Зимняя пора
Интерлюдия VI
— Нет… нет… нет… я не готов!!! — в такт мощным раскатам грома вскочил я с постели, жадно хватая воздух.
На улице за окном шел сильный дождь. Кошмар, который я увидел словно наяву все еще мелькал перед глазами, иногда вырисовываясь на периферии, когда комната освещалась миллисекундными вспышками молний откуда-то из-за горизонта.
Потирая лоб и виски, я пытался впитать стекающий с меня ручьями холодный пот и унять сильный тремор, из-за которого пальцы дрожали в такт падающим на стекло каплям.
Дотянувший до тумблера на столе, я включил небольшую лампу и тут же забился обратно в угол, когда увидел знакомый стол, интерьер, большую люстру и… белый лист со странной незаконченной надписью…
— Нет… нет… нет… — начал я ходить вдоль комнаты. — Этого не может быть… я не мог… черт!!! — пнул я ногой стул, который тут же отскочил и упал боком на пол.
Добежав до кухни, я посмотрел на часы, которые застыли на числах «4:44». И сколько бы я на них не смотрел, те и не думали идти дальше.
Сквозь густое водное полотно за окном можно было видеть тусклые огни города, машины, свет в домах напротив. И хоть и было раннее утро, тишина помимо сильного дождя стояла такая, словно меня оставили один на один с этим миром.
— Флитфут!!! — закричал я, выйдя на балкон. — Фли-и-и-и-т-фут!!!
Неожиданно из зала начали доноситься короткие гудки стационарного телефона. В этом полубреде я ватными ногами поплелся обратно и, даже не дойдя до деревянного комода, я жадно сорвал трубку, пытаясь отдышаться.
— …да, я все помню! — крикнул я. — Слышите меня! Я все помню!!!
— Э-э-м, Джеймс? — донесся по ту сторону провода знакомый мужской голос.
Словно сменив маску на повседневно-привычную, я вполне спокойно переспросил:
— Георг, ты?
— Да, прости, Джеймс, что звоню тебе так рано, но у нас проблемы… — глубоко вздохнул собеседник.
— Что случилось? — потер я виски, выпрямив спину.
— Джон… он… пропал. Мы потеряли с ним связь.
— Что? Где?
— В Нью-Йорке. Он отбыл в отель Марипоза после Генеральной Ассамблеи, чтобы встретиться…
— В Виктором Паалем… департамент по снижению юридических рисков… — протянул я, ощущая полную растерянность от услышанного. — Думаешь, нас подставили?
— Нет, я полагаю, это было дело рук наших. В правительстве знают о ваших попытках выкроить для себя время, чтобы найти доказательства своей непричастности…
— Но…
— Послушай, меня убьют, если узнают об этом телефонном разговоре, — замешкался Кудрин. — Действовать нужно быстро.
— Что нужно делать? — сглотнул я, стараясь не выдать дрожащий голос.
— Американцы послали нам ноту, в которой указали, что при отсутствии неопровержимых доказательств непричастности правительства к этому проекту, по нам нанесут превентивный удар.
— Мы ведь члены НАТО, они не пойдут на это!
— Да всему миру уже конец: что на ближнем востоке, что в Азии, что на постсоветских территория. Все сейчас по очереди отхватывают самую вкусную часть пирога! — перешел на высокие тона Георг. — Послушай, Джеймс… наши попытаются тебя убрать при любом варианте. Формально по бумагам ты ответственен за этот проект, поэтому твоя смерть станет счастливым концом для всех.
— И зачем тебе это? — тише спросил я. — Спасти меня и обречь мир на войну, чем просто позволить убрать и избежать войны. Какой смысл?
Несколько секунд Кудрин молчал, лишь тяжело дыша в трубку.
— Мы… они… все уже давно мертвы… это самое малое, что я могу сделать…
— …что ты предлагаешь? –спросил я, прикрыв глаза.
— Планы не изменились. Ричард Гренелл через три дня будет проездом в Гамбурге, он тебе поможет.
— Как?
— При Джоне в Нью-Йорке был кейс, который тот должен был передать. Он с тобой?
— Он… — осмотрев зал, снова прислонил я трубку к уху. — Он… остался в офисе. Зачем он нужен?
— В нем что-то важное. Может ваши наработки, может планы. Я без понятия. Но Джон был на связи с кем-то из американского посольства в Гамбурге и был тот, видимо, готов к крайним мерам на случай, если прижмут сильно к стенке.
— Это тот самый момент?
— Да, — коротко ответил Кудрин. — Тебе вместе с ним нужно попасть в американское посольство. Но, если сунешься туда без Гренелла, тебя просто арестуют и…
— Да, я знаю. Как тогда быть?
— Через три дня я с тобой свяжусь. Тебе нужно обязательно быть вместе с кейсом. Он твой билет отсюда.
— Объясни, — облокотился я о комод.
— Американцы готовы пойти с тобой на сделку и вывезти на материк, если ты предоставишь им важные сведения, касающиеся всех подводных камней этих штампов. Но еще раз говорю, что этот трюк защитит только тебя… не их…
— Вот как, — нахально ухмыльнулся я. — И как давно ты работаешь по обе стороны… Георг?
— Я просто по старой дружбе даю тебе возможность еще немного пожить, — съязвил он. — Через три дня я с тобой свяжусь и, Джеймс, — прервался он, глубоко вздохнув, — будь осторожен…
— Спасибо, Георг, до связи, — положил я телефон на блок, ощутив неимоверную усталость.
Дождь так и не планировал утихать, поэтому я так и остался стоять на месте, стараясь не обращать внимания на раскаты грома и ноющую боль в висках. Пазл был почти сложен, но в нем все еще не хватало некоторых хоть маленьких, но очень важных деталей.
С этой мыслью я двинулся обратно на кухню. Время как и было 4:44, так и осталось, но меня это уже не сильно волновало. Выйдя на балкон, я приметил на подоконнике знакомую пачку сигарет, в которой еще оставалось семь папиросок. Не дожидаясь очередного подвоха, я спешно вытащил одну и с удовольствием закурил, выпуская дым на улицу.
Дождь был проливной, словно лили прямо из ведра. Но, выставив руку вперед, я даже не удивился, когда заметил, как капли словно через прозрачную дымку проходят прямо насквозь. Я вертел рукой в разные стороны, пытаясь поймать хотя бы одну каплю, но… тщетно.
— Не спится? — послышался с кухни добрый женский голос.
Я даже не удивился. Просто сильнее затянулся, глядя на тусклые городские огни за горизонтом.
— …я ведь уже умер?
Послышались странные приближающиеся шаги, которые больше напоминали легкие постукивания.
— …мертвые не могут видеть снов, — так же ласково продолжил голос.
— Значит я сплю? — посмотрев в стекло, увидел я в обратном отражении чью-то размытую темно-синюю фигуру.
— А ты уверен, что сможешь проснуться?
Услышав эту фразу, я прислонил тлеющий окурок к ладони, но, ощутив острую боль, быстро выкинул его в окно.
— Тогда что со мной? — сложил я вместе ладони, продолжая любоваться дождем.
— Ты ведь уже знаешь… — грустно сказала собеседница.
— Да…знаю, — опустил я голову, изо всех сил борясь с комком, застрявшим в горле.
— Люме де Вис — это не просто мир снов, — сказала она, подойдя еще ближе. — Это место, где обитают все мысли абсолютно всех существ.
— Я не в Эквестрии, Принцесса, — не оборачиваясь, грустно улыбнулся я. — И то, что происходит здесь я всегда предпочитаю оставлять здесь, забирая лишь то, что я могу позволить себе знать.
— В любом случае придет момент, когда тебе придется смириться… — подошла она почти вплотную ко мне и я стал различать вкусный ванильный аромат.
— Даже короткое мгновение перед смертью может превратиться в целую жизнь… — безразлично выставил я ладонь вперед, пытаясь поймать хотя бы одну каплю. — И я еще не закончил…
— Тебе пора вспомнить… — почти эхом пронесся ее голос, прежде чем я развернулся.
Никого не было. Пустая кухня, стол, кружка с недопитым кофе, остановившиеся часы. Закрыв окно, я побрел обратно в комнату, четко представляя себе дальнейший план действий.
Стол, заваленный канцелярскими принадлежностями, книги, ручки без колпачков. Разбросанные документы и… лежащий прямо по центру лист с одним только предложением, заканчивающимся на словах «как вдруг вдалеке я замечаю что-то…»
Присев и, взяв шариковую ручку, я принялся писать, не обращая внимания на то, как грозовые тучи рассеялись, а за ними проявилось яркое декабрьское солнце…