Вещи, что Тави говорит
Утренние вещи (Morning Things)
Из-за моих тёмных очков, моего "тихого" характера и навыков диджея многим может показаться, будто я предпочитаю ночной образ жизни. И хотя я и вправду лучше всего проявляю свои таланты в вечернее время, я не думаю, что меня можно назвать по-настоящему "ночной кобылой". В конце концов, мне нравится ловить момент в любое время суток.
И утром тоже.
Как сейчас, когда я прогуливаюсь по этим проселочным дорогам и улочкам, с музыкой, восхитительно ревущей из моих наушников...
Сейчас – время, когда я больше всего наслаждаюсь жизнью. Так что, наверное, пони следовало бы называть меня "сейчас-кобылой". Но я сомневаюсь, что это когда-нибудь случится. С моим состоянием приходит непоколебимая атмосфера тайны. И знаете что? Это очень даже хорошо. Я могу с этим жить. Я жила с этим. И я благодарна за это.
Но, хоть я и живу настоящим моментом, я не всегда в нём остаюсь. Мои мысли блуждают, и это не обязательно плохо. Чаще всего я нахожу, что вдохновение приходит из неожиданных мест. Словно нечёткие тени, терпеливо ожидающие, когда же засветят лучи правильного оттенка. Я позволяю басовым ударам и раскатистым ритмам треков, как оригинальных, так и других, осветить скрытые участки понимания.
Когда я слышу звук, когда я ощущаю вибрацию, одна и та же часть спектра никогда не излучается дважды. Каждая новая утренняя прогулка, каждый новый саундтрек для прогулки, создают совершенно другой калейдоскоп. И я не могу быть более благодарной за всю эту спонтанность и удивительность, за внезапное и неожиданное вдохновение.
Я не столько талантливая кобыла, сколько везучая. Мне потребовалось время, чтобы понять это. Даже сейчас, пробегая рысью по мокрым дорожкам и росистым травинкам в утренней дымке, я выхватываю крошечные, тонкие полоски этого блаженно сияющего мира.
Разбрызгиватели поливают лужайки по обе стороны от меня отрывистыми красными вспышками. Фургоны шумно оживают коричневыми и каштановыми волнами, в то время как старые рабочие жеребцы борются с оранжевыми зевками, готовясь доставить молоко и газеты, пока рассвет не успел вступить в полную силу.
Зеленый гул мира ненадолго прерывается янтарными вибрациями: рестораны и кафе в центральном районе Понивиля запускают свои печи для выпечки и кофеварки. Один за другим дома, гостиницы и лачуги городка просыпаются с золотыми голосами, имитирующими платиновые ленты, выходящие из клювов певчих птиц над головой.
Думаю, я могу понять, почему пони, которые узнают, что я живу здесь, находят это странным. В конце концов, я родилась в большом городе, выросла там и всё такое. Городская жизнь более соответствует моей скорости. Мой разум – замысловатая штука. Он настроен на то, чтобы подражать ярким огням и беспокойным ду́шам, зарабатывающим битсы.
Но в то же время в городе гораздо труднее сконцентрироваться. Здесь, в Понивиле, истинно фермерском кобылко‑полисе, я нахожу, что весь мир превращается в чистый холст. И на этих зелёных листах я рисую различные пейзажи золотыми, оранжевыми и красными линиями. Они окружены тонкой бирюзовой пеленой с редкими серыми и чёрными разметками. Чтобы дать всему жизнь, я добавляю в промежутках пурпурного и фиолетового.
И самое очаровательное во всём этом то, что мне не приходится поднимать ни одной кисти. Всё это – невысказанные братья и сестры реальных звуков. И просто спародировав их дома, в моей студии, после долгой созерцательной прогулки, я вдруг обнаруживаю, что настоящие шедевры просто лежат передо мной.
Так что, как я уже сказала, я очень везучая.
И когда я вижу, как Мистер и Миссис Кейк открывают магазин, устало, но искренне, улыбаясь мне от парадного входа Сахарного Уголка...
И когда я вижу Дерпи Хувс, летящую над головой с её яркой, как маяк, ухмылкой...
И Филси Рича с Биг Макинтошом, прервавшихся посреди серьёзного разговора, чтобы поклониться мне с небрежной джентлекольтской шутливостью...
И далёкий школьный колокол, звенящий свои песни резкими красными залпами в тёплый воздух...
...Я ловлю себя на мысли, что не хочу просыпаться ни в одном другом месте.
Ну... ни в одном другом месте, не способном обеспечить мне фиолетовый бассейн, в который можно нырнуть с головой, когда я возвращаюсь домой. Это самое главное. Сейчас... и всегда.