Жили были две сестры.
Песни пели, жгли костры.
Солнцем, небом управляли,
Всем кровати заправляли.
Избавлялись от оков,
Забавляли стариков.
Строили больницы, школы,
Психам делали уколы.
А пока был жив Немцов -
Ублажали жеребцов.
Днём Селестия резвилась -
Пони любят солнца свет.
Для Луну же оставались
Сумрак, тьма... И всё.
Но Луна сказала "Хватит!
Хватит это всё терпеть!
За бесчинства свои, Селя,
Ты теперь пред мной ответь!
Однозначно, ты подонок,
Я теперь здесь бог и царь!
Отдавай престол скорее
И вали подальше, тварь!"
Но Селестия сказала:
"Быстро топай до вокзала.
И тогда я, может быть,
Понять тебя смогу, простить.
Я ж тебя, сопля, нагну,
И отправлю на Луну.
Будешь там ты куковать
В вакууме, твою мать"
Забренчав, как стадо струн,
Превратилась в Найтмер Мун
Наша глупая поняша,
Что в девичестве Луняша.
И сказала "Вот те раз!
Получай, сестрица, в глаз!"
Но Селестия достала
Свой волшебный длинный рог.
"Подставляй туза, Луняша!
Преподам тебе урок!"
И со всей своей любовью
Эта старшая сестра
Зафурдолила малУю
На Луну. Но до утра.
А на утро собиралась
Младшую сестру забрать.
Но забыла, закрутилась...
Много дел у ней, видать.
Так монаршая особа
Жизнь жила, пила чаёк,
Из вкуснейшей, теплой сдобы
Был её дневной паёк.
А Луне, поднявшей бунт,
Жрать пришлось лишь лунный грунт.
Вкус, конечно, неприятный,
Но, подумала Луна,
Это — каждому понятно -
Лучше всё ж, чем "ни хрена".
Десять сотен лет прошло,
Все забыли о Лунной пони.
Пили чай и ели траву
Беззаботные полукони.
И не помнил уже никто
Знаменательной этой даты,
И не знали, что близится он -
Час луннопониевой расплаты.