Авторучка

Металл и краска

На меня задумчиво подняли глаза.

 – Да, мистер, – кивнул я, отвечая на невысказанный вопрос. – Я – человек. И мне нужна консультация.

Земнопони за массивным столом зеленого сукна задумчиво меня рассматривал. На столе громоздилась огромная груда печатей, перьев, книг, гроссбухов, папок и свитков, норовившая переползти на пол. За спиной пони, в гигантских дубовых шкафах по обе стороны кабинета, через приоткрытые дверцы виднелось еще большее количество бумаг.

 – Лемон уже сообщила, что вы не относитесь к пони, – проговорил он задумчиво. – Что вас интересует, какие-то сложности с иммиграционным законодательством Эквестрии? В отношении вашего вида действует ряд особых установлений Диархии и Трона Дружбы, так что я…

Я замотал головой, обрывая пони.

 – Не совсем, мистер. Я бы хотел проконсультироваться по поводу открытия бизнеса.

Пони присвистнул.

 – Бизнеса? Не часто человеки обращаются ко мне с такой просьбой. Сказать по правде, вы и так первый представитель вашего вида, пришедший ко мне за консультацией…

 – Ну, все когда-то происходит в первый раз, не так ли?

Пони усмехнулся.

 – Что ж, мистер, изложите ваш вопрос. Как, к слову, вас величать?

 – Евгений Комаров.

 – Рад знакомству. Пейпер Стамп, старший поверенный стряпчей конторы «Стамп и Стамп», – пони поднялся и протянул через стол копыто. – Присаживайтесь.

Я опустился в мягкое кресло. Опустил на сукно достопамятную папку, с которой путешествовал по мастерским в первый день своего предприятия.

 – Видите ли, я и мои друзья-пони хотим открыть в Мэйнхэттене производство кое-каких предметов человеческого обихода. Дело это новое, а мы недостаточно знакомы с эквестрийскими законами. Поэтому и решили проконсультироваться у профессионала.

 – Человеческого обихода? – Пейпер присвистнул. – Звучит интересно. Что ж, продолжайте.

Примерно за десять минут я описал стряпчему суть нашего предприятия. Пылинки клубились в солнечных лучах вокруг головы пони, пока тот с интересом изучал наброски, которые представлял на сегодня наш бизнес-план. Груда свитков и тубусов опасно подрагивали на ближайшем шкафу, словно собираясь скатиться на стол и погрести нас обоих. Порой пони делал на небольшом свитке какие-то отметки карандашом по ходу моего рассказа.

Пейпер задумчиво поднял взгляд вверх.

 – Одну минуту, – он, не глядя, протянул копыто вправо, распахнул дверцу шкафа и не глядя, сорвал с полки массивный справочник с золоченым тиснением.

Распахнул, обдав меня клубом пыли.

 – Перья, – задумчиво пробормотал он, листая страницы. – Перья, перья… Палочки для еды, парасоли… Ага, вот!

Он заложил страницу закладкой.

 – Вы правильно сделали, что явились за консультацией, мистер Комаров, – провозгласил пони. – Я уже вижу одно слабое место в вашем плане.

 – Какое?

 – Перья.

Я ожидал продолжения.

 – В соответствии с указом Е.В. Принцессы Селестии от 749 года от И.Н.М., перья писчие, карандаши, чернила и чернильницы, песок и бумага промокательные, сургуч и ножи перочинные относятся к товарам, на торговлю которыми торговому дому Уайтфизер и Ко дарована привилегия королевского баналитета. Если вы назовете свои изделия «перьями», то сможете продавать их только с разрешения держателя привилегии и с выплатой ему комиссии. По крайней мере, на территории Мэйнхэттена, Филлидельфии и Кантерлота с прилегающими землями.

Я прокашлялся.

 – Пейпер Стамп, как я уже говорил, я не слишком силен в ваших законах. Что такое «привилегия королевского баналитета»?

Пони хмыкнул.

 – Не вы один. В тонкостях коммерческого права многие пони не считают нужным разбираться.

Королевским баналитетом в древней Юникорнии называлось право правящей семьи на монопольную торговлю теми или иными услугами на своих землях. Позднее, с объединением племен, так стали называть разрешение, даруемое Солнечным Троном на продажу определенных товаров и услуг на тех или иных землях Эквестрии. Например, роду Эпплов сто лет назад даровано право единоличной продажи сидра и яблочного джема на землях, прилегающих к их фамильным угодьям.

Мне оставалось лишь покачать головой.

 – Странная система. А как же свобода торговли и всякое такое?

Пони пожал плечами.

 – Это не только привилегия, но и ряд дополнительных обязанностей. Держатели баналитета, как правило, облагаются дополнительным налогом в пользу короны, плюс обязаны поддерживать определенное количество рабочих мест, делать отчисления в городские бюджеты... В общем, система дискордски сложна, периодически в государственном совете звучат призывы к ее пересмотру, и объяснять ее в деталях мне пришлось бы несколько часов. Для вас достаточно, что вам придется выплачивать за право торговли перьями в Мэйнхэттене… – он снова заглянул в справочник, – около семисот пятидесяти бит ежемесячно.

Я постарался удержать профессиональную невозмутимость на лице.

 – Это единственный вариант?

Пони призадумался.

 – Есть и обходной путь. Вы можете изменить название, так, чтобы оно не подпадало под существующие ограничения. Конечно, все равно есть риск, что «Уайтфизер» потребует с вас выплат в судебном порядке, но такой иск будет достаточно легко оспорить. Особенно если ваш товар будет защищен отдельным патентом

Почесать в затылке.

 – Мы называли такие штуки «ручками» или «авторучками». Автоматическое перо…

 – Избавляйтесь от перьев, – посоветовал Пейпер. – И от карандашей с грифелями тоже. Придумайте что-нибудь другое.

 – Хмм… Стилус?

 – Секунду, – стряпчий перелистнул справочник. – Что ж, стилусы не включены в список товаров, подпадающих под привилегию. Думаю, это вы вполне можете использовать.

Я кивнул. Сделал заметку в собственном блокноте.

 – Отлично. А какие еще нюансы? Вообще, не могли бы вы расписать мне весь порядок действий?

 – Вам следует выбрать систему налогообложения и обратиться в мэрию за регистрацией коммерческого предприятия. Как вы планируете регистрироваться? Как фирма со сквозным или с корпоративным налогом?

 – А в чем разница?

 – На сквозном налоге вы оплачиваете подоходный налог только со своих личных дивидендов, на корпоративном – как с прибыли, так и с дивидендов. Но на сквозном налоге на вашу фирму дополнительно начисляется двенадцатипроцентный социальный налог на каждого сотрудника. При этом на сквозном налоге вы имеете право на привлечение новых собственников или продажу своей доли только с согласия остальных членов, а на корпоративном – по решению руководящего органа.

Я наморщил лоб. В объяснениях пони мелькало что-то знакомое еще по прошлой жизни. Жаль, что я еще тогда слишком плохо ориентировался в премудростях всевозможных НДС с НДФЛ…

 – То есть, чем меньше в фирме сотрудников, тем выгоднее сквозной налог?

Пейпер кивнул.

 – Да. Поэтому небольшие компании обычно используют первую схему. Помимо всего прочего, она предусматривает существенно меньший объем отчетности.

 Еще вы можете зарегистрироваться как торговец-частник. Объем налогов сводится к ежегодной пошлине и социальной выплате за нанятых работников. Недостаток – гораздо сложнее привлекать инвесторов, ну а если влезете в долги – будете отвечать всем своим имуществом. Хотя вы же зарегистрированы как иммигрант на поруках? Тогда для вас это не вариант, разве что вы договоритесь с кем-то из пони, чтобы он взял на себя ответственность за ваш бизнес.

 – Я думаю, мы воспользуемся первой схемой. Там можно регистрироваться как иностранец?

 – Да, если проживаете в Эквестрии не менее месяца. Разумное решение.

 – И тогда…

 – Являетесь в мэрию вместе со своими друзьями. Подписываете партнерское соглашение, получаете регистрационный лист. С ним вы можете открыть счет в банке и снять площади под производство и торговлю. Затем… – пони что-то черкнул в блокноте. – Вы собираетесь вести розничную торговлю?

 – Вполне возможно.

 – Тогда сразу при регистрации, либо, как только снимете либо приобретете место и оборудуете торговые площади – подайте в мэрию заявку на проведение инспекции. Королевский инспектор осмотрит ваше предприятие и выдаст разрешение на торговлю. Дальше… Так, раз вы собираетесь торговать предметами из мира человеков – вам необходимо обратиться в Комитет по внедрению земных разработок. Он рассмотрит вашу заявку и решит, допустима ли ваша деятельность в Эквестрии, после чего подаст на утверждение принцессе.

 – А что в ней может быть недопустимого? – удивился я.

 – Я же не ее высочество, – развел копытами стряпчий. – Новый письменный прибор, как по мне, не выглядит чем-то опасным. Но поговаривают, иногда их решения выглядят неочевидными. Говорят, однажды принцесса наложила запрет на земную модель счетов.

 – Ладно, – так, Женек, будем решать проблемы в порядке их поступления, – Что еще мне следует знать?

 – Патент. Его тоже оформляете в мэрии, если у вас будет на руках техническое описание и образцы – хоть в первый же день после регистрации. Есть два образца патентов – полный и ограниченный. На полном вы обязаны, в дополнение к пошлине в тысячу бит, ежегодно выплачивать сто двадцать бит налога, но патент сохраняется за вами на следующие пятьдесят лет. На ограниченном – привилегия истекает через десять лет, но налог вы не платите.

Я задумался.

 – Слушайте. А если, чисто теоретически, я бы оформил патент на механическое перо, а компания, о которой вы говорили – обладала привилегией на продажу перьев?

Пони слегка улыбнулся.

 – Сложно сказать без ознакомления с конкретными формулировками. Но в общем случае, думаю – вы бы взаимно заблокировали друг другу право на торговлю этими штуками. Потом, скорее всего, дело бы передали на рассмотрение ее высочеству, после чего она монаршьей волей аннулировала бы один из документов, возможно – с выплатой компенсации.

Я хмыкнул.

 – Как у вас все сложно. На Земле, конечно, тоже не самое простое патентное право…

 – Что ж. Как я уже говорил, этой системе не одна сотня лет. И с одной стороны, ее периодически требуют пересмотреть, с другой – она худо-бедно работает. На чем мы остановились?

 – Патент.

 – Ах, да. В принципе, с момента его получения вы сможете начать торговлю. Вообще говоря, вы можете начать ее с момента получения разрешения от комитета и инспекции, но с патентом на руках у вас будет меньше сложностей с конкурентами.

  – Отлично. Есть ли еще что-то, о чем мне следует знать?

Стряпчий усмехнулся.

  – За десять бит я могу предложить вам вот эту брошюру, – он протянул мне яркий, красочный буклет с надписью на обложке «Открываем дело впервые: Справочник Юного Торговца!». – А за две тысячи в месяц – «Стамп и Стамп» возьмут на себя юридическое и налоговое сопровождение вашей компании.

 – Наличными принимаете?

 – Разумеется. Только внесите оплату в кассу у входа.

 – Беру. Что касается сопровождения… Можно попросить вашу визитку? Возможно, в будущем мы к нему прибегнем.

 – Вот, пожалуйста, – Стамп вручил мне бархатную визитную карточку с золотым тиснением.

 – Спасибо за консультацию, Пайпер.

 – Был рад помочь, мистер Комаров.

Альятара ожидала меня в кафе за пару кварталов от станции метро. На столе, на мелкой бамбуковой салфетке с раскраской в виде лун, солнц и звездочек виднелось забытое мороженое и чашка кофе, а сама единорожка погрузилась в чтение. Той самой книжки с пегасом в пробковом шлеме, которую я видел у нее еще в свой второй день в Эквестрии.

Моросил мелкий дождик – мне вспомнилось, что с утра я видел на дверях подъезда предупреждение о пегасах, организующих вечерний полив городских клумб в квартале. Я поморщился, ощутив удары холодных капель, и ускорил шаг.

 – Тук-тук! – я постучал пальцем по краю столика.

 – Ой! – Альятара подскочила и захлопнула книгу. – А я тебя и не заметила!

 – Как успехи? – я присел рядом.

 – Я сегодня ушла чуть раньше и заглянула в банк. Они обещали рассмотреть мою заявку на заем в течение двух дней, но их сотрудница сказала, что мои шансы выглядят довольно неплохо! Плюс у меня есть кое-какие сбережения…

Я скривился.

 – У меня до сих пор ощущение, что я вгоняю тебя в долги.

 – Брось! Евгений, ну мы же договорились. Это наше общее дело и общая прибыль! И вообще, кто не рискует, тот не пьет свежий сидр!

Я вздохнул.

 – А еще я поговорила с Реми Энгрейв, нашим типографским химиком! – воодушевленно продолжала Альятара. – Ее очень заинтересовал мой рассказ, и она согласилась встретиться с нами сегодня и обсудить испытания стержней!

 – И впрямь хорошая новость! Только я тут подумал…

 – Да-да?

 – Я думаю, перед тем, как выкладывать ей подробности – нам стоило бы подписать соглашение о коммерческой тайне или что-то подобное. Проклятье, надо было сразу спросить у стряпчего, как это у вас оформляется. Бронз-то – ладно, он сам вкладывается в дело материалами и оборудованием, и лицо заинтересованное… Да и то…

Копытце Альятары легло на мою ладонь.

 – Евгений, не волнуйся. Я объяснила Реми, что это новое дело, и лучше помалкивать о нем, чтобы не прознали конкуренты. Она дала честное слово, что будет молчать.

Я не смог сдержать улыбку.

 – Честное слово?

 – Честное слово. Слушай, я понимаю, почему ты беспокоишься. Но это не твой мир, Евгений, поверь. У нас в таких вещах на слово пони можно полагаться!

Я вздохнул, но прекословить единорожке не стал. Своровал у Альятары кофе и сделал глоток.

 – Когда, говоришь, должна подойти твоя подруга?

 – Да вот-вот уже… О! Реми, привет!

 Синяя пони с фиолетовой гривой опустилась на соседний табурет. Ее круп украшало изображение черной капли.

 – Привет, Альятара. Вы, должно быть, господин Комаров?

 – Он самый. А вы Реми?

 – Да. Давайте к делу. Я выслушала в общих чертах вашу с нашей художницей идею. Интересная концепция.

Альятара вскинула копыто.

 – Евгений, Реми! Предлагаю взять по чашке кофе, прежде чем займемся обсуждением. Официанты и так на нас косятся!

Я подозревал, что официанты косятся не только и не столько из-за занятого столика, сколько из-за меня, но возражать не стал.

Она сделала жест кому-то из персонала, и вскоре на стол легло меню. Альятара и Реми взяли кофе и пончики, я ограничился чашкой чая – финансы, после оплаты консультации в «Стамп и Стамп» и так показывали дно, а до получки оставалось еще несколько дней.

Земнопони, после вопросительного взгляда в мою сторону и моего кивка, придвинула к себе папку. Задумчиво посмотрела на выполненный Бронзом чертеж наконечника – куда более совершенный, чем мои эскизы.

Поморщилась – вокруг сгустилась тьма. Прошло секунд десять, светлячковые лампы на столиках налились светом, впрочем, пони все равно пришлось склониться над листом, вглядываясь в линии и цифры.

 – Капиллярный эффект… – протянула она. – Это точный диаметр?

 – Мы пока не знаем, как должны соотноситься размеры, – признался я. – Планировали изготовить несколько наконечников разной величины и поэкспериментировать с составами. Пока не добьемся нужного эффекта.

 – Нужного эффекта? – переспросила Реми. – Имейте в виду, вам понадобится подождать несколько суток. Нельзя по первому росчерку с уверенностью сказать, что краска легла как надо. Иногда первые оттиски – то есть, в вашем случае, надписи – выглядят отлично, а стоит листам пролежать сутки-другие – начинается выцветание, либо шрифт расплывается, и так далее.

Я кивнул.

 – Мы знаем, Реми. Вот поэтому мы и хотим привлечь профессионального химика.

 – Вот только профессиональному химику неплохо бы самой определиться, что мы хотим сделать и как этого добиться. Говорите, нужны чернила для перьев, но более густой консистенции?

Альятара задумчиво обозрела чертеж. Отпила кофе, изящно держа копытцем чашку. Я обратил внимание на явно слишком маленькую, даже для крохотных копыт моей спутницы, ручку – и задумчиво потер лоб.

Если вдуматься, я встречал много каких вещей, больше подходящих для существ с руками, чем с копытами… Дверные ручки. Чашки. Кисточки. Если их держать копытокинезом – такая форма бесполезна. Если зубами – даже неудобна. Такое чувство, что очень многое вокруг меня предназначалось для кого-то с пальцами…

 – Если бы мы понимали, какая степень загущения понадобится! – голос Альятары вернул меня к реальности. – Я думала о загустителях для краски, но ты же знаешь…

 – Ага, пихать их в капиллярную систему – верное средство ее испортить, – согласилась Реми. – А что насчет типографской краски?

На сей раз мы с Альятарой покачали головой одновременно.

 – Слишком быстросохнущая. Будет забивать узел.

 – Так-так-так, так-так… – Реми задумчиво рисовала узоры краем копыта в кофейной лужице. – Значит, смесь, достаточно быстросохнущая, чтобы не требовать промокания и держаться на бумаге, но недостаточно – чтобы высыхать в стержне и наконечнике. Достаточно жидкая, чтобы свободно течь к шарику при нажиме, но недостаточно густая, чтобы вытекать из наконечника сама по себе. При этом – дающая четкий цвет письма и не выцветающая слишком быстро. Что же, я люблю сложные задачи.

 – Отлично! – радостно воскликнула Альятара. – Что ж, когда приступим?

Я поднял руку.

 – Реми, щекотливый вопрос.

Земнопони усмехнулась.

 – А вы деловой по… существо, мистер Комаров. – она посерьезнела.

 – Я специалист, и привыкла получать достойную оплату за свою работу. Учитывая, что мы не знаем, сколько времени займет разработка – я вправе ждать, что вы заплатите мне не меньше, чем типография за это же время. Считайте, от тысячи бит в неделю. Ну или есть другой вариант.

 – Доля в бизнесе? – предположил я.

 – Именно. Вам все равно понадобится кто-то, кто будет заниматься варкой чернил. Четверть доходов – и я участвую реагентами и своим трудом. По копытам?

Мы с Альятарой переглянулись.

 – Я не против, – осторожно сказал я. – Но у нас есть и третий компаньон. Нам надо узнать и его мнение.

Единорожка лишь кивнула.

 – Что ж, тогда жду вашего решения, – Реми допила кофе и поднялась. – Увидимся завтра на работе, Альятара? До новой встречи, мистер.

Дверь кафешки закрылась за пони. Мы переглянулись.

 – По-моему, разумное пожелание, – проронила Альятара.

Я кивнул, покачиваясь на табуретке. Поднял голову на часы. Ого! Часовая стрелка уже переползла за четверть десятого.

 – Пойдем домой? – предложила пони.

 – Ага, – кивнул я было, и тут вспомнил кое-что еще.

 – Слушай. Я сегодня побывал у стряпчего и вот что услышал… – я вкратце изложил содержание нашей беседы.

Глаза Альятары расширились.

 – Да, я что-то слышала про эти казусы. «Мир Мэйнхэттена» как-то публиковал статью про патентные споры… – пробормотала она.

 – Нам нужно новое название, – я поскреб в затылке. Изобразил карандашом в блокноте рисунок ручки. Уставился на него.

 – «Шариковые стилусы»? Как-то не звучит…

 – Просто «Стилус»? – предположила Альятара. – Знаешь… какие-то ассоциации с древностью. Пирамиды, сфинксы, Сомнамбула…

Я даже не переспросил «Сфинксы?» – голова уже не хотела работать во многозадачном режиме.

 – «Механические стилусы»?

 – Механические стилусы… – пробормотала пони. – Надо что-то такое, чтобы ложилось на язык сразу… Стилус-механизм… О! Стиломех!

 – Стиломех? – я невольно рассмеялся.

 – Что такое? – я встретил недоумевающий взгляд Альятары.

 – Ну, во-первых… у тебя крошка на носу.

 – Ой! – пони очаровательно покраснела, проведя по мордочке копытцем. – А так?

 – А так нормально. А насчет стиломеха – ну, звучит как… я не знаю. Какой-то гигантский робот из японских порномультиков?

 – Гигантский кто из чьих чего? – недоуменно переспросила единорожка.

Теперь покраснел я, ругая себя за несдержанный язык.

 – Ой. Забудь. Воспоминания о Земле, сорвалось с языка и так далее.

 – Хм-м, – меня смерили взглядом. – Так чем тебе не нравится «стиломех»?

Я глотнул кофе. Покрутил кружку на пальце – снова подивившись странностям нового мира.

 – А хотя. Нормальное название. Не хуже, чем «фломастер» или «штангенциркуль».

Звякнуло стекло – это Альятара телекинезом опустила на стол две пузатые стеклянные банки с темно-фиолетовой жидкостью.

 – Ты уверена, что нам стоит тратить на это время? – спросила она. – Мы же уже знаем, чего хотим добиться.

Земная пони покачала головой.

 – Вы-то знаете, чего хотите добиться, но я пока не представляю, какая консистенция и скорость высыхания нам нужна. Давайте начнем со стандартного состава, и будем подбирать нужный пошагово.

«Глупо нанимать специалиста, если не доверяешь его навыкам» – вспомнилось мне.

Бронз разложил на столе, на чистой льняной тряпочке, десятка полтора сверкающих сталью стержней. Рядом лежали инструменты, шприцы, склянка с жидкостью для промывки, и стопка чистых белых листов.

Реми прокашлялась.

 – Альятара, ты записываешь? – спросила она, наполняя ванночку из одной из банок. – Итак, первый опыт. Чернила – шестой стандартный каллиграфический, краситель – орех, загуститель – гуммиарабик, консервант – карболовая кислота.

 – Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь, – подхватил Бронз. – Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 20 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно.

Бронз аккуратно подхватил стержень, зажал в тисках. Наполнил шприц, ввел тонкую, словно волос, иглу с его тыльной части, нажал на поршень. Когда с противоположной стороны показалась свисающая капля – ухватил пинцетом сверкнувший шарик и ввел в канал. Вынул стержень из тисков, чтобы поместить в похожую на кофемолку машину, подкрутил зажимы и нажал на рукоятку.

— Проверяем, – он передал стержень мне. Я провел по листу несколько линий. Огорченно вздохнул.

Даже невооруженным взглядом было видно, как фиолетовое пятнышко расползается с кончика. Стержень оставил за собой толстую полосу, словно фломастер.

Альятара огорченно вздохнула.

 – Мы и так знали, что с первого раза не получится, – подбодрил я ее.

 – Дайте сюда, – Реми выхватила у меня листочек, внимательно осмотрела его с обеих сторон.

Сделала несколько пометок в собственном блокноте, бормоча неразборчиво «высыхание», «протекаемость», «жилковатость», или что-то наподобие. Отложила листочек в сторону, поставив на нем карандашом цифру «1». Я обтер стержень мягкой тряпочкой и положил туда же, к листку.

 – Опыт второй. Чернила – те же.

 – Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь. Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 25 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно.

Бронз повторил свои манипуляции по заправке стержня и завальцовке шарика. Протянул мне.

На сей раз шарик оставил на бумаге более-менее четкую линию. Хотя это все равно напоминало больше след от тонкого фломастера, чем от авторучки.

 – Уже что-то! – радостно воскликнула Альятара.

 – Подожди, – охладил я ее пыл. – Посмотрим, как чернила себя поведут.

Я оказался прав. Спустя секунд тридцать стержень начал оставлять за собой прерывистую линию. Затем перестал писать. Я провел несколько линий с нажимом, но на бумаге осталась лишь вдавленная черта.

 – Облом два.

 – Продолжаем, – Реми отлила чернила в новую ванночку, чем-то аккуратно капнула из пузырька, размешала. – Чернила – шестой каллиграфический с добавкой глицерина, две жидких драхмы на опытовый объем.

Опыты продолжались, на столе Реми росло количество стержней и листков. Наконец, последний из стержней лег на стол. Реми задумчиво оглядела плоды трудов в виде расплывающихся фиолетовых потеков и вдавленных линий.

 – Давайте промоем стержни и проделаем опыты по новой, – распорядилась она.

 – Есть ли смысл? – устало спросил я. – Мы вроде и так знаем, что отталкиваться надо от чернил, не от типографской краски.

Реми качнула фиолетовой челкой.

 – Вы сами сказали, что точный состав ваши земные зельевары держат в секрете. Давайте накопим побольше экспериментального материала, чтобы повысить наши шансы.

Не прекословя, я принялся выталкивать шарики из узлов в кюветки тончайшего диаметра щупом – такая работа больше всего подходила моим пальцам. Один раз – свалял дурака, едва не отправив два шарика в одну кювету, но спохватился после оклика Бронза. Альятара тем временем, натянув резиновые накопытники, промывала стержни в смеси соды с нашатырем.

 – Учтите, – предупредил я, – после перезарядки прочность узлов снизится. Да и держать чернила они будут хуже.

 – Да это ясно, – заметил Бронз. – Но один-то цикл должны выдержать? Все равно это опытовые образцы, при необходимости – наштампуем и высверлим новых.

Он перехватил первый стержень, загоняя в тиски.

 – Опыт девятнадцать, – подхватила Реми. – Альятара, готова!

 – Готова! – отрапортовала единорожка.

 – Краска – второй типографский, краситель – индиго, сажа, виноградная чернь, основа – льняное масло и канифоль.

 – Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь. Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 20 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно…

На сей раз результаты вышли куда хуже. Как и ожидалось. Из восемнадцати испытанных стержней писать согласились лишь трое, остальные упорно забивались, либо не оставляя следов вообще, либо прекращая работать спустя считанные десятки сантиметров. Да и писать – громко сказано. Линии выходили прерывистые, кое-где с густыми черными кляксами, местами краска, наоборот, упорно не ложилась на бумагу.

Тем не менее, Реми недовольной не выглядела. Задумчиво рассмотрев листочки, она принялась что-то строчить у себя в блокноте.

 – Начать и вправду стоит с чернил, – пробормотала она. – Увеличить пропорцию гуммиарабика, попробовать поменять красители… Бронз! Мы можем использовать эти стержни или вам нужно время, чтобы изготовить новые?

Земнопони надвинул на глаз линзу-монокль. Сощурившись, внимательно рассмотрел кончик наконечника.

 – Еще пару таких проверок выдержат, – заметил он. – Хотя… Слушайте, давайте все-таки озаботимся новыми. Мы же хотим понимать, как будут себя вести продажные образцы, не так ли?

 – Клянусь Сестрами, верно, – кивнула Реми. – Дня два вам хватит?

 – Должно, – рассудительно проговорил Бронз.

 – А я за это время подготовлю реагенты и сварю первую партию с измененной рецептурой. Ну что, тогда встречаемся послезавтра?

 – А я как раз успею решить вопрос с займом, – согласилась Альятара.

 – Ну тогда до послезавтра, друзья, – подвел я черту.

Уже на ночной улице, под серебристым лунным светом, я понял, что на дворе глубокая ночь. Часа три, не меньше.

Альятара цокала копытами рядом со мной. Дома я бы, наверно, поостерегся гулять по родным Мытищам в такое время суток, но Мэйнхэттен, если не заходить в портовые районы, по словам Альятары и Филиппа, был совершенно безопасным городом. Да и в порту надо было постараться, чтобы нарваться на неприятности, особенно выходящие за рамки пары синяков.

 – Тебе нравится город ночью? – вдруг спросила пони.

 – Город? – я помедлил. Огляделся вокруг, посмотрел на резные коньки крыш, лепнину над окнами, тусклое сияние фонарей…

 – Да. Очень. Он непохож на наши.

 – А чем непохож? – с любопытством спросила Альятара.

Я задумался над ответом.

 – Тишина, Альятара.

 – Тишина?

 – Да. Ваши города очень тихие. У нас постоянно, даже ночью, слышен гул моторов, шум шагов, будто… Не знаю, как описать. Шум чувствуется даже не ушами – костями. Миллионы человек, сотни тысяч машин. Здесь… здесь спокойно. И звезды, – я поднял голову. – У нас их не увидишь. Свет городских огней, он затмевает.

 – Должно быть, и ваши города по-своему красивые, – задумчиво сказала пони. – Я бы хотела на них посмотреть.

Я лишь покачал головой. Рука дернулась потрепать Альятару по холке, я тут же ее отдернул. Проклятье, с этим рефлексом надо бороться. Она, блин, разумное создание, а не домашняя киса!

 – Может, если выпадут свободные выходные, – я осекся. Рассмеялся. – Что я несу. Если будут свободные выходные, мы их потратим на эксперименты со стиломехами.

 – А чем ты хотел заняться на выходных? – с любопытством спросила та.

 – Да хотел предложить погулять по набережной. Знаешь, я ведь здесь впервые у вас увидел море.

Единорожка мелодично засмеялась.

 – Говорят, лучшие пляжи в этом полушарии – на Серебряных Берегах. Всегда хотела на них побывать, но денег вечно не хватало.

 – Ну, если затея со стиломехами выгорит – за мной поездка на курорт, – полушутя пообещал я.

 – Тогда с меня – и впрямь прогулка по набережной! – рассмеялась Альятара. – И учти, с этим обменом ты продешевил!