Fallout: Equestria - Frozen Skies

Глава 3: Варварство

Я бросила его.

Рациональная часть меня напомнила, что это был его выбор, но такая логика выглядела порочной даже в моих глазах. Я командую этим отрядом… Я должна принимать решения, и я выбрала лёгкий путь. Я могла запретить ему, я бы придумала что-нибудь другое, но его предложение дало мне шанс спасти Тэйлвинд и себя. Я ненавижу себя за то, что попрала все принципы, за которые так держалась, и оставила его в тот же момент, как это оказалось выгодным решением с военной точки зрения. Тэйлвинд и я выжили, его жертва не стала напрасной. Вот только, может, мы и выжили, но оставили в этой лачуге гораздо больше, чем просто дорогого друга.

Знала ли я, что он любил меня? Конечно же знала. Тэйлвинд тоже, и иногда, наедине, мы обсуждали мысли о том, что, может быть, когда-нибудь…

В любом случае эта мечта уже никогда не сбудется. Мы выставляли напоказ наши отношения перед ним, наслаждаясь теми неловкими моментами, когда он видел, насколько мы можем быть близки. Но, в конце концов, у нас просто не осталось времени. Мы принимали жизнь как должное и играли с его чувствами. Это несправедливо, да и он этого не заслужил, но так уж вышло, и нам уже слишком поздно залечивать эти раны.

Ещё не время горевать, слишком свежи душевные раны. Не говоря уже о том, что мне срочно нужно было доставить Тэйлвинд в безопасное место. Поэтому в тот момент я отставила в сторону все свои мысли и сосредоточилась на том, чтобы шаг за шагом ставить одно копыто перед другим, просто пытаясь защитить кобылу, которая является всем, что у меня осталось от моего мира…

Журнал Снап Ролл

---

Трёхмильный путь к "путевой станции" оказался изнурительным. Если бы у нас была возможность полететь, путешествие заняло бы совсем немного времени, но, учитывая воющий перекрёстный ветер, безжалостный снегом и травмы Тэйлвинд, мы были вынуждены полагаться только на наши копыта.

Я нашла расщелину в скале, где можно было спрятаться от ветра и переодеться во второй комплект зимних накидок, которые мы украли. Было… Сложно втиснуть туда крылья, но я справилась. Дополнительная теплоизоляция очень помогла, но к тому времени, как мы, наконец, поднялись на гребень холма и наткнулись на небольшое скопление обветшалых зданий, Тэйлвинд уже была на пороге переохлаждения, да и я не сильно отставала.

Два ряда зданий, около восьми в общем счёте, образовывали проход к чему-то, что оказалось железнодорожной платформой с древними путями, уходящими куда-то вдаль, на юг. Здания выглядели достаточно разнообразно, чтобы у меня сложилось впечатление, что каждое из них когда-то служило определённой цели в поселении. Навскидку я могла представить себе максимум пару десятков пони, населявшихих это место, даже во времена его расцвета. Погода была не то, чтобы самой приятной.

Если бы я рискнула высказать ещё одно предположение, то сказала бы, что поселение, похоже, когда-то служило конечной остановкой для поездов. Ну, или не конечной. Казалось, что железная дорога когда-то давным-давно пролегала прямо через маленькое поселение, а потом пути просто были демонтированы за сотни лет до того, как городок покинула большая часть жителей. Я догадываюсь, что металлические рельсы сами по себе довольно ценны в пустоши — у нас в Анклаве было схожее мышление насчёт повторного использования доступных материалов.

Пока мы спускались по пологому склону к посёлку, я просмотрела карту на своём ТД. Я ожидала, что карта будет устаревшей — всё-таки картография после Великой войны определённо заняла второстепенное место, уступив лидерство выживанию, и это было понятно. Что меня смутило, так это то, что, несмотря на явное довоенное происхождение, поселения не было на карте моего ТД. Даже железной дороги не было. Я обрисовала и обозначила это место беглым взглядом через меню, просто назвав его "путевой пост". Это стало единственной отмеченной достопримечательностью на голой карте, если не считать нескольких заметок, наспех записанных мной во время утреннего инструктажа. К этому времени я уже сильно сомневалась в достоверности своих записок.

Ни в одном из зданий не было ни движения, ни света, ни теней в окнах. Когда мы вошли в посёлок, я пробормотала себе под нос, чтобы хоть как-то держать Тэйлвинд в сознании:

— Должны же грязнопони хоть как-то размечать свои лачуги для посетителей…

Тэйлвинд пробормотала что-то в ответ, но её голос был слишком слаб, и я не расслышала её сквозь шторм. Она прижалась ко мне сильнее, словно пытаясь согреться. Этого было смехотворно мало, учитывая то, какой вокруг царил холод, и то, что температура продолжала падать. Нам стоило добраться до укрытия, и поскорее.

Поиски какого-либо  здания медицинского назначения оказались совершенно бесплодными. Одним из первых домов, на которые мы наткнулись, оказался салун, который, судя по пулевым отверстиям на фасаде и разбитым буквам над входом, когда-то стал местом настоящей перестрелки. Я прикинула, что здесь вполне можно укрыться на ночь, и повела Тэйлвинд ко входу. Как оказалось, внутри дела обстояли не лучше.

По всей комнате валялись сломанные столы и стулья, не было ни одного целого окна. Я практически чувствовала запах алкоголя, исходящий от обломков стойки. На удивление, одинокий бильярдный стол в углу казался вполне невредимым, хоть я и не увидела никаких следов бильярдных киев или шаров. Я поймала себя на том, что гадаю, зачем кому-то воровать бильярдный кий или чёрный шар, но отбросила эту мысль как неуместную и продолжила обыскивать разрушенное здание. К одной из стен был прикреплён нетронутый плакат военного времени, который, по-видимому, так и висел здесь с тех пор. Висел на одной капле клея, хлопая на ветру. На нём была изображена хорошо знакомая мне пони. У неё была радужная грива, голубая шерсть и вызывающие пурпурные глаза. Она была одета в вариант той же самой силовой брони, которую носил Ноуздайв, облако и молния её метки были нарисованы на боку. Рядом с ней трио таких же бронированных пегасов летело в строю, а текст постера гласил: "Держите небо Эквестрии в безопасности, присоединяйтесь к конным ВВС сегодня!" Министерские кобылы всегда создавали мощные образы для агитационных плакатов, и она не была исключением. Министерская кобыла Рейнбоу Дэш, одна из героев Эквестрии. Порыв ветра ворвался через запасной выход здания и дал мне понять, что тут нам не укрыться. Мы могли бы закрыться в комнате где-нибудь в глубине салуна, но без источников тепла мы замёрзнем за ночь. Когда мы двинулись дальше, клей наконец поддался, и ветер унёс с собой призывной плакат.

Большинство домов на единственной улице не сильно отличались от салуна, хотя ни один из них не был настолько сильно разрушен. Тем не менее, двухэтажное здание с надписью ”Контора шерифа", украшенное на фасаде бронзовой шестиконечной звездой, имело целые окна и двери. Даже краска выглядела так, будто её время от времени обновляли. Я решила, что лучше варианта мы не найдём, да и не было у нас других вариантов на тот момент. Подтолкнув Тэйлвинд мордой, я сказала:

— Почти пришли, Тэйлвинд. Слышишь меня? Не спать, — в тот момент только я мешала ей упасть на землю.

— Пока в сознании, Кэп, — пробормотала она в ответ, взглянув на меня.

— Что, собираемся сдаться? Ха…

Она слабо улыбнулась. Казалось, Тэйлвинд хотела рассмеяться над собственной неудачной шуткой, но у неё не было на это сил.

Я поморщилась от мысли, что придётся войти в офис шерифа в прикиде какой-то хулиганской банды, но у нас не было выбора. Я повела Тэйлвинд к двери, на мгновение задумавшись, стоит ли попробовать незаметно проникнуть в здание. Эта мысль была быстро отброшена в пользу того, чтобы просто убраться к чёртовой матери с холода, и я плечом распахнула дверь, помогая Тэйлвинд войти внутрь. Первый этаж выглядел именно так, как я себе и представляла — стандартный интерьер профильного здания на поверхности, хотя разрухи было явно меньше, чем я ожидала. Тут находилась стойка приёма и коридор, тянущийся прямо от входа. Примерно через дюжину шагов я увидела пару проходов, ответвляющихся от основного, хотя со своего места я не могла разглядеть, куда они ведут. На полу были щедро навалены мешки с песком, делающие из приёмной мини-крепость, а рядом с каждым из ответвлений стояли высокие, по плечо, барьеры. Кто-то приложил немало усилий, чтобы превратить вход в мёртвую зону, и мы стояли в самом её центре.

Удивительно, но в здании почти пахло чистотой, хоть я и чувствовала лёгкий запах дыма.

Внутри действительно было тепло, и Тэйлвинд издала тихий вздох облегчения, когда я помогла ей прислониться к стойке. Я тихонько прошептала ей:

— Жди здесь, тут, кажется, никого нет, но я проверю.

Я осторожно положила копыто ей на щёку, ожидая, что она посмотрит на меня. Её прекрасные изумрудно-зелёные глаза не могли сфокусироваться, но она сумела кивнуть и ответить, её голос в здании зазвучал лучше.

— Да… Я просто побуду здесь. Не волнуйся, Кэп.

Не успела я сделать и нескольких шагов, как услышала зловещий звук взведённого курка. Причина была очевидна: хозяин ждал, пока я войду внутрь, чтобы подготовить своё оружие.

Они поймали меня, я не знаю, сколько их там, и тут вообще негде укрыться… Время импровизировать.

Выругавшись себе под нос, я заговорила, держа копыто подальше от пистолета на бедре.

— Мы не желаем вам зла. Мы просто ищем укрытие от бури.

Голос кобылы отозвался из глубины здания, по-видимому, из левого ответвления коридора.

— Ох, да неужели?.. — её тон буквально сочился ядом. Обладательницей голоса была грязно-белая кобыла-единорог, одетая в кожаную броню. Она левитировала рядом с собой пугающе выглядящую штурмовую винтовку системы буллпап. Пони вышла из коридора, в котором, как я и предполагала, она находилась, и встала за барьером из мешков с песком. Кобыла не пряталась — видимо, с её точки зрения, она могла бы уложить меня без проблем. Её чёрная грива была заплетена в удобную косу, которая выглядела довольно привлекательно, — "Мы не желаем вам зла", что-то я сомневаюсь, — она выглядела весьма молодо, не старше шестнадцати, но крепко держала оружие, с той уверенностью, которая говорила о глубоком знании своего дела.

— Я думаю, нам не стоит доводить дело до стрельбы, — ответила я как можно небрежнее, — Как только мы согреемся, так сразу продолжим путь.

— Забавно, что вы, разведчики, постоянно так говорите, да вот только большая стая не очень дружелюбных пони всегда следует за вами, а? А вот если я уложу вас, подонков, это избавит меня и моих друзей от множества хлопот, — сказала она, направляя винтовку мне в грудь.

Я мельком бросила взгляд на свой бок, боясь, что она заметит мои крылья, но увидела только успокаивающую белизну надетой брони. Я быстро осознала несколько вещей. Во-первых, эта кобыла действительно верила, что я была с группой, которая ранее владела этой бронёй, и, во-вторых, группировка "Красноглазых" была гораздо больше, чем я ожидала, и, как оказалось, довольно страстно нелюбима другими обитателями поверхности… Что имело бы смысл, если бы в словах кобылы о работорговцах была хоть капля правды.

Держа всё это в уме, я изобразила удивление в ответ на её обвинения:

— Блять, броня… мы не из Красноглазых! — пробормотала я, снимая капюшон и защитную маску, позволяя гриве свободно упасть, — Мы застали пару из них врасплох и сумели завалить, но попали в шторм, — я постаралась вложить в свой ответ как можно больше искренности.

— Красноглазых?.. — мне показалось, что ей не понравилось, как я это произнесла. Я поймала себя на том, что задаюсь вопросом, а откуда на самом деле взялось это название — я предполагала, что это было название группы. Были ли они названы в честь кого-то? Я сделала мысленную пометку выяснить это, — Тогда кто же вы такие? — скептически спросила кобыла.

— Дуры они набитые, вот кто они такие! — крикнул старый единорог с такой же грязно-белой шерстью, когда вышел в моё поле зрения из коридора напротив позиции кобылы, спасая меня от необходимости отвечать без каких-либо идей, — Любой вменяемый пони знал уже четыре дня назад, что нас накроет буря, а у этих недотёп даже нет своей брони, — он посмотрел в мою сторону с выражением, которое я могла описать только как презрение, — Пришлось украсть у работорговцев. Дурь какая.

— Да уж, пап, как с языка снял, — ответила кобыла, всё ещё целясь в меня.

Жеребец продолжал приближаться, минуя свою дочь и мешки с песком, за которыми она стояла, и остановился в паре шагов от меня.

— Слабенькая у вас легенда, скажу я вам.

Я протараторила ответ, ибо жеребец, возвышающийся надо мной, слишком живо напомнил мне разъяренного сержанта.

— Мы искали припасы, нашли сбитый Вертибак и немного барахла для бартера, — я указала на свой, всё ещё в кобуре, энергетический пистолет, и продолжила, — А потом мы повернули назад, но столкнулись с предыдущими владельцами этой брони.

Жеребец задумался, и тонкая улыбка скользнула по его губам, совсем чуть-чуть.

— От оно как… — заключил он, как будто наслаждаясь, что его ответ был максимально неконкретным. Мгновение спустя он выпрямился и закричал: — Ну ладно, на этом и порешим!

Сморщившись, я приготовилась к худшему, отступила на полшага назад в низкий присест, движение, заложенное мышечной памятью, приготовившись к полету… За мгновение до того, как поняла, что крылья всё ещё спрятаны под одеждой.

Жеребец, наблюдая за этим, заявил с улыбкой:

— Они останутся с нами, пока буря не спадёт!

Чего?

— Чего? — удивилась кобыла, видимо, столь же обескураженная, как и я.

Подавив недоумение, я выпрямилась:

— Большое спасибо, сэр, — ответила я, быстро кивнув.

Старший жеребец усмехнулся, пренебрежительно махнув копытом.

— Ой, ладно, в рыцари меня никто ещё не посвящал, дамочка, — повернувшись к дочери, он добавил, — Грейс, тащи пару шин и целебное зелье для её раненой подруги.

Молодая кобыла отшатнулась, её винтовка наконец-то указала куда-то ещё, кроме моей груди.

— Чаво-о-о? А ладно, ща принесу, па, — проворчала она, прежде чем исчезнуть в том же коридоре, из которого вышел её отец.

Разобравшись с непосредственной угрозой нашим жизням, я рысцой подбежала к Тэйлвинд, чтобы помочь ей подняться на копыта.

В этот момент я заметила, что старый жеребец смотрит в нашу сторону с каменным выражением лица.

Он подал нам знак следовать за ним, а когда повернулся, я мельком увидела метку в виде чёрной шахматной фигурки коня на его боку.

Поймав мой взгляд, он лишь ответил с улыбкой, скрываясь из виду:

— Меня зовут Чесс.

Жеребец не дал нам возможности ответить, и мы поспешно последовали за ним. Он подвёл нас к лестнице, которая не просматривалась из главного холла. Чистота здания по-прежнему ощущалась чертовски странно здесь, под облаками. Я к тому, что весь остальной город был практически разрушен. Чесс явно был не в настроении нас ждать и исчез за первым же поворотом лестницы. Мы следовали в своём собственном темпе, Тэйлвинд тяжело опиралась на меня, когда мы поднимались вслед за ним.

Лестница продолжала тянуться наверх — по-видимому, к чердаку — но наша цель, похоже, находилась на втором этаже. Покинув лестничный пролет, мы вошли в нечто вроде гостиной. Там был большой очаг, радостно пылающий вдали и так приятно обогревающий здание. Рядом с ним было сложено большое количество дров, которых, по-видимому, хватило бы, по меньшей мере, на несколько дней. По всей комнате были разбросаны выглядящие новыми ковры и подушки, а сбоку располагалась импровизированная кухня с холодильником и духовкой. Несколько дверей вели в другие части здания, предположительно, в спальни и кладовые. Чесс только что вошел в одну из них в дальнем конце комнаты, оставив дверь слегка приоткрытой. Тэйлвинд и я ждали у лестницы, не зная, хочет ли он, чтобы мы последовали за ним… А ещё потому, что стоять у камина было чертовски приятно. Я снова могла почувствовать свои перья!

Шум пони, спускающегося по лестнице позади нас, рассеял мои мысли о тепле очага. Я обернулась и увидела тёмно-синего земного пони с густой серой гривой, который спускался по той же лестнице, что мы только что покинули. Его телосложение было… Ну, я бы определила его как "среднее" для земного пони, но в то время мне казалось, что он сложен крепче, чем большинство пегасов, которых я знала, за исключением Ноуздайва. Кьютимарка в виде закрытой книги в твёрдом переплёте, лежащей на красной ткани, с тремя битсами поверх неё, украшала его бок. Винтовка, висевшая у него за спиной, подтвердила мои подозрения о том, что на чердаке у них был наблюдатель. В общем, от него исходило ощущение почти абсолютной нормальности… Если бы не его глаза. Они были мягкого серого тона и казались… Далёкими , как будто фокусировались на чём-то, чего я не могла видеть. Не имея контекста, я решила пока не придавать этому внимания.

Вернувшись из комнаты в белом медицинском халате, Чесс обратился к необычно тихому жеребцу.

— Не волнуйся, они гости. Незваные, но тем не менее желанные гости, — он получил лишь кивок в ответ. Повернувшись к Тэйлвинд и мне, Чесс объявил, — У меня есть кое-какие медикаменты, так что я приведу вас в порядок, девочки.

Увидев халат, я поинтересовалась, надеясь на наличие у него хоть каких-то медицинских знаний.

— Так вы врач?

— Хах, врач? — ответил он и усмехнулся, — Не-а, образования у меня нету.

Ох, ё-ё-ё.

Я оглянулась на земного пони, чтобы посмотреть на его реакцию, но он уже бесшумно исчез в одной из соседних комнат. После чего я выдавила из себя легкий смешок:

— Мне стоит волноваться, Чесс?

— Пф! Давай тащи свой зад сюда, — Чесс вскинул голову.

Последовав за старым жеребцом в его импровизированную клинику, я увидела плюшевый диван вдоль одной из стен, достаточно широкий для двух пони, с набором натяжителей для ног, и целебное зелье, стоящее на маленьком операционном столе рядом с ним. Кобылы, которая, очевидно, оставила их тут, уже и след простыл. У дальней стены стояли шкафчики, в которых хранились контейнеры с разными медицинскими принадлежностями, среди которых я смогла узнать фиолетовые флаконы с магическими целебными зельями, Мед-Х с капельницами и автоинъекторами, приличный запас магических перевязок и несколько оранжевых пакетов антирадина. Однако там были и другие маленькие стеклянные контейнеры, заполненные ошеломляющим множеством… Ну, наркотиков. Рядом с чем-то, похожим на ингаляторы, стояли внушительные на вид жёлто-оранжевые пузырьки с таблетками, а на другой полке находились весьма устрашающие большие инжекторы с различных цветов жидкостями внутри. Все они были так же тщательно расставлены, как и обычные припасы, с которыми я была знакома, но я никак не могла к ним привыкнуть. На шкафу висел солидный замок, но я всё равно не собиралась шариться в здешних запасах без спросу.

Прежде чем я успела поближе рассмотреть ассортимент медикаментов, серая магия Чесса закрыла за нами дверь и жеребец повернулся лицом ко мне и Тэйлвинд.

— Ну так что, девочки, когда ж вы собирались сказать нам, что вы из Анклава, а?

Твою же мать, неужели по нам настолько это заметно?

Мои уши тут же поникли. Через несколько минут жеребец уже занимался бы врачеванием Тэйлвинд, и я была бы в состоянии контролировать ситуацию, когда он об этом узнает. Как бы то ни было, сам факт того, что он не только не вытащил оружие, но и был готов выслушать нас, многое о нём говорил.

— Ну, план состоял в том, чтобы найти врача и положиться на то, что соблюдение врачебной тайны занимает первое место в его списке личностных качеств. Мы действительно не желаем никому из вас никакого вреда. Меня зовут Снап Ролл, а её Тэйлвинд, — я помолчала секунду, прежде чем добавить, — А как вы узнали?

Он смачно хохотнул в ответ.

— В здешних краях никтож-то и не знает, что такое вертибак, даже еслиб они его видели, — он указал на пистолет, всё ещё висевший в кобуре на моей передней ноге, — И этот пистолет выглядит слишком уж ухоженным для спасённого с места крушения, — он перешёл на более серьёзный тон, когда сел на стул сбоку от импровизированной операционной, — Тогда скажи мне, чтож вы спустились со своего красивого насеста? Не могу себе представить, что вам здесь нужно.

— Вы просите меня разгласить секретные данные Анклава, — заявила я, постаравшись придать вес своим словам, прежде чем усталость от событий дня накроет меня… Не говоря уже о лёгком переохлаждении, — Мы искали любые признаки передовой оперативной базы грифонов в этом районе, а также любые признаки какого-то "красноглазого" парня или его банды, — я вздохнула, позволив себе немного расслабиться. Я обнаружила, что почти смущена тем, насколько плохи наши сведения о том, с чем мы столкнулись, — Ну, никаких следов передовой базы грифонов, но мы нашли много Красноглазых. Они-то нас и подбили. Через час они пришли за нами, с поддержкой грифонов и… Дикие ветра, что-то, что выглядело как одна из принцесс из прошлого, — я закрыла глаза, — Наш… Напарник выиграл нам время, дал шанс уйти живыми.

Морда старого жеребца вдруг стала усталой, как у кого-то, кто многое повидал в своей жизни. Я видела такой же взгляд у ветеранов Пегасо-грифоньей войны.

— Ну, я всё же помогу, чем смогу, вам двоим, такой уж у меня характер. Но ты же понимаешь, что не сможешь вернуться к своим. Вы застряли в этом мире — мире, который ты и твои сородичи помогли создать, — открыв глаза, он уставился прямо на меня, — И уж не рассчитывай, что кто-то ещё здесь, внизу, поможет вам, как мы.

Я кивнула, тихо впитав его слова. Это было печально, но не удивительно, что нас ненавидели. Я помогла Тэйлвинд добраться до операционного стола, поддерживая её, когда она поднялась туда и положила голову на подушку.

Чесс встал со стула и помог Тэйлвинд правильно устроиться на её ложе, прежде чем тщательно отмерить небольшую дозу Мед-Х и вколоть её пегаске. Несмотря на то, что он говорил, что не был должным образом обучен, его движения были весьма уверенными, и я поняла, что он, наверное, мог бы многому меня научить в плане медицинской помощи.

Не обучен он, ага, щас.

Я говорила с ним, лёжа на диване и завернувшись в любезно принесённое мне одеяло.

— А как насчет остальных жильцов… Как они отреагируют, если узнают о нас? Есть ли какая-то особенная ненависть по отношению к облачному народу? — внезапное озарение накрыло меня: может быть, у него есть какая-то информация о реальных целях моей миссии, почти забытой после сегодняшнего тяжелого дня, — О, и кто это такой — Красноглаз? Похоже, у них достаточно хорошо экипированная банда, если они могут позволить себе грифонов и… — я замолчала, нахмурившись, когда поняла, что у меня нет слов, чтобы правильно описать увиденное, — И… Богиню? — это слово шаркнуло у меня во рту: неприятно было признавать её таковой, но у меня точно не было другого термина, чтобы описать Её.

— Вашего брата почти все здесь ненавидят. Грейс хорошая кобылка, она вас не тронет, а Бернард слишком эмоционально травмирован, чтобы проявлять агрессию к тем, кто не пытается его убить, — я мысленно отметила имя молчаливого жеребца. Пока Чесс говорил, он продолжал работать. Его рог светился мягкой серой аурой, и я увидела, как над Тэйлвинд повисла такая же аура, словно очерчивая её. Мне не на чем было основываться, но то, как он смотрел на неё, было похоже на считывание данных с ЛУМ. Внезапно я поняла, что он, должно быть, использовал диагностическое заклинание, и позавидовала ему. Ну, в смысле, если бы я могла выбрать что-то, что умеют единороги, диагностическое заклинание сделало бы мою запасную роль медика намного проще. Я была так очарована его работой, что оказалась застигнута врасплох, когда жеребец продолжил:

— Что касается Красного Глаза, то он управляет своей собственной мини-империей, укомплектованной заводами по производству боеприпасов и самой большой со времён войны армией на поверхности. А крылатые — не богини, а чудовища, — он понизил голос, погасил заклинание и посмотрел мне в глаза, — Холодные, бессердечные монстры, и они объединились с Красным Глазом с тех пор, как он начал затирать какую-то ересь о "Единстве" и что "сделает всех пони равными".

Ага, а вот это точно хорошие данные.

Он снова вернулся к Тэйлвинд, довольный тем, что оставил меня с этим замечанием. Единорог принялся осторожно снимать броню с Тэйлвинд, начав с ремней на груди. В ответ пегаска застонала:

— О-о-о, командир, жеребец раздевает меня… Уиииии…

Хорошо, что Мед-Х подействовал.

— Шибко ты для меня молода, дитя, — ответил он, рассеянно покачав головой. Её крылья выскочили на свободу, когда он снял последний ремень, а затем начал накладывать набор ножных шин.

— О нет, он ещё и связывает меня… О, не-е-е… — Тэйлвинд наигранно противилась, вызвав у Чесса почти отеческий хмурый взгляд.

А, нет, это не Мед-Х, это просто Тэйлвинд ведет себя как Тэйлвинд.

— А ну цыц, мы обе знаем, что тебе нравится быть связанной, Тэейл, — проворковала я в сторону пегаски, наслаждаясь её мелодраматическим дискомфортом. А затем, воспользовавшись моментом, я зарылась ещё глубже в подушки дивана. Они были совсем не похожи на мягкие облачные подушки, но после смертельной стужи привередничать не приходилось. И, если честно, не такие уж они и жёсткие.

— Так, кобылки, тута операционная, а не бордель, — пристыдил нас Чесс, заканчивая с шинами.

Надув губки в его сторону, я продолжила бездельничать, а Чесс вернулся к своей работе в относительной тишине, напевая тихую мелодию. Шли минуты, и все присутствующие, казалось, погрузились в свои мысли. Под конец Чесс заставил Тэйлвинд выпить целебное зелье и объявил:

— Ну вот и всё, мэм. Через пару дней будешь в порядке, только шибко не напрягайся.

Вместо ответа я услышала тихий храп, доносящийся с операционного стола. Тэйлвинд обняла подушку и крепко уснула. Рог Чесса снова засветился. Он осторожно поднял спящую кобылу и уложил её на диван. Признаюсь, я была немного очарована тем, как ловко он мог манипулировать… Ну, ею. Затем он накрыл её одеялом, и на его лице появилась задумчивая улыбка.

Осторожно расчесывая гриву Тэйлвинд, я тихо спросила:

— Как ты думаешь, долго продлится шторм?

Сложив инструменты обратно на столик, Чесс повернулся ко мне и ответил:

— В худшем случае неделю, но, скорее всего, дня четыре. На связь со своими ты выйти уже не успеешь, я так понимаю.

Я вздохнула, опасаясь именно этого.

— Когда я узнала об этом городке, я понадеялась, что мы сможем найти одну из… — тут я запнулась, размышляя, а знает ли обычный житель пустоши, что на самом деле представляют из себя башни САОМТН, и решила не рисковать, — Вещательных башен, которые использует местный ди-джей. Но рядом таких нет, да? Такая высокая белая башня, уходящая в облака.

Он покачал головой.

— Не-а, мне жаль, но… Нету тут ничего похожего. Может, в паре дней-то отсюда и есть, но каким бы хорошим летуном ты себя не считала, далеко с таким ветром не улетишь.

Готова поспорить, что он бы с радостью посмотрел, каким летуном я себя считаю.

Я подавила инстинктивное желание огрызнуться на его комментарий. Он всё-таки приютил нас и наверняка был прав. Даже если он и не знал меня лично, он знал здешние края, и было бы глупо пренебрегать его советом… Как бы сильно он не бил по моему самолюбию.

Тут на ум пришла другая тема, как раз чтобы уйти от перспективы пререканий.

— Что же, я не хотела об этом думать, но… Нам может понадобиться источник битсов, если мы останемся здесь надолго.

В раздумье я поднесла копыто к морде, прежде чем закончить:

 — У тебя случайно нет такового на примете? Работы какой?

Чесс гоготнул в ответ:

— Ох, кобылка, тебе придётся серьёзно адаптироваться. Давай-ка так, утром ты пойдёшь с Бернардом, он выполняет моё поручение. Буду признателен, если ты присоединишься к нему.

---

К тому времени, когда солнце поднялось над горизонтом — а именно когда пустошь из заснеженной и чёрной как смоль превратилась в тускло-серую… и столь же заснеженную — мы уже были в пути. Излишне говорить, что за ночь буря не утихла. Когда мы вышли за порог, нас с Бернардом накрыл непрекращающийся вой ветра, гонящего снег, и принял в объятия свирепый холод. Видимость была в среднем около двадцати шагов, становясь лучше или хуже в зависимости от скорости ветра. Уверена, что мои глаза болели бы от яркости, если бы не снежные очки, которые я прихватила вместе с зимней одеждой. Мы отправились в путь около полудня, когда погода стала более-менее терпимой или, по крайней мере, не столь сильно угрожала обморожением, но ситуация резко изменится, как только солнце начнёт садиться. В этом я почти не сомневалась. Мы направлялись починить то, что Чесс смутно описал как "зонд наблюдения", который он установил в заброшенном бункерном комплексе примерно в часе ходьбы к северу от городка.

Мои вопросы о том, что же это за зонд такой, по большей части остались без ответа: Чесс, очевидно, предпочёл не выдавать мне всех подробностей. Когда я спросила, может ли он передавать радиоволны, он ответил:

— Не, кобылка, эт закрытый канал. А то ещё носатые индюки будут пытаться мою систему безопасности ломать!

Я сообразила, что ”индюки" — это, должно быть, популярный сленг для здешних пегасов, поскольку вспомнила, как один из часовых Красного Глаза использовал этот термин накануне.

Ну, наверное, это справедливо, учитывая имена, которыми мы их называем… хотя "грязепони" определенно больше подходит по смыслу.

"Дорога", по которой мы скакали, вела прямо на север от поселения, а потом начала медленно изгибаться, пролегая сквозь холмы и долины. На самом деле это была не столько дорога, сколько проторённый и утоптанный маршрут, по которому было легче идти, чем просто по снегу… но меня, конечно, нельзя назвать знатоком дорог, поскольку я буквально никогда в них не нуждалась. Это было так… пешеходно.

Мои крылья всё ещё были неудобно спрятаны под бронёй красноглазых, а на Бернарде была зимняя куртка, судя по виду, довольно тёплая. Его длинная винтовка была перекинута через спину, а отсутствие боевого седла заставило меня предположить (как оказалось, правильно), что жеребец использовал копыта, когда стрелял из довольно массивного оружия. К его передней ноге был пристёгнут десятимиллиметровый пистолет.

На протяжении нашего забега на север Бернард хранил молчание, хотя время от времени бросал взгляд в мою сторону. Язык его тела предполагал пассивное любопытство, но я все равно остерегалась жеребца.

Как и обещал Чесс, через час с небольшим мы вышли к уходящей вбок тропинке. Едва мы свернули с главной тропы, мои копыта погрузились в снег примерно до середины щётки. Тогда я предположила, что это было из-за того, что боковой путь не использовался, но потом я поняла, что это предположение было в корне не верным. Я имею в виду, что с тех пор как начался шторм, не было бы никого, кто мог бы её утрамбовать, а снег шёл постоянно… почему снег не накопился? Мои мысли блуждали, пока я ставила одно копыто перед другим, продолжая монотонное движение сквозь сугробы.

Из раздумий меня смогла вырвать только показавшаяся сквозь ненадолго стихшую бурю линия бетонных укреплений. Очертания древнего военного форпоста казались почти нетронутыми. Снаружи невысокой оборонительной стены, отделявшей двор от внешнего мира, тянулись ряды кольев. Внутри я разглядела небольшой бункер и что-то вроде главного здания в глубине. Покрытые снегом выпуклости венчали каждый из кольев. От этого зрелища мне стало не по себе, и мы рысцой направились ко входу. Тишина между нами начала действовать мне на нервы, и я задала вопрос, пытаясь разговорить сдержанного жеребца.

— Итак, как ты думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как Чесс в последний раз проверял этот зонд?

Ответ Бернарда был столь же монотонным, сколь и неинформативным.

— Как минимум с неделю, может, и больше.

Нахмурившись, я быстро подошла к ближайшему колу, чтобы посмотреть, что же это за выпуклости. Я потянулась, чтобы смахнуть свежий снег и рассмотреть, что же это было.

— Ну ладно, давай найдем этот зонд и быстро…

Голова пони была насажена на железный кол, её распухший, как у пьяницы, язык торчал промеж замерзших губ.

Сделав в ужасе шаг назад, я ахнула, осознав масштабы безмолвной бойни. Перед стеной периметра было пугающе много кольев, каждое из которых символизировало жестокий конец жизни… Меня невыносимо тошнило от столь бесчувственного палачества. Никто не заслуживал такой конец.

— Рейдеры, — проворчал Бернард, его комментарий выдал первый реальный намек на эмоции, которые я от него услышала. В его голосе звучала глубокая злость.

— Ты так говоришь, будто видел такое раньше, Бернард, — ответила я дрожащим голосом, всё ещё глядя широко раскрытыми глазами на отрубленную голову, не понимая, какую словесную ошибку только что совершила.

Он ответил не сразу и, казалось, напрягся.

— Так откуда, ты говоришь, вы родом, — его голос звучал обвиняюще, — потому что я ещё не встречал ни одного пони, который бы вообще ничего не знал о них. Его поза немного изменилась, и я заметила, как он наклонился влево — к кобуре пистолета — чтобы оценить мою реакцию.

Вздохнув, я опустила взгляд. Я устала лгать ему, и пока мы были наедине, момент был как раз подходящим, чтобы всё ему рассказать.

— Я думаю, ты всё равно скоро узнал бы. Вытащив нож из маленьких ножен на моей украденной броне, я осторожно начала вырезать чётко выверенное отверстие на левом плече брони, прямо над тем местом, где мое крыло было спрятано под толстой тканью.

Бернард молчал и без лишних движений смотрел на меня, но я знала, что в эти спокойные минуты он взвешивал все варианты. После того как моё крыло выскочило из-под брони, его лицо немного посуровело. Ему потребовалось много времени, чтобы ответить, но в конце концов он произнёс лишь односложное “почему?" То, как он сказал это, производило впечатление скорее требования, чем вопроса.

— Я не врала насчет разбитого Вертибака, — произнесла я достаточно громко, чтобы он услышал меня сквозь ветер. — Вчера мы потеряли троих друзей, и я не решалась доверять кому-либо. Чесс догадался сам.

Он не сводил с меня беспристрастный взгляд, пока я освобождала второе крыло.

— Военные, значит.

Я кивнула в ответ.

— Предполагалось, что это будет разведывательная миссия, быстро туда-сюда, — я поморщилась, вспомнив подробности. — Мы должны были проверить зону на любую активность со стороны Красного Глаза или грифонов… Ну, мы их нашли, это точно.

Его ответ был довольно быстрым и резким.

— Так что теперь ты и твоя подружка застряли тут. Хорошо, — сказал он, не изменив бесчувственное выражение на морде, но в его тоне слышалась нотка злобы. И мне показалось, что даже вызов.

Я бросила нож и встала в боевую стойку. Стрелять я тоже не собиралась, но пропустить это замечание мимо ушей просто не могла.

— И тебя туда же! — сплюнула я в ответ. — Напомни-ка, когда это мы вам насолили, а?

Его ответ был неожиданным и очень холодным.

— Вы нам всем каждый день солите, — он сделал паузу, прежде чем продолжить. — Эта буря, извечный покрой облаков — всё наше существование в пустоши обусловлено безразличием твоего народа. Так что извини, если у меня не слезятся глаза от того, что пара-тройка ваших стала мишенью, — он резко оборвал свою тираду, показав очень глубокую боль, но затем быстро восстановил самообладание.

— Ах так? — ответила я. — Наше безразличие — это, видимо, то, от чего умирают пегасы каждый раз, когда мы пытаемся наладить контакт с вашим миром вместо того, чтобы просто наблюдать с облаков. Наше "безразличие" — это то, что стоит нашим семьям их матерей, отцов, дочерей и сыновей, — возможно, я на мгновение запнулась, когда упомянула об отцах. Оставалось надеяться, что он не заметил. Я двинулась на него, приблизившись примерно на шаг. — А всё ради чего? Хочешь сказать, что выгода для твоей семьи перевешивает потери для моей?

Он насупился при моём намеренном упоминании "семьи", но вместо того чтобы ещё больше разгорячиться, сделал довольно неожиданный поворот: указал копытом на голову кобылы, которая, казалось, смотрела прямо на меня.

— Я уверен, что она бы так и сказала.

Я задумчиво посмотрела на отрубленную голову. В его словах был смысл, а я уже высказала всё, что могла. Было очевидно, что этот разговор не шёл нам на пользу, да и спорить посреди усиливающейся бури было не очень умно. Позволив своему телу расслабиться, я вышла из боевой позы.

— Бернард, ты знаешь, что меня сейчас волнует? Я хочу расплатиться с Чессом за то, что он принял нас и позволил Тэйлвинд остаться в безопасном месте. Она — всё, что у меня есть; даже если мы не сходимся в убеждениях, я уверена, что ты можешь меня понять, — встретившись с ним взглядом, я указала крылом в сторону бункерного комплекса. — Я пойду на всё, чтобы защитить Тэйлвинд от тех, кто сделал это, — опустив крыло, я проверила состояние заряда энергетического пистолета: спарк-батарея была полностью заряжена. — Ты мне поможешь или нет?

Он, казалось, немного смягчился от моих слов.

— Да, я более чем понимаю, — тихо сказал он, словно сам себе. — И да, я помогу тебе убить этих садистских животных.

Он снова посмотрел мне в глаза и продолжил:

— Тебе ещё не доводилось встречаться с таким, так что сразу скажу — убивай. Никаких слов, никакой пощады. Ничего. Просто стреляй.

— Думаю, это можно устроить, — ответила я с улыбкой, поднимая нож. Убрав его, я вытащила ТД из другого подсумка и, смахнув гриву с правого уха, снова прицепила устройство. Он начал работать, и я тут же увидела успокаивающие прицельную сетку, компас и остальные детали пользовательского интерфейса. — Я зачищу первое здание, можешь прикрыть меня отсюда?

Бернард утвердительно кивнул, снимая со спины длинную винтовку и привычными движениями проверяя наличие патрона в патроннике. Удовлетворенный, он бросил быстрый взгляд сквозь прицел, прежде чем ответить:

— Хотя в такую метель это будет непросто.

Я присела, повернувшись всем телом к малому бункеру.

— Мне не привыкать, — ответила я и, оттолкнувшись от земли, с силой замахала крыльями, борясь с яростным боковым ветром. Я хотела получше рассмотреть строения. В итоге, несмотря на борьбу с пронизывающей вьюгой, вид с высоты птичьего полета более чем стоил усилий, затраченных на продолжительный полет в снежную бурю. Меньшее по размеру сооружение определённо было ДОТом, из которого открывался хороший вид на тропу, по которой мы шли. Бункер, по-видимому, не был связан с главным строением, хотя нельзя было сказать наверняка, были ли там подземные туннели, не проверив здание лично.

Используя предрасположенность земных пони не смотреть вверх, я начала вальяжно спускаться по кругу, стараясь оставаться вне поля зрения видимых амбразур ДОТа. Я осторожно опустилась на крышу ДОТа, оглянувшись туда, где сидел Бернард. Мне едва удалось разглядеть его жест копытом сквозь метель. Решив, что меня пока не заметили, я тихонько двинулась по крыше здания к месту, откуда можно было разглядеть вход. Двери не было, холод, похоже, свободно проникал в постройку, однако внутри теплился тусклый свет.

Собрав всё своё мужество, я вытащила энергетический пистолет и просунула голову в дверной проём. Судя по обломкам, мусору и другим предметам, покрывающим пол, за последние годы здесь сменилось немало жильцов. Каждый оставил крошечные воспоминания о своей жизни, разбросанные по полу. Вот разбитая бутылка целебного зелья. Там выброшенный инжектор. Пустые банки из-под еды, обёртки от бинтов… Я даже не хотела знать, что было в одном из углов. По крайней мере, оно не пахло. Увидев ещё не до конца израсходованный тюбик чудо-клея, я положила его в карман. Ну а вдруг, а? В конце концов мой взгляд оказался прикован к единственному источнику света в комнате — к всё ещё работающему экрану терминала, подвешенного к стене.

Жгут проводов разной толщины выходил из задней стенки терминала к круглому устройству, зависшему там, где когда-то была установлена основная система вооружения этого ДОТа.

Несколькими быстрыми жестами копыт мне удалось показать Бернарду, что путь безопасен. Он начал пробираться к ДОТу, закинув винтовку за спину.

Пока жеребец рысью приближался, используя почти что тактические перебежки, я осмотрела маленький роботизированный шар, зависший возле амбразуры главного орудия. Это был модифицированный спрайт-бот, одна из старых игрушек, когда-то использовавшихся Министерством Морали для слежки за повседневной жизнью рядового гражданина. Похоже, ему добавили ряд дополнительных линз, а также пучок кабелей для связи с терминалом. Изменения были явно сделаны с использованием того, что попало под копыто, хотя и вполне неплохо, учитывая все обстоятельства.

Я поняла, что эта наспех собранная конструкция и есть не что иное как зонд, о котором говорил Чесс, и, когда Бернард пересёк заснеженный двор, подошла к терминалу. Кто бы ни занимал сейчас эти руины, они справляются из копыт вон плохо, оставляя незанятым такой легко защищаемый и контролируемый пункт, как ДОТ.

Терминалы никогда не были моей сильной стороной. Для этого у меня всегда была Тэйлвинд, её особая любовь к терминалам освобождала меня от необходимости обучения управления ими. К счастью, Чесс не установил пароль. После загрузки я была встречена треском статики и надписью в верхней части экрана: "Спасибочки, Мистер/ Мисс/ Миссис/ Незнакомец, за то, что помогаете мне подключиться к этому терминалу! Ниже отчет о результатах диагностики, который расскажет, что не так с данной системой!” — рассказывал портрет того, что казалось отрубленной головой чрезмерно радостного жеребца.

Затем на экране появилась пошаговая инструкция по подключению проводов к оптическим системам спрайт-бота. Несмотря на отсутствие технических способностей, я принялась подключать провода. Одна из скруток вызвала короткое замыкание, повредившее несколько проводов и оставившее спрайт-бота без питания. Мне удалось найти немного запасных частей среди разбросанных по полу обломков, так что я смогла без проблем заменить повреждённые компоненты.

Выполнив поставленную задачу, я присоединилась к Бернарду у входа. Он сидел задумчиво, но винтовку держал наготове.

В его взгляде легко читалось напряжение. Он наблюдал за главным зданием, словно желая, чтобы тот, кто оставил колья, всё ещё был там. Он довольно хорошо скрывал свои эмоции с момента нашей первой встречи, но я успела заметить холодный гнев в его глазах, исчезнувший в мгновение ока, едва он заметил моё присутствие.

— Ты всё ещё хочешь этого?

Его вопрос повис в воздухе, давая время подумать о том, действительно ли я этого хотела. Он знал, что я починила зонд; знал, что мы только что выполнили задачу. Мы могли бы вернуться попозже, могли бы даже оставить всё как есть. Даже если бы мы ушли, мы в любом случае могли бы сообщить Чессу о нежелательных гостях, которые теперь гнездились возле его дома.

— Да, — мой решительный ответ меня удивил. Я ещё не успела разобраться в своих мыслях по этому поводу, но эти пони делали  чрезмерно чудовищные вещи с трупами их жертв и угрожали тем, кто приютил нас с Тэйлвинд.

Он задумчиво кивнул, края его губ едва заметно приподнялись, образуя натянутую улыбку.

Мы двинулись к главному зданию по той же схеме, по которой до этого подходили к ДОТу. Бронированная дверь была приоткрыта ровно настолько, чтобы в неё мог проскользнуть пони. Казалось, её с трудом сдвинули в это положение, после того как пропало энергоснабжение. Сама она точно не захлопнется.

Вход был чист, но стоило нам попасть внутрь, как волна тошнотворно пахнущего воздуха ударила в нос. Учуя запах, Бернард прошептал:

— Они всё ещё здесь.

 Я кивнула в ответ.

Т-образный перекрёсток вроде бы вносил неопределённость в наш маршрут, но правая развилка резко заканчивалась тяжёлой металлической дверью с терминалом в стене, на этот раз требующим пароля. У меня не было никакого желания возиться с ним, а количество пыли и нетронутого снега, скопившегося перед дверью, убедили меня, что этим путём уже давно никто не пользовался, а значит, можно смело пойти по другому коридору. Двигаясь по тёмному тоннелю, я разглядела впереди свет от неопределённого источника, находившегося, вероятно, примерно в двадцати метрах дальше по коридору, за углом.

Продолжая идти на расстоянии шага друг от друга, мы вляпались в тёмную жидкость, блестящую в тусклом свете. Жижа текла из-за угла и образовала на полу лужу. Запах меди и менее узнаваемых вещей ударил в ноздри, и мне едва удалась подавить рвотный позыв. В ВР мне доводилось видеть случаи массовых убийств и раньше… но это было намного хуже.

Я свернула за угол.

Мёртвые распухшие глаза уставились на меня, подсвеченные лишь мерцающим оранжевым светом пары древних ламп, очевидно, входивших в систему аварийного освещения. Осквернённое тело пони висело над лестницей, ведущей вниз, в глубь бункера. Тело словно изувечил какой-то хирург-садист. Пол пони было определить невозможно. Его конечности были вырваны из истощённого тела, удерживаемого цепями, прикреплёнными к грудной клетке. Веки были срезаны, а челюсть разделена на четыре равные части — они были широко раздвинуты чем-то вроде хирургического шпагата, а затем их схватили трупное окоченение и холод. Внутренности были выпотрошены и свисали, касаясь лестницы. Стены были испачканы грязными, кровавыми граффити. Куски плоти и огромная лужа крови украшали пол и лестницу. Это было отвратительно.

Я почувствовала головокружение и сделала неуверенный шаг назад, ощущая, как завтрак поднимается в горле. Мысль о том, что кто-то внизу может услышать, как у него на пороге выворачивает кобылу, промелькнула у меня в голове. Я сделала ещё один шаг назад, прежде чем упасть и прикрыть рот передними копытами.

Я услышала, как Бернард резко вдохнул, видимо, точно такая же мысль пронеслась и у него в голове. Я почувствовала осторожное прикосновение его копыта на спине, но было слишком поздно для утешения.

Я блевала так тихо, как только могла, во рту появился привкус бульона, тошнотворно смешанный со вкусом моркови. Медленно, с отвращением, я последовала одному из наставлений, которым сама иногда дразнила новобранцев, когда они впервые проходили учения по газовой атаке. Я съела всё обратно, моё горло вздрогнуло в знак протеста. Меня чуть снова не стошнило, но я сумела подавить новый приступ, ограничившись лишь приглушённым всхлипом.

Ну почему всегда морковь?

Бернард взглянул на меня сверху вниз с… не совсем заботой в глазах. Нет, скорее, он позволял мне самой решать, что делать. Он ничего не сказал, но я поняла неозвученный вопрос.

Идём дальше?

Я вытерла рот манжетой, прежде чем заявить, тихо, но твёрдо.

— Я по-прежнему решительно настроена, и это только служит оправданием. Мы должны положить этому конец.

Не дожидаясь ответа, я начала спускаться по лестнице, осторожно отодвигая кончиком крыла занавеску из кишок. Я услышала звук шагов Бернарда, следовавшего за мной по пятам, его позиция была ясна.

Когда мы спустились глубже в комплекс, стало ясно, что тот бедняга на вершине лестницы явно был не единственной жертвой. Опираясь на познания в медицине, я отметила, что крови было слишком много для одного единственного трупа. Ступени были покрыты кровью, местами уже запёкшейся, и нам с Бернардом приходилось ступать очень осторожно, чтобы в неё не вляпаться. Мне не хватало места, чтобы расправить крылья и взлететь, бункер явно предназначался только для земных пони. В конце лестницы виднелся мерцающий свет, отбрасывающий на нас танцующие тени. Спокойствия это зрелище явно не приносило. Из глубины здания доносилось несколько неясных звуков.

У подножия лестницы мы обнаружили, что аварийное освещение на этом уровне комплекса отказало: коридор освещался только танцующим огнём горящего в баке мусора. Лестница оканчивалась ещё одним Т-образным перекрёстком. Правый коридор я решила оставить на потом. Отчётливый ритмичный звук, напоминающий шлепки мяса по мясу, слышался из одной из двух комнат, выходящих в левый тоннель.

Коридор тянулся примерно на пятьдесят метров. Отсюда, видимо, можно было попасть в меньшую комнату, вход в которую был примерно в десяти метрах от нас, и большую, до которой нужно было пройти примерно половину коридора. Ритмичный шум доносился из ближайшей комнаты, из дальней же доносились обрывки приглушённого разговора.

Прокравшись вперёд, я вытянулась и заглянула в соседнюю комнату. Мне почти не нужно было скрываться, единственным обитателям помещения сейчас было не до меня.

Комната была круглой, около десяти метров в диаметре, её потолок был метра на три выше, чем в коридоре. На дальней стене, гораздо выше роста пони, находилась вентиляционная решётка. Однако не вид комнаты заставил меня прикрыть рот копытом, чтобы подавить резкий вздох. Звук исходил от кобылы, прижатой лицом к стене. Её насиловал один из рейдеров, как их назвал Бернард. Бедную кобылу буквально пригвоздили к стене. Её передние ноги были прибиты к бетонной плите чуть ниже уровня плеч. На её правой передней ноге было что-то похожее на браслет. От него исходил тусклый зелёный свет, падающий на стоящий рядом маленький столик.

Пот и другие, менее приятные жидкости стекали по её светло-зелёной шкуре, соломенного цвета грива свалялась и была такой же грязной, как и её шерсть. Пока оседлавший её жеребец продолжал придавливать кобылу к стене, я разглядела прошедший сквозь её бедро и живот кусок арматуры. Казалось, только он удерживал её в вертикальном положении, несмотря на яростные толчки. Её веки были плотно сжаты, и каждый толчок, казалось, выбивал воздух из её лёгких. Кровь и другие жидкости стекали по её бедрам, образуя отвратительную лужу, которая уже начала местами высыхать.

Жеребец позади неё казался светло-коричневым, но из-за плохого освещения и слоя грязи и копоти, покрывающего, видимо, годами немытую шкуру, нельзя было сказать наверняка. На нём был шлем из черепа волка, а одежда была из освежёванных шкур пони, укрепленных кусками металла. В его действиях не было никакой привязанности. Похоже, что он намеренно прижимал кобылу к стержню арматуры. Он не просто доминировал, он был жесток — как будто её боль его заводила. На маленьком столике в нескольких метрах от него лежал отвратительного вида зазубренный меч. Мне показалось, что от него исходило странное тускло-красное свечение. Но, возможно, это просто была игра света.

Мне поплохело, но я не хотела выдавать наше присутствие. Я также не хотела оставлять за собой врага, если мы продолжим идти дальше. Я махнула кончиком крыла, приказав Бернарду не спускать глаз с жеребца. Он, казалось, не удивился тому, что увидел, только лишь его хмурое лицо скривилось в гримасе отвращения, а в глазах снова вспыхнул холодный гнев.

Я не осмелилась говорить вслух, но надеялась, что он понял мои намерения, и осторожно прошла мимо двери, направляясь к входу в большую комнату, из которой доносились приглушённые голоса.

Высунув голову из-за угла, я обнаружила, что аварийное освещение отказало и в этой комнате. Также я обнаружила совершенно новый запах смерти, не похожий ни на один из тех, с которыми я сталкивалась прежде. Шестеро, единороги и земные пони разных окрасов, сидели вокруг довольно солидного костра и лениво беседовали друг с другом. Однако мой взгляд больше привлекли тёмные углы комнаты. Тела, десятки тел, насколько я могла разглядеть, были сложены на краю освещённой области. За ними смутно проглядывались ряды клеток. Я не могла разглядеть стены, поэтому истинный размер комнаты оставался неизвестным. Всё помещение буквально источало зловещую ауру, но я понимала, что главной причиной этого был запах.

Именно в этот момент я услышала оглушительный выстрел винтовки Бернарда из дверного проема позади меня, эхом разнёсшийся по всему подземному сооружению и оставивший после себя звон в ушах. На какое-то мгновение в подземелье воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня и тихим стуком упавшего на пол тела. Её нарушил звук вздёрнутого ружейного затвора, за которым последовал тихий звон гильзы, покатившейся к моим копытам.

Я вытащила свой энергетический пистолет и выстрелила пару раз в грудь жеребца, который, на своё несчастье, оказался моей первой мишенью. Он отшатнулся, в то время как кобылы по обе стороны от него вскочили на ноги и без малейшего намека на колебания или удивление начали палить из огнестрельного оружия в мою сторону. Пули рикошетили от дверного косяка и стены позади меня, вынуждая отступить обратно за угол. Последним, что я заметила в большой комнате, прежде чем бросится к Бернарду, был издавший боевой клич огромный земной пони в металлическом шлеме с тремя громадными лезвиями. Я повернулась и рванула прочь, эхо криков других пони придавало скорости моим копытам. Я увидела, как хвост Бернарда исчез в комнате, за которой, как я надеялась, он наблюдал.

Поняшьи перья!

Я не собиралась бросать его, поэтому резко остановилась перед дверью, глядя на результат единственного выстрела. Встретившись взглядом с бедной, забрызганной кровью кобылой, я не увидела никаких эмоций в её глазах, только оцепенение. Оседлавший её жеребец безвольно свалился набок, его голова была оторвана от шеи. Стена позади обоих пони была забрызгана кровью. Бернард уже лежал за телом и был готов открыть огонь.

Я успела уйти с линии огня, вбежав в комнату чуть раньше стрелявшей в меня ранее кобылы. На её лице я заметила выражение дикого безумия, а затем винтовка Бернарда снова взревела, ещё более оглушительно, и голова пони взорвалась брызгами крови. Он перезарядил оружие отработанным движением копыт. Следующая пара почти сразу, не колеблясь ни секунды, завернула за угол и помчалась прямо на позицию Бернарда. Следующая пуля попала в жеребца с почерневшей от моих предыдущих выстрелов грудью, который тут же потерял равновесие и упал, однако это не помешало ему начать беспорядочно стрелять мелкокалиберными патронами из зажатого во рту пистолета-пулемета. Я начала стрелять по кобыле, украсив её бок парой неприятных ожогов. Она на секунду потеряла равновесие, но удержалась на ногах и продолжила штурм позиции Бернарда, не сводя глаз с моего спутника. В зубах у неё было нечто, казавшееся результатом нечестивого супружества между серпом и многочисленными боевыми ножами, образуя малоэффективное, но очень деморализующее оружие.

Он не успеет перезарядить ружье, а если оно замолкнет, будет уже неважно, победит ли он кобылу или нет, и они нас задавят числом. Вот блять, сейчас будет больно…

Я присела на корточки, взмахнула крыльями и прыгнула на неё. По пути я словила пару патронов от лежащего на боку пони, который продолжал безрезультатно палить в сторону Бернарда. Несмотря на ноющую боль в боку, я всё-таки сумела сбить с ног кобылу. В целом, результат оказался лучше, чем тогда с волком. Конечно, этот манёвр оставил меня один на один с пони, которая, очевидно, неплохо владела серпом, судя по засохшей крови, украшающей лезвие и рот.

Мы скатились с линии огня, пытаясь уцепиться копытами за скользкий от крови бетон. Она набросилась на меня, оставляя на шкуре множество мелких порезов и вспарывая острым лезвием мою украденную броню, пытаясь измотать меня. Во время схватки я крепко держала энергетический пистолет и прижимала крылья к бокам. Я надеялась, что она до этого особо не сражалась с пегасами в ближнем бою, потому что в сложившейся ситуации это было моим единственным козырем.

Я услышала, как Бернард снова выстрелил, после чего пистолет-пулемёт резко замолчал. Он не сможет пристрелить кобылу, пока я борюсь с ней, а она меж тем обрушилась на меня с ещё большей силой.

Рейдерша явно была сноровистее в ближнем бою и, с необузданной силой и яростью преодолев мои слабые попытки самообороны, повалила меня на землю, оставив глубокую рану в плече. Она высоко подняла свое серповидное оружие, и я почувствовала, как моя собственная кровь капнула с клинка мне на лицо. Она явно намеревалась перерубить мне шею и положить конец этой односторонней борьбе… Но пока она стояла надо мной, торжествуя, я увидела возможность, в которой так нуждалась. Закрыв себя крылья, я перехватила ими летящее в меня лезвие и едва сдержала крик боли, когда острие клинка рассекло перья и плоть, по счастливой случайности не задев кости. Удивлённая кобыла попыталась отступить и попробовать снова. Но я не позволила. Вытянув шею, я приставила энергетический пистолет ей к горлу и выстрелила в нёбо. Появился знакомый обжигающий жар, когда магическая цепная реакция прошла сквозь кобылу, превращая её тело в розовую пыль, медленно оседающую на меня.

По-моему, я только что вдохнула прах мертвой кобылы.

Я закашлялась, тщетно пытаясь забыть ужасный вкус, застрявший у меня в глотке… горелой древесины с привкусом разрушительной магии. В отчаянии я потёрла язык передними копытами. Мне потребовалась целая секунда, чтобы вспомнить, что я только что спустилась по залитой кровью лестнице. Ещё более омерзительно. С отвращением я плюнула на всю эту ситуацию и вернулась к более серьёзным проблемам.

Бросив взгляд на дверь, я не заметила ни малейшего движения, а подбитый ранее жеребец уже почти испустил дух. Быстро осмотрев себя, я обнаружила, что все попавшие в меня пули остановила броня. Это было больно, но в худшем случае меня ожидали несколько больших синяков. Быстро вытащив пару отрезков магической повязки из своего медицинского рюкзака, я туго обмотала плечо толстой марлевой подушкой, зачарованной на ускорение свёртывания крови и заживление, и вскоре почувствовала, как магия исцеления делает своё дело: пульсирующая боль в плече сразу отпустила. Я также быстро перевязала свои крылья. У крыльев небольшой приток крови к кончикам, и я не слишком беспокоилась о них… но это было больно. О северные ветра, как же больно!

В дверном проёме по-прежнему никого не было, так что над нашим маленьким полем боя воцарилось жуткое спокойствие. Я воспользовалась этим затишьем, чтобы осмотреть других пони в комнате. Бернард был в порядке, труп, за которым он всё ещё прятался, получил серию пуль и залил кровью и без того окровавленный пол. Я взглянула на кобылу, и у меня сжалось сердце. Ей и до этого пришлось несладко, а тут ещё в незащищённые бок и живот попала пара шальных пуль. Теперь она лежала на боку, насколько позволяло её положение, тщетно пытаясь вдохнуть. Я наконец-то сообразила, что на её правой ноге был закреплён пипбак.

Рейдеры, должно быть, напали на стойло, причем совсем недавно. Она бы недолго прожила, даже несмотря на огнестрельные ранения.

Врач во мне не смог с этим смириться. Я проигнорировала молчаливые мольбы Бернарда сохранять свою позицию и бросилась к ней. Кьютимарка кобылы выглядела как семена, перенесённые на то, что казалось полем грязи.

Клянусь ветрами, я не могла различить, было ли это частью кьютимарки или симметричными синяками на боках.

Проверив её состояние, я наткнулась на ещё более тревожное открытие. Они дали ей по крайней мере немного целебного зелья после того, как пробили её арматурой. Они намеренно исцелили её рану вокруг куска грёбаного ржавого металла, которым сами же её и пронзили! Словами было не передать моё отношение к ним.

Когда она почувствовала прикосновение моих копыт,  её глаза в страхе распахнулись и она отшатнулась от меня так сильно, как только могла. От этого арматура вонзилась ещё глубже в её бок, причиняя кобыле очевидную боль, но ей, казалось, было всё равно. Я должна была помочь ей.

— Не бойся, я врач. Я здесь, чтобы помочь.

— Помочь?..

Её глаза были отстранёнными и остекленевшими, а голос — слабым. В глубине души я понимала, что у нас нет драгоценных медикаментов, необходимых для её спасения. Она уже долго истекала кровью, у нас не было возможности удалить арматуру без обширной травмы и почти не было возможности предотвратить инфицирование ран на её передних копытах. И всё это без учета рейдеров, поджидающих в коридоре.

— Я могу снять боль, — сказала я как можно мягче. — Хочешь?

Она всё ещё выглядела ошеломлённой, но в её глазах читалась мольба, словно я была единственной, кто мог предложить ей то, что она хотела. В каком-то смысле так оно и было.

— Мне больно… Пожалуйста?

Я порылась в аптечке, которую носила с собой, вытащила один из инъекторов мед-икс и воткнула его ей в бок. Она облегчённо вздохнула, когда препарат начал действовать, и закрыла глаза, видимо, испытав первое облегчение с тех пор, как попала в плен к этим пони.

Из-за угла донёсся голос, глубокий и с хрипотцой, но окрашенный искрой дикости, от которой у меня по спине побежали мурашки.

— Я сатрю, ты сё ещё живая, хе-хе-хе! — по более глубокому, старческому тону я рискнула предположить, что голос принадлежал тому бронированному жеребцу, которого я заметила в большой комнате. — Жду не дождуся, када до тя доберуся, маленькая крылатая сучечка!

Я не могла не съёжиться, прекрасно понимая, что он имел в виду. Собрав в копыто всю боль, ярость и ненависть, которые испытала в этом месте, я закинула страх в дальний угол сознания и ответила:

— А ну иди сюда, небом проклятый ублюдок, я тебе покажу, как Анклав решает дела!

Он рассмеялся долгим, безумным смехом, который эхом отозвался в тишине подземелья.

— Ха! Не робкого десятка! Мне такие нравятся, но я маху и подождать. Я уже обкатал твою новую подружку. Неплохая шкура, от тока сама уже стоять не может! — от собственной шутки он залился тем же мерзким смехом, что и раньше.

— Что сделало тебя таким? — крикнула я в гневе и смятении. Я просто не могла понять причину садистских наклонностей этих пони. — Что заставляет пони вытворять такое?

Первым ответил Бернард, всё ещё использующий труп в качестве прикрытия. Он произнёс тихо, с предупреждением в голосе.

— Снап, они больше не пони. Когда-то, возможно, они были. Но больше нет, — его глаза на мгновение встретились с моими. — Не стоит с ними разговаривать.

Из коридора донёсся ответ:

— Что сделало? Ха! Хороша шутка! Моя ёбаная маманя сделала меня, тупая ты пизда! Бля, местным пони реально была ба проще, ежелиб они могли собирать урожай не один, блять, месяц в году. Хуёвый у них в итоге выбор: или попадай ко мне в копыта, или подыхай в бурю. Которую вы, ёбаные пегасы, могли бы давно уже разогнать, ежелиб захотели!

Его слова дополнили моё мнение об облачном покрове. Мысли Бернарда намекали на это, но слова рейдера поставили всё на свои места. Мы не просто лишали их солнечного света — мы заставляли их жить так, как они живут. Если быть до конца честной, я всегда считала, что облачная завеса поддерживает нашу жизнь. Просто таким был мой мир. Облачная завеса была неизменной частью нашей жизни, тем, на что мы полагались так сильно, что никогда не задумывались о последствиях для пони внизу. Ну, я уверена, что о них думали, но только не я. Но несмотря на это, факт остается фактом: именно из-за облачного покрова Анклав способен существовать так, как он существует. Уверена, что можно было бы достичь какого-то компромисса, но этим вопросом явно должна заниматься не я. Мне просто хотелось вернуться домой.

В конечном счёте моё внутреннее смятение имело прямое отношение к этому разговору. Я прогнала эти мысли прочь и ухватилась за знакомые мне контраргументы: все те пони, которых мы потеряли на поверхности.

— Мы были бы более склонны к милосердию, если бы вы не сбивали наши разведывательные отряды. Ты для нас грёбаный лик пустоши, а там, наверху, и половина не знает, насколько тут всё ужасно!

— Я? — недоверчиво переспросил он, — лик пустоши? Я бля польщён! Мне тута и так хорошо, сучечка! — от его ответа меня пробрал озноб. — Отчаявшиеся пони ползут прямо к моей двери… Бля, еслиб вы хоть как-то пошевелились, глядиш, у них был бы шанс выжить!

Мне действительно не хотелось думать о том, что мы косвенно содействовали существованию таких пони, как он. Как бы я ни была убеждена в своей правоте, это не означало, что мысли о том, что мы сделали… что мы всё ещё делаем, не давили на меня. Приложив немало усилий, я последовала совету Бернарда и выбросила из головы мысли об ублюдке, ожидавшем за дверью нашей маленькой комнаты. Умирающая кобыла рядом со мной заслуживала лучшего, и я сделаю для неё всё, что смогу.

Ей было плохо, и я уже поняла, что не смогу спасти её, пользуясь только имеющимися медикаментами. У меня даже целебного зелья не осталось! Я могла бы стабилизировать её состояние — по крайней мере, я была уверена, что смогу — но, несмотря ни на что, она умрёт. Она потеряла много крови, а в её раны обязательно проникнет инфекция. В довершение всего, она была не в состоянии пойти с нами.

Если бы только у меня было небом проклятое целебное зелье, я могла бы спасти её… Твою ж мать!

Тут мне пришло в голову, что у рейдеров наверняка было по крайней мере одно или два волшебных зелья, судя по тому, что они без особых раздумий расстались с одним, когда проткнули кобылу прутом. Не то чтобы это умозаключение мне хоть как-то помогло; оно лишь усилило осознание нашей беспомощности.

В нынешнем положении кобыле становилось всё сложнее дышать, и само дыхание становилось всё более прерывистым. Она смотрела на меня, и в её глазах читалось чувство потери, которое я не могла до конца осознать. Она не чувствовала боль, но страшная поза, в которой её прибили к стене, причиняла ей постоянный дискомфорт. Они пригвоздили ей копыта к стене под углом вниз. Она не могла по собственной воле сдвинуться с места, однако если бы рейдеры захотели, то просто подняли бы её и… но потом они дали ей целебное зелье, и всё изменилось. Если снять её с арматуры, раны на копытах откроются. А у меня не было припасов, чтобы остановить кровотечение, не из двух ног сразу ног.

Так что либо она умрет от удушья, будучи прибитой к стене, либо от потери крови… Твою ж мать!

Я подошла к ней и заговорил тихим, заботливым голосом:

— Я помогу тебе лечь. Ты этого хочешь?

Она кивнула, но в глазах я увидела страх перед ужасной болью.

Она явно не пробовала мед-икс раньше… она же, блядь, из Стойла. Возможно, у неё даже была нормальная жизнь до того, как эти пони поймали её.

— Закрой глаза, дорогая. Я помогу тебе опуститься. Всё, что ты почувствуешь, это рывок в ногах, обещаю.

Я обхватила передней ногой её туловище, готовясь снять её с металлических кольев.

Кобыла снова кивнула и закрыла глаза, всё ещё явно напуганная, но теперь у неё не было выбора, потому что она почти физически не могла дышать.

Я подняла её и оттащила от стены. Крылья, которыми я решила себе помочь, охватила адская волна боли. С тошнотворным хлюпающим звуком ноги кобылы оторвались от стены, из вновь открывшихся ран начала сочиться кровь. Пони застонала, но не открыла глаз. Я уложила её раненым боком кверху, стараясь не шевелить и не задевать арматуру, всё ещё торчащую из живота.

Теперь она истекала кровью ещё быстрее, и я ничем не могла ей помочь. Её лицо побледнело под слоем грязи. Я держала кобылу в копытах, проводя передней ногой по её спутанной и растрёпанной гриве. Так прошло несколько минут. Тихих, наполненных молчаливой тяжестью минут. В конце концов она открыла глаза и посмотрела на меня. Слёзы текли из её глаз. Голос был слабым, и всё, что она сказала, было:

— Я… я не хочу умирать.

За каждым словом стояло сознательное усилие, как будто она тратила остатки сил на их произношение.

— Я знаю… я знаю, дорогая. Прости. Мне так, так жаль… — слёзы текли из моих глаз и, падая, оставляли мокрые следы на её шкуре. Я почувствовала, как она издала последний дрожащий всхлип, прежде чем обмякнуть в у меня в копытах. Разбитая, я скрестила ей ноги на груди, проводив в последний путь.

Ещё одна жизнь, которую мне не удалось спасти.

Все это время Бернард оставался неподвижным, периодически оглядываясь, чтобы посмотреть, что происходит. У меня сложилось впечатление, что он одобрил мои действия, но высказываться на этот счёт не имел желания. Если не считать приглушённых насмешек из коридора, рейдеры, казалось, были рады переждать нас. На их стороне были еда, огонь и время. Если мы не успеем выбраться отсюда до темноты, то окажемся в ловушке. Пытаться уйти отсюда ночью было чистой воды самоубийством, и они это знали.

От четырёх мёртвых рейдеров, бедной кобылы и моих собственных ран в маленькой комнате скопилось значительное количество крови, медленно стекающей в дренажную решётку позади Бернарда и его жуткого укрытия. Я предположила, что решётка, вероятно, предназначалась для отвода талой воды в весенне-летний период, ведь снега здесь, на севере, было очень много.

Но зачем так глубоко под землёй нужна решётка? Вход далеко, сточные воды не должны доставлять проблем…

Я взглянула на решётку, установленную высоко в стене комнаты, и меня осенило.

Если она ведёт на поверхность, то через неё может проникать талая вода, поэтому под ней и стоит дренажная решётка. Если стол в углу когда-то был рабочим местом, то комната явно нуждалась в вентиляции. Тогда эта шахта ведёт прямо к поверхности, с воздухозаборником, вероятно, расположенным в большой комнате…

Я встала на копыта и расправила крылья, почувствовав легкий воздушный поток, уходящий в вентиляционное отверстие. Для моих чувствительных перьев это было словно лёгкая щекотка, но большего мне было и не надо. Я давно привыкла определять скорость полёта на большой высоте, чувствуя направление преобладающих ветров. Я могла предсказывать, иногда даже изменять любые виды погоды просто через ощущения перьев; в конце концов, это моё наследие, форма магии, присущая всем пегасам. Этот лёгкий поток воздуха подтвердил мои подозрения: та решётка вела прямо на поверхность.

Совершенно сбитый с толку Бернард смотрел на меня из своей засады, без сомнения задаваясь вопросом, что за фигнёй я занимаюсь. Тихо наклонившись, я прошептала ему на ухо:

— Решётка — это вентиляционная шахта. Это наш путь отсюда, я чувствую поток воздуха, — в его взгляде читалось осознание, когда он ещё раз вдумчиво посмотрел на решётку. — Уходим отсюда.

Несмотря на мою предыдущую фразу, в комнате всё ещё было кое-что, требующее внимания. Странный на вид клинок, который, как оказалось, действительно тускло светился. Я не хотела оставлять его на произвол судьбы, уже хотя бы потому, что в следующий раз с ним уже можно будет встретиться в бою. Положив его в одну из седельных сумок, я получила импровизированные ножны с рукояткой, висящей в пределах досягаемости рта. Закончив, я снова повернулась к вентиляционному отверстию.

Для пробы я пару раз взмахнула крыльями. Порезы причиняли ужасную боль, но летать я всё ещё могла. В предвкушении я сделала короткий прыжок, прежде чем тихо подлететь к отдушине под потолком. На вид она мне показалась достаточно широкой, чтобы Бернард смог протиснуться, хотя и с трудом. Я снова выудила свой универсальный нож, щёлкнула отвёрткой и принялась выкручивать четыре ржавых винта, удерживающих решётку. С облегчением я отметила, что едва заметный поток воздуха здесь, наверху, перерос в холодный ветер, обдувающий мне щёки. Наконец, отвернув последний винт, я схватила решётку, чтобы она не рухнула на пол, но последний винт выпал из неё и полетел вниз!

Словно в замедленной съёмке я наблюдала, как крошечный винтик стремительно летит навстречу твёрдому полу. Меня охватил ужас. Мне не успеть вовремя… Если они услышат, то перейдут в атаку! Бернард закончит жизнь как тот труп в коридоре, а меня они…

Копыто Бернарда метнулось вперёд, ловко поймав винтик. Я испустила один из самых искренних вздохов облегчения за всю мою жизнь. Пока всё шло по плану. Снять решётку оказалось сравнительно легко, и она даже отошла без предательского скрежета. Тело, за которым укрылся Бернард, идеально заглушило звук от тяжёлого металлического предмета.

После нескольких сигналов копытами Бернард закинул винтовку за спину, а я подхватила своими передними ногами его, изо всех сил махая крыльями. Этого едва хватало, я едва не сорвалась, пока поднимала на высоту вентиляционной шахты земного пони, который, вероятно, весил в полтора раза больше меня. Я сделала финальный рывок, и Бернард смог ухватиться передними ногами за край люка, позволяя мне перехватить его за талию и приподнять, чтобы он мог забраться внутрь.

Нам почти удалось сделать всё тихо.

Когда его задние ноги наконец исчезли в шахте, вентиляционная труба издала оглушительно громкий протестующий стон. Я в последний раз взмахнула крыльями и, прижав их к бокам, нырнула вслед за ним. Из коридора послышались удивлённые возгласы.

Сама труба была достаточно широкой, чтобы мы могли неуклюже ползти вверх. Когда рейдеры прочесали комнату, мы были уже далеко, так что рёв огромного жеребца был нам едва слышен:

— Вы двое, а ну живо на поверхность и найдите, откуда они вылупятся!

До наших ушей донёсся топот копыт.

— Давай, давай, Бернард, быстрее, быстрее! — крикнула я жеребцу, вспоминая обещанную мне бронированным рейдером участь… дрожь пробежала по спине, и я поползла изо всей мочи. Одна мысль о том, что я окажусь запертой в тесной шахте или, что ещё хуже, буду схвачена, придала мне такой скорости, которой я сама от себя даже не ожидала.

Спереди донеслось слегка раздражённое ворчание, но наш темп увеличился.

Нам потребовалось почти полчаса непрерывного подъема вверх по склону, и весь путь мы проделали по-пластунски. Наконец мы увидели свет, пробивающийся сквозь другую решётку. Бернард так резво её откинул и вывалился наружу, что у меня даже не оказалось времени испугаться, что там нас уже могли ждать рейдеры.

Я не услышала звуков борьбы, да и вообще ничего, кроме завывания ветра, если уж на то пошло. В тот момент шум бури был на самом деле утешительным напоминанием о том, что мы наконец-то были почти у поверхности. Выбравшись из вентиляционного канала, я пролетела пару метров и упала в сугроб.

Естественно, они сделали выход шахты выше уровня снега, чтобы его не замело… уф.

Страшный холод уже дал о себе знать, ледяной воздух проникал в бреши, которые кобыла с серпом проделала в моей броне. Ветер усиливался, и я могла сказать, что скоро будет так же холодно, как и прошлой ночью, если не хуже.

Мы выбрались на небольшой выступ. Комплекс и бункер были едва видны сквозь снежную бурю под нами чуть более чем в полукилометре ниже по склону. Встав на копыта, я поскакала туда, где уже сидел Бернард с как будто собранным из двух разных частей биноклем, наблюдая за комплексом и внутренним двором.

— Они найдут нас, — заметила я, садясь рядом с жеребцом и вытаскивая свой собственный гладкий чёрный бинокль Анклава. — Может, они и не знают, куда ведёт эта шахта, но те двое уже нас ищут.

Стоило мне это сказать, как мы вдвоём устремили взгляды на запад, туда, где солнце только что пробило нижний край облачного слоя, на короткое время приглушив ветер. У нас было минут двадцать до того, как на пустошь опустится темнота.

— Бернард, у нас есть шанс пережить ночь в лесу?

— Нет, — убежденно ответил он.

— Хорошо, тогда нам нужно укрытие; думаю, бункер у входа подойдёт. Мы можем разобраться с рейдерами утром и по крайней мере не застрянем с ними в одном здании, — изложила я Бернарду свой план и поскакала к комплексу, предварительно стряхнув снег, в котором извалялась при падении.

Стоит заметить, мой план — как и многие другие до него, и, без сомнения, ещё многие после — не подразумевал контакта с врагом.

Не успела я пройти и десяти шагов, как Бернард подал голос:

— Снап, все трое стоят во дворе.

Блять.

Я пригнулась, достала собственный бинокль и посмотрела на комплекс. Все трое оставшихся рейдеров были во дворе, медленно проверяя все постройки. Воспользовавшись возможностью, я получше рассмотрела их главаря. Его доспехи заставляли и без того большого пони выглядеть ещё больше. Стальная сегментированная броня полностью покрывала его тело, а шлем был снабжён тремя ужасно длинными шипами. У меня сложилось впечатление, что они явно были не декоративными элементами. В ближнем бою он буквально разорвал бы меня на части, и ему бы даже не понадобились для этого крупнокалиберные пушки, установленные на боевом седле, размеров которого едва хватало, чтобы закрыть его туловище. Хотя, учитывая его прошлое обещание, думаю, что он бы постарался взять меня живой. Блять, ненавижу ебучих рейдеров.

Замечу, что их желание сразиться с нами на открытой местности вызвало у меня удивление, ведь они знали, что у нас есть винтовка. Хотя, судя по тому, что я уже узнала, их отсутствие тактической хватки было ожидаемым. Ухудшающаяся погода подстегнула моё решение. Приближалась ночь, и нам нужно было выбраться из этой бури.

— Бернард, забыли о лёгком пути. Видишь уступ примерно в двухстах метрах от них? — я указала крылом на выбранное место. — Как думаешь, сможешь оттуда вести огонь?

Он кивнул и на всех парах помчался занимать позицию. Если мы собираемся выжить, то мне придётся летать. Я ткнула себя одним из последних оставшихся у меня инъекторов мед-икса и сразу почувствовала прохладное облегчение от онемевших нервных окончаний. Снова поднявшись в воздух, я почти всю дорогу летела рядом с Бернардом.

— Я изо всех сил буду стараться держать их на виду. Стреляй при любой удобной возможности! — крикнула я в его сторону, прежде чем опуститься чуть ниже более сильного воздушного потока, делая всё возможное, чтобы сохранить высоту в таких суровых условиях.

Вместо ответа Бернард занял позицию за камнем и взял на мушку главаря рейдеров. Грохнул выстрел, пуля попала в незащищённую заднюю ногу. С ним придётся повозится, учитывая, что такая рана его только замедлила.

Ну что ж, начнём, пожалуй…

Рейдеры бросились врассыпную в поисках укрытия. Двое из них направились в сторону Бернарда. Зря.

Я нырнула вниз, сжимая в зубах лазерный пистолет. Первой мне на прицел попалась рейдер-единорог, уже открывшая ответный огонь по Бернарду из пистолета-пулемёта. Я прицелилась и начала поливать её огнём, нажимая языком на спусковой крючок пистолета с максимально возможной скоростью. Лазерные пучки отрезали ей правую ногу ниже колена. Я вышла из пике и полетела вверх, закладывая вираж на второй заход. Бернард снова выстрелил, и я увидела, как второй наступающий жеребец упал в рыхлый снег.

Ну а теперь черёд громилы… этого больного ублюдка!

Я вытащила из пистолета разряженную энергетическую ячейку, спрятала её в карман брони и принялась искать в сумке другую батарею. Обнаружив, что у меня осталась всего одна, я зарядила её без раздумий, вновь услышав успокаивающий звук заряжающегося оружия. Я устремилась в сторону главаря рейдеров, стараясь стрелять в его незащищённый тыл и подбрюшье. Лучи, ударявшие по броне, казалось, только подпаливали её, не причиняя никакого значимого вреда.

Бронированный земной пони навёл на меня оружие, стоило мне выйти из пике. В огнестрельном оружии я никогда особо не разбиралась, но знала достаточно, чтобы не хотеть попасть под пули. Грохнул залп, и я уклонилась в сторону. Хоть он и пытался попасть в стремительно летящего пегаса, однако я всё равно ощутила, как по ногам скользнуло что-то вроде шрапнели. Увидев своё собственное лёгкое ранение сквозь искусственную ясность мед-икс, я получила общее представление о принципе работы дробовика.

Я ныряла снова и снова, продолжая палить по рейдеру, и он всё больше выбивался из сил из-за своих ран. Бернард то и дело посылал очередную пулю в жеребца, пытаясь нащупать слабые места в тяжёлой броне. Наконец одна из пуль Бернарда прошла прямо вдоль спины, пробив повреждённый сегмент брони. Вождь рейдеров издал первобытный рёв. Он упал на живот, его задние ноги отказали, вероятно, Бернард перебил ему позвоночник.

Я незамедлительно воспользовалась шансом, приземлившись в пятнадцати метрах от барахтающегося в снегу жеребца. Выстрелив пару раз, я повредила замысловатый механизм фидеров его дробовиков. Теперь он мог сделать только ещё один выстрел, и мы оба это знали.

Он завалился на бок, желая забрать меня с собой на тот свет последним оставшимся выстрелом. Я хотела, чтобы он выстрелил, чтобы он промахнулся. Я ждала, наблюдая, как он поворачивается ко мне, я смотрела прямо в дула пушек. Не было времени ни на раздумья, ни на страх. Я просто действовала. Когда он выстрелил, я рассекла воздух левым крылом и сильно толкнула правым, оттолкнувшись влево.

Я уловила дуновение картечи в хвосте, но всё, что я почувствовала — это восторг: я только что посмотрела смерти в лицо и выжила. Я знала, что он повержен, что я только что выиграла нашу смертельную маленькую игру в цыплёнка. Я помню, как безумно ухмылялась, целясь в его незащищённый живот.

Я стреляла, стреляла и стреляла, когерентные лучи энергии разрывали его брюхо. Смертоносное световое шоу пронеслось от печени до лёгких. Каждый булавочный укол смертоносного света оставлял обугленные отметины. Я стреляла, пока не закончилась последняя энергетическая батарея. Он так и не вспыхнул, но, когда я закончила, останки его внутренностей практически потрескивали от остаточной разрушительной энергии. Даже ветер не мог унести запах озона и горелой плоти. Наконец он замер, раскрыв рот в судорожной попытке вдохнуть воздух опалёнными лёгкими.

В изнеможении я опустилась на землю. С периферии зрения потихоньку начала отступать чернота, и я знала, мне будет очень плохо, когда закончится действие мед-икса. Всё, чего мне хотелось — это спрятаться, свернуться калачиком и постараться забыть то, что я видела — и сделала — в глубине этого небом проклятого комплекса. Я потеряла бдительность, когда адреналин начал покидать моё усталое тело.

И это была большая ошибка.

Первым тревожным звоночком стало необычное ощущение давления на одну из моих седельных сумок. Я обернулась, увидев сияние магической ауры вокруг рога кобылы, которой я отстрелила ногу. То же самое магическое свечение окутало рукоять меча, всё ещё лежащего у меня в сумке. Пусть несколько секунд назад я и увернулась от выстрела из дробовика, но сейчас моё тело почти умоляло меня просто остановиться. Я почти увернулась, но она таки нанесла мне мечом тонкий порез вдоль правой передней ноги, а затем я уже оказалась вне досягаемости. Кобыла рассмеялась. Несмотря на то, что она потеряла ногу и наверняка вскоре умрёт, она хихикала, будто только что одержала победу. Винтовка Бернарда подала голос в последний раз. Голова рейдерши откинулась назад, застыв в зубастой улыбке, несмотря на аккуратную дырочку во лбу.

Боль, рубанувшая вдоль ноги, была первым признаком того, что это был не простой клинок. Я же под мед-иксом! Пони теряли конечности и продолжали сражаться, будучи под этой штукой. Стальные рейнджеры больше всего полагались именно на мед-икс, он и делал из них ходячие танки. Боль в крыльях ушла, стоило сделать инъекцию, а порез от этого ножа оказался невероятно болезненным. Я вытащила последнюю магическую перевязь, обернула рану и стала ждать, когда плоть снова срастётся воедино. Но этого не произошло. Рана сильно кровоточила, пропитывая повязку с пугающей скоростью. Размер раны не угрожал жизни, но если кровь не остановить, то у меня будут неприятности. Быстро соображая, я начала копаться в седельных сумках, пока не нашла, что искала — чудо-клей, подобранный с пола ДОТа чуть более часа назад. Мы всегда шутили, что эта штука может склеить что угодно, и вот я решила, что пришло время это проверить. Я открыла крышку и аккуратно нанесла другой ногой тонкую линию вдоль раны. Кровотечение замедлилось, затем остановилось, когда клей засох.

Я упала на колени в изнеможении, когда последние капли адреналина покинули организм. Когда я поняла, что бой наконец закончен, мой разум и тело стали вялыми. Я зашла слишком далеко и ощутила цену, которую платят, чтобы заглянуть смерти в лицо. Конечно, от понимания не становилось легче… но несмотря на всё это, где-то в глубине сознания была часть, которая хотела ещё раз оказаться там. Снова оказаться на грани между жизнью и смертью. Это напугало меня.

И всё ещё пугает.

Я услышала топот копыт, вскоре Бернард подбежал ко мне, поднял на ноги и потянул ко входу в ДОТ. Как только мы оказались в безопасности, он помог мне лечь и убедился, что со мной всё впорядке. Он выбежал наружу, чтобы снять с рейдеров снаряжение и уберечь его от холода. Во второй раз он вернулся с  бочкой, полной дров и горючего. Он разжёг её, предварительно поставив в середине комнаты. Я догадалась, что он притащил её из основного здания, но уточнять не стала.

Тепло от бочки начало потихоньку меня согревать, но вместе с теплом начала возвращаться и боль. Действие мед-икса начало сходить. А я просто думала о той кобыле.

Я убила её. Хотелось думать, что это был правильный поступок. Очень хотель. Но кто я такая, чтобы принимать такое решение? Забрать у неё шанс выжить… твою же, я ведь даже и не подумала, что мы действительно выиграем битву с рейдерами. Если бы я знала, мы могли бы хоть как-то стабилизировать её состояние и оставить лежать, а потом бы вернулись и… но я не могла знать. А, если бы мы проиграли, она бы так и осталась… игрушкой для рейдеров, если бы не умерла раньше. И эта мысль до сих пор не даёт мне покоя.

Бернард, должно быть, понял ход моих мыслей, когда увидел, что я молчаливо смотрю на свои копыта. В отчаянной попытке отвлечь меня, он бросил боевое седло с дробовиками у моих копыт.

— У тебя закончились магические боеприпасы, да? — весьма прямолинейно спросил он.

Как же мне нравилось энергетическое оружие. Никакого тебе дыма, грохота и отдачи…

Бросив печальный взгляд на разряженный пистолет в кобуре на передней ноге, я удрученно кивнула.

— Как ты догадался? — ответила я, по-прежнему мрачно глядя на пистолет.

Он кивнул головой куда-то в сторону кобылы, которая рубанула меня моим же долбаным клинком.

— Ну, довольно банально, ты её не застрелила.

Я поморщилась, проведя копытом по всё ещё перевязанной передней ноге. Внезапный приступ боли заставил меня отдёрнуть копыто.

— Не напоминай, но да. Вряд ли мы найдем такие заряды в логове рейдеров.

Бернард впервые по-настоящему улыбнулся.

— Если коротко, то нет. Но, на мой взгляд, это хороший повод вооружить тебя чем-то, для чего ты сможешь найти боеприпасы. Лазерное оружие здесь не в ходу.

Затем он сел в свете костра, вытащил из седельной сумки небольшой мешочек с запчастями и начал рыться в нём, вытаскивать отдельные детали и откладывать их в сторону.

Я смотрела через его плечо, сконфуженная и совершенно искренне заинтригованная тем, что он намеревался сделать с кучей… вещей, разложенных перед ним. Груда по большей части состояла из пружин, различных проводов и небольших металлических стержней, которые, как я поняла, предназначались для различных видов огнестрельного оружия. Не то чтобы я могла сказать, для каких именно.

Некоторое время я наблюдала, как он, судя по его виду, выбирал какие-то определённые детали из кучи. В конце концов любопытство взяло верх, и я спросила:

— Так и… что ты делаешь, собственно?

— Ты расплавила систему подачи патронов в дробовик. Если повезёт, я смогу починить её при помощи этих деталей, — он ненадолго замолчал, а потом продолжил: — Хотя корпус без надлежащих инструментов я залатать не смогу, так что тебе придётся следить, чтобы он не забился снегом или грязью.

Параллельно с разговором жеребец использовал набор кусачек и отвёрток, чтобы вернуть дробовику рабочее состояние. Я с неподдельным интересом наблюдала, как он заменил сломанные детали новыми, некоторые из которых не совсем походили на своих предшественников, но в конце концов всё сошлось и встало на свои места.

Когда он накинул мне на спину седло, мой рот всё ещё был распахнут от удивления. Бернард тихонько кашлянул в копыто, намекнув, что он не собирается сам его затягивать. Несмотря на то, что ранее это седло носил пони, который, вероятно, был раза в три меня больше, оно притянулось к моему маленькому телу с относительной лёгкостью. Понятия не имею как так произошло, похоже, это ещё одна из загадок пустоши. Седло было увесистым, но не настолько, чтобы создать неудобства в полёте или бою. Я тщательно протёрла спусковые удила тряпкой. Затем, неуверенно зажав их во рту, я сделала пробный взмах рычагом перезарядки, в ответ услышав удовлетворительное жужжание и щёлканье патронов заряжаемого оружия.

Я ещё покрутилась, любуясь результатом его труда, а затем прокомментировала:

— Вот это да, Бернард. Где ты такому научился?

— А иначе никак. Новых частей уже двести лет как не выпускают, — ответил он с легким раздражением. — Здесь всё так или иначе сломано, так что чинить учишься очень быстро.

С этим не поспоришь.

---

Хотя буря снаружи только усиливалась, костёр поддерживал температуру воздуха в бункере на приемлемой отметке. Бернард заснул, свернувшись калачиком напротив меня. Для меня это была уже вторая ночь на поверхности. Если мы не выйдем на связь до полуночи, вся наша команда будет объявлена пропавшей без вести. Я достала рацию, экран которой оповещал, что она не может подключиться ни к одному из каналов Анклава, а должен был бы оповещать о передаче сигнала эвакуации. На тщетные попытки переподключиться ушло почти два часа. Тихие слёзы текли по щекам — последний шанс связаться с домом медленно проскальзывал сквозь мои копыта. По крайней мере здесь, внутри бункера, они не могли снова примёрзнуть к моему лицу.

В отчаянии я начала вручную переключать радиочастоты, отключив шифрование. И тут я наткнулась на радиотрансляцию. После недолгого шипения из динамика донёсся голос жеребца. Глубокий, грубый голос, источающий харизму. И достаток, на удивление.

— Привеееееееееет, Пустошь!

Я поморщилась от резкости звука, убавив громкость по давней привычке.

Это, должно быть, тот самый "Диджей Пон-3.” И чем он им так нравится-то, а?

— А говорил ли я тебе, как рад, что ты слушаешь мою маленькую станцию? Потому что я очень, очень рад, и у меня есть для тебя сегодня кое-какие интересные новости.

Я уже собиралась продолжить переключать каналы, но следующее заявление, несомненно, привлекло мой интерес:

— Вот новости прямиком с холодного севера. Ну, знаете, там, где белым-бело от того, что называют снегом. Скажите мне, многие из вас видели снег, а? Уж поверьте мне, никому не пожелаю застрять в снежной буре. Так вот, на днях пара анклавовцев как раз в неё и попали — представьте себе, детки; команда Анклава спускается с облаков лишь ради того, чтобы попасть в ужасный шторм. Какая ирония. Но подождите, это ещё не всё!

Ну прекрасно. О нас теперь знает вся проклятая пустошь. Хотя подождите-ка, а он-то о нас откуда знает?!

— Уверен, что некоторые из моих более… экхм, почтенных слушателей помнят, как я рассказывал о подвигах пони, известного как Немо. Увы, у меня нет времени на пересказ тех событий, так что если вы не слышали о нём, спросите кого-нибудь из старших пони о Чёрном Коне. Но учтите, история довольно грустная. Ну, а если вы знаете, что стало с нашим старым другом Немо, тогда вы поймете, что он сделал прошлой ночью.

— Итак, жеребята, уверен, что у многих из вас сложилось определённое мнение о пегасах без клейма на крупе, и я согласен со многими из них. Однако тут у нас история о двух пегасах, застрявших в буре далеко от дома. Думаю, многие из вас могут их понять. И вот тут-то и начинается самое интересно, ребятки. Немо их приютил. Подробностей не знаю, но учитывая его… предыдущий опыт с облачными пони, если вам вдруг случится увидеть этих двух пегасов — и вы сразу поймёте, что это именно они — не беспокойтесь, просто дайте им шанс, ладушки? Сам Немо открыл перед ними дверь, а это уже о чём-то, да говорит. Конечно, я не знаю, о чём точно, и уж тем более не говорю, что вам надо отложить оружие в сторону; но это явно о чём-то говорит, и я готов поспорить, вы захотите узнать, о чём именно.

— А теперь о погоде! И вновь тяжёлый облачный покров над всей…

Я выключила рацию, мои мысли смешались в беспорядке вопросов. Он ведь явно говорил про Чесса, но… что это было-то? “Немо”? "Чёрный Конь"? Так много вопросов и так мало ответов. Ясно лишь одно: тогда произошло что-то очень важное.

Ход моих мыслей был прерван довольно настойчивым писком системы наблюдения спрайтбота. Неуверенно поднявшись на копыта, я похлопала по здоровой ноге и подошла к маленькому экрану, встроенному в бота. Передо мной предстал в увеличенном виде перекрёсток, на котором мы свернули к комплексу. Съёмка велась через тепловизор.

В центре перекрёстка стояла гладкая лошадиная фигура, казалось, не имеющая чётко различимой формы, её силуэт перетекал, как будто развеваясь на лёгком ветру. Я проверила настройки температуры и, поморгав, перепроверила ещё раз. Тепловизор был в норме, и это пугало: что бы там не было, оно было значительно холоднее бушующей бури.

Следуя заложенной программе, камера переключилась на обычную оптику. Ясности это не принесло: беловато-серая фигура на фоне снежной бури, движущаяся, словно сотканная из множества лоскутков. Прямо в камеру смотрела пара сверкающих холодных голубых глаз, совершенно лишённых зрачков. Сквозь магические кабели, снег и бетон этот взгляд, казалось, пронзил мою душу. Я почувствовала холод, который не имел ничего общего с бушующим ветром.

Испуганная, я попятилась от экрана. В беззвучном ужасе я распахнула рот и, попятившись, споткнулась о спящего Бернарда. Он проснулся, и я посмотрела на него:

— Б-Бернард, что это за хрень?

Я ткнула крылом в сторону терминала.

Он не колеблясь встал и подошёл к экрану, затем повернулся ко мне и, наклонив голову, небрежно ответил:

— Я ничего не вижу, Снап. Ты сегодня через многое прошла, постарайся немного поспать.

Позади него на мониторе не было ничего, кроме проносящегося мимо снега, никаких признаков… нечта. Он вернулся обратно и лёг спать. Едва его голова коснулась земли, как он тут же начал посапывать..

Поспать. Да.

От автора:

Короче, я б хотел предварить заметки автора, сказав: "Я не думаю, что диалог DJ-я вышел как надо”, но я перечитывал его много раз и не могу понять, как это исправить, вот как-то так. Их будет не так уж и много, если сравнивать.

И, в общем, я обдумывал, стоит ли добавлять тег "секс", но решил, что определённо лучше перестраховаться. Это означает, что я могу быть немного более непристойным в некоторых местах. И чёрт, я чувствовал себя грязным извращенцем, когда писал про ебучих рейдеров. Я просто хочу обратить на это внимание. На всё это.

Кроме того, концепт повышения уровня у персонажей… Я не знаю, по-моему это просто не подходит для моей истории. Я мог бы ретроактивно добавить их, если вдохновение нагрянет, но пока что-то всё тихо. Я чувствую, что это мешает погружению, и следование им ради традиции… не особо хорошая идея. Я, честно, не знаю, что с ними делать сейчас, и они были бы добавлены просто ради того, чтобы быть добавленными.

Я хотел бы сказать, что я могу дать график выхода, но, честно говоря, в ближайшем будущем его не будет. Я дам трёхнедельную отмашку по следующей главе, но я не очень уверен в этом. Она требует довольно много работы.

Большое спасибо команде редактирования. Belmor решил показать себя на 4chan впервые за много лет, вот такие новости. Большое спасибо ему и PersonalGamer, ему потребовалось довольно много вычитывать. Оглядываясь назад, можно отметить, что я научился разбивать шаги редактирования, но у нас и так получилось неплохо. Реакция на Frozen Skies в целом была превосходной, и я хотел бы поблагодарить вас, ребята, за замечательную поддержку.