Записки об Октавии Мелоди
7. Октавия Мелоди при смерти
Я сидела на диване и клевала носом. До рассвета, пожалуй, осталось не так уж и долго, а Октавии всё нет. Почему она не взяла меня с собой? Вот наверняка же пригодилась бы помощь единорога… А если профессор Мэйриарти привёл подмогу? Сколько ещё подручных он мог скрыть, подобно тузам в рукаве?..
В комнату вбежала запыхавшаяся Октавия. Она тяжело дышала, а её грива взмокла. Подруга плюхнулась рядом со мной на диван, залпом выпила стакан воды и откинулась на спинку.
— Как дела?! — взволнованно спросила я.
— Мэйриарти нас больше не побеспокоит, — вздохнула Октавия. — Он… сам выбрал свою судьбу. Хотя я и пыталась его отговорить. Теперь у нас другие проблемы. Его подручная. В каждом из недавних преступлений она оставляла свой знак. На днях я выпросила у принцессы несколько черномагических гримуаров. Я давно подозревала, что все эти пурпурные звёзды — часть некоего ритуала. Так оно и оказалось. Ты не представляешь, каких ужасов я начиталась! Но мне удалось сложить кусочки пазла воедино; я поняла, чего добивается преступница. Должно быть совершено шесть проступков, олицетворяющих антиподы Элементов Гармонии. Злоба, против Доброты — убийство Блюблада. Уныние, против Смеха — Свенгаллоп. Алчность, против Щедрости — Сури. Ложь, против Честности — Лайтнинг. Предательство, против Верности — Винил. Каждое из преступлений отторгало частичку сил одной из вас, передавая злодейке — и вы ощущали это на себе в виде странного недуга.
— Но разве Винил…
— Предательство, Рэрити, предательство! Предать можно не только друга. Винил и предала — Мэйриарти! Рейнбоу Дэш стало хуже не из-за смерти Тандерлейна.
Я поёжилась, полная самых нехороших предчувствий.
— Остался шестой элемент. Что там Флэш говорил о новой звезде?..
— Да. Шестой проступок состоит в том, чтобы заставить добродетельную пони пойти против своей природы, переступить через себя. И ты была тому свидетельницей. План нашей злодейки успешно завершён, и в её копытах теперь заключена сокрушительная мощь. Ей осталась лишь самая малость — содеять то, ради чего всё и затевалось!
— Что, Октавия?! Её личность для тебя — всё ещё секрет?
— Нет. Но я пока не стану раскрывать её инкогнито, поскольку это опасно для всех, и прежде всего для тебя и твоих знакомых. До того самого момента, как она не будет поймана, ты не узнаешь её имени, поскольку безумно дорога мне. Рэрити, я уже многое скрывала от тебя и не раз работала в одиночку против твоей воли, и если из-за этого нашей дружбе суждено прерваться сейчас — я пойму. Прости меня, если сможешь.
— Я… нет, мне обидно, даже очень, но… если ты так говоришь, то я тебе доверяю! Я помню немного случаев, когда бы ты ошибалась в других пони. Я… пускай так и будет.
— Спасибо. Что до первого вопроса — это секрет куда меньший, а кроме того, я ещё до конца не уверена в ответе. Злодейка скопила достаточно сил, чтобы даже бессмертие аликорнов не стало ей помехой. Она собирается покончить с принцессой Кейденс.
— С ней?! Но… Кейденс же такая замечательная! Кому она могла помешать?!
— Важна не она, но сущность, которую она воплощает. Не стоит мерить великих злодеев меркой обычных пони. Завтра Кейденс должна была прибыть в Кантерлот. Я уже успела наведаться во дворец и доложить обо всём нашем расследовании принцессе Твайлайт. Она пообещала отсрочить визит. Теперь моя задача — поймать преступницу, пока не случилось непоправимое. И остаток ночи я собираюсь думать, как.
— Если я не знаю, кто она, то и помочь, наверное, не смогу?
— Да, навряд ли. Но ты уже очень сильно помогла мне, и наверняка безумно утомилась за эти дни от вечных волнений. Отдохни, поспи. Осталось немного.
— Хорошо. Но ты устала ещё сильнее — может, и тебе стоит отдохнуть?
— Я хотела бы, но сейчас не время. Ничего. Скоро всё решится. Совсем скоро.
Я обняла Октавию и отправилась спать. Наутро меня ожидал кошмар.
— Рэрити! Рэрити!!!
Мисти явно был встревожен до крайности, раз так кричал и барабанил в дверь спальни. Я вскочила с кровати и поспешно открыла.
— Что стряслось? Октавия?
— Да… я просыпаюсь, вас двоих нет… вижу — дверь распахнута, а там… она…
Мисти всхлипнул. Я опрометью бросилась в комнату Октавии и обнаружила её полулежавшей на диване, в окружении десятков фантиков и обёрток от маффинов. Моя подруга едва дышала и казалась какой-то съёжившейся, её шёрстка побледнела, а грива разметалась в разные стороны.
— Мисти, бегом за медиками! — воскликнула я, очищая Октавию от крошек. Сколько же времени мы потеряли?! Сейчас, не иначе, за полдень, раз Мисти уже проснулся! Я магией подняла тело подруги (нет, нет, нельзя так говорить, она же ещё жива!..), и под её головой увидела какой-то конверт, который прихватила вместе с нею самой вниз, где опустила на кресло. Слёзы неудержимо просились наружу, но я запрещала себе плакать — в истерике от меня не будет никакого толку, а Октавии нужна помощь, а не причитания. Но что же она за идиотка! Неужели не могла попросить помощи?! У меня-не у меня, а хотя бы и у Твайлайт, вот уж у кого мозгов в голове на шестерых хватит! Нет, всё сама — иначе, видите ли, опасно! Зачем? Зачем, Октавия? Что я теперь скажу Винил? Вы же только недавно помирились! А она теперь мне голову оторвёт, и правильно сделает. Зачем?..
Мои мысленные вопли были прерваны бригадой врачей, которых Мисти привёл удивительно быстро.
— Мисс Рэрити, благодарим, что присмотрели за пациенткой, дальше мы сами.
— Какие у неё шансы? — лишённым эмоций голосом спросила я. Врач замялся. — Какие. У неё. Шансы?
— Вам известно, сколько она съела? Хотя бы примерно?
Я молча проводила врача в комнату Октавии, и его взгляд сообщил мне больше, чем любые слова. Я даже не стала переспрашивать, и, проводив бригаду, дала наконец-то волю слезам. Не знаю, как долго это продлилось. Вновь нашла себя я лишь в ванной, когда, остервенело умываясь, обнаружила, что вода почти не уходит в слив, и прочистила тот парочкой заклятий. Окончательно приведя себя в порядок, я поговорила немного с Мисти, а затем отправилась на повинную к Винил. Когда я окончила рассказ, её взгляд причинил мне ещё больше боли, чем предыдущий от врача.
— А я ведь даже толком не успела посмотреть, как она живёт… — пробормотала Винил, шмыгнув носом.
Мы вернулись домой, где она сразу заметила письмо, лежавшее на кресле. Я о нём уже успела позабыть.
— Вскрыть ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО в случае моей смерти, — огласила Винил.
— Тогда не трогай! — закричала я.
— Рэрити, я… я, типа, много знаю о её болезни. Я, как бы, читала. И я видела, что творится наверху. И…
— Не трогай! Она… может быть… ну это же Октавия! Октавия! Вдруг это всё ещё часть плана?
— Рэрити…
— Должна быть!
— Рэрити!
— Обязательно!..
— Рэрити!!!
Я всхлипнула.
— … открывай.
Винил вскрыла конверт, достала содержимое и уставилась на него в немом изумлении.
— Серьёзно?! — наконец, воскликнула она.
Я сквозь слёзы взглянула на… второй конверт.
«Какая именно буква в слове «СМЕРТЬ» тебе непонятна, Винил Скрэтч?!»
Винил вздохнула, положила конверт на столик и поднялась.
— Пойду тогда типа приберу у неё. Надо же хоть чем-то заняться.
Однако в меня этот последний сюрприз Октавии вселил малую толику надежды. Ну не может же это быть совпадением? Нет, она знала, что я обнаружу её в таком состоянии, что захочу встретиться с Винил, и что именно она попытается вскрыть конверт. Это просто обязано значить хоть что-нибудь!
Но если я ошибаюсь, мы не выполним последнюю волю Октавии, и опасная преступница точно останется на свободе. А так… я была уверена, что так мы хотя бы узнаем её имя.
Я потянулась к конверту и покрутила его в воздухе, разглядывая на просвет. Спустилась Винил, тащившая с собой мусорный пакет.
— Вот и я так думаю, — прокомментировала она.
Обёртка от маффина выпала из мешка. И тогда на меня снизошло прозрение.
— Ох, ну конечно! Ах ты маленькая серая негодница! — почти что взвизгнула я.
— Эм, Рэрити?
Я бросилась к обёртке, подняла её и сунула Винил прямо под нос.
— Ты знаешь, что это?!
— Типа обычный мусор.
— Обычный? Обычный?! Нет, Винил, дорогая, такого мусора Октавия после себя не оставляет. Да с её болезнью она вылизывает всё до последней крошки! А тут пол-маффина свисает! О, как говорила сама Октавия — выдают мелочи. Вот они и выдали!
— Ну, может, она как бы спешила? — предположила Винил, однако тоже с долей надежды в голосе.
— А если я скажу, что у нас с утра сегодня невесть с чего был забит слив? Куда, по-твоему, Октавия могла деть маффины с конфетами, если не себе в желудок? Нет, Винил, эта наглая гадкая пони симулирует, и как только наша история закончится — я её побью!
— А я помогу! Хм, Рэрити, а как она смогла типа симулировать такое?..
— Ставлю все свои запасы тканей против куска гнилой рогожи, что Октавия этой ночью что-нибудь химичила, и в лаборатории мы найдём следы! А лучше спросим Мисти.
Бэтпони подтвердил наши предположения, особенно когда я догадалась уточнить, играла ли Октавия этой ночью на виолончели (нет). Она определённо знала, как будет действовать, ещё до возвращения с ночного рандеву! Мы обнадёжили Мисти относительно Октавии, а после задумались: что дальше? Хорошо, пускай это всё часть плана, за который кое-кто потом получит по ушам. Не стоит ли тогда нам пустить дело на самотёк? Однако в итоге Винил предложила исподтишка навестить Октавию в больнице: вдруг врачи тоже раскрыли подлый обман? Мы обе поспешили туда, предварительно договорившись, что не стоит выдавать себя эмоциями. А не то доктора или, хуже, злодейка, о чём-нибудь догадаются.
Врач, занимавшийся лечением Октавии, казался неподдельно удручённым, и на все наши вопросы лишь качал головой, пытался отделаться обтекаемыми формулировками и тому подобным. Мы старательно изображали скорбь, хотя и доля настоящего волнения тоже была — вдруг Октавия где-нибудь напутала с зельями? И когда врач отлучился, а я вспомнила, что неплохо бы зайти проведать Рейнбоу Дэш, Винил предложила довольно-таки дерзкий, наглый и бесчестный план.
— Привет, Рейнбоу. Как ты?
— Да нормально уже всё. Просто решили подержать меня тут ещё немного, эскулапы… А вот Тандерлейну не повезло.
— Я сожалею.
Помня, что и у стен иногда бывают уши, я приблизилась к Рейнбоу и дальше говорила с ней уже шёпотом.
— Октавия вот-вот поймает пони, что виновна в его смерти.
— Так это ж Лайтнинг! — воскликнула Рейнбоу, и я приложила копыто к губам. Она стала говорить тише. — Ух, не знаю, что бы я ей сделала, встреться мы на узкой дорожке. Побрить налысо, ощипать и вывалять в дёгте с собственными перьями — самое малое, что она заслужила!
— Но за её и Сури спинами стояла пони, которая всё ещё на свободе, и без которой этих преступлений не случилось бы. Я… теперь, вспоминая, я думаю, что Лайтнинг бахвалилась и выёживалась перед нами, но на самом деле ей было страшно из-за того, что Тандерлейн может умереть. А каково ей сейчас, я боюсь даже представить. Так или иначе, дело близится к завершению, и ты, Рейнбоу, можешь нам немного помочь.
— Только попроси!
Я стала шептать едва ли не одними губами.
— Прямо сейчас Октавия лежит чуть ли не в соседней палате. Якобы при смерти, но… скорее всего, нет. И единственная причина, которая приходит мне на ум — ловля на живца. Не знаю, почему она так уверена, но это же Октавия! Однако я боюсь, что она учла не всё, что не справится одна. И если пони, способная устроить сверхзвуковой радужный удар, немного побуянит — мы незаметно спрячемся в палате Октавии и подстрахуем её в опасный момент.
— Замётано! Сейчас я устрою тут такое!..
— Только без порчи ценного оборудования. Им ещё пони лечить.
— Окей. Ну, когда мне начинать?
Я задумалась, а потом подняла телекинезом полотенце.
— Когда оно упадёт.
— Замётано!
Винил же удалось… позаимствовать три медицинских костюма и раздобыть нам воды и пару батончиков. Затем мы поймали медсестру и упросили её пустить нас к Октавии. Ну а потом я отменила телекинез, и началось! Раздался невообразимый грохот (Рейнбоу наверняка создала миниатюрную грозовую тучу), порыв ветра настежь распахнул приоткрытую дверь. Медсестра куда-то убежала, и мы лихорадочно стали искать место, где можно спрятаться. Однако вся палата была как на копыте, и только за второй реанимационной койкой нашлось немного места. Значит, время для плана «Б». Мы надели халаты и шапочки, а третий костюм я пустила на запчасти, чтобы максимально прикрыть наши гривы и хвосты. Теперь, если врач навестит Октавию, он увидит двоих медиков, настраивающих сложное оборудование. Сама она, если и заметила наши приготовления, то виду не подала.
Наша маскировка прошла испытание наблюдательностью настоящих врачей. Смеркалось. Я рискнула вновь подойти и посмотреть на Октавию. Какая же она безмятежная, беззащитная! Не верилось, что всё это первоклассная маскировка.
Её губы шевельнулись.
«Уходите. Вы не представляете, насколько она опасна», — прочла я и прошептала в ответ:
— Мы тебя не бросим. Прости. Для того и нужны друзья.
Октавия едва заметно дёрнулась, в уголке её глаза набухла слеза.
«Прошу, Рэрити».
— Темнеет. Мы спрячемся и поможем, если придёт время, — пообещала я.
Лучше бы мы тогда ушли. Но мы не ушли, а затаились за второй койкой. Свет в окнах на улице понемногу гас, медсестра погасила его и в палате, оставив лишь едва заметное дежурное освещение. Вскоре она вернулась… или нет? Пони, возникшая в дверном проёме, чем-то отличалась. Подобно нам, она надела халат для конспирации, однако лицо её оказалось скрыто маской с прорезями для глаз и рта.
Огонёк автоматической капельницы на койке Октавии ярко мигнул.
— Всё же не выдержала… — злодейка усмехнулась. — Так хотела поймать меня, верно? И вот, довела себя до ручки в попытке найти верное решение. Знаешь, мне даже немного жаль. Ты была очень достойной противницей.
Глаза Октавии широко распахнулись, зрачки её были невероятно расширены.
— Была и осталась. Я знала, что перед соблазном позлорадствовать над пони в моём положении ты устоять не сможешь.
Она резко вскочила с кровати, и мускулы на её ногах были напряжены до предела.
— Ты загнала себя в ловушку, откуда нет выхода, Марбл Пай!
Мы с Винил не смогли удержать возгласа удивления, и злодейка услышала нас, проворно отпрыгнула назад и встала прямо напротив.
— Ни с места!
— Делайте как она говорит! — враз охрипшим голосом потребовала Октавия.
— О да. Ты-то знаешь, на что способны эти прекрасные копытца. А ну, стоять! Так не пойдёт. Вот, уже лучше. Так, вы обе, поднимитесь и встаньте вон там. Не отворачиваться. Быстро! А ты отойди в угол, да подальше, ищейка. Сейчас же!
На дрожащих ногах я встала и переместилась в середину комнаты, пятясь задом. Следом за мной прошла и Винил. Она двигалась так, будто что-то замышляла.
— Остановись, Винил! Прошу! Ради нашей дружбы! — воскликнула Октавия.
— О да, глупая. Лучше стой спокойно — тогда, возможно, останешься в живых.
— Брось их. Тебе нужна лишь я, — послышался новый голос со стороны двери. Марбл Пай недоверчиво улыбнулась так, словно исполнилась её самая сокровенная мечта. Маленькая пурпурная звёздочка на груди злодейки, на которую я раньше не обращала внимания, ослепительно засияла. Октавия обомлела, и выражение ужаса на её лице стало ещё более ярким.
— Нет. Нет. Только не вы. Только не вы!!! Зачем?..
«Отступите друг от друга хотя бы на полшага», — раздался голос в моей голове, и мы повиновались.
— Ты хладнокровно убила моего двоюродного брата спящим, Марбл Пай. Хватит ли у тебя духу покончить с пони, глядя ей прямо в глаза?
Я была бы рада написать, что увидела на лице злодейки малейшую тень сомнения, но увы.
— О да. Тысячу раз да. За меня и не только — УМРИ!
Нестерпимо яркий и раскалённый луч белого света ударил из амулета Марбл, пронёсся мимо нас с Винил (я ощутила тепло своей щекой), а затем взорвался ослепительной вспышкой. Я ещё успела увидеть всю скорбь мира на лице Октавии прежде, чем водоворот магии захлестнул меня, заставив всю шерсть встать дыбом, а сердце забиться чаще. И первым, что я заметила, когда шторм окончился, стало изумление на лице Марбл Пай, а следом и тонкие нити голубой магии, охватившие её копыта. Сзади послышался всхлип. Принцесса Кейденс — а именно она, конечно, оказалась неожиданной ночной гостьей — тихо плакала; её рог сиял.
— Но… как… почему… — лепетала Октавия.
— Дружба — это магия, мои маленькие пони, и нет в Эквестрии силы превыше, — торжественно и печально произнесла Кейденс. — Сомбра был моим предшественником, и я разбираюсь в тёмных ритуалах лучше любой из вас, и даже лучше Твайлайт, которую мне пришлось подло обмануть, чтобы прийти сюда. Я знала, что несчастной Марбл ничего не удастся. Пока собранная ею сила не вырвалась на свободу, дабы исполнить своё жуткое предназначение, ритуал не считался завершённым. Но ведь финальная часть её плана — преступление против Верности — одновременно оказалась и прелюдией к возрождению дружбы двух чудесных пони. Которое искупило твой собственный проступок, Октавия Мелоди, совершённый в отчаянном желании поймать Мэйриарти. И тем самым злая магия, заключённая в амулете Марбл, оказалась необратимо отравлена и не смогла навредить мне.
— Но вы всё равно невероятно рисковали! — выпалила Октавия. — Пожалуйста, не делайте так больше!
Затем, к моему изумлению, она обняла Кейденс и быстро обмякла в ответных объятьях. Принцесса положила Октавию обратно на койку и погладила по гриве.
— Что с тобой? — испугалась я.
— Я ввела себе стимуляторы, которые даже при самом плохом развитии событий позволили бы продержаться мне до прихода стражи. Жаль, я не учла находчивости своих друзей!
В последние слова Октавия вложила столько ехидства, что мы с Винил мигом покраснели.
— Не стоит так уж сильно ругать их. Они беспокоились о тебе, а излишняя самостоятельность не первый раз выходит тебе боком, — пожурила её принцесса. — Что до меня… ты ошибаешься! Я ничем не рисковала, а мой визит имел под собой крайне веские основания. Я до последнего надеялась, что Марбл Пай ещё не до конца отчаялась, что она по своей воле не сможет завершить начатое! Увы, я ошибалась.
— Потому что Пай так просто от своего не отступают! — наконец, подала голос злодейка.
— Но какие чувства двигали пони, способной… типа, на такое?! — недоумевала Винил.
— Потеря. Как я уже не раз говорила, за самыми страшными преступлениями стоит потеря. Марбл Пай не смогла быть рядом с пони, что она любила — с Биг Маком. Это нанесло ей страшный удар, от которого она не смогла оправиться — даже долгое обучение за границей в отрыве от Эквестрии не помогло. История Марбл связана с Понивиллем, потому неудивительно, что её отыскал профессор Мэйриарти. Как искусный манипулятор, он смог невероятно подогреть её чувство обиды на весь мир, и в конечном итоге оно нашло выход в ритуале. Марбл, я уверена, сама предлагала Мэйриарти планы своих последних преступлений, либо же вносила в них коррективы… — Октавия запнулась и потянулась к тумбочке за стаканом с водой. — Эта самостоятельность и оказалась камнем преткновения. Перед гибелью злодей выдал мне имя Марбл, но оно не стало для меня сюрпризом. Серая шёрстка, удар, нанесённый копытом пони, привычной к работе с камнями, перекрашивание ледяных карбункулов — перечислять можно долго. Кроме того, Рэрити вскользь упоминала, что Пинки-чувство оказалось бессильно в отношении нашего расследования — это тоже меня насторожило. И теперь, Марбл Пай, я прошу тебя правдиво ответить на один мой вопрос. Почему Биг Макинтош и Шугар Белль до сих пор живы и счастливы, ведь ты бы легко могла их убить? Почему твой гнев пал исключительно на принцессу Кейденс?
— Потому что я достаточно умна, чтобы бороться с причиной, а не со следствием! — выпалила Марбл. — Вы и представить себе не можете последствия ритуала, случись ему завершиться успехом. Через Кейденс я могла бы уничтожить саму любовь — сохранив при этом Дружбу, Элементы Гармонии и всё такое. Ради столь великой цели я пошла на всё. Вы, разумеется, не согласитесь со мной, но задумайтесь: сколько пони ощущают себя несчастными, пока вы их не замечаете на фоне радостных влюблённых парочек?! Я бы непременно сделала мир лучше, но вы помешали мне, и я искренне ненавижу вас за это!
Октавия едва заметно улыбнулась и перевела взгляд на принцессу Кейденс. Та тяжело вздохнула.
— Я… не могу назвать тебя ужасной пони, Марбл Пай. Твои намерения до крайности извращены… но не злы. Одна я, пожалуй… пока не знаю, как же нам исправить тебя… — принцесса склонила голову. — Так… несправедливо. Как бы Твайлайт, я и другие ни старались — всё равно отыщутся пони, которым суждено страдать. Что ж, Октавия, Винил, Рэрити — до встречи. Я безмерно благодарна вам за успешное завершение этого дела, а сейчас вам всем точно надо хорошенько отдохнуть.
Октавия слишком изнурила себя, и ей пришлось остаться на пару дней в больнице. Несколько позже я обратила внимание, что из-за волнений за нас и за принцессу в её гриве появились первые седые пряди. За это время мы обустроили комнату для Винил, поскольку теперь, ясное дело, она будет жить с нами. Кроме того, мы с Сэсси вовсю трудились над возрождением бутика. Пинки Пай очень тяжело переживала происшествие с сестрой, и даже наши многочисленные визиты к ней помогали мало. Принцессам в свою очередь не удалось подобрать ключик к сердцу Марбл, и они совсем уже было отчаялись, когда в дело вмешалась Мод Пай. Никто из нас так и не понял, как ей удалось заставить сестру вновь встать на правильный путь.
Однажды вечером Октавия спохватилась, что забыла вернуть Твайлайт эти жуткие черномагические книги. Возвратившись из дворца, она зашла ко мне, взволнованная, явно желая сообщить нечто важное.
— Рэрити! Я всё никак не могу отделаться от мысли, на сколь ужасные вещи способны пойти пони, перенёсшие тяжёлую потерю… Ты очень дорога мне, Рэрити!
Я вздохнула, не в состоянии понять, что же ввело мою подругу в такое смятение.
— Все мы смертны.
— Почти все, — поправила она. — И… ты дорога не только мне. Береги себя. Ради Эквестрии.