклсворт перевел взгляд на алмазную собаку. — Ты из Инудзимы. Ваша родина претерпела революцию.

Склонив голову, Хатико ничего не ответил.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Глимгуд у Пиклсворта.

— Я читал газеты, — ответил раздраженный земной пони. — Была война. Братья сражались. Инудзима становится мрачным местом.

— Это так, — признал Хатико. — Я не справился со своими обязанностями по сдерживанию тьмы. Эту битву я не смог выиграть. Чтобы не быть поглощенным тьмой, я бежал.

Заинтересованная, Глуми ждала, что еще скажет алмазная собака, надеясь, что она расскажет еще немного.

— В самоубийстве нет ни славы, ни чести, — хрипловато произнес Пиклсворт. — Ты правильно сделал, что ушел. Вам лучше здесь, где вы можете служить своей чести и своим идеалам. Мы ценим такие вещи здесь, в Эквестрии.

— Мой друг, должен признаться, я удивлен. — Глимгуд повернулся и посмотрел на своего спутника-земнопони.

— Что? — с укором произнес Пиклсворт. — Мне позволено иметь глубину.

Ничего не сказав, кристальный пони Глимгуд кивнул.

— Итак, расскажите нам о себе побольше, — сказала Глуми самым дружелюбным голосом, на который только была способна. — Мы остановились отдохнуть после долгого утреннего путешествия, и я бы с удовольствием послушала о ваших приключениях…