Закрой дверь

Пролог

— Дискорд!

Повелитель Хаоса скосил глаза. Его всегда восхищало, как Твайлайт выглядит в гневе, и превращение в аликорна определённо лишь добавило ей шарма. Если раньше процесс доведения бывшей единорожки до белого каления был приятен сам по себе, то теперь, когда она сравнялась в общественном статусе с самой Селестией, веселье от созерцания её недовольства просто-таки удваивалось. Жаль, что шанс узреть эту поистине прекрасную картину выпадал куда реже, чем хотелось бы. С другой стороны, если нечто легко заполучить, оно склонно терять свою привлекательность в глазах истинного ценителя, не правда ли?

Он позволил себе несколько мгновений праздного любования — каждый творец имеет полное право насладиться своим шедевром без спешки. Да, несомненно, теперь образ был завершён: принцесса Твайлайт Спаркл являла собой подлинное воплощение праведного гнева. От копыт широко расставленных ног и до кончиков разведённых крыльев юная пони лучилась требованием справедливого возмездия. Глаза цвета королевского пурпура, обрамлённые длинными ресницами, сыпали искрами, сведённые брови придавали взгляду неумолимости, а опущенные уголки крепко сжатых губ не оставляли виновнику шанса избежать наказания. Изящно склонённая голова и напряжённые плечи заявляли о решительности намерений, а вырывающееся паром учащённое дыхание — о готовности к незамедлительным действиям. Любой, кому не повезло вызвать столь прекрасно воплощённое неудовольствие, мог считать себя счастливчиком и принять заслуженную кару с осознанием своей причастности…

Размышления драконикуса были прерваны сгустком магической энергии, просвистевшим в считанных миллиметрах от его правого уха. Машинально отпрянув, он поймал себя на мысли, что мог несколько перестараться и разозлить волшебницу сильнее, чем было предусмотрено первоначальным замыслом.

— Дискорд!

— Да, Твайлайт? — Убедив широкую ухмылку подождать ещё немного, Дух Хаоса сумел придать своему лицу умеренно невинное выражение.

— Во имя Эквестрии, немедленно прекрати!

— Но что я сделал не так? — Он огорчённо развёл лапами, всеми силами демонстрируя искреннее недоумение. — Я думал, что ты оценишь мои старания, ведь долг учёного — быть в непосредственной близости к объекту исследования, не так ли? И, раз ты попросила меня помочь, я счёл уместным приложить максимум усилий, как и полагается верному другу.

Они были заключены в прозрачную сферу, стремительно возносящуюся над Понивиллем; магический пузырь уже достиг высоты шпилей Кантерлотского дворца и продолжал подниматься. Первые полминуты полёта Твайлайт провела в безмолвном оцепенении, пытаясь совладать с бунтующим вестибулярным аппаратом, Дискорд же откровенно наслаждался её растерянным видом. Отойдя от первого шока и сменив испуг на гнев, принцесса поспешила высказать шутнику всё, что думала. Собственно, первым словом, сорвавшимся с её уст, и было имя пытающегося не ухмыляться слишком уж явно драконикуса.

Твайлайт топнула правой передней ногой. Эмоциональная нагрузка жеста несколько смазалась тем, что стояла она, по сути, в воздухе.

— Ты должен был помочь мне в наблюдении за кометой! В наблюдении! Проводимом при помощи телескопа! Из моего дома! Всё, что от тебя требовалось — быть рядом и помогать вести записи, а не выводить меня на орбиту! Верни нас обратно! Сейчас же!

Голос её звенел серебряным колокольчиком, но буквально выплёвываемые слова казались раскалёнными добела. После секундного размышления Дух Дисгармонии решил, что лучше слегка снизить накал страстей, пока ситуация не вышла из-под контроля.

— Ну, раз ты настаиваешь…

По щелчку пальцев орлиной лапы сфера лопнула. Пони и драконикус зависли в воздухе, в следующее мгновение переместившись на верхний балкон дерева-библиотеки, откуда началось их столь стремительно завершившееся путешествие. Внезапное обретение материальной опоры нарушило равновесие Твайлайт. Пошатнувшись, она сделала несколько неуверенных шагов и столкнулась с установленным на перилах телескопом. Скрипнув шарнирами, стойка провернулась, крепления не выдержали, и тяжёлая труба устремилась в короткий полёт с предсказуемым финалом. Раздавшиеся спустя секунду грохот и звон возвестили, что любимец учёной вошёл в контакт с камнями, украшавшими цветочную клумбу.

— О, нет… — Бросившись к перилам, Твайлайт несколько мгновений ошарашенно смотрела на место трагедии. Затем глаза её сузились, уши прижались к голове; губы раздвинулись, обнажив крепко сжатые зубы. Она резко развернулась к стоящему поодаль Дискорду.

— Этот телескоп мне подарили родители на день рождения. Я привезла его из Кантерлота. Он верой и правдой служил мне все эти годы. А теперь ты уничтожил его! — С каждым предложением Твайлайт делала чеканный шаг в сторону драконикуса. Тот молчал, поражённый чистой яростью, кипевшей в её глазах. Если раньше он склонялся к тому, чтобы поздравить себя с прекрасно выполненной задачей по доведению юной принцессы до белого каления, то теперь всерьёз начал опасаться, что ненароком перегнул палку.

— Ты совершенно не изменился! Ты безответственный, самовлюблённый фигляр! Ты не способен видеть дальше своего эгоизма! Может, Флаттершай и верит тебе, но она всегда и во всех видит только хорошее! Это она попросила меня провести с тобой время в надежде, что мы сможем сойтись поближе. И я почти поверила, что ты и правда искренне хочешь доказать всем нам, что изменился!

В разновеликих глазах Повелителя Хаоса мелькнула тень обиды: брошенные в сердцах слова отчего-то ранили сильнее, чем можно было представить. Он действительно честно пытался подружиться с Твайлайт и остальными, и не только ради того, чтобы доставить радость открывшей ему сердце доброй пегаске. Поняв однажды, что это значит — иметь возможность называть кого-то другом, он по-настоящему начал бояться потерять доверие единственной пони из носителей Элементов Гармонии, искренне поверившей в него. Однако переломить в одночасье свою природу не под силу даже столь могущественному существу: склонность к шутовскому поведению так давно стала его второй натурой, что едва не переросла в первую. Именно потребность непрестанно устраивать дурацкие розыгрыши и неспособность вести себя серьёзно дольше нескольких минут сводили на нет все попытки доказать свою искренность венценосной чародейке и её подругам.

— Но, Твайлайт, пожалуйста… — В голосе Дискорда пробивались нотки искреннего сожаления; впрочем, они остались незамеченными глядящей на него волком пони. — Я и правда хотел, как лучше! Я могу все исправить, вот…

Щелчок орлиных когтей телепортировал разбитый телескоп на балкон. Однако вид останков дорогого ей предмета переполнил чашу терпения принцессы.

— Дискорд!

От вспышки ночь превратилась в день. Дух Хаоса в смятении припал к полу, будучи не в состоянии отвести взгляд от преобразившейся Твайлайт: цвет шерсти сменился с горной лаванды на сияние полуденного солнца, грива, хвост и маховые перья обернулись языками пламени. Крылья, казалось, удлинились вчетверо и нависли над виновником её гнева, словно намереваясь сжать в огненных объятиях. Крик в буквальном смысле пылающей от ярости волшебницы эхом отразился от соседних домов, из которых уже выглядывали разбуженные понивилльцы.

Несколько томительно-долгих секунд Твайлайт прожигала своего визави взглядом ставших кроваво-красными глаз. Затем свечение угасло, и она вернулась к привычному облику. Отвернувшись от словно вновь превратившегося в статую химерического создания, она запрокинула голову. Среди неподвижных звёзд, старательно складываемых в исполненные тайного смысла и явной красоты созвездия принцессой Луной, двигалась яркая точка, положившая начало событиям этой ночи. Несколько секунд Твайлайт следила за ней, пытаясь взять себя в копыта.

Опустив взгляд, она увидела свет в окнах. Отовсюду слышались недовольные и встревоженные голоса напуганных жителей, из нескольких домов раздавался плач жеребят. На улице уже появились первые пони, пытающиеся узнать друг у друга, что происходит. Издалека слышались крики: «Ужас! Ужас!».

— Уходи, — не оборачиваясь, тихо сказала Твайлайт. — На сегодня твоего присутствия Понивиллю достаточно. И мне тоже.

Дискорд дёрнулся, будто получив пощёчину. Он посмотрел на напряжённую как струна принцессу, помедлил секунду, словно намереваясь что-то сказать, но затем поник, обхватил себя передними лапами и тихо растаял в воздухе.

Глава первая

Наступивший день не задался с самого утра. Твайлайт получила выговор — пусть и в предельно мягкой форме, но все же выговор — от мэра, принесла извинения всем понивилльцам, напуганным ею ночью, и отправила обломки телескопа в Кантерлот мастеру-оптику. Конечно, у неё были как заклинание, способное починить сломанный прибор, так и стопроцентная уверенность в успехе. Но каждый раз, пытаясь применить его, она вспоминала события, приведшие к превращению старого товарища в груду мусора, и поднимающаяся волна раздражения сводила на нет все попытки сконцентрироваться. Твайлайт сама не понимала, почему так переживает потерю и отчего так злится на Дискорда. По сути, тот и правда был не виноват в происшедшем. Ну, не больше обычного. А ещё она чувствовала себя неуютно оттого, что, вспылив, наговорила драконикусу гадостей и прогнала с глаз долой. Конечно, он снова провалил попытку наладить отношения и реабилитироваться за все причинённые им неприятности, но в этот раз её реакция была неоправданно резкой. Остыв и всё обдумав, она устыдилась своего поведения и твёрдо решила извиниться перед ним при следующей встрече.

Флаттершай, как и следовало ожидать, была сильно расстроена неудачей, постигшей затею сблизить принцессу и Духа Раздора. Твайлайт не смогла утаить от подруги правду о ночных событиях. Да и сделать это было бы весьма сложно, учитывая, что её вспышка перепугала не только обитателей Понивилля, но и всех животных, квартирующих в древесном коттедже. Флаттершай пришлось ловить и успокаивать их до самого рассвета, а кролик Энджел по обыкновению устроил настоящую истерику, чем окончательно доконал добросердечную пони. К утру та едва стояла на ногах, чуть не плача от усталости и пережитого волнения. В таком состоянии ей достаточно было грубого слова, толчка, косого взгляда — любого пустяка, чтобы разрыдаться.

Так что решившая не откладывать дело в долгий ящик Твайлайт, сразу после объяснений с мэром и принесения извинений недовольным понивилльцам отправившаяся сообщить Флаттершай неприятную новость, оказалась не в том месте и в крайне неудачное время. В итоге она потратила почти три часа, возвращая подруге относительное душевное равновесие только затем, чтобы тут же свести на нет все свои усилия. В конце концов принцессе пришлось оставить её в глубоком унынии, поскольку Энджел, как всегда в подобных случаях мгновенно переставший ломать комедию и взявший на себя роль сиделки, буквально вытолкал горе-гостью за порог, с треском захлопнув дверь и едва не прищемив ей хвост. Домой та вернулась поздно, и гложущее чувство вины долго не давало ей заснуть.

Следующий день принёс новые заботы, так что к обеду рефлексирующая и снова не выспавшаяся Твайлайт чувствовала себя совершенно разбитой. Всё, за что она ни пыталась браться, валилось из копыт. В итоге, поймав озабоченный взгляд Спайка и наконец осознав, что уже в третий раз диктует ему одно и то же письмо, чародейка решила сделать перерыв и собраться с мыслями. Дракончик, несколько минут понаблюдав за бесплодными попытками подруги найти отвлечённое занятие в доме, забитом научными книгами и рабочими документами, предложил ей прогуляться куда-нибудь… подальше от требующих внимания расчётов, списков и таблиц. Пропустив мимо ушей ироничный тон искренне заботящегося о её самочувствии помощника номер один, Твайлайт решила внять его словам и нанести визит Зекоре. Та всегда была готова выслушать исповедь и помочь мудрым, хотя и не всегда понятным с первого раза советом. А если что сейчас и было нужно пребывающей в расстроенных чувствах юной принцессе, так это внимательный и чуткий собеседник.

Наскоро протерев копыта от чернильных пятен и сунув в перемётную сумку пакет печенья, купленного утром в «Сахарном уголке», она вышла на улицу. Солнце уже миновало зенит, но пегасы из погодной команды оставили несколько лёгких облачков, так что было не слишком жарко. Поразмыслив, Твайлайт решила пройтись до дома Зекоры пешком, как советовалось в книге «Двенадцать верных способов успокоить нервы». Пешая прогулка должна была дать достаточно времени, чтобы привести мысли в порядок, к тому же она всё ещё не слишком уверенно чувствовала себя в воздухе. Рэйнбоу Дэш была не очень сильна в преподавании прописных для неё истин, так что обучение лётному искусству продвигались медленно. Конечно, со временем Твайлайт в достаточной степени «набьёт крыло» и перестанет «бултыхаться подобно лягнутому параспрайту», как однажды охарактеризовала её успехи скорая на язык Пинки, но пока что перемещение на своих четырёх было привычнее.

Рассеянно здороваясь со встречными, Твайлайт быстро выбралась за городскую черту, оставив крайние дома за спиной, и ступила под сумрачную сень Вечнодикого леса. Ей всегда становилось немного не по себе от этого места. Пусть судьба не раз и не два заводила её с подругами в самую чащу, пусть они дневали и ночевали в развалинах замка Двух Сестёр, и пусть Зекора всегда была рада принять их в своей хижине, Лес так никогда и не стал для склонной к академическому прагматизму учёной чем-то обыденным. Древний, живущий по своим законам, столь несхожим с привычным укладом быта пони, он всегда казался ей живым, мыслящим существом. Шагая по извилистым тропинкам, вдыхая напитанный терпкими ароматами прелой листвы, странных трав и цветов и тихой, потаённой магии воздух, она ощущала, как Лес следит за ней десятками, сотнями невидимых, внимательных глаз.

Древесный дом привычно встретил её экзотическим убранством. Племенные маски пристально следили за приближающейся гостьей пустыми прорезями для глаз. Подвешенные на разноцветных шнурках бутыли и колокольчики едва слышно перезванивались под неощутимыми дуновениями ветерка. Оплетающие дерево лозы казались дремлющими стражами, готовыми схватить любого, кто рискнёт непрошенным нарушить покой жилища шаманки. В окнах мерцал свет очага и свечей, хорошо заметный в лесном полумраке.

Уже постучав в дверь, Твайлайт поймала себя на мысли, что не уверена, дома ли вообще Зекора. Ведь она могла уйти куда-нибудь за травами и другими загадочными ингредиентами, что использовала в своей работе. С тех пор, как подруги развеяли страх понивилльцев перед «злой колдуньей», та стала желанным, хоть и нечастым гостем в городе, а результаты её алхимических трудов пользовались немалым спросом. Алоэ и Лотус Блоссом, держательницы спа-салона, делали большие заказы на масла и притирания, а также на лекарство от «ядовитой шутки» и другие сборы, которые использовали для ставших очень популярными травяных ванн. Так что, явившись нежданной, Твайлайт имела все шансы застать древесную хижину пустой.

Однако не успела она до конца сформулировать свои сомнения, как дверь распахнулась, и на пороге возникла хозяйка дома. Узнав гостью, она тепло улыбнулась.

— Приветствовать я рада вас, принцесса, желанный гость вы в этой части Леса. — Шаманка сделала шаг назад, приглашая её войти.

— Здравствуй, Зекора. — Твайлайт переступила порог, окунувшись в исполненную травяных запахов атмосферу дома. — Прости, что я без предупреждения. И, пожалуйста, не называй меня принцессой. Это неправильно, друзья не должны держаться со мной так официально, тем более, когда мы вдвоём.

— Коль титул слух твой так уж тяготит, его забыть меня не затруднит. — Зебра приняла пакет с печеньем и положила на маленький столик, сделанный из невысокого пенька и простой доски. Приглашающе махнув копытом, она повернулась к уставленной утварью полке, разыскивая чашки.

Твайлайт подошла к столу и села на земляной пол. В хижине было мало мебели и украшений, в традициях своего народа зебриканка вела аскетичный образ жизни. Многочисленные полки и стоящие у стен стеллажи были уставлены бутылями и горшочками, с потолка свешивались пучки засушенных трав и кореньев, различные мешочки с порошками и зёрнами. По центру большой комнаты располагался очаг, над которым стоял задумчиво побулькивающий котёл. Дальнюю часть дома занимала отделённая от основного помещения перегородкой спальня, по совместительству выполнявшая роль библиотеки. В этом лесная хозяйка и её гостья были похожи — обе страстно любили книги и старались держать свои главные сокровища как можно ближе к себе. Укреплённые на стенах маски строго взирали на принцессу. Воздух был наполнен ароматами трав, пряностей, земли, плавящегося свечного воска и горячих углей под котлом.

Твайлайт закрыла глаза и глубоко вдохнула, медленно втягивая смесь запахов и ощущая, как чувство вины и сомнения начинают потихоньку разжимать когти. Первое впечатление о полосатой чужеземке и её жилище, щедро сдобренное паникой, старательно разводимой Пинки Пай, было весьма нелестным. Однако по мере сближения с Зекорой Твайлайт убедилась, что та является едва ли не самым гармоничным существом из всех, когда-либо встреченных ею. И пусть кто-то и счёл бы убранство хижины унылым или жутковатым — одну манерную белую единорожку, придерживающуюся такого мнения, она знала лично, — Твайлайт всегда чувствовала себя здесь как дома. В присутствии шаманки и особенно в её доме на принцессу снисходило умиротворение, мысли успокаивались и выстраивались в правильном порядке, а решение проблем находилось как будто само собой.

Вынырнув из раздумий, Твайлайт встретилась взглядом с парой сине-зелёных глаз. Их обладательница сидела, опершись запястьями о стол и положив подбородок на сведённые копыта; в бездонных зрачках мерцало спокойное терпение, в уголках губ пряталась добрая и понимающая улыбка. Перед ней стояла исходящая паром чашка с травяным чаем. Опустив взгляд, Твайлайт обнаружила такую же перед собой и мгновенно залилась краской. Похоже, она задумалась настолько глубоко, что не заметила, как деликатная хозяйка тихо накрыла на стол.

— Зекора, прости, пожалуйста, я просто… — начала было Твайлайт, но та взмахом копыта прервала её косноязычное от смущения бормотание.

— Тоска, расстройство чувств, смятение, тревога — дай отдых голове, ведь мыслей в ней так много. — Она подняла чашку и посмотрела на гостью сквозь тонкий ароматный пар. — Я вижу, ты раскаяньем полна, но вправду ль так сильна твоя вина?

Твайлайт ошарашенно посмотрела на подругу, но тут же опустила уши и сделалась из красной пунцовой. Конечно, Зекора по её виду сразу поняла, что визит был нанесён вовсе не из добрососедских побуждений. Действительно, едва ли не каждый раз, наведываясь в уединённое лесное жилище, принцесса искала совета и помощи. Нетрудно было догадаться по её рассеянному виду, что и сейчас весьма неблизкий путь был проделан отнюдь не ради восхитительного чая. В очередной, который уже по счёту раз она пыталась свалить решение своих проблем на плечи отзывчивой шаманки.

Видимо, эти мысли отразились на лице втянувшей голову в плечи и уставившейся в свою чашку Твайлайт, так как Зекора тихонько рассмеялась и, наклонившись, мягко дотронулась копытом до её щеки.

— Беде любой помочь всегда я рада, корить себя за то тебе не надо. Пегас, единорог иль земнопони — слеза лишь бессердечного не тронет. Гость в дверь стучит, и рада я ему, ведь долог путь сквозь Леса полутьму.

Лёгким движением она заставила Твайлайт приподнять голову: в сине-зелёных глазах та не увидела ничего, кроме сочувствия и доброго внимания. Мерцавшие в глубине зрачков искры гипнотизировали и успокаивали, заставляя сердце биться ровнее, а мысли — перестать беспорядочно метаться. При желании на самом дне можно было различить отражение прижавшего уши и не знающего, куда деть взгляд, смущённого до пылающих щёк лавандового аликорна. Впрочем, последнее могло быть лишь игрой воображения. Зекора действительно искренне радовалась визиту подруги и была готова помочь всем, чем только сможет. Прежде чем Твайлайт успела вообразить ещё что-нибудь нелестное, она продолжила:

— Коль скоро ты его пройти решилась, лиха беда с тобою приключилась. Поведай мне с начала свой рассказ, я трав же свежих заварю для нас.

Сначала медленно, преодолевая смущение и сбиваясь, Твайлайт начала рассказывать о событиях позавчерашней ночи. По мере того как гнетущие её чувства находили выражение в словах и капля за каплей освобождали сердце и разум, речь становилась всё более плавной. Выговорившись, она глубоко вздохнула и уже почти спокойно посмотрела на хозяйку дома.

Та сидела, задумчиво ломая печенье и выкладывая из крошек замысловатый узор. Молчание затягивалось, и Твайлайт снова начала терзаться сомнениями, не осуждает ли её Зекора, ведь она сама мучилась угрызениями совести именно потому, что считала свой поступок недостойным.

Наконец та закончила свой труд и подняла голову. Готовая к резкому ответу, возможно, выговору, Твайлайт несмело встретилась с ней взглядом, однако глаза шаманки по-прежнему были полны только участия и тихой мудрости.

— Дискорда ты обидела напрасно, но в чём причина гнева, мне неясно. — Она не улыбалась, но всем своим видом выражала поддержку, а не порицание. — Такого, право, не припомню за тобой, хоть и была весьма не в духе ты порой.

Твайлайт снова уставилась в опустевшую чашку.

— Я и сама до сих пор не понимаю, почему так резко отреагировала. Да, телескоп жалко, но всё равно — не столь уж большая потеря, починить его можно, да и получилось это в общем-то случайно. Конечно, Дискорд вёл себя раздражающе, но ведь он всегда такой, это его натура, тут уж ничего не поделать. К этому я привыкла, насколько это вообще возможно. Не могу себе простить, что накричала на него и прогнала из-за такой малости. — Она вздохнула.

Зекора взяла чашку гостьи и несколько раз провела над ней копытом. Сосуд наполнился дымящимся травяным отваром, чайник с которым стоял возле теплящегося очага. Этот трюк не давал Твайлайт покоя ещё с тех пор, когда она пришла просить помощи с Трикси, завладевшей Амулетом Аликорна. На все просьбы одержимой сбором новых знаний волшебницы объяснить, как она это делает, лесная колдунья только загадочно усмехалась и выдавала одно из своих фирменных двустиший. Со временем принцесса поумерила пыл, но дала себе слово непременно докопаться до истины.

Благодарно кивнув, она приняла чашку и сделала глоток. Душистый напиток успокаивал и бодрил одновременно, и был просто вкусным. Алхимический талант Зекоры распространялся и на составление чайных травяных смесей, секретом которых она не спешила делиться.

— Хоть беспокойство вызвал твой рассказ, боюсь, не в силах я помочь сейчас.

Твайлайт вздохнула:

— Ты уже помогла, Зекора, спасибо, что выслушала. Похоже, всё, что мне было нужно — это выговориться. Перед Дискордом я извинюсь при следующей встрече, надеюсь, он не слишком долго будет меня избегать…

Она вдруг широко зевнула и смущённо улыбнулась:

— Ой, извини. Вторую ночь не могу нормально выспаться, а тут излила душу и расслабилась.

Посидев ещё немного и чуть не вывихнув челюсть очередным зевком, Твайлайт решила больше не злоупотреблять гостеприимством и отправиться домой. Ещё раз поблагодарив подругу за внимание и терпение и приняв на прощание мешочек с успокаивающим травяным сбором, она пустилась в обратный путь.

Солнце уже касалось краем горизонта, и под древесными кронами начали сгущаться тени. Шагая по тропинке, Твайлайт невольно прислушивалась к доносящимся со всех сторон шорохам. Даже следуя знакомым путём, она старалась сохранять бдительность. В конце концов, не так уж, по совести говоря, и давно она попалась на глаза кокатриксу, и случилось это как раз по дороге к хижине Зекоры. Если бы не Флаттершай, отправившаяся в тот вечер в Лес за непоседливыми жеребятами, решившими поймать сбежавшую курицу, неизвестно, сколько бы волшебнице пришлось простоять обращённой в камень. Воспоминания заставили её поёжиться и перейти на рысь. Не стоило искушать судьбу лишний раз и встречать ночь в пределах Вечнодикого леса.

До опушки оставалось не более полусотни метров, когда предвкушающую скорое возвращение домой Твайлайт напугал особо громкий треск, раздавшийся из кустов. Замерев, она затаила дыхание и навострила уши. Кем бы ни был произведён этот звук, оно казалось достаточно большим, чтобы представлять потенциальную опасность. В памяти мгновенно всплыли страницы из «Руководства по известным обитателям Вечнодикого леса (издание третье, дополненное)». Список подходящих по размеру весьма неприятных созданий, одно из которых могло сейчас скрываться в кустах, был удручающе обширным.

Медленно прошла минута, другая. Твайлайт опасалась сделать лишний вдох, чтобы не пропустить момент, когда неизвестное существо решит показаться. Если оно настроено враждебно, не стоит его провоцировать. Если же это мирный зверь, по какой-то причине решивший забрести на опушку и сам напуганный внезапной встречей, то пассивное поведение должно успокоить его и дать время вернуться к своим делам. Может, это кто-то из знакомых зверей Флаттершай? Твайлайт была согласна на встречу даже с медведем, если, конечно, тот узнает её и будет вести себя прилично.

Шорохов больше не было слышно, но настороженные уши пони уловили тихий стон и невнятное бормотание. Кто бы это ни был, это не зверь. Неужели кто-то из понивилльцев забрёл на ночь глядя в Лес? Кому и зачем могло это понадобиться? Только бы не решившиеся на очередную авантюру Меткоискатели! Не приведи богиня, чтобы это оказался кто-то из них или ещё какой-нибудь жеребёнок… Твайлайт мгновенно отбросила страхи и решительно, хоть и осторожно, направилась к кустам.

— Эй? Кто тут? — негромко позвала она и замерла в ожидании ответа. Бормотание прекратилось, неизвестный затих. До слуха принцессы донеслось тяжёлое, затруднённое дыхание. Может, он не в состоянии говорить? Твайлайт сделала последний шаг и отвела в сторону ветки. Если кто-то попал в беду, её обязанность — не венценосной пони, а просто разумного существа — сделать всё возможное для оказания посильной помощи.

Вечерний сумрак сгустился настолько, что под деревьями стало совсем темно. Твайлайт зажгла огонёк на кончике рога и в неярком жемчужном свете увидела сперва напугавшее её, а потом пробудившее чувство долга существо.

На траве, бессильно вытянув ноги и запрокинув голову, лежал жеребец-земнопони бледного, неясного в холодном сиянии магического фонарика цвета с короткой гривой и куцым хвостом. Он выглядел истощённым и смертельно уставшим. Его грудь судорожно вздымалась, с каждым выдохом из горла вырывался хрип, закатившиеся глаза слепо отражали свет. Он явно был без сознания.

Твайлайт закусила нижнюю губу. Её разносторонние познания не включали в себя оказание первой помощи пострадавшим в бессознательном состоянии. В библиотеке, конечно, был справочник по медицине, но она перечитывала его всего раз в год, и сейчас всё усвоенное безнадёжно улетучилось из головы. Что же делать? Попытаться привести его в чувство? Вернуться к Зекоре? Бежать в Понивилль за кем-нибудь из персонала больницы? А если за время её отсутствия его состояние ухудшится? Или он очнётся и уйдёт куда-нибудь, а потом снова свалится и они не смогут его найти? Или на него наткнётся кто-то из обитателей Вечнодикого леса, а он не сможет защитить себя? Или…

Жеребец снова застонал и начал судорожно перебирать ногами. Твайлайт испугалась: вдруг ему стало хуже? Что же делать? Чем помочь? От ощущения собственного бессилия её охватило отчаяние: неужели все магические умения, все усвоенные уроки, статус принцессы-аликорна, в конце концов, бессильны здесь и сейчас помочь одному-единственному страдающему существу?! Желая сделать хоть что-то, она неосознанно подалась вперёд и наступила на подвернувшийся под ногу сухой сучок.

Раздавшийся в сгустившейся лесной тишине резкий звук оказал неожиданное воздействие: только что лежавший без памяти пони мгновенно взвился, подскочив над землёй, и приземлился на четыре копыта. Широко распахнув глаза, он ошалело уставился на оцепеневшую от испуга и внезапности произошедшего Твайлайт. Сердце её бешено колотилось, уши и кончик носа похолодели: полубезумный, затравленный и в то же время отсутствующий взгляд незнакомца был пугающим, расширившиеся зрачки поглотили почти всю радужку. Несколько секунд он стоял, не шевелясь и не дыша, как вдруг его ноги подломились, и он рухнул на колени. Это вывело Твайлайт из ступора.

— Нет-нет, пожалуйста, держись! — Она бросилась к нему, обхватив за плечи и не позволив упасть. Несмотря на истощённый вид, жеребец оказался тяжёлым, и Твайлайт сразу отбросила мелькнувшую было мысль поднять его и донести до больницы. Её телосложение и общее физическое развитие едва ли были достаточными для транспортировки столь некомпактных грузов, к тому же весящих явно больше неё самой. В конце концов, она библиотечный книжный червь, привыкший днями напролёт корпеть над книгами, а не таскать на спине неспособных самостоятельно передвигаться взрослых пони. Вот если бы здесь оказалась Эпплджек… Но честной фермерши рядом не было, и Твайлайт могла рассчитывать только на свои силы.

Поднять незнакомца при помощи заклинания и таким образом отбуксировать в город она тоже не могла: левитирование живых существ отнимало колоссальное количество энергии, а её магические силы и так здорово уменьшились от недосыпа. К тому же, если он снова потеряет сознание и придёт в себя подвешенным в воздухе, то может запаниковать и начать дёргаться. Даже пегасы плохо переносили принудительное перемещение посредством левитации, что уж говорить о земнопони. А удерживать дезориентированное, отчаянно брыкающееся существо — задача не из лёгких, Твайлайт знала об этом на собственном опыте. Если она уронит его, кто знает, к каким дополнительным повреждениям это может привести; сломанная нога или ушиб головы вряд ли пойдут ему на пользу. Оставалось надеяться, что удастся удержать его в сознании на достаточный срок, чтобы помочь дойти своими силами.

— Слушай меня, пожалуйста, слушай меня и не теряй сознание. — Она говорила торопливо, стараясь зафиксировать внимание незнакомца на своём голосе и не дать ускользнуть. С большим трудом ей удалось поднять его на ноги, и теперь она сама едва могла устоять под тяжестью полубезвольного тела. — Мы недалеко от города, я помогу тебе дойти до больницы, там тебе помогут. Но я не смогу дотащить тебя одна, ты должен держаться и ни в коем случае не отключаться. Ты понимаешь меня? Пожалуйста, постарайся, нам нужно пройти не так уж много.

Продолжая говорить, Твайлайт ухитрилась выпутаться из ремней и сбросить перемётные сумки: еле стоящий на подгибающихся ногах пони был слишком тяжёл, и лишний, пусть и невеликий, груз только мешал. Приобняв незнакомца крылом, она медленно, мелкими шагами начала двигаться в сторону тропинки. Навалившись всем весом, отчего у неё уже болела спина и дрожали ноги, тот шёл с трудом, но пока что не собирался терять чувств. По крайней мере, Твайлайт хотелось верить в это. Она всё говорила и говорила, уже не стараясь следить за смыслом слов и начав повторяться. Пока её голос позволял незнакомцу оставаться в сознании и передвигать ноги, у них была надежда добраться хотя бы до крайних домов, а там уже можно было бы позвать кого-нибудь на помощь.

Выбравшись из кустов, Твайлайт бросила взгляд в сторону городка и почувствовала, как засосало под ложечкой: путь, налегке не занявший бы и минуты, с таким грузом грозил затянуться на куда больший срок. И это при условии, что пригибавший её своим весом к земле жеребец вдруг не потеряет сознание через десяток шагов. Твайлайт скосила глаза: голова земнопони безвольно лежала на её плече, хриплое дыхание оседало влагой на шерсти; тело сотрясала мелкая дрожь, глаза под неплотно сомкнутыми веками беспокойно метались из стороны в сторону. Она отчётливо ощущала лихорадочное биение его сердца.

Твайлайт глубоко вздохнула, покрепче прижала незнакомца к себе и медленно побрела по тропинке. Только бы у него — и у неё — хватило сил добраться хотя бы до крайних домов. Только бы он не потерял сознание по дороге. Только бы ноющие от тяжести плечи выдержали, а дрожащие ноги продолжали ступать одна вперёд другой. Только бы навстречу попался кто-нибудь из припозднившихся или праздношатающихся жителей. Только бы…

Глава вторая

Проснувшись, Твайлайт не стала сразу открывать глаза. Тело, возмущённое столь внезапно свалившейся на него нагрузкой, капризничало и наотрез отказывалось двигаться, вчерашние события требовали анализа и систематизации. Нескольких дополнительных минут должно было хватить, чтобы привести воспоминания в порядок и набраться решимости выбраться из-под такого тёплого и уютного одеяла.

Вчера ей повезло. За десять минут, потребовавшиеся, чтобы довести-дотащить так и не пришедшего в полное сознание незнакомца до городка, она совершенно вымоталась. От постоянного напряжения плечи ломило, будто после марафона с Рэйнбоу Дэш, ноги едва держали, в глазах плясали чёрные мушки пополам с цветными кругами. Когда уговоры самой себя сделать ещё шажок перестали помогать и Твайлайт уже была готова сдаться и рухнуть, где стояла, её заметила как обычно сплетничающая с подругами Дейзи. Вместе с Лили Вайли, вопреки обыкновению не ставшей разводить панику и оглашать округу заполошными воплями, она помогла едва держащейся на ногах принцессе уложить ставшего совсем неподъёмным жеребца на землю. Роузлак, как самую быструю — и относительно толковую — из троицы, галопом отправили в больницу.

Пока Твайлайт пыталась отдышаться, на всё-таки поднятый Лили шум начали собираться не успевшие лечь спать понивилльцы. Появление никому не известного пони, да ещё приведённого из Вечнодикого леса самой принцессой в таком состоянии, было весьма заметным событием для городка. Тут же начали выдвигаться версии предшествующих событий, одна другой бредовее; на Твайлайт, у которой по-прежнему всё плыло перед глазами, а в ушах стоял противный звон, посыпались вопросы. Дейзи, только-только вынесшая кувшин прохладной воды, пыталась сдержать напор любопытствующих, создавая ещё больше шума и добавляя сумятицы. Уровень громкости вплотную приблизился к опасной отметке, гарантированно привлекающей Пинки Пай; появление же гиперактивной розовой пони, немедленно решившей бы устроить приветственную вечеринку в честь новичка, грозило катастрофой.

Положение спасла Роуз, вернувшаяся как нельзя вовремя в сопровождении доктора Хорса, сестры Редхарт и двух дюжих санитаров с носилками. Цветочница проявила чудеса скорости и сообразительности: прошло едва ли десять минут, как она умчалась с поручением. Всегда готовый прийти на помощь нуждающемуся персонал больницы среагировал мгновенно.

Быстро осмотрев вновь погрузившегося в беспамятство жеребца, доктор велел санитарам уложить и зафиксировать его. Нескольких строгих фраз и грозного взгляда медсестры хватило, чтобы толпа утихла и начала рассасываться. Непреклонность Редхарт во всём, что касалось ухода за пациентами и соблюдения больничных правил, была известна всему городу, и перечить ей не решались даже самые отъявленные сорвиголовы.

Пока медсестра распекала зевак, Хорс осмотрел Твайлайт, всё это время просидевшую на пороге дома Дейзи и по-прежнему пытающуюся прийти в себя. Констатировав сильное переутомление, натруженную спину и натёртые копыта, он похвалил её за самоотверженность и тут же отчитал за переоценку своих сил. Сдав всё ещё несколько дезориентированную Твайлайт с копыт на копыта сестре Редхарт, он наказал доставить её домой и уложить в постель, если понадобится, то силой. Ещё раз сурово посмотрев на нетвёрдо стоящую на ногах принцессу, Хорс кивнул санитарам, стоящим поодаль с носилками, на которых лежал укрытый до подбородка одеялом и пристёгнутый ремнями незнакомец. Лёгкой рысью жеребцы направились к больнице.

Редхарт, стараясь делать шаги покороче и внимательно следя за дорогой, повела Твайлайт домой. По иронии судьбы та была не в состоянии идти самостоятельно, и сестра поддерживала её точно так же, как совсем недавно она сама почти несла на себе неизвестного. Разве что Твайлайт пребывала в полном сознании и обречённо воспринимала каждое слово не прекращающей ворчать Редхарт, немало узнав о глупых кобылках, на ночь глядя бродящих по Вечнодикому лесу и притаскивающих на своём горбу незнакомых жеребцов вдвое тяжелее их самих, из-за чего теперь едва держатся на ногах и рискуют заработать защемление непривычных к нагрузке мышц, а то и грыжу, и так далее, и так далее…

До «Золотого дуба» они добрались уже после восхода луны. Встретивший их Спайк, не находивший себе места из-за затянувшегося отсутствия Твайлайт, попытался было начать расспросы, однако под тяжёлым взглядом Редхарт стушевался и беспрекословно помог ей затащить подругу наверх. Правда, из-за малого роста и невеликих сил он скорее мешал, чем оказывал настоящую помощь, путаясь у медсестры под ногами, но её это, похоже, устраивало.

Послав дракончика за водой и полотенцами, Редхарт уложила Твайлайт на кровать и принялась растирать ей копыта. Та попыталась было что-то слабо возразить, не желая задерживать сестру в столь поздний час, но получила в ответ хмурое шиканье и краткую лекцию о вреде наплевательского отношения к здоровью и опасности закрепощения перенапряжённых мышц или отекания суставов. Сил спорить у неё уже не нашлось.

Вернувшийся с тазом тёплой воды и двумя большими полотенцами Спайк был тут же отправлен на кухню с указанием согреть стакан молока. Закончив с массажем и смыв с ног уже засыпающей Твайлайт пыль и грязь, Редхарт заставила её выпить молоко и наконец-то позволила ей спокойно улечься. Проваливаясь в сон, Твайлайт краем уха слышала, как медсестра даёт вытянувшемуся во фрунт и сосредоточенно слушающему Спайку инструкции на завтрашний день, но не уловила ни слова из сказанного. Спустя несколько секунд она уже крепко спала.

Услышав осторожные шаги, Твайлайт открыла глаза. Из-за арки выглядывал её верный ассистент: на его голове сидел поварской колпак, в правой лапе была зажата блестящая от масла деревянная лопатка. В сухом воздухе библиотеки явственно ощущались принесённые им с кухни ароматы свежевыпеченных блинчиков и горячего кофе.

Убедившись, что подруга проснулась, дракончик подошёл к кровати и молча протянул стакан воды. Внезапно осознав, насколько же ей хочется пить, та подхватила его телекинезом и мгновенно осушила. Выдохнув, она благодарно и немного виновато посмотрела на помощника:

— Э… спасибо, Спайк. И с добрым утром.

— С добрым утром, Твайлайт, — выдерживая нейтральный тон, ответил тот. Однако от принцессы не укрылось, что он буквально лопается от желания забросать её вопросами относительно вчерашнего вечера. Видимо, только строгие указания сестры Редхарт, наверняка подкреплённые обещанием надрать ему уши за несвоевременно проявленное любопытство, удерживали дракончика от этого.

— Завтрак почти на столе, спускайся, как будешь готова, — с нарочито равнодушным видом продолжил Спайк, забрал стакан и неспешно направился к лестнице. Однако напряжённая спина и прямой, как палка, хвост выдавали его с головой. Твайлайт слегка улыбнулась и решила не томить заботливого друга неизвестностью более необходимого. Понежившись ещё пару минут, она откинула одеяло и, взмахнув ногами, перекатилась через край кровати.

И тут же, протяжно охнув, осела на пол. Резкое движение отозвалось болью в спине и плечах, раскалённые иглы прошили тело от бухнувших в твёрдое дерево копыт до кончиков ушей. Комната сделала два полных оборота и накренилась. Испугавшись, что вот-вот потеряет сознание, Твайлайт замерла, крепко зажмурившись и глубоко дыша. Головокружение отступило, боль перестала быть всеобъемлющей и тупым пульсированием сосредоточилась в плечах, холке и пояснице, отзываясь на каждое недостаточно плавное движение острым прострелом.

Приоткрыв один глаз, Твайлайт быстро окинула взглядом комнату и не увидела Спайка: тот, видимо, спустился на первый этаж, чтобы лишний раз не смущать её. Наверняка это тоже было указанием Редхарт. Осторожно поднявшись, Твайлайт поочерёдно несколько раз согнула и разогнула ноющие ноги и повращала копытами. Ощущения были не самыми приятными, но, по крайней мере, она могла самостоятельно передвигаться. Наказав себе обязательно поблагодарить медсестру за проявленное внимание и заботу, она осторожно, полностью сосредоточившись на работе ног, спустилась по лестнице.

Сперва — привести себя в порядок. Заглянув в ванную, Твайлайт первым делом сунула голову в умывальный таз и вылила на себя целый кувшин прохладной воды. Освежившись, отфыркиваясь и отбрасывая лезущую в глаза мокрую гриву, включила душ и минут десять простояла под горячими струями, чувствуя, как от тепла постепенно размягчаются стянутые в узлы мышцы. Она могла бы плескаться и дольше, но буквально ощущала нетерпение Спайка, ждущего на кухне с завтраком и мешком вопросов. С сожалением выбравшись из-под живительного водопада, Твайлайт тщательно вытерлась и наскоро расчесала гриву и хвост. Вымытая и чувствующая зверский голод, она уже менее деревянной походкой прошествовала на кухню.

Спайк сидел за столом, подперев голову лапой и что-то рисуя в блокноте. Увидев подругу, он приглашающе махнул ей и кинулся к плите. Пока та осторожно устраивалась на стуле, стараясь не совершать резких движений, перед ней как по волшебству появилась большая кружка исходящего паром свежесваренного кофе, стакан апельсинового сока, тарелка со стопкой горячих овсяных блинчиков и бутылка сиропа. Желудок отозвался протяжным стоном, и Твайлайт, пристыженно прижав уши и проглотив слюну, посмотрела на помощника.

— Э, спасибо, Спайк, — несколько невнятно произнесла она, стараясь удерживать взгляд на его лице, а не манящем кулинарном изобилии, и стоически игнорируя непрекращающееся громогласное урчание. — Ты, как всегда, всё предусмотрел. Если ты хочешь…

Тот остановил её взмахом лапы.

— Сначала поешь. Минут пятнадцать я ещё могу потерпеть, к тому же, — он кивнул на блокнот, — сестра Редхард оставила чёткие и недвусмысленные указания по поводу твоего сегодняшнего распорядка дня. И сейчас по графику у тебя завтрак. Рассказы — потом.

Благодарно кивнув, Твайлайт набросилась на еду. Минут десять прошло в молчании: пони жадно жевала, а дракончик в свою очередь старательно делал вид, что его нисколько не интересуют вчерашние приключения подруги. Кухонные часы показывали половину первого: физическая усталость, завершающим штрихом лёгшая на переживания и недосып предыдущих дней, полностью обессилела чародейку, и она проспала. Справедливо решив, что день уже потерян, она решила потратить его остаток на отдых, благо, никаких особо важных — то есть порученных Селестией — дел в её списках не значилось, а накопившееся утомление и правда начинало мешать работе.

Проглотив последний кусочек блинчика и допив кофе, Твайлайт удовлетворённо вздохнула, откинувшись на спинку стула и блаженно зажмурившись. Тепло поднималось от полного желудка и растекалось по телу, наполняя каждый его уголок ощущением жизни и возвращающейся силы. Казалось, даже боль отступила: мышцы спины лишь слегка пульсировали, в ногах щекотались крохотные иголочки, словно она их отсидела. Наслаждаясь ощущением покоя, Твайлайт почувствовала, как крылья слегка приподнялись и развернулись.

Не успевшие зайти слишком далеко приятные раздумья были прерваны нетерпеливым покашливанием. Вынырнув из медленно текущих мыслей, Твайлайт открыла глаза и встретилась взглядом со Спайком. Тот сидел напротив, свесив одну лапу вдоль спинки стула и постукивая когтями другой по столу. Прищуренные глаза с сузившимся в нитку зрачком не отрывались от лица подруги, из ноздрей с каждым выдохом вырывались тонкие струйки зеленоватого дыма, что было верным признаком крайней степени нетерпения. Слегка зардевшись, она поспешила прижать крылья к бокам и приступить к рассказу.

Зная дотошную любознательность дракончика, Твайлайт постаралась как можно точнее воспроизвести свой вчерашний день. Начав с путешествия к Зекоре, она попыталась почти дословно передать разговор с ней, потерпев фиаско в воспроизведении фраз шаманки — рифмованная речь зебры без труда давалась только ей самой. Впрочем, Спайка устроил и «вольный перевод». Основная часть — обратное путешествие, внезапная встреча с незнакомцем, дорога до городка, ожидание персонала больницы и, наконец, доставка сестрой Редхарт обессилевшей волшебницы к ней домой — была выслушана без единого звука. Только горящие глаза и подёргивающиеся уши выдавали обуревавшие дракончика чувства.

— Очешуеть можно! — воскликнул тот, как только Твайлайт закончила рассказ на моменте, когда медсестра постучала в дверь библиотеки. Самое крепкое из ругательств однозначно говорило о том, что история произвела на него сильнейшее впечатление. Твайлайт спрятала в уголках губ улыбку: Спайк крайне редко позволял себя так выражаться, блюдя стиль, и очень расстраивался, когда его ловили на этом. На этот раз она решила «простить» помощнику «выражение», сделав вид, что ничего не слышала. Судя по пойманному вскользь виноватому взгляду, слова вырвались непроизвольно, под влиянием момента.

— Да, сама не знаю, что теперь делать, — задумчиво протянула Твайлайт, глядя в окно и пытаясь сохранить серьёзное выражение лица, когда послышался полный облегчения приглушённый вздох. — Ума не приложу, откуда он мог взяться и что с ним случилось. Никогда его раньше не видела. Как он оказался в Вечнодиком лесу, один, на ночь глядя, да ещё в таком состоянии? Что там делал? Куда и откуда шёл? Надо бы поговорить с ним, как только доктора позволят.

— О! — Спайк хлопнул себя по лбу и схватил блокнот. Краем глаза Твайлайт успела разглядеть аккуратные строки нумерованного списка в окружении каких-то пиктограмм.

— К слову о докторах. Сестра Редхарт велела тебя явиться сегодня для осмотра сразу после завтрака. Она хочет провести полное обследование и убедиться, что ты в порядке. Возражения и отговорки не принимаются, — он поднял взгляд на подругу, — и я бы с ней не спорил.

— Да я и не собиралась искать предлог не пойти. — Твайлайт подвигала головой, поморщившись, когда шейные позвонки захрустели. — Давно собиралась заглянуть, но всё как-то копыта не доходили. Зато теперь повод есть, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Да и нужно как минимум поблагодарить её за вчерашнее. Не думаю, что смогла бы сегодня встать, если бы не её забота.

— Да, вид у тебя вчера был — бр-р-р. — Её чешуйчатый собеседник картинно передёрнулся. — Открываю дверь — на пороге сестра Редхарт, у неё на спине ты: крылья висят, ноги как вата, голова набок свёрнута, рот открыт, слюна течёт…

— Я и правда так выглядела? — ошарашенно спросила Твайлайт, в который раз за последние сутки пристыженно опуская уши.

— Ну, может, я и преувеличил слегка, — Спайк хитро прищурился, — насчёт слюны точно. Но в остальном картина была и правда не ахти, у меня чуть сердце в пятки не ушло. Спасибо Редхарт, умеет она сходу задать верный тон. Сразу шикнула, припрягла тащить тебя наверх, отправила за водой… Пока туда-сюда бегал, в себя пришёл, а там уж и ты чуть более живой вид приобрела. А как тебя уложили, она мне список предписаний на утро надиктовала.

— Кстати, что там? — спросила Твайлайт, левитируя к себе блокнот. Спайк дёрнулся было, но поздно — она уже изучала записи. Через секунду Твайлайт прыснула со смеху, переводя взгляд с листа на смущённо чешущего в затылке ассистента: строки действительно оказались списком указаний медсестры, а пиктограммы — довольно неплохо нарисованной мордочкой Редхарт. Выражение её лица было исключительно суровым, из-под сестринской шапочки торчали острые рожки. Видимо, строгая кобылка произвела неизгладимое впечатление на тревожащегося за здоровье принцессы дракончика. Та была тронута таким выражением привязанности, в очередной раз поблагодарив судьбу за то, что у неё есть такой помощник и друг.

— Ладно, основную часть её указаний мы выполнили. — Всё ещё улыбаясь, Твайлайт вернула блокнот. — В принципе, осталось только явиться на приём. Ну, раз уж день всё равно, считай, потерян, нет смысла тянуть.

Поднявшись, она начала собираться. Немного подумав, решила не брать никакого гостинца, ограничившись устной благодарностью. Медсестра отличалась обострённым чувством долга, и всё, что касалось исполнения прямых обязанностей, считала само собой разумеющимся. Подарок мог оскорбить её — помощь нуждающимся была смыслом жизни Редхарт, и она не принимала никаких выражений признательности, кроме словесных. Лучше будет как-нибудь потом, в редкие часы её досуга, пригласить вечно занятую пони в гости, на чай. Придя к согласию с собой в этом вопросе, Твайлайт привела себя в окончательный порядок и вышла из дома.

Прогулка до больницы прошла спокойно. Хотя слухи уже разнеслись по городку, и все, по сути, только и делали, что обсуждали последние новости, встречные пони ограничивались приветствиями. Никто не пытался выведать у мерно трусящей по дороге принцессы подробности её приключения, никто не пристраивался за ней, надеясь ненароком узнать что-то новое и тут же разнести по округе. Конечно, понивилльцы были вежливы и обычно уважали чужую личную жизнь, хоть и были весьма охочи до сплетен, но такое повальное единодушие могло означать лишь одно: внушение, сделанное вчера вечером суровой медсестрой, было донесено до всех и до сих пор не утратило своей силы.

Твайлайт уже миновала последний изгиб ведущей к зданию больницы дорожки, как двери главного входа вдруг распахнулись, и из них кубарем выкатилась Пинки Пай. Следом полетели инструменты её ремесла: конфетти, ленточки, серпантин, конфеты… Связка воздушных шариков устремилась в небо, увлекая за собой закрытую корзинку для пикников. Издавший приглушённый звук барабан, словно ему отвесили хорошего пинка, улетел в придорожные кусты.

Вслед за разноцветной тучей в дверном проёме возникла крайне раздражённая Редхарт. Вытянувшись по весь рост и прищурившись, она пристально следила за розовым колобком, катящимся по направлению к застывшей от неожиданности принцессе. Выражение лица медсестры было невероятно схожим с нарисованным Спайком, и Твайлайт поймала себя на том, что неосознанно пытается разглядеть торчащие из-под форменной шапочки рожки.

Кобылка-колобок остановилась точно перед Твайлайт, едва не ткнувшись носом ей в копыта. Та растерянно уставилась на распростёршуюся перед ней пони, пытаясь понять, что, собственно, происходит. Конечно, всепонивилльская устроительница вечеринок была весьма эксцентричной особой, но подобное появление определённо входило в десятку самых выдающихся.

Уставившись на подругу огромными голубыми глазами, Пинки обняла её за ноги.

— Твайлайт, ну скажи ей! — плаксиво протянула она, добавив во взгляд блеск готовых хлынуть слёз и быстро-быстро хлопая глазами.

— Мисс Пай! — Голос Редхарт был холоднее любимого мороженого принцессы Луны, от единственной ложки которого у Твайлайт всегда возникало ощущение, что её мозг превратился в кусок льда. — Я уже в третий раз за сегодняшний день — и надеюсь, в последний! — довожу до вашего сведения, что нашим пациентам нужен покой. Вы же с данным понятием несовместимы в принципе. Будьте так добры поумерить пыл и дождаться выписки интересующего вас пони. Как только состояние его здоровья будет сочтено удовлетворительным, он окажется в вашем полном распоряжении, хоть я и сомневаюсь, что после этого он не вернётся к нам в кратчайшие сроки. Но до этого момента он находится на нашем попечении, так что настоятельно рекомендую запастись терпением.

Она прожгла взглядом всё ещё повёрнутую к ней хвостом Пинки.

— И имейте в виду: если я ещё раз застану вас на территории больничного комплекса с вашим… инструментарием, — она окинула неприязненным взглядом кучу цветного мусора, усеявшего дорогу и газон, — то буду вынуждена подать жалобу мадам Мэйр. Надеюсь, мне больше не придётся повторять?

— Твайлайт! — снова взмолилась не отпускающая её ног Пинки.

— Сестра Редхарт права, Пинки. — Твайлайт осторожно высвободилась из её хватки. — Пациентам нужен покой, пони приходят сюда, чтобы поправить здоровье и отдохнуть в тишине. Подожди немного, и ты сможешь… Кстати, а что ты вообще тут делаешь?

— Как что?! — Пинки вскочила, возмущённо глядя на подругу и выпаливая фразы с такой скоростью, что они, казалось, налезали друг на друга:

— Вчера ты привела нового пони, и я должна его поприветствовать! Как вообще получилось, что я не присутствовала, когда он вошёл в город, и узнала об этом только сегодня с утра, когда Дейзи пришла в «Сахарный уголок» за печеньем и рассказала, как вчера увидела тебя, тащившую его на спине из Вечнодикого леса? Почему меня не разбудили? Это нечестно! Никто не должен появляться в городе, не получив моего фирменного «Добро пожаловать в Понивилль» приветствия! Как можно показать кому-то, что мы рады ему, если по прибытии его тут же отправляют на больничную койку, не сказав ни «здравствуй», ни «добро пожаловать»? И ещё потеряли целое утро! Я с ног сбилась, спланировала для него замечательную вечеринку, испекла тортик, всё подготовила, а меня не пускают к нему под предлогом, что он ещё не в состоянии принимать посетителей! Никто не может быть не в состоянии получить фирменное приветствие от Пинки Пай!

Последние слова она прокричала в сторону Редхарт, впрочем, не делая больше попыток обойти её и снова вломиться в здание. Медсестра стояла подобно волнолому, о который бессильно разбиваются самые яростные валы, и не сводила пристального взгляда с кипящей от негодования Пинки.

Твайлайт лихорадочно обдумывала ситуацию. Нужно было во что бы то ни стало отвлечь гиперактивную кобылку от незнакомца. Если позволить обрушить на ничего не подозревающего жеребца лавину её обычного оптимизма и жизнелюбия, последствия могут быть не самыми радужными. Судя по его вчерашнему состоянию, он вряд ли готов оказаться в центре розового тайфуна, так что попытка подружить новичка со всем городом, пусть и предпринятая от чистого сердца, может иметь противоположный от запланированного эффект.

— Пинки, послушай. — Твайлайт говорила медленно, надеясь, что тяжело дышащая от возмущения подруга прислушается к её словам. — Давай мы ненадолго отложим твою вечеринку — не отменим, ни в коем случае, а просто отложим… ну, на денёк-другой. Никто не отнимет у тебя права первой поприветствовать нового пони от имени города, но будет лучше, если мы дадим ему сначала прийти в себя. Ведь, как-никак, он попал к нам из Вечнодикого леса, и кто знает, что с ним там приключилось. Вчера он и правда был в таком состоянии, что вряд ли смог бы по достоинству оценить твои старания. Ведь ты не хочешь, чтобы он пропустил хоть часть того, что ты приготовила? Твои вечеринки лучшие, но, если он быстро устанет и не сможет насладиться всеми твоими задумками, ведь это будет не очень здорово, верно?

Взведённая пружина в обличье кудрявой розовой земнопони задумалась. Знающая Пинки не первый год Твайлайт и по сей день не могла понять, каким законам подчиняются её мыслительные процессы. Её непреходящая алогичность, полное пренебрежение установлением причинно-следственных связей между событиями и способность делать верные выводы, основываясь на совершенно нелепых предпосылках, не говоря уже о Пинки-чувстве и приступах выходящей за рамки теории вероятности догадливости, всегда ставили в тупик склонную к рациональному мышлению учёную. А эксцентричное поведение и зачастую опережающий мысли язык временами просто раздражали. Тем не менее, она любила подругу и не хотела обидеть её, но сейчас нужно было погасить этот вулкан во что бы то ни стало.

— Оки-доки, Твайлайт, — наконец сказала Пинки, улыбаясь и встряхивая напоминающей ком вишнёвой сахарной ваты гривой. — Если ты так говоришь, значит, так действительно будет лучше. И правда, что это за вечеринка, если главный виновник торжества лежит на больничной койке?

— Верно, Пинки, — облегчённо вздохнула Твайлайт.

— Тогда я вернусь в «Сахарный уголок», сегодня у Кейков большой заказ. Ну, пока, Твайлайт, сестра Редхарт!

Она развернулась и бодро запрыгала по дороге к городу, что-то напевая под нос. Найдя выход из ситуации, Пинки тут же забыла о своём возмущении и полностью переключилась на новую задачу. Кто-нибудь мог бы обвинить её в чрезмерном легкомыслии, но такова была сущность Элемента Смеха — дарить радость и никогда не помнить ничего, что могло омрачить кому-нибудь день.

Кусты, в которые улетел барабан, уже были приведены в порядок, конфетти, серпантин и прочее тоже таинственным образом исчезли: Пинки была аккуратной и никогда не мусорила. Проводив подругу взглядом и покачав головой, Твайлайт подошла к всё ещё стоящей в дверях медсестре.

— Здравствуйте, сестра Редхарт. Извините, пожалуйста, за Пинки. Не знаю, что у неё в голове творится…

— Сахарная вата у неё в голове, вот что! — прозвучало в ответ, и Твайлайт поняла, насколько та рассержена: ставя профессионализм во главу угла, Рэдхарт никогда не позволяла себе столь явно проявлять эмоции. Будучи всецело преданной своему делу, она всегда придерживалась дружелюбного или строгого — в зависимости от поведения пациента — нейтралитета в общении с кем бы то ни было, не делая скидок даже для обрётшей новый статус, корону и крылья бывшей лавандовой единорожки. Оставалось радоваться, что удалось спровадить гиперактивную возмутительницу спокойствия до того, как запас терпения медсестры окончательно иссяк.

— А… да. Явилась согласно вашим указаниям, сестра, — поспешила отрапортовать Твайлайт, надеясь переключить её внимание на себя и отвести праведный гнев от урагана в обличье маленькой розовой пони.

Редхарт, убедившись в том, что Пинки действительно покинула больничную территорию, наконец-то обратила на Твайлайт потеплевший, но всё ещё строгий взгляд.

— Хорошо, что хоть кто-то уважает труд врачей и не пренебрегает своим здоровьем. — Она посторонилась. — Прошу, проходите, ваше высочество, приступим к осмотру.

Глава третья

Осмотр затянулся более чем на час.

Первым делом Редхарт расспросила Твайлайт о её вчерашнем приключении. Можно было подумать, что она пытается удовлетворить своё любопытство, из первых копыт узнав подробности обсуждаемых всем городом новостей, но это было бы ошибкой. Верную своему делу пони интересовало только, как долго принцесса тащила на себе незнакомца и насколько сильно успела нагрузить непривычные к такому мышцы.

Закончив с описанием вечернего происшествия, Твайлайт обстоятельно рассказала о событиях сегодняшнего утра, представив медсестре полную картину своего состояния по пробуждении. В конце концов, визит был обусловлен выполнением врачебных предписаний, и было бы нелогичным утаивать подробности от того, кто лишь желал помочь ей поскорее восстановиться. Последовательно, по пунктам отчитавшись в исполнении оставленного списка инструкций, она удостоилась одобрительного кивка и тёплого взгляда.

Разумеется, она не стала упоминать о художествах Спайка, хотя на протяжении всей беседы то и дело бросала взгляд на шапочку, венчающую гриву Редхарт: рисунок дракончика оказался настолько похожим на оригинал, что никак не удавалось выкинуть его из головы. В очередной раз поймав себя на этом, Твайлайт мысленно извинилась перед сестрой и постаралась сосредоточиться на разговоре.

Внимательно слушая, медсестра заносила новую информацию в карту. Аликорны по физическому строению отличались от обычных пони, сочетая в себе черты пегасов и единорогов, но всё же различия не были столь уж значительны. Твайлайт, претерпевшая трансформацию совсем недавно, по сути, оставалась всё той же кобылкой, что некогда прилетела в город на воздушном шаре. Так что её тело, пусть более выносливое и обладающее большим магическим потенциалом, подчинялось тем же законам, что и у любой жительницы Эквестрии.

Завершив сбор анамнеза, Редхарт уложила Твайлайт на кушетку. Проведя быстрый, но тщательный осмотр её ног и копыт, она сочла их состояние удовлетворительным. Что-то дружелюбно пробурчав в ответ на запоздалую — инцидент с Пинки несколько отвлёк волшебницу — попытку выразить благодарность за оказанную вчерашним вечером помощь, медсестра принялась разминать мышцы спины и плеч пациентки. Массаж она делала не так нежно, как Алоэ или Лотус, движениям недоставало лёгкости и плавности. Твайлайт морщилась, охала, но терпела — это была лечебная, а не релаксационная процедура.

Закончив, Редхарт укутала её тёплым одеялом и велела не шевелиться — в принципе, та и не собиралась этого делать. От грубоватых, но высокопрофессиональных действий напряжённые с вечера узлы мышц наконец-то полностью расслабились, крылья свободно повисли, позвонки и суставы перестали скрипеть и пощёлкивать. Пока сестра делала записи в карте, Твайлайт просто лежала, наслаждаясь теплом и ощущением покоя и умиротворения. Её мысли текли лениво, не останавливаясь ни на чём конкретном, и постепенно она начала погружаться в тёплую, словно материнские объятья, и мягкую, как самые нежные облака, тишину.

Отложенный карандаш неожиданно громко стукнул о столешницу. Твайлайт вздрогнула, всхрапнув и осознав, что задремала. Она виновато посмотрела на подошедшую Редхарт:

— Простите, сестра, я чуть не заснула.

— Значит, я не напрасно трудилась, — весело отозвалась та, снимая одеяло и помогая ей встать. — Пока что я склонна считать ваше состояние хорошим, ваше высочество. Реабилитационные процедуры вам не понадобятся, но пара сеансов массажа ускорят восстановление. Однако я настоятельно рекомендую вам не подвергать себя таким нагрузкам впредь. Хотя физиология аликорнов предполагает повышенную выносливость, вы всё же не тягловый жеребец, чтобы таскать на себе взрослых пони, превышающих вас весом.

— Постараюсь, сестра. — Твайлайт помахала крыльями и несколько раз присела, проверяя состояние конечностей. Боль ушла, оставив по себе лёгкое тянущее ощущение. Всё же нужно будет прислушаться к мнению профессионального медика и заглянуть в спа-салон на днях. — Кстати, вы не знаете, как там мой найдёныш?

Редхарт перестала улыбаться и нахмурилась.

— Надеюсь, вы не собираетесь следовать примеру мисс Пай и пытаться увидеться с ним? — требовательно спросила она.

Твайлайт почувствовала себя виноватой, но постаралась скрыть охватившее её смущение и чувство стыда. Собственно, именно это она и намеревалась сделать, правда, в более официальном порядке — с ведома лечащего врача и в присутствии последнего.

— Что вы, что вы, я только хотела узнать, как его самочувствие, — поспешно ответила Твайлайт, стараясь выглядеть честно. В свете минувшего инцидента с Пинки она не отважилась признаться в задуманном, решив довериться судьбе: если доктора позволят, встреча состоится, в противном случае принцесса не собиралась настаивать. Хоть ей и очень хотелось увидеться с незнакомцем и узнать его историю, она и в мыслях не держала идти наперекор профессиональному мнению врачей или, Селестия упаси, использовать свой новообретённый статус.

— Его наблюдает доктор Хорс, можете справиться у него, если он свободен. — Кажется, строгую пони удовлетворил ответ: взгляд её снова потеплел, уголки губ чуть загнулись кверху. Твайлайт мысленно попросила у неё прощения за невольный обман.

— Хорошо, попробую его поискать. Ещё раз большое спасибо, сестра Редхарт.

Хорс обнаружился в ординаторской, где пил чай и читал какой-то журнал. Сунувшая голову в дверь Твайлайт попыталась было незаметно выскользнуть обратно в коридор, но тот, заметив вторжение, приглашающе махнул копытом и поставил на стол ещё одну чашку.

— Прошу, заходите, ваше высочество, составьте мне компанию.

— Простите, что мешаю вашему отдыху, доктор, — сконфуженно проговорила та, присаживаясь. — И, пожалуйста, не обращайтесь ко мне «ваше высочество», я здесь не с официальным визитом.

— Как пожелаете, мисс Спаркл, как пожелаете. — Хорс уже наполнил её чашку горячим ромашковым чаем и пододвинул блюдце с печеньем.

— Однако вам не стоит пренебрегать титулом, не то такие, как я, могут усмотреть в этом разрешение на неофициальное обращение и в более формальной обстановке. — Он внимательно посмотрел на неё поверх своей чашки. — Как вы себя чувствуете после вчерашнего?

— Благодарю, хорошо, огромное спасибо сестре Редхарт. — Твайлайт приподняла правую переднюю ногу и повращала копытом. — Если бы не её забота, сомневаюсь, что смогла бы сегодня встать.

— Да, мы все благодарны сестре Редхарт за её беззаветную приверженность делу. — Хорс бросил в свою чашку кусочек сахара. — Она строга, но справедлива, прекрасно знает своё дело и никогда не откажет в помощи нуждающемуся.

Твайлайт опустила взгляд. Ходили слухи, что главный врач понивилльской больницы видит в белой кобылке нечто большее, чем просто ценного сотрудника, но подтверждений этому никто так и не смог получить. Правда, подобные — но уже с долей мистики и явного вымысла, и куда более осторожные — истории описывали его отношения с одной из пациенток психиатрического отделения. Однако это уже было бы нарушением профессиональной этики, чего за единорогом не водилось. Да и вообще, не дело совать нос в чью бы то ни было личную жизнь и распускать сплетни, что как минимум неэтично, равно как и повторять придуманную кем-то от избытка воображения и свободного времени бессмыслицу.

— Полагаю, вы хотели справиться о состоянии вашего найдёныша?

Твайлайт вздрогнула и подняла голову. Хорс спокойно смотрел на неё, медленными движениями размешивая сахар.

— Что вас так удивило?

— Ничего, просто я использовала это же слово, когда спрашивала о нём у сестры Редхарт.

Хорс усмехнулся и бросил в чашку очередной кусок сахара.

— Занятное совпадение. Что ж, могу вас утешить: всё не настолько плохо, как казалось на первый взгляд. Налицо сильное истощение, упадок сил, обезвоживание; я бы сказал, что у него два дня маковой росинки во рту не было. Однако нет ни переломов, ни растяжений, ран или явных заболеваний — ничего такого, что не лечилось бы отдыхом и правильным питанием. Можно сказать, что бы с ним ни приключилось, наш пациент легко отделался. — Он помолчал, опустив взгляд в чашку и размеренно двигая ложкой. — Однако случай весьма интересный.

— О чём вы? — непонимающе посмотрела на него Твайлайт.

Хорс, оставив чашку в покое, наклонился к собеседнице, облокотившись о стол и соединив передние копыта. Та, заинтригованная, чуть подалась вперёд, встретившись с ним взглядом.

— Я впервые за свою карьеру вижу взрослого пони без кьютимарки, — негромко произнёс единорог, смотря прямо в глаза принцессы.

Брови Твайлайт попытались затеряться в гриве. Доктор вернулся в прежнее положение и кивнул.

— Именно. Думаю, вчера вы были несколько… не в том состоянии, чтобы разглядывать его круп, — он снова уставился в свою чашку, размешивая сахар, и не заметил, как Твайлайт смутилась, — так что столь необычная деталь могла от вас ускользнуть. Однако странно, что никто из набежавших зевак не обратил на это внимания. Я слежу за слухами — это иногда помогает в работе — и уверен, что все обсуждают только сам факт появления новичка. Впрочем, полагаю, мы настолько привыкли к наличию кьютимарки, что не можем себе представить взрослого пони с пустым боком. Избирательность восприятия — весьма интересная особенность мозга, не правда ли?

— Да, очень, — ответила Твайлайт, делая глоток чая. Помня о разговоре с Редхарт, она некоторое время собиралась с духом; за время возникшей паузы сохраняющий задумчивое молчание Хорс успел закинуть в чашку ещё три сахарных кубика.

— Доктор, — несмело произнесла Твайлайт; тот поднял взгляд. — Мне хотелось бы увидеться с ним, если это возможно.

Хорс задумчиво подвигал ушами.

— Думаю, особой нужды в запрете посещений нет. — Он зачерпнул содержимое своей чашки и критически рассматривал медленно стекающие с ложки тягучие капли. — За ночь он должен был достаточно отдохнуть, чтобы выдержать краткую беседу в присутствии лечащего врача. Прошу вас подождать несколько минут, я узнаю, проснулся ли он.

Доктор поставил чашку с превратившимся в сироп чаем в мойку и вышел. Твайлайт уставилась в свою, добавляя новые сведения к событиям прошлой ночи. Взрослый пони без кьютимарки? Как такое может быть? Как получилось, что он вырос, так и не найдя свой особый талант? Неужели такое вообще возможно? Чем же он занимался, что так и не сумел раскрыть своих способностей? Она сунула в рот печенье, пытаясь обуздать роящиеся в голове вопросы. Ромбовидная форма выпечки и покрывающая её белая сахарная глазурь ассоциативно вызвали образ Рэрити, тут же сменившийся нетерпеливо подпрыгивающей Свити Белль, и Твайлайт уткнулась лицом в копыто: только бы Меткоискатели не решили пригласить его в свой клуб. Или же, наоборот, не пришли в ужас, увидев, что их самый страшный кошмар может стать реальностью. В любом случае, как только незнакомец выйдет из больницы, в городе не останется ни одного пони, кто не будет в курсе его… особенности. Ой-ей, что же будет…

Вернувшийся Хорс сообщил, что пациент проснулся и будет готов к посещению, как только медсёстры накормят его и приведут в порядок. Следующие полчаса доктор и принцесса провели за беседой. Твайлайт пересказала Хорсу всё, что помнила из событий вчерашнего вечера; тот, в свою очередь, поделился свежими сведениями, которых, впрочем, было немного. Неизвестный полностью так и не приходил в сознание, только что-то неразборчиво бормотал, так что выяснить хоть что-нибудь о нём или его прошлом не получилось. Ему сделали инъекции снотворного и укрепляющих средств, так что ночь и всё утро он находился в состоянии восстановительного сна.

Наконец заглянувшая в ординаторскую Нарсери Райм сообщила, что пациент готов к приёму посетителей. Хорс первым вошёл в палату и через полминуты пригласил Твайлайт. Слегка нервничая, она переступила порог и принялась разглядывать приведённого ею вчера пони, впервые увидев его при дневном свете.

Он оказался вполне обычным, более обычным, чем она себе представляла, даже заурядным. Насколько позволяли увидеть больничный халат и одеяло, сложением незнакомец напоминал скорее Хорса, чем Биг Мака. Шерсть его была непривычно бледного розовато-жёлтого цвета; Твайлайт не смогла бы с уверенностью сказать, естественный это оттенок или результат упадка сил. Непричёсанная каштановая грива примялась со сна, лицо сильно осунулось, под глазами, оказавшимися серо-голубыми и тоже бледными, набрякли тёмные мешки. Но в целом он выглядел довольно бодрым, хоть и словно выцветшим, и с интересом и некоторой опаской разглядывал стоящего перед ним аликорна.

— Позвольте представить: Её Высочество Твайлайт Спаркл, принцесса Эквестрии. — При желании Хорс мог дать фору любому придворному. Глаза земнопони расширились, он заёрзал, не зная, как себя вести. Твайлайт бросила укоризненный взгляд на доктора и снова посмотрела на бледного жеребца.

— Привет. Лежи-лежи, это неофициальный визит, я просто… — Она замялась, не зная, как продолжить разговор.

Хорс пришёл ей на помощь:

— Принцесса Твайлайт была той, кто нашёл тебя вчера вечером. Она помогла тебе добраться до города, практически принесла на себе. Если ты не возражаешь и у тебя достаточно сил, она хотела бы поговорить с тобой.

Лежащий на кровати пони неуверенно кивнул и перевёл взгляд на Твайлайт. Та попыталась совладать с охватившей её нерешительностью.

— Э… да. Собственно, я… — Она кашлянула, прочищая горло. — Как ты себя чувствуешь?

Незнакомец, чуть помедлив, кивнул.

— А… Хорошо… — По непонятной причине ей никак не удавалось собраться с мыслями. — Тебе тут нравится? То есть, не то, чтобы нравится, кому может понравиться лежать в больнице… Э… То есть… Тебя всё устраивает?

Ещё один молчаливый кивок.

— А… Это хорошо. Хм… — Она нервно кашлянула, смущённая как собственным косноязычием, так и неразговорчивостью собеседника. Хорс не стал перехватывать инициативу, переводя задумчивый взгляд с одного участника этой односторонней беседы на другого. Земнопони коротко поглядывал на принцессу и доктора, но в основном смотрел на свои копыта. Молчание затягивалось.

Откашлявшись, Твайлайт предприняла ещё одну попытку.

— Как ты оказался в Вечнодиком лесу? — Ей показалось, или он вздрогнул? — Кажется, ты довольно долго бродил в одиночестве. Доктор Хорс сказал, что, судя по твоему состоянию, ты два дня ничего не ел, и был сильно обезвожен. Как давно ты попал в Лес?

Незнакомец бросил несколько нервных взглядов по сторонам, затем поднял глаза на собеседницу и покачал головой, коротко пожав плечами; движение больше напоминало судорогу. Твайлайт понимала всё меньше, но пока не собиралась сдаваться.

— На тебя кто-то напал? Кто-то из диких существ Леса? Древесные волки? Мантикора? Кокатрикс? Ты от кого-то убегал?

Опять серия нервных взглядов и судорожное движение плеч; он снова уставился на свои копыта. Твайлайт беспомощно посмотрела на Хорса: тот не сводил пристального взгляда с малоразговорчивого пациента, нахмурившись и подперев подбородок копытом. Отсутствие помощи со стороны доктора и его задумчивый вид только усиливали растерянность принцессы. Разговор явно шёл не так, как она планировала, и пока что у неё не получалось придумать, как сдвинуть его с мёртвой точки.

— Ну, ладно… — Решив, что начала со слишком сложных тем, она задала вопрос, с которого, собственно, и следовало начинать разговор: — Скажи, как тебя зовут?

Бледный пони вздрогнул и втянул голову в плечи. Через несколько секунд он поднял взгляд — в глазах были растерянность и непонимание — и медленно покачал головой.

На этом Хорс свернул беседу, сославшись на необходимость беречь силы пациента. Пожелав ему скорейшего выздоровления и получив в ответ короткий молчаливый кивок, Твайлайт вышла из палаты вслед за доктором. Извинившись, он попросил её подождать в ординаторской, а сам ушёл поговорить с медсёстрами.

Вернулся он довольно быстро, занятая анализом только что состоявшейся «беседы» Твайлайт не успела заскучать. Мягко упрекнув её в излишней скромности, Хорс сполоснул чашки и наполнил их свежим горячим чаем, за время их отсутствия любезно заваренным кем-то из персонала. Усевшись за стол и пододвинув к принцессе блюдце с печеньем, он снова начал методично кидать в свою чашку один кусочек сахара за другим.

Твайлайт сидела, мелкими глотками потягивая чай. Хорс закинул в то, что некогда можно было назвать так же, очередной белый кубик и принялся размешивать тягучее содержимое.

— М-да, интересный случай, — протянул он.

— Почему он не разговаривает? — Твайлайт подняла взгляд.

— Думаю, не хочет или боится. — Доктор приподнял чашку и принялся наклонять её из стороны в сторону, наблюдая за медленным движением чайного сиропа. — Судя по всему, речевой аппарат не повреждён, значит, причина психологическая. Либо он испугался, обнаружив себя в неизвестном месте, окружённым незнакомыми пони, и таким образом пытается защитить себя, пока не разберётся в происходящем, либо по каким-то иным причинам не желает общаться. В любом случае, это может быть преодолено с течением времени. Меня больше интересует другое.

— Амнезия? — Твайлайт допила чай и потянула с блюдца печенье. Хорс вновь наполнил чашку принцессы, а свою пролевитировал к мойке и выплеснул сироп. Смыв остатки сахара со стенок, он вернул её на стол, налил чаю и сделал глоток.

— Да. Как следствие, потеря памяти в общем случае может быть вызвана либо сильным эмоциональным шоком, либо физической травмой головы, либо же магическим воздействием. Базовые знания нашего пациента не затронуты: он полностью понимает речь, социально адаптирован, сохраняет приобретённые навыки. По крайней мере, ел он самостоятельно, сестра Свитхарт подтвердила это. С одной стороны, это хорошо: лишись он всего, превратился бы в новорождённого, его пришлось бы учить всему с нуля. С другой — если стёрты только активные и личностные воспоминания, это почти однозначно указывает на то, что он подвергся воздействию заклинания. Если это так, возникает два существенных вопроса. Первый: что или кто стёр его память и почему? — Доктор сделал паузу, словно ему в голову пришла неожиданная мысль. — И могло ли заклинание, затронувшее память, повлиять на его кьютимарку?

— Такое возможно? — Твайлайт недоверчиво посмотрела на него.

— Магия — сложная и тонкая наука, в этом вы разбираетесь куда лучше меня. — Хорс отвесил неглубокий поклон. — Кьютимарка являет собой отражение призвания пони. Как только жеребёнок понимает, к чему его влечёт судьба, на его боку тут же проступает отметка, навсегда фиксирующая в визуальной форме его особый талант. То есть, происходит осмысление и закрепление свершившегося события в памяти, на глубинном, подсознательном уровне. Это общеизвестно и подтверждено веками нашей истории. Теперь, в качестве теории, предположим следующее: что, если нарушение личности, блокировка воспоминаний, по сути — лишение пони прошлого, способно разорвать его связь с предназначением? Как это повлияет на его кьютимарку?

Твайлайт, опустив взгляд в чашку и нахмурившись, обдумывала слова доктора. В принципе, его предположение было не столь уж абсурдным, к тому же вполне логично проистекало из известных фактов. Пони без кьютимарки, без воспоминаний, без имени… Это действительно могло быть проявлением одного происшедшего с ним события.

— Итак, это был первый вопрос, — продолжал Хорс, бросив в чай очередной кубик сахара и размеренно двигая ложкой; столовый прибор уже начал оставлять хорошо заметные, не сразу затягивающиеся борозды. — Второй: если это действительно было магическое воздействие, боюсь, я буду бессилен ему помочь. Я не чародей, а всего лишь врач. Диагност, если быть точным. С амнезией, вызванной шоком или травмой, я мог бы попытаться справиться, хотя и предпочёл бы доверить это специалисту. Или, для начала, попробовал положиться на время: травматическая амнезия обычно недолговременна, и память может вернуться сама. Но магия, способная на такое, определённо превыше моих скромных сил.

Он поднял взгляд к потолку.

— Правда, я не исключаю ещё одну возможность. — Доктор помолчал, потирая копытом подбородок. — Это чистой воды предположение, но оно в корне меняет ситуацию, если окажется истинным.

— Какое предположение? — Твайлайт выжидающе смотрела на него.

— Я вижу его впервые, так что мне трудно читать его эмоции. — Хорс снова свёл копыта вместе и встретился взглядом с собеседницей. — Но я почти уверен, что насчёт имени он солгал.

— Почему? — спустя несколько секунд молчания спросила Твайлайт.

— Кто знает. — Доктор снова уставился в чашку и принялся кидать сахар в остатки чая. — Повторюсь, это только моё предположение, основанное на недолгом наблюдении за совершенно незнакомым мне пони. Может, я ошибаюсь. Но может, и нет. Не знаю. В любом случае, нам это никак не поможет. Что он не помнит, кто он есть, что не хочет раскрываться нам — для нас всё едино, по крайней мере, сейчас.

Он задержал взгляд на неподвижной, вертикально застывшей ложке.

— Сегодня и, наверное, завтра до вечера мы продержим его здесь, чтобы удостовериться, что он вполне оправился… — Он осторожно ткнул ложку копытом и хмыкнул, когда она, чуть подавшись, снова замерла. — А потом, полагаю, нужно будет помочь ему влиться в наше общество.

— Я поговорю с мадам Мэйр. — Твайлайт отставила пустую чашку и откинулась на спинку стула. — Думаю, мы сможем выделить ему один из пустующих домов, а я помогу ему освоиться. Как-никак, это я привела его в город, значит, отвечаю за его дальнейшую судьбу. К тому же, забота о всех пони — мой долг как принцессы.

Доктор перенёс чашку с воткнутой в содержимое ложкой в мойку.

— Полагаю, ему можно было бы найти и менее знатного и занятого опекуна, но воля ваша.

Через несколько минут Твайлайт попрощалась с Хорсом и отправилась домой. До заката оставалась всего пара часов, так что разговор с мэром она решила отложить на утро. Вот и ещё один пункт в список дел на ближайшее время. Всё-таки интересно, кто же такой этот безымянный пони? Откуда пришёл? Как оказался в Лесу? И что там с ним произошло? Или что-то оказало на него воздействие ранее, и Вечнодикий оказался лишь конечной точкой его маршрута? Но всё же, как он попал туда и почему бродил один в течение как минимум двух дней?

Тут Твайлайт вспомнила, что случилось два дня назад, и снова почувствовала угрызения совести. Оставалось только надеяться, что Дискорд скоро объявится. Чем дольше она была вынуждена откладывать извинения, тем выше становилась вероятность, что она снова накрутит себя до такой степени, что опять придётся искать утешения у Зекоры. Однако драконикус отличался воистину хаотическим нравом и появлялся только тогда, когда сам считал нужным. Глубоко вздохнув, Твайлайт велела себе решать проблемы по степени их актуальности. Сейчас следовало заняться текущими делами и помочь незнакомцу. Повелителю Хаоса придётся подождать своей очереди.

Глава четвёртая

Новое утро не принесло Твайлайт неприятных сюрпризов. Решив восстановить нарушенный распорядок дня, она легла пораньше — то есть до полуночи — и прочитала перед сном только одну главу новой книги о Дэринг Ду, а не три, как намеревалась изначально. Столь самоотверженный поступок принёс заслуженную награду: она нормально выспалась и смогла встать без посторонней помощи и в расчётное время, с первым звонком будильника. Сочтя это хорошим предзнаменованием, она приступила к последовательному выполнению составленного на сегодня списка дел.

Первым пунктом значился визит к мэру по поводу незнакомца. Нужно было договориться о возможности выделения ему на первое время отдельного, пусть и скромного, жилища. Вариант поселить его в «Золотом дубе» Твайлайт исключила как сложно реализуемый: в библиотеке не так уж много свободного места, она сама, по сути, живёт даже не в мансарде, а на чердаке, оказавшемся слишком маленьким и неудобным для размещения дополнительных книжных полок. Так что места там едва хватает ей самой и Спайку, хоть её запросы и весьма скромны, и ещё одну кровать поставить будет просто некуда. К тому же, идея о проживании в одном доме с незнакомым жеребцом, только возникнув, вогнала принцессу в краску и была спешно изгнана из втянувшейся в плечи головы. Не то чтобы она опасалась слухов и сплетен, для этого не было и не будет ни малейших оснований… да и, в конце концов, она давно уже совершеннолетняя кобылка, так что поводов для беспокойства и в этом смысле нет и быть не может… В общем, дело исключительно в отсутствии свободного места. Да, именно в этом и ни в чём другом.

Что же касается отдельного жилья, то ещё при закладке первого камня ратуши Понивилля советом основателей было решено содержать за казённый счёт несколько небольших домиков на случай появления странников, желающих обосноваться в городке, или молодых семей. Со временем поселение росло, границы его раздвигались, но традиция блюлась неукоснительно, и сейчас город был в состоянии приютить не одного пони, буде таковые появятся. Твайлайт надеялась, что сумеет убедить мадам Мэйр пойти ей навстречу, хотя и испытывала некоторое беспокойство в свете недавнего происшествия, виновницей которого — хоть и не по своей воле — она стала.

Разговор, вопреки опасениям, прошёл гладко. Тема ночной вспышки Твайлайт была исчерпана, и никто не собирался впредь попрекать её этим, так что волнение оказалось необоснованным. Будучи уже в курсе появления нового пони во вверенном её заботам городе, мэр сразу же дала добро на просьбу выделить один из пустующих домов, так что вопрос его размещения решился, едва возникнув. На заявление принцессы о намерении взять незнакомца под опеку на первое время мадам Мэйр отреагировала подобно Хорсу, однако так же, как и доктор, оставила решение за ней.

Отметив этот пункт в списке, Твайлайт наведалась в больницу и уточнила у подвернувшейся под копыто Нарсери Райм, что её нового подопечного выписывают сегодня, в пять часов вечера. Договорившись, что придёт ко времени выписки и сама покажет ему новый дом, она поставила ещё одну галочку и двинулась дальше.

Быстро разобравшись с накопившимися со вчерашнего дня рутинными делами, Твайлайт занялась подготовкой к переселению пока что остающегося безымянным бледного земнопони. С поиском помощников проблем не возникло, и приведение в порядок пустующего жилья не затянулось: комнаты прибрали, постелили свежее бельё и загрузили в кухонные шкафы кое-какие продукты. Твайлайт отдельно прикупила у Эпплджек корзину её лучших яблок и даже пожертвовала несколько книг — ничего сверхординарного или слишком скучного, только начало серии о Дэринг Ду и сборник «Избранных историй и сказаний», а также трёхтомник «Краткой истории Эквестрии» — из личной библиотечки, чтобы новосёлу было чем скрасить часы досуга.

Без четверти пять не находящая себе места Твайлайт уже нетерпеливо мерила шагами холл перед стойкой регистрации, вызывая недовольные взгляды дежурившей сестры Свитхарт, но будучи не в силах вести себя спокойно.

Выписка не затянулась. Доктор Хорс, проведя последний формальный осмотр, официально подтвердил, что состояние здоровья пациента в настоящий момент не вызывает опасений и его дальнейшее пребывание в стационаре не требуется. Медсестра заполнила бумаги и с добрым напутствием сдала бледного жеребца с копыт на копыта Твайлайт. Та, велев накинуть заранее припасённый плащ с капюшоном, повела его через город. Конечно, шила в мешке не утаишь, и скоро все узнают об «особенности» нового жителя, но она хотела оттянуть момент «разоблачения» на максимально возможный срок. По крайней мере, хоть путь до нового дома должен был обойтись без происшествий.

Всё складывалось удачно. Встречные пони приветствовали принцессу и её спутника, но старались особо не навязываться. Обменявшись парой слов с Твайлайт и получив осторожный молчаливый кивок от незнакомца, они возвращались к своим делам, не пытаясь вступать в долгие разговоры. Поначалу она благодарила Селестию за такое проявление тактичности, однако вскоре начала испытывать неясные сомнения и тревогу, и чем дальше, тем больше. Всё шло как-то слишком уж гладко. Не может быть, чтобы совсем никто из всего городка не попытался навязать знакомство и вытянуть из новичка хоть что-нибудь. Даже «цветочное трио», самые заядлые сплетницы Понивилля, держались на расстоянии, что было совсем уж странно. Твайлайт начала опасаться, что проглядела какой-то важный момент, что-то не учла в своих расчётах. Нечто ускользнуло от её внимания, и сейчас, она чувствовала, это нечто неотвратимо приближалось.

Добравшись до выделенного так и не сказавшему ни слова жеребцу домика, Твайлайт вздохнула с облегчением: если уж они смогли дойти сюда, ни во что не ввязавшись и не собрав толпу любопытствующих, то можно перестать волноваться. Ничего уже не случится, и через несколько минут она сможет отправиться к себе. В самом деле, не случится же в последний момент нечто непредвиденное? Такое бывает только в книгах, но никак не в реальной жизни.

— Ну, вот мы и пришли. — Она повернулась к спутнику; тот стоял рядом, бросая осторожные взгляды по сторонам и стараясь привлекать как можно меньше внимания. — Твой новый дом. Пока что ты поживёшь здесь, а потом мы что-нибудь придумаем. Он совсем невелик, но, надеюсь, тебе будет удобно.

С этими словами Твайлайт повернула ручку и потянула на себя дверь. В следующее мгновение она кубарем катилась по земле, сбитая с ног зарядом конфетти, серпантина, ленточек и всего того, что обычно заряжают в пушку-для-вечеринок. Хлопок разрядившегося орудия сопровождался звуком фанфар и взлетевшими над крышей и рассыпавшимися дождём разноцветных искр ракетами.

— Привет! — Пинки появилась словно из ниоткуда, тут же начав прыгать вокруг опешившего и севшего, где стоял, бледного пони. Она прямо-таки светилась от переполняющего её невероятного количества энтузиазма и энергии, явно намереваясь немедленно закатить самую лучшую из возможных «Добро пожаловать в Понивилль» вечеринку. — Привет, привет, привет! Я так рада, что ты наконец-то выбрался из больницы! Теперь я смогу поприветствовать тебя от имени Понивилля! Специально для тебя — специальное особое приветствие от Пинки Пай!

Она набрала воздуху в грудь и запела:

Здравствуй, здравствуй, здравствуй,

Мой новый лучший друг!

Здравствуй, здравствуй, здравствуй,

Ты посмотри вокруг!

Здравствуй, здравствуй, здравствуй,

Наш город тебе рад!

Здравствуй, здравствуй, здравствуй,

С приездом в Пониград!

Музыкальный аккомпанемент обеспечивала тележка-для-приветствий, до того, видимо, стоявшая в ближайших кустах. Основу несложной композиции составляли трубы и ксилофон, оттенённые глухим барабанным ритмом и чем-то, здорово напоминающим забравшуюся в устройство лягушку. Впрочем, несмотря на простоту и незамысловатость как мелодии, так и слов, сочинённых явно экспромтом, песня получилась душевной. Куплеты Пинки сопровождала неким подобием танца, состоящего из прыжков, пируэтов, хождения колесом и причудливых па её собственного изобретения. Хореографическая составляющая, скорее всего, тоже сочинялась на ходу, что не мешало ей идеально сочетаться с музыкой.

Оказавшийся в оке бури жеребец, явно подавленный обрушившимся на него потоком звуков и движений, пытался следить за выступлением, но Пинки не останавливалась ни на секунду; казалось, вокруг скачут сразу три горланящие кобылки.

К месту действия начали стягиваться привлечённые знакомым шумом понивилльцы. Все жители, как один, всегда были рады принять участие в вечеринках, устраиваемых их любимицей, вне зависимости от повода. И, учитывая размах этих мероприятий, те зачастую захлёстывали весь город прежде, чем кто бы то ни было успевал понять, что, собственно, происходит и с чего всё началось.

Допев, Пинки застыла нос к носу с незнакомцем и широко улыбнулась.

— Привет! — ещё раз воскликнула она и продолжила скороговоркой: — На самом деле наш городок называется Понивилль, но я так хотела закончить третью строчку словом «рад», что пришлось изменить название города, чтобы сохранить рифму, и, надеюсь, мадам Мэйр не рассердится, и, что куда важнее, не решит изменить название на постоянной основе, хотя, о чём это я, на такое она точно не пойдёт, хотя, кто знает, всякое может случиться…

Бледный пони сидел, широко раскрыв глаза и не моргая, видимо, сбитый с толку внезапностью как начала музыкального номера, так и его окончания; и он уж точно был буквально подавлен обрушившимся на него теперь словесным потоком. Фонтанирующая жизнерадостность и готовность дарить радость первому встречному — вне зависимости от его готовности и желания — составляли саму суть Пинки Пай, но на того, кто столкнулся с этим явлением впервые и даже не представлял, чего ожидать, могли оказывать шоковое воздействие.

Прежде чем гиперактивная кобылка успела сказать или сделать что-нибудь ещё, некая сила оттащила её от незнакомца и развернула. Удерживаемая за хвост магическим захватом, Пинки оказалась лицом к лицу с Твайлайт. Та имела рассерженный вид, правда, картину праведного негодования портила налипшая на шерсть дорожная пыль, а также усыпавшее гриву конфетти и свисающий с правого уха серпантин.

— Пинки! Что ты творишь?! — Недовольство Твайлайт было вызвано как внезапностью свалившегося на них шумного приветствия, обратившего в прах надежды как можно дольше не привлекать чрезмерного внимания к новичку, так и — немалой частью — тем, что ей пришлось самым неэстетичным образом катиться по земле на глазах доброй трети города.

Пинки состроила недоумённую гримаску.

— Но, Твайлайт! Ты же сама сказала, что я буду первой, кто поприветствует нашего нового друга от лица Понивилля! А когда это сделать лучше всего, как не в момент, когда он войдёт в свой новый дом? Вот я и подумала, что установить пушку перед дверью будет наилучшим решением! — Она радостно улыбнулась. — Дверь открывается — р-р-раз! — и вот уже приветственный салют в его честь! Уверена, такого он не ожидал, не мог даже предположить! Это будет замечательнейшее и самое запоминающееся в его жизни приветственное новоселье! Или новосельевое приветствие? Или новоселье-с-приветом?

Она уставилась на кончик своего носа и принялась бормотать, подбирая наилучшее определение. Твайлайт, воспользовавшись минутной передышкой, перевела взгляд на незнакомца, уже пришедшего в себя и с опаской следящего за кобылками. Несколькими движениями бровей и ушей она привлекла его внимание и глазами показала на дом; тот оказался понятливым и быстро нырнул внутрь, захлопнув дверь. Пинки тут же обернулась на звук.

— Эй! — обиженно воскликнула она. — Так нечестно, я только начала!

Она дёрнулась, попытавшись кинуться к домику, но сжимающая хвост магическая хватка пресекла её порыв, вынудив растянуться на земле.

— Пинки, послушай. — Твайлайт старалась говорить мягко. Меньше всего ей хотелось расстраивать подругу, но снова, как и вчера, в больнице, необходимо было умерить её пыл. Второй раз за два дня Твайлайт приходилось просить отложить вечеринку. Это было некрасиво и могло очень сильно огорчить Пинки, но выбора не было. Её гиперактивность могла затруднить странному жеребцу процесс приспособления. К тому же, если доктор Хорс прав и тот не слишком расположен к ним, столь настойчивая попытка подружить его со всем городом скорее привела бы к противоположному результату. Не говоря уже о том, насколько это усложнит работу самой Твайлайт по выяснению событий, предшествующих его появлению. Так что, скрепя сердце, она снова должна была сообщить подруге неприятную новость.

— Думаю, для первого раза приветствия достаточно. — Она осторожно, не выпуская из телекинетического захвата кудрявого хвоста, обошла Пинки, чтобы заглянуть ей в лицо. Да, всё складывалось не самым лучшим образом: уши опустились, губы дрожали, в расширившихся глазах блестели слёзы. Пинки смотрела прямо перед собой, даже не пытаясь высвободиться из магической хватки, и апатично водила по земле копытцем. От этого сердце Твайлайт мгновенно сжалось, но она сосредоточилась на том, что и как собиралась сказать. Сейчас ей требовалось быть предельно осторожной, чтобы не усугубить ситуацию. Одно неверное слово, и Пинки впадёт в депрессию; этого ни в коем случае нельзя было допустить.

— Я уверена, он был впечатлён и тронут твоим выступлением. — Твайлайт опустилась на землю, чтобы быть на одном уровне с подругой. — И песню ты сложила замечательную. Но, наверное, сейчас лучше оставить его одного хотя бы до завтра. Его только что выписали из больницы, он в незнакомом городе и, кажется, не слишком общителен. Доктор Хорс считает, что ему нужно пару дней осмотреться, чтобы привыкнуть к новому окружению.

Твайлайт почти не кривила душой: главврач понивилльской больницы напоследок и правда посоветовал не слишком давить на незнакомца, но по другой причине. Если тот действительно что-то скрывал и не желал пока что делиться подробностями о своём прошлом, нужно действовать осторожно, чтобы не отпугнуть его. А если он и в самом деле ничего не помнил, тем более нельзя форсировать события, чтобы не нанести дополнительную травму. Если же он замкнётся в себе, это сильно затруднит работу по его адаптации.

— Но я так хотела устроить вечеринку в его честь, — шмыгая носом, протянула Пинки.

— И ты устроишь её, обязательно, я обещаю. — Твайлайт мягко отвела упавшую на глаза подруги тёмно-розовую прядь. — Но давай сначала поможем ему привыкнуть к новому месту более… спокойным способом? Может, там, откуда он пришёл, никогда не было такого замечательного устроителя вечеринок, как ты, и подобная форма приветствия для него в новинку? К тому же, он и правда показался мне довольно замкнутым. Может, он пока что хочет побыть один? Помнишь, как поначалу было с Дудлом?

— Никто не называет его Дудлом, кроме Матильды, — быстро ответила Пинки, и Твайлайт мысленно выдохнула. Кажется, получилось: слёзы высохли, так и не пролившись, зрачки вернулись к своему естественному размеру. Уши пока что оставались опущенными, а выражение лица — печальным, но опасность срыва вроде миновала. Хотя настроение Пинки менялось мгновенно, так что восстановить её душевное равновесие можно было довольно быстро, подавленный вид всегда жизнерадостной подруги каждый раз отзывался болью в сердце Твайлайт. Видеть воплощение Элемента Смеха опечаленным было тяжело.

Пинки поднялась и посмотрела на дом. Дверь была заперта, окно занавешено — жилец явно не жаждал общения. Вздохнув, она побрела к тележке. Впрягшись, понуро потянула печально заскрипевшее устройство по дороге; медленный шаг, опущенная почти до земли голова, а также неубранное конфетти и прочий мусор явно говорили о том, что ей всё ещё грустно. Разочарованные несостоявшимся праздником горожане уже успели разойтись, так что бредущая по дороге пони выглядела особенно одинокой. Твайлайт, пытающаяся утихомирить проснувшуюся и показавшую зубки совесть, проводила её взглядом: если за ночь ничего не изменится, придётся придумывать, как развеять тоску подруги. Вот и ещё один, причём не последний как по важности, так и по порядку, пункт в список дел на завтра…

Она перевела взгляд на кажущийся необитаемым дом. И с этим, таким странным и непонятно откуда на неё свалившимся, жеребцом нужно будет что-то делать. Для начала хорошо бы всё-таки выяснить, как он оказался в Вечнодиком лесу и что с ним случилось. А для этого нужно, чтобы он начал общаться. А чтобы это произошло, необходимо завоевать его доверие и показать, что здесь ему нечего бояться, что он среди пони, которые готовы помочь ему всем, чем только смогут. Что, в свою очередь, подразумевает необходимость диалога и замыкает проблему на себя.

Твайлайт вздохнула. Как много дел, и все такие важные, что непонятно, с какого начинать. Придётся провести ночь за анализом, составив наиболее приемлемый порядок действий. Если удастся разбить общую проблему на более мелкие, возможно, получится выстроить схему последовательного решения вопросов. Да, пожалуй, с этого и следует начать.

Она развернулась и отправилась домой. Пусть незнакомец сегодня побудет наедине с собой, не стоит слишком уж давить на него. Ему потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя после приветственной эскапады Пинки: на непривычных к её характеру и образу действий пони эта пружина в обличье кудрявой розовой кобылки могла оказывать чрезмерно сильное впечатление. Оставалось надеяться, что первый шок у него уже прошёл. Главное, чтобы он не замкнулся в себе окончательно, иначе будет совсем уж непросто добиться от него хоть чего-то.

И нужно попросить Спайка сварить побольше кофе.

Глава пятая

Вернувшись после закончившейся феерическим провалом затеи как можно незаметнее сопроводить незнакомца к его новому дому, Твайлайт сразу же приступила к делу. Нужно было составить список задач на завтра, продумать поэтапный план акклиматизации всё ещё остающегося бессловесным и безымянным новичка в Понивилле, набросать — для начала — предварительную схему предстоящего разговора, прикинуть возможные варианты его развития… Спайк, оставив рядом с рабочим столом полный кофейник и чашку, отправился спать, пожелав подруге не засиживаться допоздна и получив в ответ неопределённое хмыканье, которое можно было истолковать полудюжиной способов на выбор: та уже с головой погрузилась в работу, предоставив окружающий мир его собственной судьбе.

В итоге она просидела до четырёх утра, один за другим составляя и забраковывая планы по налаживанию отношений с подопечным. Листы бумаги, исписанные целиком или частично, сминались и бросались на пол, когда очередная попытка заводила в очередной тупик. Ни один из вариантов так и не удовлетворил стремящуюся к идеальному результату Твайлайт, но она не собиралась сдаваться и была готова сидеть до тех пор, пока не сумеет сдвинуть дело с мёртвой точки. Ей во что бы то ни стало нужно было подготовиться к предстоящему дню, чтобы как можно скорее разрешить эту загадку и помочь незнакомцу. И такая мелочь, как сон, сопротивляться которому становилось всё труднее даже несмотря на весь выпитый кофе, не мог воспрепятствовать этому.

Однако она была вынуждена оставить работу незаконченной и отправиться-таки спать, когда, в очередной раз клюнув носом, едва не ткнула себя пером в глаз. Совелий, как обычно составлявший ей компанию и выступавший в роли безмолвного собеседника, к которому Твайлайт обращала свои монологи-размышления, встревоженно ухнул. Внимательно посмотрев на вскинувшую голову и отчаянно моргающую хозяйку, он выдал целую тираду из различных по тембру и продолжительности «ухов» и категорически указал крылом на постель, нахмурившись и выдав свой самый строгий взгляд. Слетев с насеста, он наступил лапой на перо, предупреждая возможную попытку вернуться к работе.

Твайлайт, тоскливо оглядев разбросанные по полу комки бумаги и стол, на котором так и не появился свиток с детально расписанным планом по убеждению незнакомца в доброжелательности её намерений, сфокусировала взгляд разъезжающихся от усталости глаз на филине и кивнула. Если уж ночной ассистент столь категорически гонит её спать, значит, она и правда засиделась дольше обычного. С кряхтением поднявшись и поморщившись от неприятных ощущений в затёкшей пояснице и отсиженном крупе, она на негнущихся ногах добрела до кровати и забралась под одеяло. Едва коснувшись подушки, она провалилась в тяжёлый, не приносящий настоящего отдыха сон, из которого её вытащил исполнительный, но такой бездушный и не склонный к состраданию будильник.

Так что сейчас с трудом разлепившей один глаз Твайлайт больше всего хотелось вновь завернуться в одеяло и проспать до обеда, но уже пришедшие в себя совесть и чувство ответственности одержали верх над желанием сделать себе поблажку и так и не прошедшим утомлением. Даже стоящая перед ней задача не могла, вопреки обыкновению, обеспечить достаточный заряд бодрости. Кажется, впервые исследовательская работа не принесла ей ничего, кроме усталости.

Взяв себя в копыта, Твайлайт перекатилась через край кровати и встала на ноги, щурясь от слишком яркого для так и не отдохнувших глаз света. Селестия уже несколько часов как подняла солнце, новый день был в разгаре, и настала пора приниматься за насущные дела, сколь бы она ни была к ним не готова. Твайлайт потёрла копытом глаза и надавила на переносицу. Так, нужно проснуться или хотя бы начать двигаться. Глубокий вздох плавно перешёл в широкий зевок, и она, мотнув головой, поплелась к лестнице.

Войдя на кухню и усевшись за стол, Твайлайт уронила голову на столешницу, едва не смахнув чёлкой вазу со свежими маргаритками, и прикрыла пощипывающие глаза; тихо звякнули потревоженные самоцветы в стоявшей рядом с вазой миске. Гоня сон, она попыталась сосредоточиться на планировании сегодняшнего дня, но мысли едва шевелились, а перед внутренним взором неколебимо стоял образ такой манящей, уютной, тёплой постели.

Кухню наполняли запахи свежесваренного кофе, горячего масла и поджаренного хлеба. Твайлайт вяло подумала, что пора бы обновить заклинание, удерживающее все эти кулинарные ароматы в пределах одного помещения, не позволяя им распространиться по библиотеке и пропитать книги. Едва ли кому-нибудь могло понравиться читать, например, справочник по базовой теории магии, пахнущий, как тарелка с блинами. Ну, разве что Пинки Пай. Или Рэйнбоу Дэш, если та снова проспит завтрак… Мысли снова начали расплываться, отдаляя её от окружающего мира и грозя унести с собой в страну грёз.

— Выглядишь не очень, — прокомментировал её состояние Спайк, отворачиваясь от плиты и бросая взгляд через плечо. Он стоял на высоком табурете, компенсировавшем недостаток роста, и был одет в белый фартук с кривовато вышитыми тремя синими кристаллами и накрахмаленный до каменной твёрдости поварской колпак. В стоящей перед ним сковородке что-то скворчало, рядом исходил паром недавно вскипевший чайник.

— И тебя с добрым утром, Спайк, — пробурчала Твайлайт, не открывая глаз.

— И настроение под стать виду, — продолжил тот. На минуту отвлёкшись от сковородки, он быстро налил кружку горячего кофе и поставил перед подругой, чуть отодвинув миску с самоцветами. Та, не меняя позы, пошевелила носом, жадно втягивая горьковатый аромат.

— Сколько раз ты обещала не засиживаться допоздна? — вновь взгромоздившись на табурет и следя за огнём, ворчливо, но с явственной заботой спросил помощник, получив в ответ неопределённо-виноватое хмыканье. — Жаль, здесь нет Рэрити, она бы прочитала тебе лекцию по поводу пользы сна до полуночи.

— Да, да, — пробормотала Твайлайт, дуя на кофе и делая осторожный глоток. — Только поэтому ты хотел бы, чтобы она была здесь сейчас, и ни по какой иной причине, верно, Спайки-Вайки?

— Удалось хоть чего придумать? — игнорируя подколку, сменил тему тот. Настроение подруги не было для него в новинку: частенько засиживаясь едва ли не до рассвета и систематически не высыпаясь, с утра та неизменно пребывала в язвительно-ворчливом расположении духа. Так повелось ещё с дней ученичества в Школе для одарённых единорогов, так что лучшей тактикой, выработанной её ассистентом за эти годы, был лёгкий разговор, постепенно сменяющий раздражение всем на свете на нормальное, социально-адекватное состояние.

Сняв сковородку с огня, Спайк выложил содержимое на тарелку и поставил её перед всё ещё несколько заторможённой Твайлайт. Та, вздохнув, сняла пробу и потянулась за солонкой.

— Нет, — удручённо ответила она, держа вилку у рта. — Ничего не могу сообразить, просто наваждение какое-то. Как доказать ему, что он может доверять нам, если я даже не знаю, с чего начать разговор?

Спайк стянул через голову фартук и положил вместе с колпаком на край стола. Усевшись напротив вяло жующей подруги, взял из миски крупный изумруд и откусил половину.

— Может, попробовать просто поговорить, без всяких списков, планов и расписанных на двадцать реплик вперёд вариантов развития диалога? — Он поймал её кислый взгляд и пожал плечами. — Ну, знаешь, как обычные пони обычно общаются друг с другом? Поздороваться, спросить, как ему спалось на новом месте, сказать, что погода чудесная? Или что-то ещё в том же духе. Предложить прогуляться, показать город, в конце концов.

— Может, ты и прав, Спайк. — Твайлайт положила вилку и взялась за кружку. — По-видимому, я и правда слишком усложняю задачу. В конце концов, мне нужно с ним подружиться и помочь освоиться, а не провести доскональное исследование его прошлого по заданию Селестии. Наверное, действительно лучше будет попробовать более мягкий подход, по крайней мере, на первое время.

Её чешуйчатый собеседник, приподняв брови, бросил на подругу одобрительный взгляд.

— Ну надо же, кто-то наконец-то проснулся, — с нескрываемой иронией протянул он. — С добрым утром, ваше высочество.

Вздохнув, принцесса закатила глаза.

Постучав, Твайлайт отступила на шаг и окинула дом взглядом. Жилище производило впечатление необитаемого: плотно закрытая дверь, наглухо занавешенное окно, полная тишина внутри. Словно вчера она не сопровождала незнакомца от больницы до самого порога и не видела, как он нырнул внутрь, спасаясь от неуёмной жизнерадостности Пинки Пай. Может, он ещё спит? Правда, уже десять часов, в это время все пони обычно на ногах. Но вдруг он ведёт ночной образ жизни, предпочитая отсыпаться до обеда? Или ушёл куда-нибудь? Хотя это вряд ли: он никого не знает в городе, да и сомнительно, судя по его вчерашнему поведению, что он настолько внезапно решит начать свой день с прогулки по незнакомому городу. Скорее уж, наиболее логичным будет предположить, что её подопечный сейчас сидит внутри, отгородившись стенами ото всех и погрузившись в себя.

Твайлайт ощутила укол совести. Безответственно с её стороны было оставить его в одиночестве после всего пережитого. Вдруг, всё обдумав, он решил, что принцессе нет до него дела, раз она буквально бросила его, доведя до дома и тут же отправившись по своим делам? В каком свете теперь он будет видеть обитателей Понивилля, если все, кто ему встретился — профессионально отстранённо-заботливые врачи, отдающий предпочтение собственным нуждам аликорн и одна явно неуравновешенная гиперактивная розовая кобылка?

Почувствовав, что начинает заниматься негативным самоанализом, Твайлайт мотнула головой и коротко выдохнула. Так, хватит накручивать себя на пустом месте, причин для беспокойства и самоедства пока что нет. Выводы нужно делать на основании не предположений, а фактов, которые на текущий момент отсутствуют. Для начала хорошо бы всё-таки поговорить с ним, вынудить на контакт. Вот тогда, основываясь на его реакции, уже можно будет делать предварительные заключения.

Она снова постучала.

— Привет, — негромко позвала она. — Это Твайлайт, ты дома?

С полминуты царила тишина, затем дверь чуть приоткрылась, и на принцессу уставился настороженный серо-голубой глаз. Твайлайт моргнула, несколько озадаченная столь холодным приёмом.

— Э, привет, — повторила она. — С добрым утром. Хотела… э… проведать тебя, узнать, как тебе спалось на новом месте.

Чуть помедлив, собеседник кивнул, не спеша, впрочем, открывать дверь и приглашать её войти. Твайлайт, смущённая его неприветливостью, тем не менее решила не отступать.

— Хорошо. — Она замолчала, подбирая слова. Как и тогда, в больнице, ей никак не удавалось собраться с мыслями: почему-то она робела перед этим странным пони, хотя причин для этого, казалось бы, не было вовсе.

С минуту царила неуютная тишина. Твайлайт никак не могла найти подходящую тему для продолжения разговора, а незнакомец все так же держал дверь едва приоткрытой, внимательно следя за улицей и посматривая на гостью; он определённо не стремился к налаживанию отношений. Твайлайт впервые столкнулась с такой ярко выраженной непонимостью, и это совершенно сбивало её с толку.

— Я… — Ей уже надоело слышать собственное беспомощное блеяние, и возникшее раздражение, как ни странно, придало сил. — Не хочешь прогуляться? День обещает быть хорошим, дождь запланирован на поздний вечер, а я могу устроить тебе небольшую экскурсию, показать город…

Поначалу она была уверена, что он откажется: видимая в щель половина лица приобрела странное выражение, глаз беспокойно заметался из стороны в сторону. Спустя несколько секунд внутренней борьбы нечто победило другое нечто, и безымянный пони принял решение: ещё раз внимательно осмотрев улицу, он коротко кивнул и закрыл дверь, оставив озадаченную Твайлайт на пороге. Однако не прошло и минуты, как дверь отворилась, и её странный подопечный вышел из дома: он накинул плащ, оставленный ему вчера принцессой, и надвинул капюшон на глаза. Хотя такое одеяние было явно не по погоде, да и вид наглухо закутанного в плащ пони был всё-таки несколько нетипичен для их городка, если это не Зекора, Твайлайт оценила разумность поступка: пустой бок определённо привлечёт куда больше внимания.

Поскольку на вопрос, что бы он хотел посмотреть первым делом, незнакомец лишь молча пожал плечами, Твайлайт решила начать с главной площади и ратуши. Начинать представление города новому жителю с центра показалось ей неплохой и логичной идеей, к тому же, это предоставит наиболее широкий выбор вариантов дальнейшего маршрута. Озвучив своё предложение и получив в ответ неопределённый молчаливый кивок, она приступила к реализации своего плана.

Встречные пони так же, как и ранее, приветливо здоровались с ними и провожали удаляющуюся пару любопытными взглядами, но не пытались навязывать своё общество или надоедать с расспросами. Твайлайт в очередной раз поблагодарила Селестию, что наставница отправила её в такой маленький городок, как Понивилль; местные жители были друг для друга как очень большая семья, и это задавало определённые, очень тёплые и дружеские, нормы поведения. Оставалось надеяться, что незнакомец в конце концов проникнется царящим здесь духом и…

— Поберегись!

Твайлайт начала оборачиваться в сторону источника испуганного крика, но через мгновение уже лежала, сбитая с ног, как ей показалось, отчаянно пытающимся затормозить оранжевым пятном. Прочихавшись от забившей нос пыли и перевернувшись на спину, она встретилась взглядом с блестящими от сдерживаемых слёз пурпурными глазами. Лежащая рядом с ней Скуталу держалась за ушибленный бок и пыталась напустить на себя независимый и виноватый вид одновременно.

— Ой, Твайлайт, прости, пожалуйста, я отвлеклась буквально на секунду, — зачастила она, но тут же скривилась и стиснула зубы, пытаясь скрыть, насколько ей больно.

Встав и чуть качнувшись, Твйалайт помогла ей подняться и тут же, игнорируя протесты, осмотрела пострадавший бок. Вроде обошлось: ни ссадин, ни, богиня упаси, сломанных рёбер. Синяк, конечно, будет знатный, и какое-то время непоседе придётся поумерить пыл и перестать гонять как ошпаренной, но ничего страшного ей не грозило. Твайлайт, облегчённо вздохнув, строго посмотрела на старающуюся выглядеть раскаивающейся малышку.

— Скуталу, я, конечно, рада, что ты не ушиблась слишком уж сильно, но тебе же прекрасно известно, что ездить с твоей скоростью в городе…

Она осеклась, заметив, что говорит сама с собой: Скут стояла, вытянувшись в струнку, широко распахнув глаза и открыв рот; маленькие крылья стояли торчком и чуть трепетали от избытка чувств. Её внимание было полностью поглощено чем-то, находящимся за спиной собиравшейся сделать ей выговор старшей пони, и та повернулась, желая увидеть объект такого сильного интереса. Ответ предстал перед глазами тут же, и Твайлайт закусила губу от досады: кажется, её везению пришёл конец.

Незнакомец, видимо, тоже сбитый с ног нелетающим оранжевым метеором, поднялся и теперь стоял, вжав голову в плечи и переводя взгляд из стороны в сторону. Плащ, похоже, слетевший в момент удара, лежал на земле, и теперь все пони, привлечённые столкновением, как один смотрели на его бока: более не скрытые тканью, они были вызывающе пусты.

— Вот это да! — В голоске Скуталу смешалось столько чувств, что Твайлайт невольно бросила на неё быстрый взгляд, опасаясь, что малышку хватит удар. Но с той, похоже, было всё в порядке, и даже боль от недавнего ушиба оказалась не в силах пробиться сквозь захлестнувшее её возбуждение: взрослый пони без кьютимарки в настоящий момент был центром вселенной Меткоискателя.

Твайлайт быстро огляделась: лица окружающих выражали различные степени удивления и любопытства. Пони начали переговариваться, не спуская глаз с не знающего, куда деться от их взглядов, бледного жеребца. Нужно было что-то предпринять, причём немедленно: происшествие грозило свести на нет все её старания и навсегда отвратить незнакомца от идеи влиться в их общество. Пожелав себе удачи, она выступила вперёд.

— Внимание! Пожалуйста, минуту внимания!

Взгляды окружающих обратились на неё, и Твайлайт сглотнула, надеясь, что сумеет быстро исчерпать этот инцидент и не сделать хуже.

— Как вы знаете, три дня назад я привела в город этого пони из Вечнодикого леса. Не представляю, как долго он проблуждал там, и что с ним случилось до того, но при нашей встрече он был очень измождён.

Говоря, она магией подхватила плащ и, даже не отряхнув, накинула на спину своего подопечного, стараясь как можно скорее скрыть так и притягивающие взгляды пустые бока; тот тут же накинул капюшон и расправил полы, словно надеясь стать невидимым.

— Вчера его выписали из больницы и поселили в одном из гостевых домов, — продолжала Твайлайт, обводя взглядом собравшихся и стараясь удерживать их внимание только на себе. — Да, у него нет кьютимарки, и он не рассказывал, что послужило тому причиной. Мы не знаем, что ему пришлось пережить, но он несколько замкнут и не стремится быть в центре внимания. Пожалуйста, проявите свои лучшие чувства и отнеситесь к этому с пониманием. Прошу вас.

Короткая сумбурная речь, кажется, оказала нужный эффект: пони начали расходиться. Конечно, теперь весь город будет во власти слухов, пересудов и кривотолков, но тут уж ничего не поделаешь — от сплетен, как и от параспрайтов, было очень сложно избавиться.

Убедившись, что толпа вняла её словам, Твайлайт повернулась к спутнику и Скуталу. Впрочем, малышки уже и след простыл, и Твайлайт была готова поставить свою корону против гнилого яблока, что та сейчас со всех крыльев несётся к клубному домику Меткоискателей, чтобы поделиться ошеломляющей новостью о «пустобоком» взрослом с подругами. Твайлайт зажмурилась: похоже, её опасения всё-таки начинают сбываться, причём со стремительностью, явно превосходящей скорость появления хороших новостей. Но об этом можно будет начать волноваться чуть позже, а сейчас ей предстоит уладить ещё одно крайне неприятное дело.

Прижав уши и закусив нижнюю губу, она посмотрела на подопечного. Тот стоял, укутавшись, насколько позволял размер плаща, и надвинув капюшон на глаза. Тень почти полностью скрывала лицо, так что Твайлайт не удалось прочитать его выражение, но она была уверена, что это и к лучшему. Что он мог сейчас думать? Вряд ли испытывал прилив благодарности…

— Прости, пожалуйста, я и представить не могла, что так получится… — Интонации голоса Твайлайт были очень похожи на только что извинявшейся за наезд Скуталу, вот только чувство вины было не полунаигранным, а всеобъемлющим. Она готова была встать на колени, если бы только он изъявил такое желание. Прекрасная выдалась прогулка по городу, ничего не скажешь. Если он теперь в принципе откажется общаться с ней, пусть и в своей странной молчаливой манере, ей останется только покорно убраться восвояси.

Её подопечный коротко кивнул и повернул голову в направлении стартовой точки их короткой и столь неудачно завершившейся прогулки. Слова были не нужны, и Твайлайт, обречённо вздохнув и повесив голову, повела его к дому.

Дверь закрылась, отгородив известного теперь каждому понивилльцу незнакомца от города и от Твайлайт. Постояв несколько минут, глядя в землю и ругая себя последними словами, она развернулась и медленно побрела домой. И что же теперь делать? Как исправить настолько грубый промах? Как же она не просчитала возможность такого происшествия? Ох, только бы он не ушёл в себя окончательно, разозлившись на неё, что теперь могло быть вполне вероятным исходом. Вот уж не повезло, так не повезло…

Она настолько погрузилась в невесёлые размышления, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, что почти столкнулась с вдруг возникшей на пути фигурой. В последний момент отпрянув, Твайлайт часто заморгала, пытаясь восстановить связь с окружающим миром и сфокусироваться на чуть не сбитом ею пони.

— Извините, пожалуйста, я задумалась и… — начала она, всё ещё не видя собеседника.

— Нет в том нужды, поверь, друг мой, в порядке полном мы с тобой. — Знакомая манера речи мгновенно вернула её на землю.

— Зекора? — В последний раз моргнув, она наконец-то смогла обрести контроль над зрением: зебра стояла перед ней, откинув капюшон плаща и слегка улыбаясь. Твайлайт улыбнулась в ответ, на мгновение забыв о своих невзгодах.

— Я так рада тебя видеть, — произнесла она, но тут же улыбка её увяла; сонм гнетущих мыслей вернулся, полностью поглотив радость от встречи. Зекора прищурилась, не сводя проницательного взгляда с подруги.

— Вновь злы и тяжки твои думы, и вид твой стал от них угрюмым. — Она склонила голову к плечу, внимательно всматриваясь в лицо чародейки. Та, вздохнув, уныло кивнула.

— Ты права, как всегда. — Твайлайт криво усмехнулась и зло притопнула. — Очередная моя затея закончилась оглушительным провалом, и я не знаю, что теперь делать. Уж лучше бы я осталась сегодня дома, хоть не испортила бы ничего.

Зекора нахмурилась и покачала головой.

— Твои слова несправедливы, не ошибётся лишь ленивый. Тот, кто бежит любой работы, непогрешим, но что с того-то?

Твайлайт вздохнула и опустила взгляд, чувствуя себя неловко оттого, что снова злоупотребляет отзывчивостью подруги. Слова согревали сердце, разгоняя мрак уныния, помогая чуть отстраниться от гнетущей неудачи, но принять помощь, сколь бы ни хотелось, она сейчас не могла. На этот раз всё произошло из-за её ошибки, и, даже поделившись бедой, она не смогла бы почувствовать себя лучше.

— Спасибо за поддержку, но в этот раз всё по-другому. — Твайлайт благодарно, хоть и слабо, улыбнулась и покачала головой. — В этот раз я и правда всё испортила. Надеюсь, что смогу придумать, как это исправить. Очень надеюсь…

Зекора вновь покачала головой и цокнула языком.

— Кори себя, но меру знай, совсем в унынье не впадай. — Она повела копытом, словно отбрасывая нечто невидимое. — Нет в том резона, глупость лишь, за всем вокруг не уследишь. Не перечесть твоих удач, так что борись и верь, не плачь.

Твайлайт улыбнулась чуть шире: и снова тёплые слова помогли облегчить душу, сняв часть вины и подарив надежду. Благодарно кивнув, она наконец-то обратила внимание на раздутые сумки, висящие на боках подруги.

— Ой, прости, я тебе опять голову забиваю, а у тебя сумки тяжёлые. — Осознание своей невнимательности едва не стоило ей только что обретённых крупиц уверенности.

Зекора снова повела копытом, отметая извинения.

— Лишь кое-что из нужных трав, что не найти в лесных ярах. — Она помрачнела и уже тише продолжила: — Тревожит что-то Вечнодикий, по Лесу бродит страх безликий.

— Что ты имеешь в виду? — Беспокойство за подругу оттеснило прочие чувства, обуревающие Твайлайт. Вечнодикий лес — полное тайн и загадок место, и если даже зебра, не первый год живущая в его глубине и научившаяся избегать опасностей, чувствует тревогу… — Что-то произошло?

— Неведом мне тому зачин, и много может быть причин. — Зекора покачала головой. — Но злится Лес, мне это ясно, а раздражать его опасно.

— Может, лучше переберёшься ко мне? — Твайлайт с тревогой смотрела на шаманку. — Если ты говоришь, что Лес стал ещё более неспокойным, чем обычно, не стоит оставаться в его пределах. Ты ведь живёшь одна, случись что…

— Не изводи себя, мой друг, не пропаду я вот так вдруг, — мягко улыбнувшись, успокаивающим тоном произнесла Зекора. — Хоть Лес порой весьма суров, давно уж мне даёт он кров. Себя я уберечь смогу, а худо станет — убегу.

Поговорив ещё несколько минут, подруги разошлись. Зекора отправилась домой, Твайлайт же, хоть до конца не успокоенная, но верящая в её способность чувствовать приближение опасности, вернулась к своим невесёлым размышлениям. За время, понадобившееся ей, чтобы добраться до «Золотого дуба», рождённые сегодняшним днём проблемы вновь вышли на первый план, поглотив всё внимание и задвинув минувший разговор в дальний уголок памяти.

Глава шестая

Следующие три дня прошли спокойно. Город жил обычной жизнью: пони вставали по утрам, днём занимались своими делами, вечерами отдыхали и развлекались, а после заката расходились по домам и спокойно спали до рассвета.

Несмотря на опасения Твайлайт, открывшаяся правда о «пустобокости» новичка не вызвала чрезмерного ажиотажа среди горожан. Конечно, каждый норовил при случае как бы невзначай столкнуться с ним и убедиться в правдивости слуха, но никто не проявлял чрезмерного любопытства. Вероятно, все считали отсутствие кьютимарки следствием пережитого им в Вечнодиком лесу и старались без нужды не будить в бледном пони неприятных воспоминаний. Даже Меткоискатели, похоже, так и не смогли прийти к единому мнению, как лучше поступить: пригласить его в свой клуб или держаться подальше, как от печального воплощения их худших страхов. Хотя, возможно, тут сыграло свою роль и чрезмерно замкнутое поведение незнакомца, почти не выходившего из дома. Он старался избегать горожан и по-прежнему не говорил ни слова.

Твайлайт как минимум дважды в день навещала его, осторожно пытаясь вызвать на разговор и выяснить хоть что-нибудь. Однако он вёл себя всё так же настороженно и ограничивался настолько «односложными» жестами, что быстро отбивал у неё желание продолжать. В принципе, это было даже логично после провала, явившего всему городу факт его «пустобокости», но всё же…

У Твайлайт начало складываться впечатление, что он сознательно стремится дистанцироваться от всех, словно опасаясь общаться. Но что служило причиной такой непонимости? Она терялась в догадках. Почему он столь упорно продолжает молчать и настолько явно не желает идти на контакт с кем бы то ни было? Чего он боится? Или что скрывает? Или скрывает что-то, что может вызвать страх у других, если они узнают его тайну? Или боится, что раскрытие тайны может нанести ему вред? Или ополчить пони против него? Вдруг он виновен в чём-то, что заставило его бежать из места, где он жил раньше? Или он бежал от чего-то, что может настигнуть его здесь, если он раскроет себя? И насколько на самом деле пострадала его память? Если доктор Хорс прав, и он намеренно скрывает как минимум своё имя, то что ещё он может помнить, но отказываться рассказывать? Или он на самом деле лишился воспоминаний, и сейчас мучительно пытается восстановить их, вспомнить хоть что-то из своего прошлого?

От такого количества единовременно требующих ответа вопросов у Твайлайт развилась стойкая мигрень. Днём и ночью она ломала голову над тем, как убедить незнакомца в доброжелательности своих намерений. Опасаясь слишком давить на него, она старалась исподволь выяснить хоть что-нибудь, что могло бы дать ей ключ. Она искренне хотела помочь этому странному пони, но в одиночку, без информации, сделать этого не могла.

Даже магия, познаниями в которой Твайлайт могла с полным на то правом гордиться, была тут бессильна: применение любого заклинания требовало чёткого понимания как причин, так и ожидаемого результата. Использовать волшебство вслепую было верхом некомпетентности для любого уважающего себя мага; чародейка и так до сих пор корила себя за промах с незавершённым заклинанием Старсвирла. И пусть тогда всё закончилось относительно благополучно — а её крылья и корона были тому доказательством, — но всё же ошибка есть ошибка, к сколь бы благому результату она в итоге ни привела. Даже если это было испытание солнечной богини, должное доказать готовность верной ученицы принять статус принцессы и обличье аликорна. С тех пор Твайлайт дала себе зарок никогда не прибегать к магии, не имея хотя бы приблизительного представления о результате действия чар.

И Дискорд, как назло, куда-то запропастился. Твайлайт по-прежнему переживала, что так и не извинилась за своё поведение, и никак не могла выбросить это из головы. Чувство вины тихо грызло её, подтачивая силы и ещё глубже погружая в депрессию. Подавленное состояние не только сказывалось на аналитических способностях, но и всячески отравляло повседневную жизнь, нарушая сон, лишая аппетита и заражая неуверенностью. Осознание, что она ни за что ни про что обидела пусть не совсем друга, но того, что искренне пытался заслужить её доверие, заставляло сомневаться в себе. Дух Хаоса не появлялся с той самой ночи; даже Флаттершай не представляла, куда он мог деться, и Твайлайт винила в этом себя. Если драконикус не показывался на глаза даже своей подруге, единственному существу, в чьём искреннем дружелюбии мог не сомневаться, то нанесённая ему обида была куда сильнее, чем опасалась принцесса. От осознания этого становилось ещё хуже.

В какой-то момент она почти решилась отправить письмо принцессе Селестии, но, уже взявшись за перо, остановилась. Нет, она не может беспокоить наставницу по такому незначительному поводу. В социальном статусе она теперь равна ей: крылья сложены по бокам, корона хранится в шкафчике. Пони обращаются к ней «ваше высочество» или с обязательным упоминанием титула, сколь бы непривычным это до сих пор ни казалось.

Что же до сил и обязанностей… Сёстры-богини управляют движением светил и жизнью Эквестрии, оберегая и защищая своих подданных днём и ночью и делая всё, что полагается монархам, всем сердцем любящим свой народ. На плечах Кейдэнс лежит забота о Кристальной Империи и распространении света надежды и любви по всем населённым пони землям. Неужели Твайлайт — принцесса Твайлайт Спаркл — не сможет самостоятельно решить проблему даже не одного маленького городка, а одного-единственного, пусть и загадочного, пони? Как она будет смотреть в глаза своему учителю, если попросит помощи в таком несложном деле? Селестия направила её сюда для изучения магии дружбы, и нынешняя ситуация — всего лишь очередной шаг в выполнении порученного ей задания. Она обязана справиться сама.

В итоге Твайлайт довела себя до такого состояния, что на утра четвёртого дня Спайк буквально выгнал её на восстановительную прогулку. В этот раз помощник выразился прямо, посоветовав немедленно выбросить из головы все гнетущие мысли и отправиться к Зекоре для душеспасительной беседы. Не дав подруге прийти к мысли, что она опять навещает зебру исключительно из корыстных побуждений, он повесил ей на спину полные чего-то перемётные сумки и едва не шлёпнул по крупу, задавая направление. Ограничившись строгим взглядом и добрым напутствием, дракончик вытолкал её за порог библиотеки и захлопнул дверь.

Пока Твайлайт стояла на крыльце, пытаясь сообразить, что же пошло не так, раз верный ассистент столь бесцеремонно выставил её из родного дома, сверху раздалось требовательное уханье. Подняв голову, она увидела Совелия, сидящего на балконных перилах и пристально смотрящего на неё. Не сводя глаз с хозяйки, бодрствующий в неурочный час филин склонил голову набок и вытянул крыло в сторону Вечнодикого леса, дважды ухнув. Твайлайт умоляюще подняла брови, но он покачал головой и снова заухал, продолжая указывать в направлении Леса. Обречённо вздохнув, Твайлайт кивнула и зашагала по дороге, чувствуя спиной пристальный взгляд. Если уж оба помощника сговорились против неё, ничего не поделать. Видимо, она настолько заработалась и так увлеклась самокопанием, что друзья единодушно решили прервать её душевные терзания, пока не стало поздно. И снова лучшего психолога, чем шаманка-отшельница, ей было не найти.

Оставив город позади, Твайлайт ступила под сумрачную сень Вечнодикого леса. Всего неделю назад она точно так же шла на встречу с Зекорой, надеясь излить ей душу и попросить совета в отношении Дискорда. В тот раз зебра оказалась как раз тем, кто был ей так нужен — чутким собеседником, способным выслушать и помочь мыслям выстроиться в правильном порядке. Твайлайт надеялась, что и на сей раз мудрая лесная колдунья сумеет направить поток её размышлений в нужное русло. Сама же она окончательно пала духом и была неспособна найти решение: роящиеся в голове вопросы только рассредоточивали её внимание, не давая сконцентрироваться ни на одном из них.

Шагая по знакомой тропинке, Твайлайт никак не могла отделаться от ощущения, что за ней следят. Конечно, она всегда знала, что Лес не оставляет без внимания вторгающихся в его пределы, но сегодня чувство было неприятно сильным. Она почти физически ощущала тяжёлые, липкие взгляды, направленные на неё из-за каждого куста, из-под каждого камня, из кроны каждого дерева, мимо которых проходила. Твайлайт всегда считала Вечнодикий лес, этот древний, существующий не одну сотню и даже тысячу лет массив, живым существом. Ну, не то чтобы совсем уж живым, но наделённым неким сознанием. Даже рациональное мышление учёной, культивируемое ею на протяжении лет, не могло отрицать факта, что настолько древнее и странное место должно обладать собственной магией и волей. Одно наличие в глубине Леса Древа Гармонии, вне всякого сомнения обладающего непостижимым для пони разумом, подтверждало эту теорию. Так что в том, что Лес следил за всяким, кто осмеливался забрести дальше опушки, не было ничего необычного.

Однако в этот раз всё было иначе. Внимание было чрезмерно пристальным, почти что враждебным, разлитая в воздухе угроза давила как летний зной в пустыне. Словно Лес был чем-то разгневан, и вторжение незваной гостьи лишь усиливало его недовольство. По спине Твайлайт безостановочно бегали мурашки, шерстинки на кончиках ушей встали дыбом, кончик носа похолодел и нестерпимо чесался. Она чувствовала, как в животе наливается тяжестью ледяной ком; колени ощутимо ослабли, хвост норовил трусливо спрятаться между ногами. Она начала всё чаще оглядываться и бросать настороженные взгляды по сторонам, как будто надеялась углядеть в лесном сумраке нечто… что-то… хоть что-нибудь! Что угодно, лишь бы иметь возможность перенести свою тревогу на материальный объект, сконцентрировать исподволь заполняющий всё тело страх на чём-то одном, пусть очень и очень страшном, но таком, чтобы…

Вертя головой по сторонам, Твайлайт перестала смотреть под ноги. Результат не заставил себя ждать: запнувшись о выступающий камень, она потеряла равновесие и растянулась на земле, больно ударившись подбородком и чуть не прикусив язык. Сотрясение и боль от удара оказали шоковое воздействие: разум мгновенно прояснился, скручивающий нутро страх исчез, оставив по себе стук крови в ушах и чувство досады.

Сев, Твайлайт дважды чихнула и с наслаждением почесала свербящий нос. Прижав копыто к груди, она глубоко вдохнула и резко выдохнула, при этом отводя ногу, как в детстве научила её Кейдэнс. Движение словно отбрасывало все тревоги и сомнения, очищая от них сердце и восстанавливая душевное равновесие. Наука любимой няни помогла и в этот раз: она полностью пришла в себя, страхи и беспокойство отступили. Лес больше не казался враждебным, ощущение липкого внимания ушло, тени перестали пугать. Твайлайт мысленно отвесила себе подзатыльник: только паранойи ей не хватало для полного счастья! Нет, спасибо Спайку и Совелию, что выгнали её из библиотеки, заставив совершить это путешествие. И спасибо камню, в буквальном смысле слова помогшему выбить дурь из головы. Обернувшись, она отыскала взглядом камень и признательно кивнула ему; дракончику и филину придётся подождать её возвращения, чтобы получить причитающуюся им благодарность.

Поднявшись, Твайлайт решила проверить, не пострадала ли при падении её ноша. Подгоняемая Совелием, она так и не удосужилась посмотреть, чем именно Спайк нагрузил её. А вдруг там было что-то хрупкое и легко бьющееся? Поставив сумки на землю, она поочерёдно заглянула в каждую. В правой оказалась коробка с ватрушками: от удара они сбились в один угол, но даже не помялись, что не могло не радовать. В левой, заботливо укутанные в плотную ткань и переложенные цветастым шарфом, покоились три бутылки шипучего сидра. Принцесса сделала мысленную пометку дополнительно поблагодарить дракончика за предусмотрительность: помощник номер один как всегда оказался на высоте. Словно не сомневался, что она утратит бдительность и хлопнется на землю…

Твайлайт помотала головой. Так, прекратить паранойю! Не хватало ещё начать подозревать друзей в чём-то, кроме искренней заботы. Конечно, Спайк предвидел такую возможность. Не первый год зная склонную к чрезмерному увлечению учёбой чародейку и видя, в каком она сейчас состоянии, он сделал логичный вывод, что подруга будет скорее витать в облаках, нежели смотреть под ноги. Твайлайт пристыженно закусила губу: нет, надо определённо что-то с собой делать, раз уж друзьям приходится предусматривать даже такие мелочи. Позор на её голову…

Вновь повесив сумки на спину, Твайлайт продолжила путь. Перестав отвлекаться на воображаемые страхи, она бодро рысила по тропинке, решив поскорее добраться до хижины Зекоры. Пусть на данный момент ей удалось отрешиться от части своих тревог, всё же стоит спросить совета по поводу незнакомца. Непредвзятый взгляд такого мудрого существа мог как минимум дать свежую идею. А вдруг у неё найдётся какой-нибудь чудодейственный настой как раз на такой случай? Конечно, это предположение было скорее из области несбыточных надежд, но всё же…

Лесной дом встретил её неприветливо. Маски подозрительно щурились, пристально наблюдая за незваной гостьей. Бутыли и колокольчики висели абсолютно неподвижно; без привычного позвякивания создавалось впечатление, что всё замерло в напряжении, словно затаившись и выжидая. Даже оплетающие дерево лозы, казалось, только и ждут, чтобы внезапно метнуться и схватить, оплести, сдавить… Окна были темны, внутри не горело ни единого огонька.

Твайлайт осторожно приблизилась к хижине. Гнетущая атмосфера нервировала её, вновь пробуждая страхи и наполняя голову параноидальными мыслями. Что, если с Зекорой что-то случилось? Вечнодикий лес никогда не был безопасным местом. Вдруг её опасения были не столь уж беспочвенны? Вдруг на зебру кто-то напал? Число обитателей Леса, могущих представлять опасность для пони, а уж тем более одинокой кобылки, отнюдь не ограничивалось древесными волками, кокатриксами и мантикорами. Собственно, имеющийся в библиотеке справочник, автор которого даже не пытался претендовать на полноту своего труда, насчитывал с полсотни описаний существ. О многих из них Твайлайт впервые узнала из этой книги.

Постучав, она замерла в ожидании ответа. Тишина. Из дома не раздалось ни звука, Лес также хранил полное молчание. Подождав, она постучала ещё раз, впрочем, уже не сомневаясь в результате. Снова ничего. Пытаясь унять разыгравшееся воображение, Твайлайт тихо подошла к окну и заглянула внутрь, боясь увидеть… что? Разгром со следами борьбы? Разбитую утварь, разорванные книги, растоптанные запасы? Лежащую без признаков жизни зебру? Что-то ещё более ужасное?

Ничего из жутких картин, услужливо подсунутых потерявшим всякую совесть подсознанием. Внутреннее убранство хижины выглядело как обычно: стеллажи с бутылями вдоль стен, свисающие с потолка на шнурках пучки трав и мешочки, маски на стенах, стоящий над погасшим очагом котёл. Никакого беспорядка, никаких следов… чего-нибудь. И никаких признаков хозяйки дома.

Твайлайт отошла от окна и вернулась к двери. Порывшись в сумке, она вытащила блокнот и карандаш; будучи организованной и предусмотрительной пони, принцесса-библиотекарь всегда носила с собой письменные принадлежности на случай, если вдруг понадобится записать внезапно посетившую её мысль. Чуть подумав, она набросала короткую записку: «Зекора, не застала тебя дома. Прости, что снова досаждаю, но хотела посоветоваться. Как вернёшься, пожалуйста, дай мне знать. Твайлайт».

Вырвав листок, она сложила его вдвое и всунула в щель между косяком и дверью. Выгрузив из сумок бутылки и коробку с выпечкой, аккуратно поставила их на пороге, обвязав шарфом. Ещё раз внимательно огляделась, проверяя, не упустила ли чего-нибудь важного. Не найдя ничего, глубоко вздохнула и пустилась в обратный путь.

Глава седьмая

— Спайк!

Отбросив книгу, Твайлайт раздражённо махнула хвостом и вновь принялась шарить по полкам. Ничего невозможно найти в этом бардаке! А ведь она не так давно проводила инвентаризацию и перестановку, почему же теперь всё не на своих местах? Как «Руководство по известным обитателям Вечнодикого леса (издание третье, дополненное)» оказалось на одной полке со «Ста одной пижамной вечеринкой» и сборником детских пегасьих сказок? Она что, ходит во сне и экспериментирует с новыми схемами каталогизации, привидевшимися ей в кошмарах? И где, параспрайты его побери, помощник, когда он нужен?!

— Спайк!

Главный зал библиотеки являл собой картину планомерного разгрома, словно после урагана или внезапного визита Рэйнбоу Дэш: шкафы наполовину опустошены, снятые с полок тома разбросаны по полу без малейшего намёка на порядок или уважение к печатному слову вперемешку с неотправленными свитками и записными книжками. Кое-где при желании можно было отыскать огрызок карандаша или сломанное перо, а бумажным комкам, некогда бывшим листами с набросками и черновиками, просто не было счёта. Твайлайт, мечась по залу в бессистемном поиске, то и дело спотыкалась о подворачивающиеся под ноги книги, свитки и блокноты, что только усиливало её раздражение.

— Спа-а-айк!

— Да иду я! — недовольно бросил тот, спускаясь по лестнице. В левой лапе он держал метёлку, а правой балансировал объёмным томом в красно-коричневом переплёте с металлическими уголками. — Что ты кричишь? Вот твоя книга, нечего было засовывать её под стол и заваливать макулатурой.

Твайлайт подхватила фолиант и перенесла на пюпитр; прищурившись и шевеля губами, она принялась быстро листать страницы, ища нужное место. Телекинетическое поле мерцало и выглядело потускневшим, выдавая нервозность и усталость чародейки. Спайк с полминуты наблюдал за ушедшей в себя подругой, затем пожал плечами и повернулся к ближайшему книжному шкафу, прикидывая, с чего лучше начать устранение разгрома.

— Всегда пожалуйста, — проворчал он себе под нос, сунув метёлку в карман фартука и принявшись складывать книги в стопки. К царящему в зале разору помощник принцессы номер один относился философски: увлёкшись исследованиями, та нередко буквально окружала себя настоящими крепостными стенами, сложенными из использованных в работе томов, и в итоге ему приходилось перетаскивать едва ли не половину библиотечных фондов, демонтируя фортификации и возвращая всё на законные места. Так что наведение порядка было делом привычным. Вот только о состоянии подруги он не мог сказать того же: пусть и склонная излишне увлекаться, она никогда не вела себя настолько… одержимо.

Твайлайт, фыркнув, захлопнула книгу и повернулась к ассистенту.

— Нечего ехидничать, Спайк, — раздражённо произнесла она. — Ты же знаешь, как важно найти способ наладить контакт с… этим пони. Уже восемь дней, как он появился в городе, а я так и не могу придумать, как это сделать. Все мои попытки либо ни к чему не приводят, либо заканчиваются... не так, как планировалось.

Она поморщилась, вспомнив, к чему привела затея устроить незнакомцу прогулку по городу. Да, давно её начинания не заканчивались столь сокрушительным провалом. В тот день она была почти раздавлена произошедшим, и только тёплые слова буквально по волшебству встретившейся ей Зекоры помогли сохранить остатки духа и не погрузиться в отчаяние.

При мысли о подруге Твайлайт прикусила губу и уставилась в стену, вновь испытывая муки совести. Уже второй день от неё не было вестей. Вид пустого, словно покинутого, жилища глубоко врезался в память, вновь возникая перед внутренним взором на границе яви и сна. Она не знала, что думать, и разрывалась между тревожной уверенностью, что произошло нечто плохое и Зекоре нужна её помощь, и мыслью, что та просто устала выслушивать жалобы и утешать не способную справиться со своими проблемами самостоятельно глупую пони. Эта дилемма — бежать в Лес, чтобы ещё раз проверить, не вернулась ли шаманка, и убедиться, что с ней всё в порядке, или же не пороть горячку и подождать, пока она сама даст о себе знать — постоянно давила на Твайлайт, не покидая границ сознания и лишая душевного спокойствия.

— Да придумаешь ты в конце концов что-нибудь. — Голос помощника выдернул её из мрачных раздумий, переключив внимание на другую, не менее неприятную и в настоящий момент требующую куда более пристального внимания проблему. — Ну, не сработала пара твоих идей, что с того? Не ты ли всегда говорила, что неудача — лишь повод сделать шаг назад и попробовать другой подход?

Твайлайт зло хлестнула хвостом, признавая поражение: возразить собственным словам она не могла. Въедливый дракончик выбрал донельзя удачную цитату, обратив одно из любимых выражений принцессы, которым она не раз подбадривала своих друзей, против неё самой. Вот только делать этот шаг было некуда: полное отсутствие прогресса в вопросе налаживания отношений с незнакомцем заставляло её топтаться на месте. Куда тут отступать? Притвориться, что весь город не знает о его «пустобокости»? Уложить обратно на больничную койку? Вернуть в Лес и найти снова? Едва ли это возможно.

— Мне нужно найти решение не «в конце концов», а сейчас! — Она сделала ударение на последнем слове. — Уже слишком долго я занимаюсь этим простейшим делом.

— Ну, может, оно оказалось самую малость сложнее, чем ты поначалу думала? — Спайк, встав на цыпочки, поставил книгу на полку и повернулся к подруге. Его менторский тон и нарочито спокойный вид действовали на нервы Твайлайт, но она старалась не подавать виду. В чём-то он был всё-таки прав, да и не следовало вымещать раздражение собственным бессилием на помощнике и друге. — Может, тебе обратиться за помощью? Например, написать принцессе…

— Нет! — Вскрик чародейки заставил дракончика вздрогнуть, но та, похоже, не заметила его реакции. — Я не могу взваливать свою работу на принцессу Селестию! Это моё дело, и я должна справиться с ним сама! В конце концов, я всё ещё должна изучать магию дружбы, и просьба о помощи будет признанием неспособности выполнить порученное задание. К тому же, принцессе и так хватает забот по управлению страной и поднятию солнца, и ни к чему обременять её ещё и моими проблемами.

Спайк не сводил внимательного взгляда с Твайлайт на протяжении всей её эмоциональной речи. Выговорившись, та коротко выдохнула и прикрыла глаза, восстанавливая душевное равновесие. Подождав несколько секунд и стараясь говорить как можно мягче и спокойнее, дракончик предложил:

— Тогда, может, попросишь кого-нибудь из подруг? Не сомневаюсь, принцесса не будет против, если старые друзья помогут тебе обзавестись новыми. Вернее, уверен, она сама предложила бы тебе это. Разве не писала ты ещё в одном из первых отчётов, как важно уметь принимать помощь других и не стыдиться просить, когда она тебе и правда нужна?

Твайлайт зажмурилась и сжала зубы. Вот опять! Снова этот тон! Но и в этот раз возразить было нечего, и она, открыв глаза и через силу улыбнувшись, постаралась ответить как можно дружелюбнее:

— Ты прав, Спайк. Думаю, я слишком зациклилась на том, что должна справиться непременно самостоятельно. Конечно, мне стоит попросить помощи у девочек. Попробую прямо сейчас сходить к Рэрити, может, она сумеет что-нибудь предложить.

— Вот это уже больше похоже на ту Твайлайт, что мы знаем, — одобрительно кивнул дракончик и прищёлкнул пальцами. — Давай, отправляйся, и передай Рэрити сердечный привет от меня. А я пока попробую навести тут порядок, хотя и сильно сомневаюсь, что успею до обеда. Завтрашнего.

Твайлайт натянуто улыбнулась, демонстрируя, что оценила шутку, и поспешила покинуть библиотеку, оставив помощника один на один с устроенным ею титаническим бардаком.

Твайлайт шагала по улице, не глядя по сторонам и пытаясь придумать, что делать дальше. Несмотря на сказанное Спайку, она не могла просить помощи у подруг. Это действительно была только её проблема, и найти решение она должна была самостоятельно. И дело даже не в задании принцессы Селестии по изучению магии дружбы. Желание помочь незнакомцу никуда не делось, но его всё сильнее затмевало другое желание, едва ли не животная потребность — найти ответ на вопрос. Вопрос, не покидающий сознание Твайлайт с того злополучного дня: «Почему?».

Почему ей до сих пор не удаётся ничего сделать толком? Почему всё, что бы она ни предпринимала, только ухудшает положение дел? В чём загвоздка? Почему, отчего, по какой причине все её попытки хотя бы доказать незнакомцу искренность намерений словно наталкиваются на стену? И в лучшем случае заканчиваются просто ничем, оставляя принцессу на том же месте, только с увеличившимся грузом раздражения и разочарования? Или обращаются в нечто, делающее ситуацию ещё сложнее, ещё безнадёжнее, ещё неразрешимее? Почему…

Внимание Твайлайт привлёк какой-то шум. Вынырнув из раздумий, она с удивлением и неудовольствием обнаружила, что находится с обратной стороны дома своего подопечного. Видимо, подсознание, получившее карт-бланш на управление телом погружённой в размышления пони, выбрало это направление, руководствуясь её подспудным желанием предпринять ещё одну попытку самостоятельно решить проблему. Так что ноги несли отрешившуюся от окружающего мира волшебницу по тому же пути, что и каждые утро и вечер на протяжении последней недели.

Раздражённая стечением обстоятельств Твайлайт прислушалась: нарушивший ход её мыслей шум определённо раздавался с противоположной стороны, и было похоже, что в настоящий момент кто-то барабанит в дверь. Что там происходит? Может, сегодня он решил наконец-то нарушить своё уединение? Тогда при чём тут стук? Или кто-то, наоборот, пытается обратить на себя его внимание и заставить выйти? Кто бы это ни был, он или она — Твайлайт скрипнула зубами, не сомневаясь, что верно угадала эту персону — явно не отступится от задуманного, а постороннее вмешательство только усугубит ситуацию и усложнит ей работу. Заранее закипая, принцесса, не желая ломится через кусты и забыв про крылья, поспешила добраться до конца улицы и обогнуть крайний дом.

Открывшаяся картина только подлила масла в огонь её негодования. В дверь колотила Пинки при полном параде: из кудрявой гривы торчал праздничный колпак, украшенный незажжённым пока что бенгальским огнём, хвост был подвязан разноцветными ленточками. Возле крыльца стояла музыкальная тележка, что-то негромко наигрывающая на холостом ходу.

Твайлайт ринулась вперёд.

— Пинки! — Окрик получился резче, чем хотелось, но сейчас ею владело одно желание — как можно скорее прекратить этот балаган. — Немедленно прекрати! Что ты…

— Эй, эй, полегче, подруга, — раздался голос сверху, и Твайлайт резко остановилась, задрав голову: над ней парила не замеченная ввиду спешки Рэйнбоу Дэш. Пегаска висела, скрестив передние ноги на груди и переводя взгляд с Твайлайт на оставившую дверь в покое и повернувшуюся к новоприбывшей Пинки. — Чего так сразу-то?

Твайлайт ещё раз быстро окинула взглядом окрестности: оказалось, что кроме Рэйнбоу она не заметила ещё с дюжину пони, стоящих поодаль и теперь не сводящих с неё глаз. В переднем ряду выделялось «цветочное трио»: Роузлак, Лили Вайли и Дейзи. Прекрасно, просто прекрасно. Теперь, что бы ни произошло, это станет известно всему отсутствующему населению Понивилля. Нужно быть предельно осторожной и держать себя в копытах. Нет ничего хуже сплетен, а ей и так хватает проблем.

— Что вы тут устроили? — Твайлайт пыталась говорить спокойно, но голос звенел, выдавая натянутые как струна нервы: постоянный недосып, неудачи, раздражение на саму себя привели её на грань истерики. И хуже всего, что она едва сдерживалась, чтобы не сорваться на подругах, виноватых лишь в том, что подвернулись ей здесь и сейчас.

— Мы? А на что похоже? — Рэйнбоу махнула копытом в сторону ждущих в отдалении пони. — Пинки решила устроить этому домоседу нормальный праздник и попросила меня помочь. Как только вытащим его из дома, сможем начать.

— Да, Твайлайт, ты же сама сказала, что его нужно оставить одного всего на пару дней, — вступила в разговор Пинки. — Уже почти неделя прошла, как его выписали, и больше недели, как он появился в городе. И если тогдашний мой экспромт ещё можно считать приветствием, то как насчёт вечеринки по поводу его выписки?

Твайлайт коротко выдохнула. Спокойно, спокойно…

— Пинки, — медленно начала она, сосредоточившись на глазах подруги, стараясь как можно точнее донести до неё свою мысль. — Пожалуйста, давай не сегодня. Я только…

— Эй, это уже не круто! — перебила Рэйнбоу, снижаясь и привлекая к себе внимание. — Ты уже в третий раз — да, Пинки мне рассказала — запрещаешь устраивать вечеринку. Что такого особенного в этом пони? Что ты с ним так носишься? Запала на него, что ли?

Твайлайт почувствовала, как к щекам мгновенно прилила кровь, вот только причиной тому был гнев в той же мере, что и смущение. Подколка больно ударила по самолюбию, а оттого, что это слышали ещё два десятка — толпа постепенно увеличивалась, праздношатающиеся и скучающие жители спешили узнать, из-за чего шум — присутствующих здесь пони, злость почти одержала верх.

— Я хочу доказать ему, — она полностью переключила внимание на Рэйнбоу, оставив Пинки переводить растерянный взгляд с аликорна на парящую пегаску, — что он может не бояться нас. Не знаю, что с ним произошло, но он определённо не стремится к общению. И я пытаюсь сделать всё, чтобы он перестал замыкаться в себе и поверил, что он попал к пони, которые хотят ему только добра. Чтобы он — добровольно! — вышел из дома и попробовал хотя бы поговорить с кем-нибудь.

— Да, и у тебя это прекрасно получается! — Язвительность Рэйнбоу подпитывалась растущим раздражением: взрывной характер прекрасно подходил её соревновательной натуре, но совершенно не помогал сохранять голову холодной, когда это требовалось. — Особенно, когда половина города вдруг узнаёт, что он «пустобокий», а вторая выстраивается в очередь, чтобы убедиться в этом.

Твайлайт, уже почти кипя от злости, прожгла подругу взглядом, и та ответила тем же. Обстановка стремительно накалялась, и ничем хорошим это закончиться не могло.

Ветки кустов у соседнего дома чуть раздвинулись, и в просветах показались две пары глаз.

— Не думаю, что это была такая уж хорошая идея, Скут, — пробормотала Эппл Блум, косясь на подругу и снова переводя взгляд на ссорящихся кобылок. — Кажись, тута нам ловить нечего.

Скуталу тяжело вздохнула, вынужденно признавая её правоту. Похоже, блестящий, как казалось в момент его составления, план на поверку оказался не таким уж и хорошим. По крайней мере, до сих пор они не смогли продвинуться в выполнении ни одного из пунктов.

После бурных дебатов, последовавших за сообщением о появлении в городе взрослого пони без кьютимарки, Меткоискатели решили установить за ним слежку и попытаться разузнать как можно больше о том, кто он, откуда, как сумел не найти свой талант и не хочет ли вступить в их Орден. Последний пункт, правда, пока что оставался под вопросом, и принятие окончательного решения по нему было отложено на потом. Не то чтобы они стеснялись предлагать взрослому вступить в жеребячий клуб или боялись его, вовсе нет. Просто сначала, ввиду необычности ситуации, нужно было получить как можно больше информации и провести тщательный её анализ, как учила Твайлайт. Уже после этого можно было бы вынести ар-гу-мен-ти-ро-ва-нно-е решение по данному вопросу и прийти к единому мнению, основанному на собранных фактах. Выработав стратегию, кобылки ударили копытами и приступили к реализации плана «Меткоискатели — искатели истины».

И вот последние два дня, вернувшись из школы и наскоро разобравшись с домашними делами, Скуталу и Эппл Блум занимали наблюдательную позицию неподалёку от дома безымянного «пустобокого» пони. Свити Белль, изначально довольно скептически отнёсшаяся к идее постоянной слежки и присоединившаяся с явной неохотой, в первые же часы умудрилась от скуки съесть какие-то ягоды, найденные ею в сроду не плодоносивших кустах, и следующие сутки просидела дома, маясь животом. Отмучившись, она наотрез отказалась возвращаться в злополучное место, так что подругам пришлось нести вахту на пару. Впрочем, пока что они не могли похвастаться хоть какими-то успехами, и начинали склоняться к мысли, что неудачливая любительница ягод приняла единственно разумное решение.

Пока было похоже, что и сегодня им не удастся даже приблизиться к незнакомцу. Надежда, что устроенная Пинки Пай вечеринка позволит хотя бы увидеть его — если он и выходил в эти дни из дома, то до полудня, когда шпионки были на занятиях, — не оправдалась. А с появлением Твайлайт и начала всё набирающей обороты ссоры и без того призрачные шансы добиться хоть чего-то стремительно испарялись.

Скуталу прижала ушки, когда до их укрытия донеслась особо экспрессивная реплика Рэйнбоу Дэш. Хоть радужногривая пегаска и была её кумиром во всём, всё же в настоящий момент Скут хотела бы оказаться подальше отсюда: тон и в особенности выражения, которыми та осыпала отвечающего ей взаимностью лавандового аликорна, едва ли могли тянуть на первый приз среди фраз, рекомендованных для употребления в присутствии благовоспитанных кобылок и жеребят вообще. Да и видеть подруг, всегда бывших их примером для подражания, занятыми столь нелицеприятным делом, было гадко.

— Думаю, на сегодня и правда хватит, — протянула Скуталу, отворачиваясь от оставляющей неприятный осадок сцены и встречаясь взглядом с Эппл Блум: в её взгляде она прочитала отражение собственных мыслей. Кинув последний взгляд через плечо и тяжело вздохнув, она надела шлем и медленно покатила скутер, даже не намереваясь разгоняться; подруга так же понуро брела рядом. Жеребята ещё какое-то время слышали гневные выкрики, затем гам как-то резко и неожиданно прекратился. Однако желания оборачиваться, чтобы узнать, чем всё закончилось, ни у одного из них не было.

— Всё, с меня хватит! — Рэйнбоу Дэш в очередной раз смерила уничтожающим взглядом смотрящую на неё снизу-вверх подругу и взлетела ещё на метр, вынуждая её сильнее задрать голову. Судя по не укрывшейся от внимания Твайлайт самодовольной ухмылке, мелкая пакость, похоже, доставила пегаске большое удовольствие. — Ты меня достала! Если тебе так дорог этот хмырь, то сиди с ним тут, а я найду, чем заняться!

Выплюнув последнюю фразу, Рэйнбоу резко взмахнула крыльями и бросила себя вверх. Набрав высоту и сделав «бочку», она развернулась и стремительно помчалась в сторону Клаудсдэйла. Твайлайт, сжав зубы до хруста и чувствуя боль в перенапряжённых мышцах шеи, проводила её взглядом и опустила голову, впервые за последние несколько минут — спор поглотил её целиком — обратив внимание на окружающее.

Первым, что бросилось в глаза кипящей от злости принцессе, была Пинки. Она сидела, не сводя широко раскрытых, блестящих от сдерживаемых слёз глаз с подруги; грива её распрямилась и висела мокрой тряпкой, уши опустились и прижались к голове, губы дрожали. Казалось, она готова заплакать от только что разыгравшейся перед ней отвратительно сцены. Даже шерсть кобылки потускнела, сменив цвет с ярко-клубничного на грязно-розовый, словно выцветшая под слишком жгучим солнцем ткань.

Твайлайт перевела взгляд с подруги на свидетелей ссоры. Пони уже начали расходится, качая головами и тихо переговариваясь, бросая напоследок осуждающие взгляды. Никто не пытался приблизиться к ней, видимо, опасаясь попасть под горячее копыто.

Твайлайт, всё ещё вне себя, развернулась и деревянной походкой направилась домой, оставив Пинки в одиночестве.

Глава восьмая

Проснувшись, Твайлайт не сразу сообразила, где находится. В её усталой голове царил настоящий кавардак, обрывки мыслей цеплялись друг за друга и отказывались выстраиваться в надлежащем порядке. Ей потребовалось целых десять минут, чтобы более-менее восстановить картину минувших событий.

Последние дни были далеко не самыми лучшими. Неудавшийся визит к Зекоре, тревога за исчезнувшую подругу, раздражение от бесплодности усилий по налаживанию отношений с незнакомцем… Да ещё ссора с Пинки и Рэйнбоу. Стараниями «цветочного трио» о безобразной сцене через час знал уже весь город, На следующий день Твайлайт, пребывающая едва ли не в ужасе оттого, как она обошлась с дорогими ей пони, попыталась загладить вину, хотя сама не верила, что от этого будет толк.

Спайк отнёсся к происшедшему со свойственной ему философичностью: как наименее пострадавшая сторона, он принял извинения подруги, хоть и довольно прямолинейно высказался по поводу её поведения. Той ничего не оставалось, как полностью согласиться с ним и клятвенно пообещать немедленно извиниться перед девочками.

Со всё ещё грустящей из-за ссоры Пинки тоже всё обошлось «малой кровью»: являясь воплощённым Смехом, та не могла держать зла на кого бы то ни было, и с радостью обняла красную как свёкла и мямлящую извинения подругу. Уверив Твайлайт, что ничего страшного не произошло, она всё понимает и не имеет претензий — вновь ставшая кудрявой грива и вернувшая естественный цвет и блеск шерсть подтверждали эти слова, — розовая земнопони взяла с неё Пинки-клятву, что, как только незнакомец решит «выйти в свет», она первым делом позволит устроить-таки приветственную, извинительную и ещё какую-то — вроде из пяти пунктов — вечеринку. Твайлайт охотно проделал необходимый ритуал, скрепляющий обещание, радуясь тому, что её подруга снова стала собой.

С Рэйнбоу Дэш всё прошло далеко не так гладко. Пегаска поначалу отказывалась не только разговаривать, но и вообще открывать дверь, игнорируя стук и попытки Твайлайт дозваться её. Принцесса простояла на пороге почти полчаса, непрерывно извиняясь и не зная даже, слушает ли подруга, да и дома ли она вообще. Наконец, охрипнув и обессилев, она просто села, опершись спиной о запертую дверь и повесив голову. Минут через пять Рэйнбоу не выдержала и впустила её.

Сходу взяв разговор в свои копыта, она в нескольких резких, ёмких и исчерпывающе красноречивых фразах высказала всё, что думала по поводу их ссоры. Опустившая уши и не смеющая поднять взгляд на парящую над ней подругу Твайлайт только кивала и всё сильнее съёживалась от язвящих её слов. Возразить ей было нечего, Дэш выражалась предельно ясно и без малейшего преувеличения.

Однако душевные муки сгорающей от стыда и готовой провалиться сквозь облака Твайлайт продлились недолго. Верность в конце концов победила гордость и обиду, так что, выговорившись и облегчив душу, Рэйнбоу тут же принялась утешать подругу, стараясь сгладить негативный эффект от только что наговорённого. Не слишком умелые попытки возымели действие, и Твайлайт покинула облачный дом в несколько смятённом, но всё же скорее приподнятом, чем подавленном, состоянии. Конечно, она всё ещё не простила себя, но, раз подруги приняли её извинения и признали инцидент исчерпанным, могла на время отложить самоедство и сосредоточиться на работе.

За три дня, прошедшие с этих событий, она совсем закрутилась: ежедневная рутина, попытки добиться расположения незнакомца, по-прежнему отказывающегося идти на контакт и говорить, бессонные ночи, заполненные анализом неудач и построением новых планов… Она зациклилась на попытках во что бы то ни стало решить все проблемы самостоятельно, причём как можно скорее, не решаясь, однако, снова вовлекать подруг из опасения вновь сорваться и повторить ссору. От хронического недосыпания и растущего недовольства отсутствием прогресса Твайлайт стала раздражительной и нетерпимой. Она ворчала и огрызалась по любому поводу, постоянно что-то бормотала себе под нос, почти до утра бродила по комнате, размышляя. В конце концов она довела обеспокоенного её состоянием Спайка до того, что тот бросился за помощью к сестре Редхарт.

Та явилась незамедлительно. Бегло осмотрев пытающуюся что-то возражать Твайлайт, она без лишних слов вколола ей успокоительное и снотворное. Уложив мгновенно отключившуюся пациентку в кровать, медсестра оставила Спайку новые инструкции, потрепав по голове и похвалив за проявленную инициативу. Растаявший от внимания строгой пони дракончик клятвенно обещал выполнить все указания.

Наконец выстроив цепь событий надлежащим образом, Твайлайт в который уже раз за прошедшие дни почувствовала жгучий стыд. Нет, так не должно продолжаться, это уже начинает выходить из-под контроля. Вновь Спайк был вынужден взять происходящее в свои лапы ради её благополучия. Неужели она настолько запустила себя, что вынудила дракончика по собственному почину обратиться к Редхарт? Зная, как сильно тот робеет перед строгой медсестрой, она поразилась, насколько же он беспокоился за неё, и в очередной раз поблагодарила Селестию за такого верного друга.

Выбравшись из кровати и спустившись на первый этаж, Твайлайт первым делом заглянула в ванную. Что любой кобылке нужно сделать сразу после пробуждения? Правильно, привести себя в порядок. Освежившись, она уставилась на своё отражение. Бр-р-р, ну и вид: вокруг запавших, пронизанных красными прожилками глаз иссиня-чёрные круги, грива сбилась в настоящее воронье гнездо, лицо в целом изрядно помято, уши торчат врозь… Если она так выглядела последние несколько дней, то нужно сказать Спайку спасибо, что он столько продержался, прежде чем забить тревогу. Нет, определённо нужно взять себя в копыта, хватит пугать своего ассистента. Если так продолжится, на следующую Ночь Кошмаров она сможет обойтись без костюма.

Почистив зубы, Твайлайт встала под душ, набрала полную грудь воздуха и, надеясь удержаться от визга, включила на полную холодную воду. Обошлось, правда, не совсем так, как она рассчитывала: от обрушившегося ледяного потока у неё просто-напросто перехватило дыхание. Широко открыв рот, она терпела, сколько могла, затем приоткрыла горячий кран. Тщательно вымывшись, растёрлась грубым массажным полотенцем и снова посмотрела в зеркало. Определённо, водные процедуры пошли на пользу: круги и краснота, конечно, никуда не делись, но во взгляде появилась осмысленность, а посвежевшее лицо больше не напоминало морду зомби из любимых комиксов Спайка. Кивнув зазеркальной кобылке, Твайлайт отправилась на поиски помощника.

Тот нашёлся на кухне. Твайлайт испытала приступ дежавю: Спайк сидел за столом, подперев голову лапой и что-то рисуя в блокноте. Увидев замершую на пороге подругу, он приглашающе махнул ей и кинулся к плите. Пока та устраивалась, перед ней появилась тарелка с горячей овсяной кашей с фруктами, стакан сока, кружка исходящего паром чая и свежие поджаренные хлебцы с мёдом. Желудок Твайлайт отозвался протяжным стоном; проглотив слюну, она посмотрела на дракончика. Прежде, чем она успела открыть рот и произнести хоть слово, тот в три взмаха лапы пресёк её попытку, указал на ждущий внимания завтрак и ткнул когтём в лежащий перед ним блокнот.

Благодарно кивнув, Твайлайт набросилась на еду. Её не оставляло ощущение, что события повторяются. Точно так же всё происходило девять дней назад: пони жадно поглощала завтрак, а заботливый дракончик сидел перед ней, подперев голову лапой и что-то рисуя в блокноте. И точно так же её утро началось с припоминания предшествующих пробуждению событий и приведения себя в более-менее адекватный вид. Тут же её голову посетила мысль, что два случая — совпадение, но, если такое произойдёт в третий раз, это уже можно будет счесть тревожной тенденцией.

Дожевав последний тост и допив чай, Твайлайт откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Долгий, пусть и принудительный, сон слегка разогнал накопившуюся усталость, а хороший завтрак наполнил тело новыми силами. Она постаралась вспомнить, чем питалась в последние несколько дней, но не смогла. Она определённо что-то ела, верный помощник ни за что не допустил бы, чтобы подруга голодала, но что именно, напрочь вылетело у неё из головы. Твайлайт поморщилась: это же надо было так уйти в работу, что всё прочее просто перестало фиксироваться сознанием. Интересно, если бы не Спайк, пусть и не упускающий повода поворчать и отпустить едкое замечание-другое, но всё же преданный ей всей душой, что бы она делала?

Из не слишком приятных раздумий её вырвало нарочито громкое покашливание. Машинально прижав уши, она открыла глаза и встретилась взглядом со Спайком: тот сидел, положив обе лапы на блокнот и сцепив пальцы в замок, и пристально смотрел на подругу.

— Э… с добрым утром, Спайк, — пробормотала она, краснея.

— С утром, Твайлайт, — отозвался тот, переводя взгляд на часы. Принцесса повторила его действие: половина девятого.

— Сестра Редхарт ждёт тебя к девяти, и она настоятельно просила не опаздывать. — Дракончик развёл лапы, сверяясь с записями в блокноте, и снова посмотрел на подругу. — В противном случае она обещала прийти сюда.

— Тогда не будем заставлять сестру ждать. — Твайлайт вскочила и тепло улыбнулась. — И, Спайк, спасибо тебе.

— Не за что, Твайлайт, — отозвался тот.

До больницы она добралась без приключений и вовремя. Дежурившая в приёмной сестра Тендерхарт поприветствовала её и проводила в смотровой кабинет, сдав с копыт на копыта строгой коллеге. Та, не теряя времени попусту, немедленно приступила к делу.

С неудовольствием отметив, что пациентка проигнорировала её предписание по посещению массажистки, сестра Редхарт провела тщательный и всесторонний осмотр, после чего прочитала донельзя нудную лекцию о необходимости нормирования нагрузки и правильном образе жизни. Склонной к чтению нотаций другим и по менее значимым поводам Твайлайт ничего не оставалось, кроме как сидеть с понурым видом и методично кивать. Как ни неприятно это признавать, медсестра была абсолютно права, и ей просто нечего было возразить. Чародейка была полностью согласна с каждым словом, особенно с той частью, где Редхарт отчитывала её за пренебрежение собственным здоровьем и понуждением друзей брать заботу о взрослой самостоятельной пони на себя. К концу приёма Твайлайт чувствовала, что ей необходим лёд — приложить к горящим ушам и щекам. Давно она не получала такой выволочки, да ещё и за дело. Клятвенно пообещав изменить отношение к своему здоровью и перестать изматывать себя работой, она наконец-то получила свободу.

Напоследок Редхарт пригрозила, что в ближайшую неделю сама будет следить за нерадивой пациенткой, и пообещала наведаться к ней домой, чтобы проконтролировать исполнение предписаний. Твайлайт оставалось только обречённо кивнуть и поблагодарить её за заботу. Что ж, придётся и вправду менять образ жизни, не то преданная своему делу медсестра может и не ограничиться лекциями и шприцем со снотворным. Учитывая её принципиальность в вопросах сохранения здоровья горожан, Твайлайт всерьёз опасалась загреметь на больничную койку на неделю-другую с обременительным диагнозом. Уж лучше действительно начать следить за собой. Она была уверена, что её не спасёт даже новый статус, и сильно сомневалась, что в подобной ситуации удастся сослаться на обязанности и апеллировать к Селестии. Скорее уж, наставница согласится с медсестрой и в принципе запретит бывшей ученице заниматься чем бы то ни было до полной поправки здоровья.

Из кабинета Твайлайт вышла, желая лишь одного — добраться до дома и с головой укутаться в одеяло, чтобы спрятаться от справедливого, но такого требовательного к одержимой пони мира. Однако её мечтам не было суждено сбыться, по крайней мере, в ближайшем будущем. Не успела Твайлайт отойти от двери, как её окликнул доктор Хорс.

— Доброе утро, ваше высочество, — произнёс он, подходя и отвешивая короткий поклон. — Вижу, сестра Редхарт взялась за вас всерьёз?

Твайлайт вздохнула.

— Сестра Редхарт крайне щепетильна в вопросах, касающихся здоровья, а я и в самом деле склонна чрезмерно увлекаться делами в ущерб всему остальному, — ответила она, косясь на закрытую дверь и надеясь, что её слова не звучат как жалоба. — Она и правда очень предана своему делу, и я бесконечно благодарна ей за заботу.

— Как и мы все, — чуть улыбнулся Хорс. — Надеюсь, вы уделите мне несколько минут вашего времени? Я хотел бы обсудить с вами один довольно важный вопрос.

Твайлайт на мгновение прикрыла глаза. Не хватало только, чтобы ещё и он принялся читать ей нотации: одной лекции за утро было более чем достаточно.

— Конечно, доктор, буду рада помочь вам, — ответила она.

— Благодарю, ваше высочество, — вновь поклонился Хорс. — Прошу в мой кабинет, я постараюсь не слишком задерживать вас.

Развернувшись, он зашагал по коридору. Твайлайт ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.

Открыв дверь кабинета, доктор учтиво пропустил принцессу вперёд. Личные апартаменты главного врача понивилльской больницы были довольно скромны, комната была даже меньше ординаторской. Напротив входной двери было большое окно, в настоящее время до половины занавешенное однотонными бежевыми шторами. Слева располагался рабочий стол, из-за которого выступала спинка простого стула, справа — низкий стеклянный столик в компании двух мягких кресел. Левую стену заслоняли заставленные книгами стеллажи и картотечный шкаф. В углу стояла большая кадка с бессовестно разросшимся фикусом.

Войдя, доктор указал гостье на кресла. Устраиваясь, она отчётливо услышала, как в замке поворачивается ключ. Зачем ему понадобилось запирать дверь? Твайлайт никогда прежде не была в его личном кабинете, обычно Хорс общался с посетителями в ординаторской, а с пациентами — в смотровой или палате. Чего же хочет доктор, если принимает столь беспрецедентные меры по обеспечению приватности разговора? Определённо, речь пойдёт не о её здоровье. Твайлайт ощутила, как в душе шевельнулся червячок тревоги.

Доктор расположился в кресле напротив и упёрся подбородком в сведённые копыта. Некоторое время он молчал, уставившись на разделяющий их столик и не шевелясь. Беспокойство Твайлайт усилилось.

Наконец Хорс поднял взгляд на принцессу.

— Прошу простить, что трачу ваше время, ваше высочество, — начал он, — но дело, которое я хотел бы обсудить с вами, кажется мне достаточно важным, чтобы побеспокоить венценосную особу.

Твайлайт моргнула.

— Конечно, доктор, я всегда готова помочь всем, чем смогу, — ответила она, по-прежнему ничего не понимая. — И, пожалуйста, не нужно обращаться ко мне столь официально.

Хорс рассеянно кивнул и потёр копытом висок.

— Да, да, простите, мисс Спаркл, благодарю… — Он снова замолчал, собираясь с мыслями. Твайлайт почувствовала, как у неё начинает подёргиваться правое ухо. В чём же дело, что доктор никак не может решить, с чего начать? Что такого ужасного произошло? Услужливое подсознание тут же предложило несколько вариантов от всех щедрот прогрессирующей паранойи. Чародейка мысленно выругалась.

Хорс мотнул головой.

— Извините. — Он снова свёл копыта вместе. — Никак не могу решить, с чего начать. Я ведь уже говорил вам, что стараюсь быть в курсе основных городских слухов и сплетен, поскольку это иногда оказывается полезным?

Твайлайт кивнула.

— Так вот. — Он помолчал. — В последнее время я всё чаще слышу о том, что в городе и его окрестностях происходит нечто… странное.

Хорс посмотрел на собеседницу. В его глазах отчётливо читалось сомнение, казалось, он не уверен в том, о чём собирается рассказать.

— В общем… — протянул он, вновь переводя взгляд на свои копыта. — В последние несколько дней ко мне стало приходить всё больше пони с жалобами на плохой сон. Не могу называть имён, но таких обращений довольно много. Никто не говорит ничего определённого, но, похоже, все вдруг начали видеть необычно много кошмаров. По пробуждении, по их словам, они не помнят подробностей, но остаются очень тяжёлые чувства: тоска, отвращение, страх. Описания остаточных эффектов настолько схожи, что я склонен считать все эти случаи связанными.

Он посмотрел на внимательно слушающую его Твайлайт.

— Если это так, можно сделать предположение, что мы имеем дело с неким воздействием. Вероятно, магической природы. По крайней мере, на эпидемию известных болезней это не похоже.

Он помолчал, в задумчивости постукивая копытами друг о друга.

— Это была более-менее объективная информация, — проговорил он, устремив взгляд куда-то за левое ухо сидящей перед ним пони. — Теперь перейдём к слухам. Наряду с жалобами на здоровье мне и медсёстрам доводится выслушивать много чего дополнительно. Так вот…

Хорс замолчал, покусывая нижнюю губу; было очевидно, что что-то мешает ему выразиться прямо. Твайлайт пришла на помощь:

— Доктор, лучше, если вы расскажете больше, пусть даже эта информация кажется вам сомнительной. Порой в слухах больше правды, чем может показаться на первый взгляд.

Тот кивнул и откинулся в кресле, скрестив передние ноги на груди.

— Вы правы. Хотя не уверен, что в этих есть хоть какое-то зерно. Если не вдаваться в подробности, можно разделить эти слухи на два типа. Первый: пони жалуются, что их соседи, родственники, знакомые… меняются. Часто они не могут объяснить, в чём, по их мнению, состоят эти изменения. Однако все едины в одном: перемены всегда к худшему. Словно исчезает что-то… хорошее, светлое. По их словам, изменившиеся стали грубее, злее, циничнее. Они начинают совершать поступки, на которые, по признанию рассказывающих, никогда не были способны ранее.

— И ещё. — Доктор посмотрел прямо в глаза предельно внимательной собеседнице. — Из рассказов следует, что они совершают эти поступки словно в трансе. Буквально секунду спустя такой пони не в состоянии вспомнить, что только что говорил или делал.

Хорс потёр копытом подбородок. Твайлайт молча смотрела на него, осмысливая только что услышанное.

— Слухи второго типа, — доктор опустил ногу и начал потирать копыта друг о друга, словно пытаясь счистить с них грязь, — носят иной характер. Они… Даже не знаю, как поточнее сформулировать. Они просто есть. Возникают из ниоткуда и распространяются, казалось бы, сами собой. Напоминают так называемые городские легенды, вроде Лошади без головы или того, чем пугают непослушных жеребят. Я не хочу пересказывать их вам, уж больно они нелепы, к тому же, боюсь, вы и сами со временем познакомитесь с ними. Но, несмотря на всю их дикость, они всё же есть. Теперь есть. И, вкупе с увеличившимся числом жалоб на кошмары, я опять же склонен считать их появление признаком… чего-то.

Хорс беспомощно пожал плечами.

— Я не могу даже приблизительно предположить, с чем мы столкнулись. — Он снова принялся покусывать нижнюю губу. — Но связь между этими явлениями определённо есть, я готов поставить на это свою репутацию.

Он замолчал. Твайлайт сидела, уставившись на разделяющий их столик, почти копируя недавнюю позу доктора. Её напряжённо работающий мозг уцепился за одну фразу.

— Вы сказали: «Теперь есть». — Она посмотрела прямо в глаза вздрогнувшему при её словах Хорсу. — Когда это началось?

Тот поджал губы.

— Да, проговорился. — Он встретил выжидающий взгляд принцессы и медленно произнёс: — По поводу кошмаров впервые ко мне обратились пять дней назад. Слухам — неделя.

Твайлайт откинулась на спинку кресла, закусив нижнюю губу и скользя взглядом по элементам обстановки кабинета. Хорс, ссутулившись и сложив копыта перед лицом, молча ждал. Несколько минут царила напряжённая тишина. Наконец Твайлайт остановила взгляд на докторе.

— Земнопони неспособны к свободному колдовству, — проговорила она.

Тот кивнул, не меняя позы.

— Но они могут быть объектами заклинаний, как и любое другое живое существо, — ответил он. — Заклинаний или проклятий.

— Проклятий не существует, это некорректный термин, — покачала головой чародейка.

— Хорошо, назовём это «пролонгированным магическим воздействием неявного вредоносного характера», — отозвался доктор. — Сути это не меняет. Появление этого пони — единственное заметное внешнее событие в жизни города за последнее время.

Твайлайт поёрзала в кресле.

— Мы не можем обвинять его, — тихо сказала она.

Хорс покачал головой.

— Я и не намекал на это. — Он откинулся в кресле, принявшись потирать шею. — Предъявлять подобное обвинение без доказательств — слишком тяжкое преступление. Однако невозможно отрицать, что его появление сопровождалось… необычными обстоятельствами. Учитывая, в каком состоянии вы его нашли и как он ведёт себя в настоящее время, я всё больше склоняюсь к мысли, что в Вечнодиком лесу с ним произошло что-то весьма… нехорошее.

Последнее слово он произнёс после заметной паузы, словно изначально хотел использовать иной термин. Во вновь повисшей тишине в голову Твайлайт закралась очень неприятная мысль. Она попыталась отогнать её, как порождение своей паранойи, но та оказалась упрямой. Принцесса поняла, что обязана задать вопрос.

— Доктор… — Она запнулась и замолчала; Хорс выжидающе смотрел на неё, чуть опустив голову и скрестив передние ноги на груди.

— Среди слухов… второго типа… — Твайлайт говорила медленно, словно не желая озвучивать свою мысль. — Не было ли упоминаний о… пропавших пони? Внезапно и бесследно?

Хорс с минуту молчал, покусывая губы и не сводя с принцессы пристального взгляда. Та уже догадалась, каким будет его ответ, и чувствовала, как внутри всё похолодело от страха.

— Были, — наконец сказал он. — Однако никаких конкретных имён, на уровне «кто-то, где-то, от кого-то слышал». Вы что-то знаете?

Принцесса закусила копыто.

— Четыре дня назад… — Поняв, что говорит невнятно, она убрала ногу от лица и упёрлась копытами в подушку кресла. — Четыре дня назад я хотела встретиться с Зекорой, попросить её совета в деле с незнакомцем. Однако, когда я пришла к её хижине, та оказалась пуста. Я оставила ей записку, попросив дать знать, когда она вернётся, но с тех пор от неё не было вестей. Я поначалу подумала, что её утомили мои постоянные просьбы о помощи, и она просто не хочет пока что меня видеть. Но теперь…

— Теперь вы полагаете, что… — начал Хорс, но Твайлайт перебила его.

— Я ничего не полагаю! — резко ответила она, бросив на доктора гневный взгляд, но тут же лицо её обмякло, губы задрожали.

— Простите, я не хотела… — Голос её звучал как-то жалко.

Доктор взмахом копыта отмёл её извинения.

— Моя вина, я сказал, не подумав. — Он замолчал, уткнувшись подбородком в копыто и нахмурившись.

Молчала и Твайлайт. В её голове одни неприятные мысли сменялись другими, цепочки параноидально-пессимистических умозаключений возникали, рушились и выстраивались вновь. Она чувствовала, как в животе ворочается ледяной ком, а в виски словно медленно вкручивают два болта. Колени ослабли настолько, что чародейка усомнилась, удержат ли её ноги, когда она встанет.

Тишина в кабинете воцарилась надолго.

Глава девятая

Разговор с доктором оставил очень тяжёлый и неприятный осадок в душе Твайлайт. Она не могла выбросить из головы ни рассказанного Хорсом, ни собственных догадок и предположений. Если взять их за основу, получается, что странный жеребец является нешуточной угрозой для жителей Понивилля, а может, и всей Эквестрии. Если он — в Лесу ли, или там, откуда пришёл — действительно попал под неизвестное «пролонгированное магическое воздействие неявного вредоносного характера», то…

Однако информации было недостаточно для построения каких бы то ни было теорий, а любая теория, не подкреплённая доказательной базой, являлась просто слухом, максимум — догадкой. Выдвигать же обвинение, основываясь на слухах и предположениях, было, как верно отметил Хорс, серьёзным преступлением. Тем более обвинять кого-то в том, что он, по сути, является источником зла, отравляющего окружающий мир. Такого принцесса Твайлайт Спаркл не могла себе позволить.

В течение следующих трёх дней она ещё глубже погрузилась в работу. Необходимо было выяснить, какова на самом деле связь безымянного незнакомца с происходящим в городе, и есть ли она вообще. Без установления хотя бы минимальной степени зависимости между фактом его появления, обращениями жителей по поводу участившихся кошмаров и возникновением пугающих слухов Твайлайт даже не могла попросить помощи и совета у принцессы Селестии. Ей было просто нечего писать бывшей наставнице. «Здравствуйте, ваше высочество! В городе появился новый пони, который не разговаривает, у половины горожан каждую ночь кошмары, а по углам все судачат о каких-то диких ужасах. Сама я ничего такого не заметила, так что пишу вам, основываясь на рассказанном доктором Хорсом. Не могли бы вы бросить все свои дела в Кантерлоте, связанные с управлением страной, и приехать к нам, чтобы помочь вашей бывшей ученице понять, что вообще происходит?»

Представив, как диктует Спайку подобное письмо, Твайлайт с размаху хлопнулась лбом о крышку стола. Стыд и позор. Нет, подобного она не напишет и в бреду. Скорее всего, дракончик вслед этому отправит ещё одно письмо, и вместо экипажа принцессы к ней прибудет другая карета, а саму венценосную пони заменят крепкие жеребцы со смирительной рубашкой в копытах. Нет, пока она не сможет хотя бы косвенно подтвердить связь незнакомца с происходящими событиями, она не имеет права беспокоить Селестию. Вот только Твайлайт в принципе не представляла, как это сделать, да и с чего вообще начать.

Её работу усложняло и то, что слова сестры Редхарт оказались не пустой угрозой. Она навещала «Золотой дуб» дважды в день, утром и на закате, причём вечером в прямом смысле слова загоняла Твайлайт в постель. В первый раз та попробовала было притвориться, что заснула, чтобы после ухода медсестры тихо встать и продолжить изыскания, но ту оказалась не так-то просто провести. Редхарт расположилась на стуле, демонстративно достав из саквояжа шприц со снотворным и воплощая собой вселенское терпение; казалось, она готова сидеть у кровати Твайлайт хоть до утра. Вынужденная лежать на мягком матрасе, под тёплым одеялом, да ещё с закрытыми глазами, забегавшаяся и изнервничавшаяся за день принцесса сама не заметила, как заснула. Так продолжалось и в следующие дни, так что она, скрепя сердце, была вынуждена тратить ночные часы по прямому назначению.

Вторая сложность заключалась в проверке сообщённого Хорсом. По причине крайнего утомления Твайлайт, закутываясь в одеяло под пристальным взглядом медсестры, мгновенно проваливалась в глубокий сон без сновидений, так что кошмары её не беспокоили. Приставать же с расспросами к подругам или кому-нибудь из горожан она опасалась, чтобы не посеять панику.

Что касалось странных историй, то сама Твайлайт была не в состоянии бродить по городу и прислушиваться к праздным разговорам в ущерб основным исследованиям. Отправить же Спайка с конкретным заданием подслушивать, о чём говорят другие пони, она тоже не могла, да и сам дракончик навряд ли согласился бы на такое. Использовать для сбора слухов кого-то ещё, например, Пинки, обычно знавшую почти всё почти обо всех в городе, она не могла по той же причине, что и в случае с кошмарами.

Так что ей приходилось довольствоваться случайными обрывками, добываемыми Спайком в магазине, по дороге или ещё где-нибудь. Ввиду скудости такая информация была бесполезна, и это крайне замедляло работу.

Твайлайт злилась, нервничала и старалась не подавать вида, в каком отчаянии пребывает на самом деле. Её паранойя крепла, всё больше и больше завладевая принцессой.

Колокольчик звякнул, приветствуя посетителя. Твайлайт закрыла дверь и огляделась. Пусть час был уже довольно поздний, странно, что в «Сахарном уголке» не было ни души. Обычно пони выстраивались в очередь за кондитерскими шедеврами Кейков и Пинки Пай, и в магазинчике с раннего утра и до самого вечера можно было встретить кобылку или жеребца, решивших побаловать себя чем-нибудь сладеньким. Может, всё уже распродали? Хотя нет, полки, конечно, не ломились, но и пустыми их назвать было нельзя. Но самое странное — за прилавком тоже было пусто. Даже безалаберная Пинки никогда не оставляла магазин без присмотра. Твайлайт обернулась: нет, табличка повёрнута словом «Открыто» наружу, значит, магазин работает. Где же тогда все?

Раздавшийся в тишине металлический лязг заставил её сердце пропустить удар. Не успев толком испугаться от неожиданности, Твайлайт тут же обругала себя — конечно же, это звук ставящегося в духовку противня, и донёсся он с кухни. Значит, там кто-то есть. Вот и объяснение пустынности торгового зала: в отсутствие покупателей Пинки решила поставить очередную партию выпечки, чтобы пополнить ассортимент. Твайлайт выдохнула: нет, определённо нужно дать отдых голове, мысли в последнее время разбредаются как им вздумается, и на их место лезет всякая чушь.

Раздался цокот копыт, и из дверей кухни вынырнула Пинки Пай. Что-то в облике розовой пони показалось Твайлайт странным: то ли её грива была менее кудрявой, чем обычно, то ли глаза несколько сузились и утратили задорный блеск, то ли то, что она передвигалась шагом, а не обычными прыжками, подстегнуло позволяющее себе всё больше вольностей воображение. Она зажмурилась и помотала головой.

— О, привет, Твайлайт!

Принцесса открыла глаза и ещё раз внимательно посмотрела на подругу. Нет, точно показалось. Пинки выглядела, как и всегда: взведённая пружина в обличье пони, готовая в любой момент распрямиться и обрушить на окружающих поток неуёмного веселья. Твайлайт твёрдо решила устроить себе завтра выходной, чтобы вернуть способность мыслить здраво и избавиться от набирающей силу паранойи.

— Привет, Пинки. Ты тут одна?

Учитывая очевидность ответа, вопрос прозвучал довольно глупо, но Твайлайт никак не могла отделаться от преследующего её странного чувства. Она прислушалась к себе: глубоко внутри дрожала готовая в любой момент лопнуть струна тревоги. Что же заставило её так нервничать? Или она всё ещё не может забыть последнюю ссору и просто боится снова обидеть подругу? Она постаралась успокоиться и взять себя в копыта.

— Одна как хвост. Кейки отправились в Троттингем повидаться с родственниками и взяли с собой детей. Так что на ближайшую неделю «Сахарный уголок» в моём полном распоряжении. — Пинки радостно подпрыгнула.

— А-а-а… — протянула Твайлайт, пытаясь сосредоточиться на разговоре, но неприятное чувство, словно зудящий на другом конце комнаты комар, ни в какую не желало оставить её в покое. — Тебе не нужна помощь? Справишься?

— Конечно, справлюсь, Твайлайт, мне не впервой. — Пинки окинула взглядом полки, заглянула под прилавок и потёрла кончик носа. — Да и торговля в последние пару дней что-то не идёт, так что, думаю, мне придётся придумывать себе занятие, чтобы не скиснуть со скуки.

— Ну ладно, если что-то потребуется, только скажи. — Твайлайт решила поскорее закончить разговор. — Кстати, у тебя остались те пирожные, помнишь, с черникой и заварным кремом?

— Конечно. — Пинки скрылась за прилавком, вынырнув буквально через секунду с коробкой в копытах. — Вот, держи, полдюжины, с вечерней скидкой — два бита.

— Спасибо. — Твайлайт положила монетки на прилавок и опустила коробку в сумку.

— Да, Твайлайт, ты не видела сегодня Рэйнбоу Дэш? Я хотела попросить её помочь мне с выпечкой.

Твайлайт удивлённо подняла брови.

— Она же вчера улетела в Клаудсдейл, кажется, её зачем-то вызвали на погодную фабрику, в Отдел Радуг.

— О, наверное, я забыла или перепутала дни, — расстроилась Пинки. — Я такая глупая.

— Ты не глупая, Пинки, со всеми бывает… — начала было Твайлайт, но подруга продолжала, не слыша её:

— Просто выпал её номерок, и я подумала, было бы славно, если бы она помогла мне с кексами. — Пинки широко улыбнулась. — Это было бы весело.

— Номерок? — Твайлайт недоумевающе посмотрела на подругу. — Какой номерок? Ты устраиваешь что-то вроде лотереи?

— Да, что-то вроде, — хихикнула Пинки. — Уже довольно давно.

— А я и не знала.

— О, это потому, что это лотерея-сюрприз, — ответила Пинки и заговорщицки подмигнула. — Ведь это же весело, когда неожиданно выпадает твой номерок и наступает твоя очередь выиграть?

— Да, уверена, каждый хотел бы выиграть в твоей лотерее, Пинки. А у меня есть номер?

— Конечно! Все пони в Понивилле участвуют в моей лотерее. Ведь было бы несправедливо, если бы кто-то не участвовал, верно? Это не весело, когда кто-то не участвует.

— Да, конечно, не весело. — Твайлайт бросила взгляд на часы: сестра Редхарт уже должна была прийти, и придётся как-то оправдывать своё опоздание, чтобы не получить дозу снотворного. — Уже довольно поздно, а я ещё хотела просмотреть кое-какие книги перед сном. Спасибо за пирожные, но я, наверное, пойду.

— Счастливо, Твайлайт, и спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Пинки, — ответила та и взялась за ручку двери.

— Пинкамина.

Твайлайт застыла. Голос, раздавшийся у неё за спиной, был и не был голосом Пинки Пай. В нем появились странные нотки, до того ни разу не слышимые принцессой, да и сам тембр изменился. Новый голос был столь же высоким, но казался глуше и холоднее, в нём слышался некий отголосок, от которого по коже бегали мурашки, словно проводили металлом по… кости?.. Твайлайт медленно обернулась.

Подруга смотрела на неё, растянув рот в улыбке, но, богиня, что это была за улыбка! Казалось, в ней больше зубов, чем положено иметь пони, а губы настолько тонки, что почти незаметны на фоне оскала. Лицо Пинки застыло подобно маскам Зекоры, вокруг глаз собрались глубокие тени, зрачки сузились и практически превратились в точки; подобные лица в комиксах Спайка обычно рисовали маньякам и злодеям. Контраст с розовой шерстью и кудрявой вишнёвой гривой был настолько разителен, что Твайлайт почувствовала, как её охватывает ужас.

— Прости, что? — спросила она, стараясь не выказывать охватившего её страха, ледяным комом сковавшего внутренности. Такой подругу она не видела ни разу в жизни. Выцветшая и прямогривая Пинки, впавшая в депрессию, вызывала беспокойство и сочувствие. Как в тот раз, когда решила, что подруги отвернулись от неё в её день рождения, отказавшись приходить на «вечеринку после дня рождения» Гамми. Но если та Пинки была полна грусти и досады на незаслуженную обиду, от этой отчётливо веяло жутью и безумием.

— Пинкамина. — Говоря, розовая пони почти не шевелила губами, и Твайлайт почувствовала, как слабеют ноги. — Меня зовут Пинкамина Диана Пай, и я ненавижу эту кличку, которой вы все меня называете. Запомни это, Твайлайт Спаркл. Или ты расстроишь меня, и твой номер выпадет раньше, чем запланировано.

— Хорошо, я запомню, Пин… Пинкамина, — прошептала чародейка, оседая на пол и начиная проваливаться в чёрную бездну.

Задержавшись на самом краю моря кромешной темноты, Твайлайт ощутила, как её настойчиво тянет обратно. Кто-то тряс почти потерявшую сознание пони, обхватив за плечи и что-то бубня. Медленно отступая от пучины беспамятства, она постепенно восстанавливала связь с окружающим миром, и бубнение начало складываться в осмысленную речь, пусть и едва различимую. Глухие звуки становились всё понятнее, и наконец Твайлайт сообразила, что неизвестный зовёт её по имени и просит очнуться. Через несколько ударов сердца она смогла разобрать, кто же именно взывает к ней. Пинки. Мгновением позже перед её внутренним взором вспыхнуло воспоминание последних секунд перед обмороком, и она, подавившись криком и широко распахнув глаза, всем телом отпрянула от трясущей её пони.

Прямо перед собой задыхающаяся от вернувшегося ужаса, вжимающаяся в дверь до боли в крыльях Твайлайт увидела лицо. Полное тревоги, искренней заботы и желания помочь лицо Пинки, старой, доброй Пинки, воплощения Элемента Смеха, бесшабашной устроительницы лучших в Понивилле вечеринок и верной подруги. Озадаченная такой реакцией, она чуть отстранилась, растерянно глядя на Твайлайт. Та в свою очередь буквально впилась в неё взглядом, пытаясь найти малейший намёк на кошмар, привидевшийся ей несколько — секунд? минут? — назад. Но нет, это была самая обычная Пинки — розовая, с напоминающей ком вишнёвой сахарной ваты гривой, блестящими светло-голубыми глазами, ставшими сейчас большими-пребольшими от беспокойства за подругу.

— Твайлайт, что с тобой? Ты в порядке? Хочешь водички? Или, может, сбегать за врачом? Я мигом, только скажи! — Она не сводила ждущего взгляда с лица подруги и чуть дрожала, готовая в любой момент сорваться с места.

Твайлайт помотала головой.

— Что… Что произошло? — хрипло выдохнула она.

— Это ты мне скажи. Ты собралась уходить, взялась за ручку двери, и вдруг рухнула, как подкошенная. — Пинки говорила медленно, понимая, что её обычная скороговорка сейчас будет малопонятна для не до конца пришедшей в себя подруги. — Я так перепугалась! Не знала, что делать. Я ведь не умею оказывать первую помощь, а тут такое… Принести тебе воды?

— Да, пожалуй, это… — Твайлайт не закончила говорить, а Пинки уже опрометью кинулась в кухню, вернувшись через пару мгновений с кружкой в зубах. Осторожно поднеся кружку ко рту Твайлайт, она помогла ей напиться: сама чародейка сейчас не смогла бы в достаточной мере сконцентрироваться, чтобы удержать что-либо магией.

— Так что с тобой случилось?

— Не помню. — Твайлайт прикрыла глаза, пытаясь поймать рассыпающиеся образы. Что-то привиделось ей перед обмороком, что-то страшное, настолько чуждое и жуткое, что разум отказался принимать это. Сейчас она уже не могла вспомнить, что же именно настолько напугало её, что сознание попыталось покинуть волшебницу. Даже то, что всплыло в памяти в момент пробуждения, обратилось в ничего не значащие осколки.

— Может, я просто переутомилась. Мне что-то нездоровится последние несколько дней, голова совсем не работает, мерещится всякое… — Она помотала головой, избавляясь от остатков обморочной пелены. — Может, и правда пора отдохнуть, пока не заработала нервный срыв?

— Вот-вот, я всегда говорю, что ты слишком много проводишь в четырёх стенах, уткнувшись в книги. Конечно, это делает тебя суперумной и сверхволшебной, но голова не резиновая, и ей тоже надо давать отдыхать, не то совсем нехорошо будет. — Убедившись, что подруга начинает приходить в норму, Пинки снова начала тараторить. — Много мыслей в голове — хорошо, слишком много — плохо, это как чайник, если забудешь его на огне — бах, и крышку снесёт! — Для иллюстрации своих слов она, подпрыгнув, резко раскинула ноги в стороны.

— Да, ты, как всегда, права. — Твайлайт начала подниматься. Пинки поддержала её, отпустив только после того, как убедилась, что она уверенно стоит сама.

— Проводить тебя до дома? Или останешься у меня?

— Думаю, дойду, здесь недалеко. — Твайлайт переступила с ноги на ногу, прислушиваясь к ощущениям. — Доберусь до дома и сразу в постель, хватит с меня на сегодня. Спокойный сон — вот то, что мне сейчас нужнее всего. Спасибо за заботу, Пинки, и не волнуйся, со мной уже всё хорошо.

— Ладно, тебе лучше знать, как ты себя чувствуешь. Тогда спокойной ночи?

— Спокойной ночи, Пинки.

Глава десятая

La frétillon — егоза, непоседа (фр.)

На следующее утро Твайлайт проснулась с ощущением тяжести в груди. Неужели и до её снов добрались мучающие других пони кошмары? Или это последствия вчерашнего происшествия? Она постаралась вспомнить, что же привиделось ей в пекарне. Что-то о Пинки, определённо, но что именно?.. Несколько минут, проведённые в попытках вызвать из небытия рассыпавшиеся осколками образы, не принесли результата, от напряжения разболелась голова, только и всего. Поморщившись, Твайлайт откинула одеяло и скатилась с постели. Как бы то ни было, Селестия подняла солнце, и нужно приниматься за работу.

Ещё полдня ушло в никуда, она опять не смогла ни на шаг приблизиться к разгадке. Разочарование от бесплодности работы было так сильно, что она всё больше погружалась в себя, зацикливаясь на желании как можно скорее найти ответы.

В обед Твайлайт наконец-то заметила обеспокоенные, уже откровенно не скрываемые взгляды Спайка. Дракончик едва ли не тенью ходил за ней, стараясь по малейшему поводу оказаться рядом и как бы невзначай справиться о самочувствии или окинуть подругу оценивающим взглядом. Она с трудом подавила злость, когда поняла, чем именно занят её ассистент. Как будто недостаточно визитов Редхарт, вот ещё и верный помощник начал шпионить за ней! Наверняка он делает это по указанию медсестры и ежедневно подаёт рапорты своей новой хозяйке...

Поймав себя на этой мысли, Твайлайт испугалась. Да что с ней такое, в конце концов? Это уже не паранойя, это начало развития психоза. Неужели она и правда подозревает Спайка в… предательстве? Нет, нет, нет, это уже перешло всякие границы. Неужели то, что происходит в городе, влияет и на неё, выявляя столь уродливые грани её личности? Твайлайт даже не представляла, какая грязь может скрываться в глубинах её души. Неужели она на самом деле способна на такое отношение к своему верному помощнику, самому преданному другу, единственное преступление которого в том, что он слишком беспокоится о ней?

Нет, нужно немедленно что-то сделать, чтобы прекратить это. Пока она ещё может контролировать себя. Пока не сорвалась и не сказала или сделала что-нибудь… непоправимое. Прислушавшись к себе, Твайлайт почувствовала, что и в самом деле находится на грани срыва. Нет, этого нельзя допустить. Не только потому, что дракончик ничем не заслужил подобного. Если она потеряет контроль над собой, это также лишит её возможности продолжать работу. А она обязана найти решение. Пока ещё есть время. Пока ещё не поздно. Пока ситуация не стала критической.

Посмотрев в зеркало, она состроила рожу своему отражению: зомби, определённо. Первый приз за лучший костюм на следующей Ночи Кошмаров ей обеспечен. Достаточно добавить немного грязи и пыли в гриву, и образ будет завершён. Нет, придётся принять трудное, но единственно верное в текущей ситуации решение.

Опасаясь, что Спайк снова вызовет сестру Редхарт, и та на этот раз увезёт её в больницу, запаковав в смирительную рубашку для пегасов и надев на рог кольцо-ингибитор, Твайлайт демонстративно подбросила монетку. Изучив выпавшую сторону, она объявила остаток дня выходным. Вчера днём, выйдя в город, чтобы пополнить запас чернил и перьев, она как раз натолкнулась на Рэрити, и та, разыграв целый спектакль по поводу жутковатого вида подруги, безапелляционно пригласила её сегодня после обеда в спа. У модельерши намечалась работа над серьёзным заказом, и она хотела привести себя в форму, чтобы наутро с полной отдачей приступить к его выполнению. А лучшего способа, чтобы поднять тонус организма, чем день в салоне, она не знала и знать не желала.

Похоже, Спайк был удовлетворён решением подруги. Твайлайт же, нацепив на лицо беззаботное выражение, мысленно билась головой о стены, едва не воя с досады. Терять целый вечер, когда положение дел ухудшается с каждой минутой! Но тут она ничего не могла поделать, у неё по-прежнему не было ни плана, ни теорий, ни доказательств. А угроза оказаться на больничной койке по причине крайнего переутомления или нервного срыва стала как никогда реальной.

Твайлайт пыталась уговорить себя, что, отвлекаясь от пока не приносящей результата работы, сможет восстановить иссякающие силы. А отпустив подсознание в свободное плавание, возможно, внезапно обретёт прозрение. Выходило настолько неубедительно, что она сама себе не верила.

Швейная машинка клацнула и снова собрала ткань в складки. Прошипев что-то резкое по-пранцузски, Рэрити при помощи телекинеза высвободила загубленную блузку из стальных челюстей, остервенело скомкала её и с силой запустила в дальний угол кабинета. Бросив очки на стол, закрыв глаза и прижав копыта к вискам, она начала медленно дышать, стараясь вернуть себе душевное равновесие.

Сегодня был явно неудачный день, с самого утра всё шло из копыт вон плохо. И дело было не в пригоревшем завтраке, до сих пор отдающемся приступами изжоги. И не в недовольной клиентке, закатившей истерику по поводу внесённых модельершей изменений в безвкусный наряд, заказанный ею неделю назад по каким-то заграничным выкройкам, полученным от то ли троюродной кузины, то ли ещё какой-то седьмой воды на киселе, не имеющей ни малейшего представления о высокой моде. И даже не в том, что проклятая машинка, прослужившая не один год и никогда не подводившая свою хозяйку, вдруг решила проявить норов и испортила уже пятую блузку из партии, которая к завтрашнему вечеру во что бы то ни стало должна быть отправлена в Балтимэйр. Не открывая глаз, Рэрити сильнее сдавила виски и поморщилась. Что-то было не так, чутьё дизайнера безошибочно указывало на некую… неправильность в окружающем, но она никак не могла ухватить, что же именно не давало ей покоя. Какая-то мелочь, не фиксировавшаяся сознанием, тем не менее не позволяла сосредоточиться на работе и вызывала жуткую мигрень.

Внизу звякнул дверной колокольчик. Рэрити встрепенулась, но тут же узнала знакомый топоток на лестнице — это Свити Белль вернулась из школы. Ох, сейчас придётся выслушивать, какую несусветную авантюру они с Меткоискателями задумали на сегодня. Хоть бы в этот раз обошлось без особых эксцессов, и последствия ограничились только ставшим традицией отмыванием жеребят от древесной смолы и вычёсыванием лесного мусора из грив и хвостов. Она содрогнулась, вспомнив попытку неугомонной троицы получить кьютимарки пожарных, едва не лишившую Эпплджек амбара. А чего стоили «Меткоискатели-археологи», перекопавшие огород Кэррот Топ и, поджав хвосты, удиравшие через весь город от разъярённой канареечной кобылки, размахивающей тяпкой?

Вынырнув из мрачных раздумий, Рэрити нахмурилась. Почему так тихо? Свити Белль всегда по возвращении из школы первым делом совала нос в её кабинет и вываливала ворох детских новостей, отвлекавших модельершу от работы. Обязательные жалобы на несправедливость судьбы, до сих пор не одарившей Меткоискателей кьютимарками, перемежались планами по их получению, от которых вставали дыбом шерстинки на ушах.

Прислушавшись и не уловив ни звука, Рэрити осторожно пробралась по одной ей ведомой тропинке через царивший в кабинете творческий беспорядок к двери и выглянула в коридор. Дверь в комнату Свити Белль была плотно закрыта, и за ней царила полная тишина. Либо это означало, что юная кобылка что-то задумала и не желает, чтобы старшая сестра узнала об этом и пресекла очередную глупость, либо… Рэрити на цыпочках подошла к двери и прижалась к ней ухом. Из комнаты не доносилось ни звука: ни шороха шагов, ни сдерживаемого смеха, ни шуршания, сопровождающего подготовку к очередной проделке. Столь нетипичное для маленькой la frétillon поведение вызывало тревогу. Решившись, Рэрити легко постучала.

— Свити Белль, дорогая, что ты хочешь на обед? — Она несколько секунд вслушивалась в тишину, затем постучала снова. — Свити, у тебя всё хорошо? Я могу войти?

Снова не получив ответа, она забеспокоилась не на шутку и, приоткрыв дверь, заглянула в комнату.

Свити Белль лежала на кровати лицом к окну, подобрав под себя ноги и уткнувшись носом в копытца. Она никак не отреагировала на скрипнувшую дверь, и от вида неподвижно сжавшегося тельца у Рэрити защемило сердце. Она часто попрекала юную кобылку недостатком хороших манер и сдержанности, и искренне желала, чтобы та наконец-то образумилась и начала вести себя как подобает настоящей леди, в которую со временем должна будет вырасти. Но столь разительная перемена в поведении могла означать лишь одно: что-то случилось, и это что-то было весьма нехорошим.

Рэрити тихо вошла в комнату и, обогнув кровать, заглянула в лицо жеребёнку. Свити не отрываясь смотрела на кончики копыт, часто моргая и тихонько шмыгая носом. В её огромных глазах дрожали с трудом сдерживаемые слёзы, а весь вид был настолько потерянным, что старшая сестра едва подавила порыв немедленно обнять её и прижать к груди. Вместо этого она медленно опустилась на пол, чтобы оказаться на одном уровне с младшей.

— Свити, дорогая, что случилось? Тебя кто-то обидел? — Она попыталась встретиться взглядом с маленькой пони, но та не поднимала глаз, продолжая смаргивать слёзы и всхлипывать. Рэрити прогнала прочь несколько наиболее гадких — она внутренне содрогнулась, не понимая, как вообще смогла вообразить нечто подобное — мыслей о том, что могло произойти с малышкой.

— Дорогая, пожалуйста, ответь мне, что случилось? Тебя снова дразнили в школе? Ты поссорилась с девочками? Даймонд Тиара и Сильвер Спун снова задирались? Или Скуталу и Эппл Блум чем-то обидели тебя?

При упоминании подруг Свити зажмурилась и резко всхлипнула, по её щекам потекли слёзы. Рэрити поняла, что угадала причину. Но что такого сделали девочки, чтобы вызвать такую реакцию? Меткоискатели всегда были не разлей вода, а сейчас явно что-то вбило клин меж ними, и это клин засел глубоко в сердце маленькой единорожки.

— Рэрити, пожалуйста. — Свити Белль подняла на сестру полные слёз глаза. — Я не понимаю, что происходит.

Старшая пони осторожно обняла жеребёнка, прижав голову сестрёнки к груди и ощутив, как от бегущих слёз мгновенно намокла шерсть. Малышку била дрожь от одолевающих её чувств, и Рэрити начала потихоньку впадать в панику, ломая голову над тем, что же могло вызвать такую бурю эмоций. Будучи склонна к драматическим эффектам, она безошибочно определяла фальшивые ноты в поведении других пони, и могла поклясться, что Свити Белль находится во власти отчаяния и ужаса. Да что же сделали эти девчонки, если её любимая младшая сестрёнка дрожит от страха и не может сдержать слёз?!

— Свити, дорогая, пожалуйста, попробуй успокоиться и рассказать мне, что произошло, — мягко проговорила Рэрити, продолжая прижимать сестрёнку к груди и осторожно гладя её по голове. — Я помогу тебе всем, чем смогу, но сначала мне нужно узнать, что случилось. Это Скуталу и Эппл Блум, да? Они что-то сделали с тобой? Что-то… плохое?

Свити Белль завозилась, и Рэрити не сразу поняла, что та пытается отрицательно покачать головой, но слишком сильно прижата к груди сестры. Ослабив объятья, она позволила жеребёнку чуть отстраниться.

— Нет, они ни в чём не виноваты, они… Я не понимаю, что с ними происходит. — Всхлипнув, Свити снова подняла взгляд на сестру. — Они… Я…

Рэрити с тревогой всматривалась в мокрое от не утихающих слёз лицо малышки. Та пыталась сформулировать ответ, но слова никак не хотели собираться вместе.

— Свити, посмотри на меня. — Юная кобылка встретилась глазами со старшей пони, и та удержала её взгляд. — Смотри на меня и медленно вдыхай: раз, два, три, четыре, пять, теперь задержи дыхание: раз, два, три, а теперь медленно выдыхай: раз, два, три, четыре, пять. И ещё раз: раз, два, три...

Дыхательная техника, которую Рэрити использовала для восстановления концентрации и избавления от нервного напряжения, помогла. До успокоения было ещё далеко, но Свити по крайней мере смогла частично взять себя в копыта. После третьего цикла её дрожь почти унялась, из глаз перестали литься слёзы. Порывисто вздохнув, она села на кровати и более осмысленно посмотрела на сестру.

— Рэрити, что-то происходит со Скуталу и Эппл Блум. — Губы Свити Белль снова начали дрожать, но она тут же пресекла это. — И я не понимаю, что. Они изменились, перестали походить на себя. Три дня назад, после того, как Рэйнбоу Дэш улетела в Клаудсдейл, Скуталу начала как одержимая рассказывать об Академии и выпускном экзамене. Она и раньше мечтала, что когда-нибудь научится летать и поступит в Лётную Академию, но сейчас она говорит об этом, как о чём-то само собой разумеющемся, как будто она уже готова сдавать экзамен. А сегодня она сказала, что вечером отправляется в Клаудсдейл.

Свити Белль перевела дыхание. Чем дольше она говорила, тем больше слов пыталось вырваться одновременно. Речь её начала терять связность, она глотала окончания слов, спеша выговориться, излить свои тревоги старшей сестре. Рэрити молча слушала, боясь сбить напуганного жеребёнка с мысли.

— А Эппл Блум изменилась. Она всё больше времени проводит с Пинки Пай. Я не знаю, что они делают вместе, но сегодня Эппл Блум заявила, что скоро получит свою кьютимарку. Но дело не в том, что она сказала, а как она это сделала. Рэрити, она… — Свити снова задрожала. — Она стала другой. С тех пор, как она начала пропадать в «Сахарном уголке», она стала… злой. Я не могу сказать по-другому. Она часто усмехается, и мне становится жутко от её усмешки. Она смотрит на других пони так, словно знает какую-то тайну о каждом из них... А два дня назад Даймонд Тиара перестала ходить в школу. Сегодня её отец приходил к мисс Черили. Я не подслушивала, но он говорил так громко… Тиара не просто перестала ходить в школу, она пропала! Родители не могут найти её. Эппл Блум была рядом, когда приходил мистер Рич. И она… Она усмехалась, так жутко усмехалась… Мистер Рич говорил, что Даймонд Тиара пропала, а Эппл Блум усмехалась! Будто знала что-то, будто знала, где сейчас Тиара и что с ней случилось... Я не понимаю, что происходит с моими подругами. Они перестали быть собой. И мне страшно, сестра, мне очень страшно! Пожалуйста, помоги мне!

Свити Белль снова сжалась в комочек и тихонько заскулила, из её глаз вновь полились слёзы. Ошеломлённая, не знающая, что и думать после такой исповеди, Рэрити только и смогла, что снова притянуть сестрёнку к себе и крепко обнять её.

Глава одиннадцатая

На этот раз Твайлайт разбудил грохот: кто-то, похоже, вознамерился высадить входную дверь библиотеки. Разлепив веки и бросив взгляд в окно, она удивилась и испугалась: край солнца едва-едва показался над горизонтом, кого несёт в такую рань? Скатившись по лестнице — Спайка всё равно пока не добудиться, — она рывком распахнула дверь и едва успела подхватить упавшую ей в копыта Рэрити. Её состояние — всклокоченная, явно нечёсаная грива, отсутствие макияжа, диковатое выражение глаз, несвежее дыхание — было столь нетипичным для следящей за собой леди, что у Твайлайт мгновенно похолодели уши. Приобняв гостью за плечи, она потащила её в кухню. Усадив подругу за стол и сунув в копыта стакан с соком, Твайлайт поставила чайник и попыталась привести её в чувство.

На это потребовалось двадцать минут и литр крепчайшего кофе. Придя в себя, Рэрити, сбиваясь и то и дело вздрагивая, пересказала разговор с младшей сестрой. Вчера модельерша так и осталась сидеть, прижав жеребёнка к груди и стараясь успокоить малышку. Та продолжала поскуливать и дрожать, а когда старшая сестра попыталась оставить её одну всего-то на минуту, едва не забилась в истерике. Рэрити была вынуждена просидеть в комнате Свити Белль весь вечер и ночь, убаюкивая сестрёнку и стараясь не потерять самообладание. Лишь перед самым рассветом юная кобылка провалилась в глубокий сон, полностью лишившись сил. Рэрити, сама едва держащаяся на ногах от усталости и переживаний, осторожно уложила крошку и сломя голову бросилась к Твайлайт.

Рассказ подруги лишил принцессу дара речи. Это было как раз то, чего она так боялась: что бы ни происходило в городе, что бы ни принёс с собой незнакомец — оно добралось до детей. Твайлайт могла позволить себе сомневаться и тратить время на бесплодные изыскания, пока дело касалось взрослых. Но теперь, когда начали страдать жеребята, время размышлений, поиска доказательств и построения теорий прошло. В чём бы ни была на самом деле причина, чем бы ни являлся бессловесный пони, что бы ни принёс он с собой из Вечнодикого леса или откуда-то ещё — настала пора действовать.

Никто не может позволить себе оставаться в стороне, когда дети кричат от страха.

Одолжив Рэрити платок и солнцезащитные очки — выговорившись, модница частично вернула самообладание и наконец-то заметила, в каком плачевном состоянии находится её внешность — и стараясь не выказывать охвативших её эмоций, Твайлайт попросила подругу никому больше не рассказывать об этом. Закрыв дверь, чародейка, не тратя ни секунды, кинулась к письменному столу. Только что услышанное было слишком страшно. Конечно, ей хотелось подробнее расспросить подругу, выяснить больше деталей, но та, сняв камень с души и вновь обретя связь с реальностью, поспешила домой. Твайлайт не посмела её задерживать: если Свити Белль проснётся в одиночестве, в пустом доме, кто знает, насколько сильно это ударит по ещё не отошедшему от пережитого ужаса жеребёнку.

Развернув свиток и подхватив перо, Твайлайт начала составлять срочное письмо принцессе Селестии. Она не могла ждать, пока Спайк проснётся, в этот раз дракончику придётся довольствоваться ролью средства доставки. Торопливо, но стараясь не упустить ничего важного, она строка за строкой описывала всё произошедшее за последние две с половиной недели. Возможно, ей следовало сделать это раньше, сразу после второго разговора с Хорсом, когда тот облёк инстинктивные подозрения в догадки. Возможно, это нужно было сделать, когда доктор рассказал ей о «пустобокости» незнакомца. Или, возможно, она должна была сообщить о появлении нового пони в первый же день, сразу после того, как притащила его на себе из Леса. Возможно…

Твайлайт до хруста сжала зубы. Что попусту думать о прошлом, задним умом все крепки. Сделанного и несделанного не воротишь, нужно действовать сейчас. Она злилась на себя: впав в депрессию и ударившись в самоедство после происшествия с Дискордом, она позволила неуверенности настолько завладеть собой, что это отразилось на её аналитических способностях. Только этим можно было объяснить, почему она не только самостоятельно не заметила происходящих изменений, но и тянула с информированием принцессы. Даже то, что привиделось ей о Пинки — пусть она почти сразу забыла подробности, но факт оставался фактом, — она приписала вызванным переутомлением галлюцинациям и разыгравшейся паранойе. Неужели так на неё подействовало… то, что сейчас нависло над городом? Сделало её нерешительной, сомневающейся в своих выводах и поступках? Могло ли то, что принёс с собой незнакомец, таким образом… защищать себя, отвлекая внимание, вселяя неуверенность, заставляя бессмысленно метаться, тратя время на колебания?..

Твайлайт бросила перо и наотмашь ударила себя по лицу; боль вернула ясность мышления, позволив сосредоточиться на настоящем. Хватит терять время и искать оправдания своему бездействию, придумывая некие зловредные сущности. Во всём, что произошло, и в том, что может произойти в будущем, её и только её вина. Она уже совершила достаточно ошибок. Пора исправлять содеянное. Если его ещё можно исправить…

Дописав и запечатав свиток адресным амулетом, Твайлайт принялась будить Спайка. Сонный дракончик принялся было ворчать, но, разглядев выражение её лица, мгновенно проснулся и без возражений транспортировал письмо. Теперь оставалось только ждать ответа принцессы.

Твайлайт не находила себе места, безостановочно кружа по библиотеке, в движении надеясь обрести успокоение. Мысль, что, поддавшись неуверенности, позволив ей управлять собой, она подвергла Понивилль, если не всю Эквестрию, неизвестной угрозе, жгла её огнём. Как отреагирует на письмо Селестия? Прикажет немедленно прибыть в Кантерлот, предстать перед той, кого она подвела? Пришлёт стражу, чтобы арестовать преступницу и заточить её в подземелье? Изгонит из страны? Превратит в статую? Казнит?..

Спайк, наблюдавший за метаниями поглощённой параноидальными мыслями подруги, наконец не выдержал. Незаметно выйдя из комнаты, он, стараясь не шуметь, выбрался из библиотеки и побежал к больнице.

Твайлайт завершала очередной круг по первому этажу, когда входная дверь распахнулась. Сбившись с шага и обернувшись, она увидела, как на неё стремительно надвигается сестра Редхарт, за спиной которой, заходя с двух сторон и внимательно следя за принцессой, держатся два дюжих жеребца-земнопони. Нервы Твайлайт были взвинчены настолько, что она отреагировала моментально и не думая: бросив заклинание, заключила себя в полупрозрачную силовую сферу. Один из санитаров, не успев затормозить, натолкнулся на щит и отлетел в сторону, врезавшись в книжный шкаф; его завалило посыпавшимися от сотрясения книгами. Медсестра и второй жеребец оказались более расторопными и успели остановиться.

Твайлайт стояла, низко опустив голову и напряжённо следя за замершими перед её укрытием пони. Редхарт ответила ей пристальным взглядом.

— Ваше высочество, — начала она, — позвольте…

— Сестра Редхарт, объяснитесь, немедленно, — потребовала принцесса, чувствуя, как ею завладевает гнев. Она сосредоточила внимание на медсестре, краем глаза контролируя поведение санитара: будучи исполнителем, он не стал бы ничего предпринимать без приказа, отдать который могла только Рэдхарт. Второй жеребец пока что не пытался даже выбраться из-под вороха книг, так что ключевым персонажем в этом противостоянии была не сводящая с волшебницы взгляда белая земнопони.

— Я забочусь о вашем благополучии, — мягко, с успокаивающими нотками в голосе произнесла Рэдхарт. Она не шевелилась, всем своим видом демонстрируя спокойствие и отсутствие угрозы со своей стороны. Твайлайт была достаточно эрудирована, чтобы не сомневаться в том, что медсестра видит в ней опасную сумасшедшую. — Нам сообщили, что состояние вашего здоровья…

— Сообщили? Кто?

Впрочем, Твайлайт тут же получила ответ на свой вопрос: из-за дверного косяка выглядывал крайне напуганный Спайк. Принцесса бросила на него гневный взгляд:

— Спайк!

Дракончик попытался спрятаться, но было поздно: телекинетический захват сомкнулся на его хвосте, и через секунду он уже повис напротив перекошенного от злости лица Твайлайт. Судя по его несчастному виду, он хотел бы оказаться где угодно, только не здесь.

Твайлайт перехватила дракончика за бока и развернула так, чтобы он не мог отвести от неё взгляда.

— Спайк! Какого сена это значит?! — прошипела она. Предательство друга стало последней каплей, и паранойя полностью завладела принцессой. Сейчас она с трудом контролировала себя, и любая мелочь могла спровоцировать вспышку.

Дракончик задёргался, и Твайлайт ослабила хватку.

— Я испугался! — отчаянно выкрикнул он. — Ты бы себя видела! Я спросонья подумал, что ты совсем…

Он осёкся, но Твайлайт продолжила за него:

— Что я совсем свихнулась? Да? Ты это хочешь сказать?!

— Ваше высочество, мисс Спаркл, — вступила в разговор Рэдхарт, и Твайлайт переключила внимание на неё, продолжая удерживать закрывшего лицо лапами дракончика и краем глаза следя за замершим в ожидании приказов санитаром.

— Ваш ассистент примчался в больницу, задыхаясь и будучи едва в состоянии связать два слова. — Голос Редхарт был негромким, мягким, успокаивающим, журчащим подобно ручейку, что освежает в летний полдень, но в то же время в нём чувствовались сила и уверенность. Да, именно таким голосом следовало разговаривать с обладающим могущественной магией существом, находящимся на грани истерики и способным в любой момент впасть в буйство. — Из его слов мы поняли только, что вы нуждаетесь в немедленной медицинской помощи. Не зная, с чем именно нам придётся столкнуться и учитывая, в каком состоянии вы находились последние несколько дней, я приняла решение взять с собой помощников. И судя по тому, что сейчас происходит, я поступила правильно. Прошу вас, отпустите вашего ассистента, снимите барьер и позвольте нам помочь вам.

Медсестра излучала спокойствие и желание помочь, но Твайлайт ни на мгновение не усомнилась, что ждёт её в случае подчинения: смирительная рубашка, кольцо-ингибитор, палата с мягкими стенами, полная изоляция и успокаивающие препараты. А Понивилль в это время продолжит окутывать неизвестная угроза, и уже некому будет справиться с ней. Едва ли хоть кто-то прислушается к словам душевнобольной пони, пусть и принцессы, пусть и носительницы Элемента Магии, не раз доказавшей свою разумность и способности в прошлом. Даже Селестия, зная слабости бывшей ученицы, скорее всего поверит, что та наконец-то достигла предела и сошла с ума, переоценив свои силы и не выдержав нагрузки.

Неизвестно, как дальше стали бы развиваться события, но в этот момент дракончик снова задёргался, надул щёки и отрыгнул клуб зелёного пламени. На пол упал свиток, скреплённый адресной печатью. Прежде, чем кто-либо успел сделать хоть одно движение, Твайлайт рассеяла купол и тут же поставила новый, большего диаметра. Теперь внутри силового барьера находились она, Спайк и свиток.

Твайлайт развеяла захват, и дракончик шлёпнулся на пол.

— Спайк, прочитай вслух, — не сводя напряжённого взгляда с медсестры и санитара, приказала она.

— Но, Твайлайт… — попытался возразить тот, но повторный окрик хлестнул подобно бичу:

— Читай!

Спайк поднял и развернул хрустнувший свиток.

— «Твайлайт Спаркл, как только прибудет экипаж, безотлагательно отправляйся в Кантерлот. Принцесса Селестия Эквестрийская», — прочитал дракончик.

Твайлайт смерила медсестру тяжёлым взглядом.

— Как видите, сестра Редхарт, меня вызывают во дворец, причём безотлагательно, — звенящим голосом произнесла она. — Полагаю, если я буду находиться в обществе её высочества принцессы Селестии, о моём здоровье позаботятся она и королевский лейб-лекарь. Благодарю вас за проявленную заботу и рвение, но прошу немедленно покинуть мой дом, я ожидаю экипаж. Королевские обязанности требуют моего внимания.

Несколько мгновений медсестра не отрывала от неё взгляда, затем медленно кивнула:

— Как прикажете, ваше высочество.

Твайлайт, почти не моргая, наблюдала за Редхарт, пока та с помощью медбрата вытаскивала из-под книжного завала второго жеребца и приводила его в чувство. Как только он более-менее начал соображать, что происходит вокруг — контакт с силовым щитом имел дополнительные эффекты, кроме физического отбрасывания нападающего — и встал на ноги, трио земнопони покинуло библиотеку. Твайлайт подождала, пока команда «скорой психиатрической помощи» отойдёт на достаточное расстояние от её дома, после чего сняла барьер и перенесла всё внимание на сидевшего тише воды, ниже травы дракончика.

Под её взглядом Спайк сжался и закрыл голову лапами.

— Как только прибудет экипаж, — стеклянным голосом произнесла Твайлайт, — я отправлюсь в Кантерлот. Ты останешься здесь. Наведёшь порядок и не будешь никого впускать, пока… пока я не дам знать. Ты понял?

Дракончик, не меняя позы, кивнул. Твайлайт ещё несколько секунд смотрела на него, после чего отошла к окну и уставилась на улицу, повернувшись к помощнику номер один спиной.

До прибытия экипажа в библиотеке царила гнетущая, не нарушаемая ни единым звуком тишина.

Глава двенадцатая

Пегасы доставили Твайлайт во дворец в рекордно короткий срок. Поблагодарив запалённых летунов, она выпрыгнула из экипажа и осмотрелась. К ней уже спешил придворный.

— Ваше высочество Твайлайт Спаркл, её высочество принцесса Селестия ожидает вас в кабинете для частных аудиенций, — приблизившись и отвесив глубокий поклон, сообщил затянутый в ливрею земнопони песочного цвета.

— Ведите, — кивнув в ответ, коротко бросила она.

Дорога заняла десять минут. За это время Твайлайт успела несколько раз прокрутить в голове возможные варианты как развития предстоящей беседы, так и её итогов. Ни один из них не был оптимистическим, варьировалась лишь суровость наказания. Хотя, судя по тому, что её встретил только лакей, а не стражники, у неё будет шанс хотя бы рассказать всё в подробностях перед тем, как…

Веля Спайку прочитать письмо в присутствии медсестры, Твайлайт сильно рисковала. Если бы сбылись её худшие опасения, в послании вместо приказа прибыть во дворец могло оказаться повеление ожидать конвоя, уполномоченного арестовать её и доставить в темницу. Но лишь так она могла избавиться от решительно настроенной надеть на неё смирительную рубашку Редхарт. Подними Твайлайт письмо сама, та ни за что не поверила бы ничему, что могла сказать по всем признакам пребывающая не в своём уме принцесса.

Улучив момент, Твайлайт кинула взгляд в попавшееся на пути зеркало. Неудивительно, что Спайк счёл её окончательно лишившейся рассудка. Выглядела она ужасно: растрёпанная грива торчала клоками, зрачки сузились от эмоционального перенапряжения, вокруг покрасневших глаз чернели круги. Завершающим штрихом на щеке красовалась обрамлённая синяком глубокая царапина. Скорее всего, когда она будила дракончика, всё ещё не отойдя от рассказа Рэрити, выражение её лица было ещё более диким. Учитывая, в каком состоянии Твайлайт пребывала в последнее время, толком не проснувшемуся Спайку ничего не оставалось, кроме как сделать наиболее логичное предположение.

Твайлайт с досадой мотнула головой. Полностью сосредоточившись на рассказе подруги, письме и, впоследствии, противостоянии сестре Редхарт, она так и не нашла времени привести себя в порядок. Интересно, что сейчас о ней думает этот прилизанный жеребец, чеканным шагом выступающий впереди? Или пегасы, доставившие её во дворец? Или те, кто попадался ей навстречу? И что подумает принцесса Селестия, когда она предстанет перед ней в образе спятившей бездомной? Впрочем, ждать ответа на последний вопрос не было необходимости: они пришли.

По бокам дверей кабинета стояли два закованных в латы единорога с непроницаемыми выражениями лиц и по-уставному неподвижными взглядами. Хотя Твайлайт и понимала, что это всего лишь почётный караул, она не могла отделаться от мгновенно вспыхнувшей в мозгу картины: по приказу солнечного диарха стражники врываются в кабинет, заковывают её в цепи, надевают на рог кольцо-ингибитор и волокут в подземелье. Образ был настолько ярким, что она, ожидая, пока лакей доложит о её прибытии, не сводила с гвардейцев настороженного взгляда.

— Её высочество принцесса Селестия просит вас войти. — Песочношкурый жеребец поклонился, придерживая дверь.

Глубоко вздохнув, чтобы унять дрожь, Твайлайт вошла в кабинет. Она была готова к тому, что верховная правительница Эквестрии лишь коротко выскажет ей всё, что думает по поводу её проступка, после чего передаст в копыта стражников. Так что тихий щелчок закрывшейся двери отозвался в её ушах лязгом решётки камеры.

— Здравствуй, Твайлайт, — мягко поприветствовала бывшую ученицу Селестия.

Та несмело сделала шаг к своей наставнице. Она уже бывала в этом кабинете, так что обстановка была ей знакома: высокие потолки, стены, забранные навощёнными панелями светлого дерева, огромные окна во всю стену, заливающие апартаменты солнцем, мягкие ковры на полу. По площади кабинет превосходил главный зал «Золотого дуба»; в одном углу была накидана куча подушек, тут и там, создавая непринуждённую атмосферу, стояли низкие мягкие диванчики. Возле одного стоял столик, занятый чайными приборами, несколькими тарелками со сладостями и вазой с фруктами. На самом диване расположилась Луна, приветливо кивнувшая встретившейся в ней взглядом Твайлайт и прикрывшая глаза: дневное бодрствование давалось принцессе ночи тяжело.

— Ваши высочества… — едва нашла в себе силы проговорить Твайлайт, пытаясь поклониться, но Селестия взмахом копыта остановила её.

— Твайлайт, мы равны, — всё так же мягко произнесла солнечная принцесса. — Не нужно церемоний, тем более, что мы здесь одни. Прошу, присаживайся и успокойся.

— Отринь тревоги, Твайлайт Спаркл, — обратилась к ней Луна, вновь открывая глаза; её устаревшие на тысячу лет манеры до сих пор с трудом поддавались корректировке. — Не позволяй страху снедать тебя, здесь нет судей, и ты ни в чем не повинна. Успокой своё сердце.

Твайлайт на нетвёрдых ногах прошла к лежащему по другую сторону столика пуфику и опустилась на него. Селестия осталась стоять.

— Твайлайт, мы прочитали твоё письмо, — сказала она; только теперь волшебница заметила лежащий на столе свиток. — Ты поступила правильно, написав мне. И не кори себя, твоей вины нет ни в причинах происходящего, ни в том, что ты пыталась собрать как можно больше сведений, прежде чем сообщить мне.

— Твоё письмо поведало нам больше, чем ты могла предполагать, — присоединилась к сестре Луна. — Твои деяния превосходят многое, о чём иной мог бы лишь чаять. Не терзай себя пустыми тревогами, за тобой нет вины.

Твайлайт опустила голову. Что-то сломалось в её душе, и по щекам покатились неудержимые слёзы облегчения. Чудовищное напряжение, в котором она держала себя все эти дни, едва не стоившее ей рассудка, наконец-то нашло выход. Услышав от обеих правительниц Эквестрии, что они не ставят ей в вину ни промедление, ни пренебрежение долгом, она ощутила, как почти победившая в схватке за её разум паранойя начинает разжимать когти.

Твайлайт почувствовала, как её лица касается мягкая ткань, осторожно промокающая запутавшиеся в шерсти слёзы. Открыв глаза, она увидела, как Селестия кладёт платок рядом с ней; солнечная принцесса встретилась взглядом с бывшей ученицей и ободряюще улыбнулась ей. Уловив краем глаза бледное пурпурно-синее свечение, Твайлайт повернула голову и увидела висящую рядом с ней чашку с чаем. Луна, подождав, пока волшебница перехватит чашку, коротко кивнула ей и снова прикрыла глаза. Твайлайт была глубоко тронута таким проявлением заботы со стороны обеих принцесс; из её глаз снова покатились слёзы.

Несколько минут царила тишина. Венценосные сёстры терпеливо ждали, пока младшая принцесса свыкнется с мыслью, что всё это время напрасно изводила себя, приписывая себе несуществующие проступки.

Допив чай, Твайлайт поставила чашку на столик и посмотрела на Селестию, несмело улыбаясь. Солнечная принцесса кивнула ей.

— Я уже вызвала Кейдэнс и Шайнинг Армора из Кристальной Империи, — сказала она, — к закату они должны будут прибыть. А пока что, хоть твоё письмо весьма подробно, если ты не возражаешь и в силах, мы хотели бы услышать твой рассказ. Как только появится ещё одно действующее лицо.

Она отвернулась от недоумённо смотрящей на неё Твайлайт и подняла взгляд к потолку.

— Дискорд, покажись, — велела солнечная принцесса.

— О, моя дорогая Селестия, — раздался пришепётывающий голос, — за тысячи лет нашего знакомства ты должна бы уже привыкнуть, что я всегда где-то рядом, но никогда не на виду.

Твайлайт съёжилась, прижав уши и закусив нижнюю губу, и бросила взгляд в сторону кучи подушек. На одной из них открылись два разновеликих красно-жёлтых глаза; то, что ещё мгновение назад казалось набитым душистым сеном мешком из ткани, превратилось в двурогую пародию на голову пони. Она поднялась в воздух и спустя мгновение обзавелась вытянутым гротескным телом, составленным из частей разных существ. Материализовавшись, Дух Хаоса с усмешкой отвесил принцессам поклон. Встретившись глазами с Твайлайт, он тут же отвёл взгляд. Та почувствовала себя гадко: похоже, драконикус так и не простил её, но сейчас не было времени извиняться.

— Твайлайт, прошу тебя, — произнесла Селестия.

Усилием воли выбросив Дискорда из головы, Твайлайт начала рассказывать. Она обстоятельно, стараясь ничего не упустить, описывала происходившее с ней на протяжении последних двух с половиной недель. По мере развития событий слушатели реагировали по-разному. Селестия всё больше мрачнела; Луна лишь раз открыла глаза — когда Твайлайт дошла до описания разговора с доктором Хорсом, упомянув жалобы понивилльцев на участившиеся кошмары. Дух Раздора в свойственной ему манере демонстрировал скуку: расположившись на подоконнике, он вязал гобелен из распущенной на нитки шторы. Полотно изображало драконикуса, героически защищающего шестерых носителей Элементов от наседающих зубастых тортиков.

Закончив рассказ, Твайлайт налила себе ещё чаю, чтобы промочить пересохшее горло. Луна по-прежнему лежала, закрыв глаза. Дискорд парил в воздухе, сложившись в замысловатую фигуру и наблюдая за принцессами. Селестия, опустив голову, несколько минут размышляла.

— Твои выводы верны, — произнесла солнечная принцесса, встретившись взглядом с бывшей ученицей, — над Понивиллем и правда довлеет нечто недоброе. И да, похоже, причиной тому и правда появление этого странного пони. Однако даже сейчас мы не можем говорить об этом уверенно.

Она перевела взгляд на драконикуса.

— Дискорд, ты точно не приложил к происходящему лапу?

Твайлайт посмотрела на Духа Хаоса: тот опустился на пол, вытянувшись перед смотрящими на него аликорнами и придав лицу выражение оскорблённой невинности.

— Солнце моё, — произнёс он, и Твайлайт скривилась от столь фамильярного обращения, — как ты могла только подумать такое? Не направила ли моя драгоценная Флаттершай меня на путь исправления, показав, насколько прекрасной может быть дружба? Не я ли дал тебе слово использовать свою магию только для добрых дел? К тому же…

Он щёлкнул пальцами левой лапы, и Твайлайт ощутила мгновенный приступ головокружения: теперь вся обстановка кабинета, а также все присутствующие, располагались на потолке. В следующие несколько секунд они последовательно оказались на морском дне, в логове гигантских, очень недружелюбно смотрящих на них шершней, посреди какого-то шумного карнавала, в главном зале замка Двух Сестёр и, под конец, ванной комнате Октавии Мелоди, чем несказанно поразили её хозяйку, как раз принимавшую душ. Закончив показательное выступление, Дискорд по щелчку пальцев вернул всех обратно в кабинет Селестии. Твайлайт отметила, что её чашка, только что висевшая вниз головой и побывавшая на дне моря, по-прежнему наполнена горячим чаем.

— Желай я поразвлечься, — продолжил драконикус, — я придумал бы что-нибудь повеселее. Я, как-никак, самовлюблённый фигляр и шут, и всё, что я делаю, я делаю ради своего эгоизма.

Твайлайт вжала голову в плечи и уставилась на свои копыта, узнав собственные слова. Да, Дискорд всё ещё был сильно обижен на неё. Она не сомневалась, что, даже будь у них время поговорить, драконикус едва ли принял бы её извинения.

Дух Хаоса бросил на младшую принцессу быстрый взгляд, оставшийся незамеченным подавленной пони, и снова переключил внимание на Селестию. Та не сводила с него пристального взгляда.

— Моя стихия — Хаос, — проговорил он, — чистый и первозданный. Всё, чего я хотел, хочу и буду хотеть — это привнести немного веселья и разнообразия в скучные, размеренные жизни твоих подданных, моя дорогая Селестия. Так что я определённо действовал бы по-другому. Кошмары, пропадающие без вести или превращающиеся в нечто отвратительное пони — не мой стиль.

Он помрачнел и тихо закончил:

— В кричащих от страха детях даже я не вижу ничего забавного.

Договорив, Дух Раздора смерил пристальным взглядом каждую из принцесс и отвернулся к окну. Селестия наклонила голову, принимая его отповедь и безмолвно прося прощения за проявленное недоверие. Луна, следящая за драконикусом с начала его эскапады, снова смежила веки. Твайлайт продолжала сидеть, съёжившись и смотря в пол.

Повисшее молчание нарушила лунная принцесса.

— Мне было ведомо, что в Понивилле происходит нечто необычайное, — проговорила Луна, открыв глаза и устремив взгляд в стену. — Уже несколько дней я наблюдаю необъяснимое увеличение числа кошмаров, терзающих по ночам наших подданных. Однако я не сумела увидеть ни одного из них. Стоит мне проникнуть в такой сон, как он обращается в обычный, ничем не примечательный, пусть и пугающий; извне же он видится много более страшным. Я не смогла найти тому объяснения.

Селестия, не сводившая взгляда с сестры во время её речи, снова опустила взгляд.

— Если происходящее действительно результат наложенного на город заклинания, — медленно проговорила солнечная принцесса, — то этим можно объяснить и то, что порождённые им сны недоступны для тебя, Луна.

— Вы не замечаете очевидного, — подал голос Дискорд. Принцессы, как по команде, посмотрели на драконикуса: тот стоял, развернувшись к ним и скрестив лапы на груди.

— Если, — он посмотрел на Селестию, — происходящее и правда результат воздействия неизвестного заклинания, то как получилось, что три аликорна не почувствовали этого? Принцесса Солнца, один из признанно сильнейших магов в истории народа пони.

По щелчку кисточки хвоста Духа Дисгармонии на голове Селестии возникла тёмно-синяя широкополая шляпа-конус, украшенная бубенчиками и расшитая полумесяцами и солнцами. Её спину укрыл такой же плащ, а под подбородком повисла сделанная из мочала длинная седая борода. Твайлайт тут же узнала костюм Старсвирла Бородатого, сделанный ею на прошлую Ночь Кошмаров.

— Принцесса Луны, чья стихия — ночь и сновидения, играющие в происходящем не последнюю роль.

На голове вновь открывшей глаза Луны появился ночной колпак, материализовавшееся из ниоткуда разноцветное лоскутное одеяло укрыло её до подбородка. К плечу принцессы прижалась плюшевая кукла драконикуса с огромными, едва не в пол-лица, жалостливыми глазами.

— И принцесса Твайлайт, чьё понимание основ магии идёт вперёд семимильными шагами.

Чародейка обнаружила себя сидящей на колченогой табуретке. Скосив глаза, в висящем на стене зеркале она увидела водружённый на её макушку бумажный конус. Она не могла рассмотреть его в подробностях, но была готова биться об заклад, что его украшала надпись «тупица».

Твайлайт исподлобья посмотрела на Духа Хаоса. Как он мог веселиться в такой момент? Неужели его ни в малейшей степени не трогало происходящее? Она снова почувствовала, как в ней нарастает раздражение.

Драконикус, не удостоив принцессу ответного взгляда, продолжил:

— Три могущественных волшебницы не ощутили, как на небольшой городок было наложено заклинание такого масштаба? — Он покачал головой. — Значит, сотворивший его чародей сильнее вас всех, вместе взятых. Такой маг не стал бы размениваться на игры с маленькими пони. Однако есть вопрос серьёзнее.

Он прижал подбородок к груди.

— Если это чары, — медленно продолжал Дискорд; казалось, ему очень не по душе то, что он собирался сказать, — как получилось, что я ничего не почувствовал? Я не из пустого бахвальства именую себя Повелителем Хаоса. Если происходящее — результат воздействия заклинания, я должен был ощутить его отголосок.

Он замолчал. Молчали и принцессы, обдумывая его слова. Твайлайт не поднимала головы. Если Дискорд сказал правду, и никто не накладывал заклинаний ни на город, ни на незнакомца, то чем было вызвано… всё это? Она не могла придумать причин, по которым Дух Хаоса мог бы солгать, хотя в его словах, по её мнению, было больше себялюбия, чем истины.

Твайлайт посмотрела на собравшихся. Дискорд снова уставился в окно, сцепив лапы за спиной и подёргивая кисточкой хвоста; всё сотворённое им пару минут назад исчезло. Луна лежала неподвижно, закрыв глаза; только дрожащие ресницы и нахмуренные брови давали понять, что принцесса-сноходица не спит. Селестия опустилась на пол, подобрав под себя ноги, и склонила голову. Твайлайт с надеждой смотрела на наставницу. Если кто и мог найти ответ, решение, хотя бы предложить, с чего начать, то только она. Даже Дух Дисгармонии признавал могущество и мудрость солнечного диарха. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ваше высочество, прошу вас, пожалуйста», — беззвучно шептала Твайлайт.

— Нам нужно решить, что делать сейчас, — тихо произнесла Селестия. — Дискорд прав, не почувствовать заклинания такого масштаба и силы он не мог. По своей природе он способен ощущать возмущения магического равновесия. Заклинание, действующее на целый город, не могло не оставить следа в эфире ни в момент наложения, ни при продолжительном воздействии. Если сам Повелитель Хаоса оказался не в состоянии ничего почувствовать, значит, причина происходящего имеет немагическую природу.

— Тогда чем это может быть? — рискнула подать голос Твайлайт. — Если не магия, то что способно сотворить… такое?

Селестия печально посмотрела на бывшую ученицу и покачала головой. Твайлайт не могла поверить, что её наставница не знает ответа. Такого просто не могло быть. Она посмотрела на Дискорда: тот завис в воздухе, заложив лапы за голову и не сводя глаз с Селестии. Почувствовав взгляд, драконикус мельком глянул на чародейку и снова уставился на солнечную принцессу.

— У нас есть единственная зацепка, — медленно произнесла Твайлайт. — Незнакомец. Я почти уверена, что он как-то связан с этим. Должен быть связан. Если бы мы могли как-то удостовериться в этом, у нас мог бы появиться ключ к решению. Только…

— Только тебе неведомо, как это сделать, — произнесла Луна. Принцесса ночи открыла глаза и не отрываясь смотрела на Твайлайт.

— В моих силах сделать это, — продолжала она. — Мне ведомо заклинание, что позволит проникнуть в разум и душу любого пони. Но сделать это возможно лишь во сне. В моём царстве ни у кого не может быть секретов от меня.

— Это опасно, сестра! — Селестия обеспокоенно привстала.

— Я знаю, — просто ответила лунная принцесса. — Но иного способа нет, и ты понимаешь это. Долг по защите Эквестрии и наших подданных лежит и на мне, Тия. Ты не можешь и не должна вечно оберегать меня.

Селестия опустила голову. Луна была права. Как полноправный диарх, она имела те же обязательства перед народом пони, что и старшая сестра. И пусть та до сих пор не могла простить себе, что позволила разуму Луны затмиться и вызвать к жизни Найтмэр Мун, принцесса ночи была права. Если это может помочь...

— Пусть будет так, — тихо произнесла Селестия, с нежностью и тревогой глядя на младшую сестру. — Если это единственное, что мы сейчас можем, сделай это, сестра.

Луна кивнула и снова закрыла глаза.

Глава тринадцатая

Решение, пусть и не идеальное, но лучшее из возможных на данный момент, было принято. Оставалось ждать наступления ночи — войти в бодрствующий разум младшая из венценосных сестёр была не в силах.

Томительно потекли часы ожидания. Селестия вернулась к повседневным обязанностям. Луна ушла к себе, чтобы немного поспать и набраться сил. Твайлайт, повинуясь непрямому приказу бывшей наставницы, отправилась в свои покои. Бросив взгляд в зеркало, она содрогнулась и решила привести себя в порядок: пусть её уже видела половина Кантерлота, не стоит и дальше расхаживать в таком виде.

Приняв ванну, расчесав гриву и хвост и раздобыв глазные капли, она почувствовала себя немного лучше. Пусть она потратила непростительно много времени, изводя себя пустыми переживаниями и страхами вместо того, чтобы попросить помощи у старших принцесс, теперь у них был хоть какой-то план. Если затея Луны увенчается успехом, а Твайлайт уповала на это всем сердцем, они смогут… что? Она надеялась, что, проникнув в разум незнакомца и узнав правду о нём, они хотя бы сумеют определиться с направлением дальнейших действий, если не поймут сразу, как исправить ситуацию. Очень надеялась.

Незадолго до заката прибыли Кейдэнс и Шайнинг Армор. Твайлайт обнялась с невесткой и старшим братом и повела их в тронный зал. Пока Сёстры сменяли день ночью, она коротко посвятила бывшую няню и её мужа в происходящее. Хоть Твайлайт старалась воздерживаться от подробностей, изложенного всё равно хватило, чтобы посеять страх в их сердцах.

Едва ночь вступила в свои права, Селестия и Луна присоединились к собравшимся. Стоящим в карауле гвардейцам было приказано никого не впускать и не входить в тронный зал, что бы ни происходило.

Луна стояла перед ведущими к трону ступенями, готовясь перенестись в мир сновидений. Твайлайт стояла рядом с ней: лунная принцесса могла провести с собой одного бодрствующего пони, и чародейка упросила сноходицу взять её с собой. Не зная, с чем придётся столкнуться, и признавая сообразительность и немалую магическую силу Твайлайт, та неохотно согласилась. Волшебница могла оказать помощь в случае непредвиденных обстоятельств. К тому же она имела полное право первой узнать, чем на самом деле являлся приведённый ею из Вечнодикого леса пони.

Селестия стояла возле трона, стараясь не слишком явно выказывать свою тревогу. Заклинание, что собиралась применить её сестра, было древним, могущественным и опасным. Обычно принцесса ночи проникала в сновидения подданных в виде астральной проекции, оставляя тело погружённым в забытьё в своей кровати. Её власть над грёзами, помогающая пони справиться со своими кошмарами и развеять их, в немалой степени основывалась на их собственных вере и воле. Она не столько вмешивалась в сны, изменяя их магией, сколько помогала спящему обрести уверенность в себе и смело взглянуть в лицо своим страхам.

Сейчас же Луна готовилась войти в мир грёз во плоти. Находясь в физическом теле, заклинатель получал возможность действовать так же, как и наяву, поднимаясь над внутренними законами сновидения. Это позволяло ему не просто вступать в контакт с разумом спящего, но проникать в его глубины, получая доступ к сокровенным тайнам, страхам и самой сущности. Однако цена была высока. Не имея возможности отступить в тело, чародей становился крайне уязвимым к происходящим с ним событиям; всё, что происходило в таком сне, было реальным. Любая угроза была столь же вещественной, как и наяву.

Луна запретила старшей сестре раскрывать Твайлайт все подробности предстоящего им путешествия, младшая принцесса должна была оставаться в неведении относительно их уязвимости в том мире. Знание, что происходящие события могут нанести им реальный вред, могло в ответственный момент подвести её. Не потому, что она испугалась бы за свою безопасность — лунная богиня не ставила под сомнение самоотверженность носительницы Элемента Магии. Скорее, в случае опасности Твайлайт попыталась бы закрыть собой Луну, приняв удар на себя. Этого принцесса-сноходица допустить не могла.

Кейдэнс и Шайнинг Армор стояли чуть поодаль, чтобы не мешать. Кейдэнс пыталась выглядеть бодро, на самом деле переживая за золовку. Бывший капитан стражи постоянно косился на сложившего лапы за спиной и притворяющегося, что изучает витражи, Дискорда. Драконикус появился незаметно и старался не привлекать к себе внимания. Ни кристальная императрица, ни её муж не были посвящены в подробности предстоящего Луне и Твайлайт путешествия. Что было известно Повелителю Хаоса, знал лишь он один.

Луна встретилась взглядом с Твайлайт и ободряюще кивнула. Закрыв глаза и развернув крылья, принцесса ночи принялась творить заклинание перехода. Её рог начал светиться, и венценосную пони быстро обволокла пурпурно-синяя аура. Затем мерцающий покров перетёк на не спускающую с лунного диарха глаз Твайлайт, окутав и её от кончика рога до кончика хвоста. Когда принцессы оказались полностью укрыты волшебным сиянием, Луна прошептала какое-то слово, и они обе исчезли в беззвучной вспышке.

Твайлайт открыла глаза и испуганно вскрикнула. Она висела в небе над Кантерлотом, высоко, над самым дворцом. Под её ногами, стоящими, похоже, на воздухе, лежала многометровая пропасть, на дне которой мерцали огни города. Она судорожно забила крыльями, пытаясь обрести опору и не дать себе упасть.

— Не страшись, Твайлайт Спаркл, ты в безопасности, — раздался голос Луны у неё за спиной.

Твайлайт, учащённо дыша и не опуская напряжённых крыльев, обернулась. Принцесса ночи стояла, опираясь на воздух, её крылья были сложены, мерцающие грива и хвост, казалось, сливались с ночным небом. Спокойный взгляд глаз цвета морской волны вернул Твайлайт самообладание.

— Простите, это от неожиданности. — Она снова посмотрела на лежащую далеко внизу землю. — Я ещё толком не научилась летать и несколько… растерялась.

— Тебе не за что просить прощения, Твайлайт Спаркл. — Принцесса говорила дружелюбно, но устаревшие на тысячу лет манеры, от которых она пока не могла избавиться, придавали её речи заметную долю чопорности. — Напротив, это ты должна простить меня. Я настолько привыкла бывать здесь в одиночестве, что не подумала, какое впечатление мир снов произведёт на неподготовленную пони.

— Так это и есть мир снов? — Страсть к познанию нового мгновенно испарила остатки испуга Твайлайт и вызвала лёгкую улыбку у Луны.

— Да, мы в мире снов. Это моё королевство, в котором я еженощно храню покой наших подданных. Сейчас мы, если ты позволишь мне так выразиться, находимся во сне самой Эквестрии, в ночных грёзах земли и неба. Если мы хотим попасть в сновидение определённого пони, для начала нам нужно сделать так.

Принцесса прикрыла глаза, и у Твайлайт снова перехватило дыхание: они стремительно понеслись над землёй. Под ногами пытающейся не завизжать от страха и возбуждения чародейки проносились погружённые в темноту поля, леса, реки, холмы. Какое-то время они скользили над железной дорогой, тускло мерцавшей в свете луны. Принцессы летели быстрее любого пегаса, и уже через несколько минут достигли места назначения.

Под ними лежал Понивилль. Город выглядел как в любую другую ночь, но, приглядевшись, Твайлайт заметила мерцающие огоньки в каждом из домов, похожие на разноцветных светлячков.

— Это сны, — Луна повела копытом, обводя спящий город, — что видят в настоящий момент наши подданные. Каждый огонёк — грёза одного пони, жеребца, кобылы или жеребёнка. И мой долг как принцессы ночи — следить за тем, чтобы в них не проникло то, что может таиться во мраке.

— Они светят в ночи, и я могу видеть, в каком из них моё присутствие нужнее всего. Золотистые — добрые и светлые сны, в них моё вмешательство не требуется. В трепещущие розовые я стараюсь не входить без крайней нужды. — Ночь скрыла краску, проступившую на щеках её госпожи. — Если сон окрашен в багровый или фиолетовый — это кошмар, и в последние дни я вижу всё больше таких огней.

Твайлайт ещё раз внимательно осмотрела спящий город. Действительно, не меньше трети огней горели багряным или лиловым, и их мерцание показалось ей лихорадочным. Продолжая всматриваться, принцесса вдруг ощутила ледяную тяжесть в животе: её взгляд наткнулся на «Сахарный уголок», под крышей которого часто пульсировало чёрно-багровое пламя, бросающее тёмные отсветы на землю. Твайлайт содрогнулась: этот огонь показался ей живым сердцем, бьющемся в невыносимом ужасе.

— Пинки… — прошептала она.

— Твой подруге снится очень плохой сон, — голос Луны был тих и полон печали, — и уже не первую ночь, но я не могу войти в него. Каждый раз, когда я пытаюсь, она просыпается. Словно чувствует меня и не хочет показывать, что терзает её душу в темноте.

— Мы должны помочь ей. — Твайлайт умоляюще посмотрела на принцессу ночи. — Она моя подруга, я не могу оставить её.

— Мы можем попытаться помочь ей, — взгляд Луны был полон сострадания, но голос оставался твёрд, — но наш долг — защитить всех. Если мы потратим время на одну пони, десятки других будут по-прежнему заключены в глубинах их кошмаров. Если же мы найдём источник силы, отравляющей Понивилль, мы спасём всех. Это наш долг, принцесса Твайлайт Спаркл, наш королевский долг. И теперь он также и твой. Это бремя, налагаемое короной — быть в ответе за своих подданных, за всех и каждого. Это тяжело и больно, но такова наша судьба.

Луна отвернулась и отыскала взглядом стоящий на отшибе домик, в котором поселили незнакомца.

— Ночь не будет длиться вечно, а мы должны успеть сделать то, ради чего пришли. Поспешим.

Твайлайт бросила последний взгляд на «Сахарный уголок». «Прости, Пинки, — прошептала она. — Я обязательно спасу тебя, только продержись ещё немного. Я обещаю». Крепко зажмурившись, чтобы подавить подступившие слёзы, она помотала головой и решительно последовала за Луной.

Они прошли сквозь дверь и оказались в прихожей. Домик был одноэтажным и совсем маленьким, всего на две комнаты. Направо располагалась кухня, сейчас тёмная и пустая, налево — жилое помещение, откуда раздавалось дыхание спящего существа. Осторожно ступая, принцессы прошли в комнату, едва поместившись между кроватью и столиком у окна. На кровати лежал жеребец-земнопони, в темноте казавшийся мертвенно-серым. Тяжёлое дыхание со свистом вырывалось из приоткрытого рта, глаза под сомкнутыми веками беспокойно трепетали. Он дрожал и подёргивал ногами, словно убегая от чего-то. Над его головой клубилось чёрно-серое облако, выбрасывающее тонкие, почти сразу растворяющиеся в воздухе щупальца.

— Что это, Луна? — шёпотом спросила Твайлайт.

— Я не знаю, — так же ответила принцесса ночи. — Я никогда не видела ничего подобного. Ни у одного пони во всей Эквестрии за тысячи лет не было такого сна. Он кажется… живым. Живым и... Смотри!

Одно из щупалец, только что порождённое туманным облаком, неожиданно оторвалось от него и стремительно вылетело в окно. Потрясённые принцессы переглянулись.

— Оно распространяется, — прошептала Твайлайт, в её голосе отчётливо слышался страх. — Оно появляется здесь и расползается по Понивиллю. Что же это такое? Откуда он принёс его?

— Я не знаю, — повторила Луна, с тревогой следя за клубящимся сном. — Но мы выясним это. За этим мы здесь.

— Как?

— Я войду в этот сон. Я не знаю, что он такое, но я тысячи лет охраняю ночной покой наших подданных, и не позволю этому и дальше превращать их сны и жизни в кошмар.

— Я пойду с вами, Луна, — сглотнула Твайлайт. — Чтобы там ни было, я не могу остаться в стороне.

— Я знаю, что это может быть опасно. — Она не дала повернувшейся к ней старшей принцессе вставить и слова. — Это и выглядит опасно. Но я могу помочь вам. Ещё не знаю, чем и как, но я должна пойти туда. Я пообещала Пинки спасти её, и сделать это я смогу, только выяснив, как остановить это. Вы сами сказали, что это наш королевский долг, мой долг.

Луна несколько мгновений смотрела ей в глаза, затем нехотя кивнула:

— Хорошо, Твайлайт Спаркл, я не в праве отговаривать тебя. Но, когда мы окажемся внутри, помни: сон нереален, он не может навредить тебе. По крайней мере, обычный сон. Держись рядом со мной и не отходи ни на шаг, чтобы ни случилось. Я защищу тебя.

Повернувшись к спящему земнопони, она склонила голову, направив рог на продолжающий шарить вокруг туманный сгусток. Рог начал светиться, и принцессу быстро обволокла пурпурно-синяя магическая аура. Затем мерцающий покров перетёк на благоговейно смотрящую на Луну Твайлайт, окутав и её с ног до головы. Когда они обе оказались полностью укрыты волшебным сиянием, Луна прошептала какое-то слово, и в следующее мгновение в комнате остался лишь спящий.

Переход был мгновенным. Твайлайт пришлось несколько раз моргнуть, чтобы осознать себя в новой обстановке.

Они оказались на пустоши. Твёрдая, присыпанная серой пылью земля, выступающие тут и там серые камни, клочки сухой, жёсткой даже на вид серой травы. Низкое, затянутое свинцово-серыми, без единого просвета, тучами небо. Твайлайт повертела головой: насколько хватало взгляда, унылая равнина тянулась во все стороны до самого горизонта. Лишь далеко справа линию слияния серой земли и серого неба нарушала чёрная полоса; Твайлайт показалось, что в той стороне она видит багровые сполохи.

Она посмотрела на Луну:

— Где мы?

Принцесса ночи стояла, запрокинув голову и закрыв глаза, словно прислушиваясь. Твайлайт попыталась напрячь слух, но вокруг была только тишина.

— Мы в его сне, — не открывая глаз, ответила Луна. — Так глубоко, как только я способна проникнуть. То, что окружает нас, лишь иллюзия, сотканная частично его воображением, частично моей магией. Мне кажется, я почувствовала хозяина этого сновидения. Нам нужно добраться до него, и тогда мы сможем приступить к выполнению нашей миссии.

Она опустила голову и посмотрела на Твайлайт.

— Держись рядом, — велела принцесса и дважды топнула правой передней ногой.

Твайлайт успела лишь моргнуть, как окружающий их мир изменился. Теперь они стояли перед двухэтажным домом из камня и дерева непривычной архитектуры. Постройка выглядела очень старой и запущенной: дерево почернело и покоробилось, стёкла были выбиты, оконные рамы сломаны. Крыша в нескольких местах провалилась, осыпавшиеся черепицы усеивали землю под стенами. Входная дверь отсутствовала.

Твайлайт осмотрелась. Рядом с домом росло несколько почерневших деревьев, на их корявых ветвях не было ни единого листочка. Немного поодаль она заметила низкое каменное кольцо, наверное, колодец. Больше вокруг не было ничего, кроме серой пыльной земли, низкого серого неба и тишины. Справа, по-прежнему у самого горизонта, виднелась чёрная полоса; багровые сполохи стали заметнее.

Переглянувшись, принцессы медленно подошли к дому. Твайлайт попыталась заглянуть внутрь, но серого полусвета едва хватало, чтобы видеть на несколько шагов. Она разглядела только небольшой пятачок пола возле двери: серые рассохшиеся доски, и больше ничего. Собравшись с духом и не видя альтернативы, она переступила порог.

И тут же застыла, пытаясь понять, что же произошло. Перед ней открылась большая пустая комната, залитая холодным лунным светом. Твайлайт обернулась: нет, небо всё так же затянуто плотными облаками без единого просвета. Откуда же свет? И почему она не видела его, пока находилась снаружи?

Встретившись взглядом с Луной, она беспомощно пожала плечами. Принцесса ночи подошла к ней; отступив на шаг, Твайлайт дала ей возможность войти и увидеть всё самой.

Оказавшись внутри, Луна не выказала удивления. Посмотрев на сконфуженную чародейку, она сказала:

— Сны — лишь наборы иллюзий, воспоминаний и образов, случайных или воспроизводимых осознанно. У них своя логика, свои законы и порядки. Порой они странны и изменчивы, но не стоит воспринимать происходящее в них буквально. Не забывай — то, что окружает нас, лишь сон, а не реальность. Помни об этом, и он не сможет навредить тебе.

Покраснев от досады, что забыла о такой очевидной вещи, Твайлайт осмотрелась. Комната была пуста; на полу лежали лунные пятна, созданные падающим сквозь пустые окна и дыры в крыше светом. Подняв взгляд, она увидела огромную, почти на треть неба, мертвенно-бледную луну. Ночное светило вызывало неприятное чувство, но принцесса не могла понять, что же именно порождает в ней тревогу.

Твайлайт вздрогнула, почувствовав прикосновение — это Луна привлекала её внимание, указывая вытянутой ногой в глубь комнаты, где виднелась приоткрытая дверь. Чародейка моргнула: она была уверена, что изначально в стене не было двери. Но тут же в её голове прозвучал голос принцессы ночи, напоминающий, что сны живут по своим законам.

Они осторожно приблизились к двери. Кого бы ни почувствовала Луна, он должен быть здесь — других выходов в комнате не было, ведущая на второй этаж лестница обвалилась. Встретившись взглядом с Твайлайт, принцесса-сноходица кивнула и потянула дверь на себя. Аликорны вместе преступили порог, представ перед хозяином этого мира.

В открывшейся им комнате так же не было ни мебели, ни чего бы то ни было ещё. Сквозь сохранившие фрагменты переплётов окна беспрепятственно лился прозрачный лунный свет. У противоположной стены, опустив голову и не реагируя на появление двух принцесс, сидел жеребец-земнопони. На его передних ногах тускло поблёскивали кандалы; от них и от массивного ошейника отходили толстые цепи, ведущие к вбитым в стену за его спиной крюкам.

Он выглядел выцветшим и обессилевшим.

— Тень, — прошептала Твайлайт, едва шевеля губами от сковавшего её страха; в тишине слова прозвучали подобно крику. — Его тень!

Луна светила ярко, и на стене чётко вырисовывалась тень жеребца. Но она не принадлежала пони. Тень страшно сутулилась, чтобы доставать верхними конечностями до земли, но даже в своём нынешнем состоянии Твайлайт сразу поняла, что по строению ей более свойственно прямохождение. Она напоминала… человека? Твайлайт задохнулась. Неужели это… существо пришло из мира, что она видела по ту сторону зеркала в Кантерлоте? Мира, где жили её человеческие подруги и Сансет Шиммер? Неужели там есть место и… такому?

Земнопони повернул голову и посмотрел на чёрный силуэт.

— Да, так выглядел раньше, — медленно, безжизненным тоном проговорил он. — До того, как оказался здесь... Был другим. Была другая жизнь... Не слишком интересная. Но моя. А потом… Что случилось потом? Не помню… И вот здесь. В таком теле. Среди пони…

— Что ты такое? — выдохнула Луна, непроизвольно делая шаг назад. — Откуда ты?

Жеребец медленно повернул голову и уронил её на плечо. Силуэт на стене повторил его движение: из-за несоответствия форм это выглядело отталкивающе и жутко.

— Кто?.. Откуда?.. Не помню. Смутно…

— Зачем ты это делаешь? — Твайлайт била дрожь, но она собрала волю в копыто. Они должны узнать, как и зачем это существо разрушает их мир, и найти способ остановить его. За этим они и вошли в его сон. И пусть все демоны Тартара придут ему на помощь, они с Луной сделают то, зачем пришли. — Зачем принёс в наш мир эти кошмары? Ты хочешь уничтожить нас? Что мы тебе сделали?

— Делаю? Кошмары? — Земнопони говорил с трудом; казалось, что он не живой, а всего лишь кукла, зачарованная неумелым жеребёнком-единорогом для Ночи Кошмаров. От такого сравнения Твайлайт испытала новый приступ жути, и в памяти всплыли обрывки читанных некогда страшилок про зомби-пони. Может, Пинки была не так уж неправа, повторяя, что боится нашествия зомби? Вспомнив подругу, в настоящий момент бьющуюся в тенётах кошмара по вине этого существа, Твайлайт ощутила прилив злости, сжёгшей часть страха и придавшей сил.

— Это ты виноват, что в Понивилль проникло зло, ты принёс его! Что ты сделал с городом? С его жителями? Все больше пони видят по ночам кошмары, но самое страшное, что некоторые меняются! Они становятся злее, угрюмее, отдаляются от своих друзей. Они превращаются в чудовищ! Я видела… — Она задрожала, внезапно в подробностях вспомнив привидевшуюся ей в «Сахарном уголке» жуть, но подавила ненужные сейчас мысли. — Некоторые пропали, их больше никто не видел. Что ты принёс в наш мир?! Зачем это тебе?! Отвечай!

Твайлайт уже кричала. Раскинув крылья, она подалась вперёд, словно намереваясь накинуться на бледного жеребца. Страх почти полностью заместила ярость. Она жгла принцессу изнутри, требуя немедленно выбить из этой твари признание, как исправить причинённое её появлением зло, как спасти подвергшихся изменениям пони и, главное, как спасти её друзей. Принцесса готова была своими собственными копытами втоптать существо в землю, если это поможет.

Земнопони посмотрел прямо на неё. Зрачки его глаз были подёрнуты белёсой плёнкой, словно он страдал катарактой или… или был настоящим зомби. Этот взгляд, неподвижный, мертвенный, проходящий насквозь, мгновенно погасил вспышку гнева Твайлайт и вновь наполнил её страхом. Она с трудом сглотнула наполнившую рот горькую слюну.

— Зачем? Зачем… Кошмары… ¬— Он говорил монотонно, словно не понимая смысла произносимых слов. — Читал. Истории… Думал, забавно. Не было страшно… Выдумки. Всё равно ненастоящий. Хотел… Не помню. Кошмары? Оттуда…

Он вяло мотнул головой.

Твайлайт посмотрела в указанную им сторону, испытав мгновенное облегчение, как только оторвала взгляд от заторможённой фигуры. В нескольких метрах от вновь уронившего голову жеребца на стене висело большое зеркало в массивной, причудливой оправе. Оно было тусклым и сильно запылённым, в нём не отражалась комната и не было и намёка на силуэты принцесс. И что-то двигалось в его глубине, неясное, мелькающее на долю мгновения, словно дразнящее, требующее всмотреться пристальнее, заглянуть глубже, ещё глубже. Твайлайт внезапно поняла, что ответы на все вопросы она получит именно у этих существ, они скажут ей, как исправить всё, что они невольно сотворили с Эквестрией, помогут исцелить всех затронутых скверной пони, вернут пропавших. Ей нужно только всмотреться глубже, увидеть их, и тогда они смогут ответить, смогут сказать ей…

— Нет, Твайлайт Спаркл, стой! Берегись!

Окрик принцессы Луны опоздал. Зачарованная роящимися в глубине зеркала тенями, Твайлайт протянула ногу и копытом коснулась поверхности, желая стереть толстый слой пыли, мешающий заглянуть вглубь, увидеть…

Её отбросило обратно к двери. Упав, принцесса ошалело помотала головой и с трудом сфокусировала взгляд на зеркале. Оно преобразилось: в раме, словно в окне, кипели тёмные силуэты, какие-то картины возникали и пропадали быстрее, чем Твайлайт успевала осознать, что именно увидела. И ещё — оно прогибалось. Поверхность стала похожей на мыльный пузырь, медленно выдуваемый с той стороны.

Твайлайт, парализованная ужасом, не могла отвести взгляд от набухающего портала. Что бы ни заставило её коснуться зеркала, оно хотело именно этого — полного открытия двери. Вероятно, само существо не могло сделать это, его способностей хватало лишь на создание небольшой щели, сквозь которую по капле просачивалось то, что отравляло Понивилль и изменяло его жителей. Не могло — или не хотело? Принцесса краем глаза видела нечто, принявшее форму земнопони. Оно сидело неподвижно, совершенно приняв вид сломанной куклы-марионетки, но его тень вытянулась, словно пытаясь оказаться как можно дальше от того, что готовилось прорваться сквозь зеркало.

Внезапно взор Твайлайт заслонила тень. Потеряв зрительный контакт с источником цепенящего её ужаса, она смогла перевести взгляд на то, что отрезало её от активированного неосторожным поступком портала.

Луна стояла, широко расставив ноги и полностью развернув крылья. Она стала выше, её шерсть приобрела угольно-чёрный цвет, грива и хвост, полные звёздного мерцания, плескались словно на бьющем из зеркала ветру. Вокруг головы и тела проступили призрачные очертания шлема и брони, некогда носимых Найтмэр Мун. Пригнув голову, принцесса целилась рассыпающим искры рогом в самый центр портала, трепетавшего, готового раскрыться в любое мгновение. Она заговорила, и Твайлайт невольно прижала уши — раскаты Королевского Голоса были подобны грому:

— Мы — Луна, принцесса ночи и защитница снов каждого пони в Эквестрии! Некогда мы были источником кошмаров и страхов нашего народа, но ныне не позволим тебе, чем бы ты ни было, наполнять души наших подданных тьмой и ужасом. Тебе нет места в нашем королевстве, нашей стране, нашем мире. Посему мы повелеваем тебе: изыди!

Рог принцессы разрядился тонким ярко-серебряным лучом, ударившим в пузырь портала и расколовшим его. Поверхность зеркала вскипела и взорвалась. На Луну обрушился поток вихрящихся, сменяющих друг друга с калейдоскопической скоростью тёмных образов. Первые несколько секунд она сдерживала натиск спешно возведённым щитом, рвущим картины в быстро тающие клочья. Несколько таких кусочков долетело до Твайлайт, и она задохнулась, впервые увидев, чем именно были видения с той стороны. Окровавленная Рэйнбоу Дэш, привязанная к жуткого вида деревянной конструкции и умоляющая кого-то остановиться… Огромная, состоящая из давящих катков и шестерней машина, окружённая цепями и подвижными блоками, и кто-то с оранжевой шерстью, висящий над ней… Пинки с превратившимися в точки зрачками и забрызганным кровью лицом, расколотым жестокой ухмылкой, с ножовкой в копытах… Выжженная чудовищной войной пустошь… И ещё… Кровь и жестокость… И ещё… Ужас и отчаяние… И ещё…

Щит не выдержал и разлетелся осколками; поток черноты ударил в тело Луны, обтекая, обволакивая, всасываясь. Её затрясло, она издала тонкий, полный муки и отчаяния протяжный крик, едва не остановивший сердце Твайлайт. За несколько секунд, показавшихся оцепеневшей чародейке вечностью, тёмная энергия из зеркала полностью впиталась в ночную хозяйку. Как только поток иссяк, Луна, сдавленно всхлипнув, рухнула на пол, свернувшись подобно до смерти перепуганному жеребёнку.

Не в силах встать на ноги, Твайлайт поползла к неподвижной принцессе. Сердце её бешено колотилось, лёгкие отказывались принимать воздух, из глаз потоком лились обжигающие слёзы. Она ничего не видела вокруг, сосредоточившись на закрывшей её собой богине ночи. Не видела принявшегося раскачиваться подобно игрушечному болванчику земнопони, клочьев тумана и капель чёрной жидкости, начавшей сочиться из разбившегося зеркала. Не видела, как не принадлежащая пони тень вытянулась, пытаясь оторваться от своего носителя и убежать от тонкого чёрного ручейка, тихо ползущего к замершим аликорнам.

Обняв сотрясаемую крупной дрожью принцессу, Твайлайт уткнулась ей в шею.

— Простите меня, принцесса Луна, простите, — давясь слезами, шептала она, — это я виновата. Простите меня, простите, пожалуйста…

Лишившись поддержки, заклинание Луны, позволившее двум аликорнам войти в мир снов, начало терять силу. Окружающая иллюзорная реальность быстро блекла, выцветала и наконец с тихим хрустальным звоном раскололась. Спустя мгновение темноты принцессы вернулись в реальный мир, откуда началось их столь печально завершившееся путешествие.

Глава четырнадцатая

В тронном зале воцарились страх и отчаяние. Рассказ Твайлайт, дающий пусть и дикое, но исчерпывающее объяснение происходящему, шокировал всех. Кейдэнс плакала; Шайнинг Армор, как мог, старался успокоить жену, но его самого трясло от услышанного. Дискорд забился в угол за троном и молчал. Любого, кто бросал взгляд на неестественно тихого и мрачного драконикуса, продирал мороз по коже. Твайлайт избегала смотреть в его сторону. Она так и не извинилась перед Духом Хаоса, и сейчас был не самый подходящий момент пытаться это сделать. От этого ей становилось ещё хуже.

Принцесса Луна лежала на троне, сжавшись в комок и устремив пустой взгляд перед собой. Крупная дрожь по-прежнему сотрясала все её тело, в глубине глаз сменяли друг друга отголоски кошмаров. Она полностью погрузилась в овладевшие ею жуткие видения, переживая их снова и снова и не позволяя им вырваться в окружающий мир.

Принцесса Селестия безостановочно ходила от стены до стены. Решение, столь необходимое сейчас, никак не давалось ей. На этот раз угроза нависла не над кем-то конкретным, Понивиллем или Кантерлотом, в опасности была вся Эквестрия, если не весь окружающий мир. С каждым часом всё больше жителей менялось или исчезало под воздействием скверны, принесённой в их мир этим существом. В настоящий момент оно было заперто в подземной камере, окружённой всеми барьерами, что была в силах возвести солнечная принцесса. Создавая преграды, она понимала, что её старания бесполезны: прорвавшую плотину реку не остановить и не обратить вспять, маша на неё платком. Она делала это с почти неуловимой надеждой, что сможет выиграть немного времени, чтобы успеть спасти своих подданных и страну. А ещё вид младшей сестры, погружённой в бесконечный кошмар, лишал её воли к сопротивлению.

Твайлайт сидела под витражным окном, изображающим победу воплощений Элементов Гармонии над Найтмэр Мун, изредка бросая взгляды на собравшихся. Принцессе Селестии пришлось силой отрывать её от впавшей в кататонию Луны. Раздавленная пережитым, Твайлайт не могла выдавить из себя ни слова, пока немедленно вызванный королевский лейб-лекарь не влил ей в рот бутылку какого-то снадобья. Обрывки видений, поразившие принцессу во сне, въедались всё глубже в память, сковывая сознание и подавляя волю. Насколько же чудовищно искажённым должен быть разум существа, способного сотворить подобный кошмар ради… чего? С какой целью оно… они делали это? Ради разрушения их мира? Или… Нет, нет, нет, такого просто не может быть, она что-то неправильно поняла, что-то упустила. Твайлайт зажмурилась — сил на большее не оставалось.

— Что же это? — Голос Шайнинг Армора был надтреснутым и безжизненным, он выталкивал слова, словно они царапали ему горло. — Как такое может происходить? Что нам делать? Что мы можем сделать, Твайли?

Твайлайт с трудом подняла голову и посмотрела на брата. Он сидел, обняв затихшую Кейдэнс, спрятавшую голову у него на груди. В его взгляде было столько тоски, что у чародейки мгновенно защемило сердце, а подступившие горячие слёзы начали жечь глаза. Она отвела взгляд.

— Я не знаю. В моих книгах нет ничего, хоть отдалённо похожего на происходящее сейчас. Никто за всю историю Эквестрии не сталкивался с подобным.

— Что он такое? Какая-то разновидность перевёртыша? Может, это новые происки Кризалис? — При упоминании имени королевы оборотней в голосе Шайнинга появилась застарелая злость. — Может, она снова пытается захватить Кантерлот?

— Королева Роя Кризалис непричастна к происходящему.

Новый голос прозвучал от дверей тронного зала. От неожиданности Селестия сбилась с шага, пытаясь обернуться на ходу, Кейдэнс ещё теснее прижалась к мужу. Только Луна осталась безучастна, всё так же смотря в никуда и дрожа. Твайлайт повернула голову.

Голос принадлежал статному жеребцу-земнопони светло-коричневой масти с залихватски зачёсанной вверх каштановой гривой и бледно-голубыми глазами, с кьютимаркой в виде песочных часов. На его шее сидел аккуратный воротник-стойка, дополненный тёмно-зелёным галстуком. Он стоял возле самых дверей и скользил взглядом по собравшимся, чуть задерживаясь на не реагирующей на его появление Луне. Твайлайт готова была поклясться, что уже видела его раньше.

— Кто вы? — Голос принцессы Селестии был холоден. — Как вы прошли мимо стражи?

— Я Доктор.

— Кто?

Судя дёрнувшимся ушам и короткому выдоху, непроизвольно вырвавшийся у Твайлайт вопрос был неприятен пришельцу.

— Просто Доктор. — В его голосе чувствовалась усталая обречённость, словно он не в первый раз говорил это. — Ваши стражники исправно несут службу и прекрасно справляются со своими обязанностями. Но я не мог тратить время на формальное прошение об аудиенции. Учитывая обстоятельства, сомневаюсь, что моя просьба была бы удовлетворена, а моё дело не терпит отлагательств. Повторяю, королева Роя Кризалис не имеет отношения к происходящему. В настоящий момент она пытается отсрочить гибель своих детей, и времени и сил у неё почти не осталось.

При этих словах Кейдэнс оторвалась от мужа и посмотрела на Доктора. Её глаза покраснели, щёки были мокры от слёз. Она попыталась заговорить, но издала лишь невнятный писк. Сглотнув, она повторила попытку.

— О чём вы? Откуда вы это знаете? — Голос её дрожал, столкнувшаяся с проявлением абсолютной противоположности своей природы принцесса никак не могла восстановить самообладание. — Как можете говорить подобное?

Доктор вопросительно посмотрел на Селестию. Чуть помедлив, солнечная принцесса коротко кивнула. Этот странный, столь необъяснимо появившийся жеребец явно что-то знал. Доведённая до отчаяния, венценосная пони была готова принять любую помощь, сколь бы невероятным ни был её источник.

— Дело в вашем заключённом. — Доктор помедлил, задержав взгляд на погружённой в себя Луне, и снова обратился к Кейдэнс. — Вы уже установили, что он является источником происходящих событий. Он принёс с собой чужеродное зло, и оно отравляет саму суть вашего мира. И первыми его жертвами стали отнюдь не пони, а перевёртыши.

Говоря, Доктор приближался. Все, кроме Луны, следили за его передвижением, Шайнинг Армор не выпускал жену из объятий.

— Перевёртыши являются более магически ориентированными существами, нежели прочие обитатели этого мира. Если магия является частью жизни пони, то для перевёртышей она — вся их жизнь. По своей природе они неспособны на чувства — это плата за способности к метаморфозу и… иные свойства их вида. Для существования — не «полноценного», а просто существования — им нужна постоянная подпитка положительными эмоциями. Без этого они быстро теряют силы, а их тела разрушаются. Самой сильной эманацией, наиболее легко усвояемой сущностью перевёртыша, является любовь — несущее наибольший положительный заряд чувство, доступное всем живым существам.

Остановившись перед троном, Доктор несколько секунд смотрел на не замечающую ничего вокруг Луну. На его лице возникло странное выражение. Он достал из-за уха небольшой предмет — больше всего устройство напоминало короткий серебристый стержень с синим кристаллом на одном конце — и, прикусив его, направил на сжавшуюся в комок принцессу. Кристалл засветился, устройство начало издавать тонкий гул.

— Что вы делаете? — Селестия пыталась говорить сурово, как монарх, в присутствии которого творятся неподобающие вещи, но голос выдавал её всеобъемлющую тревогу за сестру.

— Всего лишь диагностирую состояние организма, — рассеянно ответил Доктор, изучая показания своего устройства. — Это звуковая отвёртка, многофункциональный прибор, но только прибор, он безопасен для живых существ. Я никогда не позволил был себе нанести вред ни единому созданию, кроме как в порядке самообороны.

Изучив показания, он снова перевёл взгляд на погружённую в себя принцессу. Странное выражение не покидало его лица, Твайлайт так и не смогла понять, какие именно чувства оно отражает. Озабоченность? Интерес? Недоумение? Сожаление? Или всё вместе? Кто он такой, что Селестия позволяет ему так вести себя? Чародейка терялась в догадках. И почему он кажется ей таким знакомым?

Доктор мотнул головой, словно очнувшись ото сна, и спрятал прибор за ухо.

— Именно поэтому королева Кризалис пыталась занять ваше место, принцесса. — Он продолжал обращаться к Кейдэнс, словно и не прерывал своего монолога. Та не сводила в него взгляда: слова загадочного пони помогали частично отстраниться от кошмара, пожирающего окружающий мир.

— Будучи объектом искренней любви введённого в заблуждение вашего мужа и всех жителей как Эквестрии, так и, позднее, Кристальной Империи, она смогла бы обеспечить своих детей неисчерпаемым запасом жизненных сил. Однако, дорвавшись до столь сильного источника, коим являлся ваш на тот момент жених, — он мельком глянул на смотрящего на него исподлобья Шайнинга, — она буквально опьянела и утратила контроль над собой. Это привело к её поражению и изгнанию в Пустоши.

— Зависимость перевёртышей от чужих положительных эмоций столь сильна, что они, можно сказать, обречены на сосуществование с другими видами. — Тон Доктора стал почти менторским, но никто не решался прервать его. — С точки зрения биологии они представляют собой весьма… противоречивые создания. Кто-то может назвать их паразитами, но это определение ошибочно, равно как и общеупотребительный вариант перевода их самоназвания. И их роль в существовании вида пони куда значительнее, чем может показаться на первый взгляд.

— В обычном состоянии перевёртышам хватает рассеянной в эфире любви, проявляемой каждым пони в повседневной жизни. С появлением этого… существа принесённое им зло начало отравлять саму ткань мира, искажая эфир и лишая перевёртышей жизненных сил. Не имея возможности кормиться привычным способом и лишённые сильного источника положительных эмоций, они оказались обречены на вымирание.

Доктор отвернулся, принявшись разглядывать витраж, посвящённый победе над королевой Роя. Все слушали молча, не сводя с него взглядов.

— Я прибыл сюда прямиком с Пустошей. — Он говорил медленно, сосредоточившись на витраже, словно боясь или не желая встречаться взглядом ни с кем из присутствующих. — В настоящий момент королева Кризалис отдаёт свои жизненные силы, пытаясь отсрочить гибель своего народа, своих детей. Когда я отбывал, она держалась из последних сил. Рой не может существовать без королевы, так что, как только она… уйдёт, та же судьба постигнет всех перевёртышей. Полагаю, это вопрос уже считанных часов.

— Она просила передать, что искренне сожалеет о своей попытке захватить Кантерлот и занять ваше место, принцесса, хоть и не просит простить её. — Он помолчал и тихо закончил: — А ещё ей очень страшно.

Кейдэнс судорожно вздохнула. Весть о неминуемой гибели целого народа — даже столь чуждого пони и возглавляемого той, кто однажды пыталась подменить её, украв не только личность и титул, но и любимого пони — была слишком тяжела для неё. Любовь есть сострадание и забота, и принцесса, являющаяся её воплощением, сколь бы ни был твёрд её характер, не могла оставаться безучастной к подобному известию. Кейдэнс затрясло, из её глаз были готовы вновь покатиться слёзы.

Доктор мгновенно развернулся и впился в неё взглядом. Сделав несколько плавных шагов, он остановился прямо перед кристальной императрицей, зачарованно смотрящей ему в глаза. Вытянув ногу, он осторожно коснулся копытом её щеки. Кейдэнс тихо вздохнула и, опустив веки, обмякла в объятьях мужа. Шайнинг Армор прижал её к себе и что-то зашептал на ухо, зло поглядывая на Доктора. Селестия, потемнев лицом, не сводила глаз со скорбного вестника. Луна отрешённо безмолвствовала.

Твайлайт накрыло новой волной дрожи. Она никогда даже не задумывалась о том, чтобы простить королеву за попытку околдовать её брата и захватить трон Эквестрии, но рассказ Доктора ставил её восприятие событий с ног на голову. Кризалис из эгоистичной, властолюбивой предводительницы роя энергетических вампиров-оборотней внезапно превратилась в заботливую мать, одержимую единственной мыслью — прокормить своих детей. Принцесса в очередной раз ужаснулась тому, что проникло в Эквестрию, если по сравнению с этим существа, всегда выступавшие в роли чудовищ, вдруг показались родными и близкими.

— Вам многое известно. —Селестия говорила тихо, в её взгляде сквозь пелену отчаяния едва брезжила призрачная тень надежды. — И ваше необычное появление позволяет сделать предположение, что вы являетесь незаурядной личностью, обладающей некими особыми способностями. Пожалуйста, не откажите нам в помощи.

— Для этого я здесь. — Доктор остановился в трёх шагах от венценосной пони и отвесил неглубокий поклон.

— Я всего лишь путешественник и исследователь, и не обладаю силами, сравнимыми с чьими-либо из здесь присутствующих, — он махнул хвостом в сторону напрягшегося Шайнинга, — но мои знания в вашем распоряжении. Что вы предполагали сделать?

— Мы… Мы ещё не пришли к окончательному решению. — Голос Селестии был глух; ей было тяжело признаваться в бессилии перед лицом даже одного, пусть и весьма необычного, пони. — Происходящее стало для нас слишком большим потрясением…

— Понимаю. — Доктор переступил с ноги на ногу. — Слишком велика цена ошибки. На кону не несколько судеб отдельных пони, а одна судьба — вашего мира. Простите, если я кажусь чересчур пафосным, но это так. Могу сказать одно: источник и ключ к происходящему — ваш заключённый. Его присутствие порождает и поддерживает искажение Эквестрии.

Твайлайт подняла голову.

— Мы могли бы использовать на нём Элементы Гармонии… — несмело начала она.

— Простите, но я вынужден разочаровать вас, принцесса, — перебил Доктор, поворачиваясь к ней. — Элементы являются частью вашего мира, они призваны исправлять искажения, восстанавливать внутреннюю гармонию существа. Ваш узник — порождение мира, живущего по другим законам. Элементы могут вступать во взаимодействие лишь с сущностями, имеющими ту же внутреннюю природу, что и у них самих. Иными словами, против пришельца они будут бессильны.

Повисла гнетущая тишина. Селестия стояла, опустив голову и закрыв глаза, её ресницы дрожали от сдерживаемых слёз. Твайлайт не могла поверить, что её наставница, умнейшая и могущественнейшая пони из ей известных, так быстро сдалась. Неужели слова этого жеребца правдивы, и Элементы впервые не смогут защитить их? Такое просто не укладывалось у неё в голове. Она почувствовала, как в ней поднимается раздражение. Кто он вообще такой, этот Доктор? Непонятным образом проникнув в тронный зал, самое охраняемое помещение дворца, он разговаривает с принцессой Селестией как с равной, перечит Твайлайт и, похоже, считает себя умнее всех, здесь присутствующих. Он определённо многое знает, но рассказывает едва ли десятую часть. Что, если происходящее его копыт дело, и сейчас он ведёт какую-то игру с целью… чего? Что ему нужно? И кто он, провались он в Тартар, такой? Что, если…

Она помотала головой и прикусила нижнюю губу. Откуда опять взялись эти параноидальные мысли? Слишком злые и слишком резкие для неё, и совершенно неадекватные ситуации. Твайлайт прислушалась к себе: волна гнева, чуть не захлестнувшая её, отступала. Но не вглубь её существа, как можно было ожидать, а вовне. Твайлайт передёрнулась: словно поток липкой, тухлой воды медленно стекал по шерсти и оставлял после себя мерзкое, давящее ощущение опоганенности. Точно такое же чувство, хоть и много слабее, завладело ею после того, как она накричала на Дискорда в ту ночь. Могла ли она уже тогда оказаться подвержена воздействию проникающей в Эквестрию скверны? От мысли, что её вспышка была порождена чуждым влиянием, ей стало чуть легче и много тяжелее одновременно.

— Почему мы должны ему верить? — Шайнинг Армор не сводил неприязненного взгляда с пришельца. — Кто он вообще такой?

— Понимаю, что позволил себе некоторые вольности, явившись в обход всех правил, — отвечая, Доктор демонстративно обращался к Селестии, — но повторяю: моё дело не терпит отлагательств. У меня есть вариант решения. Он сопряжён с риском и не гарантирует положительного исхода, но, учитывая известные мне факты, это наилучшая из имеющихся в нашем распоряжении возможностей.

Селестия подняла взгляд.

— Что вы можете предложить? — тихо, с едва заметными просящими нотками в голосе, спросила она.

— Я не хотел бы раскрывать детали, это сложно и займёт слишком много времени. — Доктор смотрел солнечному диарху прямо в глаза, намеренно игнорируя прожигающего его взглядом Шайнинга. — Как я уже сказал, мой план рискован и не гарантирует успеха, но это всё, что я могу предложить. Я должен буду забрать вашего узника, чтобы иметь возможность действовать. В случае моей неудачи ничего не изменится, заражение продолжится, и ваш мир будет уничтожен. Все населяющие его существа чудовищно исказятся, магия исчезнет, земля будет отравлена. Если я добьюсь успеха… ну, тогда и увидим.

Он замолчал, снова устремив взгляд на неподвижную и безучастную ко всему вокруг Луну.

— Это уже ни в какие ворота не лезет! — Шайнинг Армор переводил взгляд с Доктора на Селестию и обратно. — Он непонятно как проникает в тронный зал, рассказывает небылицы, вдобавок требует отдать ему виновника наших бед — и ждёт, что мы поверим каждому его слову?! Он явно знает больше, чем говорит, а я никому не позволю использовать нас втёмную! Предлагаю для начала посадить его в камеру и выбить из него информацию.

— Ваши рвение и подозрительность похвальны, капитан, но в данных обстоятельствах несвоевременны и излишни, — холодно ответил Доктор, бросив на него косой взгляд. — Я предлагаю вам помощь, шанс на спасение вашего мира, и мои недомолвки вызваны сложностью деталей и отсутствием гарантий успеха. Ваши наблюдатели скоро доставят вести с Пустошей, так что эта часть моих слов подтвердится, но вряд ли вы проникнетесь полным доверием ко мне даже в этом случае. К тому же это потребует слишком долгого ожидания, что лишь усугубит положение дел.

— Слишком гладко у тебя всё выходит. — Шайнинг Армор напрягся, его рог окутался пурпурной аурой. — Слишком гладко, чтобы быть правдой. Ты явно что-то задумал и тянешь время.

— Время не имеет значения, — парировал Доктор, разворачиваясь в его сторону и наклоняя голову.

Твайлайт не сводила глаз с брата. Само появление Доктора, его слова, порождающие больше вопросов, чем дающие объяснений, действительно были очень подозрительны, и она понимала, как должен себя чувствовать Шайнинг, некогда ответственный за охрану дворца. Но почему-то ей хотелось верить этому странному жеребцу, что-то говорило ей, что он — нечто большее, чем кажется. И ещё её не оставляло чувство, что она уже сталкивалась с ним.

— Довольно.

Голос Селестии был тих, но стоящая за простым словом мощь не позволяла даже помыслить о неповиновении. Венценосная пони посмотрела сначала на Шайнинг Армора, потом на Доктора. Под её взглядом бывший капитан стражи погасил готовое сорваться заклинание и снова уткнулся носом в гриву жены. Доктор выжидающе смотрел на солнечную принцессу.

— Я согласна с Шайнинг Армором, что вы скрываете от нас больше, чем рассказываете. И я готова поверить, что вы можете предложить нам помощь, пусть и не желаете говорить, какую именно. Тем не менее, если ваши действия, по вашим же словам, сопряжены с риском и могут окончиться неудачей… Я должна знать, что именно вы хотите сделать, и какие последствия ждут нас всех и вас лично.

Доктор покачал головой.

— Я не могу рассказать вам, ваше высочество, именно потому, что не имею гарантий успеха. Последствия? В случае моей неудачи ничего не изменится, ваш мир, каким вы его знаете, погибнет. Вам придётся поверить мне на слово, если вы решите принять мою помощь.

— Тогда я не могу согласиться.

Твайлайт уставилась на бывшую наставницу. Солнечная принцесса распрямилась, высоко подняв голову и прямо глядя в глаза Доктору.

— Не потому, что ваши появление и слова слишком подозрительны и я не верю вам. Я не сомневаюсь, что вы говорите правду и искренне хотите помочь. Но также я чувствую, что задуманное вами почти наверняка потребует от вас слишком большой жертвы. Этого я не могу позволить. Как правительница Эквестрии, я должна защищать своих подданных, и не могу перекладывать эту ответственность на чужие плечи. Я сделаю то, что должно быть сделано, и потому отказываю вам. Прошу вас покинуть дворец, немедленно.

Доктор, поджав губы, несколько секунд пристально смотрел ей в глаза.

— Боюсь, теперь я опасаюсь задуманного вами, ваше высочество, и сомневаюсь в мудрости вашего решения. Но не смею перечить. Каждый воспринимает свой долг по-своему и следует ему до конца. Прошу простить за вторжение и отнятое время. Желаю удачи.

Он развернулся и быстро пошёл к выходу. Твайлайт проводила его взглядом, гадая о смысле последних сказанных загадочным пони слов. Когда двери закрылись за Доктором, она вновь посмотрела на Селестию.

— О чём он, принцесса? У вас есть план? Вы придумали, как нам всё исправить? Чем я могу помочь вам?

Взмахом копыта Селестия прервала поток вопросов.

— Твайлайт Спаркл, моя верная бывшая ученица. То, что я намереваюсь сделать, могу и должна сделать я сама. Это мой королевский долг и моя обязанность. Я знаю, что это единственное, на что я сейчас способна, и надеюсь, что мне хватит сил. Твоей задачей будет проследить, чтобы в случае моего успеха мир и гармония в Эквестрии были восстановлены, а все пострадавшие получили необходимую помощь. И… — тут голос её дрогнул, она поспешно перевела взгляд на Луну, — позаботься о моей сестре.

У Твайлайт потемнело в глазах, тронный зал сделал полный оборот вокруг ошеломлённой чародейки. Позаботиться о сестре? Что же задумала Селестия, если просит свою бывшую ученицу позаботиться о лунной принцессе? Что она собирается сделать? О какой жертве говорила венценосная пони, когда отказывала Доктору? Хватит сил? На что? О чём догадался загадочный жеребец, что заставило его произнести последние слова?

Сквозь царивший в голове Твайлайт сумбур вдруг пробилась неожиданная мысль. Она посмотрела на Селестию, нежно прижавшуюся носом ко лбу не реагирующей на её прикосновение Луны, затем перевела взгляд за трон. Пошарила взглядом по углам. Быстро осмотрела все колонны, окна, даже потолок. Он сидел так тихо, что все, похоже, забыли о его присутствии, и теперь… Уверившись в своей правоте, она озвучила вопрос, заставший солнечную принцессу оторваться от неподвижной сестры:

— А где Дискорд?

Глава пятнадцатая

Доктор торопился. Если он верно просчитал ход мыслей и, главное, степень отчаяния принцессы Селестии, промедление было воистину смерти подобно. Солнечная богиня хотела любой ценой защитить своих подданных, и была готова пойти на крайние меры. Доктор сказал правду: могущественные Элементы Гармонии не могли воздействовать на существо, пришедшее из-за границ этого мира. Попытка использовать их только истощила бы магические сущности, не принеся даже краткой отсрочки. И Селестия знала это, Доктор прочёл понимание в её глазах. И на самом дне, под пеленой подавляемого страха, успел увидеть решимость прибегнуть к средству, что лежало за пределами понятия «последней надежды». Средству, к бледной тени которого он некогда прибёг сам, и воспоминания об этом до сих пор непрестанно жгли его душу. Средству, что требовало цены неизмеримо большей, чем было способно заплатить бессмертное существо. Он не мог допустить этого. И должен был действовать немедленно.

Миновать стражников было делом несложным. Даже усиленные, патрули единорогов не были для него помехой, к тому же, опытный путешественник предусмотрительно активировал фильтр восприятия. Пока он держался тихо и незаметно, встречные гвардейцы скользили по нему взглядами, как по пустому месту.

Быстро пройдя все этажи дворца, Доктор спустился на уровень темниц. Эквестрия была мирной страной, управляемой любимыми своим народом принцессами, так что Кантерлотский замок с давних времён не имел ни глубоких казематов, ни мрачных подземелий. По сути, несколько камер, располагавшиеся в подвальном этаже дворца, были не более чем данью традиции. Они не имели ни обитых железом толстых дверей с маленькими смотровыми окошками, ни заговорённых замков, ни кандалов, вмурованных в стены. Открытые, отделённые от коридора только не слишком частой решёткой, они годились скорее для временного содержания перебравших на празднике буянов, чем для заключения источника величайшего ужаса этого мира.

Доктор выглянул из-за угла. Единственная занятая камера была укрыта матовым барьером, за которым угадывалась неподвижно сидящая в дальнем углу размытая фигура. Стражников видно не было, должно быть, всех удалили с этого уровня. Доктор кивнул, оценив решение: так никто не подвергнется прямому воздействию ауры пришельца, а если установленные принцессой Селестией барьеры не выдержат, то и гвардейцы вряд ли сумеют что-то сделать.

Быстро подойдя к камере, он достал из-за уха звуковую отвёртку и, прикусив её, направил на магическую стену. Пока он возился с настройками, кристалл мерно вспыхивал, а устройство издавало тонкий гул. После нескольких минут манипуляций барьер с хлопком исчез. Доктор резко развернулся, внимательно осматривая коридор по всей длине, стараясь не пропустить ни одного угла, ни одной тени, где мог спрятаться… Через несколько секунд, так никого и не увидев, он досадливо дёрнул уголками рта и спрятал отвёртку. Вновь повернувшись к камере, Доктор принялся разглядывать содержащегося в ней узника.

Заключённым оказался жеребец-земнопони бледного розовато-жёлтого цвета с короткой каштановой гривой и куцым хвостом. Он сидел сгорбившись, втянув голову в плечи, и затравленно смотрел на Доктора. Под серо-голубыми глазами залегли глубокие тени, зрачки беспокойно подёргивались. От него отчётливо пахло страхом и отчаянием.

— Я Доктор, — представился Доктор. — Тебе сказали, почему ты здесь?

Пони настороженно кивнул.

— Хорошо, это сэкономит время. Твоё присутствие губит этот мир. Я могу дать тебе шанс спасти его, исправить причинённое тобой зло. Если ты хочешь этого, идём со мной.

Тот не двигался, видимо, пытаясь осмыслить столь внезапное изменение в своей судьбе.

— Я думаю, что ты не по своей воле попал сюда, и напрямую не виноват в происходящем. Однако ты должен понимать, что являешься причиной и источником губительных изменений в Эквестрии. Если ты не желаешь зла этому миру и его жителям и хочешь их спасти, идём со мной.

Пони продолжал молча смотреть на Доктора.

— Времени у нас нет. Я снял защитные барьеры с камеры, и принцесса Селестия почувствует это. Вообще, странно, что тревога ещё не поднялась. Идём со мной. Я твоя последняя и единственная надежда на искупление.

Доктор развернулся и зашагал к лестнице. Несколькими мгновениями спустя он услышал за спиной неуверенный цокот копыт и беззвучно коротко выдохнул. Оставалась ненулевая вероятность, что пришелец действовал сознательно, и тогда он едва ли клюнул бы на обещание искупления. Не зная всех подробностей, Доктор сделал ставку на неумышленность его действий и пока что был в плюсе. Однако самая тяжёлая работа ждала впереди.

По пустым коридорам Доктор и бледный земнопони быстро вышли в сад. Пройдя десяток метров по дорожке, Доктор сошёл на газон и углубился в заросли. Спустя минуту они оказались на лужайке, посреди которой стояла неуместная здесь синяя будка. Открыв дверь, Доктор повернулся к своему спутнику:

— Надеюсь, что не ошибся в тебе и твоё желание искренне. Заходи. Мы отправимся туда, где, если мои расчёты верны, ты получишь шанс помочь мне всё исправить.

Земнопони переводил взгляд с открытой двери на Доктора, старавшегося не выдавать нетерпения. Если его предположения окажутся неверными и надежда искупить вину не перевесит страха перед неизвестным, придётся срочно переходить к альтернативному варианту плана по спасению мира. Особых трудностей это не вызовет и даже не потребует дополнительных затрат энергии или времени, однако сперва Доктор хотел до конца исчерпать добрую волю этого существа.

Видимо, решив наконец, что хуже не будет, бледный жеребец скрылся в будке. Доктор мгновенно встал в дверном проёме, чтобы тот не смог выскочить, если страх вдруг возьмёт над ним верх, и оглянулся. Этот момент был самым слабым в его расчётах, и количество неизвестных делало любой прогноз фактически сродни гаданию на кофейной гуще. Итак, главная ставка, почти ва-банк. Дольше задерживаться нельзя. Если он не появится сейчас…

— Покидаете нас, Доктор? — Пришепётывающий голос раздался сверху. Доктор понял голову и встретился взглядом с парой красно-жёлтых разновеликих глаз.

Дискорд свернулся на крыше, подперев голову правой лапой и постукивая по металлу когтями левой. В его прищуренных глазах мерцал интерес, уголки губ кривились в усмешке.

— Да. — Доктор старался говорить спокойно и невозмутимо. — К сожалению, я вынужден оставить этот гостеприимный дворец прежде, чем поднимется тревога и стражники смогут воспрепятствовать моим планам. Несмотря на моё заявление на совете, времени у нас не так много, и я не могу позволить себе его терять. Собственно, я собирался отбыть немедленно.

Дух Хаоса перетёк на землю и встал во весь рост. Заложив передние лапы за спину, он обошёл будку по кругу, увлечённо разглядывая сооружение. Доктор ждал.

— Занимательно, весьма занимательно, очень интересный образчик. Вы позволите составить вам компанию?

— Разумеется, буду рад такому попутчику. Прошу.

Кивнув, Дискорд, пригнувшись, зашёл внутрь. Доктор последовал за ним и запер двери.

Повернувшись, он прошёл к консоли управления, бросив сжавшемуся под колонной и во все глаза глядящему на драконикуса земнопони: «Сиди, не шевелись и ничего не трогай». Считав показания приборов, Доктор принялся щёлкать переключателями, готовясь к отправлению. Дискорд, заложив лапы за спину, не спеша обходил зал по периметру.

— Блестяще. Внутри она куда больше, чем кажется снаружи. Вам никто не говорил такого раньше? Ну, да ладно... Итак, что же у нас здесь? Свёрнутое пространство, высокие технологии, временная спираль в качестве источника энергии. Разве что интерьер несколько скучноват, жёсткая функциональность, никаких излишеств. Хотя я почему-то ожидал увидеть больше кругляшков. Но это дело вкуса. Как вы называете это прекрасное творение?

— Её зовут ТАРДИС. — Доктор не смотрел на драконикуса, сосредоточившись на настройке приборов.

— О, так она живая? — Дискорд покрутил головой, бегло осмотрел центральную колонну и наконец остановил взгляд на основании консоли управления. — О, я вижу. Прекрасное создание, могущественное и исполненное величия. Сила и красота, воплощённые в материи и энергии, бесконечный потенциал и железная воля. Блестяще, просто блестяще.

— Спасибо, ей приятны ваши слова. — Доктор закончил настройку и активировал систему. Раздался мерный пульсирующий гул, зал заметно завибрировал. Дух Раздора повернулся к Доктору.

— Итак, думаю, пришло время поделиться с нами вашими соображениями, Доктор, — проговорил он, скрещивая лапы на груди. — Это скрасит вынужденное, но оттого не менее тягостное ожидание.

— Да, время пришло. — Доктор посмотрел на похищенного узника. Земнопони сидел под древовидной колонной, бросая настороженные взгляды на Доктора и испуганные — на Дискорда. Калейдоскоп событий — вторжение принцесс в сон, арест, заключение, побег, обернувшийся похищением, и теперь путешествие в компании странного пони и химерического создания — совершенно выбил его из колеи.

— Я получил сигнал бедствия и прибыл, как только смог. Сбор и анализ информации заняли значительно больше времени, чем я предполагал, и окончательная картина сложилась буквально несколько часов назад. Всё началось с появления в этом мире нашего спутника. Мне не удалось доподлинно выяснить, какому миру он принадлежит, я никогда даже не слышал о нём. Полагаю, контактов раньше не было, либо они не были отражены в доступных мне источниках. Тем не менее, сомнений нет: именно он принёс с собой нечто, способное погубить не только Эквестрию, но и весь мир пони. Сначала я думал, что он сам является источником всех изменений, но, подслушав рассказ принцессы Твайлайт о пережитом в его сне, был вынужден пересмотреть свои выводы. То, что содержится в его голове, то, что едва не погубило принцессу Луну, не одну тысячу лет защищавшую пони от их кошмаров, не может принадлежать одному существу. Слишком велика сила воздействия, её не удержать одному разуму. Это сожгло бы его раньше, чем спорадические выбросы сумели нанести ощутимый вред, и Элементы Гармонии смогли бы погасить остаточное влияние. А раз этого не произошло, я могу сделать только один вывод.

Доктор обвиняюще указал копытом на не сводящего с него глаз земнопони.

— Он — мост между мирами, дверь, через которую в эту вселенную проникает вся эта мерзость, в настоящее время пожирающая Эквестрию подобно чуме. И я почти уверен, что это происходит не по его воле, он только проводник и ключ, не дающий двери закрыться. Если это так, у нас есть шанс на спасение, а у него — на искупление своего греха, пусть он и совершил его невольно.

Доктор начал прохаживаться вокруг консоли, то и дело подкручивая и переключая что-то на панели.

— Я вычислил точку инфильтрации. Это произошло в Вечнодиком Лесу, восемнадцать дней назад, в ночь, когда над Эквестрией проходила комета… забыл её номер по каталогу, но это не важно. Точные темпорально-пространственные координаты введены в полётную программу ТАРДИС, и сейчас мы направляемся в этот момент. По прибытии у нас будет шанс всё исправить. Хорошая новость: я не могу вмешиваться в собственную временную линию, но меня не было в Эквестрии в тот день, так что наше вторжение в прошлое в этой точке не приведёт к возникновению необратимого парадокса. Плохая новость: шанс у нас только один, и, если я допустил хоть малейшую ошибку в расчётах, ничего не получится, и всё повторится. Есть вопросы?

Он посмотрел на своих спутников. Дух Дисгармонии развлекался, заставляя сотворённые им миниатюрные копии Доктора играть в чехарду с мини-Дискордами; земнопони сидел на том же месте, смотря в пол. Лишившийся аудитории Доктор несколько секунд смотрел на неблагодарных, потом пожал плечами и обратился к консоли, выверяя курс. В течение нескольких минут царила тишина, нарушаемая только свербящим гулом работающих систем и недовольным писком копий Доктора, когда Дискорды начинали жульничать. Правда, как именно им это удавалось в этой игре, оставалось загадкой.

Доктор произвёл последнюю проверку и дёрнул рычаг, останавливая ТАРДИС. Зал содрогнулся, мини-копии попадали и тут же исчезли.

Доктор сверился с показаниями приборов.

— Итак, хорошая новость, мы прибыли к целевому моменту с минимальной погрешностью, — проговорил он, обводя взглядом спутников. — Сейчас мы покинем ТАРДИС и приступим к реализации плана, что должен предотвратить, ни много ни мало, гибель целого мира. Искренне надеюсь на успех.

Доктор подошёл к дверям и чуть приоткрыл их. Снаружи была звёздная ночь. Они находились на окраине довольно большой поляны, со всех сторон окружённой высокими деревьями. Древние и молодые, покрытые мхом почти до половины и с чистой корой, развесистые и стремящиеся вверх — все они выглядели одинаково дикими. Сомнений не было: они находились в Вечнодиком Лесу, прибежище всего таинственного и непривычного пони.

Доктор подхватил стоящее рядом с дверью небольшое устройство в виде усечённой пирамиды, увенчанной состоящей из нескольких концентрических колец фигурой. Выйдя из ТАРДИС и осмотревшись, он подал знак своим спутникам. Дискорд тут же начал с хрустом разминаться, будто провёл всё путешествие не в просторном зале с высоким потолком и свободой передвижения, а запертым в чемодане в багажном отделении. Земнопони вышел осторожно, с опаской озираясь по сторонам. Доктор, уже дошедший почти до середины поляны, нетерпеливо махнул ему. Устройство, которое он перед тем поставил на землю, тихо жужжало, на верхней панели перемигивались синие лампочки, кольца медленно вращались.

— Здесь, — сказал он подошедшему жеребцу, — ты должен будешь стоять здесь. В этом месте ты появился в этом мире в прошлый раз, точнее…

Он сверился с показаниями хронометра отвёртки.

— …появишься ровно через семнадцать минут и сорок семь секунд. Запомни, твоя задача — стоять здесь и во что бы то ни стало не двигаться с места. Ты понимаешь? Стоять и не двигаться. В момент материализации возникнет парадокс, выводящий тебя за пределы этого континуума. Я смогу взять его под контроль, — он продемонстрировал звуковую отвёртку и указал на стоящее на траве устройство, — и отправить тебя обратно в твой мир. Тебе здесь не место, ты уже знаешь, чем опасно твоё присутствие. Но, если ты вернёшься в тот же момент, когда появился, фактически ты не будешь присутствовать в этом мире ни мгновения, а значит, ничем не сможешь ему навредить. Ты меня понял?

Земнопони неуверенно кивнул.

— Хорошо. Запомни: стой и не двигайся, что бы ни происходило. Я смогу контролировать процесс, но любое твоё движение внесёт погрешности в мои расчёты. Если хочешь помочь нам и себе, стой и не двигайся, тогда всё получится. Не сомневайся, я знаю, что делаю. Верь мне — я ведь Доктор.

Доктор хлопнул дрожащего земнопони по плечу и направился к будке. Дискорд уже стоял у двери, скрестив лапы на груди и наблюдая за звёздами. Где-то там сейчас мчалась комета, а над Понивиллем уже через несколько минут должен был вознестись шар с довольным собой Духом Хаоса и быстро приближающейся к точке кипения Твайлайт Спаркл. При приближении Доктора драконикус перевёл взгляд на него.

— Полагаю, теперь вы расскажете, в чём на самом деле заключается ваш план? — Его голос раздался прямо в голове Доктора, к чести своей ничем не выдавшего удивления. Встав рядом с химерическим созданием, он уставился на дрожащего земнопони, покусывая отвёртку. — Вы так и не открыли деталей, а версия, только что изложенная вами, выглядит несколько… натянутой. Полагаю, что преждевременное разглашение этой информации поставило бы вашу затею под угрозу?

Доктор покосился на драконикуса и вновь перевёл взгляд на стоящего в центре поляны пони.

— Эта версия достаточно правдоподобна, чтобы удержать его на месте необходимое время. — Он старался говорить тихо, но, похоже, Дух Хаоса позаботился о том, чтобы их беседа не стала достоянием их спутника. — Страх не даёт ему критически мыслить, а моё лицо внушает доверие.

— И вы собираетесь?..

Доктор помолчал, следя за земнопони и держа наготове звуковую отвёртку.

— Чтобы закрыть дверь, сначала нужно открыть её настежь. Эта точка — рифт, здесь граница мира истончилась настолько, что сквозь неё могут проникать иные сущности, что и произошло с нашим… попутчиком. Вернуть его в родной мир я не в состоянии, не зная координат; но я могу открыть разлом и выбросить это существо в Пустоту, что лежит меж всеми мирами. Однако при этом возникают две проблемы. Первая: для открытия разлома нужна огромная энергия, а у меня нет под копытом безопасного источника, способного выдать достаточную мощность, использовать же «сырую» энергию рифта слишком рискованно. Вторая: вред, нанесённый Эквестрии и её обитателям, не может быть исцелён, он исказил саму сущность этого мира, став фиксированным событием. Я сумел найти только один способ решить их обе одновременно: использовать выброс энергии в момент перехода и вытолкнуть в Пустоту их обоих до того, как копия из этого времени полностью воплотится. Получится, что он никогда не появлялся в этом мире, а значит, проводимое им зло никогда не коснётся Эквестрии. А поскольку мы прибыли из реальности, где это уже произошло, мои действия создадут парадокс, способный уничтожить вселенную.

Доктор дёрнул уголками рта. Дискорд молчал, не отрывая взгляда от бледного пони.

— Но у меня есть решение и для этого. Поскольку я сам являюсь… сложным событием пространства-времени, — он покосился на невозмутимого драконикуса, — можно сказать, аномалией с точки зрения любой пространственно-временной линии, я смогу замкнуть парадокс на себя. В момент перехода я отключу направленные щиты ТАРДИС, что сделает меня уязвимым для внешних воздействий, отправлюсь в Пустоту вместе с ними и закрою разрыв с той стороны. Так что вам лучше всего будет находиться в контрольном зале, когда всё начнётся. Перестав получать мой жизненный сигнал, ТАРДИС активирует «Аварийную программу один»: вернётся к точке последнего старта, чтобы высадить вас, после чего переместится в конец Вселенной и самоуничтожится.

С минуту они молчали.

— Допустим, ваша затея осуществима, — проговорил Дискорд, не меняя позы. — Но зачем вам делать подобное?

Доктор прищурился, не сводя пристального взгляда с дрожащего земнопони.

— Потому что альтернатива — огонь. Я уже видел подобное. — Он дёрнул уголками рта. — И не хочу видеть снова. Не здесь.

— Вы приносите себя в жертву.

— И его тоже, но это единственная возможность, я перепроверил расчёты достаточное количество раз, чтобы избавиться от сомнений. — Доктор бросил взгляд на хронометр отвёртки. — Выбор между одной условно невинной жизнью и спасением целого мира. Я его сделал. И не могу больше называться Доктором. Лучший выбор для существа, потерявшего право на своё имя — никогда не существовать. Как по мне, цена вполне приемлема.

— А если вы ошиблись?

— Тогда в лучшем случае моя затея провалится, события пойдут по уже известному нам пути, а я больше не смогу вернуться сюда, так как произошедшее здесь станет частью моей временной линии. Поэтому у нас только один шанс. Один-единственный, уникальный и почти безнадёжный шанс…

Доктор замолчал, напряжённо вслушиваясь в тишину. На самой границе слышимости возникло лёгкое похрустывание, будто кто-то грыз леденцы. Земнопони тоже явно почувствовал что-то, так как начал с удвоенной силой крутить головой.

— Начинается, — пробормотал Доктор и крикнул сотрясаемому нервной дрожью жеребцу: — Стой на месте, ни в коем случае не шевелись! Помни, это твой шанс всё исправить!

В шаге от трясущегося пони воздух вдруг исказился подобно водяной линзе, и во все стороны пошла рябь. В центре искажения начало проступать что-то тёмное, быстро приобретающее очертания стоящего на задних ногах пони. Через несколько секунд фигура обрела объём и цвет, превратившись в точную копию ошалело глядящего на неё бледного розовато-жёлтого жеребца.

— Сначала он должен коснуться его, — бормотал Доктор, нацеливая отвёртку на близнецов. — Притяжение должно быть достаточным, чтобы с такого расстояния… Нет!

Земнопони пятился. Трясясь всем телом, он мелкими шагами отступал от почти завершившего переход самого себя, дико выпучив глаза и широко раскрыв рот.

Взвыв, Доктор в три прыжка подлетел к нему, развернулся и со всей силы лягнул в круп. Не ожидавший удара жеребец, и без того едва держащийся на ногах от потрясения, полупрыгнул-полуупал вперёд и врезался в материализовавшуюся копию, сбив её с ног. Оба пони упали прямо на устройство, установленное Доктором. Сам он, мгновенно развернувшись, направил на кучу-малу звуковую отвёртку и прикусил кнопку.

Конус гиперзвука накрыл сплётшихся близнецов и скрытое под ними устройство. Мгновение, другое ничего не происходило, но потом тела пришельцев начали светиться. Интенсивность сияния быстро нарастала, и Доктор был вынужден зажмуриться, боясь отвернуться и выпустить их из зоны воздействия. К свету добавился бьющий во всех направлениях ветер, а слух терзал запредельно тонкий вой, заглушающий гул работающей отвёртки. Доктор пригнул голову, стараясь удержать направление конуса. От его стойкости зависело всё.

Яркость бьющего из центра поляны света стала нестерпимой, выжигая глаза даже сквозь плотно сомкнутые веки, и Доктор почувствовал, что его выносливость достигла предела. Боль вплотную приблизилась к порогу, за которым сохранять контроль над телом было невозможно — инстинкт самосохранения требовал немедленно покинуть грозящую разрушением организма зону. Доктор напряг последние силы, стараясь продержаться лишнее мгновение.

Он сумел. Свет вдруг стал из невыносимого просто сильным, поднявшийся до ультрачастот звук словно надломился и почти мгновенно исчез; сбивающий с ног ветер, дувший из зоны коллапсирующего пространства, утих настолько внезапно, что Доктор едва устоял на ногах. Чуть не ткнувшись носом в землю, он сумел восстановить равновесие и рискнул приоткрыть глаза. Пульсирующие от боли глазные яблоки и кружащиеся разноцветные круги не давали ничего разглядеть в потоке света. Доктор выключил звуковую отвёртку.

Сияние угасло. Посреди поляны, видимо, потерявший сознание в момент коллапса, лежал жеребец-земнопони бледного розовато-жёлтого цвета с короткой каштановой гривой и куцым хвостом. Доктор несколько секунд не сводил с него затуманенного взгляда.

— Вот и всё, — спокойно произнёс он.

Глава шестнадцатая

Доктор устало опустился на землю.

— Вот и всё, — повторил он. — У меня был один шанс, что это сработает. Один шанс, что невозможное станет действительным и моя затея удастся. Как я и говорил принцессе Селестии, никаких гарантий успеха, а в случае моей неудачи Эквестрия погибнет. И теперь я исчерпал своё последнее средство. Простите меня, принцесса. Мне правда очень, очень жаль.

С минуту Доктор сидел, уставившись в землю и погрузившись в себя. Затем поднял голову и внимательно посмотрел на неподвижного земнопони. Перевёл взгляд на окружающие поляну деревья, поводил головой из стороны в сторону. Посмотрел на небо, вновь опустил взгляд на землю, снова начал рассматривать окружающий лес. С каждой сменой объекта внимания его движения становились всё быстрее, так что, вскочив и метнувшись в ТАРДИС, он уже приобрёл прежнюю стремительность.

Подскочив к панели управления, Доктор забарабанил по клавишам, вызывая на монитор таблицы и графики, показания сенсоров, компьютерные расчёты и кто знает какие ещё данные. После нескольких минут лихорадочного изучения информации он радостно вскрикнул, ткнув копытом в мешанину линий, слов и цифр:

— Вот оно! Мы всё ещё являемся аномалией для этого места, поэтому оно не может свернуться. Мои действия образовали вероятностный карман, который сохраняет нас вне времени и пространства, не позволяя продолжиться старой линии событий или начаться новой, но он крайне нестабилен и долго не продержится. Мы получили отсрочку, и её нужно использовать.

Доктор опёрся на край консоли и невидяще уставился на приборы.

— Думай-думай-думай-думай. Вводная: мы находимся в нестабильной потенциальной точке пространства-времени с ограниченным ресурсом существования. Рифт ещё активен, выполнение первоначального плана возможно. Нужен источник энергии. Я могу использовать ТАРДИС, у неё хватит мощности, чтобы дать мне закрыть рифт и вернуть…

Доктор запнулся на полуслове, едва не прикусив язык и широко распахнув глаза. Медленно повернувшись, он уставился на тихо стоящего у стены Дискорда. Почувствовав его взгляд, драконикус отвлёкся от перекрашивания колонн в ядовито-зелёный цвет и вопросительно посмотрел на Доктора.

— Дискорд! — выдохнул тот.

— Как мило, что вы вспомнили о моём присутствии, Доктор. — Дух Раздора буквально расплылся в ухмылке, всплеснув лапами. — Вы были настолько увлечены своими рассуждениями, что я счёл невежливым прерывать вас такой несущественной деталью, как факт моего существования. Итак, раз уж вы решили обратить на меня своё драгоценное внимание — что я могу для вас сделать?

— Я не смогу пройти через трещину и вернуть тебя обратно, мне придётся использовать ТАРДИС для закрытия рифта, и находиться она должна будет с моей стороны. Но ты — Повелитель Хаоса. Ты можешь всё исправить. То, что для меня лежит за пределами сил, ты способен сотворить по щелчку пальцев. Ты можешь спасти тысячи жизней, вернуть ход времени в исходное русло, восстановить гармонию в Эквестрии. Ты можешь…

— Доктор, вы меня с кем-то путаете, — перебил Дискорд, снова скрещивая лапы на груди и исподлобья глядя на него. — То, о чём вы меня просите, явно превосходит мои скромные возможности. Я всего лишь безответственный, самовлюблённый фигляр, не способный видеть дальше своего эгоизма. Шут, притворщик и сеятель раздора, использующий дарованные ему вселенной незначительные силы сугубо для собственного развлечения. Не более. И уж совсем неразумно просить о восстановлении гармонии того, кто уже не раз пытался погрузить мир в хаос. Боюсь, вы обращаетесь не к тому драконикусу.

Доктор ошеломлённо смотрел на Дискорда.

— Самовлюблённый фигляр? — пробормотал он. Несколько раз моргнув, он предпринял новую попытку. Обращаться ему пришлось к затылку собеседника: закончив отповедь, тот повернулся к Доктору спиной и сейчас стоял, глядя в стену и чуть заметно подёргивая кисточкой хвоста.

— Я много путешествовал, видел и делал такое, что не в состоянии представить никто из смертных. Обо мне знают и мне благодарны во множестве миров и времён. И равно ненавидят, проклинают и хотят стереть со страниц истории во всех остальных. Но я ничто, абсолютное ничто перед тобой, Дискорд. Там, где я крадусь, ты идёшь во весь рост. Там, где я потерплю поражение, ты одержишь победу. Там, где я ищу лазейку в правилах, ты игнорируешь их.

— Столь примитивная лесть не в вашем стиле, Доктор, она оскорбляет и меня, и вас. — Драконикус развернулся и неприязненно посмотрел на него. — Мне достаточно известно о вас, и, как я вижу, вы немало узнали обо мне. Тем не менее не стоит сотрясать воздух попусту. Я не могу помочь вам.

— Я не прошу помочь мне. — Доктор начал впадать в отчаяние. Быстрый взгляд на монитор показал, что время существования вероятностного кармана, и без того рассчитанное с большой погрешностью, стремительно истекает.

— Сотни и сотни жизней на кону. Десятки пони прямо сейчас погибают или превращаются в чудовищ, потому что этот… это… оно, — он ткнул копытом в сторону приоткрытой двери, — нарушило границы измерений. И не просто границу миров, я не мог сказать этого эквестрийцам. Оно из совершенно иной вселенной, и оно может открыть дорогу другим. Ты видел сам, что принесло им его появление. А оно одно. Одно существо с той стороны отравило целый мир. Я даже боюсь пытаться представить, на что похоже его родное измерение.

— Сотни и сотни, Дискорд. — Доктор попытался поймать взгляд драконикуса, но тот снова закрыл глаза. — Сотни сейчас и тысячи потом. Ни одно создание ни в одном из миров не заслуживает такой судьбы. Я не в силах спасти их. Но верю — нет, знаю! — что можешь ты. Я не могу убедить себя, что вершина могущества называющего себя Повелителем Хаоса — дожди из шоколадного молока и неудачная попытка рассорить лучших подруг. И никогда не поверю, что Селестия старалась изменить и привлечь на свою сторону того, кто заведомо слабее неё. Дискорд! Ответь мне!

Дух Дисгармонии застыл, скрестив лапы на груди и не открывая глаз. В нём не осталось и намёка на привычное шутовство. Сейчас он выглядел не мрачным или серьёзным, а просто другим.

— Дискорд!

— Ты не понимаешь, о чём просишь. — Голос драконикуса был глух и чист, шепелявость исчезла вместе с ухмылкой.

— Да! Мне никогда не узнать и не понять того, что открыто тебе. Я всего лишь путешественник, одиночка, блуждающий меж миров и времён, воспринимающий лишь то, что видят его глаза, слышат уши, касаются копыта. Это ничто по сравнению с тем, что видишь, слышишь и ощущаешь ты. Но мне нравится этот мир. Как и тебе. Ты обещал Селестии использовать свою магию для добрых дел. А что может быть добрее спасения целого мира?

— Ты не понимаешь, о чём просишь, — повторил драконикус.

Доктор почувствовал нарастающую волну паники.

— Тогда сделай это для своих друзей. Ты ведь уже знаешь, каково это — называть кого-то своим другом? Знать, что кто-то будет рад видеть тебя, когда ты вернёшься из очередного путешествия, сколь бы долго ни отсутствовал? Кто будет смеяться твоим шуткам, а в миг нужды протянет копыто и подставит плечо? Если они погибнут, ты снова будешь один. Ты сможешь снова быть один? Один, в пустоте, наедине лишь с самим собой? Ты сказал, что не видишь дальше своего эгоизма? Прекрасно! Сделай это не ради них, а ради себя. Иначе ты снова будешь один. Всегда один.

— Ты. Не понимаешь. О чём. Просишь, — раздельно, сквозь зубы процедил драконикус.

— Я не прошу! — Доктор сорвался на крик. Паника почти поглотила его, ужас перед грядущим и собственным бессилием лишал остатков самообладания.

— Я умоляю! Дискорд! — Он распростёрся в земном поклоне. — Молю тебя, Повелитель Хаоса! Ты должен закрыть дверь! Спаси их! Спаси всех нас! Взываю к тебе… нгх!

Его челюсти парализовало, язык одеревенел и словно примёрз к зубам. Поперхнувшись от неожиданности, Доктор перестал дышать, внезапно осознав, какие слова едва не сорвалось с его губ. Паника настолько завладела им, что на мгновение он утратил самоконтроль и едва не совершил ошибку, что вполне могла стать последним просчётом в его жизни.

Упавшая после оставшихся невысказанными слов тишина казалась вещественной. Доктор застыл, уткнувшись носом в пол и не дыша. Время уходило. Он уже чувствовал, как оболочка вероятностного пузыря начинает сморщиваться, усыхать подобно сочному фрукту с тонкой кожицей, оставленному на жгучем летнем солнце. Внезапно включилась сирена: автоматика зарегистрировала критический уровень опасности, и ТАРДИС готовилась покинуть угрожающую её структурной целостности точку пространства-времени. Доктор оцепенел. Через несколько секунд активируется аварийный протокол безопасности приоритета «ноль», они покинут временной карман и поток времени поглотит досадную помеху, мешающую ему течь свободно и неудержимо. Ещё немного, и их сметёт, они вернутся во время, и всё повторится. Он проиграет, и тысячи, миллионы погибнут по его вине. Снова.

Возникло что-то ещё. Доктор поймал себя на мысли, что уже какое-то время ощущает это, но до определённого момента оно лежало за пределами даже его чувств. И теперь это нарастало, обретало мощь, заглушая надсадный вой сирены, билось в его голове подобно… песне. Да, именно, это была песня, песня без слов и без голоса, лишённая даже намёка на музыкальность в привычном смысле этого слова, но оттого ещё более прекрасная, музыка сфер, звучание самой Вселенной. Когда-то Доктор в качестве развлечения пытался написать симфонию, пропустив через фильтр гармоник ТАРДИС траектории движения и тяготение планет и галактик, но теперь он со стыдом вспомнил своё неуклюжее творение. Сейчас он слышал истинное звучание Вечности, звук, что уже никогда не вытравится из сокровенных глубин его памяти, и понимал, что сам не захочет забыть его, потерять, лишиться — даже ради спасения своей жизни. Доктор рискнул поднять голову.

Дискорд, Повелитель Хаоса, Дух Раздора и Дисгармонии, стоял, закрыв глаза и держа лапы перед грудью. Между его ладонями бешено вращалась серебристо-серая, состоящая словно из родниковой воды сфера чуть больше головы пони. Вглядевшись в её глубины, Доктор увидел себя, распростёршегося на полу контрольного зала ТАРДИС и, сквозь ставшими полупрозрачными стены, поляну и бесчувственного розовато-жёлтого земнопони. Самого Духа Хаоса в проекции не было.

Звук нарастал. У Доктора заныли зубы и заслезились глаза, он пропустил момент, когда драконикус начал разводить лапы. Медленно, очень медленно он увеличивал расстояние между ладонями. Сфера начала дрожать, её поверхность пошла рябью, а затем — Доктор моргнул — разделилась. Дискорд резко развёл лапы шире плеч и развернул их ладонями вверх. Над правой, львиной лапой зависла бледно-золотистая сфера, внутри которой Доктор видел поляну, контрольный зал и себя. Они были живыми, яркими, такими яркими и живыми, полными таких красок, каких он не видел за все столетия своей жизни. Над орлиной левой — словно затянутый муаром шар, показывающий лежащего без сознания одинокого земнопони без кьютимарки, чьего имени никто так и не узнал. Мир в этой проекции казался выцветшим и затенённым, словно лежащим за грязным стеклом.

Правая сфера начала расти. Доктор во все глаза смотрел на неё. Изображение раздвигалось вместе с границами, он уже видел опушку Вечнодикого леса и древесный коттедж, когда золотистый пузырь добрался до него. Доктор широко раскрыл глаза, боясь упустить момент перехода. Один-единственный, уникальный и почти безнадёжный шанс. Когда сфера коснулась его…

Эпилог

— Дискорд!

Он щёлкнул пальцами орлиной лапы. Сфера лопнула, и они зависли в воздухе, в следующее мгновение переместившись на верхний балкон дерева-библиотеки, откуда началось их столь стремительно завершившееся путешествие. Внезапное обретение материальной опоры нарушило равновесие Твайлайт. Она покачнулась, и Дискорд поспешил поддержать её. Убедившись, что она уверенно стоит на ногах, он убрал лапу и отступил на шаг.

Драконикус внимательно осмотрел спящий Понивилль, затем перевёл взгляд на далёкий Кантерлот. Сотни пони видели сейчас безмятежные сны и могли не бояться кошмаров, ведь принцесса Луна исправно следила за ночным покоем своих подданных. А когда темноте выйдет срок и принцесса-сноходица опустит ночное светило за горизонт, Селестия поднимет яркое, тёплое солнце, и новый день наполнится размеренными, привычными хлопотами. И все будут заниматься своими делами: работать и отдыхать, веселиться и любить, возможно, грустить, но даже это будет светлая грусть, оттеняющая радость жизни.

Дух Раздора опустил взгляд. Некоторое время он не мигая смотрел на раскрытую ладонь левой лапы, затем медленно свёл пальцы в кулак. Из задумчивости его вывело осторожное прикосновение.

— Дискорд?

Он повернул голову. Твайлайт стояла рядом, касаясь ногой его бедра и пытаясь поймать взгляд. На обращённом вверх лице пони растерянность сменялась тревогой, глаза, не сохранившие и намёка на недавний гнев, были полны искренней заботы.

— Ты в порядке?

Несколько секунд драконикус молчал, словно никак не мог уловить смысл вопроса.

— Я… Да, всё хорошо. Спасибо, Твайлайт. — Он отвёл взгляд. — Просто… вспомнил кое-что.

— Ты уверен? — Она отступила, по-прежнему не сводя с него внимательного и доброго взгляда. — Может, хочешь чего-нибудь? Я могу приготовить чай. До искусства Флаттершай мне далеко, но я постараюсь.

— Нет, спасибо, всё и правда в порядке. — Он попытался улыбнуться: вышло скверно. — Ты же знаешь, как у меня меняется настроение. Раз — и безумный шут превращается в брюзгливого зануду…

Он замолчал, уставившись вдаль. Молчала и Твайлайт, бросая на него неуверенные взгляды и переминаясь с ноги на ногу. Ночную тишину нарушали привычные звуки: пение сверчков, уханье сов, шелест ветра в листве и травах. При желании можно было бы уловить почти неразличимые голоса любителей звёздного неба или парочки, решившей устроить свидание под пологом ночи. Мирные звуки, полные безмятежного спокойствия и радости жизни.

Несколько минут спустя Дискорд помотал головой и перевёл ставший осмысленным взгляд на принцессу.

— Да, всё хорошо. Извини, Твайлайт, я не смогу помочь тебе сегодня. Что-то мне действительно… нездоровится.

— Да что ты, не бери в голову, подумаешь, комета. Но ты и правда выглядишь неважно. Может, я всё же могу тебе чем-нибудь помочь? Или лучше позвать Флаттершай?

— Нет, этого точно делать не стоит. — Драконикус уже взял себя в лапы и почти натурально изобразил деланный испуг. — Зачем расстраивать её лишний раз? Думаю, я просто не рассчитал сил на последнюю выходку, так что всё, что мне сейчас нужно, это немного отдохнуть. Стакан тёплого молока, печенье, мягкий плед на лапы и мирный сон до самого утра. Да, это определённо то, что мне сейчас нужно. Доброй ночи, ваше высочество.

Он отвесил шутовской поклон и исчез, не дав Твайлайт ответить.

Послесловие

— Есть меж миров такое, добрый Доктор, что не привидится тебе и в страшном сне.

Доктор, пытавшийся подойти незаметно, усмехнулся, провёл копытом по гриве и встал рядом с Духом Хаоса. Тот лежал словно в шезлонге, паря в полуметре над землёй. Заложив лапы за голову и закинув ногу на ногу, он бездумно смотрел вдаль.

Они находились на самом краю гряды, называемой Холмами Макинтош, на каменистом склоне, обращённом к Пустошам. Растущая отдельными пучками ломкая трава едва слышно шелестела на ветру. Воздух пах пылью, сухим сеном, землёй. Но в основном пылью. Это были бесплодные земли, слишком скудные, чтобы обрабатывать их; даже родовая магия земнопони была бессильна вдохнуть жизнь в каменистую, растрескавшуюся от недостатка влаги почву. Пони не селились ни здесь, ни в ближайших окрестностях с момента основания Эквестрии. Но эти земли не были безжизненными или необитаемыми.

Ночь близилась к концу, и предрассветная мгла сгустилась над Пустошами. Затенённая равнина, начинающаяся от подножия холма, выглядела иным миром, населённым странными и чуждыми существами. Казалось, в темноте рыщут неясные тени, старающиеся не покидать укрывающего их сумрака; они как будто боялись показаться на глаза тем, кто свободно ходил под светом солнца и звёзд. Словно их вид мог вызвать отвращение и страх, толкнуть тех, кому они попадутся на глаза, на агрессию, вызванную неприятием чужеродности этих существ. Словно любой, увидь он таящихся в темноте, счёл бы их чудовищами. Впрочем, так оно и было.

Дискорд скосил глаза.

— Твоё транспортное средство слишком шумно. — В пришепётывающем голосе звучала привычная ирония.

— Знаю. — Доктор пристально всматривался в каменистую долину, словно пытаясь что-то или кого-то увидеть, но стремительно мелькающие тени растворялись в неподвижных тенях, ускользая от взгляда, прячась. — Я не отжимаю стояночный тормоз. Мне нравится этот звук. Он всегда со мной, куда я, туда и он. Мой самый верный попутчик.

Дискорд пожал плечами:

— Тогда какой смысл подкрадываться, если перед тем ты известил о своём прибытии всех на добрых полкилометра вокруг?

Он замолчал. Молчал и Доктор, продолжая вглядываться в темноту.

Ветер тихо пел в расселинах, шуршал сухой травой. Восток начал светлеть, предупреждая все создания ночи, что их время на исходе. Луна оставила небосвод несколькими минутами ранее, и звёзды не могли в одиночку рассеять предрассветный мрак.

— Она жива, — нарушил затянувшееся молчание Дух Раздора. — Как и её дети, все до единого. Изгнаны, обречены влачить жалкое существование и питаться крохами, но живы.

— Хорошо. Если есть жизнь, есть и надежда, а остальное поправимо. — Доктор продолжал смотреть вниз. Он больше не видел тени, растворившиеся в сгустившемся мраке, но это было не важно. Они были там, он точно знал это. Обречённые на суровую жизнь в суровых землях, но живые. А условия жизни можно изменить. Они были сильными, и могли выдержать и не такое. Нужно было лишь подождать…

— Оно ушло без следа, — продолжал его собеседник, подёргивая кисточкой хвоста. — Я запомнил его отголоски, и уверен, что ничего не осталось. Я не допущу, чтобы это снова проникло в мой мир. Больше никаких ошибок.

Линия горизонта на востоке зажглась бледным золотом.

— Все, кто подвергся изменению, вернулись к нормальному состоянию. — Дух Хаоса скрестил лапы на груди. — Вернее, они никогда не изменялись. Так что всё в порядке, все в порядке, и всё и все будут в порядке. Мир спасён, ты здесь, и ты жив.

Доктор переступил с ноги на ногу, по-прежнему пристально вглядываясь в затянутую непроглядным мраком равнину. Или он боялся встретиться взглядом со своим собеседником?

— Мир спасён, — тихо проговорил он. — Всё в порядке, все в порядке. Дети больше не кричат от страха. И никто ничего не будет помнить…

— Трудно помнить то, что никогда не происходило, — отозвался Дискорд.

Восток наливался золотым и розовым сиянием, новый день готовился с минуты на минуту приветствовать солнце.

— Я в долгу у тебя, Повелитель Хаоса, — будничным тоном произнёс Доктор.

— Это так.

Упавшая после этих слов тишина, казалось, поглотила весь мир. Исчезло пение ветра, шуршание травы; Доктор перестал слышать даже собственное дыхание. Он молчал: слова больше не имели значения, то, что должно было сейчас произойти, являлось конечной точкой.

— Всё имеет свою цену. — Дискорд говорил медленно, не сводя взгляда с горизонта. — И ты знаешь, что является платой в этом случае. Правила существуют, чтобы их нарушать, но даже это следует делать по правилам. Если ты добровольно занял её место, то и спрашивать должно с тебя.

Доктор молчал, так же, как и его собеседник, устремив взгляд к горизонту. До рассвета оставалось всего несколько минут, и в далёком Кантерлоте Селестия, как и каждое утро на протяжении тысяч лет, готовилась поднять солнце, даровав этому миру новый день. Доктор лишь надеялся, что ему будет дозволено увидеть это.

— Всё имеет свою цену. — Дискорд сделал небольшую паузу. — И я не люблю иметь кого бы то ни было в должниках. Мы можем рассчитаться здесь и сейчас, это не займёт много времени. — Доктор закрыл глаза. — Ответь мне на один вопрос: Доктор — кто?

Доктор медленно повернулся всем телом. Повелитель Хаоса смотрел ему в глаза, сплетя пальцы в замок и постукивая друг о друга отставленными указательными; уголки его губ кривились в лёгкой усмешке. Какое-то время они буравили друг друга взглядами: Дискорд — насмешливым, Доктор — пристальным, ищущим, неверящим.

— Просто Доктор, — наконец с достоинством произнёс Доктор и улыбнулся. Развернувшись, он не спеша направился к синей будке, неожиданно органично выглядящей посреди каменистого, поросшего жёсткой травой склона. Вставив ключ в замок, он взялся за ручку двери.

— Доктор, — окликнул его драконикус.

Тот замер, чуть повернув голову, но не оглядываясь.

— В следующий раз, — Дискорд говорил, не меняя позы и не поворачивая головы, словно обращаясь к готовому появиться из-за горизонта солнцу, — не нужно ломать комедию, оставьте этот жанр тому, кто выступает в нём не первую тысячу лет. Достаточно сказать «пожалуйста».

Доктор едва заметно вздрогнул, словно собираясь обернуться, но затем открыл дверь и переступил порог.

— И ещё одно.

Доктор замер, не решаясь опустить ногу и завершить шаг: раздавшийся словно со всех сторон и ниоткуда голос был глух, чист и спокоен, но таящаяся за ним неизмеримая мощь подавляла.

— Я всегда относился к вам с большим уважением, Доктор. Вы являете собой незаурядный тип личности, сочетающий высокий интеллект, находчивость, самоотверженность, порою даже жертвенность, и в то же время — ребячливость, сумасбродность и искреннюю способность радоваться жизни. Вам не раз удавалось развеселить меня, за что я искренне вам благодарен. Однако при этом вы склонны к излишней рисовке и бахвальству. Тем не менее я надеюсь, что вы согласитесь со мной: произошедшее должно остаться известным узкому кругу заинтересованных лиц. Полагаю, как нельзя лучше подойдёт выражение «третий лишний».

Голос смолк. Доктор какое-то время постоял, ожидая продолжения, затем вошёл в будку и закрыл за собой дверь. Несколько секунд спустя на крыше размеренно замигал жёлтый фонарь, и по холмам покатился пульсирующий, скребущий гул. Будка начала таять, пока не растворилась в утреннем воздухе. С последним «вррруммм», отставшим на два такта от своего источника, над горизонтом показался край солнечного диска.

Дискорд опустился на землю и сел, скрестив ноги. Утвердив локти на коленях, он развернул левую лапу ладонью вверх. Воздух над орлиными когтями пошёл рябью, сгустившись в медленно вращающуюся сферу. Она была темнее, чем в момент своего создания на борту пространственно-временного корабля Доктора, но, может, это только казалось в ярких лучах поднимающегося солнца? Ссутулившись, драконикус устремил пристальный взгляд в её глубины.

Дневник Доктора. Запись 2103/2015-омар-185942-дельта-синий.

Это была и правда глупая и совершенно безрассудная затея. Я даже не был уверен, что ТАРДИС примет его. Как только он переступил порог, я сразу почувствовал её недовольство. Однако она умная девочка и тотчас поняла, что с такой силой не тягаться ни мне, ни ей. Хотя, полагаю, теперь мне предстоит несколько весьма неприятных и тряских путешествий. Ну да ладно. Всё могло закончиться куда хуже. Даже представлять не хочу, насколько.

Всё же нужно быть осторожнее в будущем. И в прошлом. И в настоящем не забывать оглядываться, когда буду оставаться один. Надеюсь, я вёл себя не слишком дерзко, и в целом не вызвал его чрезмерного недовольства. Хотя, как я мог упустить такой шанс? Один-единственный, уникальный и почти безнадёжный шанс... Искушение было слишком велико.

А Селестия? Неужели она и правда была готова пойти на это? Невозможно… Она же должна знать, какую цену от неё потребовал бы... Но — да, она это знала, её глаза были более чем красноречивы. Знала, и готова была сделать это. Ради своего народа. Ради сестры. Ради Эквестрии.

Когда же он догадался? Или знал с самого начала? Знал, что я не могу изменить глобальный ход истории этого мира? Не могу спасти всех. Не могу помешать принцессам делать то, что должно быть сделано. Почему же тогда он медлил? Зачем ждал меня? Неужели решил сделать мне одолжение? Или испытать, насколько далеко я готов зайти? Или же просто щёлкнуть по носу? Предположения, догадки, гипотезы, домыслы, гадания на кофейной гуще, в конце концов! Что ж, всегда есть что-то, чего я не знаю, верно?

Проклятье, как же это невыносимо!

Я, мой брат и его счастье

Неизведанная земля

Откуда появляются маленькие пони?

Слабости тех, кто выше. А также все связанное и иже с ними

Хуффилдский рубеж

Cry of pl(f)ea(e)su(a)re(r)

В соответствии с протоколом

Солярис

Надо платить

Рыбные палочки

Закрой дверь

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Эпилог

Послесловие