Экспози́ция в музыкальной форме — раздел начального представления тематического материала музыкального произведения или его части. Термин, обычно, подразумевает использование материала, который будет далее разрабатываться или варьироваться.
Высокий, краснолицый, разгорячённый перед чрезвычайно тяжёлым испытанием, Алексей стоял напротив зеркала в раздевалке и рассматривал фотографию соперника — иностранца, приехавшего показать "высший пилотаж". Чемпион мира, как никак. Настоящая гора из бицепсов, трицепсов и четверицепсов... Хотя нет, такого слова не бывает.
Мысли путались, смешивались, мельтешили причудливым ураганом образов, но ни в какую не хотели выполнять основной нынешней задачи — помочь сосредоточиться...
А что, если не получится? Вдруг, Штурм снова подведёт? Ведь сколько раз бывало — выйдешь на ринг, весь из себя уверенный, знаешь, что любой соперник по плечу... И тут, в самый нужный момент, внутренняя сила отказывается оказать поддержку! Ну как после такого, быть уверенным в себе? Конечно, тренер, Георгий Александрович, всегда поддержит, подбодрит, но... Некий "мандраж" всё же подмывал спортсмена бросить всё сию же минуту, снять "клоунские" синие шорты, пойти домой и напиться с горя... Хотя, почему именно с горя? Можно и от счастья... Тьфу, что за ерунда в голову лезет!
Алексей попробовал заглянуть в себя... Что же там внутри, в самой глубине души? Воспоминания накрыли боксёра и он на мгновение погрузился в глубины подсознания...
Этаким спортом он занимался уже лет семь... Правда, особенных успехов удалось достичь лишь месяца три назад. Алексей связывал это событие с одним весьма странным моментом... Один раз, он, от нечего делать, пришёл на митинг. Все вокруг кричали, махали какими-то плакатами, аж уши заложило. И тут толпу, в который раз за полгода, обуяла "туманность". Люди стали кашлять, падать, гнуться пополам, несколько сразу отбыло к праотцам. Народ заметался, ища в тёмно-фиолетовой дымке спасительный просвет. Спортсмен тоже сначала упал, задёргался в конвульсиях, но потом, когда туман рассеялся, встал и, удивлённо, что есть духу побежал прочь, перепрыгивая через бездыханные трупы. С минуты на минуту должна была нагрянуть полиция, а любой, кто следит за новостями, знает, что после таких инцидентов с ними лучше не сталкиваться...
Уже потом, он обнаружил в себе способность к "Штурму". Он слышал, что часто, немногие выжившие обретают некие физические и умственные отклонения, поэтому, не очень удивился. Разве что, никогда раньше не думал, что "туманность" когда-то настигнет и его.
Штурм, являлся, скорее физической особенностью, чем психической. Правда, открывался он лишь в минуты животного страха, который проявлялся у Алексея крайне редко, из-за некоего врождённого "пофигизма". В основном, он относился к событиям, будоражащим массы, совершенно безразлично.
— Лёша, давай скорее, народ уже собирается! — послышалось из-за закрытой изнутри двери.
Боксёр засуетился, встал со скамейки, сам не зная зачем сделал несколько приседаний, обтёрся махровым полотенцем, и, выкинув фотографию противника, направился к выходу из раздевалки. Там его, весь на иголках, ждал, чуть ли не подпрыгивая на месте, тренер, щупленький армянин, сменивший вместе с пропиской и имя, и фамилию. Приговаривая, — "Ну же, скорей! Публике не терпится увидеть своего кумира... ты чего это такой хмурый? Ну ка улыбнись! Пусть басурмане знают, что мы их ни чуть не боимся..." Георгий вёл подопечного сквозь сеть запутанных и обшарпанных коридоров боксёрского клуба, повинуясь одним лишь своим чутью и сноровке. Вскоре, парочка добралась до главного зала...
Народу и вправду собралось прилично. Лица, по большей части, были знакомые, если, конечно, не считать нескольких заграничных господ в строгих костюмах. Вон, на втором ряду сидит школьный товарищ, Егор Многорукий. Умудряется везде и всюду следовать за Алексеем. Тренер подал боксёру перчатки. А вон, чуть выше, ректор брошенного спортсменом университета, рьяный фанат мордобоя в любом его проявлении. Боксёр быстро взбежал по ступенькам и оказался на ринге. Откуда-то из под потолка пророкотал голос: "И в синем углу появляется наш земляк, силач и богатырь — Алексей Гренкин!" Погодите-ка... А это ещё кто? На одном из последних, самых дешёвых рядов, поудобней усаживался совершенно незнакомый господин, одетый в глянцевую чёрную рубашку, украшенную пурпурными узорами. Он, совершая плавные и размеренные движения, повесил на спинку стула плащ-дождевик, а потом приставил к стеночке продолговатую палку. Рядом же с ним, на соседнем сидении, примостился совсем ещё молодой белобрысый паренёк, нарядившийся в серую толстовку с капюшоном. Кто же это такие? Друзья Чемпиона? Но почему же они тогда сидят так далеко от других? Парадокс...
Заглядевшись на новых зрителей, Гренкин таки прослушал имя соперника... Ну и ладно... Морду набить можно и не зная ни рода, ни племени...
Ударил гонг. Рефери взмахнул рукой и начался бой. Противник, коренастый мужичок с грушевидной головой, грузно топая и бормоча под нос то ли мантры, то ли проклятия, ринулся в атаку. Алексей ловко увернулся от выпада, зная, что ещё не время. Прежде, надо как следует "испугаться"...
Прошло где-то с полминуты от начала боя, а ни один, ни другой ещё не нанёс ни одного удара. Чемпион казался скорее локомотивом, чем профессиональным боксёром. Драка стала наскучивать Гренкину и он вновь посмотрел на незнакомцев. Те, глядя прямо на него, о чём-то переговаривались... Сие отвлечение и дало сопернику возможность, наконец-то, нанести удар.
"Нет, зря я на него пенял..." — подумал Алексей, когда получил тяжеленным кулаком по челюсти. Тело его, как безвольная тряпка, полетело в родной синий угол...
Послышался медленный отсчёт рефери и озадаченные возгласы публики. Сердце отчаянно заколотилось, а перед глазами всё поплыло, будто бы в сюрреалистических картинах импрессионистов... Началось, значит...
Боксёр вскочил и размытой рукой в перчатке ударил Чемпиона в грудь. Другой рукой он в туже секунду врезал ему в подбородок. Ещё несколько мощнейших ударов, и вот уже который противник лежит в полуобморочном состоянии. Алексей, утирая кровь из под носа, упал в объятия тренера, что-то радостно кричащего ему прямо в ухо. Тем временем, иностранцы окружили своего грушеголового подопечного и уложили на носилки. Гренкин, под гомон разномастных восклицаний, среди которых слышалось: "Видели? Нет, вы видели? Это был коронный удар Гренкина!" — удалился с ринга.
И вот он снова в раздевалке. Что-то быстро сегодня... Тело-то ноет нещадно... Будто месяц не тренировался...
Раздался стук в дверь. Спортсмен, напялив джинсы на голое тело, отворил проход, ожидая увидеть тренера:
— Здравствуйте, Георгий Ал...
На пороге стоял тот самый незнакомый господин в дождевике. Сохраняя совершенно спокойное лицо, он проговорил:
— Господин Гренкин, кажется? Нам надо кое-что обсудить... Разрешите войти?
Алексей безропотно разрешил...