Вперёд и ввысь

Ленинград-Кантерлот

Тёмной ночью при свете полной Луны, заглушая шум и гам людей, снова раздался гудок, чёрного как смоль паровоза с красной звездой, пронзительно зовя всех пассажиров в свои вагоны.
Перрон вокзала был многолюден. На втором пути, где стоял сейчас поезд, толпились отдельно группы молодых командиров из Ленинграда, докуривая уже по второй папиросе и о чём-то споря. Солдаты, командиры, врачи и политработники прощались с семьями, спешили, — вот-вот поезд должен был тронуться в далёкий путь.
Чкалов проталкивался через провожающих, спеша в свой третий вагон. Казалось, что чемоданчик оторвётся вместе с рукой, — настолько было тесно сегодняшней ночью. Но чудеса случаются и в быту, так что лётчик ещё успевал на свой поезд «Ленинград — Кантерлот», шедший из второй, культурной столицы.
Добравшись в целости и сохранности до своего вагона, Чкалов предоставил документы военному проводнику, так и не разобрав звания в свете тусклых фонарей перрона. Проводник же развернув документы и хорошо рассмотрев их, вернул владельцу.
— Ваше место, товарищ комбриг, тридцать первое. Прошу проходите, не задерживайтесь, мы сейчас отходим… Гражданочка, извините, сюда нельзя, только по пропускам… — внимание проводника полностью переключилось на женщину средних лет, стоящую позади Чкалова.
Поднявшись по лесенке внутрь, лётчик столкнулся с такими же старшими командирами, как и он сам. Почти, каждый пытался поудобнее устроиться на своей полке, подготавливая её ко сну, пока другие сидели со спокойными выражениями лиц и не собирались этого делать, попивая чай с пряниками. Было легко догадаться, что это та часть из прохладного, продуваемого всеми ветрами Ленинграда. Скоро им предстояло служить рука об руку не только в другом государстве, но и в другом мире, в другой вселенной. Кто знает, что для них всех подготовила жизнь на следующий день?..
Закинув чемодан с личными вещами под нижнюю полку, Чкалов залез на верхнюю и заложив руки за голову с тяжёлым вздохом стал прокручивать в голове последние события. День выдался сумбурный, полный хаоса и беготни, обдумать всё произошедшее времени не было, да и не хотелось, если честно. Теперь в пути его было предостаточно и, чтобы не скучать понапрасну, пустился в размышления.
Эквестрия. Место, лично незнакомое Чкалову, было на слуху почти у каждого гражданина СССР. Магия, чудеса и другой мир, открытый всего месяц с небольшим назад. Чушь, сказали бы все, кто чуть-чуть верил в науку, но заявление лично от партии и товарища Сталина никто не стал воспринимать как глупую и неудачную шутку. Напряжённость росла не по дням, а по часам. Многим становилось страшно, что начнётся захват родного мира. Пугала неизвестность. Но в какой-то момент все облегчённо вздохнули, — дипломаты вернулись с хорошими новостями. Через месяц начался набор добровольцев-специалистов в командировку по другую сторону портала, а на прошлой неделе и военного ограниченного контингента Красной Армии.
Присланная телеграмма, о просьбе срочно прибыть в Москву из отпуска, практически ничего не объясняла. Лишь назначенная встреча лично со Сталиным дала ответ на эту срочность. Шёл набор тех, кто хочет полтора года простоять на страже спокойствия другой страны. Пусть звучало это гордо и даже воинственно, но из-за миролюбия местных, солдатам и их командирам брать в руки оружие и проливать свою кровь вряд ли придётся. Тогда то и стало понятно почему пару дней назад лётчику-испытателю неожиданно предложили командировку и командование бригадой в государстве под необычным и странным названием Эквестрия. Партии нужно было отправить своих доверенных людей в Эквестрию, и такие как Чкалов могли показать цвет простого народа Советского Союза.
Чкалов же отказываться от такой поездки, предсказывающей новые и интересные приключения, не стал. Его ещё не покинул дух всего нового, неизведанного и прекрасного.
Последующие в суматохе пару дней прошли как один миг и день поездки подкрался незаметно…
Дребезжали стаканы с горячим чаем в железных подстаканниках, умиротворяюще стучали колёса поезда и тихо болтали снизу танкисты, кажется. Двое коренастых и смуглых командира, в расстёгнутых от духоты гимнастёрках, обсуждали нынешнюю обстановку в другом мире, о стоящих там на посту монархов, об их любви и нелюбви к простому и трудовому люду.
Зевнув, Чкалов глянул на свои наручные часы и удивлённо моргнул: время было далеко за полночь. Пора ложиться спать. Потянувшись, он перевернулся на бок, справедливо полагая, что утро вечера мудренее.

Свет яркого Солнца пробивался через большое, незашторенное окно, прогревая всё, что стояло на столике. Сон, приятный, но такой зыбкий, куда-то ускользнул, — кто-то настойчиво тормошил лётчика за плечо. Протерев сонные глаза, он увидел проводника.
— Через пять минут мы прибываем на вокзал Кантерлота. Можете собираться, товарищ комбриг.
— Хорошо, я Вас понял.
Услышав утвердительный ответ, проводник пошёл дальше по вагону будить остальных. Чкалов спрыгнул с полки и пошёл умываться, — не пристало командиру знакомиться с новым городом грязным и заспанным.
Как и сказал проводник, поезд остановился ровно через пять минут. В проходе уже столпился народ с личными вещами. Взяв свой коричневый небольшой чемоданчик, лётчик двинулся к выходу. Сойдя на перрон серо-жёлтого цвета, он, как и большинство здесь присутствующих, удивился красоте этого места. Невысокое здание вокзала с часами стояло напротив него, а позади и вдалеке высились шпили белокаменного замка. Даже из центра города он был виден как на ладони.
— Товарищи, пожалуйста, пройдите в здание вокзала! Повторяю, пожалуйста, пройдите в здание вокзала! — через рупор вещал седовласый мужчина в форме майора НКВД с малиновыми петлицами.
Большинство приехавших, негромко переговариваясь, пошли к арке здания. Тут то Чкалов и увидел впервые пони. Это была вороная кобыла в форме работника вокзала. Маленький рост и, относительно этого, большие, выразительные зелёные глаза. Она без особого удивление рассматривала идущих людей, в то время как они открыто и беззастенчиво таращились на неё.
Внутри вокзала стояло множество просторных скамеек. С шумом, прибывшие расселись в ожидании дальнейших указаний. Через пару минут вернулся знакомый майор НКВД. Он с тяжёлым вздохом осмотрел всех присутствующих и уже без рупора начал объяснять ситуацию:
— Командиры, военврачи, политработники и бойцы, вы сейчас находитесь в столице Эквестрии, в городе Кантерлот. Думаю, вам уже рассказали о ваших новых обязанностях и правах. Я лишь повторю некоторые, самые важные, из них: не использовать своё табельное оружие против местного населения, не вступать в махинации и не вмешиваться в местные разборки. И, конечно, будьте вежливыми, добросердечными, и, по возможности, помогайте. Помните, по вам будут судить всех остальных людей. Остальное вы узнаете непосредственно на месте своей службы. А пока, временно, будете проживать здесь, в Кантерлоте. Есть вопросы?
— Разрешите обратиться? — поднял руку молодой политрук в лихой фуражечке.
Майор утвердительно кивнул и политрук продолжил:
— Как долго нам придётся здесь сидеть?
Седовласый немного постоял, задумчиво поглаживая подбородок, но ответил:
— К сожалению, этого я не могу сказать. Большинство из вас уже сегодня или завтра отправятся в свои части, но будут и те, кому предстоит ждать до одной недели. Это крайний срок. — с полной уверенностью ответил он на вопрос политрука.
— Это всё? — спросил майор.
Ответом ему стала тишина.
— Тогда прошу вас, товарищи, идти за мной, в замок. Там вы получите ключи от ваших комнат.
Все встали. Чкалов оказался, почти, у самого начала колонны под сотню с лишним человек.
На улице их ждали три трёхтонки и две чёрные эмочки. Старшим командирам предложили место в машинах командного состава, в то время как остальным пришлось расположиться в открытых грузовиках. Стояла неимоверная жара, спрятаться от которой было негде. Но расстегнуть гимнастёрки и снять их было не положено по уставу, да и просто неприлично. Чуть поодаль стояли уже любопытные пони всех мастей и разновидностей. По выданной брошюре Чкалов уже знал о всех четырёх видах пони: пегасах, единорогах, земных и аликорнах. Было даже несколько репортёров, фотографировавших прибывших на поезде людей. Кто-то с улыбкой махал, кто-то просто наблюдал склонив голову набок, а кто-то шёл по своим делам, не замечая никого.
Сев на заднее сиденье замыкающей эмочки, лётчик сразу открыл окно, — пусть и не сильно, но это помогало справиться с горячим воздухом. Рядом с Чкаловым сидел дивизионный комиссар. Он всё время вытирал голубым платком пот, стекающей по лицу и шее и поправлял очки в тоненькой оправе. Впереди был молодой, загоревший до бронзового оттенка, водитель и уже знакомый всем майор НКВД.
Протянув руку и пожав всем присутствующим, сказал:
— Будем знакомы. Пётр Михайлович.
— Валерий Павлович, — ответил Чкалов.
— Алексей Валентинович, — кивнул и тоже сжал мозолистую ладонь комиссар.
— Вот и познакомились. Если будут вопросы, то смело заходите ко мне, я всегда буду рад разъяснить ситуацию. — улыбнулся Пётр Михайлович.
Тронулась первая машина, а за ней и все остальные. Пусть все и уступали дорогу колонне, но ехали медленно, боясь ненароком сбить неосторожного жеребёнка или просто рассеянного. Дорога изначально была для всех, без тротуаров, и не рассчитана под современные машины.
Чкалов снял фуражку и, положив её на колени, стал смотреть на город. А посмотреть было на что. Кантерлот был определённо древний, полный необычной архитектуры. Погулять вечером по этим улочкам и посмотреть было действительно хорошей идеей, пока работой не загрузят.
Странная картина предстала перед лётчиком: по другую сторону улицы ехала двуколка с запряжённым в неё земным пони. Он лёгкой рысцой вёз своих пассажиров, двух единорогов.
«Значит, им чужда работа обычной лошади. Интересно, есть ли здесь ездовые?» — подумал Чкалов, провожая удивлённым взглядом повозку.
Машина свернула в сторону и въехала на горбатый мостик через искусственную речушку метра, эдак, в полтора поперёк. От неё повеяло призрачной прохладной, которая пропала в ту же минуту.
Началась новая улица. Виднелись яркие и красочные вывески магазинов, кафе. Но не только пони сидели под открытым небом за уличными столиками забегаловок, — то тут, то там Чкалов замечал людей в военной форме. Они пили чай вместе с пони, не испытывая никакого дискомфорта. Лёгкий аромат сладкой выпечки залетел в салон машины, возбудив аппетит всех сидящих.
Водитель, видимо, заметив через зеркало как Чкалов стал глазами рыскать по домикам в поисках источника такого восхитительного запаха, сказал:
— Товарищ комбриг, разрешите обратиться?
— Конечно.
— Здесь, в маленьком закоулке, не сильно заметным с главной дороги, есть отличная пекарня. Готовят там на совесть и, относительно, недорого.
— Хм, спасибо. Я это учту. — благодарно кивнул лётчик на этот совет.
Отвернувшись обратно к окну, Чкалов снова стал разглядывать архитектуру города, подумывая, что Кантерлот был бы отличным местом для его службы. Пусть немного далековато от центра до окраины, где будет, скорее всего, его бригада, но здешние красота и разнообразие покрывает это всё.
Дорога пошла в гору. Через десять минут, колонна автомашин въехала под арку со статуями двух аликорнов, держащих Солнце и Луну. Пошла территория замка принцесс. Водитель эмочки завернул круто вправо и заехал на стоянку.
— Ну всё, товарищи, мы приехали, — сказал майор и открыл дверь. — Идём.
Все вышли из машины. Кто-то уже достал папиросу, собираясь крепко затянуться горьким дымом, но майор их одёрнул:
— Прошу не задерживаться. Покурить вы всегда успеете.
Солдаты и командиры разочарованно положили их обратно в карманы. Чкалов лишь усмехнулся на это и оглянулся: недалеко был парк, полный высоких и тенистых деревьев. Повсюду стояли белокаменные статуи разных экзотических существ. А дорога, с которой свернули, вела прямо на маленькую площадь перед замком. Высокие шпили, несомненно, великого архитектора, рвались к небу и Солнцу.
Как только все собрались, группа людей двинулась к крыльцу замка. На подходе их встретили стоящие на карауле гвардейцы. Позолоченные кирасы и шлемы сверкали на свету, как у благородных рыцарей в сказках. На плече у каждого была алебарда, а их мордочки не выражали никаких эмоций.
«Какая прекрасная выучка у них.» — подумал Чкалов, осматривая с ног до головы гвардейцев в средневековой броне.
Майор просто прошёл, тоже не обращая на них никакого внимания. Сделав тоже самое, Чкалов с остальными вошёл замок.
Огромный зал с люстрой из тысячи свечей, мраморные лестницы с красными дорожками, картины и, конечно, снующие без дела дворяне предстали перед ним. Здесь было прохладно и тихо, в отличие от оживлённых улиц. Несколько аристократов поздоровались с майором и что-то спросили. Но тот, видно, увернулся от ответа и сказал, что спешит. Те понимающе кивнули и не стали задерживать его светскими беседами.
Прибывших людей повели на второй этаж по тем самым лестницам, а потом в левое крыло замка, как оказалось полное гостевых комнат. Стены были украшены мозаиками разных битв и великих событий во главе с двумя аликорнами.
«Либо они действительно величайшие правители, либо очень самовлюблённые» — мысленно выдал свой вердикт Чкалов.
В конце коридора их встретили несколько служащих этой части замка. Они каждому выдали ключ от личной комнаты. Лётчику досталась семьдесят восьмая. Он, почти, сразу её нашёл и отпёр.
Апартаменты оказались хорошими, но скудными, по сравнению с тем, что есть в этом замке. Двуспальная кровать, тумбочка, шкаф, туалет и душ. Ничего лишнего, только самое необходимое. В конце комнаты было маленькое окно, выходившее на площадь перед крыльцом.
Положив чемодан на кровать, Чкалов стал разбирать вещи. Костюм-тройка сразу отправился в шкаф, на плечики, предусмотрительно оставленные для гостей. Нижнее белье, футболки и шорты со штанами лётчик аккуратно уложил в тумбочку. Но немного подумав, он обратно достал один комплект и положил его на кровать. Сегодня ему пришлось изрядно попотеть и сходить в душ точно не помешает.
Чкалов закрыл дверь комнаты на ключ от случайных и незваных гостей, разделся и встал под душ. Крана здесь не было, но вместо этого были две большие кнопки красного и синего цветов. Плитка душевой приятно холодила голые ступни, но как только пошла вода, перестала ощущаться. Смыв с себя грязь и пот, Чкалов ещё с минуту простоял под прохладной водой, чтобы взбодриться и очистить разум. День только начался и многое надо было успеть сделать.
Закончив водные процедуры и одевшись, лётчик-испытатель вышел наружу. Отловить служанку оказалось делом нетрудным, она и ещё несколько дежурили в этом крыле, готовые помочь, разъяснить или отвести в другую часть замка. Сиреневая кобылка в костюме горничной с радостью согласилась проводить человека до столовой. По дороге она рассказала о том, где кабинет майора. Найти его там можно не всегда, но его два заместителя работают до десяти вечера и, обычно, не покидают кабинет.
Пони отвела Чкалова на первый этаж и пройдя по нескольким коридорам, вывела его в совмещённую столовую для всех: и людей, и пони. Поблагодарив служанку за помощь, лётчик зашёл внутрь.
Большое помещение было почти пустым. Лишь несколько круглых столиков на пять персон были заняты. Взяв поднос и столовые принадлежности, Чкалов встал за стойку. Из боковой двери вышел солдат в фартуке и поварском колпаке.
— Чего Вам подать, товарищ комбриг? — спросил он и улыбнулся.
— Давайте по стандарту: супчика и что-нибудь на второе.
— Хорошо.
Солдат развернулся и взяв тарелки, наложил лётчику щи и макароны по-флотски и поставил стакан чая. Чкалов кивнул и сказав «Спасибо», ушёл к стоящему в дальнем углу столику. Сделав глоток горячего чая, он приступил к первому блюду. Щи со свежей капустой и бараниной хорошо пробудили его аппетит, заставляя очень быстро работать ложкой. Закончив с отлично приготовленным супом, Чкалов взялся за второе. Теперь он ел гораздо медленней, насыщаясь вкусом каждого кусочка мяса с макаронами. Лишь после этого, он удовлетворённо посмотрел на пустые тарелки. Выпив подостывший чёрный чай и вытерев губы салфеткой, Чкалов оглянулся. Народ постепенно всё больше заполнял пустые места. Посмотрев на наручные часы, он понял, что пришёл чуть раньше, чем начался обед.
Убрав поднос с грязными тарелками, лётчик покинул столовую. Идти и узнавать сразу о его бригаде назначения смысла мало, у большинства сейчас законный обед, тратить который на работу никто не захочет, да и некультурно это. На улице жара и город до вечера отпадает. Остаётся только осмотреть и изучить сам замок.
«Пусть ноги несут меня сами» — сказал себе Чкалов и пошёл вперёд по одному из многочисленных коридоров, никуда не сворачивая.
Кости сапог гулко стучали по мраморному полу, что был покрыт красным ковром с незамысловатыми, простыми узорами золотого оттенка. По одну сторону были окна выше человеческого роста, но с низкими подоконниками. Через них был виден задний двор, возможно, с личным садом принцесс и их фаворитов. Остановившись у одного из окон, Чкалов засмотрелся на красоту и разнообразие местной флоры и фауны. Пусть и не всё хорошо видно отсюда, но не заметить прекрасную огненно-рыжую птицу на ветке яблони было сложно. Словно сам костёр ожил, чтобы увидеть мир глазами живых.
Тяжёлый перестук отвлёк от созерцания сада и незнакомой птицы. Из одного примыкающего коридора поменьше вышли три гвардейца. Двое были уже в знакомых простых кирасах и шлемах с копьями, в то время последний имел имел белый гребень на шлеме и, даже не кирасу, а лёгкую пластинчатую броню, соединенную фибулой в виде Солнца. На его боку висел короткий меч. Они о чём-то бурно спорили, не замечая человека до последнего момента. Когда же они его всё-таки увидели, сразу замолчали. Повисла неловкая тишина, нарушить которую первым решил Чкалов.
Подойдя к гвардейцем, лётчик отдал честь и представился:
— Командир истребительной авиабригады Чкалов. Прибыл в Эквестрию сегодня утренним поездом.
Немного помолчав, гвардеец с гребнем ответил:
— Капитан солнечной стражи Вайт Тэил. Прошу меня простить, сэр Чкалов, но я очень спешу на встречу с принцессой Селестией. Если же Вы потерялись, то могу дать сопровождение.
— Нет, я решил осмотреть замок, пока есть свободное время. Но не отказался бы лично увидеть ваших верховных правителей. Очень уж любопытно.
— Извините, но нет. Приём посетителей сегодня строго ограничен.
— Ничего страшного. До свидания, товарищ капитан. — и Чкалов уступил дорогу гвардейцам.
Капитан Вайт Тэил кивнул и вместе со своими солдатами быстрым шагом ушёл по главному коридору. Лётчик проводив их взглядом, свернул в то направление, по которому они пришли.
Этот коридор отличался расставленными живыми цветами в серебряных вазах с землёй. Розы, тюльпаны и гиацинты цвели и наполняли это место приятным, но слабым сладким запахом. Впереди показалась арочная дверь. На ней были скрещённые копья с белой розой посередине.
«Не откроешь, — не узнаешь».
С такими мыслями Чкалов потянул дверь на себя. Она легко поддалась и без малейшего скрипа отворилась. Небольшой зал с пьющими гвардейцами, полный галдежа и смеха, мгновенно затих. Десятки пар глаз устремились в дверной проём с интересом разглядывая незваного гостя.

Василий Иванович Чуйков, назначенный совсем недавно партией военным атташе в Эквестрии, спешил на срочное заседание с принцессой Селестией. В руке у него был кожаный портфель с документами. Вслед за ним шёл Иван Иванович Копец — командующий всеми авиационными соединениями Красной Армии в Эквестрии.
Они приблизились к дверям зала для совещаний. Два гвардейца, стоявшие на страже, освободили проход и пропустили командиров без колебаний. Внутри, за большим овальным столом, большинство из приглашённых уже сидело. Заняв свои места, генералы облегчённо вздохнули и стали дожидаться последних, среди которых были принцесса Селестия и капитан солнечной стражи.
Стол был поделён на две части: с одной стороны сидели сейчас пять пони, с другой шесть человек.
Снова распахнулась дверь, — вошёл запоздавший Вайт Тэил. Осмотрев зал пристальным взглядом и не приметив Селестии, бухнулся на стул. Все сидели в молчании. Наконец, на пороге появилась величественная принцесса Солнца. Сидящие встали. Пони поклонились своей высокоуважаемой особе, когда люди только кивнули в знак приветствия.
— Добрый день, мои верные подданные и гости Эквестрии. Спасибо, что вы все смогли прийти, чтобы обсудить важные события прошедшей недели.
Её мордочка была украшена дружелюбной полуулыбкой, за которой могло скрываться что угодно. Но распознать истинные эмоции через тысячелетнюю маску было непросто. Селестия прошла в зала и присела во главе стола.
— Итак… Хэви Хувс, что Вы можете сказать о переговорах с грифонами?
Толстый земной пони по имени Хэви Хувс прочистил горло и заговорил:
— Если коротко, то грифоны очень сильно обеспокоены нашими тесными отношениями с Советским Союзом и нарастающим ограниченным контингентом Красной Армии. У них резко увеличились траты на оборону и вооружение. Есть предположения, что они готовятся к, возможному, отражению нашего объединённого наступления, которого и не планируется. Отношения стали напряжёнными, но пока не враждебными. Наше посольство с лучшими дипломатами продолжают убеждать их в обратном. На этом всё у меня, принцесса Селестия.
— Спасибо Вам за предоставленные сведения. А что насчёт поставки продовольствия? Хватает ли его, дорогой Василий Иванович?
Чуйков встал со своего места.
— Поставки продовольствия всегда предоставлялись своевременно, но проблема заключается в другом. У нас катастрофически не хватает транспорта для перевозок. Почти, все города и поселения, находящиеся рядом с частями, сами проявляют инициативу и выделяют недостающие запасы. Полностью обеспеченными являются части У Кантерлота, Мэйнхэттена и Лас-Пегасуса. Но приходящие ежедневно вагоны с транспортом, горючим и специалистами должны решить эту проблему в течении двух месяцев.
— Хм-м… Хорошо. А что Вы думаете по поводу всей этой ситуации с грифонами? — Селестия задумчиво постучала копытом по столу.
— Временное уменьшение активности авиации, танков и пехоты вблизи границы. Возможно, направление дипломатической миссии от нас в Грифонстоун.
— Может кто-то не согласен с Василием Ивановичем?
Селестия осторожно обвела взглядом всех присутствующих, ища на их лицах и мордочках ответы. Все молчали.
— Тогда так этому и быть. Есть ли ещё важные доклады, требующие моего немедленного реагирования? Вы можете оставить письменные отчёты и заявления главному секретарю. В скором времени, я просмотрю их все. Тогда всем ещё раз спасибо за уделённое время. Можете быть свободны.
Селестия встала со своего стула и на прощание кивнув, исчезла во вспышке золотистой магии. Остальные оставив свои важные документы для секретаря, стали неспешно уходить. К Чуйкову подошёл корпусной комиссар, до этого момента сохранявший молчание.
— Василий Иванович, Вы действительно считаете это хорошей идеей? Не думали о том, что они и сами не прочь напасть на Эквестрию?
— Думал, Пётр Ильич, думал. Но не можем мы на чужой территории показывать свою силу, иначе это повлечёт за собой разрыв торговых и дипломатических отношений не только с грифонами, но и другими существами. Мы можем лишь защищаться. Если через неделю ситуация не улучшиться, то принимайте меры по созданию плану обороны и контрнаступления. План должен быть в строжайшей секретности. Знать о нём принцессам и чиновникам пони не обязательно.
— Понял Вас, Василий Иванович.
Группа из шести командиров во главе с Чуйковым вышли из зала и, вскоре, разошлись по своим кабинетам. Нужно было ещё решить много проблем и, некоторые, в этот же день.

Чкалов не успев сказать «Извините» и поспешно ретироваться, как одна из сидящих кобыл с кружкой чего-то пенного, махнула копытом:
— Хотите выпить, сэр?
— Выпить? — удивлённо переспросил лётчик.
— Да. Опрокиньте с нами кружку сидра за дружбу пони и людей! — воскликнул кто-то второй.
Приняв приглашение, Чкалов сел рядом с той самой кобылой. Лазурная пегаска с гривой цвета соломы, предусмотрительно подвинулась. От неё слабо пахло алкоголем и черникой.
Она протянула копыто человеку и сказала:
— Я Блюберрис, а Вас как зовут, сэр?
— Валерий Павлович, — не стал он заморачиваться со своим полным званием и пожал копыто пегаски.
Блюберрис хихикнула на этот жест и погодя добавила:
— У нас принято стукать копыто друг об друга, а не сжимать. Но я не против и такого приветствия.
Перед Чкаловым поставили большую деревянную кружку с газированным сидром. Смех и шум снова воцарились в этой комнате, принимая человека за своего.
Сидевший напротив единорог с покрасневшей мордочкой, заикаясь спросил:
— Ну, как тебе Кантерлот, человек?
— Ещё не успел полностью рассмотреть его. Пока что нравится… И попрошу Вас обращаться на Вы или по имени и отчеству.
— Чо? — округлил глаза жеребец. — Я капрал, а ты кто такой вообще?
Чкалов уже собираясь ответить что-то резкое наглому пони, был остановлен прикосновением копыта к своему плечу. Обернувшись на кобылу с неозвученным вопросом на лице, увидел как та покачала головой. Но вместо неё ответил единорог сидящий позади лётчика:
— Не обращайте на него внимание, Валерий Павлович. Он, когда выпьет может сказать или сделать то, о чём на следующее утро очень сильно пожалеет. Эй, парни! Кажись, нашему капралу на сегодня хватит. Можете его отвести спать?
Трое жеребцов с соседнего столика подошли к пьяному пони и схватив его за предплечья, попытались стащить со стула. В какой-то момент он резко встрепенулся и забрыкался.
— Отпустите! Я приказываю! Дайте мне с этим поговорить!
Лётчик молча смотрел, как три здоровых земных пони его без труда скручивают и утаскивают к двери.
— Переборщил малёха. — покрутила головой Блюберрис и грустно ухмыльнулась, но через пару мгновений снова вернулась к человеку с нахмуренными бровями. — Здесь немного шумно. Может пройдёмся?
Её мордашка с большими жёлтыми глазами выражала немую просьбу сходить с ней. Немного поразмыслив, Чкалов встал, так и не прикоснувшись к алкоголю.
— Хорошо. — коротко ответил он.
Радостно махнув хвостом, кобыла в припрыжку поскакала к двери. Лётчик последовал за ней, оставляя остальных пони дальше пить сидр и веселиться. Наконец, оставив позади эту шумную компанию, они остались вдвоём в пустом коридоре.
— Простите меня, если была слишком прямолинейна, но я в гвардии всего неделю. Жила в тихой деревне и никогда не слышала о людях. Мне очень, очень сильно хочется побольше узнать о Вас.
Чкалов расплылся в доброй улыбке:
— Тут не за что извиняться. Здоровое любопытство ещё никому не навредило. Да я и сам не прочь узнать о пони поподробней.
Вдруг она хихикнула и заметил вопрошающий взгляд, поспешила объясниться:
— Ох, я просто до встречи столько вопросов напридумывала, а когда пришло время их задавать, благополучно забыла. Может… Может расскажите откуда и как стали тем, кем Вы сейчас есть?
— Ну, родился я в селе Василёво, там же и окончил семь классов, дальше ушёл в училище, но закончить не смог, — училище закрыли. Некоторое время работал кочегаром, но всё изменилось, когда я впервые, собственными глазами увидел самолёт.
— Самолёт? Это та самая штука, которая иногда кружиться над городом? — перебила Блюберрис.
— Да, она самая. С этого всё и началось. Я загорелся идеей летать как птица в небе, ощутить ту свободу, которая даётся лишь в просторном голубом небе. А теперь ты видишь перед собой лётчика-испытателя, комбрига, героя Советского Союза… Может и расскажешь как тебя судьба закинула в столицу?
Она немного смутилась, и пошаркав ножкой, ответила:
— Моя история не так интересна. Я всю жизнь провела в своей деревне Лонли Филд. Всё своё детство помогала родителям сеять овёс и рожь. Однажды, мне это чертовски надоело и я решила поступить в гвардию. Я не достигла никаких высот, у меня нет офицерского звания и я не герой даже своей деревушки.
Увидев грусть на мордочке пони, Чкалов решил её поддержать:
— Ещё всё впереди. Если ты этого захочешь, будешь выкладываться на полную силу, то сможешь достигнуть своих поставленных высот. Не унывай, вся жизнь впереди.
— Спасибо. Иногда этого не хватает, когда друзья и родные далеко и не могут помочь. — лёгкая улыбка проскочила на мордочке Блюберрис.
Вместе они дошли до конца коридора. Чкалов не стал наседать со своими вопросами, боясь показаться чёрствым. Между ними образовалась тишина.
— А каков он, ваш мир? — решила пегаска первой нарушить воцарившееся молчание.
— Он сложный. С первого раза не объяснить. — Чкалов тяжело вздохнул и облокотился на подоконник рядом стоящего окна. — У нас нет магии, нет чудес и волшебства, как у вас. Всю свою историю мы добивались всего потом и кровью. Ум — вот, что стало нашим главным орудием. Мы изобретали и изучали, становились сильнее и делали всё, чтобы дети и дети наших детей могли жить лучше, чем мы. У нас тоже были цари, дворяне и буржуи. В один момент крестьянам и рабочим надоело терпеть голод и постоянные войны императоров и королей. Мы свергли элиту и образовали наш нынешний Союз Советских Социалистических Республик.
— А мы любим своих принцесс Селестию и Луну. И никогда ещё пони не хотели их ухода.
— Это у вас, а в нашей стране: власть — Советам! Мир — народам! Заводы — рабочим! Земля — крестьянам! — произнёс знаменитый лозунг лётчик.
— Зачем власть простым пони? Принцессы лучше знают как жить и работать. Зачем отбирать у одних всё и отдавать это другим? — в её голосе проскользнули недобрые нотки.
— А разве это хорошо, когда буржуи и аристократы живут за счёт нас, простолюдинов? Когда во главе люди, пони, не важно кто, рождённые в кругу аристократов правят теми о ком не знают ничего из правды? Монархи могут быть наивны как дети. Видя, что в столице, в городе аристократов, живут хорошо и веря докладам о такой же хорошей жизни этих же самых ненасытных буржуев, то это не правители, а глупые и большие дети.
— Ты не знаешь их! Замолчи! Замолчи! — ранее лёгкая улыбка Блюберрис сменилась разъярённым оскалом.
Чкалов замолчал. Он сам не заметил как оскорбил не только её принцесс, но и саму пегаску. Он должен был предугадать, что его приверженность к другой идеологии приведёт к такому столкновению. Он старше, опытнее, но сейчас повёл себя как дитё.
Лётчик опустил голову, стыдливо спрятав глаза от гневной пони. По своему расценив этот жест, кобыла развернулась, сердито взмахнув напоследок хвостом и ушла в обратном направлении. Простой и добродушный разговор перешёл в ярый спор. Злой на себя и свой язык, Чкалов наплевал на всё и достал папиросы «Элита», свои любимые. Через минуту он уже затягивался горьким дымом.
Он настолько погрузился в свои путающиеся мысли, что не заметил как к нему подошли.
— Здравствуйте, Валерий Павлович. Давно не виделись, — сказал кто-то знакомым голосом.
Подняв глаза, Чкалов увидел высокого мужчину с радостными голубыми глазами — перед ним стоял Иван Иванович Копец, старый приятель и такой же прекрасный лётчик-истребитель.
— День добрый, Иван Иванович.
— Зря здесь курите.
Чкалов махнул на это рукой:
— Плевать. Настроение подпорчено, невтерпёж стало.
— Ну ладно, докуривайте и пойдёмте со мной в мой кабинет. Думаю, Вам интересно как здесь всё устроено.
Сделав ещё пару вздохов, лётчик потушил папиросу и оставил окурок на подоконнике.
— Да знаем мы уже… Эх…
— Вижу, вижу. Столкнулись с ярым любителем местным принцесс?
— Да. А как Вы догадались, Иван Иванович?
— У всех был такой опыт. Выход тут один — не поднимать эту тему, Валерий Павлович.
Чкалов лишь кивнул на этот совет и последовал за молодым генералом. Пройдя по коридору, они вышли к лестнице, где поднялись на третий этаж. Здесь носились штабные работники со стопками бумаг, стояли на постах красноармейцы с винтовками и не было ни одного пони.
— Странно, но я не вижу здесь пони; даже простых гвардейцев заменяют наши бойцы.
— Всё очень просто, мой дорогой друг. Эту часть этажа нам выделила сама принцесса Селестия. Но пони всё же сюда изредка заглядывают, — сразу ответил Копец на вопрос Чкалова.
Два командира свернули в неприметную, на первый взгляд, комнату. Она ещё не до конца была переоборудована, но здесь уже стоял массивный стол, несколько кожаных кресел, маленький диван, проведён был телефон. Шторы были задёрнуты, создавая в кабинете приятный полумрак.
Копец сел на одно из кресел и тоже самое предложил комбригу. Пока Чкалов устраивался, генерал достал чистую пепельницу и серебряный портсигар с выгравированным гербом.
— Не желаете, Валерий Павлович? — протянул открытый портсигар Копец.
— Не откажусь, — сказал Чкалов и взял папиросу.
Повисло молчание. Каждый из командиров был занят своими размышлениями о жизни в Эквестрии, у каждого из них были свои планы на этот мир.
— Иван Иванович, скажите, пожалуйста, чем Вам понравился этот город? — выпустил облачко дыма Чкалов, пока второй рукой пальцами барабанил по столу.
— К сожалению, пройтись по всем улочкам и познакомиться с достопримечательности знаменитой столицы, града Кантерлота у меня не было возможности. Пока идёт набор кадров, идут поставки техники с нашего мира, покой нам может только сниться. Но из того, что я видел, могу ответить: город прекрасный, люди… Простите, пони здесь доброжелательные, пусть и есть исключения в виде высокомерных дворян. У Вас, Валерий Павлович, я думаю точно есть возможность свободно изучить столицу.
— А как насчёт остальных городов, провинций. Как обстоят дела с другими частями? — задал следующий вопрос Чкалов.
— Простите, мой дорогой друг, но этого я знать не знаю. По докладам других командиров в провинциях даже проще, чем здесь. Пусть и по количеству удобств они уступают Кантерлоту. Есть Мэйнхэттен — город с заводами, высотными зданиями и рабочим населением. Сейчас находится пятьсот тринадцатый истребительный полк. Но снабжён он лишь одной десятой самолётами. Аэродром без покрытия, сами лётчики временно живут в городе. Понивилль — маленький городок недалеко от Кантерлота, где-то в ста пятидесяти километров. Важен он не только как стратегический пункт, но и как место жительства ещё одной принцессы — Твайлайт Спаркл. Лично её не видал, но слышал много положительных и лестных слов. — Копец остановился и налил себе воды из графина, который стоял на столе. Смочив горло, он продолжил. — Там тоже стоит истребительная бригада и танковый батальон Орленко. Может слышал о нём?
Чкалов отрицательно покачал головой.
— Впервые слышу. Хороший человек?
— Да, просто прекрасный, хоть и немного ворчливый. — генерал улыбнулся, вспомнив что-то об этом танкисте и вернулся к разговору пару секунд спустя, — Говорят, что рядом с Понивиллем будет ещё пехота и кавалерийский полк. Как можешь заметить, многие ещё не прибыли. По остальным городам, провинциям с деревнями и сёлами та же ситуация: недостаток техники, личного состава и экипировки.
— Да, Иван Иванович, — протянул Чкалов, — дела по вашим словам обстоят не лучшим образом.
— Это только пока так. Через несколько месяцев все боевые части получать нужное им снаряжение и технику. Поезда идут, Валерий Павлович. Идут стабильно и неустанно.
Неожиданно, Копец резко встал и посмотрел на настенные часы.
— Боюсь, мой дорогой друг, я смог уделить лишь такое короткое время для нашей встречи. Когда всё уляжется, у нас будет вагон времени для разговоров, а пока прошу меня простить, есть неотложные дела.
— Спасибо, Иван Иванович. В скором времени я навещу Вас. До свидания. — Чкалов встал с кресла и пожал руку генералу.
Уходя, Чкалов услышал как Копец стал что-то искать в своём столе, яростно двигая ящики. У него не было ни минуты свободного времени, но даже с таким графиком ему хотелось уделить это короткое время старому знакомому и, такому как он, лётчику.
Закрыв за собой дверь, лётчик-испытатель сам теперь посмотрел на свои наручные часы. Увидев, что время далеко уже послеобеденное, он пошёл к майору узнать о своей будущей бригаде.
Немного покружив по этажам, Чкалов пусть и не быстро, но всё же нашёл кабинет Петра Михайловича. Предварительно постучавшись, Чкалов вошёл в кабинет майора. На месте его не оказалось, но за соседним столом, полного самых разных бумаг, сидел сгорбившись молодой политрук. Он некоторое время не обращал никакого внимание на лётчика, но дописав последние слова, поднял уставшие, налитые кровью карие глаза. Заметив комбрига у порога, встрепенулся и встал. Мятая форма, руки испачканные в чернилах и глубокий, незаметный для вошедшего, вздох, говорили о его непрекращающейся работе несколько дней.
Приложив руку к, скошенной на бок, фуражке, он приготовился произнести приветствие.
— Отставить, товарищ политрук. Не надо. Я же вижу, как Вы устали.
Благодарно кивнул, он сел обратно на стул и попытался незаметно почесать отросшую за неделю щетину.
— Чего желаете, товарищ комбриг? — произнёс политрук мягким и тихим голосом.
— Мне нужно узнать моё назначение. Прибыл сегодняшним поездом. — прямо и чётко сказал Чкалов.
Немного покопавшись в стопках бумаг, он отрицательно покачал головой.
— Прошу простить меня, товарищ комбриг, но документов с вашим назначением и местоположением части, как и у всех остальных, кто прибыл сегодня, нет.
— Спасибо, товарищ политрук. Не буду Вас больше отвлекать. — лётчик развернулся на сто восемьдесят градусов и вышел.
Не зная, чем ещё занять себя до вечера, лётчик вернулся в свою комнату. Разувшись и скинув гимнастёрку с фуражкой, Чкалов завалился на кровать. Она лишь тихо скрипнула под его весом, но в целом добродушно приняла в свою перину человека.
Было неприятное ощущение, что все работают не покладая рук, и лишь только он один бездельничает. Все, кого Чкалов встречал были либо слишком заняты, либо оказывались пегасками-монархистками. Знаний об этом мире очень малы, но даже это хлеб. Куда бы его не послали, везде будут гостеприимны и трудностей возникнуть не должно. Это радовало, но всё же хотелось остаться в столице. Здесь есть всё, что надо военному человеку и даже больше. Да и кто откажется от большого города?
Переосмысляя всё, что случилось за первую половину дня, он незаметно для себя задремал.

Когда комбриг ушёл, молодой политрук попытался снова вернуться к работе. Обычно весёлый Артём выглядел в этот момент, мягко говоря, неважно. От не прекращающейся писанины дрожали пальцы, снова чувствовалась приближающаяся головная боль. Потирая виски и морщась, Артём встал из-за стола и подошёл к окну. Солнце, голубое небо и счастливые жители, гуляющие внизу по территории замка, — вот что видел, сидящий в душном кабинете, без свежего воздуха политрук Артём Георгиевич, отправившийся в командировку, чтобы увидеть мир, но никак не сидеть целый век за не заканчивающейся работой. Два дня без перерыва на сон. Закрыв на какое-то время глаза, он слабо улыбнулся, представляя себе как скоро он будет ходить по парку, по городским улочкам и аллеям Кантерлота, радоваться жизни и дарить улыбки прохожим.
— Артём Георгиевич, что-то ты не живой. Прости, что задержался сегодня.
Политрук резко обернулся на знакомый голос и увидел старшего политрука с обеспокоенным взглядом.
— Слушай, иди поспи. Ты ведь так свалишься от бессилия и усталости прямо на полу.
Действительно, ещё бы немного и Артём свалился бы прямо тут. Ничего не ответив, политрук лишь коротко кивнул и поплёлся в свою комнату спать. Ничего и никого не замечая он добрался до кровати и только коснувшись подушки отключился, так и не раздевшись.
«Где я уже видел этого комбрига? Не вживую, но видел. Кто он?» — была его последняя мысль, прежде, чем он провалился в крепкий сон. Для него тяжёлый и нескончаемый день закончился уже сейчас.

Жизнь в столице

Вечер подкрался незаметно. Когда Чкалов открыл глаза, за окном Солнце уже медленно подползало к краю голубого горизонта. Приблизив руку к лицу, он увидел маленькую стрелку на семи, а большую на трёх. Вот и подошло время для выхода в город, не опасаясь при этом дневного зноя.
Размяв затёкшие мышцы несколькими упражнениями, лётчик умылся и окончательно убрал с себя сонный вид. Натянув фуражку и застегнув гимнастёрку, он с минуту осматривал своё, вроде бы, безупречное отражение в зеркале в ванной комнате. Убедившись, что выглядит подобающе командиру Красной Армии, Чкалов вышел из комнаты в коридор. Провернув ключ и проверив, что закрыл дверь, двинулся вниз, встречая на пути таких же скучающих солдат и командиров, которые шатались без дела по замку, как и он несколько часов тому назад.
На крыльце всё также стояли постовые, не обращавшие внимание на человека. Площадь перед замком под вечер нисколько не опустела, даже наоборот, пони и людей было в разы больше. Жеребята весело играли друг с другом, пока взрослые разговаривали о каких-то пустяках и ежедневных проблемах. Дул тёплый, слабый ветерок, неся с собой огромную гамму запахов.
Лётчик пошёл по краю площади, пытаясь не лезть через толпу. Обойдя стайки детишек, влюблённых парочек и просто прохожих, он устремил свой взгляд на город внизу. Из-за склона, пусть и пологого, мужчина шёл быстрым шагом. Вот Чкалов прошёл поворот на автостоянку и подобрался к арке с двумя каменными аликорнами. На краю дороги росли несколько одичалых ромашек. Сорвав самую крупную, лётчик расстегнул нагрудный карман и положил в него цветок, предварительно заправив верхнюю часть кармана внутрь. Усмехнувшись и по-лихвацки скосив фуражку на бок, Чкалов вышел за пределы территории замка.
Дорога устремлялась в две стороны: на запад и восток. Задумчиво почесав подбородок, лётчик-испытатель остановился на первом варианте. Эта была дорога, по которой он уже ехал с вокзала. Шагая по краю, лётчик услышал позади шум машины. Обернувшись, он остановился и проводил взглядом пустую грохочущую полуторку, ехавшую в город. Пропустив машину, Чкалов завернул по дороге направо и вошёл под тень особняков с большими балконами пастельного цвета. Дома тянулись во все стороны, но не были одинаковыми. Каждый хозяин или хозяйка сделали всё, чтобы отличаться от соседа и цветом, и формой.
«Не знаю как, но они не выглядят вырвиглазно и довольно хорошо сочетаются вместе. Удивительно.» — восхищался Чкалов, вертя головой во все стороны.
Мимо прошла пожилая пара единорогов. Они мило и искренне улыбнулись мужчине, на что тот ответил полуулыбкой и коротким кивком. Дойдя до конца улицы, лётчик вышел к фонтану. Он стоял посередине маленькой площади, где столпились несколько жеребят. Они что-то усердно пытались достать со дна. И вот один смельчак с сиреневой шёрсткой прыгнул в воду. Повозившись немного, он выпрыгнул обратно и отряхнулся по-собачьи. В зубах у него поблёскивала монетка. С весёлым визгом он побежал вперёд, а за ним и остальные. Несколько взрослых пони, цокнув языком, недовольно посмотрели на маленьких сорванцов, но ничего не сказали.
Понаблюдав немного, Чкалов свернул за угол и ему открылся вид на множество вывесок магазинов. На углу же стоял и ларёк с газетами, за прилавком которым сидела бежевая земная пони. Среди ежедневных газет, книжек и журналов, лётчик приметил маленькую стопку брошюр с городом на обложке.
— Извините, девушка. Не подскажите есть ли у Вас карта города? — решил проверить свою мысль мужчина.
— Да, конечно есть. Мы специально выпустили пробную партию для людей, что недавно в Кантерлоте. И мы всем их выдаём, чтобы вы не заблудились. — ответила кобыла звонким голосом, слегка потряхивая головой.
— А можете и мне одну выдать. Всяко лучше, чем самому выискивать достопримечательности вашей красивой столицы.
Продавщица потянулась к стопке с брошюрами и зубами схватила одну из них. С большой ловкостью, она передала в руки карту, не оставив на ней никах отметин или пятен.
— Спасибо Вам, девушка. Вы меня выручили. — улыбнулся во весь рот Чкалов кобыле.
— Да не за что. Я очень рада, что Вам нравится наш город. — довольно ответила земная пони.
Попрощавшись, Чкалов отошёл метров на десять и встал, полностью развернув карту. на карте были отображены все магазины, бутики, пекарни, кафе и другие места подобного типа. Отдельным знаком были выделены достопримечательности города. Внизу, отдельно были небольшие заметки с описанием всех микрорайонов. Проведя пальцем по линии дороги, лётчик ткнул в одну точку.
«Так. Я сейчас здесь. Рядом фонтан «Счастья», справа от него квартал магазинов одежды и обуви. Сам район называется «Старый город». Если пойду налево, то километров через три, войду в «Купеческий город». Прямо будет «Новый город». Хорошо, кажется, разобрался.» — мысленно проговаривал себе лётчик пути направления.
Решив, что сейчас лучше побывать в «Новом городе», а остальные оставить на потом, Чкалов потопал прямо.
Почти, на каждом шагу были те самые повозки-такси. Пони неспешно гуляли или сидели в уличных кафешках. Дорога виляла в разные стороны, показывая, что город строился явно не плану, а рос сам по себе. Стали попадаться интересные дома с примыкающими, но небольшими башенками. Почти, на каждой башне свисал герб родового имения или флаг с двумя аликорнами, Солнцем и Луной на синем полотне. Солнце медленно уходило за горизонт, окрашивая небо в розовые и пурпурные оттенки. Красивый закат никак не мешал горожанам: то тут, то там, словно по волшебству, стали загораться фонари прикрученные к зданиям.
Скоро Чкалов дошёл до мостика, мощённого камнем. Встав у перил, он взглянул на гладь прозрачной быстрой речушки. Полюбовавшись несколько минут за течением, Чкалов вдруг услышал как вдали заиграла музыка. Двигаясь на звук, он вышел на площадь с ещё одним фонтаном в виде трёх пони: пегаса, единорога и земного. Они встали на дыбы и касались друг друга копытами в своеобразном танце. А рядом с фонтаном была группа пони с музыкальными инструментами. Играло что-то весёлое и слушатели, коих собралось здесь немало, топали копытами или хлопали в ладоши в такт музыке.
Остановившись позади толпы, лётчик остался посмотреть выступление местных музыкантов. Через некоторое время их сменили цирковая труппа. Они ловко и непринуждённо исполняли сложные кувырки, прыжки и жонглирование передними копытами, стоя при этом на ходулях. Примечательно, что среди выступавших не было единорогов с их всемогущей магией, и оттого это казалось ещё труднее. Толпа громко хлопала и топала артистам, пока они не ушли на задний план. Теперь на площади стояла мятного цвета единорожка в шляпе с пером и лирой в копытах. Она села на ещё тёплый камень дороги и заиграла свою протяжную и немного грустную мелодию. Через пару секунд она запела.
— Давно в веках остались
Лихие холода —
Сплотившая всех пони
Единая беда.
Забыть пришёл гордыню
Правителям черёд
И дружбы пламя растопило
И их спесь и лёд…
Её голос насыщенный и мягкий, погрузил лётчика в историю баллады, полную снега и льда, что плавилась под силой единства пони вместе с гордыми властителями земель.
— И чтобы не вернулись
Раздоры никогда,
На царство аликорнов
Призвали города
Так две сестры явились
Занять по зову трон,
Но их принцесса Платина
Изгнать решила вон…
Дальше Чкалов не слушал балладу, но стал её частью. Он видел высокомерного единорога-кобылу в одеяниях монарха и двух младых аликорнов — Селестию и Луну. С высоко поднятой головой, не одарив и взглядом, она сказала, что будет править землями сама. Аликорны лишь кивнули и остались смотреть на воцарение бледно-розового единорога. Но в один момент, кобыла горделивая упала в низ, не коснувшись трона.
Очнулся мужчина уже, когда все аплодировали и светло-зелёный единорог ушла с импровизированной сцены. Лётчик пусть и запоздало, но тоже похлопал в ладоши прекрасному барду с лирой.
«Что это было? Магия единорогов и музыки?» — недоумевал Чкалов, как он так выпал из реальности.
После барда больше никто не выходил и толпа стала рассасываться. Пошёл и Чкалов. Развернув карту, он нашёл «Площадь единства», откуда сейчас шёл и свернул направо. Если идти чуть правее от центральной дороги, то путь будет проходить через «Аллею имени принцессы Селестии».
Из-за поворота выехала колонна из трёх бронеавтомобилей и двух полуторок-бензовозов. Некоторые пони с любопытством следили за движением колонны, осматривая обшитые бронелистами машины с башенками и торчащие из них стволы пулемётов. Они с рычанием проехали на малой скорости мимо лётчика и прохожих-зевак и въехали на большую дорогу, где можно было не бояться затора из-за снующих туда-сюда пони. По направлению они ехали из города, наверное, в свою часть.
Через пару кварталов началась аллея. По ней бы уже не проехала машина, да и две двуколки пони разъехались с большим трудом. Над аллеей возвышались ухоженные трёхэтажные дома с большими, в рост человека, окнами на последнем этаже. Деревья же растущие по бокам были подстриженными и все плодоносящими: яблоки, груши, абрикос и слива. Многие плоды были уже созревшие, налитые соком. Так и просились, чтобы их сорвали.
Чкалов посмотрел по сторонам, но никто из пони не срывал яблоки или сливы.
«Так они ж тогда сгниют, раз ими только любоваться будут. Чего добру пропадать?» — и с такими мыслями, лётчик сорвал одно яблоко, поддавшись маленькой шалости.
Обтерев его об гимнастёрку, он с наслаждением откусил большой кусок. Сладкий сок потёк по губам мужчины, а мякоть так и таяла во рту. Несколько кобыл с гордой, аристократической осанкой косо посмотрели на человека и фыркнули, но он благополучно их проигнорировал. Съев яблоко в один присест, Чкалов пошёл дальше, пропитываясь фруктовым ароматом.
Вскоре, аллея с фруктовыми деревьями закончилась и началась улица, полная кафе и дорогих ресторанов. Живот Чкалова предательски заурчал: одного яблока ему было мало. Снова раскрыв карту, он сверил примерный путь своей дообеденной поездки и нахождение булочных и пекарней. Через пару секунд лётчик нашёл по меткам ту самую, что ему приглянулась ещё по пути в замок.
Своим бодрым шагом Чкалов достиг её за каких-то пятнадцать минут. Как и говорил водитель эмочки, он прошёл в закоулок и увидел одноэтажное здание с террасой, украшенное большим бубликом над входом. Открыв дверь, лётчик услышал как зазвенел звоночек над дверью. Впереди стояла небольшая очередь из четырёх пони. Встав в край очереди, мужчина терпеливо стал дожидаться, осматривая прилавки голодным взглядом. Время пролетело незаметно и вот уже Чкалов стоял напротив прилавка.
— Здравствуйте. Дайте, пожалуйста, два пирожка с яблоком и по одному с черникой и вишней.
Жеребец-продавец кивнул и принёс в бумажном пакете пирожки. Чкалов достал из кармана кошелёк и тут его, словно, молнией поразило. Он забыл, что советский рубль здесь не в ходу, а местных денег с собой не было.
— Двадцать битс. — назвал цену жеребец.
— Как я мог так забыть… — прошептал лётчик и с огорчением убрал свои деньги обратно в карман, а потом взглянул в глаза продавцу и уже громче сказал, — Извините, я не смогу купить.
Не дожидаясь ответа, он наполовину развернулся, как одна из кобыл стоящая за ним в очереди крикнула:
— Я оплачу.
И быстро положила с помощью телекинеза нужную сумму на прилавок. Чкалов хотел сказать не надо, но увидев её решительный взгляд, закрыл рот.
— Спасибо. Я обязательно верну, когда дадут получку. — с благодарностью сказал мужчина.
Кобыла-единорог снежного цвета лишь улыбнулась и покачала головой:
— Не надо. Надо по возможности помогать тем, кто нуждается в тебе. И не важно, пони это или человек.
Чкалов взял пакет с выпечкой и спросил:
— Вы очень любезны и щедры. Но позвольте узнать, как Вас зовут?
— Если Вы больше настаиваете на возращение этой маленькой суммы, то могу. Рэрити.
— А меня Валерий Павлович.
Рэрити попросила несколько сдобных булочек, оплатила и вышла из очереди к стоявшему, чуть в стороне, лётчику.
Поравнявшись, они вместе вышли из пекарни и вошли на террасу, сев за свободный столик.
— Дайте угадаю, Вы ведь сегодня прибыли в Эквестрию? — с ухмылкой задала риторический вопрос голубоглазая кобыла.
— Верно. А как Вы узнали?
— У Вас был очень растерянный вид и, конечно, отсутствие битсов. — хихикнула Рэрити.
Чкалов достал пирожок и медленно стал жевать, задумчиво осматривая единорога.
— Рэрити, Вы ведь местная? — неожиданно задал вопрос мужчина.
Она улыбнулась и покачала головой:
— К сожалению, нет. Я из Понивилля. Это небольшой городок к югу отсюда. Вы, наверное, о нём ещё даже не слышали.
— Ну почему же? — вскинул бровь Чкалов, — Немного о нём знаю. Там сейчас находится истребительная бригада и живёт принцесса Твайлайт Спаркл.
— Верно. Твайлайт является принцессой дружбы.
Лётчик подавил смех, но лёгкая улыбка осталась на его лице:
— Принцесса дружбы? Впервые слышу такой титул.
— Ничего смешного тут нет, Валерий Павлович. — нахмурилась кобыла на такое несерьёзное отношение к принцессе. — Она действительно решает проблемы с дружбой.
— Дипломат?
— В некотором роде. — уклончиво ответила Рэрити.
Съев всю выпечку, Чкалов вытер салфеткой остатки еды с губ.
— Рэрити, а Вы спешите куда-то? — спросил лётчик, увидел ёрзание кобылы.
— Ну, нет, только в замок. У меня просто завтра рано утром поезд и хотелось выспаться.
Чкалов встал со стула и поправил фуражку.
— Тогда прошу прощение, что задерживаю. Могу ли я Вас проводить до дома? — предложил мужчина.
— Я не против, — улыбнулась Рэрити. — Мне выделили комнату в замке принцессы Селестии.

Чуйков медленно помешивал ложку в пустом стакане из-под чая и читал газету из родного мира. Тяжёлый день подошёл к концу и генерал уже собирался лечь спать, как к нему постучали. Синий единорог в строгом костюме чёрного цвета и с моноклем принёс письмо от принцессы Селестии.
Разломав сургучную печать с символом Солнца, Чуйков стал читать:
«Дорогой Василий Иванович, довожу до вашего сведения, что послы грифонов согласились на встречу и готовы заключить договора с Советским Союзом. Правда, с некоторыми условиями. Приехать должны Вы и только с двумя доверенными вами людьми, не больше. Оружия при Вас быть не должно. Встреча будет проходить в Грифонстоуне через два дня.
Если Вы согласны, Василий Иванович, то попрошу утвердить это и начать готовиться. Принцесса Селестия Эквестрийская.»
Чуйков некоторое время размышлял о опасности этой дипломатической миссии, но взвесив «за» и «против», подошёл к телефону.
— Алексей Валентинович? Здравствуйте. Это товарищ Чуйков. Простите, что так поздно, но есть неотложное дело. Можете, пожалуйста, подойти ко мне в кабинет?
На том конце провода несколько секунд было слышно лишь тяжёлое дыхание, но скоро дивизионный комиссар Соколов ответил:
— Конечно, Василий Иванович. Через семь минут буду. — и положил трубку.
Ровно через отведённое время в дверь снова постучали. Чуйков открыл и увидел заспанного мужчину с залысиной и очках в униформе дивизионного комиссара.
— Ещё раз простите за столь поздний звонок, Алексей Валентинович, — извинился Чуйков и пропустил Соколова в свой кабинет.
— Ничего страшного, Василий Иванович. Если срочно, то дело серьёзное, не требующее отлагательств.
Соколов сел на диванчик и приготовился выслушать генерала, но тот протянул комиссару недавно открытое письмо. Поправив очки, он вслух зачитал его.
— Получается Вы хотите согласиться на встречу? — спросил Соколов и убрал лист на стол.
— Конечно. Мне, кажется, они вряд ли захотят совершить что-то глупое. В крайнем случае, на границе уже имеются некоторые силы, полностью обеспеченные техникой и топливом. Они будут готовы выдвинуться сразу, если будет малейшая опасность. Алексей Валентинович, я не понаслышке знаю насколько Вы хорошо умеете работать с договорами о мире. Моя просьба заключается в том, что я бы хотел Вас видеть в этой дипломатической миссии.
Соколов внимательно посмотрел на Чуйкова, оценивая его слова. Он только сегодня прибыл, а его уже приглашают для переговоров.
— Я согласен, — твёрдо сказал комиссар и кивнул. — Но кто третий в нашей группе?
— Возьмём одного лейтенанта.
— Не понял, Василий Иванович? — искренне удивился Соколов. — Это как?
Чуйков улыбнулся и стал разъяснять:
— Рисковать всеми нужными людьми нам нельзя. Но пока эту авантюру одобрят сверху, — уйдут драгоценные дни, которых у нас и так мало. Этот мир живёт другим временем и грифоны не исключение. Пока мы живём в двадцатом веке, они отстают в развитии и сидят в развитом средневековье. Пусть мне и не приходилось работать с этой расой, но по словам дипломатов пони, у них дефицит кадров и сидят там далеко не изощрённые в дискуссиях грифоны. Я не обещаю, что это будет просто, но и не так уж сложно. А лейтенант будет выполнять роль радиста. Оружие нельзя, но никто не говорил про средство связи.
— Ладно. Но как Вы собираетесь заключать договор о мире, если, почти, о них не знаете? — задал логичный вопрос Соколов.
— Этот вопрос будет решаться в ближайшие двадцать четыре часа. Я попрошу выдать нам копии всех договоров и пактов пони и грифонов, а также историю их государства. Сможете ли Вы, Алексей Валентинович, работать в ускоренном темпе?
— Я постараюсь. — вздохнул комиссар и опустил плечи. — Что-то ещё?
Чуйков отрицательно покачал головой.
— Нет, на этом, пока, всё. Завтра в семь утра подходите для изучения документов.
Соколов встал и пожал руку генералу:
— До свидания, Василий Иванович.
— До свидания. — ответил Чуйков.
Соколов двинулся обратно к себе, а Чуйков ещё долгое время не мог уснуть. Такая неожиданная новость взбудоражила и требовала немедленных действий, но генерал ничего не мог сейчас сделать, как бы он того не хотел. Он то и дело ходил по комнате и курил трубку, обдумывая все детали своей инициативы. Если она провалится, то его, в лучшем случае, снимут с поста военного атташе, в худшем, отправят под трибунал.
Сев в кресло, Чуйков достал чернильную авторучку и чистый листок.

Проводив кобылу до комнаты и пожелав спокойной ночи, Чкалов неспешно шёл теперь к себе. по дороге к замку, он многое узнал о принцессах и самих пони. И эти знания не давали покоя, рождая новые вопросы, на которых ответа не существует.
Открыв свою комнату и включив свет, мужчина зашёл в ванную и внимательно посмотрел на себя в зеркале. Строение его тела вышло таким из-за эволюции, но пони были, словно, не подвержены ею. Такое чувство, что они сразу стали разумными, не развиваясь и не меняясь. Хотя, в построении идеального общества они продвинулись дальше людей. Отказ от массового оружия, замена его на решения словами. Дружба стала приоритетом. Уже после слов Рэрити, он понял насколько эта принцесса значима в политике.
Чкалов вышел к окну и открыл его, впуская в комнату свежий воздух. В небе висела полная Луна, по словам Рэрити, управляемая её тёзкой — принцессой Луной. Поверить в это сложно, а принять советскому человеку никак не получается. Так ещё синий аликорн умеет ходить по снам и влиять на них. Запредельное могущество и бессмертие монархов стали признаком слабого технического развития страны. Зачем нужны машины, станки и самолёты, если есть родные крылья и магия? Они не могут взглянуть на мир с другой точки зрения, ведь проще жить старыми устоями и традициями.
«Нет, я слишком много думаю на этот счёт. Мы разные: и нам, и им сложно понимать друг друга. Лучше лечь спать, а то не ровен час и ночь пролетит в философии и сравнениях.» — подумал лётчик и потушил свет.
Комнату окутала темнота, разрезаемая лишь светом спутника планеты. Накинув на себя одеяло, мужчина закрыл глаза. Умиротворяющая тишина успокоила бушующие, словно волны, мысли, и Чкалов погрузился в сон.
Утреннее Солнце через окно доползло до лица Чкалова, припекая и мучая спавшего человека. Мужчина несколько минут пытался закрыться от ярких лучей то подушкой, то руками, но всё было четно. Открыв глаза, он резко зажмурился от бившего в лицо света. Проморгавшись, Чкалов сел на постель и потянулся. Взяв с тумбочки часы и посмотрев на циферблат, с удивлением обнаружил, что уже восьмой час.
Умывшись прохладной водой и приведя себя в порядок, лётчик пошёл в столовую тем же путём, которым его проводила вчера горничная. Уже за несколько метров, он почувствовал запах гречки с тушёнкой. Открыв дверь, мужчина вошёл в полную народу столовую. В это время столы были почти все заняты, и стоял шум. Чкалов тяжело вздохнул и, взяв поднос, встал в очередь. Перед ним стояли двое молодых, лет по двадцать с чем-то, артиллеристов, одетых с иголочки. Их улыбки светились чистой радостью смешанной с восторгом от нового мира.
Долго ждать своей очереди не пришлось, они быстро наполнили свои подносы и ушли в конец зала. Лётчик повернулся к раздающему и узнал в нём вчерашнего. Он всё также стоял в поварских колпаке и фартуке, чуть заляпанном. Улыбнувшись мужчина сказал:
— Здравствуйте, товарищ комбриг. Сегодня у нас греча с тушёнкой.
— Накладывай. — кивнул Чкалов.
Взяв полный поднос, лётчик столкнулся с проблемой куда сесть. Все места оказались заняты. Пройдя в конец зала, он приметил одно свободное место. Столик рассчитанный на пятерых был занят четырьмя пони. Подойдя к ним, Чкалов спросил можно ли присесть. Увидев кивок и короткое «да», он поставил еду и сел на стул. Оглядев глазами сидящих, он увидел среди гвардейцев, сидящую напротив знакомую пегаску Блюберрис. Она молча опустила взгляд при виде Чкалова и стала ковырять ложкой в своём овощном салате.
Может Чкалов и не знал чего-то в поведении пони, то не заметить явную стыдливость было невозможно. Однако, первый шаг навстречу сделать он не успел.
— Простите меня, что я так неосознанно сорвалась на Вас вчера. Я не подумала, что мы очень разные и нужно выслушивать чужие мнения даже по поводу принцесс. — чуть запинаясь сказала пегаска и замолчала, вновь опустив взгляд в свою тарелку.
Чкалов ободряюще улыбнулся, но кобыла этого не заметила.
— Ничего страшного, я всё понимаю. Я сам повёл себя не очень вежливо, когда стал критиковать ваши, понячьи взгляды на мир и жизнь.
Она с надеждой взглянула на человека, пока остальные гвардейцы за столом удивлённо переводили взгляды на двух говорящих, но молчали. На её мордашке появилась добрая улыбка.
— Спасибо, — коротко ответила она.
Всё остальное время они провели без слов, просто завтракая. Закончив приём пищи, Блюберрис встала из-за стола.
— Что ж, до встречи. Мне надо идти. — тихо сказала она Чкалову и рысцой поспешила к выходу.
Через несколько минут лётчик и сам закончил лязгать оловянной ложкой и вышел из столовой. На его часах было уже полдевятого, — самое время наведаться к майору. Расправив гимнастёрку, он бодрый и сытый прошёл несколько коридор, лестничный пролёт и оказался у двери с недавно появившейся табличкой «Майор Бондарев П.М.». Несколько раз постучавшись, Чкалов вошёл в кабинет.
Первый стол на этот раз был пуст. Второй же напротив — занят новым для лётчика секретарём. Хорошо сложенный старший политрук с копной огненно-рыжих волос быстро набирал текст на печатной машинке. Он резко встал при виде старшего по званию и отдал честь.
— Здравия желаю, товарищ комбриг. — звонко и громко гаркнул он.
Махнув рукой, Чкалов спросил, где товарищ майор сейчас. Старший политрук указал на дверь справа от него. Преодолев эти несколько метров большими шагами, он ещё раз постучался. Услышав из-за двери «Войдите», открыл дверь.
Майор стоял у окна со стаканом горячего чая, не спеша его потягивая. Он обернулся и вымученная улыбка расползлась по уставшему лицу.
— Доброе утро, Валерий Павлович. — сипло поздоровался майор НКВД.
— Доброе, Пётр Михайлович. — ответил в том же духе Чкалов.
Майор поставил чай на стол и полностью переключил своё внимание на лётчика.
— Вы, наверное, по вопросу вашего распределения? — увидев утвердительный кивок, он продолжил, — Что ж, командовать вам предстоит истребительной бригадой в Понивилле. Думаю, Вы о об этом городке уже слышали.
Несколько секунд Чкалов переваривал услышанное, а после испустил разочарованный вздох. Не на это он надеялся. Очень уж ему столичная жизнь понравилась. Заметив явное недовольство лётчика, майор предложил отправить телеграмму на перевод в Кантерлот, но Чкалов отказался.
— Если уж туда послали, то там мы и нужны. — натянул на себя фальшивую улыбку Чкалов.
Ему не нравилась сама мысль быть любимчиком Сталина, и показывать это он не имел права. Какой же он после этого сталинский сокол? Им обуревала гордость, гордость быть сильным и независимым, как птица в ясном небе.
Майор сел на стул и снова взял стакан в руки. Предварительно подув на него, он отхлебнул и невзначай сказал:
— Не беспокойтесь так, Валерий Павлович. Будут выходные или свободные деньки и Вы сможете приехать снова в столицу. Не так уж и далеко друг от друга. — усмехнулся он.
— Что есть, то есть. — тоже посмеялся Чкалов.
Майор встал и подошёл к ящикам в столе. Перебрал несколько бумаг, он вытащил лист с назначением и вслух зачитал гостю:
— Вот. Комбриг Чкалов Валерий Павлович назначается командиром двести сорок третьей бригады в городе Понивилль. — подняв глаза обратно на лётчика, он добавил. — Городок хороший. Познакомитесь заодно с местными героями Эквестрии, — Элементами Гармонии и принцессой Твайлайт Спаркл, в частности. Слышал, что хорошие девчушки, пусть и со своими странностями.
Взяв в руки лист, Чкалов быстро пробежался глазами по тексту и кивнул самому себе.
«Понивилль, так Понивилль. Может не так уж всё и плохо, как кажется на первый взгляд.» — подумал лётчик.
— Вы можете пока остаться в городе до трёх часов дня. Потом всем прибывшим вчерашним днём выдадут листы с назначением в свои новые части и отправят поездом. Или поехать сейчас на машине. Вам по званию положено ехать в лично предоставленном транспорте со всеми удобствами. — рассказал майор.
Думать тут было нечего. Эти несколько часов погоды не сделают, а ехать с комфортом всегда приятнее.
— Поеду сейчас. — коротко дал ответ Чкалов.
— Тогда можете собирать вещи, Валерий Павлович. Машина будет ждать нас на стоянке через десять минут. — Майор НКВД встал и пожал руку Чкалову, а затем отдал документ. — Всего хорошего.
— И Вам того же, Пётр Михайлович. — ответил тем же тоном лётчик-испытатель.
На этом они и разошлись. Чкалов быстрым шагом добрался до своей комнаты и за несколько минут уложил все свои личные вещи в коричневый чемоданчик.
Он ещё раз оглядел комнату и убедился, что забрал всё. Взяв в правую руку чемоданчик, Чкалов вышел в коридор и поискал взглядом горничную. Увидев вдалеке кобылку в форме персонала замка, лётчик крикнул:
— Мисс, подойдите, пожалуйста. — всего за один вечер с Рэрити, он, гражданин СССР научился, как обращаться к местным по этикету пони.
Она обернулась и рысью подбежала к Чкалову. Вопросительно взглянув сначала на лицо и не обнаружив там ответов, опустила взгляд ниже заметив чемодан.
— Вы уже уезжаете? — решила проверить свою догадку кобыла.
— Да. Вот ключ.
Из протянутой руки Чкалова, ключ, быстро окутанный магией белого цвета, улетел в карман горничной. Попрощавшись, лётчик спустился вниз и вышел через парадные двери.
На улице вновь стояла жара.
«В такую только дома сидеть» — подумал Чкалов.
Натянув фуражку на глаза, чтобы хоть чуть-чуть прикрыть глаза от солнечного света, Чкалов пошагал к стоянке с автомашинами. В небольшой тени, под навесом стояли эмочки и полуторки. Механики их осматривали и крутились вокруг как пчёлки. Недалеко сидели в тенёчке водители и что-то громко обсуждали. На площадке уже стояла заведённая чёрная эмочка. Солнечный свет тускло отражался в её тёмном корпусе.
Коснувшись ручки задней двери, Чкалов ощутил жар от чёрного металла, пропитавшийся зноем дня. Резко, не отдёргивая занывшей от боли руки, он открыл дверь и быстро закинул чемоданчик на соседнее сидение. А затем и сам сел, громко хлопнув дверью от небольшой злости.
Не оборачиваясь, водитель кавказской внешности басовито заговорил с южным акцентом:
— Утро доброе, товарищ комбриг. Вы бы сняли с себя гимнастёрку. Солнце, ой какое горячее сегодня.
— Вижу, — раздражённо ответил Чкалов и приказал, — Трогай.
Водитель пожал плечами и маленько дав газу, вывернул машину на дорогу. Так, на малой скорости, эмочка выкатилась с территории замка принцесс и поехала по главным улицам. Водитель крутил головой во все стороны, боясь неосторожных жеребят и скорости не прибавлял. Скоро, машина выехала за черту города и оказалась на грунтовой, но ровной дороге, вилявшей среди холмов с пшеницей и рожью. Вдали виднелись несколько повозок с тащившими их пони, медленно ползущим к повороту.
Легковая машина на чистом просторе, стала быстро набирать скорость, громко рыча двигателем. За ней следом дыбилась большое облако пыли. Воздух, залетавший через открытые настежь окна, приятно охлаждал лицо Чкалова, уже успевшее покрыться капельками пота. Путь обещал быть недолгим.
Чёрная машина быстро догнала две повозки, гружёные закрытыми ящиками, и, не сбавляя скорости, круто заложила влево. Проскочив поворот, автомобиль стал подниматься в гору, поднявшись над холмами. Здесь дорога перестала петлять и на пару километров не было видно ни одного поворота.
Мчась, эмочка вдруг неожиданно подскочила на чём-то и её резко развернуло поперёк дороги. Лишь стараниями водителя, машина не вылетела в кювет, остановившись на самом краю. Несколько секунд стояла тишина, прервал которую Чкалов, зашипев от боли. Случилось это так быстро, что лётчик не успел толком испугаться. Болел затылок, на который и пришёлся удар.
— Вы живы, товарищ комбриг? — поинтересовался водитель и развернулся лицом к Чкалову.
По внешности он оказался армянином средних лет. Его искренние карие глаза пристально осматривали командира на предмет сильных ушибов.
— Жив, жив. — запоздало ответил лётчик. — Что это только что было?
— Не знаю, товарищ комбриг. Может яма. — неопределённо сказал армянин.
Чкалов лишь тяжело вздохнул и откинулся на сидение, прикрыв глаза.
Водитель не стал сидеть без дела и вышел из машины, став осматривать уже машину на наличие повреждений. Полазив несколько минут, он вернулся к Чкалову с виноватым лицом.
— Надо чинить, товарищ комбриг. Резинки стабилизатора выпали. Надо ставить новые. — отрапортовал водитель эмочки.
Чкалов кивнул:
— Давай. Чини.
Водитель тут же убежал работать над неисправностью, а лётчик вышел на дорогу. Достав уже заканчивающееся папиросы, он чиркнул спичкой и закурил. Глубоко затянувшись, он выпустил горьковатый дым и облегчённо вздохнул.
— Не так уж всё и плохо, как кажется на первый взгляд. Могло быть намного хуже. — проговорил Чкалов, вновь приложив к губам тлеющую папиросу.

Новый командир

Солнце, что пару минут назад нещадно выжигало всё своим огнём, резко потемнело. Не успев докурить папиросу, Чкалов поднял голову вверх и от увиденного раскрыл рот в удивлении. Всего в нескольких сотнях метров от земли пегасы стаскивали небольшие облака в одну большую массу над полями. Делали они это так быстро и умело, что скоро белая масса под натиском пегасов стала менять свой окрас в серый, превращаясь в огромную тучу.
«Сейчас поди и польёт как из ведра» — усмехнулся Чкалов своей сегодняшней удаче.
И лётчик оказался прав: только пегасы закончили соединять облака и спрессовывать их, — необычная система ирригации тут же заработала. Упали первые крупные капли. Затем начался сильный ливень, который ограничил обзор видимой части дороги.
Чкалов бегом подскочил к лежавшему под автомобилем водителю.
— Ну, ты скоро там? — спросил Чкалов, пытаясь перекричать шум дождя.
— Скоро всё будет, товарищ комбриг. Я почти закончил. Подождите ещё пару минут. — в тон ответил ему водитель под машиной.
Лётчик промок насквозь, но ему было на это всё равно. Его не страшила мысль выглядеть непрезентабельно перед красноармейцами и командирами Понивилля. Но что действительно беспокоило лётчика, так это машина, стоящая поперёк пути и сама дорога, которая вот-вот превратится в грязь.
Встав у края дороги, Чкалов вглядывался в даль, пытаясь рассмотреть машины или, хотя бы, повозки, но, как назло, разглядеть что-то за белой пеленой было невозможно. Если из Кантерлота сейчас идёт колонна танков, то танкисты попросту не успеют заметить препятствие в виде чёрной эмки. А после танк с лёгкостью опрокинет её в кювет, докучности смяв корпус.
Вдруг дождь стал быстро слабеть. Через несколько минут остались лишь редкие капли, — туча исчерпала свой запас. Пегасы оказались очень предусмотрительны и больше положенного дождя для орошения полей не вылилось на головы двум людям. Вскоре, остатки тучи пропали и с ясным небом показалось Солнце. Оно ласково грело промокших. Стала видна и дорога: те самые повозки, коих обогнала эмка, поднялись на пригорок. Запряжённые земные пони были с большими, креплёнными к оглоблям, зонтами.
Увидев происшествие на дороге, пони не теряя времени вывели свои повозки на обочину и скинув с себя сбрую, поспешили к людям.
— Что случилось, мистер? — чуть запыхаясь произнёс подбежавший земной пони.
— Вам нужна помощь? — сказал второй.
Чкалов осмотрел двух земных пони синего и белого цветов и с уверенной улыбкой ответил:
— Не беспокойтесь, всё в порядке. Просто небольшая поломка. Мы тут, видите ли, на яме подскочили. Машину развернуло, кое-какая деталь слетела, вот и вся проблема.
Они понимающе кивнули.
— Эту яму уже месяц не могут заделать. Всё оправдываются нехваткой рабочих. — проворчал синий жеребец.
В этот момент донёсся голос водителя:
— Товарищ комбриг. Готово. Может прямо сейчас отправляться.
Лётчик и пони обернулись на машину. Водитель уже вылез из-под неё и сейчас вытирал руки тряпкой.
— Хорошо. Отгони машину к обочине и приведи себя в должный вид. — отдал приказ Чкалов.
— Так точно, товарищ комбриг. — бодро ответил водитель.
— Спасибо, что решили помочь. — переключил лётчик своё внимание обратно на пони.
— Что Вы… Мы же ничего не сделали. — смущённого ответил синий жеребец.
— Даже если и так. Вы предложили помощь и это самое главное. Поэтому спасибо Вам, товарищи. — настойчиво сказал Чкалов с полуулыбкой на лице. Он даже не заметил как у него по привычке вырвалось слово не пользующееся здесь особой популярностью.
Пони тоже улыбнулись в ответ, попрощались и пошли к своим повозкам. Водитель завёл эмку и наконец поставил её у обочины, теперь не мешая движению.
Немного подумав, лётчик остался на свежем воздухе, чтобы подсохнуть, пока водитель приводит себя в относительно чистый вид.

Преодолев остаток пути, чёрная эмка въехала в черту города. Понивилль жил размеренной и тихой жизнью. Пони с любопытством провожали взглядами проезжавшую мимо них машину. Видно догадываясь, что это не просто пополнение и вскоре у людей, живущих в Понивилле, что-то произойдёт.
На окраине города дорога была грунтовой, но менялась, как только плотность домов и зданий увеличивалась до средней. Здесь она превращалась в мостовую, мощённую хорошо обработанным серым булыжником.
Этот городок сильно отличался от того же Кантерлота: домики были двухэтажными, но простыми, сделанные из дерева и покрашенные в два цвета, один из которых обязательно был белым. Были и кафешки с маленькими террасами. Они попадались реже, но всегда имели посетителей. Магазины: продуктовые, с хозяйственными товарами и мебелью пусть и не имели изысков, как кантерлотские, да и определялись лишь по неприметным вывескам, но уверенность, что цены для трудящегося народа здесь были намного ниже, была большой. Иначе зачем экономить на внешнем виде?
Эмка проехала ещё с километр по главным улицам и остановилась перед трёхэтажным зданием. Чкалов взял чемоданчик и ,открыв дверь, вдруг остановился и помедлил пару секунд. Бросив взгляд на водителя, он произнёс:
— Будь здесь. Возможно, придётся ещё и на аэродром съездить.
— Вас понял, товарищ комбриг.
Услышав утвердительный ответ, Чкалов кивнул и, пригнув голову, вылез из машины. Перед ним предстала белая ратуша с высоким и тупым шпилем, одетая в нарядную черепицу и облепленная маленькими флажками. Недалеко от неё на лавочках сидели зеваки и не без интереса поглядывали на приезжего гостя. Но напряжение при этом не чувствовалось от слова совсем. А это означало лишь одно — пони с радушием приняли советского солдата, не испытывая перед ним ни страха, ни ненависти, ни раздражения. Да и в отличие от определённой части кантерлотской знати, у них не было свойственного иным аристократам высокомерия.
Поправив фуражку и расправив чуть потемневшую от дождя гимнастёрку, Чкалов поднялся по трём ступенькам и открыл дверь. Просторное помещение было освещено естественным светом из небольших окон с правой стороны здания от входа. Там же стояли шесть пони в очереди к первой двери. К слову, этих дверей было всего три. Пройдя по коридору дальше, лётчик приметил, что каждая дверь была с табличкой. Первая была кабинетом мэра Понивилля, вторая оказалась заместителя мэра, лишь третья, самая последняя, была старшего батальонного комиссара Белова.
Предварительно постучавшись, лётчик вошёл в небольшую комнату, наспех переделанную под кабинет. За широким столом одиноко сидел полноватый мужчина в возрасте. На столе лежала газета и стакан остывшего чая, несколько книг с зелёным, серым и красным корешками ровно лежали на краю стола.
— Здравствуйте, товарищ комбриг. С чем пожаловали в наш скромный городок? — хриплым голосом спросил Белов, чуть улыбаясь.
Его голову украшала залысина с редким чёрным волосом. Через толстые очки комиссара на Чкалова поглядывали серые глазки с лукавой искоркой. Лицо украшал длинный и узкий шрам на правой щеке.
— Здравствуйте. — кивнул в ответ Чкалов и стал доставать из внутреннего кармана документ. — Я назначен командиром двести сорок третьей истребительной бригадой.
Лётчик положил документ с назначением и сделал шаг назад, чтобы не нависать на штабным работником. Белов развернул лист и внимательно изучил его, а затем вновь посмотрел на стоявшего Чкалова.
Его лицо вновь озарила лёгкая улыбка и он левой рукой указал на диванчик у стены:
— Вы, наверное, устали с дороги, Валерий Павлович? Садитесь, отдохните.
— Нет, спасибо. Я уже насиделся в машине по пути сюда. — отказался Чкалов.
Белов пожал плечами, мол, «Как знаешь. Моё дело предложить».
— Тогда… — он сделал паузу и достал ручку с листком — Тогда я могу предложить Вам жить в местной гостинице, что стоит по улице Эпплов дом двадцать. Всё оплачено. Аэродром находится за городом, в восточной части. А местную принцессу Вы найдёте в большом замке, он единственный тут, не ошибётесь. Некоторые вопросы решаются только через неё. Аванс в размере триста битс я выдам прямо сейчас. Вопросы? Пожелания?
— Пожелания? — переспросил лётчик удивлённо подняв бровь.
Комиссар, смутился и замялся, отведя свой ныне пристальный взгляд. Через пару секунд он смог привести мысли в порядок и ответить на этот щекотливый вопрос.
— Да, Валерий Павлович, пожелания. Вы у нас как-никак герой Советского Союза, лётчик-испытатель…
«И любимчик товарища Сталина» — про себя добавил Чкалов. Его это порядком раздражало. Он в первую очередь военный лётчик, а не… Тот, перед кем надо выслуживаться.
— Нет, я ни в чём не нуждаюсь, товарищ старший батальонный комиссар. — подчёркнуто формально ответил лётчик.
Чкалову показалось, что комиссар облегчённо вздохнул, радуясь закрытию этой темы. Белов кивнул в знак согласия и открыл ящик стола. Немного порывшись в содержимом, он достал небольшой мешок и положил ближе к краю стола. Мешочек тихо звякнул. Лётчик взял деньги, свой лист с назначением и расписку о проживание в гостинице.
Попрощавшись, Чкалов вышел в коридор. Стоявшие в очереди пони уже исчезли и помещение стало пустынным и тихим. Не было шуршания бумаг, вздохов, стука копыт, лишь старая добрая тишина.
«Что ж, это закончилось и хорошо. Надо съездить сейчас на аэродром и лично всё осмотреть. А после можно и обосноваться.» — выстроил некое подобие плана Чкалов.
Удивительно, но свежий воздух испарил всё плохое настроение, оставив после себя лёгкое чувство. Какое именно, Чкалов и сам сказать сейчас бы не смог. Главное хорошее, а остальное не так важно.
Садясь обратно в машину, лётчик заметил на другой стороне улицы двух красноармейцев с винтовками за плечами. Они шли в окружении пяти пони, активно жестикулировали и что-то горячо объясняли местным. К сожалению, с такого расстояния и из-за уличного шума не было возможности услышать о чём разговаривали солдаты с пони, но тема, видно, была очень интересная. Бросив это глупое занятие, Чкалов хлопнул дверью эмки и махнув рукой, приказал ехать на аэродром. Подслушивать чужие разговоры не дело советского командира.
Машина тронулась и вывернула на центральную улицу, которая, к слову, так и называлась — Главная.
По Главной ехали недолго, — совсем скоро дома стали редеть и эмка выехала на колейную дорогу. Ухабы были явно оставлены тяжёлыми грузовиками, шедшими непрерывным потоком к будущим аэродрому и авиачасти. Дорога спустилась в широкую лощину. По обе стороны были поля, усеянные полевыми цветами. Красота этих мест поражала.
«Если забыть про другой мир, то можно подумать, что и никуда не уезжал я. Будто родные поля, цветущие где-то под Москвой. Так недолго и привыкнуть к такому.» — улыбнулся про себя Чкалов, продолжая разглядывать пейзажи близ Понивилля.
Лощина оказалась недлинной и через пятьсот метров показался палаточный городок на ровном, как стол, поле. Рядом была перекопанная взлётно-посадочная полоса, на которой трудилось около тридцати человек с лопатами. Истребители с красными звёздами были скучены и стояли в один ряд. Порядка двадцати новеньких Чаек и Ишачков.
Машина затормозила у края «городка». Заметившие её приближение, несколько человек поспешили навстречу быстрым шагом. Чкалов немедленно вылез и встал у открытой двери эмки. Через несколько секунд перед лётчиком предстали невысокий строевой командир и, метра под два, старшина с автоматом на плече. На его фоне строевик казался ещё меньше, чем должен быть.
Увидев человека с петлицами комбрига, они резко встали по стойке смирно и приложили каждый правую руку к фуражке и пилотке. Первым заговорил строевик с высоким, мягким голосом.
— Здравие желаю, товарищ комбриг. — чётко, громко, с расстановкой, как и положено по уставу.
— Вольно. — ответил на приветствие Чкалов и протянул руку,
строевик улыбнулся и с радостью пожал её.
— Строевой командир капитан Рыбочкин.
— Комбриг Чкалов Валерий Павлович. Назначен командиром вашей бригады.
— Тогда чего нам здесь стоять, пойдёмте к нам в штабную палатку. Там как раз сейчас все командиры эскадрилий. — Рыбочкин развернулся и повёл гостя к палаткам.
Беглым взглядом Чкалов осмотрел расположение бригады и сам себе удовлетворённо кивнул — все были заняты делом, никто не слонялся и на травке не валялся.
В центре «городка» была штаб-палатка, по размерам больше остальных в несколько раз.
Первым вошёл Чкалов, за ним следом и капитан. За большим, грубо сколоченным деревянным столом сидело пять командиров. Перед ними были разного рода бумаги, карты. Неожиданный для них гость прервал их дискуссию и они с любопытством посмотрели в сторону Чкалова. Увидев в нём старшего по званию, встали.
— Комбриг Чкалов.
Подойдя к ним вплотную он каждому пожал руку, попутно знакомясь.
Первый был темноволосый поджарый мужчина, коему было на вид лет пятьдесят, не меньше.
— Майор Кузнецов. Командир двести сорок третьей истребительной авиабригады понивилльского района.
— Капитан Зубцов. Командир третьей эскадрильи. — молодой парень с голубыми глазами и бледным лицом внимательно рассматривал лицо Чкалова. Молод и любопытен.
— Капитан Богословский. Командир первой эскадрильи. — высокий и худощавый, лет под тридцать с роскошными усами и кучерявой шевелюрой.
— Лейтенант Малов. Адъютант бригады. — тоже молод, широк в плечах, но в тоненьких, чуть кривоватых очках.
— Капитан Харченко. Командир второй эскадрильи. — громко произнёс мужчина крепкого телосложения, с редкими прямыми волосами тёмно-русого цвета и широким лицом.
Чкалов ещё раз осмотрел всех присутствующих и кивнул.
— Хорошо. Садитесь. — сказал он после недолгой паузы.
Все обратно сели. Чкалов снял фуражку и повел ту на гвоздь, вбитый в столбик — своеобразная вешалка. Так, в полной тишине, под взором шести пар глаз, он сел на табурет, любезно предоставленный кем-то из младших командиров и ,скрестив руки в замок, уставил свой взгляд на майора Кузнецова.
— Тянуть не буду. Отныне я ваш командир бригады. И буду рад, если мы поладим.

— Ну как, Алексей Валентинович?
Комиссар Соколов на несколько мгновений оторвался от архивного документа и уставшими глазами посмотрел на Чуйкова. Но затем вновь опустил взгляд, ища слово, на котором остановился.
— Принцип ясен, Василий Иванович. Их политика действительно очень схожа с поздним средневековьем нашей истории, пусть и со своими тонкостями. — тяжело вздохнул Соколов и поправил очки, сползшие на кончик носа.
— Надо эти тонкости все знать. Если провалимся, то дело может дойти до трибунала. Но и то, что Вы очень хорошо поняли принцип их будущих действий — новость прекрасная. К сожалению, я не могу полностью углубиться в это дело как Вы, Алексей Валентинович. Бывают дела, без которых не могут обойтись без моего решения.
— Вы уходите? — уже не отрываясь спросил с огорчением Соколов.
— Да. И возможно надолго.
— Василий Иванович. Если Вам не составит труда, обратитесь, пожалуйста, к… Принцессам? — комиссар ненадолго задумался, но через секунду продолжил мысль. — Дело в том, дорогой мой Василий Иванович, что данные нам от архивистов копии дел не являются чем-то секретным. Они уже давно были подписаны. И под словом «давно» я подразумеваю, что им от двух столетий минимум. Более поздние дела, пакты и соглашения этих государств до сих пор находятся по грифом секретно. Меня терзают смутные сомнения, Василий Иванович: за эти два века могло всё в корне поменяться у грифонов. — закончил Соколов выбивая барабанную дробь пальцами по столу с документами.
— Я Вас понял, Алексей Валентинович. Но обещать, что нам дадут войти в секретное хранилище, не могу. Наше доверие ещё не настолько крепкое с Эквестрией и особенно с принцессами.
На это отвечать Соколов не стал, да и не хотел. На этой невесёлой ноте Чуйков вышел из главного архива Кантерлота и направился прямиком в обеденный зал принцесс — ровно по этому времени сейчас должна трапезничать принцесса Селестия. Пусть это и неприлично, но времени на особый приём у него нет. Другой бы на месте Чуйкова пошёл бы сначала к министрам, а уж потом к Её Высочеству. Только вот хороших отношений у военного атташе с министрами не было. Да чего уж скрывать: его сильно недолюбливала большая часть главных чиновников и несколько семей потомственных аристократов. Были, конечно, хорошие и благородные, с которыми вести беседу было одно удовольствие, но не всем пришёлся по душе советский генерал и сын простого крестьянина.
Приветствуя всех знакомых и незнакомых на своём пути, он наконец дошёл до заветной двери. Путь к ней преградили острые копья гвардейцев в позолоченных кирасах.
— Принцесса Селестия не принимает сейчас посетителей. — сказал один из них бесстрастным голосом.
— Сообщите принцессе, что её беспокоит генерал Чуйков.
Гвардейцы переглянулись и тот, что стоял справа от двери постучался и вошёл в зал. Разговора с той стороны слышно не было и оставалось только догадываться, что сказала королевская особа. Через полминуты гвардеец вышел и доложил Чуйкову о разрешении войти в зал.
Зал представлял из себя большую столовую в белых и жёлтых тонах. Круглый стол, укрытый белоснежной скатертью, ломился от разного рода дорогой и красивой еды. А за ним возвышалась фигура принцессы, что в этот момент держала золотую вилку для салата. При виде Чуйкова она приветливо улыбнулась.
— День добрый, Василий Иванович. Что Вас привело ко мне в такое время? Неужто случилось что-то плохое? — поинтересовалась Селестия.
Чуйков опустил голову в знак уважения к принцессе, но не больше того.
— Здравствуйте, принцесса Селестия. Простите, что прерываю ваш обед, но я просто не мог не обратиться к Вам за помощью к подготовке дипломатической миссии в Грифонстоун. — он заглянул в большие сиреневые глаза принцессы, но не нашёл там и тени упрёка, лишь заинтересованность его просьбы. Значит можно продолжать. — Дело в том, что для полного понимания ситуации нам нужны документы под грифом секретно. Я понимаю, что это наглость, но без вашей помощи у нас не получится заключить соглашения и пакт о ненападении с выгодными условиями для каждой стороны, в том числе для вашей и это Вы знаете лучше меня. — с открытым напором высказался Чуйков, но тут же заметив свою промашку в этом добавил, склонив голову в извинении — Прошу прощения за мою напористость, принцесса Селестия.
Она понимающе улыбнулась.
— Не беспокойтесь, дорогой Василий Иванович, я не держу на Вас за это зла. — успокоила она человека. — А насчёт вашей просьбы я подумаю. Вы тоже, думаю, понимаете, что пропуск к секретным документам это большая ответственность.
— Понимаю, принцесса Селестия. — согласился Чуйков с поникшей головой, а затем вновь выпрямился и встал по стойке смирно. — Разрешите идти?
— Идите, дорогой Василий Иванович, отдохните.
— Некогда отдыхать, — работать надо — с усмешкой ответил ей Чуйков и развернувшись, вышел за дверь.
Селестия посмотрев на то место, где недавно стоял Чуйков, грустно покачала головой и шёпотом приговаривала:
— Не бережёте себя, не бережёте…
А Чуйков в это время спешил в свой кабинет, полный бумаг с неподписанными приказами и нерешёнными делами.

После слов Чкалова повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными звуками за штабной палаткой.
— Поладим, Валерий Павлович. — высказал свою мысль майор Кузнецов, теперь уже бывший командир истребительной авиабригады.
— Вот и хорошо. — искренне улыбнулся Чкалов.
Слова майора разрядили обстановку и все облегчённо вздохнули. Многие знали Чкалова как прекрасного лётчика, но не как человека. Первую встречу он принял достойно советскому командиру и теперь только время покажет его в этой должности.
— Товарищ командир, нас позвали на небольшое «чаепитие» у принцессы Твайлайт Спаркл. До Вас мы приняли решение не отклонять предложение и сходить. Но так как Вы теперь наш командир слово остаётся за Вами. — высказался майор Кузнецов.
Чкалов немного подумав, решил не менять решение командиров и согласился. Но встреча будет только через три часа, а сейчас надо разобраться с ещё одним первоочерёдным делом.
Чкалов вышел из палатки направился обратно к машине и ждущему пассажира водителю. Открыв дверь, он не стал садиться в салон, как того думали все, но взял чемоданчик и поставил на траву.
— Ты свободен. Можешь возвращаться обратно в Кантерлот. — ответил на вопросительный взгляд водителя Чкалов.
— Так точно, товарищ комбриг. — ответил кивая водитель.
Завёлся двигатель и чёрная эмка развернувшись укатила обратно в город. Чкалов достал бумагу с заселением в гостиницу и порвал её на мелкие кусочки. Что это за командир такой, что живёт за три версты от своей бригады? Ветер подхватил бумажки с буковками, цифрами и какими-то печатями вверх, унося в неизвестное направление.

Знакомство

Чкалов быстро обустроился на новом месте. Его палатка находилась всего в сотне шагов от штабной и, в случае чего, он мог быстро добраться до командного пункта. Чкалов также изучил лагерь и построив всю бригаду, поприветствовал лётчиков и механиков трёх эскадрилий. По словам майора численность самолётов бригады всего двенадцать, а запчастей и топлива к ним вообще нет. С его же слов постройка взлётно-посадочной полосы идёт полным ходом и через два дня будет готова. А с первого июля сего года начнётся плановое строительство всего остального. До первой осенней прохлады надо всё успеть.
Сейчас же Чкалов зачёсывал волосы назад, уже одетый в парадную форму со всеми орденами и медалями, — нужно произвести впечатление человека ухоженного, следящего за своим внешним видом. Тем более, что знакомится он будет с особой голубых кровей, а они нет-нет да знают в этом толк… То и дело прихорашиваясь для очередного бала и с такими очередными интрижками.
«Тьфу», — мысленно сплюнул Чкалов. Его задача не показать своё отношение к знати, а подружиться с ними. Переступить через себя и свою неприязнь ради всех остальных.
«Да что это на меня нашло? Может не такая она плохая как думается: отзываются о ней хорошо, без лукавства. Вот скоро мы и узнаем насколько правдивы слухи о ней».
Лётчик надел фуражку и вышел из палатки. У штабной уже стояли Кузнецов и Богословский. Майор был также хорошо одет, как и Чкалов. Капитан наоборот — в полевой гимнастёрке и с расстёгнутыми верхними пуговицами медленно покуривал папиросу. Завидев Чкалова командиры оживились и поначалу хотели встать по стойке смирно, но рассеянный взмах рукой и добрая улыбка Чкалова остановило сие действо.
— Готовы, Валерий Павлович? — уточнив спросил Кузнецов.
— Готов, готов, Дмитрий Алексеевич. Когда поедем?
— Прямо сейчас. — и повернул голову к Богословскому с папиросой в зубах — И бросай уже курить! Лучше сходи, проведай желторотиков своих, а то без дела поди сидят. — нравственно наставлял майор.
Богословский пожал плечами и бросил папиросу на землю, тут же затушив её носком сапога.
— Разрешите идти, товарищ командир?
— Идите. — ответил Чкалов, наблюдавший и до этого момента не вмешивающийся в разговор.
Богословский развернулся и вскоре скрылся за палатками. Проводив его хмурым взглядом Кузнецов, а за ним и Чкалов, пошли к полуторке, стоявшей у окраины палаток. Всего полчаса тому назад их здесь была целая колонна. Шофёры ежедневно и еженощно работали на износ, возя провизию, обмундирование и оружие с техникой. Вот и эта полуторка с консервами не так давно была разгружена бойцами. Кузнецов увидев в этом возможность, попросил подбросить до Понивилля. Водитель не только согласился подбросить, но и подождал, пока подойдёт Чкалов. Пусть и заняло это каких-то три минуты.
Два человека быстро запрыгнули в кузов машины. Через пару секунд заурчал движок и автомобиль двинулся по колейной дороге к городку. Поездка на грузовике была дико неудобной, но другого варианта не было. На предложение майора Чкалову сесть в кабину, тот решительно отказался.
— Не так далеко едем, Дмитрий Алексеевич. — с улыбкой ответил ему он и чуть не покатился, когда машина свернула на повороте в лощину. Но не сколько расстояние, сколько мысль о неравенстве положения двух командиров в машине оказало влияние на это решение.
Несмотря на то, что расстояние было небольшое — двум лётчикам казалось, что вместо трёх километров были все десять до черты городка пони. На улице Звёздная машина затормозила — всё дальше пешком. Чкалов и Кузнецов спрыгнули на дорогу и поблагодарили шофёра, что поступил по-человечески. Через короткое время полуторка скрылась в направлении дороги к Кантерлоту.
Чкалов взглянул на часы и удостоверив себя ненадобностью спешить, с прямой осанкой и выправкой военного зашагал с Кузнецовым. Звёздная улица тихой, без машин и людей, за исключением двух караульных с винтовками у переоборудованного в склад дома. Об этом ясно говорила вывеска «Склад продовольствия» крупными буквами над дверью с навесным замком. Основная часть архитектуры в этом микрорайоне были жилые дома, несколько магазинчиков и маленькая аллея с деревянными лавочками в форме цветов.
Но только два лётчика пересекли некую невидимую черту, как тут же попали в гущу людей и пони — рынок. Пони после работы шли за продуктами, а бойцы Красной Армии наслаждались увольнением в город, шныряя везде, где хоть что-то выбивалось из мироустройства советского гражданина. Полупустые лавки с разными сладостями и вкусностями то тут, то там были оккупированы полуголодными солдатами. Пуская слюнки на ранее невиданные сладости, они судорожно пересчитывали оставшиеся битсы от аванса. Нельзя их в этом упрекнуть, иногда и более серьёзным командирам хотелось чего-то другого, не входящего в их ежедневный рацион.
Чкалов и Кузнецов не были исключением, но в этот раз кроме любопытного взгляда и короткой остановки самого необычного, продвигались к выходу на другом конце понивилльского рынка.
В конечном итоге, рынок закончился и количество пони и людей уменьшилось. Среди обычных двухэтажных домиков и кафе, выделялось большое трёхэтажное здание белого цвета. При ближайшем рассмотрении в нём можно было увидеть больницу с узнаваемым красным крестом. У больницы стояли два грузовика с теми же красными крестами на белом круге и тёмно-зелёная эмка. На широком крыльце собрались полдюжины военврачей и персонал больницы. Можно было предположить, что сегодня у них были обмен опытом, доклады и лекции военврачей о советских лекарствах, методах лечения и вакцинах. По их внешнему виду можно было сказать, что общение было долгим и утомляющим, но при этом довольно интересным и продуктивным.
Командиры свернули с широкой Виноградной улицы и вышли на дорожку к замку. Высокий, не походящий на кантерлотский, ни на один из известных по книгам средневековых. Обросший неровными гранями, с выступами замок представлял из себя огромный фиолетовый кристалл.
Драгоценный или нет, Чкалов не знал, будучи выходцем из крестьянской семьи. Кузнецов не сильно далеко ушёл от своего товарища командира бригады, также имея происхождение из пролетариата.
На уровне второго этажа по обеим сторонам от ворот свисали два стяга с бледно-розовой шестиконечной и более маленькими белыми звёздами на фиолетовом фоне.
Ещё одной странностью было то, что у замка не было привычных уже командирам королевских гвардейцев. Словно, пришли в гости к друзьям.
Лётчики встали у ворот и вместе постучали. Ждать хозяина не пришлось — ворота как по волшебству сами открылись, явив пустой кристальный коридор. Кузнецов и Чкалов переглянулись, но вошли. И снова ворота сами закрылись.
«Удобно» — подумал Чкалов о такой системе. — «И прислугу на дверях можно не держать».
Коридор не был прямым: он вилял и разветвлялся, как удав после ужина. В какую сторону идти дальше было непонятно. Неожиданно на помощь пришёл маленький фиолетовый дракончик. Чёрный строгий костюм с бабочкой пусть и сидел на нём идеально, но явно не подходил под его несерьёзный детский вид.
— Здравствуйте. Вы ведь сэр Чкалов и сэр Кузнецов, верно? — спросил он детским голоском, держа в маленьких лапках планшет и карандаш.
— Верно, малыш. — утвердительно, чуть смягчая голос ответил Чкалов.
Реакция маленького дракончика была незамедлительна: нахмурив брови, он с недовольством ответил:
— Я не малыш. Мне уже тринадцать лет!
На лицах Чкалова и Кузнецова появились признаки замешательства, но спрашивать почему в таком возрасте он выглядит на все семь не стали. Быстро взглянув на Чкалова Кузнецов с улыбкой ответил:
— Верим тебе, верим.
После этих слов мордочка дракончика приняла более добродушный вид, пусть и с налётом серьёзности.
— Давайте я вас провожу к Твайлайт. — махнул лапкой дракончик и повёл гостей вперёд.
Чкалов уже думал, что зал находится в самом конце, но нет, — не доходя до конца коридора их повели в другую сторону, где стояла винтовая лестница. Пройдя мимо второго этажа с такой же скудноватой (для особ с королевской кровью) обстановке они вышли на третьем этаже. Пусть сам этаж по размеру и уступал первому, но из-за одного лишь зала, что был по совместительству ещё и библиотекой, казался довольно крупным. Ровные стеллажи книг стояли лишь у стен, не мешаясь, пока в самом центре зала можно было посидеть за круглыми столиками для чтения. Но в этот момент они были скучены в виде одного большого стола, за которым уже сидели шесть пони и два человека. Услышав шаги все обернулись в сторону новоприбывших.
Чкалов тоже не стал терять времени даром: осматривая двух командиров невысокого роста, не избегая при этом прямого взгляда.
— Вечер добрый, товарищи и дамы. — с добродушной улыбкой произнёс Кузнецов приложив правую руку к фуражке. Тоже самое сделал вслед за ним и Чкалов.
— Здраствуйте. Мы Вас ждали. Присаживайтесь. — чуть застенчиво сказала фиолетовая пони-аликорн, сидящая во главе «стола». По-видимому принцесса Твайлайт.
Сидящие командиры встали и пошли навстречу лётчикам. Одетые также в парадную форму танкисты протянули руки. Напротив Чкалова встал зрелый майор, его, примерно, возраста, с глубоким взглядом выцветших некогда синих глаз. Темноволосый, но уже с пробивающимися то тут, то там прядями седых волос виделся человеком жившим одной лишь службой. У такого и семья то вряд ли есть. На груди тускло поблёскивали ордена Красного Знамени, Ленина и испанская медаль Доблести, явно добытая тяжким трудом.
— Майор Орленко.
— Комбриг Чкалов.
Кузнецову же достался танкист лет двадцати пяти, не более. В его карих глазах горел юношеский огонь приключений и свершений подвигов. Молод и горяч, от таких можно ожидать чего угодно ради своих идей.
— Капитан Гришин.
— Майор Кузнецов.
Пожав друг другу руки, командиры расселись по местам. За их знакомством с интересом и в полной тишине наблюдали пони. Пришёл черёд знакомиться и с представителями противоположного пола и другой расы.
Первое слово взяла кобыла-аликорн:
— Я думаю, вы уже знакомы с моим именем, но по этикету я всё же повторю: меня зовут Твайлайт Спаркл. Не надо меня звать принцессой или Ваше Высочество. — Твайлайт смущённо улыбнулась и продолжила. — Я буду рада, если вы будете меня звать просто Твай и на обращаться ты. Видеть меня не принцессой Эквестрии, но вашим другом, с которым можно пообщаться. Также здесь сидят мои близкие подруги: Рэйнбоу, Флаттершай, Эпплджек, Рэрити и Пинки.
Твайлайт к своим словам указала копытом на всех кобыл, сидящих в зале.
Чкалов встретился взглядом с Рэрити. Она мило улыбнулась и слабо помахала своим беленьким копытом. Взгляд лётчика переместился и на остальных кобыл. Сидящая напротив радужногривая пегаска с дерзким взглядом целенаправленно рассматривала Кузнецова и Чкалова. В её тёмно-розовых глазах отчётливо стоял какой-то вопрос к лётчикам, но озвучить его она пока не пыталась. С правой стороны от неё сидела стушившись жёлтая пегаска, пряча свою мордочку за длинной розовой гривой и украдкой посматривая на командиров робкими бирюзовыми глазками.
— Я рада познакомится с вами всеми! Вы такие интересные и необычные. Как насчёт того, что закатить приветственную вечеринку для всех человеков в Понивилле? Вы ведь придёте на неё? — отозвалась высоким и громким голосом розовая земная пони с кудряшками. На её мордашке всё это время сидела широченная улыбка, а в больших голубых глазах горел задорный огонёк.
— Пинки… Кхм, правильно будет во множественном числе не человеки, а люди. — чуть стыдливо поправила Твайлайт свою гиперактивную подругу.
— Да Пинки. Я думаю, им сейчас некогда по вечеринкам ходить. — подала голос последняя пони с оранжевой шёрсткой. На её голове красовалась кожаная потёртая шляпа на западный манер. В её голосе чувствовалась крестьянская простота и прямолинейность.
Улыбка Пинки чуть померкла и она с надеждой посмотрела на четырёх командиров.
— Может… Может мы всё станем друзьями? — спросила она ни к кому конкретно не обращаясь.
— Обязательно, — ободряюще ответил ей Орленко. На его лице красовалась добрая и успокаивающая улыбка.
Это сразу приободрило розовую пони. Все остальные её подруги усмехнулись на эту перемену настроения, но ничего не сказали.
— Ну что? Давайте пить чай. — сказала Твайлайт и стала разливать его из чайничка с цветочками. По её велению магия подняла в воздух ложки и блюдца. За ними следом полетели кусочки торта.
— Слушайте, а может вы нам расскажите о своей жизни? О ваших подвигах на полях сражений? — вдруг попросила Рэрити.
Все командиры переглянулись с вопросом о чём им рассказывать. Все, кроме Орленко. С его лица исчезла добродушная улыбка и взгляд стал грустным. Ему не хотелось вспоминать о своём недавнем прошлом в Испании.
Это заметили и пони. На помощь танкисту пришли Кузнецов и Чкалов.
— Мы, конечно, не воевали, но интересных историй у нас достаточно. Например, наш Валерий Павлович совершил беспересадочный перелёт через Северный полюс. Целых шестьдесят три часа он и его экипаж провели в воздухе. — начал рассказывать Кузнецов всем известную в Советском Союзе историю.
Глаза пони загорелись любопытством и внимание с Орленко переключилось полностью на Чкалова. Тот смущённо подтвердил это коротким кивком и продолжил:
— В этом перелёте мы не побили рекорд по дальности перелёта, но важность его была в другом — выбранный маршрут. Я, товарищ Байдуков и товарищ Беляковс получили особое задание от партии. Это была не первая попытка и до нас тоже пытались, но по техническим причинам это не удалось сделать — Чкалов глубоко вздохнул, украдкой наблюдая за слушателями и их торчащими вверх ушками. — Нам не нужны были награды, слава и всесоюзная любовь, мы бросали вызов самой природе и трудностям. Через пять часов после вылета мы обнаружили утечку топлива, но возвратиться обратно значило подвести всех и мы…

Пока понивилльские командиры пили чай и Чкалов рассказывал свою историю перелёта, в это время в Кантерлоте Чуйков подписывал очередной приказ. Всего несколько минут назад с аэродрома близ столицы вылетел истребитель в Балтимэр с пакетом для находящимся там приграничным войскам гарнизона. Суть приказа была проста — в случае отсутствии связи с самим Чуйковым в Грифонстоуне, им на помощь вылетят два полка истребителей. Напрямую, через море, они быстро достигнут страны грифонов. Это должно будет произвести устрашающий эффект на наглых грифонов. И в лучшем случае, вынудить их прийти к переговорам на выгодных для Чуйкова условиях.
В дверь несколько раз постучали. Не поднимая головы Чуйков крикнул:
— Войдите.
Секунду спустя дверь открылась и порог кабинета перешагнул единорог-гвардеец.
— Господин Чуйков, Вас просят присутствовать через десять минут в комнате принцессы Луны. — громко и чётко доложил он.
Нахмурившись, Чуйков несколько мгновений погрузился в раздумья, но вспомнив о гвардейце тут же переключился на него.
— Спасибо. Можете идти.
— Есть, сэр. — сказал единорог. Вбитые в его голову слова «Сэр» и «Господин» так и будут звучать в адрес командиров Красной Армии сколько не пытайся их переучить.
Пони вскинул копыто и развернулся. Строевым шагом он покинул кабинет, закрыв за собой дверь.
Чуйков выдохнул и взглянул на наручные часы.
— Без двадцати минут семь — в полголоса проговорил он тяжело вздыхая. — Ни минуты покоя.
Сложив в две стопки документы, Чуйков убрал их в ящик стола. Закрыл на маленький ключик и убрал его в нагрудный карман. Быстро осмотрев кабинет на наличие чего-то нежелательного для чужих глаз он вышел из кабинета и направился в правое крыло замка, где жила принцесса Луна.
Через несколько минут Чуйков оказался напротив двери с символом месяца на тёмном полотнище, усыпанного звёздами неба. Охраняли её элитные стражи — фестралы. Кошачьи зрачки и кожистые крылья стали основными внешними различиями между ними и пегасами. По слухам, они были выведены тысячу лет назад для одной лишь цели — убивать. Им не чужды садизм и жажда крови. Они не чувствуют страха и готовы умереть за принцессу Луну в любой момент. Идеальное живое оружие. Но опять же, это всего лишь слухи и сильно преувеличенные, как считал Чуйков. Советского человека не должен пугать ещё один вид пони, но их внешность и пресловутые сплетни становятся единственными преградами для дружбы вне службы. Может когда-нибудь Чуйков или ещё кто-то изменит это мнение… Ну, а пока измотанный человек стучался в дверь, ведущую в покои второй принцессы.
Дверь открылась и Чуйков вошёл в просторную комнату в тёмных тонах, да серебром обитую. Под стать ночному правителю. И этот правитель сейчас расположился на большой кровати мордочкой к гостю, поджав передние ноги под себя.
— Проходите. Незачем в дверях стоять, я не кусаюсь — игриво сказала Луна Чуйкову.
Очнувшись и перестав разглядывать покои принцессы он опустил голову на некоторое время в знак уважения к принцессе, но не позволяя своей спине согнуться. Дверь за его спиной тихо закрылась.
— Вы, наверное, уже обо мне слышали, да и я наслышана о Вас, но давайте всё же начнёт с знакомства. Меня зовут принцесса Луна — второй диарх Эквестрии и повелительница ночи. — начала она и выжидающе посмотрела Чуйкову в глаза.
Чуйков не отвёл взгляда.
— Приятно познакомится, принцесса Луна. Я Чуйков Василий Иванович — гражданин Советского Союза и на данный момент военный атташе в Эквестрии.
— А Вы не промах, Василий Иванович. — с ухмылкой произнесла Луна.
— В Чём именно? — поднял бровь Чуйков, но взгляда так и не отвёл от лунного диарха.
— Ваше искусство прятать истинные чувства. Вы не трясётесь как осиновый лист предо мной, не пытаетесь задобрить меня попутно заикаясь. — высказала свои мысли Луна.
Чуйков всё также стоял с поднятой бровью, но теперь к непониманию прибавилось замешательство.
«Что? Она позвала меня, чтобы поболтать о всякой ерунде? И в каком это смысле, я прячу свои истинные чувства? Она считает, что я боюсь её?» — недоумевал Чуйков, но свои мысли так и не озвучил благоразумно полагая, что это лишнее.
Теперь пришла очередь и принцессе свернуть свою ухмылку с синей мордашки и искренне удивиться Чуйковым.
— Вы ведь меня тоже боитесь? — с какой-то надеждой спросила пони-аликорн.
— Никак нет. Вы не винтовка и не штык. Так с чего бы мне Вас бояться? — ответил ей Чуйков без капли лжи.
Слова человека ввели её в короткий ступор и на некоторое время она осталась сидеть с полуоткрытым ртом о чём-то сосредоточенно думая.
— Вот как… — тихо произнесла Луна и почему-то улыбнулась.
Но Чуйков её услышал и рискнул нарушить личное пространство принцессы. Сделав пару шагов и присел на корточки перед кобылой, человек спросил:
— Что-то случилось? — в его тоне звучали ласка и осторожность.
— Нет… — начала она отнекиваться, но под пристальным взглядом Чуйкова сдалась. — Я…Меня всегда боялись пони. С самого первого дня после моего возвращения. Дворяне и все семьи аристократов стали трястись от страха, думая что любой мне неугодный будет осуждён и отправиться на рудники. А простые пони… Они до сих пор бояться возвращение Найтмер Мун и вечной ночи, что я обещала устроить. Пусть и не так сильно, как в первые месяцы, но за их натянутыми улыбками и бегающими глазами я всегда вижу отражение моего восстания, кровь заливающую улицы и крики обречённых…
Тут она грустно усмехнулась и замолчала. Чуйков принял это как знак.
— Поверьте, все совершают ошибки и…
Луна неожиданно перебила Чуйкова и снова навесила маску правителя без чувств.
— Я знаю, что Вам, Василий Иванович, нужен доступ в секретные архивы. Я могу Вас отвести туда и под моим наблюдением можете прочитать в тех стенах всё что Вам заблагорассудится. — переключилась на другую тему Луна и взглянула на Чуйкова в ожидании ответа.
«Тяжёлая ноша упала на плечи хрупкой женщины, пусть и пони. Если она не хочет продолжать эту тему, то и я не в праве давить на неё.» — подумал Чуйков с сочувствием и встал с корточек.
— Есть ещё одна просьба. В архивах сейчас находится мой товарищ дивизионный комиссар Соколов. Он лучше меня разбирается в документах и ему нужнее знать все тонкости ваших секретных документов с грифонами. — объяснил Чуйков.
Луна некоторое время подумала и одобрительно кивнула.
— Через тридцать минут мы с вами встретимся у дверей секретных архивах. Прошу не опаздывать.
— Спасибо, принцесса Луна. — поблагодарил её Чуйков и выпрямившись встал по стойке смирно. — Разрешите идти?
— Конечно. Идите. — в тон ему ответила Луна.
Чуйков развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл в сторону двери. В его голове сейчас были противоречивые чувства к принцессе ночи, но он старательно их подавлял. Сейчас важна для него работа и выполнение своих служебных обязанностей, а уж после личное отношение.
Дверь за ним закрылась и Луна опустила голову перестав изображать. Она открылась незнакомому человеку и он с понимает отнёсся к её прошлому и настоящему. Луна была уверенна, что это останется между ними. Почему? Всё было написано на его лице и читалось в серых серьёзных глазах. За свою жизнь она хорошо научилась узнавать таких пони, как он сквозь все их повседневные маски.

— … А после возвращения домой нас встречал лично товарищ Сталин, вручив каждому из нас медаль Героя Советского Союза. Вот и всё. — закончил Чкалов и указал пальцем на медаль с золотой звездой на груди. Его горло пересохло и он сразу взялся пить уже остывший чай со вкусом ромашки.
— Прекрасная история. — улыбнулась Твайлайт. — Если бы писательница Ирлинг взяла это приключение и написала о Вас и вашей команде книгу, она бы произвела фурор среди пони. — и в знак своих слов стукнула копытами друг об друга, фантазируя как бы это произошло.
— А что Вы можете рассказать о себе? — спросил Гришин. — Я уверен, что и ваши истории не менее интересные для нас. Как никак у вас магия и чудеса происходят ежедневно.
— Да. Мы так часто спасали Эквестрию, что уже и не упомнить всех наших подвигов. — выкатила грудь колесом Рэйнбоу Дэш и горделиво вскинула голову вверх.
— Кхм… Дэши, хвастаться неприлично. — осудила её Рэрити.
— Да чего там… Подумаешь какой-то перелёт. Я вот каждый день летаю и ничего такого в этом не вижу. Вот если бы они спасали мир или свой Советский Союз, то смогли бы с нами сравняться. — нагло заявила голубая пегаска.
Твайлайт покраснела от стыда за слова своей подруги, а Эпплджек встала со своего места и подошла к хвастливой пегаске. Взяв из вазы с фруктами красное яблоко земная пони заткнула им рот летуньи. За всем этим молча, но с одобрением наблюдали танкисты и лётчики.
— Вы простите Рэйнбоу Дэш. Её иногда заносит. — пискнула, заступившись за подругу, Флаттершай.
— Ничего страшного. — за всех ответил Орленко. У него снова вернулось доброе выражение лица и непринуждённая улыбка.
— Не беспокойся, Флаттершай, мы не обидчивые люди. — добавил Орленко и подмигнул ей.
Но это возымело обратный эффект и она снова спряталась за своей гривой.
— Тогда я возьму слово. — начала Твайлайт. — Всё началось с того, как я получила задание от моей наставницы, принцессы Селестии, проследить за подготовкой к празднику летнего солнцестояния в Понивилле. В ту ночь вернулась Найтмер Мун из своего тысячелетнего заточения и пропала принцесса Селестия. Я намеревалась найти Элементы Гармонии и сразить её. Мой путь лежал в Вечнодикий лес, полный опасностей. Со мной неожиданно увязались они и сейчас я чрезмерно благодарно им за это — Твайлайт с трогательной улыбкой посмотрела на своих подруг, но после снова вернулась к рассказу. — Каждый наш шаг был полон трудностей и опасностей, оставленных Найтмер Мун. Так каждая из нас смогла проявить свой элемент дружбы. Эпплджек показала свою честность в опасный момент на обрыве и доказала, что ей всегда можно верить.
— Сила в правде. — ответила Эпплджек с улыбкой.
— Флаттершай помогла злой мантикоре, пока мы пытались силой пройти через неё. Её доброта оказалась сильнее всех нас.
— Надо быть чуточку добрее и тогда может мы станем счастливее жить. — добавила Флаттершай.
— А когда мы испугались страшного леса, Пинки показала как смех может помочь преодолеть страх. До её я бы в жизнь не подумала о таком способе.
— И это правда. Смех продлевает жизнь. Надо просто улыбаться чаще и мир станет светлее от улыбок. — смеясь сказала Пинки Пай.
— Рэрити же отрезала и отдала свой хвост гигантскому водному змею, когда другой на её месте мог поскупиться.
— Что появляется у меня, так же это и твоё. — с лёгкой улыбкой произнесла Рэрити.
— …И конечно Рэйнбоу Дэш. Вы не подумайте, что она плохая. У каждого из нас есть свои недостатки и даже принцесса Селестия здесь не исключение… В тот день она пошла против своих желаний, но осталась нам верна.
— Предать друзей это полный отстой. — прожевав яблоко добавила Дэш.
— И тогда я поняла, что Элементы Гармонии и есть мы. С того дня много воды утекло: я стала аликорном, получила этот кристальный замок… — закончила Твайлайт на многозначительной ноте.
— А что за Элементы Гармонии? Ты часто их упоминала и вряд ли они имеют последнее место в значимости твоего рассказа. — спросил Гришин.
— Ну, Элементы Гармонии это артефакты, способные уничтожить любого злодея. — разъяснила Твайлайт.
— Значит это оружие. — сделал вывод Кузнецов.
— Нет, нет. Это не оружие. Оно не способно причинить вред простым пони. Только плохим. — стала отрицать Твайлайт неочевидное для себя и очевидное для людей.
Чкалов стал понимать с первых слов куда всё катиться и громко объявил:
— Товарищи командиры, как насчёт того, чтобы покурить? — и после обратился уже к кобылам — Прошу прощения, дамы, нам надо ненадолго отлучиться.
Чкалов встал и взглядом приказал встать Кузнецову. Благо тот всё понял и незамедлительно вышел из-за стола. Примеру лётчиков последовали и танкисты. Командиры взяли фуражки и пошли на улицу. Уже на лестнице Чкалов в полголоса сказал своему заместителю:
— Зря Вы так, товарищ Кузнецов. Отношения с местными нужно строить, а не разрушать.
— Так я ничего такого и не сказал. Лишь выявил, что это оружие. Возможно, секретной разработки для единичного уничтожения сильных противников власти. — пожал плечами Кузнецов.
— Да, но не совсем. — начал объяснять свои догадки Чкалов. — Это стандартная практика начала спора. Я тоже, как и Вы, считаю Элементы мощным оружием, но нам вряд ли удастся переубедить принцессу свято верящую, что её нож в ножнах перестаёт быть оружием.
Командиры вышли на улицу и снова подивились технологией автоматического открывания дверей без каких-либо замудренных механизмов. Каждый сам достал свои папиросы, кроме Чкалова. Он долго шарился по карманам и хлопал по ним в поисках заветных папирос. В конце концов он сдался и умоляюще посмотрел на остальных.
— Держите. — сказал Орленко и протянул лётчику самокрутку из махорки.
Тот усмехнулся, но взял самокрутку. Чиркнув спичкой Чкалов затянулся непривычным для себя «солдатским дымом».
Покурив и расслабившись командиры вернулись обратно в зал. По мордашкам кобыл было видно, что и они время зря не теряли за эти пять минут перекура. Больше никто не пытался начать утверждать свою точку зрения, боясь обидеть собеседника. Время за простым чаепитием и разговорами о житие и быту время летело быстрее, чем хотелось. Стало смеркаться и засидевшиеся лётчики и танкисты стали собираться обратно в свои части. Попрощавшись со всеми они вышли на улицу.
— Что ж, приятно было с вами познакомиться, товарищи авиаторы Эквестрии. — с улыбкой сказал Гришин и приложил руку к своей фуражке, встав по стойке смирно.
— И мы были рады познакомиться с прекрасными танкистами Понивилля. — ответил в той же шутливой манере Чкалов.
Командиры пожали друг другу руки и пошли в разные стороны, довольные прошедшими, отнюдь не дипломатическими, разговорами в замке принцессы.

Чуйков устало протёр глаза с замыленным взглядом. Текст стал плыть перед глазами и человек встал со своего места, заваленного стопками книг и отдельных папок с документами. В паре метров от него сидел Соколов и безостановочно поглощал информацию о грифонах и делая выводы о потенциальных уловках соперников из Грифонстоуна.
Сзади подошла принцесса Луна и спросила, уже зная ответ на свой вопрос:
— Устали, Василий Иванович?
— Верно, принцесса Луна. Но потеря времени может стоить много. Сон и отдых подождут. — зевая подтвердил её мысли Чуйков.
Соколов быстро взглянул на них, но после снова вернулся водить пальцем по строчкам при свете магического фонарика.
— И всё же Вы вряд ли сможете так работать дальше. Усталость возьмёт своё и Вы падёте сломленными. К тому же, сейчас многие пони говорят, что переработка очень сильно влияет на качество результата. — решила Луна попытаться увести людей обратно в свои комнаты. — У вас есть время и вне вашего сна.
— Нет у нас этого времени. Мы не цари и не дворяне, чтоб полдня спать, а остальную на балах танцевать. — устало отмахнулся от заботы принцессы Чуйков.
Луна хихикнула без капли притворства.
— А Вы у нас значит простой рабочий? — с усмешкой спросила Луна.
— А как же: начинал учеником в шпорной мастерской, а после был юнгой в отряде минёров в самом Кронштадте… — начал Чуйков, но вспомнив что аликорн не знает ничего о Октябрьской Революции замолчал.
Пони вопросительно склонила голову набок, но промолчала и ничего не спросила.
— Ладно, ладно. Я Вас понял, принцесса Луна. — сам не зная почему сдался Чуйков.
Хотя нет, знал. Её направленный на Чуйкова тревожный взгляд глубоких голубых глаз был чем-то завораживающим и пленительным. Аликорн довольно улыбнулась этому заявлению и без лишних слов подняла в воздух своей магией все книги, раскладывая всё по полочкам. Её навыкам и профессионализму позавидовал бы любой библиотекарь.
Через минуту всё было кончено. Дверь в секретные архивы закрыты наглухо на замок и сложную магическую печать.
— Спокойной ночи. — пожелала Луна двум военным.
— И Вам того же. — ответили Соколов с Чуйковым.
Чуйков кожей ощущал некую неловкость между аликорном и им, но сказать почему сейчас не мог. Все мысли были направлены на будущий сон. Завтра рано утром всё повторится и с первыми лучами Солнца Чуйков начнёт свой рабочий монотонный день, попутно готовясь к поездке.

Преддверие перемен

Две сестры, два аликорна стояли на балконе и смотрели на рассвет, начало нового дня. С свойственной Луне усталости после ночной смены, сквозь появляющуюся зевоту она сказала:
— Сестра… У меня к тебе вопрос.
Селестия тут же повернулась и внимательно посмотрела неё.
— Слушаю тебя, Луна.
— А что если с дружбой всё плохо. Кажется, что с тобой никто и никогда не станет близко общаться… Но вдруг появляется тот, кто не видит в тебе лишь бывшую Найтмер Мун, не хочет попытаться использовать тебя в своих корыстных целях… А просто видит в тебе обычную пони? — с ноткой грусти поделилась своими чувствами Луна.
— И кто же этот пони? — с улыбкой спросила Селестия, но после сразу покрутила головой. — Нет, нет. Не рассказывай мне кто он, но скажи одно: ты хочешь видеть в нём друга, а не просто знакомого?
— Да! — выкрикнула Луна. — Но… Если он станет другом, то я обречена наблюдать как он состариться и умрёт, пока я буду всё также сидеть на троне. Это… Я не знаю. С одной стороны я хочу, чтобы я могла с кем-то ещё поговорить по душам, повеселиться или погрустить, но оттого будет страшней с каждым днём. — поникшим голосом закончила синяя аликорн.
Селестия подошла ближе и обняла своим левым сестру, успокаивающе прижав к себе.
— Не бойся, моя маленькая сестра. Не бойся жизни, ни её правил. Или ты думаешь, что тебе хватит только меня, Твайлайт и Каденс? Ведь не только боль будет, но и тепло, и радость на душе, что был такой старый друг. Ты хочешь почувствовать себя простой пони? Так действуй!
— Я думаю ты права… Сестра, Тия, ты можешь мне помочь? — вдруг неожиданно попросила помощи Луна.
— Конечно. — тепло ответила ей белая аликорн.
Луна повернулась обратно к восходу Солнца. Её глаза на пару секунд и закрылись, но в другую секунду она снова их раскрыла, устремив свой взгляд на пылающий шар.
— Завтра я хочу поехать в Грифонстоун. Не могла бы ты подменить, взяв часть моих обязанностей на себя?
Некоторое время понадобилось белой пони обдумать слова своей младшей и единственной сестры. Придя к некоторым умозаключениям, у кобылы невольно вылезла глупая ухмылка и заискрились неподдельным интересом сиреневые очи.
— А этот некий случаем не наш прямолинейный, капельку упрямый и любитель заработаться до поздна «жеребец»? — делая акцент на последнем слове невинно поинтересовалась Селестия. А ухмылка так и не слезала с её хитрющей мордашки с прищуренными глазками.
Луна не смогла сдержаться и хихикнула с выражения и тона сестры.
— Всё тебе жеребец, да жеребец. Я ж его не замуж зову. — откровенно смеясь ответила Луна.
— Кто ж тебя знает. А вдруг ты… — не успела старшая аликорн закончить, но её перебила младшая шлёпнув её правым крылом по затылку.
— Скорее это ты его охмуришь… Хотя нет. Такой отъетый круп как у тебя, его точно не заинтересует. — с издёвкой сказала Луна.
На такое заявление Селестия возмущённо заржала, топнув к этому ещё и копытом.
— Ладно, ладно. Чуток переборщила, сестричка. — отступила синяя аликорн. — А если серьёзно, то как ты смотришь на это всё?
— Конечно, дорогая сестра. Я от своих слов не отказываюсь и готова помочь тебе на сколько хватит моих сил и времени. — кивнула Селестия.
Луна навалилась на сестру и обняла её:
— Спасибо, Тия.
— Не за что ещё, Луна. — ответила Селестия принимая объятия сестры.

Глубокий сон командира бригады нарушил армейский горн. Горнист бодро трубил «подъём». Чкалов продрал глаза и потянулся. В палатку настойчиво пробивались утренние лучи Солнца. Несколько секунд и Чкалов откинул одеяло, вставая в полный рост. Ещё с десяток минут потребовалось на одевание и утренний туалет. За брезентовыми стенками палатки уже были слышны звуки солдат на зарядке.
Поправив ремень с звездой на бляхе, Чкалов вышел из палатки и направился в сторону построения. Перед Чкаловым открылся вид на стройные ряды красноармейцев, сталинских соколов. Все как на подбор. Не став выходить ко всем он с интересом послушал речь майора Кузнецова и пошёл в штаб-палатку. День обещал пройти тихой работой за разбором документов и подробного изучения истории Эквестрии, карт страны, политического управления. Для этого уже со вчерашнего вечера лежат книги из личной библиотеки Твайлайт.
Поздоровавшись с командирами, сидящими за чаем, Чкалов взял книгу «История с основания Эквестрии и до наших дней» под редакцией некоего Вайт Винга, выпущенная в тысяча первом году. С этой не такой уж толстой книжкой лётчик нашёл себе местечко около маленького деревца. Поставив табурет, человек достал из кармана очки для чтения и уселся закинув ногу на ногу.
«Первая глава. Объединение.
С известных нам времён пони были разделены на три расы: земные, пегасы и единороги. Все три расы работали по натуральному обмену. Земные пони выращивали еду, пегасы устанавливали благоприятную погоду для посевов, а единороги поднимали Солнце и Луну. Но также им была не чужда война и ненависть. Чаще всего это были локальные конфликты, не имеющие критических последствий для какой либо стороны. Это были самые тяжёлые и тёмные времена для всех пони.
Всё изменил наступивший холод злых духов Виндиго. Земные пони больше не могли выращивать пропитание и наступили голодные времена. Разрушить плохую погоду не могли и пегасы. В этот критический момент пони пошли на перемирие и собрали совет. В нём была поставлена задача для молодых предводителей найти новую землю. В поход отправились две пони с каждой стороны: принцесса Платина и Кловер от единорогов, канцлер Пуддингхед и Куки от земнопони, полковник Сторм и Прайвет от пегасов…»
За увлекательным чтением время шло быстро, но закончить Чкалову дали не внутренние часы распорядка, а старшина появившись словно из-под земли.
— Товарищ командир, к Вам посетитель. Пегас Рэйнбоу Дэш просит встречи с вами. — доложил старшина.
Сняв очки и закрыв книгу на четвёртой главе, Чкалов кивнул и сказал:
— Хорошо. Возвращайтесь на пост, старшина. Я сейчас приду.
Чкалов оставил книгу на табурете и пошёл следом за старшиной. На окраине территории бригады ожидала радужногривая пегаска. Простое стояние наскучило ей уже через минуту и сейчас она вытворяла кульбиты в метре от земли. За сием действием и застал Чкалов, заодно смерив её озадаченным взглядом. Заметив лётчика она перестала кружить и взмыла в воздух, оказавшись на голову выше роста Чкалова.
— О, привет. — крикнула пони. В её голосе отчётливо звучали нотки дерзости и нахальства.
— Утро доброе, Рэйнбоу Дэш. Вы с чем к нам пожаловали? У Вас есть какие-то вопросы насчёт нашего аэродрома и бригады? — деликатно поинтересовался Чкалов.
Будь он кем-то другим, не лётчиком-испытателем, не командиром Красной Армии, то обязательно бы ответил ей в том же тоне и даже больше.
— Ну, типа того… — уже с неуверенностью ответила пегаска, почесав затылок копытом.
«Вот это да…» — подумал Чкалов о подвижности суставов голубого пегаса. — «Таким наши лошади точно не могут похвастаться».
— Я это, хотела поговорить о твоих способностях летать. — уверенность вернулась в её слова. — Как вы, такие тяжёлые, большие и без крыльев научились летать?
Чкалов незаметно взглянул на бойцов на посту. Те не без тени гордости изредка посматривали на Рэйнбоу Дэш. Ясное дело, что бескрылым существам вроде людей стало большим достижением подняться в воздух и без гордости тут точно не обойтись.
«Хм-м, обмен навыками полёта? Такое мне, лётчику-истребителю, точно по душе» — с одобрением подумал Чкалов и смягчился.
Пусть она и нахальная, дерзкая, но и под лётчика уж как подходит. В небе для истребителей нет уважения к противнику. Вести себя надо нахально, не показывая свои страх и неопытность.
— Хорошо. Прошу Вас пройти в мою палатку для обсуждения ваших вопросов. — махнул рукой Чкалов, подзывая следовать пегаску за ним. — Только не отходите от меня ни на шаг, как никак это военная территория и находится на её пределах посторонним запрещено. Но для элемента гармонии, лучшей подруги принцессы можно сделать и исключение. — предупредил он, заметив любопытный взгляд радужногривой пони в направлении подготовки лётного состава.
Чкалову нечего было скрывать от пони, но упустить подразнить кобылку было очень тяжело. Пройдя сквозь половину городка они вошли под брезентовое укрытие. Ничего интересного для пони здесь не было, за исключением может быть планшета и маленькой, неаккуратно сложенной стопки документов. Но таким кто и может заинтересоваться, так это Твайлайт.
Сев на табурет Чкалов предложил гостье расположиться на своей лежанке, она всяко была мягче, чем жёсткий деревянный стул без спинки. Гляди того, грохнется с него на пол.
— Ну, задавайте. — сказал Чкалов и скрестил руки в ожидании.
Пегаска скривила мордочку:
— Пожалуйста, давай без эти «Вы» и тому подобное. Зови меня просто Дэш. — неожиданно пошла панибратство пони.
Несколько секунд подумав Чкалов утвердительно кивнул.
— Валера. — улыбнулся он.
В первые двадцати минут вопросы касались лишь технической части, но чем дальше, тем смелее становилась Дэш. Вопросы с истребителей плавно перетекли на личные. Под рассказы о прекрасном мастерстве своего пилотажа, разгорелся маленький огонь начинающего спора. Вылившийся в полноценный спор: кто быстрее — опытный лётчик и его верная железная птица или рождённый с крыльями пони?
— Что? Трусишь так и скажи! — громко и возбуждённо кричала Дэш.
Сидевший напротив неё Чкалов недовольно нахмурился на ещё одну издёвку со стороны голубой пони.
— Нет! Ты вообще знаешь, что будет нам за это? Не знаешь о последствиях, вот и молчи. — в очередной раз отбивался лётчик.
Идея поставить наглую нахалку на место не раз проскакивала у него в голове, но он оттягивал этот момент до последнего. Кровь бурлила от злости, но доказать свою правоту Чкалов не мог. В теории. А вот показать всю мощь истребителя под его умелым управлением и при этом утереть нос радужногривой пегаски не только можно, но и надо.
— Слабак. — ухмыльнулась Дэш, показывая свой размах крыльев.
— Хорошо! — Это стало последней каплей. Держаться вечно лётчик не мог и грозно сверкнув глазами лётчик решил поставить твёрдую точку в этом споре, достав планшет с картами понивилльского округа и в частности Кантерлота. Карты эти он видел лишь мельком, толком не изучив их. — Этот день ты запомнишь. Я принимаю твой вызов завтра на новой взлётной полосе. Моя «Чайка» против твоих голубиных крылышек.
— Вот это настрой! Но не сильно радуйся, поддаваться тебе я не стану. — довольно потёрла копыта пегаска.
— Потому что ты проиграешь, Дэш.
— Это я то? Да я ни разу не проиграла гонок среди облаков.
— А без звуковой радуги? — неожиданно спросил с ухмылкой Чкалов.
По вчерашним рассказам Твайлайт он примерно понимал на что способен этот пегас. И пока такую скорость не было возможности развить на «Ишачке» или «Чайке». Но конструктора не стоят на месте и будут новые истребители: быстрее, манёвреннее.
— Да легко. Я тебя в два счёта обыграю. Только тогда ты, Валера, пролетишь по самому Кантерлоту над самым краем домов. — засмеялась Рэйнбоу и свысока своей гордости посмотрела на человека. Уверенности ей не занимать.
Лётчик, не показывая, как он занервничал от последнего условия, развернул карты и стал показывать карандашом маршрут будущей гонки.
— Из Понивилля, через густые облака на большой высоте сделать три мёртвые петли подряд и бочку. Затем пять километров вдоль границы вечнодикого леса, лететь к городу… И пролететь по Кантерлоту, не взлетая выше двадцати пяти метров от зданий. И помни, никаких радуг из-под хвоста. — объяснял предстоящий полёт человек.
— Идёт! — последовало от Дэш. — Ну что ж, мне уже пора.
Пегаска встала и размяв крылья пошла к выходу, а за ней следом и Чкалов. Сидеть ему уже порядком поднадоело и он был рад к окончанию этой встречи.
Выйдя на божий свет кобыла повернулась к лётчику и чуть улыбнулась.
— Ну, до встречи. — и поднялась в воздух.
— До встречи. — ответил ей Чкалов.
Проводив её взглядом, он пошёл по направлению к столовой. От этих разговоров в нём проснулся зверский аппетит, да сыграло, что командир бригады не ходил на завтрак.
— Так, ну посмотрим что там у нас накашеварили наши повара. — тихо произнёс Чкалов.
Из головы у него всё не выходило: какое наказание последует за злостное нарушение. Вопрос не в том будет оно или нет, вопрос лишь какой степени. Можно отказаться от этой затеи, но это точно было не в духе воздушного лихача.

В кабинет к, сидевшему на своём привычном месте, Чуйкову вошёл среднего роста молодой кареглазый мужчина. Полностью выбритый в выглаженной форме политрука он быстро приложил руку и произнёс привычное всем приветствие:
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. Лейтенант Назимов по вашему приказанию прибыл.
Чуйков взглянув через стёкла своих очков на лейтенанта в форме политработника и взял с левого края стола папку с грифом «секретно».
Открыв и прочитав что-то он вернул свой взгляд к Назимову.
— Вольно, Артём Георгиевич. — улыбнулся Чуйков и снял очки. — Как служиться под личиной политрука?
— Да всё хорошо, товарищ генерал-лейтенант. Разве что только тяжело работать, идёт большой поток самого разного рода документов. — пожаловался разведчик. — Не имею в нынешнем положении начать знакомство с потенциальными информаторами.
— Ничего, ничего. Чем лучше ты войдёшь в свою роль, тем больше шансов на выполнение твоей поставленной задачи. Но не сейчас не об этом. В твоём деле указано прекрасное владение радиопередатчиком… — Чуйков вперился в Назимова, давая ему понять, что от него ждут подтверждение этой информации.
— Так точно. Я являюсь радистом и вербовщиком. — утвердительно ответил Назимов.
— Тогда ты нужен будешь мне завтра в одной дипломатической миссии. Задача твоя будет в следующем: передавать информацию в Эквестрию от меня лично, выходя на связь три раза в день. Косвенно показывать свои симпатии к грифонам и ненависть к коммунистической партии. Лучше найти поддержку в виде чиновника или дипломата. Всё ясно? — закончил Чуйков.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Разрешите идти? — произнёс Назимов и встал по стойке смирно.
— Идите. — кивнул Чуйков.
Лейтенант развернулся и вышел за дверь, оставил Чуйкова вновь одного. Но это продолжалось недолго. Через некоторое время к нему снова постучались и на этот раз это был не человек, а пони. Точнее быть, принцесса Луна. Она была здесь впервые с момента обоснование в этом крыле командного состава Красной Армии.
— День добрый, принцесса Луна. — с некоторым удивлением от её появления, поздоровался Чуйков.
— И Вам того же, Василий Иванович. — кивнула в ответ Луна. — Я хотела погорить насчёт завтрашнего дня и, в частности, дипломатической миссии в Грифонстоун.
— Хорошо. Присаживайтесь. — указал рукой Чуйков на стул напротив себя. — Какие именно вопросы Вас интересует? Может быть просьбы?
— Не совсем. — начала синяя аликорн. — Если говорить прямо, то я собираюсь поехать завтра вместе с Вами, Василий Иванович. Выступлю как сторонний наблюдатель и помогу Вам заключить договора на выгодных условиях.
От такого заявления принцессы Чуйков немного опешил, но совладав с собой задал интригующий его вопрос:
— Зачем?
— Это в интересах Эквестрии тоже. Ваши согласия будут напрямую влиять на пони. — дала логичный ответ Луна.
— И то верно… — тихо проговорил Чуйков, но чуть погоня вновь обратился к принцессе — Я не против вашего присутствия, и даже больше, мне приятно будет видеть кого-то знакомого из пони на этих делегациях.
— Вот и славно. — довольная таким ответом улыбнулась кобыла. — Не прощаюсь, увидимся вечером в секретных архивах.
Луна развернулась и вышла из кабинета.
— И каковы ваши реальные намерения в этой поездке, принцесса Луна? — задумчиво протянул Чуйков и не став гадать вернулся к работе. День обещал пройти стабильно тяжёлым, не предвещающим ничего плохого. Отчёты из округов были хорошие, за исключением редких моментов с поставкой топлива.

Ночь укрыла своими мягкими объятиями Эквестрию, погрузив жителей в безмятежный сон. Лишь Кантерлот продолжал жить и после заката Солнца. Работали ночные клубы и бары, сходились аристократы и дворяне на закрытые вечеринки, где придворные плели свои малозначимые интрижки, да играли в бильярд и покер… Но не в особняке сановника Рэдрэя.
За зашторенными окнами, при свете магических светильников сидели за овальным столом двенадцать пони. Все они были до самого последнего богатые и влиятельные пони-аристократы. Нетронутые дорогие закуска и шампанское говорило о важности их сегодняшнего разговора.
— Господа, медлить нельзя. — хрипло заявил красный единорог. — С каждым часом нашего промедления враг становиться только сильнее, но не мы.
— Отнюдь, господин Рэдрэй. — возразил ему чёрный пегас, сидевший на другом конце стола. — Наше влияние на остальную часть дворян идёт соответствующе. И вот-вот мы склоним на нашу сторону большинство. Но в одном Вы правы — промедление может стоить нам всех усилий.
— Хорошо. Я Вас услышал, господин Блэкбелли. Как обстоят дела с гвардией, господин Вайт Тэил? — обратил своё внимание Рэдрэй на белогривого единорога. — Они готовы выполнить свой долг перед всей Эквестрией?
— Готовы, господин Рэдрэй. Но что скажет чернь? — задал в ответ интригующий вопрос жеребец.
Красный единорог затих, обдумывая ответ.
— А что чернь? — воскликнул ещё один пегас с моноклем из золота. — Не им, простым пони, решать дела страны, когда это так важно. Пусть сидят по домам и не высовываются. В крайнем случае, самых крикливых под стражу до выяснения обстоятельств.
— И всё же, будет лучше, если и горожане будут за нас, а не против… Ну, а коли не получиться, то и действовать будем жёстким методом, — тихо добавил зелёный единорог с изумрудными глазами.
— Я согласен с господином Эмирэлдом. — кивнул Вайт Тэил. — Поддержка народных масс в наших же интересах. Только представьте господа, если весь Кантерлот будет за нас, то и принцессам придётся согласиться с нашим решением.
— Если сведения от нашего информатора верны, то послезавтра в семь утра в Грифонстоун отбудут принцесса Луна и генерал Чуйков. — сказал Рэдрэй с лёгкой улыбкой, сильно смахивающую на оскал. — Решено. Завтра в пять часов вечера солнечная гвардия должна начать незаметно для всех заполнять улицы, выставлять усиленные посты в каждом квартале, действовать малые отряды для ареста всех интервентов на улицах города. На вопросы горожан должен быть один ответ: «Объявлен комендантский час. Просьба вернуться в свой дом до его полной отмены». К шести часам всё должно быть готово. Параллельно рота опытных гвардейцев захватывает аэродром и контролирует дорогу на Кантерлот. В семь часов оставшиеся силы окружают замок и готовятся к захвату всего правого крыла третьего этажа. Помните: никто не должен использовать боевые заклинания и оружие до первого убитого или раненого. Просто принудим всех сдаться без лишнего кровопролития. Есть у кого-то вопросы? — закончил глава собрания, осматривая мордочки всех присутствующих.
— Есть, господин Рэдрэй. И очень много. — с хмурым взглядом сказал Блэкбелли. — Начнём с того, что есть ещё принцесса Селестия. Если её не убедили простые слова, то и наше восстание при её присутствии в городе даст лишь одно — наш арест и чистки всех чиновников, да приближённых к ней аристократов. — на невесёлой ноте закончил чёрный пегас.
— Всё просто. В Мэйнхэттене за пару часов до начала восстания будет инсценирована забастовка на нескольких заводах и фабриках. Власти города, подкупленные нами, обратятся за помощью к принцессе и минимум шесть её не будет в Кантерлоте. — с улыбкой разъяснил красный единорог.
— Тогда другой вопрос, господин Рэдрэй. Против нас стоит, пусть и малочисленная, но всё же обученная армия, прекрасно владеющая своим высокотехнологичным оружием. Что мы можем противопоставить им, если начнётся бой? — задал логичный, но оттого и столь страшный вопрос Вайт Тэил.
— Не начнётся. — твёрдо и уверенно возразил Рэдрэй. — Любое нападение на пони будет считаться принцессами и всем правительством как объявление войны. Ни один их офицер не позволит своим солдатам атаковать. — закончив единорог осмотрел всех и добавил. — Если я ответил на все интересующие вас вопросы, то прошу ознакомиться с планом более подробней.
Тут же вошёл слуга и раздал каждому конверт с сургучной печатью. Раскрыв его все увидели один лист с картой, другой с планом всех действий вплоть до минуты.
— А после можно задать и более тонкие вопросы и коррективы плана. — сказал Рэдрэй, отпив и смочив горло шампанским из своего бокала…

Спор решаем делом

Я решил поделить главу два две части для удобства. В следующей главе и будет описано до конца, как проходило это восстание от персонажей, живущих в Кантерлоте (или может даже дворцовый переворот? Кто знает).

На другом конце Понивилля жил, как и их товарищи истребители, танковый батальон Орленко. В несколько рядов стояли лёгкие и быстроходные машины, что в миг домчат к позициям врага, рвя гусеницами землю, да грохоча выстрелами своих пушек…
«Но какой здесь враг?» — задал сам себе риторический вопрос Орленко, подкуривая папиросу от маленького огонька спички. — «Эх, вот она догорит и больше никогда не вспыхнет своим пылким нравом… Прямо как я.»
Уже в который раз он не мог заснуть в такой тишине, не боясь заслышать разрывов снарядов и стрекот пулемётов. Война в Испании лично для него закончилась. Лишь по доброте душевной сверху не отправили его в тыл, учить молодняк.
«Да и та командировка, чёрт её дери, ни чем не отличается от тыла. Уж лучше гореть мне спичкой в огне войны, пока догорю в этом пекле до самого кончика.» — сетовал на судьбу танкист.
Всю свою жизнь он мечтал стоять на страже Родины и её интересов, чтоб ни один ребёнок великой страны не знал страха за свою жизнь от идущих строй за строем врагов.
Затянувшись крепким дымом, подаренными майором Кузнецовым папирос, он повернулся к танку с номером двадцать два. Новый, явно не крещённым огнём боя, мирно ждал своей судьбы какой бы она ни была.
«Не дождёшься ты боя, так и заржавеешь под тёплым дождём в Эквестрии. Да оно и к лучшему. Не хочу и думать, чтоб кто-то из пони увидел тебя в действии на поле брани.» — с доброй улыбкой Орленко прикоснулся левой рукой к холодному металлу боевой машины.
Докурив папиросу, он с грустью взглянул на чистое небо с вкраплениями белых и холодных звёзд. Проверив заодно часовых на постах, он вернулся в свою палатку. На ощупь найдя керосиновую лампу, он зажёг её и поставил на стол. На чистом листке Орленко стал карандашом выводить тяжёлые для него слова.
«Я, майор Орленко Тимофей Семёнович, прошу отстранить меня от занимаемой должности и вернуть в СССР…»
Но закончить рапорт ему не дал шорох за его спиной. Обернувшись танкист попытался разглядеть источник шума. Но в полутёмной, освещённой лишь одной керосиновой лампой, палатке не было больше никого, кроме самого Орленко.
«Если мне не почудилось, то это был явно не человек.» — проскочила шальная мысль в голове Орленко. Рука танкиста сама потянулась к нагану на поясе. — «Не будь я в мире волшебства, уж точно не подумаю о всякой нечисти, но а здесь так и лезет в голову чёрт с рогами».
Пробежав ещё раз глазами по всем углам палатки, танкист с удивлением заметил длинные белые уши за лежанкой, прямо у мешка с сухарями. Встав с табурета, он тихонько подошёл к мешку. Невольно у танкиста вырвался смешок, что тут же спугнул кролика, сладко лакомившегося сухарями. Белый кролик тут же попытался ускакать прочь, но Орленко ловко перегородил выход палатки, отрезая тому путь к отступлению. Повинуясь инстинктам кролик забился в угол и уже оттуда поглядывал испуганными глазёнками на человека. Медленно, словно охотник, танкист приблизился к загнанному зверьку и резко схватил того за уши.
— Ну что, попался, маленький разбойник? — с усмешкой спросил Орленко у воришки продовольствия.
Тот ему конечно не ответил, лишь жалобно запищал за такое обращение с его тушкой.
Послышались громкие шаги за стенками палатки и через пару секунд в неё заглянул старшина.
Увидев, что командир не спит и полностью одет, приложил руку к виску:
— Разрешите обратится, товарищ майор?
Орленко осмотрел старшину и кивнул.
— Говори, старшина.
— Тут одна пегаска просит зайти на территорию размещения нашего батальона. Якобы тут шныряет её кролик и просит забрать его. — глаза старшины тут же сместились с фигуры Орленко и уставились на белого кролика.
Орленко усмехнулся и махнул рукой.
— Приводи, пусть заходит ко мне.
— Так точно. — ответил старшина и скрылся в темноте.
Орленко повернулся к кролику и укоризненно сказал:
— А вот и твоя хозяйка объявилась. Видать, не доглядела за тобой, пронырой эдаким.
Присев на лежанку и посадив кролика на колени, Орленко сдал ждать ту самую пегаску. Долго ждать не пришлось и уже через пару минут кобылка вошла в палатку. Только хозяйка кролика попала в свет фонаря, как тут же была узнана танкистом. Перед Орленко стояла Флаттершай — робкая жёлтая пегаска, вечно скрывающая свою милую мордашку за длинной розовой гривой.
— Флаттершай? — чуть удивлённо спросил свою гостью человек.
Она коротко кивнула в ответ. Может она так бы и пряталась в густой тени, но приметив своего кролика, тут же ожила и подошла ближе.
— Эйнджел! — радостно воскликнула она.
Её радости не было предела. Смотря на такую жёлтую милашку у Орленко по губам скользнула искренняя улыбка, что впрочем не была замечена гостьей. Пегаска взяла кролика в свои копыта и прямо на месте стала отчитывать его за хулиганство.
— Эйнджел, нельзя убегать! Дома тебя ждёт серьёзный разговор. — строго проговорила Флаттершай.
От этих слов Эйнджел хоть и поёжился, но не стал убегать от разозлённой пегаски. Насладившись моментом воссоединения со своим любимчиком, Флаттершай вернулась взглядом и вниманием к Орленко.
— Вы, простите меня за моего кролика. Он бывает иногда очень непослушным. — шаркая передней ножкой, с извиняющимся тоном проговорила жёлтая пони.
— Да ничего страшного. Я уж и подумать не мог, что у вас, пони, такие кролики умные. Всё понимают, всё осознают.
— Тогда… Я могу идти? — робко спросила Флаттершай разрешения.
— Конечно. Более я тебя не задерживаюсь. Ты ведь небось уже спать хочешь? Вон уж второй час ночи на дворе. — спокойно и мягко ответил Орленко.
Кобыла уже сделала пару шагов к выходу, но вдруг остановилась. Посмотрев на улыбающегося танкиста, она тихо добавила:
— Приходи завтра ко мне на чай… До свидания. — и как-то быстро вылетела из палатки.
Несколько минут Орленко сидел на лежанке, размышляя о этой пони. Чем-то она веяла таким далёким и родным. То, чего не было и быть не могло… Домом.
Взглянув на стол, он вспомнил о своём рапорте и уходе из Эквестрии. Часть его сущности была настроена на окончании всего, что связано с этим миром, но вот другая… Другая сейчас говорила об обратном.
— Что ж…- протянул Орленко полушёпотом. — Надо подождать, рапорт всё рано никуда не убежит. — и встав с лежанки, танкист убрал свой листок в самый низ, там где глаз не зацепиться.

Раннее утро. Тёплые лучи Солнца ласково грели, изредка скрываясь за редкими белоснежными облачками, поддуваемые молодым ветерком. Быстро одевшись и позавтракав, три человека были полностью готовы к поездке в соседнее государство. Ни у одного из них не было ни автомата, ни пистолета и даже ножа. Расчёт шёл на полную вменяемость грифонов и может страх агрессивно действовать в присутствии принцессы Луны. Как никак эта пони уж точно не слаба, а даже более чем могущественная бессмертная. Кому хош сдачи сможет дать.
Если у Чуйкова и Соколова было по портфелю в руке с туго набитыми разного рода документами, то замыкающий эту маленькую группу политрук шёл с тяжёлым и массивным радиопередатчиком. Их короткий путь из замка заканчивался у крыльца, где их поджидала машина. Только все сели, как эмка развернулась и помчалась по пустынным улицам Кантерлота к вокзалу.
Чуйков, Соколов и Назимов вышли на перрон. В этот час тут было оживлённее обычного: стояли посты с ночной гвардией, искали лучший ракурс журналисты с фотоаппаратами, спешили обычные пони с большими чемоданами и в центре всего этого шла принцесса Луна в сопровождении двух фестралов с короткими копьями. Шла царская кобыла неспешно, будто играя на публику и для поддержания своего авторитета. В какой-то момент её ушки дёрнулись от нового звука и она обернулась на шагающих позади неё трёх человек. Непроизвольно у неё проскочила едва заметная улыбка, что вскоре быстро сменило более серьёзное выражение мордочки.
Чуйкову и его товарищам деликатно предложили место в королевском вагоне, отчего он не стал отказываться. Через десять минут поезд тронулся в Грифонстоун. Дело обещало быть трудным, но когда рядом сидит Луна, оно переставало быть настолько тяжело выполнимым. Так думал Чуйков, не гадая что будет за следующим восходом Солнца.

За обеденным столом в полном одиночестве сидела принцесса Селестия и без удовольствия поглощала сладкую «картошку» — пирожное, сделанное сегодня советскими поварами. По доброте душевной они решили угостить и принцессу Селестию, передав ей целый кулёк этой «картошки».
Нет, пирожное было вкусным, даже очень. Просто, без изяществ, но вкусно. Трапезу королевской особы омрачало совсем другое. Её сестра, Луна, повела себя крайне нетипично для своего характера. Закрытая, не имевшая друзей, она с появлением Чуйкова стала довольно радостной и фамильярной с ним. Пусть Селестия и поддерживала свою младшую сестрёнку во всём этом, но знание о том, как заканчивается эта дружба… Для Селестии это был пройденный этап: не привязывайся к смертным, ведь они рано или поздно умрут. После их смерти сердце разрывается на части, душу терзают мысли о беспомощности и месяцы напролёт проклятья своего бессмертия. Луна, никогда особо не любившая общения, проводила дни и ночи с книгами, а после и управлением страной. Этот этап её вечной жизни станет одним из самых тяжёлых, оставив душевные раны. Пусть они со временем и затянутся, но шрамы… Они навсегда.
«Ну а сейчас, она сама того не зная, будет беречь его как зеницу ока, вставая перед ним грудью под все опасности» — с теплотой о дражайшей сестре подумала аликорн.
В дверь постучались. Селестия подняла глаза и, натянув привычную всем улыбку, ответила:
— Войдите.
В обеденный зал вошёл чёрный пегас в элегантном белоснежном костюме и с утончёнными манерами. В принципе, как и было положено потомственному аристократу. Незамедлительно поклонившись, он продолжил свой путь к принцессе Солнца, остановившись лишь за пять шагов от неё.
— Принцесса Селестия, у меня плохие известия. Сегодня в Мэйнхэттене на нескольких заводах по производству стекла идут массовые забастовки. Производство остановлено, а местные власти не могут решить эту проблему сами.
Селестия нахмурилась и с более серьёзным тоном уточнила:
— Каковы причины этих стачек? Были ли предпосылки к этому?
— К сожалению, принцесса Селестия, многого мы не знаем. Возможно, из-за невыплаты заработной платы и большим штрафам на производстве с целью обогащения владельцев заводов. — покачал головой пегас. — На этом у всё.
Пару секунд ушло на раздумья аликорну. Подняв глаза на аристократа, она твёрдо ответила:
— Хорошо. Эту проблему я сегодня решу сама. Отмените все оставшиеся на этот день встречи и конференции. Скорее всего, вернусь поздно вечером. Можете идти.
— Будет сделано, принцесса Селестия. — покорно ответил чёрный жеребец и развернулся.
На его морде появилась сдержанная, но довольная ухмылка. Пусть и неувиденная за спиной задумчивой принцессой.

Время уже подходило к ужину, когда Чкалов, переодетый в лётный комбинезон, проверял взлётно-посадочную полосу своего аэродрома. Позади него шёл Кузнецов с более пристальным взглядом выискивая недочёты. Пусть он не был больше командиром всей бригады, это не отменяло тот факт, что на его плечи не ляжет ответственность за выполненную работу перед командованием.
— Что думаете, Дмитрий Алексеевич? — спросил Чкалов, не поворачивая головы.
— С такой длиной сядет даже «СБ». Полоса добротная, ровная.
Чкалов кивнул, явно согласный с таким выводом товарища Кузнецова, и пошёл к стоящему в отдалении истребителю. «Чайка» с номером тринадцать для многих суеверных могла грозить скорую погибель, но только не для Чкалова. И чтобы доказать о глупости этого числа личному составу, он выбрал её себе. У Чкалова была твёрдая уверенность, что только от личных качеств лётчика будет зависеть его достижения на этом быстром и манёвренном аппарате.
За пару часов до проверки полосы Чкалов приказал залить топливный бак на три четверти. Всё лишние сейчас ни к чему, — чем меньше нагрузки, тем больше преимущество в скорости.
Некоторое время Чкалов любовался своей машиной. Повернувшись к Кузнецову он гордо сказал:
— Хороша машина, даже нечего сказать.
Кузнецов замялся. Его не радовала мысль, что командир решил устроить гонку с местной пони. За таким может последовать что угодно, вплоть до ареста и понижения звания. Но повлиять на решение Чкалова он так и не смог, слишком уж был он упёрт в своем решении: «Дал слово советского командира, что обгоню, так и не мне его забирать» — твёрдо ответил Чкалов Кузнецову прошлым вечером.
Так нечего ему не ответив, Кузнецов лишь запоздало кивнул головой. На что Чкалов усмехнулся. Он видел и понимал, как его товарищ за него переживает, но поделать ничего не мог — «Дал слово, так держи его».
В таком же молчании они вернулись в штабную палатку, где под попечительством нескольких командиров Чкалов оставил сидеть не только голубую пегаску, но и ещё одну гостью — Твайлайт. Узнавшая обо всём принцесса дружбы не могла не прийти посмотреть на необычное состязание двух любителей неба.
Командиры вошли. Как и думал Чкалов, аликорна и пегаску лётчики поили чаем с сахаром и привезёнными сладостями из родного мира, попутно расспрашивая обо всём ни попадя. Но это любопытство нисколько не смущало двух пони и они с охотой отвечали на все вопросы.
Ушки пони дёрнулись на звук шагов и кобылы синхронно обернулись к Чкалову и Кузнецову. В это же время лётчики встали при виде старших по званию, но Чкалов махнул рукой: «Мол, всё в порядке, садитесь».
— Полоса полностью готова и проверена. Так что вставай, Дэш. — объявил Чкалов.
— Ты всё ещё не решил отступить от своих слов? — с некоторым удивлением спросила пегаска.
Твайлайт закатила глаза и как-то хмуро посмотрела на подругу, но ничего не сказала. Ей явно не нравился тон с которым она общается с одним из влиятельных людей в Понивилле.
— Конечно. От своих слов я не отступлю. — твёрдо заверил кобылу Чкалов и развернулся к выходу.
Две пони и большая часть командиров штабной палатки пошла вслед за Чкаловым. Но не только они были в курсе предстоящей гонки, — солдаты и сержанты, не занятые делом, хотели своими глазами увидеть такое событие.
Твайлайт и Кузнецов с командирами эскадрилий заранее взяли бинокли для прекрасного наблюдения. Чкалов же окрикнув техника, пошёл вместе с ним и Дэш к своей «Чайке». Скоро он окунётся в привычную ему стихию воздуха. Окончательная проверка готовности истребителя не оказалось долгой и, вскоре, лётчик запустил двигатель и погладил корпус своей железной птицы, что-то приговаривая. Мотор чихнул и послушно загудел, лопастями винта разрезая воздух. Чкалов махнул рукой технику и тот дал знак, что всё готово, можно взлетать.
Справа, в метрах тридцати, приготовилась к своему взлёту голубая пегаска. Точнее, она совсем не готовилась, показывая всем своим видом, что догонит Чкалова мигом. Лётчик не стал обращать на дразнившую его пегаску и добавил обороты. Самолёт медленно стал разгоняться по полосе, постепенно набирая скорость для взлёта. Увидев как самолёт начал движение, Дэш оттолкнулась от земли и мощным взмахом крыльев поднялась первой в воздух. Пытаясь не отставать она сама ускорила взмахи и обогнала Чкалова. Оторвавшись от соперника, она бросилась к облакам над Понивиллем.
Начало гонки было за ней, как и предполагалось. Но вот «Чайка», набрав свою взлётную скорость, оторвалась от полосы и стала быстро увеличивать высоту. Чкалов убрал шасси и потянул ручку управления на себя, резко взяв высоту. Пегаска, к этому времени, приблизилась к облакам, собираясь начать исполнять высший пилотаж по меркам человека, но не для крылатых пони.
Ветер бил в лицо, перегрузкой Чкалова вжало в сиденье, а облака и Дэш были ещё достаточно далеко. Пришлось ещё раз надавить на рычаг, увеличивая мощность. «Чайка» была просто прекрасным истребителем для манёвров со своей нестабильной устойчивостью. Дэш исполнила мёртвую петлю без особого труда, а затем и оставшиеся две. На последней петле она, вытянувшись дугой, сложила крылья и перевернулась. Падая, Дэш крыльями стабилизировала пикирование и раскрыв их полностью, вышла из петли. Не откладывая второй трюк в долгий ящик, пегаска с такой же лёгкостью выполнила бочку.
Чкалов выжал всё из своего полутораплана, поднявшись к облакам за считанные минуты и пролетев сквозь них. Сбросив скорость, лётчик начал выполнять свой первый вираж. От перегрузки кровь отхлынула от головы. Почувствовал это, Чкалов наклонился вперёд и сжал мышцами пресса артерии живота, не давая крови уходить вниз. Самолёт без труда лёг вверх брюхом и кровь стала приливать к голове. Пролетев в таком положении ещё несколько мгновений, Чкалов вновь повторил свои действия.
На последнем этапе трёх петель крылатая машина человека склонила свой нос по направлению к земле, набирая скорость. Вдруг порывы ветра подхватили истребитель и он быстро вышел из пике.
Переведя дух, лётчик-испытатель увеличил обороты, выравнивая самолёт и беря направление на вечнодикий лес. Чкалов нажал ногой правую педаль и «Чайка» послушно перевернулась на бок, начиная последний элемент пилотажа и закончив его всего за пяток секунд. Рука лётчика снова потянулась к рычагу, выжимая всё из стального сердца крылатой машины.
— Молодец, Валерий Павлович, молодец. — проговорил с радостной улыбкой Кузнецов, наблюдая за полётом своего командира.
Он, словно, чувствовал, что сейчас испытывает Чкалов, — свист прохладного ветра, выброшенный адреналин в крови, радость скорости и опасности виражей. Весь этот экстаз, со смесью прекрасных чувств, связывал всех лётчиков-истребителей при виде полёта своих товарищей.
А воздушная гонка всё продолжалась…
Обернувшись и убедившись, что самолёт сильно отстал, Дэш улыбнулась и про себя подумала:
«Ха, тоже мне лётчик-ас!»
Чувство приближающейся победы было разрушено через несколько минут. Истребитель, потерявший скорость и время на выполнение высшего пилота, сейчас уверенно нагонял пегаску. Теперь время перестало играть на копыто пони, взяв себе нового фаворита. Через некоторое время самолёт с красными звёздами на крыльях догнал Дэш и сравнялся. Летевший бок о бок два летуна взглянули друг на друга: Чкалов с торжественной ухмылкой, а радужногривая пегаска с недовольством. Махнув рукой напоследок, лётчик добавил оборотов до максимума и рванул вперёд и ввысь. Примерно четыре из пяти километров по границе с вечнодиким лесом было уже пройдено, и впереди стоял Кантерлот, самая сложная часть этого полёта для Чкалова.
Лучи эквестрийского Солнца блеснули в лётных очках человека, заставил того прищурится. В поле зрения показалась гора с древним городом. Огромный замок с башнями тянулся к небу, словно окаменевший гигант с руками в свою последнюю минуту жизни. Водопад из горы каскадом уходил куда-то вниз, теряясь в радугах и тумане. Прекрасное город для прогулок с старинными домиками аристократов и широкими мощёными улочками предстояло покорить лётчику-испытателю. Маршрута по самому городу не было и лететь через в нём придётся по интуиции.
Километры между истребителем и целью таяли с каждой минутой. И вот настал момент, когда самолёт влетел на территорию старинного города, опустившись максимально низко так, как мог позволить это Чкалов. Неожиданно, шестое чувство подсказало лётчику обернуться назад, чтобы через пару мгновений заметить проскочившую рядом с правым крылом полутораплана Рэйнбоу Дэш, за которой вился радужный шлейф. Лёгкой звуковой волной обдало «Чайку», и она закачалась. Зло проскрипев зубами на такое нарушение правил, Чкалов увеличил скорость, несмотря на то, что в таких условиях это могло привести к гибели. Сейчас это просто не играло особой роли для взбудораженного и злого человека.
Распугав небольшой отряд гвардейцев, переправляющихся по каменному мосту через маленькую речушку, «Чайка» прошмыгнула следом за радужным пегасом под арку с бронзовыми изваяниями двух старших аликорнов. Дэш наплевала на все договорённости и использовала свой радужный удар, чтобы догнать Чкалова любой ценой. Правда, теперь она резко тормознула, чуть не врезавшись в чей-то родовой особняк. Шансы уравнялись, но с каждой секундой чаши весов склонялись на сторону Рейнбоу.
Странный шум привлёк внимание королевских гвардейцев. Трое пегасов в золотых кирасах показались из-за угла с серьёзно настроенными мордами и в испуге сразу же вжались в стену дома. В паре метров от них прошло белое крыло «Чайки» на бреющем полёте, и под управлением дерзкого человека умчалась вперёд, на встречу виднеющимся белым башням кантерлотского замка. Отовсюду слышались крики и ругательства при виде сумасшедшего истребителя. Но Чкалов и не думал отступать, в сильном напряжении держа свой самолёт под контролем. Замок быстро приближался, несмотря на низкую скорость Чкалова. Пегаска, скорее всего, была уже там, но это не означало её победу в этом соревновании.
Сбросив скорость, Чкалов опустил голову за борт истребителя для полной оценки нового манёвра. Но неожиданно, его взгляд приковало другое, выбивающаяся из привычной колеи движение. Внизу, на площади перед замком, дюжина красноармейцев пыталась прорваться сквозь нестройные ряды королевских гвардейцев с длинными копьями. Словно ощетинившийся ёж, бойцы Красной Армии образовали неровный круг, выставив винтовки со штыками к пони. Никто из них даже не пытался вести огонь.
«Учения?» — подумал Чкалов и сбросил скорость до минимума. Гонка уходила на второй план.
Наклонив истребитель вправо, Чкалов пролетел по дуге ещё метров двести. На земле, сколько хватало глаз, были отряды королевских гвардейцев, незамеченных ранее лётчиком из-за накала страстей в воздухе. Немногочисленные красноармейцы оказавшись в меньшинстве пытались оказать сопротивление. Звучали выстрелы. Солдаты стреляли в воздух и кричали: «Стоять! Ни с места!». Однако, это не сильно останавливало окружающих.
И всё же, полного, смертельного столкновения не происходило. Красноармейцы бились прикладами, кулаками, но ни один из них не стрелял на поражение. В принципе, как и пони не пытались убить хоть одного человека.
Многие гвардейцы заметившие кружившийся истребитель над городом попытались атаковать Чкалова. Единороги стали бить заклинаниями.
Чкалов немедля стал набирать высоту, выходя из зоны атаки живых «зенитных орудий». Разноцветные сгустки магии с характерным свистом прошли рядом с истребителем. Несколько магических снарядов попали по хвосту, но ничего критичного.
— Чёрт! Что здесь происходит?! — сплюнул Чкалов, уворачиваясь от десятков магических шаров.
Лётчик не понимал сути всего происходящего, но знал одно, — нужно срочно сообщить всем рядом стоящим частям. «Чайка» взяла курс на выход из города. Против такого решения Чкалова были несколько групп вооружённых пегасов, вылетевших сразу, как только единороги перестали доставать своим плотным магическим огнём.
Чкалов увеличил скорость. На такой высоте можно было не бояться задеть высотные здания и уйти от хвоста. Если бы сейчас у лётчика была не «Чайка», а стареньки, учебный У-2, то шансы уйти от преследователей были минимальны.
Вскоре, показался конец города-столицы. До самой окраины шли рукопашные бои. Насколько мужественны не были бойцы Красной Армии, королевская гвардия брала магией и числом. За чертой Кантерлота, всего в одном километре стоял большой аэродром, способный принимать тяжёлые бомбардировщики. На территории его части кипели бои. Снизившись, Чкалов с рёвом вышел в пикирование, распугивая громивших самолёты единорогов. Несколько истребителей пытались взлететь, но озверевшие гвардейцы каждый раз разбивали шасси и самолёт переворачивался или пропахивал брюхом землю. Попытка остальных бойцов цепями оградить свои машины от атаки ни к чему не проводили.
Атака пикирующего истребителя оказала лётчикам на земле неоценимую помощь. Один «Ишачок» смог разогнаться и оторваться от земли. Но теперь большая часть единорогов принялась обстреливать Чкалова, посчитав его наивысшей опасностью. Никто ведь из пони не знал, что снаряды и патроны не были загружены в самолёт.
Только до земли оставалось совсем ничего, как Чкалов со всей силы потянул ручку управления на себя. «Чайка» вышла из пикирующей атаки. Самолёт несколько раз тряхнуло, но сбить его единороги так и не смогли. Чкалов как мог уходил из обстрела, уворачивался и снова пытался подняться на недосягаемую для единорогов высоту. Но град заградительных магических снарядов не давал это сделать сразу, заставляя Чкалова исполнять фигуры высшего пилотажа уже не для гонки с Дэш, но чтобы не оказаться сбитым.
Лётчик оглянулся. Взлетевший «Ишачок» тоже смог уйти из зоны обстрела и сейчас на всей скорости летел на северо-восток, где находились крупные города. Из всех решений это было правильным: коли нельзя применять оружие, то надо предупредить остальные части.
«А уж, что делать всем, уже там придумают и скажут» — подумал Чкалов, направляя свой истребитель в Понивилль…

Дворцовый переворот: часть 1

День постепенно и даже неторопливо шёл к вечеру, заставляя скучать гвардейцам второй смены в ожидании выхода на патрулирование города. Занят кто был чем попало: кто-то играл в карты, подогревая интерес мелкими ставками, кто-то чистил свои кирасу или шлем до идеально блеска, а кому-то было просто лень слезть со своей койки, и лишь блуждающий взгляд со скукой в глазах говорил о том, что гвардеец не спит. На фоне всего этого растекалась лёгкой волной весёлая музыка из граммофона, что был подарен вместе с парочкой пластинок от побратимов-людей.
— Моя Марусечка, танцуют все кругом. — вполголоса подпевала Блюберрис, расчёсывая золотистую гриву перед небольшим зеркалом. — Моя Марусечка, попляшем мы вдвоём.
Но всё резко смолкает заслышав громкий топот копыт. Обернувшись, Блюберрис замечает капитана солнечной стражи Вайт Тэила в сопровождении двух единорогов из элитной группы гвардейцев.
Капитан спокойно ждёт, когда обитатели казармы построятся в шеренгу и встанут по стойке смирно. Никто не ожидал этого визита, но если он случался, то жди беды. Дождавшись полной тишины он стал возглашать с необычайным выражением, будто он сейчас выступает не перед простой ротой гвардейцев, а перед самой принцессой Селестией.
— Братья и сёстры, на нас с вами выпало тяжёлое испытание. Люди, которым мы безгранично доверяли, обличили свою истинную, дьявольскую сущность! Пару дней назад из надёжных источников пришли скрытые планы людей на нашу с вами святую землю. Прячась под лживыми масками, они в тайне готовят нападение на все города из своих гарнизонов и боевых частей. Быстрым ударом своего оружия и кровавой свирепостью они истребят всех, кто может встать у них на пути. А после… После поработят всех остальных, превратив великую и могучую Эквестрию в свою колонию. Но не всё потеряно, братья и сёстры! Мы ещё можем всё исправить и выгнать этих приматов с нашей земли! Сегодня мы обезглавим гидру, несущую смерть и разрушения. Сегодня вы станете героями своей страны, героями-освободителями! — эхом разнеслась воодушевляющая речь.
Кто бы что не говорил про характер Вайт Тэила, оратором он был неплохим. А для стражей, слабым к красивым речам, да ярким эмоциям говоруна, довериться такому офицеру было довольно просто. Но всё же такая новость шокировала всех: красноармейцы стали для королевских гвардейцев старшими братьями по оружию. Такие необычные внешне и в тоже время понятные умом; границы между людьми и пони постепенно начинали стираться, о чём мечтали все… Ну, или почти все.
Среди гвардейцев наступило смятение. Мало кому хотелось принимать такую суровую, но правдивую реальность. Но всё же смирение пришло, оставив на мордашках пони лишь готовность следовать приказам капитана солнечной стражи.
Блюберрис не была исключением из всех остальных, но глубоко в душе что-то шептало обратное: люди не могли так поступить, только не эти.
Капнуть глубже голубой пегаске не дал Вайт Тэил, выводя своими словами обратно, в реальный мир.
— Сейчас они не готовы сделать свой удар. Они копят силы, ввозят своё оружие целыми составами в наш мир. Но сейчас, в этот самый миг их полки не полнокровны, боевые машины не способны дать полное преимущество и самое главное они не ожидают такого хода событий. Мы не звери, нет! Мы не станем убивать даже таких подлых существ. Мы вынудим их генералов лично вывести свои войска и сесть за стол переговоров! — закончил на однозначной для всех ноте Вайт Тэил. — Да восславятся принцесса Селестия и принцесса Луна в лучах Солнца и свете Луны!
— Слава! — разнеслось хором в ответ.
— Вольно. Разойтись. — уже обычным тоном объявил капитан. — Лейтенант, поручик и подпоручик, ко мне.
Из ещё не разрушившегося строя вышли трое: оранжевая кобыла-единорог сразу заняла главенственную позицию в группе при подходе к капитану гвардии.
— Лейтенант Файерстар. Командующий третьей ротой первого батальона Кантерлотского лейб-гвардии полка. — рапортовала кобыла.
Вайт Тэил достал из портфеля несколько листов и телекинезом передал их Файерстар.
— Вот все указания, которые должны знать все в роте. Задача вашей роты будет арест и разоружение всех людей в районе «Нового города». Оружие применять только для усмирения особо буйных, без летального и тяжёлого исхода последних. Но если человек первым начнёт бой и кого-то убьёт, разрешается устранить их любым доступным вам способом. Понятно? — сказал капитан и строго посмотрел на офицеров роты.
— Так точно. Арестовать и обезоружить всех людей в районе «Нового города». — повторила лейтенант.
— На этом у меня всё. Через семь минут, что вся рота была уже на марше в «Новый город». Связь будем держать через посыльных-пегасов. Приступайте! — жёстко, не принимая пререканий приказал Вайт Тэил.
Как только капитан исчез из поля зрения, лейтенант глубоко вздохнула с облегчением, но это мало помогало. Скрепя сердцем, она приказала всем быть готовым на плацу через пять минут. Но все уже и без её подстёгиваний облачались в броню и вооружались для возможных боёв. Но коли начнётся реальный бой, то против огнестрелов людей они мало что могут противопоставить, кроме неожиданной атаки, заставив красноармейцев принять ближний бой. Тогда это станет бойней, где гвардия потеряет больше трети своего состава.
Застёгивая последний ремешок на своей кирасе, Блюберрис снова стала уходить из реального мира в свои мысли. Ей не давало покоя то, на сколько люди могли быть кровожадными захватчиками.
«Да, они против монархии, против всех устоев и традиций нашего мира, но также им не чужда дружба и уважение к пони». — размышляла голубая пегаска крепя лёгкий арбалет на бок.
За всем этим кобыла не заметила как к ней подошла подруга и положила копыто на плечо в утешительном, и одновременно обречённом, жесте.
— С тобой всё хорошо? — прозвучало из уст чёрной пегаски с пронзительными, алыми глазами.
— Да, Блэкклауд, да. У меня… Всё хорошо, да. — повторяясь, монотонно ответила Блюберрис, осматривая подготавливающихся к операции пони из её взвода.
Все они были до этого задействованы в общении с людьми, пусть кто-то меньше, а кто-то больше. Каждый из них рассказывал на досуге о новых заведённых знакомствах или обретённых друзьях из числа солдат и командиров Красной Армии.
«А сейчас они все безоговорочно верят в эти лживые обвинения? Да об этом даже ни одна принцесса не говорила!» — мысленно возмутилась пегаска.
Видно часть эмоций отразилась на её мордочке, что непременно заметила подруга.
— А вот и нет! Ты явно не считаешь этот приказ капитана правильным. — с напором произнесла Блэкклауд, а затем немного опечаленным тоном добавила, — Я, кстати, тоже против всего этого…
— Так ты тоже?! — чуть не прокричала Блюберрис, но опомнившись убавила громкость голоса до шёпота.
Подруга на это утвердительно кивнула.
— Это секрет, но мне нравится один молодой человек. Я не могу поверить в то, что он и другие захотели бы так с нами сделать. Я думаю, что здесь замешаны аристократы Кантерлота и их тёмные делишки. По словам стражей замка принцесса Селестия отбыла по срочному делу на весь день неизвестно куда. Это отличный момент для захвата людей, у которых чёрным по белому прописано правило не причинять вреда ни одному существу Эквестрии. Даже будь пони преступником, если нет на то приказа в помощи полиции или гвардии в поимке, они не смогут что-то сделать. — поделилась своими умозаключениями Блэкклауд.
— Только непонятно для чего аристократам всё это… — закончила мысль подруги Блюберрис.
— Вот именно.
— Тогда нам надо немедленно сообщить об этом командирам людей. — пришла к общему выводу голубая пегаска. — Только, если нашу пропажу заметят нас будут всеми силами остановить.
— Ну, для остальных ротных мы можем представиться как посыльные с важным донесением. На какое-то время это прокатит — предложила Блэкклауд.
— Только вот когда? — задала интересующих их обеих вопрос Блюберрис.
— Я думаю, что сейчас надо. Пока нас хватятся, мы будет уже за несколько кварталов отсюда.
Полностью облачившись в доспехи, с лёгким арбалетами на правом и коротким мечом на левом боках, две подруги ступили на путь предательства. Проскочив незамеченными мимо офицеров, бурно обсуждающих происходящее, они взлетели на уровень двухэтажных особняков, держась как можно ближе к крышам.
Стоящее на небе Солнце тускло отразилось от позолоченных кирас, пригревая и без того напряжённых пегасов. Летя в среднем темпе, они не привлекали такого сильного внимания со стороны остальных гвардейцев, пусть и теряли драгоценное время. Но лучше прилететь позже, чем не добраться до людей вовсе.
Глаза Блюберрис бегали по земле, выискивая любую опасность и гневный взгляд со стороны гвардии и офицеров. Но видать у них и своих дел было по горло, кроме как гнаться и допрашивать кто они и с какой целью летят в сторону замка. Внизу маленькие группы или тройки гвардейцев загоняли в свои дома горожан ради их же безопасности. Некоторые же шли вслед за одинокими красноармейцами. А ведь из солдат людей даже и половины не наберётся с грозным оружием — винтовкой и автоматом. Помочь им было никак нельзя. Двум пегасам ни за что не справится с целым отделением и уж тем более взводом, состоящим сразу из всех трёх рас пони.
Вот показались последние дома богатых пони, что жили вблизи сразу за территорией замка.
«Дискорд вас подери! Совсем чуть-чуть осталось» — зло подумала Блюберрис и нахмурилась, — к ним летела тройка пегасов.
У двух перебежчиков не было с собой какого-то полностью прописанного доклада. А дозорные точно поведут Блюберрис и Блэкклауд к офицерам, — дальше то больше нет частей гвардии, все силы этой группировки похоже только готовятся к атаке. До контакта с дозорными у двух пегасов оставалось около сорока секунд.
— Блэкклауд, к нам гости. Быстро к замку, пока они не далеко. — приняла решение лазурная пегаска.
— Поняла.
Спокойный взмах крыльев сменился набирает оборотов и высоты. Быстро набрал скорость и безопасную высоту от обстрела с земли они влетели на территорию замка. Такое действия с их стороны обескуражило трёх гвардейцев и на пару мгновений они растерялись, не понимая что предпринять. Но не зря они едят свой хлеб и двое бросились в погоню, тогда как последний спикировал к земле с докладом о дезертирах. Скорость перехватчиков оказалась выше, расстояние стало быстро сокращаться. Влететь через вход у двух перебежчиков не оказалось возможности и решение этой проблемы пришло само. Большие окна замка в коридорах как раз подходили для иного входа.
Выжав последние силы, Блюберрис прижала крылья к телу и выставила накопытники как таран, входя в пике. За пару метров они прижала голову как можно сильнее к кирасе, вынеся шлем вперёд от осколков. Потеряв видимость, Блюберрис услышала сначала громкий звон разбивающегося стекла, а затем острую боль открытым участкам тела и крыльев. Пересилив боль, она резко выдохнула и раскрыла крылья в попытке затормозить. Вскинув голову она увидела быстро приближающееся двери коридора. Опустившись ещё на пару десятков сантиметров пегаска коснулась пока и по инерции побежала вперёд, остановившись только за пару метров от дубовых дверей.
Все мышцы горели от усталости, пока боль заглушал бушующий в крови адреналин. Часто и неровно дыша, пони, сквозь шум пульсирующей крови и бьющегося сердца, услышала приземление своей подруги. Обернувшись в её сторону, Блюберрис увидела, что ей повезло больше, чем она, принявшей на себя роль тарана. Позади них виднелось разбитое окно и чистое небо, — пегасы не последовали за ними в замок.
«Интересно почему?» — задала сама себе вопрос лазурная пони.
Но через пару секунд вопросы отпали сами собой: к ним бежали сразу пять человек с автоматами наперевес. Впереди был людской командир с пистолетом и грозным взглядом.
— Стоять! Ни с места! — послышался крик от командира в фуражке.
Пони замерли, пытаясь как можно меньше шевелиться.
— Теперь понятно почему дозорные не влетели вслед. — тихо шепнула Блэкклауд подруге.
Постовые остановились в паре метров от пони и вскинули оружие по направление к пегаскам.
Вперёд вышел лишь командир, держа теперь наган у бедра.
— Кто вы и зачем вломились в замок? — строго задал вопрос человек.
— Мы из гвардии… У нас есть срочное донесение вашим командующим… Вся гвардия сейчас готовиться к захвату всех людей! — ответила за двоих Блюберрис. — За ними была погоня и мы не могли по другому попасть к вам.
Немного времени понадобилось командиру для решения и быстро сориентировавшись приказал некоторым из своей группы:
— Максимов, Песцов, отведите гостей для полного допроса к товарищу майору Бондареву. Остальным вернутся на свои посты.
Ответом ему стало хоровое «Есть» и исполнение приказов.

Площадь заметно опустела после срочной поездки принцессы Селестии. Не было видно снующих туда-сюда аристократов, потомственных дворян, а количество охраны резко уменьшилось в несколько раз. Возможно, это было связано с чрезвычайной ситуацией в Мэйнхеттене с рабочими некоторых фабрик и все силы были направлены туда. Знали об этом в Кантерлоте немногие и, к счастью, Копец оказался в их числе. Перед самым отлётом главы государства на неопределённое время он и группа командиров получили весточку от личного секретаря принцессы. Лётчик видел в этом жесте огромное доверие к старшим командирам Красной Армии.
— Как-то всё подозрительно тихо… — задумчиво пробормотал Копец стоя у открытого окна в своём тихом и уютном кабинете.
— О чём ты, Ваня? — непринуждённо спросил симпатичный молодой черноволосый мужчина с петлицами полковника и звездой героя на груди.
Копец обернулся к своему другу, товарищу и заместителю в одном лице, что в это время читал местную газету «Жизнь Кантелота». Это был никто иной как Черных Сергей Александрович. Как и его друг, Черных очень быстро продвигался по званиям и должностям, пройдя путь от лейтенантских кубарей до шпал полковника всего за три года службы. Копец лично просил поставить Черных своим заместителем и, конечно, добился своего. Может Черных и не имел большого опыта командования, но его незаурядность, храбрость и опыт войны в Испании могли дать неплохой результат на этом посту.
— Да так, ни о чём, Серёжа. Просто мысли в слух, — нехотя ответил ему Копец и сел за своё рабочее место.
Но продолжать работу не пришлось, — входная дверь резко распахнулась и в кабинет ввалился запыхавшийся майор НКВД Бондарев с крепко зажатым в руке автоматом.
Не успел майор доложить о происшествии, как сидевшие командиры вскочили со своих мест с лицами, полными тревоги и в тоже время готовности ко всему.
— Иван Иванович, Вас срочно Михаил Петрович вызывает. У нас, кажись, намечается восстание и военный переворот. Все вышки разломали, связь с остальными частями отсутствует. — доложил Бондарев чуток отдышавшись.
— Чёрт возьми… Этого нам сейчас не хватало, — выругался Копец и достал из ящика стола кобуру с пистолетом. — Сергей, быстро езжай на аэродром и поднимай там всех, пусть предупредят другие гарнизоны и части поблизости. Аэродрому занять оборону и вести наблюдение с воздуха. До выяснения обстоятельств в бой не вступать! Шугай, бей прикладами, но чтоб ни одного трупа со стороны пони не было, Серёжа!
— Так точно, — кивнул в ответ Черных и, надев фуражку, побежал к машинам на стоянке.
Копец и Бондарев тоже побежали, но уже в другую сторону. Повсюду стояли бойцы НКВД с автоматами и винтовками в полной боевой готовности. Проскочив за короткое время весь коридор, они прибыли к расписанным золотом и серебром дверям, за которыми располагался военный совет.
Раскрыв двери и зайдя внутрь, Копец приложил руку к фуражке и поприветствовал всех сидящих старших командиров. За овальным столом сидели десять человек. Рядом, у стены расположились две пони из гвардии, по виду обе пегаски.
— Товарищ Копец, товарищ Бондарев, прошу за стол. — пригласил командиров сидящий во главе стола человек.
После уезда Чуйкова его временным исполнителем обязанностей стал комбриг Кирпонос. Михаил Петрович был человеком волевым и решительным, но его упрямство и любовь оспаривать всё подряд сделали из него оторванным от других командиров, за что и носит до сих пор петлицы комбрига. Ценили и уважали его среди командного состава немногие, в числе которых был Чуйков, в упор не замечавший слабости Кирпоноса.
Кирпонос осмотрел всех присутствующих серьёзным и непоколебимым взглядом.
— Сегодня, после срочного уезда принцессы Селестии поступили данные о странном поведении королевской гвардии и большей части дворян и аристократов Кантерлота. Данные подтвердились двумя перебежчиками из гвардии… — на последнем слове он взглянул на двух пони, сидящих у стены и взглядом подозвал к себе.
Чёрная и голубая пегаски в мгновение ока оказались подле Кирпоноса. Чуть помедлив, они рассказали всем присутствующим всё, что было сегодня по их сторону баррикад. Все с полным молчанием вникали в каждое слово, подмечая некоторые для себя детали и записывая их в листочки.

Черных и взятый с ним боец из НКВД с автоматом сели в машину. Хлопнув дверью, лётчик тут же крикнул водителю: «Поехали». Эмка быстро развернулась к дороге и покатила к выходу с территории замка. Где-то вдалеке слышались редкие одиночные выстрелы винтовок и короткие очереди автоматов. На выезде мчащуюся машину встретили пустынные улицы. Но это чувство оказалось обманчивым: через сорок метров им преградили путь гвардейцы с явно враждебно настроенными мордами. Пять пони встали так, что объехать, не передавив их колёсами было сложно.
«Твою ж…» — мысленно выругался лётчик, пытаясь на ходу придумать план действий.
Достав наган, Черных положил руку на плечо водителю и приказал остановиться.
Взвизгнули тормоза и эмка остановилась в метре от пони.
— По моей команде будь готов дать газу и гнать со всей силы. — шепнул лётчик ему.
Сидящий на переднем сиденье сержант приготовил автомат к бою, но его осёк увидевший это Черных.
— Не пристрели здесь кого-то, боец. Если что, то ударь прикладом или шугани очередью рядом.
— Так точно, товарищ командир. — понимающе кивнул автоматчик.
К чёрной автомашине подошло двое — земной пони и единорог, пока остальные встали цепью полукругом. Черных опустил стекло лишь наполовину и сурово взглянул на пони.
— Что это всё значит? Немедленно пропустите, я заместитель командующего ВВС РККА комбриг Черных! — потребовал для виду объяснения лётчик с недовольным видом.
На этот выпад человека гвардеец-единорог ответил со своими требованиями:
— Сэр Черных, пожалуйста, выйдите из автомобиля для досмотра и проверки документов.
«Вон он как треплет. С роду пони не проверяли документы и не проводили досмотр, тем более уж у старших командиров, а тут без объяснениями и с требованиями» — подумал Черных, понимая, что тут на лицо явный государственный переворот с захватом всех командующих Красной Армии.
— Хорошо, я выйду. — погодя пару секунд ответил лётчик и рукой коснулся плеча водителя.
Довольные, что не пришлось применять силу, единорог и земной пони чуть отошли от двери автомашины. В этот момент заревел двигатель и машина сорвалась с места. Сержант ловко высунул дуло автомата через чуть опущенное стекло и дал короткую очередь под ноги окруживших машину пони. Пули, высекающие искры и надвигающийся силуэт автомашины дал свой результат. Гвардейцы кинулись в разные стороны, освобождая дорогу для сумасшедших людей с оружием, боясь быть убитыми или задавленными.
— Гони, родной, гони прочь отсюда! — прокричал лётчик, голосом полным бушующих эмоций.
Эмка, набирая скорость непривычную для поездки по улицам Кантерлота, зигзагами мчалась напролом со всей дури, сквозь разрозненные группы восставших гвардейцев. Вслед им полетели арбалетные болты, как с земли, так и с воздуха. Один из болтов пробил заднее стекло и воткнулся в переднее сиденье, чудом не ранив водителя. Черных резко нагнулся, спасаясь от града мелких осколков разбитого стекла. Ещё несколько пробили крышу и капот, но остановить прорвавшихся людей было уже, практически, невозможно.
— Гады низкорослые. Будь у меня развязаны руки я б вам показал, как сражается советский лётчик-истребитель. — шёпотом проклинал восставших пони Черных, стиснув зубы от досады и злости. — Но ничего, ничего… Скоро ваша драгоценная принцесса с Солнцем на крупе всыплет всем вам по первое число, вместо нас… — продолжал ругаться лётчик, представляя тот час, когда ему больше не надо будет бежать, не приняв настоящий бой.
На хвосте всё ещё висели пегасы, обстреливая автомобиль из лёгких арбалетов. На улицах всё ещё звучали выстрелы не сдавшихся просто так красноармейцев. Изредка попадались разбитые и брошенные автомашины с грузом почему-то не тронутые мародёрами. Вдруг из-за поворота выскочил в занос танк БТ, не замечая предпринимаемых попыток единорогов и пегасов остановить его. Почерневший от постоянных обстрелов магией, с облезшей краской, он мчался прямо к замку. Поздно заметивший танк водитель эмки резко крутанул руль вправо, уходя от участи быть смятым гусеницами БТ. Резко тряхнуло и лётчик повалился на сиденье, усыпанное осколками. Не замечая боли в теперь окровавленной левой руке, Черных поднялся и осмотрелся. Машину водило туда-сюда, но полностью управление не было потеряно. Эмка продолжила свой путь сквозь центральные улицы; пусть с развороченным в хлам бампером, усеянная вмятинами и дырами от арбалетных болтов, разбитыми стёклами, но она продолжала ехать к цели несмотря ни на что. Оставалось совсем немного.
Проскочив мимо всех вооружённых групп, автомобиль неожиданно влетел в засадный взвод единорогов, явно готовых встретить рвавшихся к аэродрому людей. Со всех сторон в эмку полетели магические сгустки энергии разных цветов. Черных, сержант и водитель пригнулись как можно ниже, прячась за тонким и побитым металлом, который всё ещё сдерживал обстрел. Несколько особо удачных попаданий пришлись на измученный двигатель. Чёрный дым окутал весь салон, снизив обзор до минимума.
— Как только мы проскочим… Кхэ… По моему приказу сразу выпрыгивайте на ходу из машины. — закричал сквозь кашель Черных.
Лётчик отчитал двадцать секунд, примерное время за которое они проедут максимум на неисправной автомашине и получат максимум форы от преследователей. По последовавшей команде лётчика — «Выпрыгивай!», все кувырком полетели на землю.
После мягкого приземления, Черных, потеряв фуражку, взглянул вслед едущей горящей машины. При этом мысленно благодаря судьбу, что ничего не взорвалось и все остались живы. Встав, он обратил внимание и на своих бойцов. Они уже вставали и готовились бежать или прикрывать, как только Черных прикажет.
Вставая, Черных осмотрел небо: пегасы были совсем рядом, но пока не пикировали в попытке атаковать. Это был их шанс. До аэродрома совсем немного, рукой подать.
Помятый и взъерошенный Черных закричал:
— До аэродрома… Бегом… За мной!
В крови бушевал адреналин. Страха не было, лишь сильное желание дойти до своих.
— И я выполню этот приказ, во что бы то ни стало! — прошептал бегущий лётчик с наганом в руке.