Venenum Iocus
55. Бред
Вождь Диг-Даг издал яростный вой, опустившись рядом с тлеющими углями костра. Из почерневшей расщелины выплеснулся поток алмазных псов, и он протянул свои окровавленные обрубки к пылающим углям. Он сунул обрубки рук в огонь, и они зашипели. В воздухе поплыл ужасный запах горелой шерсти и мяса. Огромный алмазный пес издал еще один вопль — мучительный, полный боли. Он пришел в себя, втягивая воздух, шипя сквозь зубы, а затем издал властный крик.
— УБЕЙТЕ ИХ! МНЕ НУЖНЫ ИХ КОСТИ!
В ряды алмазных псов влились новые, а Тарниш, Мод, Октавия и Винил все ближе подходили друг к другу. Давление нарастало, насилие казалось неизбежным, как набухающая, растущая киста или фурункул, который нужно было вскрыть.
— УБЕЙТЕ ДИГ-ДАГА! ВРЕМЯ ПРИКАЗОВ БЕЗУХОГО! — рявкнул другой алмазный пес.
С лязгом металла о металл насилие обрушилось, как волна на скалистый берег. Алмазные псы напали на алмазных псов, а алмазные псы — на четырех пони, собравшихся вместе для безопасности. К запаху крови в воздухе присоединился запах горящей шерсти и плоти. Раздались крики.
Тарниш понял, что кричит он, поднял щит и колющим движением обрушил Фламинго. Фламинго взвизгнула — бессловесный крик, который все усиливался, когда Тарниш вогнал ее в мясистую плоть плеча алмазного пса. Плоть и кости были нипочем ее зачарованному острию, и она пронзила его насквозь без малейшего усилия.
Встав на две ноги, Мод двигалась как танцовщица. Выставив обе передние ноги, она сцепила копыта в один большой и тяжелый тупой предмет и плавным движением скользнула вперед. Оба копыта с сокрушительным эффектом врезались в пах алмазной собаки. Раздался мясистый звук — таз алмазной собаки превратился в фарш от силы удара.
Из рога Винил вырвалась вспышка, и Тарниш почувствовал себя быстрее, легче, как будто он мог двигаться с величайшей легкостью, и он так и поступил. Он поднял щит, блокировал удар копья, а затем обрушил на нападавшего мощный поток пара, покрывший его волдырями и заставивший его плоть пузыриться. Его копыта двигались с легкой воздушностью, отчего он чувствовал себя непобедимым.
Рядом с ним Октавия и Мод работали в паре, почти танцуя вместе. Октавия защищала, а Мод наносила удары, затем Мод защищала, а Октавия наносила удары. Мод была сильнее, это было очевидно, но Октавия была быстрее. Движения ее передних ног были стремительными, а благодаря заклинанию Винил, что бы это ни было, передние копыта Октавии двигались быстрее, чем можно было разглядеть.
Но у Тарниша не было времени любоваться этим зрелищем. Он поднял Фламинго, используя ее как щит, и блокировал удар меча, а своим щитом ударил алмазного пса по морде — теперь меч был в стороне. Боевой стиль Тарниша можно было назвать только импровизационным, и он был по-своему жесток.
Почти так же внезапно, как началось, все почти закончилось. Стрела вонзилась в холку Тарниша. Он пошатнулся, почти ослепнув от боли, которая пронзила позвоночник и толчком пронеслась по шее, всем телом давая понять, что что-то не так. Что-то глубоко внутри него проснулось, что-то, что он уже чувствовал раньше, что-то первобытное и древнее.
Это была потребность продолжать путь. У него были планы, важные планы, и он не собирался позволить какой-то стреле остановить его. Еще одна стрела просвистела мимо, едва не попав Тарнишу в шею. Стрела пролетела мимо, и когда она оказалась слишком близко к Мод, та выбила ее из воздуха одним взмахом копыта.
Еще одна вспышка рога Винил — и все алмазные псы вокруг покрылись пляшущим, сверкающим пламенем радужного оттенка. Многие завыли и стали биться, пытаясь потушить пламя, которое путало и наводило на них ужас. Пламя не испепеляло, но приводило к хаосу. Пламя слепило глаза тех, кого оно поглощало, почти ослепляя их. К тому же по алмазным собакам теперь было легче попасть.
Одни ослепленные, другие, следуя приказу Безухого, нападали друг на друга. Крики, вой и вопли наполняли воздух, когда топоры, копья, булавы и мечи впивались в плоть. Диг-Дага не было видно — он скрылся из виду.
Тарниш продолжал наращивать преимущество, нанося удары мечом и магией. С помощью Фламинго он отсекал оружие, а щитом наносил удары врагам. Мод и Октавия, как и подобает грозным земным пони, били ногами, наносили удары и сокрушали противников.
Их боевая позиция изменилась: Мод стала более агрессивной, а Октавия отступила назад, чтобы бросать камни. Мод действовала как живой щит, защищая Октавию, а Октавия двигалась с ослепительной скоростью, с разрушительным эффектом бросая камни в противников, и при этом ни разу не задела Мод.
Винил произнесла еще одно заклинание — это была блестящая сфера света, которая пронеслась по воздуху, устремившись к дальнему лучнику, и взорвалась в яркой вспышке ослепительного света. Поток стрел прекратился, раздался истошный вопль боли и паники. Когда из входа в пещеру появилась еще одна группа, она швырнула в них еще одну светящуюся сферу, и та, как и первая, взорвалась, ослепив всю группу.
В периферийном зрении Тарниша что-то метнулось к нему. Он поднял щит, блокируя это. Небольшой пакет ударился о его щит и взорвался, превратившись в клубящуюся массу порошка. Почти сразу же Тарниш потерял ориентацию и растерялся. Его охватил жуткий страх. Мир стал темным, тенистым, свет померк, и Тарниш начал видеть в уголках зрения страшные вещи… Враги, куда более страшные, чем алмазные псы, стали преследовать его.
Он бросился на одного из них с мечом, схватив его телекинезом. Он услышал крик, неразборчивые слова, которые он не мог разобрать, да и не хотел. Все его внимание, вся его концентрация были направлены на преследующие его теневые формы, надвигающиеся на него со всех сторон, пытающиеся обойти его с фланга. Он крутанулся на месте и ударил по чему-то еще, пытавшемуся подкрасться к нему. Он рубил и рубил, снова и снова, пытаясь разрубить призрачных врагов. Его окружили со всех сторон, и он наносил удары вслепую, надеясь застать их врасплох.
В груди у него колотилось сердце. Страх заставлял биться каждый нерв его тела. Между задними ногами образовалась лужа, когда он наносил удары по очередному призрачному врагу. В ушах звучали голоса Мод и Октавии, которые кричали на него, но это были не голоса Мод и Октавии… нет, это была грубая, больная пародия на их сладкие голоса, голоса, которые он любил, это был ужасный трюк. Он слышал, как искажения впиваются в его уши, словно когти демона.
Тени вокруг него были живыми существами, они извивались и танцевали. Скелеты и призраки двигались среди них, все они насмехались над ним, издевались над его страхом, и что-то внутри Тарниша пылало ненавистью. Он докажет им, он покажет им… Его уши насторожились при звуках издевательского смеха Мод и Октавии. Он зазвенел в его ушах, как колокольчики. Страх, гнев и стыд захлестнули его разум, и негодование стало еще сильнее.
Он покажет им всем.
Он разрубит их.
У него был самый острый меч на свете.
С криком он поднял Фламинго, но обнаружил, что и меч его предал. Она тоже смеялась над ним, издевалась, высмеивала его. Она вылетела из его хватки, и ему нечем было защититься от наступающих теней, от окружающей его тьмы.
Дернувшись, он споткнулся о разрубленное пополам туловище алмазной собаки и чуть не упал, наступив на отрубленную голову другой. Он посмотрел вниз и увидел тела… так много тел. Тела, разрубленные пополам, расчлененные на части, отрубленные головы и конечности. Какой ужасный демон это сделал? Что за чудовище, порожденное Тартаром, скрывается на поле боя? У него уже не было меча, чтобы защититься, Фламинго отвернулась от него. Он ударил щитом, пытаясь сбить надвигавшуюся на него тень. Краем глаза он заметил еще одну тень и крутанулся, чтобы встретить ее. Его копыто хлюпало в окровавленной грязи, в которой лежала растерзанная бедная алмазная собака, — казалось, что что-то раздавило ее с невообразимой силой.
Тарниш был полон решимости найти невидимого демона, преследующего его и причиняющего столько страданий. Он должен был быть прямо за ним. Он кружился, используя свой щит как оружие, нанося удары по любой тени или призраку, оказавшемуся слишком близко, а сердце, казалось, в любой момент могло прорваться сквозь грудную клетку. Стало трудно дышать… Возможно, невидимые преследователи отравили его.
Что-то коснулось его. Он почувствовал это и попытался повернуться к нему лицом, но не смог. Что-то еще схватило его, потом еще что-то. Страшные когти вонзились в его плоть, как бритвы, вгрызаясь глубоко, он чувствовал это. Он чувствовал, как его собственная горячая липкая кровь сочится из десятков ран. Внутри него нарастала паника, ужасная, страшная паника. Ему нужно было выжить, нужно было сопротивляться, но тут его схватили когтистые руки. Когти глубоко впились.
— Тарниш! — услышал он извращенную пародию на голос Октавии, кричавшей на него. Он попытался ударить нападавшего своим щитом, но тот вырвался из его магической хватки. Теперь он был беззащитен, беспомощен, и его раздирали на части сотни маленьких когтистых лап, которые рыли и резали его беспомощную плоть.
В поле его зрения появились два блестящих розовых глаза и величественное бледно-желто-белое лицо. Она сияла как солнце, прогоняя тени и призрачные формы, преследующие его. Он почувствовал, как страх покидает его, отступает, и тепло наполняет его тело. Боль утихла, и он больше не чувствовал когтей, вонзающихся в его тело. Он почувствовал, как губы прижались к его губам — поцелуй обжег его, опалил, и на мгновение он ослеп.
На секунду Тарнишед Типот потерял сознание и контроль над своими чувствами. Когда он пришел в себя, то услышал крики, шум битвы, а Винил Скрэтч отплевывалась и брызгала слюной прямо перед ним, как будто пыталась избавиться от неприятного привкуса во рту. Он сплюнул сам, его рот наполнился мелкой, зернистой пылью с неприятным привкусом.
Неужели Винил только что поцеловала его?
Он не мог сказать.
Быстро придя в себя, Тарниш отмахнулся от мечущихся теней и попытался сосредоточиться. Вокруг него лежали тела, разрубленные и расчлененные самым ужасным образом. Мод сражалась с большой группой алмазных собак. Октавия получила страшную рану в бок, но все еще продолжала сражаться.
Задыхаясь, Тарниш понял, что это он порезал Октавию. От этого осознания его затошнило, и ему захотелось блевать. На мгновение ему показалось, что он сейчас потеряет сознание — он все еще чувствовал воздействие пыли. И снова Винил пришла ему на помощь.
На этот раз она ударила его копытом так сильно, что у него зазвенело в ушах. В голове у него прояснилось, и он зашатался, но быстро пришел в себя. Пощечина была как раз тем, что ему было нужно, чтобы сосредоточиться. Из пещеры выходили еще алмазные собаки. Им нужна была помощь.
Порывшись в седельной сумке, Тарниш достал корневище…
Вдохнув, он подумал о подсолнухах. Красивые, идеальные подсолнухи. Он подумал о ядовитой шутке, растущей в идеальном саду подсолнухов. Он подумал о своем растущем чувстве отчаяния — он и его спутники были ошеломлены и скоро падут без помощи. Он был ранен и, вероятно, все еще отравлен, а Октавия была рассечена на части.
Когда Гррр пророс, Тарниш фыркнул и выпустил из носа комок блестящих соплей.
В воздухе раздался странный скрипучий вой, и Гррр унесся прочь. Из его тела вырвались колючие лианы и схватили окружавших его алмазных псов, притянув их ближе, чтобы Гррр мог их грызть или царапать. Зубы и когти Гррра были острыми, разрывая и раздирая плоть вокруг него. Он был сильным и выносливым бойцом ближнего боя.
Пока Гррр занимался алмазными собаками, Тарниш встряхнулся и попытался сосредоточиться. Наступило время магии. Странные знания и воспоминания вихрем проносились в его голове. Леденящий душу страх довел его до отчаяния. Обратившись к магическим знаниям, таившимся в его сознании, Тарниш вызвал смерч, надеясь, что ветер поможет им.
Почти сразу же его одурманенный разум подсказал ему, что это ужасная ошибка…