Песнь угасания

Стих 4. Решение

Найт проснулся от покалывающего копыта холода. Протерши глаза, он обнаружил, что живенько потрескивающий костер потух и превратился в безжизненную кучу золы. Хлеб же, принесенный принцессой, покрылся инеем и закаменел. Единорог не заметил, как сомкнул глаза, и резкий переход из прошлого дня в новый, вызвал в его сознании диссонанс.

— Сегодняшняя ночь выдалась самой холодной за последнее время. А ведь до зимы еще далеко… — задумчиво промолвила драконица. Она проснулась несколькими минутами ранее и в тишине дожидалась Найта. — Ты дрожал ночью.

Она взирала на него в ожидании реакции, однако ответной реплики так и не последовало. Поди пойми, упрям он иль твердолоб. Тепло и кров прямо пред ним, а он все равно продолжает ночевать под холодным открытым небом.

— Ты пожертвовала душой, — неожиданно промолвил Найт.

Драконица знала, что рано или поздно он поднимет сию тему, и уже давно приготовила ответ. Тем не менее, она немного подивилась, не ожидавши, что сие случится так скоро.

— Что мне пара десятков лет, кои отойдут тебе? Я столько не проживу. Никто столько не проживет. Мир все равно скоро погибнет — и мы вместе с ним.

— Как знаешь, — сухо ответил Найт, достал из ножен меч и пригляделся к клинку, покрытому пятнами засохшей крови, проверяя, не затупился ли тот о тела врагов, не износилась ли его рукоять.

— Ты сможешь сражаться дальше, — молвила драконица. — Сие же есть смысл твоей жизни, не так ли? — она почувствовала, что вибрации в его душе изменились. — Неужто ты чем-то недоволен?

Удовлетворившись состоянием меча, единорог спрятал его обратно в ножны.

— Раз наши души теперь связаны, почему бы тебе самой не ответить на свой вопрос? — отмахнулся он.

Драконица чувствовала исходящую от него благодарность. Не то чтобы ей нужна была чья-либо благодарность, но все же она не могла не отметить, что сие было довольно занятное ощущение. Однако она была не до конца честна с собою, в чем не отдавала себе отчета. Все из-за драконьей крови: гордость и высокомерие преобладали над остальными чувствами, кои, бывало, зарождались в ее сознании, и душили их в зародыше. Вероятно, по сей причине душа Найта была для нее словно густой темный лес. Кто он есть на самом деле? Что им движет, окроме слепой преданности? Чай он не так прост, как кажется на первый взгляд, и подтверждений сему было немало. У нее давно возникли подозрения насчет него, но она отказывалась задать единорогу тот самый вопрос. Сей вопрос казался ей унизительным, а унижаться она не собиралась ни перед кем — тем более перед существом из рода низкорослых лошадей, пусть даже его достойным представителем.

У них почти завязался интересный диалог, однако в следующий момент драконица не без досады осознала, что продолжится ему не суждено. Виной тому был пегас в легкой броне, прилетевший со стороны замка и передавший Найту веление принцесс — ему следовало как можно скорее явиться в замок.

— Иди, — промолвила она, как бы давая добро, — узнай, что им надобно от тебя. Я буду ждать здесь, как и всегда.

Пегас старался держаться от драконицы как можно дальше — и правильно делал. Если бы он посмел взглянуть на нее, она бы тотчас подпалила ему крылья — ибо он недостоин даже дышать одним воздухом с ней, а сдерживала она себя только потому, что настроение было неплохое.

Явившись в тронный зал, Найт застал принцесс за спором. То был даже, скорее, не спор, а спокойный обмен мнениями. Вероятно, на большее у них попросту не было сил: они выглядели вымотанными. Казалось, будто в последний раз они отдыхали аж в прошлом веку.

Заметивши Найта, принцессы стихли.

— До нас дошли тревожные вести, — поведала старшая. Она встала со своего трона и подошла к единорогу. — Пегасы-разведчики донесли, что с севера надвигается враг — самая многочисленная орда теней из всех, с коими мы сталкивались прежде.

Селестия старалась говорить спокойно, но голос и взгляд выдавали ее взволнованность и страх. На ее фоне младшая принцесса выглядела образцом хладнокровия.

— Война близится к концу, — промолвила Луна, она также поднялась с трона, стала рядом с сестрою и добавила сурово: — Либо мы дадим отпор, либо сгинем. — Она посмотрела на Селестию. — И вот мы снова возвращаемся к нашему спору. Как нам быть при текущем раскладе? Стоит ли нам посылать Найта и дракона на север, или же лучше будет придержать их здесь?

— Я уже говорила: наши войска вымотаны и деморализованы. Нет никакого резона посылать их двоих биться в заведомо проигранных битвах. Нужно собрать как можно больше наших войск здесь и как следует подготовиться к обороне. С нашей магией, с магией Древа Гармонии, огнем дракона и мечом Найта — мы дадим отпор. Нет, мы уничтожим врага! — Селестия верила в то, что говорит. Страх в ее глазах растворился, и на смену ему пришла готовность защитить Эквестрию, свой дом, во что бы то ни стало.

— Если мы отдадим приказ всем войскам стягиваться сюда, мы пожертвуем тем немногим, что от нас осталось. Ты же знаешь, тени не пощадят никого. По пути сюда, не встретив никакого сопротивления, они сожгут последние города, сметут селения, уничтожат все живое — оставят после себя опустошенные земли. К тому времени, когда они доберутся до нас, — мы станем последним оплотом нашей расы. У нас будет один единственный шанс, ибо мы добровольно загоним себя в угол, сконцентрировав наши силы в одном месте. Стоит ли говорить, что наиболее удаленные войска не успеют отступить и что им придется сразиться раньше остальных?

На лице Селестии отразилась мука. Уверенности в ней как-то резко поубавилось. «Не успеют отступить» равно обречены на гибель. Жертвовать подданными — все равно, что жертвовать собственными детьми. Да какая мать решится на подобную… мерзость? Но она решалась. Была вынуждена. Так требовала ситуация. Не было другого выбора.

С каждым разом отвращение к себе все глубже укреплялось в ее сердце. Она более недостойна звать себя матерью, после бесчисленных невинных душ, отправленных на убой в войне, которую никогда не выиграть.

Здесь было их главное различие. Луна привыкла к сопровождающим их всюду смертям, Селестия — нет. Не будь рядом младшей сестры, что напоминала ей о том, что в мире еще осталось что-то хорошее, она бы сломалась, точно сухая веточка. Луна была моложе: ветка плотная и гибкая, погнуть легко, да вот только она тотчас разогнется, а уж чтобы сломить — надо хорошо постараться.

— Найта следует отправить к северной границе, — настаивала Луна. — Они помогут держать оборону. Сие сдержит теней ненадолго и даст нам время перегруппировать как можно больше войск.

— Мы не можем рисковать Найтом и его спутницей. Они наша самая ценная сила, — возразила Селестия и взглянула на сестру неодобрительно.

— Именно поэтому они справятся. Сие не риск, но необходимость. Если мы хотим сохранить от нашей страны хоть что-то, кроме руин и пепла.

«За кого белая меня принимает?! — Найт отчетливо услышал в голове голос драконицы. — Да будь их хоть миллионы, я испепелю всех до единого, ибо они никчемные черви! Червь никогда не взмоет в небо, он способен только копошиться в грязной земле, в которой родился и в которой умрет! Что, удивительно меня слышать? Связь душ презанимательная вещь, не правда ли?»

Селестия задумчиво наморщила лоб, стала ходить туда-сюда пред сестрою, взвешивая все за и против, пытаясь предусмотреть все возможные варианты развития событий. Она не замечала, что проговаривает некоторые мысли вслух. В таком состоянии она пребывала довольно долго, однако ни Луна, ни — уж тем более — Найт не перебивали и не торопили ее мыслительный процесс, терпеливо ожидая. Наконец, она изрекла:

— Есть решение, которое угодит и тебе, и мне.

— Внимательно слушаю, — удивительно сухо отозвалась Луна. Наедине с сестрою она бы никогда не сказала что-то в таком ключе да с такою интонацией.

— Старое заклинание Старсвирла.

Луна кивнула ей, мгновенно поняв, о чем речь.

— Следуй за нами, Найт, — промолвила она, и втроем они направились в закрытую секцию библиотеки, где хранились запретные, мощные, нестабильные и попросту опасные заклинания, воспользоваться которыми из их сложности могли только сами сестры. Единственным исключением из сего правила был Старсвирл Бородатый, чья магия по силе не уступала аликорнам.

Прибывши на место, принцессы быстро отыскали необходимый свиток, наложили на него какие-то заклинания, чай, для успокоения души, а затем вручили его Найту со словами: «Береги его, как зеницу ока». «Все это мы тоже пустим в дело, когда наступит время», — добавила Селестия, окинув взглядом пыльные полки. Луна выразила сожаление, что вместе с ними нет Старсвирла, совет которого сейчас бы очень пригодился.

— Используй свиток, когда вашим жизням будет угрожать опасность, — наказала Луна, заметив, что Найт спрятал его под доспех. — Вас мгновенно телепортирует к замку. Вы нужны нам; меня не будет рядом, чтобы провести новый ритуал, да и дракон вряд ли окажется настолько же щедрым, как в прошлый раз.

— Продвижение врага необходимо замедлить, — добавила Селестия, — любыми доступными средствами. Чем больше вы выиграете времени, тем выше вероятность того, что мы одержим верх в последнем бою. — При подобных словах любой бы другой воскликнул «Невозможно!» и был бы абсолютно прав, но Найт не повел и бровью.

— Как прикажете, Ваши Высочества, — понятливо ответил он, отвесил неуклюжий поклон и удалился.

— Мне стоит полететь с ними, — неожиданно промолвила Луна, когда его шаги стихли. — Наши подданные должны видеть, что мы не бросили их на произвол судьбы. Сие поднимет их боевой дух.

— Не говори глупостей, сестрица. Дракон и Найт — достаточный знак, — строго возразила Селестия. Она посмотрела Луне в глаза, и взгляд ее смягчился: — Я не могу рисковать тобою. Больше я никуда тебя не пущу. Мне все равно, насколько ты теперь взрослая и самостоятельная, насколько правильно звучат твои слова. Наступают последние наши дни. До самого конца мы будем вместе.

Получасом спустя Найт вновь стоял на облысевшем холме.

— Наконец-то, — сказала драконица нетерпеливо, — меня уже начала одолевать скука. Значит, на север? Прекрасно! Мое тело требует крови! — она прямо-таки воспрянула духом.

Когда они поднялись в небо, Найт посмотрел вниз. Стены Замка Двух Сестер были обнесены рвом, вода в котором давным-давно пересохла. Внутренняя площадь была поделена на множество секций с высокими стенами и прочными воротами — так что к замку, стоящему на возвышенности, подобраться было очень непросто. Лучники на стенах, воины в казармах, магический купол, защищающий от вторжения с воздуха — настоящая крепость, но крепость все же уязвимая.

Селестия однажды обмолвилась пред Луной, что мечтала отстроить замок на той одинокой горе с водопадами, поднимающейся из земли словно шпиль, и которая находилась чуть севернее. Вид там был живописный, и — что теперь стало особенно важно — с точки зрения обороны место было преотличное: гора прикрывала бы собою замок, да и врагам было бы подобраться к нему практически невозможно. «Неприступный!» — так она охарактеризовала сей замок. Но, увы, все это были лишь фантазии, которые так и не воплотились в жизнь.

Найт устремил взгляд вперед, на тоненькую линию горизонта, где стальное небо соединялось с выцветшими землями. Его взгляд был мрачен. Даже драконица, связанная с ним душою, не могла понять всепоглощающую тьму, что медленно, словно тяжелый валун, выкатилась из глубин его сознания.