Подарок для Принцессы

Самый необычный способ приготовить самый обычный подарок. Ну или наоборот.

Твайлайт Спаркл Дискорд

Продолжение стэйблриджских хроник

Второй сборник историй о том, как учёные пони регулярно спасают Эквестрию от глобальных и не очень катастроф, которые как происходили так и не прекращаются. Но теперь противостоящих напастям героев стало больше, мест действия тоже…

ОС - пони

Источник жизни

По всей Эквестрии следует череда таинственных похищений детей. Ни требований, ни каких либо ультиматумов преступники не выдвигают. На первый взгляд все эти похищения никак не всязаны...

ОС - пони

Дёрг / Twitch

Порой в замке бывает так тихо...

Принцесса Луна

Пустая победа

День выдался не очень... Орда чудовищ собирается где-то у гор Апалуза, а в Понивилль заявляется подозрительно дружелюбная странница, которая просто притягивает необычные события...

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Луна ОС - пони

ГГ, Иззи

Предыстория к Г5. Альфабитлу не нравится то болото, которым является Брайнвуд и у него есть план, как это исправить. И Иззи - часть этого плана.

Другие пони

Clock is ticking!

Кто-то опоздал :3

Восхождение к вершине

Что случается с теми, кто погиб? А хрен его знает. Существуют ли души? Если да, то как они выглядят? В этой истории поговорим об личности, которая погибла на поле боя, а теперь ищет смысл в новом теле и окружении, при этом забыв себя прошлого.

Флаттершай Зекора ОС - пони Найтмэр Мун

Грехи Прошлого: Отблески

Преследуя Старлайт, Твайлайт и Спайк побывали в других вариациях Эквестрии и увидели какой бы могла быть река времени. Теперь Старлайт переехала к Твайлайт, Никс и Спайку и начала учиться дружбе. Чтобы поблагодарить тех, кто помог ей снова обрести друзей, Старлайт создала чары, которые позволяют любому увидеть другие варианты реальности. Способность узнать “что, если” может стать хорошим развлечением... но для некоторых стать навязчивым напоминанием о том, какой их жизнь могла бы быть.

Твайлайт Спаркл Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Спайк Твист ОС - пони Найтмэр Мун Старлайт Глиммер

Жеребята отбирают дом у человека

Мог ли ты предположить, что в волшебной стране милых пони знаменитая неразлучная троица просто так возьмёт и отберёт у тебя дом? Нет? Ну что ж, теперь будешь знать.

Твайлайт Спаркл Рэрити Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Другие пони Человеки

Автор рисунка: Devinian

ЧМ. Повседневность.

I

Мерно поднимая и опуская крылья, над Эквестрией летел тёмно-красный дракон с золотистым гребнем. Поднявшись много выше облаков, он не замечал, как под ним проносятся города, леса и поля. Прожив пять сотен лет, он научился не обращать внимания на окружение, когда был занят важным. А сейчас у него было именно что важное задание от самого Старейшины!..

…И это задание сидело у него на спине, вцепившись коготками в загривок.

– Ты в порядке? – чуть скосив глаза, осведомился дракон.

Его наездница, больше похожая на белую длинношёрстную кошку, выросшую до размеров пони и заимевшую кожистые, покрытые пушком, крылья, была, несмотря на внешность, настоящим драконом. Очень редким, но всё же драконом. А если точнее, драконшей.

– Спасибо, Эль, всё хорошо, – она по-кошачьи фыркнула и вздыбила шерсть. – Вовсе не нужно меня опекать. Как долго ещё лететь до Кантерлота?

– Мы летим не в Кантерлот, – после небольшой паузы ответил дракон.

– Почему? Что случилось?

Эль чуть поморщился: как все млекопитающие драконы, Авамори была весьма нетерпелива. На взгляд дракона ей не хватало степенности, чтобы исполнить волю Старейшины в Эквестрии. Впрочем, если послана именно она – значит, на то были причины. Старейшина не ошибается.

– Правительницы Эквестрии сейчас живут в другом месте. В городке Понивиль, – пояснил Эль. – Также учти, что большая часть власти теперь у ночной принцессы.

Авамори встрепенулась и, пригибаясь под встречным ветром, переползла поближе к голове своего извозчика, чтобы ничего не пропустить.

– У Найтмэр Мун? Разве она победила?

– У принцессы Луны, – Эль прикрыл глаза и начал снижаться: он не любил, когда влага облаков попадала в его нежные глаза. – Тем лучше для тебя: Старейшина упоминал, что в Понивиле уже живёт один молодой дракон, значит местные пони не будут тебя бояться.

– Молодой дракон? – презрительно фыркнула драконша. – Не переношу малолеток, сплошь дегенераты! Даже поговорить не о чем – все интересы сводятся к потасовкам, мелким хулиганствам и купанию в лаве.

Эль закатил глаза – для него Авамори сама была ребёнком, едва вылупившимся из яйца. Но она права – в свои годы бывшая в разы умнее сверстников; да что говорить, даже он сам порой пасовал перед ней. Неизвестно, как Старейшина этого добился, но некоторые представители молодняка были как минимум на голову умнее прочих. И это не было прерогативой недавно появившихся млекопитающих драконов: такие гении появлялись во всех кланах, будь то морские змеи, камнетёсы или простые огнеплюи.

Оставшиеся полчаса они летели молча.

Когда на горизонте появился искомый городок, Авамори встала и направилась к хвосту дракона.

– Куда ты? – уже зная ответ, спросил Эль.

– Дальше я сама! – решительно вскинула голову драконша. – Не хочу, чтобы пони решили, будто у меня такие слабые крылья, что я не могу сама долететь до нужного места!

– Но ведь так оно и есть? – Эль позволил себе улыбку.

Как он и ожидал, со спины раздалось возмущённое шипение.

– Не забывай – я теперь полномочный посол Острова! – не скрывая раздражения, вскричала Авамори. – Так что я не могу показывать политическим оппонентам не единой слабости!

Нетерпелива, горяча, импульсивна… С другой стороны, возможно, именно ей будет проще найти общий язык с пони?

Драконша расправила крылья, ловя ветер, и, легко подпрыгнув, спикировала вниз. Эль осуждающе прикрыл глаза – все млекопитающие любили скорость и нелепые трюки в воздухе.

«Эх, не хватает нынешнему поколению степенности и рассудительности!» – по-стариковски крякнув, решил дракон, и, не приземляясь, по широкой дуге начал разворот на курс домой.

Этот непрерывный трёхдневный полёт его нисколько не утомил – в отличие от Авамори, которая засыпала каждую ночь, Эль мог лететь без остановки ещё неделю минимум. Делать ему в Эквестрии было больше нечего, поэтому он решил сразу вернуться на Остров и немного вздремнуть: дюжины дней ему должно вполне хватить…

Рабидус со Спайком шли к Замку Ночи: дракончик нёс для Твайлайт письменные принадлежности, а человек вёз на тележке обед для единорожки и принцесс. Как-то вышло, что до дворцовой кухни руки строителей до сих пор не дошли; и если немногочисленный гарнизон замка кормился с полевой кухни, то правителям Эквестрии не пристало так питаться! Луна пару раз делала попытки привить сестре любовь к здоровой пище, но добилась лишь того, что Селестия несколько дней объедалась в «Сахарном уголке», напрочь игнорируя полезную еду. Прикрикнуть на непутёвую сластёну Луна просто не могла: стоило Тии сделать жалостливые глазки на детском личике, как все упрёки старшей сестры застревали комом в горле.

Селестия вообще довольно быстро привыкла к детскому телу и вовсю наслаждалась вернувшимся жеребячеством. Теперь к ней относились с меньшим благоговением, пони перестали застывать при её виде, и Тия впервые за долгое время смогла насладиться простым общением. Более того, новая внешность стала куда популярнее прежней: плакаты, где была изображена улыбающаяся Селестия с раскрытыми объятиями и подписью «Тия любит тебя» раскупали, едва они попадали в магазины! Так что некий предприимчивый художник неплохо обогатился, а сама принцесса получила деньги на сладости не из казны, то есть не контролируемые Луной.

Идти было легко – морозец прихватил грязь, так что даже тяжёлая тележка нигде не застревала.

Спайк доставал из газетного кулька мелкие сапфиры и по одному бросал в рот, словно семечки, разве что шелуху не сплёвывал.

– Что, эти камни и вправду такие вкусные? – поинтересовался маг, разглядывая довольную мордаху дракончика.

– О, ещё как! – Спайк восхищённо закатил глаза и от избытка чувств кинул сразу горсть, звонко захрустев ими как леденцами.

– И как вы их до сих пор всё не съели? – покачал головой Рабидус.

– Что ты имеешь в виду? – не понял дракончик.

– Ну, драконов очень много и вы постоянно грызёте драгоценные камни на протяжении столетий. Пусть эти земли богаты россыпями камней, но всё равно, по идее, они должны уже давно кончиться!

Спайк с удивлением посмотрел на человека, словно тот говорил какую-то глупость. Хотя так, с его точки зрения, и было.

– Так ведь новые созревают, – как само собой разумеющееся ответил он.

– Созревают? – тихо уточнил Рабидус. – Вы выращиваете драгоценные камни?

Он слышал, что на Земле выращивали искусственные кристаллы, но вряд ли Спайк имел в виду то же самое.

– Разумеется, – кивнул дракончик. – Дикие камни растут очень медленно, поэтому большая часть рациона драконов идёт с каменных ферм. Разве Пинки Пай не рассказывала, где работают её родители?

Маг на минуту задумался. Вполне возможно, что в море информации, что при каждой встрече на него вываливала неугомонная поняша, было что-то и про ферму. Но запомнилось совсем немного.

– Хм, она говорила, что они то и дело перетаскивали камни с места на место, – припомнил человек. – Мне тогда показалось, что это просто Сизифов труд.

– Правильно, чтобы камни быстрее росли и были более питательны, их нужно перемещать туда, где больше скопление магии, – важно покивал Спайк.

– А зачем тогда Рэрити ищет камни в горах?

– Хоть выращенные на фермах камни и питательны, но дикие куда вкуснее, да и на вид красивее. Ну, и стоят, соответственно, дороже, – пояснил дракончик. – Псы уже века живут, продавая их драконам. И неплохо, скажу тебе, живут!.. Для псов, конечно.

Рабидус поражённо покачал головой – Эквестрия не переставала удивлять. Только покажется, что всё узнал, как открывается новая страница в книге Мира!

Спайк, несмотря на внешность пупса, оказался отличным собеседником. Благодаря долгим годам в обществе Твайлайт багаж его познаний был просто поразителен, но, в отличие от единорожки, дракончик не порывался удариться в обстоятельную лекцию по каждому вопросу, а давал краткие и ёмкие пояснения.

Самое же удивительное, что Спайк сам не осознавал, насколько эрудирован в самых разных областях – ему казалось, что это естественно! Большая часть пони, встреченных Рабидусом, была хорошо ознакомлена только с той стороной жизни, с которой был связан их талант. Лишь книгочеи наподобие Твайлайт, или учителя широкого профиля, как Черили, имели более широкий кругозор.

Взять музыкантов. Винил, Лира или Октавия – отлично разбираются в жанрах музыки и готовы поддержать разговор на любую тему, будь то сонеты, джазовые композиции или миксы; могут высказать мнение о живописи, так как она тоже искусство. А вот, к примеру, кулинария для них заключается в том, чтобы сделать заказ. Как из набора продуктов получаются разные блюда – им неизвестно. Это не значит, что пони-не-повар не может приготовить ничего сложнее бутерброда – может, разумеется! Это значит, что ей это попросту неинтересно.

Так же и с поварами: они могут виртуозно готовить самые сложные блюда, но в других областях физического труда остаются полными профанами и ничего серьёзнее забитого гвоздя вряд ли когда-нибудь сделают. Не потому, что в принципе не способны на это, а потому, что им это не нужно и не интересно. Для такой работы они вызовут пони с соответствующим талантом и он сделает всё куда быстрее и качественнее.

За разговорами они приблизились к краю ВечноСвободного леса: теперь через него до замка шла хорошая грунтовая дорога. Рабочие обещались её замостить ещё до первых снегов, но почему-то не торопились. Дракончик не слишком любил дремучий лес и старался держаться середины дороги, одинаково далеко от деревьев. Рабидус же, привыкший в своём мире к гораздо более мрачным местам, искренне не понимал – как можно бояться чего-то, что чуть гуще, чем парко-подобные леса пони?

Необычную вещь первым заметил Спайк, настороженно зыркающий по сторонам, и сразу указал на неё человеку. На толстой ветке дерева сидела огромная белая кошка и раздражённо шипела куда-то вниз. Подойдя чуть ближе, друзья увидели в пожелтевшей траве притаившегося Пушка: скорее всего, молодая мантикора решила поиграть с дальним родственником, чего тот не оценил. Или просто испугался, всё же Пушок был раза в три больше.

– Как думаешь, это тоже мантикора? – вполголоса спросил Рабидус, глазами показывая на ветку с кошкой.

– С чего ты так решил? – не понял дракончик.

– Крылья есть – значит, не просто кошка.

– И вправду, – согласился Спайк. – Погоди, а где хвост с жалом?

Кошка некоторое время таращилась на них и вдруг закричала:

– Сами вы мантикоры! – с шипящими интонациями возмутилась она. – Я дракон!

Рабидус и Спайк переглянулись.

– Мне показалось или эта кошка и вправду сейчас заговорила? – неуверенно спросил маг.

– Я тоже слышал, – кивнул дракончик. – И назвала себя драконом.

Они вновь перевели взгляд на ветку дерева. «Дракон» с явным возмущением смотрела на них, не отводя глаз: их недоверие уязвляло её гордость. Внезапно она ухмыльнулась, явно что-то задумав.

– Эй, пёсик, подойди ближе, – елейным голосом попросила она.

Рабидус пожал плечами и подошёл ближе. Его уже не раз путали с земными псами или минотаврами, так что он и не думал обижаться.

– Тебе что-то нужно? – спросил он кошку.

– Ничего особенного! – коварно улыбнулась она. – Просто, пока эта мантикора будет тебя есть, я смогу скрыться. Не держи на меня зла, пёсик, просто я умнее, вот и всё!.. А теперь иди и съешь эту собаку, глупая зверюга!

Мантикора дёрнула ухом и широко зевнула, не отводя взгляда от «дракона».

– Чего ждёшь?! – истерически взвизгнула кошка. – Ешь его, пока не убежал, и оставь меня в покое!

Человек только покачал головой – он знал, что кошки весьма эгоистичные животные и даже любил их за это… Но данная особь показала себя во всей красе.

– Пушок, пора домой! – обратился он к мантикоре. Та, услыхав своё имя, повернула в сторону мага одно ухо. – Время обедать, я и тебе кое-что несу… – Зверь повернул голову, на морде отчётливо читался интерес. – Моллюски!

Мантикора вскочила с насиженного места и резво подбежала к тележке с едой. Спайк тут же начал чесать огромного котёнка за ухом: за время, проведённое в замке, они сдружились.

Рабидус помахал поражённой кошке рукой и пошёл дальше по своим делам. Та с минуту сидела неподвижно, после чего спрыгнула с дерева и осторожно пошла следом.

– Тебе ещё что-то нужно, котейка? – поинтересовался Рабидус.

– Я дракон, пёс! – гордо провозгласила кошка.

– А я человек, – пожал плечами маг.

– Чело… Что? Не знаю таких! – фыркнула драконша. – Так что буду звать тебя псом.

– А я тебя – кошкой, – не оборачиваясь, ответил человек.

На этом разговор затих и дальше они шли в тишине. Спайк хрустел камнями, Рабидус мурлыкал какую-то песенку, мантикора принюхивалась к тележке, а кошка раздражённо фыркала и думала, почему эта странная компания движется в сторону замка правительницы Эквестрии.

Бросив в рот очередной сапфир, дракончик решил поделиться с другим драконом и приглашающе протянул ей кулёк. Та вначале не поняла, чего хочет малыш, но, заглянув в кулёк, улыбнулась и, подцепив когтями камушек, похлопала Спайка по голове мягкой лапой.

–Спасибо, малыш! – она хрустнула сапфиром и её глаза загорелись. – Ого, дикий!

Спайк улыбнулся и отсыпал сразу горсть камней, которыми та с удовольствием захрустела. Рабидус скосил на неё глаза, отметив, что раз она спокойно ест драгоценные камни, то, вероятно, и вправду дракон.

Так под хруст двух драконов они дошли до замка. Энсинт Дранг самозабвенно ругался с Листом, и ни тот ни другой не обратили внимания на делегацию. Рабочие, собравшись в кружок вместе со свободными от дежурства стражниками, степенно обедали, также не обращая внимания на посторонних.

Рабидус и Спайк сразу пошли к западным воротам, а кошка отправилась к центральным.

Подойдя к неподвижно замершим стражам, она важно произнесла:

– Передайте их высочествам, что прибыла посол от острова Вокатус, острова драконов!

II

– Слыхал? Она, оказывается, посол. Важная шишка! – шепнул дракончику Рабидус.

Спайк захрустел последним камнем, с сожалением и разочарованием разглядывая опустевший кулёк.

– Да, я слышал что-то о после от Твайлайт, – рассеяно заметил он. Кулёк был безнадёжно пуст, так что дракончик скомкал его и бросил в кучу строительного мусора. – Но я рассчитывал увидеть кого-то… больше похожего на дракона.

В дверях их встретила Твайлайт, сразу забрала сумку с чернилами и перьями и помогла вкатить тележку.

– Обед придётся задержать, – вздохнула она. – Прибыла посол с Вокатуса, нужно её разместить и оказать предписанное этикетом внимание.

– Хорошо, тогда я пока накрою стол. Где принцесса Селестия?

Рабидус даже не допустил мысли, что дорвавшаяся до отдыха аликорн озаботится гостьей.

– В музее, недавно привезли часть экспонатов из Кантерлота и принцесса наводит лоск, – улыбнулась единорожка, после чего, извинившись, покинула человека, прихватив своего бессменного помощника.

Рабидус быстро накрыл стол и отправился в крыло замка, именуемое музеем. До недавнего времени он пустовал, но примерно неделю назад в нём начали появляться экспонаты, так или иначе связанные с принцессой Луной. Ночная принцесса поначалу не слишком интересовалась содержимым экспозиции… Ровно до того момента, когда Селестия вывесила на всеобщее обозрение портрет маленькой Луны в подгузнике. После этого Принцесса Ночи лично проверяла выставочные залы перед тем, как открывать к ним общий доступ.

Селестия с довольным видом обходила новую экспозицию, поправляя незаметные обычному взгляду вещи.

– Добрый день, принцесса, – оглядывая экспонаты, поздоровался маг. – Что это?

– Это самый первый вариант элементов гармонии! – гордо ответила аликорн. – Но их так не разу и не использовали в деле.

Она подошла к одному из манекенов, у которого на седле была водружена внушительная металлическая конструкция.

– Вот, к примеру, шестиствольный дружбомёт, – начала Тия импровизированную экскурсию. – Он способен отправить до шести тысяч кусочков дружбы из обеднённого урана за минуту. Впечатляет?

Рабидус мог поклясться, что это хоть и видоизменённый, но всё же миниган. Он был установлен на седле и, благодаря системе шарниров, свободно вращался во все стороны.

– И на чём он работает? – неуверенно улыбнулся человек.

– На дружбомагии, конечно! – как само собой разумеющееся, ответила Селестия.

Маг кивнул, полностью удовлетворившись подобным ответом. Он перевёл взгляд на соседний манекен, на седле которого было укреплено очередное устройство, и кобылка тут же пояснила:

– Тяжёлый излучатель. Способен посылать лучи добра на расстояние до восьми километров.

Если Рабидус правильно понял, то перед ним была мечта фантастов – самый настоящий боевой лазер.

– А это ракетно-зенитный комплекс «Щедрость» – достанется всем!

Добавить к этому было нечего. Именно то, что сказала Тия, и было перед человеком, только в меньшем размере, чем привычные ему по Земле модели.

Селестия подошла к яркой пушке, похожей на пати-пушку Пинки Пай. Оказалось, что в какой-то мере Рабидус угадал.

– Пушка «Веселье»! За один выстрел распыляет до десяти килограмм концентрированного веселья и радости, созданных лучшими химиками и садоводами Эквестрии.

Далее шли не столь громоздкие агрегаты. Первым был гладкий металлический стержень сантиметров тридцать длиной.

– Терморектальный генератор «Честность». С его помощью даже самый отъявленный врунишка поспешит поделиться всей правдой.

Они перешли к последнему экспонату, выглядевшему как обычный ошейник.

– Это, как ты понимаешь, «Верность». Стоит одеть это на кого-либо – и его верность гарантирована!

– И как она достигается? – на всякий случай уточнил человек.

Селестия щёлкнула кнопкой на пульте, и по внутренней стороне ошейника проскочил разряд.

– А почему нынешние элементы выглядят иначе? – спросил маг, внутренне содрогнувшись.

– Эти оказались излишне громоздкими и сложными в эксплуатации, – поморщилась принцесса. – Луна тогда как раз закончила исследования кристаллических усилителей, основанных на резонансе духовных сущностей. Вот на базе этих изысканий и были построены прототипы современных элементов. После долгих улучшений они превратились в ныне хорошо всем известные элементы гармонии.

Про себя маг подумал, что это, безусловно, к лучшему. Кто знает, к чему пришли бы пони, начни они совершенствовать первые элементы гармонии?

Авамори не ожидала, что её так быстро допустят во дворец. Происходи это на острове, то нежданного гостя вначале бы тщательно проверили и только потом пропустили. А её сразу проводили в гостевую залу, где вежливый страж принял верительные бумаги и быстро скрылся, пообещав немедля передать их кому следует.

Драконша лежала на мягкой софе и разглядывала окружавшую обстановку. Старейшина драконов любил красный и золотой цвета, так что Авамори искренне считала, что все замки правителей выполнены в подобной цветовой гамме. Но в Замке Ночи преобладали оттенки синего, создавая полумрак.

Дверь бесшумно отворилась и в помещение вошла фиолетовая единорожка. Она мягко улыбнулась и церемониально поклонилась. Авамори поспешила вскочить на ноги и ответила таким же поклоном.

– Рада приветствовать посла Острова Драконов, – ещё раз улыбнулась пони. – Моё имя Твайлайт Спаркл. Если вы готовы, я провожу вас к принцессе Луне.

– Да, я готова! – немного суетливо воскликнула драконша и тут же прикусила губу: не следует так откровенно радоваться столь скорой аудиенции!

Но единорожка, казалось, не заметила горячности посла. Молча повернулась и повела Авамори вглубь замка. Чем дальше они шли, тем темнее и мрачнее становились коридоры, меньше и меньше света проникало через витражи, а тусклые светильники встречались не чаще дюжины шагов.

Несмотря на то, что потолок оставался по-прежнему высоким, а проход широким, драконшу не оставляло ощущение, что они сжимаются, намереваясь раздавить её. Авамори рисковала впервые в жизни испытать приступ клаустрофобии. И это в столь широком и просторном коридоре!..

Только мысль о неминуемом позоре не давала ей удариться в панику. Однако она поймала себя на том, что идёт крадучись, всем телом припав к полу, словно и в самом деле готовая броситься бежать в любой момент. Заставив себя выпрямиться, Авамори поспешила за ушедшей вперёд сопровождающей.

Наконец кобылка остановилась у широких и высоких дверей.

– Принцесса ждёт вас, – её рог засветился розово-фиолетовым светом, створки засветились так же и медленно открылись.

За дверями была… Тьма. Темнота была такой густой и плотной, что казалась осязаемой. Драконша покосилась на сопровождающую, но та не двигалась с места, всем видом показывая, что дальнейший путь посол должна проделать в одиночку. Авамори взглянула на тёмный проём дверей и незаметно сглотнула застрявший в горле ком. На секунду в голову закралась крамольная мысль: а не ловушка ли это? Но она поспешила отогнать подобные измышления. Чтобы больше не накручивать себя, драконша шагнула вперёд. Стоило ей зайти, как двери закрылись, отрезая от света. Лишь невероятным волевым усилием ей удалось не броситься назад.

Когда свет пропал, Авамори заметила, что вперёд вела дорожка, выложенная из чуть светящихся тусклым зеленоватым светом камней. По ней драконша и пошла, рисуя в воображении бездонные провалы за границами светящейся тропинки, так что она и не думала сойти с неё ни на шаг. Когда светящиеся камни кончились, Авамори подняла взгляд и едва не вздрогнула: не заметив, она дошла до самого трона и, если бы не вовремя закончившаяся тропинка, рисковала уткнуться в правительницу Эквестрии!

Принцесса Луна сидела на высоком троне. Её фигура едва светилась синим, так что её было хорошо видно в окружающей кромешной тьме. Аликорн была выше всех ранее виденных драконшей пони, весь её вид говорил о властности и внутренней силе. Выросшая среди старых и могучих драконов, Авамори явственно ощущала силу, таившуюся в этой пони. Силу, неизмеримо превосходящую её собственную и приближающуюся к силе Старейшины. Но, находясь на своём уровне, драконша не могла понять: кто же из них сильнее? В любом случае, принцесса вызывала уважение…

Авамори очнулась и поспешила поклониться, проклиная себя за непростительное нарушение этикета.

– МЫ, ЛУНА ЭКВЕСТРИЙСКАЯ, РАДЫ ВИДЕТЬ ПОСЛА СЛАВНОГО НАРОДА ДРАКОНОВ! – голос аликорн грохотом горного обвала разнёсся по залу. – Мы давно хотели наладить дружеские отношения между нашими народами! Мы передаём в ваше распоряжение четыре зала северного крыла и штат прислуги. Если вы пожелаете, то в ближайшее время для посольства подыщут подходящий дом в ближайшем к замку городе.

– Моё почтение, ваше высочество, – поклонилась драконша, про себя отметив, что рефлекторно склонилась столь же низко, как и перед Старейшиной. – Моё имя – Авамори и я прибыла, дабы стать проводником между пони и драконами. Любое недоразумение, связанное с драконами, я вольна решать на своё усмотрение.

– У вас столь большие полномочия? – чуть выгнула бровь принцесса.

– Всё верно, принцесса, – Авамори вздрогнула и едва не зашипела, когда из тьмы рядом с троном возникла её сопровождающая. – Судя по верительным грамотам, Старейшина наделил уважаемого посла всеми возможными полномочиями, вплоть до объявления войны. Можно сказать, что её слово – это слово Старейшины драконов.

– Хорошо, – улыбнулась Луна. – Значит, у нас не будет проблем с отправкой и приёмом дипломатической корреспонденции на остров. Если возникнут какие-либо вопросы, вы можете обратиться к моей помощнице Твайлайт, – принцесса взглядом указала на единорожку. – По любым бытовым вопросам обращайтесь к прислуге, вам предоставят всё необходимое. А сейчас Твайлайт проводит вас в ваши комнаты.

Драконша поняла, что аудиенция окончена. Единорожка кивнула Авамори и пошла вперёд, уводя её из тронного зала. Когда они вышли, драконша невольно выдохнула – она и не замечала, как была напряжена всё это время, пока не расслабилась! Коридоры, до этого казавшиеся тёмными и мрачными, теперь выглядели светлыми и яркими; разноцветные витражи играли разноцветными красками, светильники освещали всё далеко вокруг.

Комнаты, выделенные послу, были, наверное, самыми светлыми во всём замке!.. По крайней мере, так решила драконша, разглядывая их. Просторные залы с высокими потолками и широкими окнами до пола, заполненные мягкими коврами, гобеленами и подушками. И, самое главное – широченная, просто огромная кровать, на которую Авамори тут же вспрыгнула. Потоптавшись кругами по плюшевому покрывалу, драконша свернулась клубком и задремала. На неё свалилось столько впечатлений за раз, что нужно было разгрузить голову. Старшие драконы всегда говорили: «Не знаешь что делать? Ляг поспи – решение придёт само!.. Ну, или сменится эпоха, и проблема станет не актуальной». Возможно, именно из-за этих наставлений на всех экзаменах в драконьих академиях стоит жуткий многоголосый храп…

Луна, довольная собой и быстрым окончанием церемонии, направилась в столовую – живот уже подводило. Счастье, что он не заурчал перед послом – это был бы неприятный конфуз!

Принцесса мечтательно улыбнулась, вспоминая перепуганную мордашку драконши – теперь та дважды подумает, прежде чем попытается пробиться на новую аудиенцию! Так поступать, конечно, нельзя, но Луна загружена до предела, так что возню с послом стоило бы на кого-нибудь повесить…

Как жаль, что Твайлайт одна! Луне бы ещё пяток таких помощников…

В голове промелькнула мысль о Зеркальном озере, но эту идею она откинула на подходе. Хоть и прошло уже больше тысячи лет, но воспоминания о несостоявшейся хуфбольной команде имени принцессы Луны были ещё свежи. А выговор, учинённый сестрой, навсегда отпечатался ремнём на крупе. Так что – нет, никаких неадекватных клонов!

Аликорн закрыла глаза: где найти министров и разного рода ответственных? Как-то не хотелось допускать до казны нечистых на копыто субъектов, но почему-то все честные и порядочные пони избегали политики. Мэр Понивиля оказалась приятным исключением. Нет, разумеется, в большинстве своём она действовала согласно своим интересам… Но как-то так получалось, что её интересы были интересами города, так что вышел замечательный симбиоз.

Когда принцесса, наконец, дошла до обеденной залы, все уже собрались и ждали только её. Впрочем, не так уж много пони присутствовало. Во главе стола сама правительница – принцесса Луна, напротив неё Селестия, справа Твайлайт, слева Спайк. В такой компании проходило большинство обедов и ужинов, хотя названия для приёма пищи были скорее условностью и отображали время суток, а не который раз за день ест та или иная пони. График всех обитателей замка сильно разнился, так что собраться вместе они могли только в редкие минуты покоя.

– Твайлайт, – спросила Луна, когда первый голод был утолён, – как ты относишься к крыльям?

– Хорошо отношусь, – немного напряглась единорожка: как у всех пони, посвятивших себя изучению магии, у неё была отлично развита интуиция. – Мне очень нравятся птицы. Птичий хор Флаттершай это что-то волшебное.

Селестия бросила быстрый взгляд на сестру и уставилась обратно в тарелку. Она догадывалась, на что намекает Луна, но решила пока ничего не предпринимать, а проследить за разворачивающимся действом.

– Нет, я хотела узнать, как ты относишься к крыльям у пони? – продолжая изображать светский разговор, пояснила ночная принцесса.

Тревожный звоночек вовсю зазвонил у Твайлайт в голове. Опасность, но кобылка ещё не понимала с какой стороны и не могла подготовиться к удару судьбы.

– Я очень уважаю пегасов и то, что они делают для Эквестрии, – осторожно произнесла пони. – И их крылья – совершенный баланс размера, формы и функциональности.

– А ты не хотела бы получить пару таких же? – медовым голосом предложила Луна.

– Нет, принцесса. Будучи опытным единорогом, я принесу больше пользы, чем пегас, не умеющий пользоваться крыльями, – покачала головой волшебница.

В голове зароился десяток планов, как сбежать из столовой: ей совсем не нравилось, куда дует ветер!

– А если не убирать рог, а крылья получить? – теперь аликорн, не отводя взгляда, смотрела прямо на единорожку.

У той пробежали мурашки по спине – так вот куда метила Луна! Она говорила об аликорнизации и, вероятнее всего, коронации. Предложи она такое пару месяцев назад – Твайлайт скакала бы от радости по всей комнате… Но сейчас кобылка всерьёз думала о возможности выбить окно головой и пуститься в бега!

– Я довольна и нынешним положением вещей, – подбирая слова, ответила волшебница.

– Неужели тебе никогда не хотелось стать принцессой? – искушающим голосом спросила Луна.

В голове единорожки что-то щёлкнуло и мерзкий механический голос спросил:

«Я – принцесса. А ты принцесса?»

– Все маленькие кобылки в детстве мечтают стать принцессами, – начала Твайлайт и на губах аликорн появилась было улыбка, – но я выросла. А теперь прошу простить – мне нужно срочно поработать с некоторыми бумагами.

Единорожка вежливо раскланялась с принцессами и, немного поспешно, ретировалась из столовой.

Луна буркнула под нос «Сорвалась!..» и вернулась к прерванной трапезе.

III

Тихо и уютно потрескивали дрова в камине, даря мягкий свет и тепло. Рабидус и Лира сидели рядом на диване, укрывшись одним пледом. Единорожка пристроилась, положив передние ноги на колени человека, и, прикрыв глаза, позволяла ему перебирать гриву, наслаждаясь осторожными прикосновениями. Маг как-то сказал кобылке, что пальцы и ладони людей очень чувствительны и прикосновения к нежной шёрстке пони или гриве доставляет огромное удовольствие. И это было просто изумительно, потому что прикосновения и поглаживания приносили удовольствие и поняшам.

– Скоро выпадет первый снег, – задумчиво произнесла Лира.

Снег и начало зимы означало приближение Дня Согревающего Очага, самого любимого праздника пони. В этом году для кобылки этот праздник должен стать ещё более весёлым, ведь справлять она его будет не только с подругами, как раньше.

– Снег? – удивился человек. – Но ведь ещё слишком тепло!

Единорожка улыбнулась: ей нравилось обучать мага самым элементарным, с точки зрения пони, вещам. А Рабидус, будто подыгрывая ей, в своих вопросах доходил порой до детской наивности, но так искренне всему удивлялся и радовался, что Лира не могла и подумать о подвохе!..

– По традиции, первый снег должен растаять, – с интонациями Черили пояснила кобылка. – А через неделю, когда температура опустится ещё ниже, выпадет снег, который пролежит до самой весны.

Они вновь замолчали, наслаждаясь теплом огня, и обществом друг друга. Но долго так посидеть им не позволили – в дверь постучали и Рабидус пошёл открывать. Лира зевнула и потянулась, мгновенно заняв всё место на диванчике.

– Кто там? – спросила она.

– Две мокренькие кобылки.

Единорожка дёрнулась и резво побежала смотреть, кто же там на самом деле пришёл. Оказалось, что Рабидус сказал чистую правду: в прихожей стояли мокрые с головы до кончика хвоста Винил и Октавия. Скрэтч закуталась в банный халат человека, которого хватило, чтобы единорожка дважды обернулась им, Октавия мелко дрожала и покорно позволяла магу просушить свою длинную гриву широким полотенцем.

– Лира, ты не могла бы приготовить горячую ванну? – обернулся маг на шаги кобылки. – Иначе в больнице скоро прибавится пациентов.

– Не стоит беспокоиться! – воскликнула Октавия, но тут же громко чихнула.

Лира поспешила в ванную.

– Нет, я ещё понял бы, если Винил решила искупаться в это время года, но ты? – Рабидус покачал головой.

Благодаря Скрэтч, человек и серая земная пони стали хорошими друзьями. Впрочем, не последнюю роль в этом сыграли музыкальные вкусы человека. Попав в Эквестрию и впервые услышав классическую музыку в исполнении виолончелистки, он стал большим любителем камерной музыки пони вообще и поклонником Октавии в частности, что не могло не льстить кобылке.

– Я, собственно, и не собиралась сегодня купаться, – пони скосила глаза на подругу. – Про неё сказать ничего не могу: до сих пор не понимаю, что творится в голове этой кобылки!

Винил довольно улыбнулась, громко шмыгнув носом, и явно приняв высказывание Октавии как комплимент. Вернулась Лира и загнала обеих в ванную, не слушая вялых протестов земной пони. Раздалось радостное «Уи-и-и!» и громкий всплеск – Винил по достоинству оценила новую ванную Лиры. Всё же третья по размеру в Понивиле, больше только в салоне Лотус и Алоэ и у Флаттершай.

Рабидус не стал слушать нравоучений Октавии, адресованных Скрэтч, и пошёл на кухню, вспоминая, что входит в состав тёплого вина со специями, кроме, собственно вина. Болезнь легче задавить в зародыше, чем потом выковыривать все её корни из ослабленного тела.

Через полчаса пони и человек сидели за общим столом и лечили двух кобылок народными средствами. Октавия от вина отказалась и отдала предпочтение горячему чаю, Винил не стала разочаровывать повара отказом и быстро осушила порции обоих. Глаза единорожки заблестели, а щёчки разрумянились, так что Рабидус счёл нужным отказать ей в «Ну всего ещё одной!..» порции лекарства.

– Мы собственно чего зашли-то, – вспомнила Винил. – Нам бы снять комнату у тебя над рестораном. Все гостиницы полны, можно даже не соваться.

Рабидус и Лира переглянулись.

– Извини, но у нас тоже все комнаты сняли, даже ту, где не закончен ремонт. Гранд Галопин Гала на носу и проходить будет в Замке Ночи, так что мест в Понивиле нет от слова совсем.

Октавия печально опустила голову, а Винил недовольно скривилась.

– А что случилось с твоим домом? – спросила диджея Лира.

– В нём начался ремонт, – немного стушевалась Винил.

– Ремонт? Сейчас? – удивилась Лира.

– Э-э… Это был внезапный ремонт – идея о нём пришла в голову совершенно внезапно, – призналась Скрэтч. – Я бы даже сказала, обрушилась водопадом.

Октавия тихо прыснула, прикрыв рот копытцем. Человек тоже улыбнулся, вспомнив, в каком виде явились кобылки.

– Рассказывайте, – усмехнулся он, уже примерно догадываясь о произошедшем.

– Всё началось с того, что появилась крохотная протечка, – начала серая пони. – Пустяк, работы на пару минут сантехнику, которого я уже вызвала. Но тут наша «Мисс Всё Умею Сама!» нашла разводной ключ. Ума не приложу, откуда он у неё взялся?!.. В общем, когда потоп достиг оборудования Винил, что-то коротнуло и сноп искр поджёг занавески. Свет вырубило, и тушить пожар нам пришлось при свете огня, который мы, собственно, и тушили, благо вода была рядом, можно сказать прямо под копытом.

Рабидус подумал, что от них и правда пахло дымом, но он списал это на собственное воображение.

– Если коротко, то дом Винил теперь чуток отсыревший, немного обгорелый и полностью обесточенный, – подвела черту Октавия.

– Напомнило тот случай в школе… – мечтательно начала Скрэтч, но под пристальным взглядом подруги быстро замолчала. – Да, как и в тот раз, мне негде жить.

Лира вопросительно посмотрела на Рабидуса, тот пожал плечами и согласно кивнул.

– Может, поживёте у нас? – предложила Лира. – Комнат достаточно, так что вы нам ничуть не помешаете.

– Нам бы не хотелось вас так обременять! – запротестовала было Октавия, но, получив тычок в бок от Винил, замолчала.

– Молчи, а то передумают! – на всю комнату прошептала диджей. – Улыбаемся и машем!

Лира рассмеялась и обняла подругу детства:

– Не глупи, Винил. Ты же знаешь – друзья всегда помогут.

– Спасибо, – едва слышно прошептала белая единорожка. – Для меня это действительно важно.

Сегодня Твайлайт решила лечь спать пораньше, утомлённая долгой работой с бумагой. Она уже давно не появлялась в своём дереве-библиотеке, поглощённая работой: единорожка либо засыпала прямо за столом, на куче документов, либо у неё хватало сил добрести до личных покоев, выделенных во дворце. В этот раз это была не башня – туда бы Твайлайт и не пыталась добраться, валясь от усталости.

Спайк уже сладко посапывал, свернувшись калачиком в корзине. Кобылка много раз предлагала ему перебраться в нормальную постель, но привязавшийся к корзинке дракончик неизменно отвечал, что может нормально выспаться только в ней. Помня прошлый неприятный случай, Спайк старался не обживаться вещами, но к тем, что уже имел, питал искреннюю привязанность.

Но в этот раз не только Спайк составлял Твайлайт компанию, Селестия согласилась переночевать вместе с бывшей ученицей. Единорожка не могла удержаться от улыбки, глядя на наставницу. Став жеребёнком, Селестия оказалась невероятно милой, и только осознание, что перед ней многотысячелетний аликорн, удерживало от того, чтобы не заключить её в объятия. Однако уже не раз осознание этого факта подводило, и Твайлайт тискала аликорн как обычного жеребёнка. Поначалу принцесса злилась и дулась, из-за чего зачастую оказывалась в новых объятиях, но позже смирилась и покорно терпела обнимашки как от сестры, так и от ученицы.

– Скажи, Твайлайт, почему ты не хочешь быть одной из нас, аликорнов? – тихо спросила Селестия. – Ты чего-то боишься?

– Да, – призналась единорожка. – Боюсь, что, став аликорн, я окажусь ещё и принцессой.

Тия пожала плечами, не понимая, что в этом особенного.

– Это само собой, но чем плохо стать принцессой? Балы, изысканная светская жизнь, любой каприз исполняется…

– …Головная боль с казной и бюджетом, законопроектами, тяжбами, внешней и внутренней политикой, – продолжила за наставницу кобылка. – Рэрити вы ещё могли бы соблазнить светской жизнью, но я в достаточной мере хлебнула работы принцессы, чтобы опрометчиво согласиться.

– Ты верно сказала, что уже исполняешь работу принцессы… – чуть прищурившись, отметила Тия. – Но при этом не получаешь бонусов, положенных венценосным пони. Не задумывалась об этом?

Волшебница затихла, прикидывая в голове, что так оно и есть, но пока не видела особых плюсов от становления принцессой – жизнь на публике никогда не привлекала её.

– Став аликорн, ты получишь огромную силу. Такую, что, будучи единорогом, ты никогда не сможешь вообразить! – продолжала Селестия. – Так как твоя специализация – магия, то нетрудно угадать, что за силой ты будешь обладать…

– Так уж и невообразимая? – усомнилась Твайлайт, вспомнив свою няньку. – Кэйденс может только влюблять пони друг в друга. Это, конечно, замечательно, но не поражает.

– Милая Кейденс ещё не освоилась со своими силами, – принцесса тихо засмеялась. – Именно поэтому у неё иногда возникают… некоторые казусы.

Единорожка хихикнула – казусов с силой Кадензы было более чем достаточно. Юная аликорн была натурой увлекающейся и порой не могла вовремя остановиться, так что любовь в Кристальной Империи поджидала пони буквально за каждым углом.

– Ты же не думаешь, что её сила лишь в том, чтобы создавать любовные неприятности? – отсмеявшись, спросила принцесса, но тут ей вспомнились пара стражей, околдованных Кэйденс, и она вновь захохотала.

Стражи так боялись вылететь со службы, что скрывали любовную магию как от начальства, так и друг от друга. Тихо страдали от любви, но, скрипя зубами, выдерживали совместные смены, ничем не выдавая себя. Он был единорогом из дневной стражи Селестии, она – фестралом из подчинённых Луны. Выяснилось всё совершенно неожиданно: как-то во время отдыха стражи играли в кости, единорог проиграл желание и его приятель не нашёл ничего остроумнее, чем велеть пойти и обнять ту самую пони-фестрала… В общем, гвардия лишилась двух бойцов, а Эквестрия получила крепкую ячейку общества, воспитывающую пару очаровательных фестральчиков.

– А что, Кэйденс может что-то ещё? – искренне удивилась волшебница. – Она мне никогда ничего не рассказывала.

– Она может управлять всеми чувствами и эмоциями практически неограниченного количества пони.

Наставница посмотрела на ученицу, проверяя, поняла ли та на самом деле, что значат эти слова.

– Вот как… – медленно произнесла Твайлайт.

Перед её глазами уже проносились картины, как в приступе фанатизма пони воздвигают дворцы, не ведая страха и сомнений идут в бой или… или по тому же желанию массово кончают жизнь самоубийством, разочаровавшись во всём. Единорожка тряхнула головой, выгоняя непрошеные мысли – такого никогда не произойдёт, Кэйденс так не поступит! Но всё равно, такая сила и в самом деле пугала.

Аликорн посмотрела на замершую волшебницу и довольно кивнула – она поняла.

– Давно мы не спали вместе, – заметила принцесса, взбивая копытцами подушки. – А когда-то одна маленькая кобылка боялась засыпать одна, помнишь?

На щёчках Твайлайт проступил румянец.

– Я была совсем жеребёнком.

Аликорн мягко рассмеялась.

– А теперь жеребёнок я. Правда, я не боюсь темноты, – она магией подхватила гребешок и начала расчёсывать единорожку. – Но мне приятно вспомнить те времена, когда ты хвостиком ходила за мной и все слова воспринимала за чистую монету.

Принцесса тихо хихикнула и удостоилась укоризненного взгляда от бывшей ученицы.

– И вы частенько этим пользовались, чтобы подшутить надо мной, – покачала головой кобылка, но тут же улыбнулась. – Чего только стоят ваши слова, будто, чтобы желание исполнилось, нужно пощекотать стражника на посту пёрышком в носу… Я ведь вам тогда поверила, и почти месяц изводила несчастных стражей!

– На самом деле это была проверка новобранцев, – ответила Тия. – В боевой обстановке их уже проверили, а вот подходящий тест на терпение никто придумать не смог.

Твайлайт покачала головой и задула свечи. Она забралась под одеяло и прижалась к Селестии; та сразу её обняла, положив голову на шею, отчего единорожка мгновенно растаяла.

– А я никогда не замечала, что вы пахнете ванилью, – заметила волшебница, зарываясь носиком в невесомую гриву аликорн.

– Правда? Не обращай внимания, дорогая, лучше обними меня.

Твайлайт не заставила себя долго уговаривать и послушно обняла принцессу.

Сладковатый запах ванили усилился, но единорожка не обратила на это внимания.

Луна уже подняла ночное светило и теперь отдыхала. Её ложе мерно поднималось и опускалось, убаюкивая принцессу, но та не могла позволить себе такой роскоши. Твайлайт разобрала все срочные бумаги, но это не значило, что для Луны не нашлось работы!

Заполняя очередной документ, Луна невольно подумала, что ей нужно улучшить почерк. Это было очевидно, если сравнить бумаги, заполненные ей, Твайлайт и Спайком. По сравнению с обычными канцелярскими пони почерк Луны был вполне хорош и даже изящен, со своей лаконичностью линей, но…

Твайлайт писала роскошными округлыми формами с множеством вензелей и украшений, как всегда было модно писать среди поэтов. Спайк же, напротив, писал мелкими и убористыми значками: Рабидус как-то назвал этот почерк «готическим»; что бы не значило это слово, но выглядело такое письмо очень здорово. Каждая буковка в его исполнении казалась отпечатанной специальной литерой, а не написанной от руки, настолько они были правильны! Луна только вздыхала, глядя на идеально ровные строчки…

Никогда бы аликорн не подумала, что будет комплексовать из-за почерка. Она припомнила, как пишет сестра – та писала довольно размашисто, стилем напоминая Твайлайт, но в более лаконичном виде, без завитушек и вензелей.

Луна поняла, что этот стиль ей не подойдёт и решила скопировать манеру Спайка, но вместо аккуратного заборчика букв у неё вышла изгородь в лучших традициях меткоискателей. Принцесса печально вздохнула и вернулась было к своему обычному стилю письма, но теперь ей стало казаться, что она пишет ещё хуже, чем до этого!

– Хоть иди и переучивайся наново, – она бессильно уронила голову на пушистую лежанку: Пушок заурчал и дёрнул крыльями. – Интересно, как Черили отнесётся к скромной принцессе-аликорну, начавшей посещать её уроки? Если тихонько посижу на задней парте, я же никому не помешаю?..

IV

Флаттершай тихо пискнула и плотнее прижалась к любимому, спрятав мордашку ему подмышку, Рэйнбоу, напротив, порывалась вскочить, разрываемая обуревающими эмоциями. Парень продолжил:

И тогда лорд Коловорот выхватил свою палочку и прокричал самое страшное заклинание:

– Да ёп вашу… то есть, Овальной кувалдой!

В тот же миг в воздухе пронеслось страшное создание тёмной магии, грозившее расплющить нашего героя. Но тот не дрогнул – не из того теста был Гриша Чайников! Он был настоящим пионером и смело смотрел опасности в глаза. В последний момент Гриша отпрыгнул и взмахнул своей палочкой:

– Влипендо! – прокричал юный маг и Тот-у-кого-странное-имя отшатнулся как от смачной оплеухи.

– Влипендо! Влипендо! – выкрикивал Гриша, каждым заклинанием отбрасывая врага к обрыву.

Дэш не выдержала – резко взлетев к потолку, крутанула сальто, и, приземлившись, жадно спросила:

– А дальше?!

Человек потрепал её по гриве.

Но не так прост был тёмный лорд! Он поймал момент между заклинаниями Григория и выкрикнул заклинание ужасной муки, применяемое самыми жуткими злодеями для пытки своих несчастных жертв!

– Соски в тиски!

Но не знал мерзавец, что Чайников имел иммунитет к этой магии, полученный путём долгих ночных тренировок с директором школы-интерната для трудных подростков-волшебников Двойнымбромом. Не только «Соски в тиски» не были страшны Чайникову, но и «Деревянная лошадь» и даже «Бандаж»!..

– Влипендо! – торжествующе воскликнул юный волшебник, но палочка щёлкнула вхолостую.

Ничего не понимающий Григорий посмотрел в левый нижний угол и увидел, что голубая шкала маны совсем опустела. Что же делать бесстрашному герою?

– Жри светящиеся грибы! – вновь не выдержала Дэш, уже немного знакомая с правилами того мира.

Чайников выхватил из сумки волшебный гриб и мгновенно его проглотил, восполнив ману процентов на двадцать.

– Не-е-ет!.. – в отчаянии вскричал тёмный маг, но было поздно.

Пришло время платить за все те преступления, что совершил злодей – от перехода дороги в неположенном месте, совершённого с особым цинизмом, до поджога приюта для маленьких щеночков!

Юный герой начал читать финальное заклинание:

О, Тьма, что чернее темноты и самой безлунной ночи.

О, Властелин Тьмы, сияющий, словно золото, над Океаном Хаоса.

Я призываю тебя! Я предаюсь тебе!

Пусть те безумцы, что противостоят нам,

будут уничтожены нашей с тобой единой силой!

ГИГАСЛЕЙВ!

И не стало жуткого злодея.

Так отомстил Григорий за жуткую судьбу родителей, вынужденных до скончания дней платить ипотеку из-за банковских махинаций лорда Коловорота.

Конец.

Лист вздохнул и, наконец, перевёл дух: ему пришлось говорить почти без перерывов битых два часа!

В Эквестрии было широко распространено книгопечатание, но издавались в большинстве научные труды, пьесы или наполненные двусмысленностями и иносказаниями романы. А вот приключенческая литература только зарождалась. «Приключения Дэринг Ду» можно было смело назвать основоположником жанра, у которого уже сейчас появилось множество подражателей.

Когда вечером заскучавшая Дэш попросила рассказать какую-нибудь историю, Лист согласился, не подозревая, чем это обернётся. Он рассчитывал рассказать что-нибудь минут на двадцать и всё, но Рэйнбоу было мало и парню пришлось добавлять всё новые и новые подробности, смешивая в кучу всё, когда-либо услышанное, прочитанное, просмотренное и даже подслушанное! К счастью, только он сам понимал, до чего уродливого литературного Франкенштейна родило его сознание.

Дэш была в восторге: всё как она любила – уйма неправдоподобных приключений и главный герой, которому море по колено! Флаттершай хоть и пугалась ежеминутно, но всё равно продолжала слушать: Листу это напомнило детей, которые пищат от ужаса в комнате страха, но продолжают возвращаться туда раз за разом. Получить удовольствие можно и от страха, если он не несёт реальной угрозы.

– Это так круто! – во всё горло завопила радужногривая кобылка, нарезая круги под потолком. – Ты должен это записать и отдать в издательство!

Художник содрогнулся от мысли, что кто-то, разбирающийся в литературе, прочтёт… это.

– Лист, – осторожно потянула человека за рукав жёлтая пегаска, – послушай, но ведь лорд Мордоворот был куда старше и опытнее Миши Чайникова, как же он мог проиграть?

– Всё просто – у Чайникова палочка была больше, – уверенно ответил парень.

– А что, это так важно? – удивилась пони.

– Ещё как! Люди, особенно мужчины, издавна меряются у кого палочка больше. И обладатель самой большой считается самым крутым и становится объектом чёрной зависти и глупых сплетен.

– А почему у единорогов не кончается мана, когда они колдуют?

– Так они палочкой не пользуются. Это только люди придумали махать дубинками, чтобы что-то получить.

– Всё у ваших магов не как у поней! – поставила точку в разговоре немного успокоившаяся Рэйнбоу.

– А теперь спать, – решил Лист.

– А может ещё одну, самую малюсенькую историю? – жалобно спросила Дэш.

– Нет! – отрезал Лист.

Ещё один поток бреда его голова попросту не выдержит.

Ночь опустилась над Эквестрией, неся сон жителям. Совсем немного пони не спало в это время суток, и одной из них была Хранительница Снов и Принцесса Ночи Луна.

Она стояла на балконе самой высокой башни замка и играла на саксофоне. Лишь Пушок видел её силуэт, стоявший в лунном свете: принцесса почти ни с кем не делилась своим хобби…
музыка для настроения

Пони имели температуру тела немного выше, чем у людей, так что с ними всегда было тепло и уютно, но этим утром Рабидусу оказалось даже жарко. Человек приоткрыл глаза и увидел картину, необычно часто повторяющуюся с ним в Эквестрии – он лежал в окружении трёх кобылок.

Справа, обхватив руку копытцами, улыбалась во сне Лира, слева, уткнувшись в плечо, посапывала Октавия, а сверху, поперёк всех троих, лежала на спине Винил, подёргивая во сне задней ножкой…

Рабидус мог поклясться, что вчера вечером музыкантши устроились в соседней комнате. Так как же они обе оказались здесь? И что скажет на это Лира?!..

Салатовая единорожка широко зевнула, приоткрыла глаза, и, обнаружив перед носом кьютимарку Скрэтч, пробормотала…

– Кажется, Винил опять ходила во сне.

…после чего покрепче сжала руку парня.

– Винил ходит во сне? – Рабидус почувствовал облегчение, что Лира не устроила скандала. С пони было до непривычного легко: для них не существовало большинства человеческих условностей и табу.

– Ещё как, – единорожка опять зевнула. – А ещё периодически ест и иногда ругается на соседских собак, если они слишком громко воют по ночам. И всё это – не просыпаясь!

– А ты совсем не против, что с нами спали другие кобылки? – уточнил на всякий случай Рабидус.

– А что такого, что с нами спали наши подруги? – кобылка пожала плечами. – Это же просто сон!

В этот момент открыла глаза Октавия; несколько секунд она соображала, где лежит. А поняв, мигом исчезла под одеялом. Но бесконечно прятаться там было нельзя и покрасневшая как помидор земная пони высунулась наружу, растерянно хлопая глазами.

– Простите. Наверное, ночью мне стало холодно и я пошла искать чем укрыться, – невольно подражая Флаттершай, смущённо пропищала пони.

– Всё нормально, – успокоила кобылку Лира. – Я как-то жила с Винил и привычна к ночным вторжениям в постель. Не переживай! Рабидус тоже не сердится, правда?

– Конечно, не сержусь, – заверил человек. – Я не могу сердиться на таких милашек.

– Слыхала, Окти? Мы – милашки, – послышалось от Винил. – Уж сколько лет кручу крупом на вечеринках, а милашкой назвали, только когда залезла в чужую кровать… Не иначе, это судьба! – глубокомысленно заметила единорожка.

– Красавицы, отпустите меня? – попросил Рабидус. – Нужно готовить завтрак и открывать кухню – скоро в ресторане кончатся готовые блюда и я должен буду встать к плите.

– Ох, завтрак в постель, как давно я его не получала… – пробормотала Винил, заняв место вставшего парня, так что теперь все три кобылки лежали рядком. – Мы будем ждать тебя здесь, милый!

Октавия шикнула на подругу, а Лира весело рассмеялась.

Рэрити провела кончиком языка по нежным розовым лепесткам, до спелой, налитой соком ягодки. Пинки Пай вздрогнула и волна мурашек пробежала вдоль позвоночника. Единорожка тем временем охватила упругий шарик губами, покусывая его, и в рот кобылки брызнул чуть кисловатый терпкий сок. Кудрявая поняша прерывисто вздохнула, судорожно втягивая воздух сквозь сжатые зубы. А Рэрити, чуть улыбаясь, вновь занялась сладкими ароматными лепестками – один лишь запах сводил её с ума! Она касалась их самыми кончиками губ, словно боясь потревожить…

– Рэрити, умоляю, хватит меня томить! – прерывисто вздохнув, воскликнула Пинки. – Сделай это!

– Не торопись, дорогуша, – томно взглянула из-под полуопущенных ресниц белая кобылка. – Всё должно идти своим чередом, чтобы получить наивысшее наслаждение.

Не тратя больше слов, единорожка провела языком, окунув его в самые глубины розового. Восхитительная сладость, удачно оттенённая кислинкой, овладела её вкусовыми рецепторами. Розовая пони сидела, закусив нижнюю губу, и боясь пошевелиться. Рэрити причмокнула губами и вновь склонила голову, погружаясь губами в великолепное блюдо.

– Это восхитительно! – облизывая перепачканные губы, заключила она. – Пинки, ты просто чудо.

– Значит, тебе понравилось? – затаив дыхание, уточнила кобылка и, дождавшись утвердительного кивка, радостно завизжала своё фирменное: — Уи-и-и-и!

Розовая кудряшка небезосновательно считала, что самый важный этап в создании нового блюда – дегустация. Так что, приготовив утром новый торт с розовым кремом в виде лепестков роз, украшенных клубничкой, она позвала самого лучшего критика по части сладостей. Рэрити строго следила за своей фигурой и нечасто ела сладкое, но если уж брала десерт, то только самое лучшее! Так что она могла едва ли не по запаху определить – достойно кондитерское изделие внимания или нет.

Дверь в магазинчик мелодично звякнула колокольчиками и впустила необычную гостью. В первый момент Рэрити решила, что это её Опал так выросла, но, заметив крылья, поняла, что ошиблась.

– Здравствуйте, – улыбнулась гостья. – Я новенькая в городе и мне посоветовали эту кондитерскую, чтобы позавтракать.

Вдруг единорожка почувствовала, что столик вибрирует. Она удивлённо посмотрела вначале на него, а потом перевела взгляд на подругу. Та сидела, мелко трясясь, и в её глазах можно было буквально прочесть два слова – «Новенькая» и «Вечеринка». Встревоженная Рэрити коснулась плеча Пинки:

–Дорогуша, держи себя в копытах! – тихим голосом посоветовала кобылка. – Сейчас ты должна обслужить посетителя. Всё остальное потом. Потом! – внушительным тоном повторила единорожка.

Пинки механически кивнула и вскочила на ноги, как ни в чём не бывало. На посетительницу обрушился шквал вопросов, и меньше чем за две минуты кудряшка узнала об Авамори всё, что ей было нужно, вплоть до любимой позы для сна. Удовлетворённо кивнув, Пинки ускакала на кухню готовить заказ, оставив ошарашенную драконшу наедине с Рэрити.

– Прошу простить мою подругу, – извинилась единорожка, – порой она бывает излишне навязчивой, но поверьте, ничего плохого она не желает. Просто хочет больше узнать о новом друге.

– Друге? – Авамори всё ещё трясла головой, стараясь избавиться от звона в ушах, но ей всё время слышался задорный смех кондитерши.

– Да. Все живущие в Понивиле – друзья Пинки, – улыбнулась кобылка. – Надеюсь, вы не против?

– Нет-нет, напротив, мне это льстит, – заверила драконша. – Одной из целей моего визита было налаживание взаимопонимания между пони и драконами. Я заметила, что вы совсем не удивились мне. Вы уже встречались с драконами прежде?

– Да, и не раз, – кивнула единорожка. – В Понивиле живёт очаровательный малыш-дракончик Спайк, мы прекрасно с ним ладим. Ещё я встречалась с большим взрослым драконом, а потом ещё с молодыми… Но, признаться, никто из них не произвёл на меня должного впечатления, – призналась Рэрити. – Не хочу обидеть вас или ваш род, но они показались мне грубыми и невоспитанными.

– Вы правы, – вздохнула Авамори. – Молодые драконы и вовсе не блещут умом, да и размер не всегда говорит о возрасте, уж поверьте.

Они ещё поболтали о пустяках, а когда вернулась Пинки, неся на подносе гору кексиков, пирожков и мини-тортиков, Рэрити извинилась и, сославшись на работу, ушла. Авамори принялась за еду – хоть камни полезны и вкусны, но съесть шоколадный торт тоже очень приятно.

Наевшись, драконша спросила у стоявшей за прилавком Пинки Пай, где найти принцессу Селестию.

– Мисс Твайлайт сказала мне, что принцесса любит проводить время с подданными, – пояснила Авамори. – Я уже встретилась с принцессой Луной, и хотелось бы засвидетельствовать своё почтение и принцессе Селестии.

Пинки на секунду задумалась, потом взглянула на часы и подумала ещё секунду, наконец, она почесала себе голову и подумала ещё одну, последнюю, секунду. Закончив обработку данных, розовая пони с уверенностью ответила:

– В это время принцесса обычно находится в «Сытом медведе». Твайлайт сейчас тоже наверняка там.

Драконша поблагодарила пони и вышла на поиски указанного ресторана. Оставшись наедине, Пинки около минуты стояла абсолютно неподвижно, только улыбка становилась всё больше и больше, становясь почти безумной. Послышался стук коготков и в торговый зал вбежал маленький крокодильчик.

Пинки, будто сова, повернула голову на сто восемьдесят градусов и уставилась на питомца.

– Поверь мне, Гамми, она навсегда запомнит этот вечер… – тихий смех, раздавшийся в тишине кондитерской, звучал жутко и угрожающе, но никого не было рядом, чтобы оценить это. – Я та-а-ак давно не устраивала приветственных вечеринок, что у меня… уже… Ломка!

Последнее слово пони буквально выкрикнула, подпрыгнув, после чего вновь зловеще захихикала.

– К тому же, ЭпплДжек упоминала, что у неё созрел особо крепкий сидр. Чем не повод опробовать его?

Звякнул дверной колокольчик и в «Сахарный уголок» вошли новые посетители. Встретила их хорошо всем знакомая весёлая и заводная поняша с кудрявыми гривой и хвостом.

V

Дискорд тяжело поднялся с корней дуба, выросшего прямо посреди зала на третьем этаже и служившего ему своеобразным троном. Он подошёл к окну и посмотрел на грязные улицы стольного града – отвратительно. Давно нечищеные сточные канавы переполнены мусором и помоями, в переулках гниют горы отбросов вместе с трупами домашних животных… А может, и не только животных. Ветерок донёс со стороны казарм кислый запах давно немытых тел и скверного пива.

Дискорд в бессилии закрыл глаза – и это столица его империи! Что стало с прекрасным городом, сияющим бриллиантом среди величайших городов? Кто теперь узнает в этой выгребной яме столицу просвещения, центр культуры и образования? Ничего этого больше нет, всё разваливается на глазах.

В злобе драконикус ударил кулаком по подоконнику, раскрошив тот в щебень. Прав был Химериш, ничто не вечно… Ничто, кроме нескольких несчастных бессмертных, вынужденных смотреть, как мимо проходит чужая жизнь. С каждым разом вмешиваться всё больнее. Кто может счесть всех тех, кого Дискорд называл другом и тех, кого похоронил, в конце концов? К чему заводить друзей, если они всё равно умрут? Легче никого не пускать в сердце, на нём и так слишком много шрамов…

Дискорд вышел из тронного зала и пошёл вниз, широкими шагами отмеряя расстояние. Он мог мгновенно телепортироваться в нужное место, но уже несколько веков не пользовался этой способностью – ни к чему экономить время, его и так больше, чем необходимо. Видя скверное расположение сюзерена, с его пути спешили скрыться придворные лизоблюды и министры-казнокрады, но Дискорд не смотрел по сторонам. Его уже давно мутило от этих заплывших жиром наглых самодовольных морд: у любого был скелет в шкафу, а у некоторых – целый табун! И каждый считал, что правитель ни о чём не догадывается.

А правителю уже давно было всё равно…

Когда-то давно – он уже и сам не помнил, сколько прошло времени – он твёрдой рукой завоевал и привёл в подчинение четыре народа пони. Под его неусыпным взором они начали строить новое государство. Не прошло и двух столетий, как из крохотного королевства, о котором мало кто знал, Эквестрия превратилась в самую большую империю на материке. Великое государство, оплот разума и науки, стало приютом многих учёных, изгнанных из родных стран. Не хватит полок в библиотеках, чтобы вместить все труды учёных, поэтов и писателей, написанные в период расцвета Эквестрии!..

– Ничто не вечно, друг мой, – с мягкой улыбкой говорил Химериш, – за рассветом будет закат, чтобы за ним был новый рассвет. Только в движении есть истинное равновесие, истинная жизнь. Не держи время – оно не подвластно никому. Ты не хуже меня знаешь, что бывает в остановившихся Мирах.

Одно лишь воспоминание о нём вывело Дискорда из себя, и он в злобе разбил одну из статуй, щедро наставленных в коридорах дворца. Часто и тяжело дыша, драконикус огляделся по сторонам в поисках свидетелей срыва. Немногие, что были в коридоре, поспешно отвели глаза, делая вид, что ничего не было.

Лицемеры.

Дискорду так опротивели эти морды, что захотелось своими когтями раскрасить парочку из них. Сплошные жеребцы, вонючие, страдающие ожирением и, вследствие, одышкой. Почему бы вместо них не быть милым кобылкам?.. Драконикус поморщился: конечно, кто отдаст власть в копыта недопони?

Мелькнула внезапная мысль: если кобылок станет значительно больше, чем жеребцов, то тем волей-неволей придётся потесниться и пропустить прекрасный пол к власти. И тогда ему не придётся смотреть на этих опостылевших самцов. Окрылённый идеей, драконикус вложил в кончики пальцев огромное количество магии, должное хватить на столь масштабное вмешательство в основы природы и звонко щёлкнул. Упругая волна силы разошлась от Дискорда во все стороны, но мало кто мог почувствовать её, и ещё меньше смогли бы правильно истолковать.

Драконикус подошёл к окну – ничего не изменилось, по улицам, как и прежде, гордо вышагивали напыщенные жеребцы, а затюканные кобылки жались к грязным стенам домов, боясь привлечь к себе внимание. Не вышло. Дискорд посмотрел на лапу, прикидывая – не попытаться ли ещё раз? Но попросту махнул рукой, выбрасывая неудавшуюся затею из головы.

В дворцовом парке, среди зелени, Дискорду стало немного легче. Наплевав на свой статус, драконикус улёгся в гамак и, прогнав охрану, принялся раскачиваться. Нужды в страже не было: в Мире не существовало существа, способного навредить бессмертному. Но иногда Дискорд остро завидовал смертным. Ведь ни один обычный основатель империи не видел её заката, умирая много раньше этого, в сиянии славы и величия, а не становясь вечным символом обречённости бытия.

С этим нужно что-то делать… Прав был Химериш, сотню тысяч раз прав – нет смысла держаться за осколки былого. Истлевшие одежды не залатать новыми нитками, нужно начать всё с нуля. И, прежде всего, посоветоваться со старыми друзьями…

…Весёлый детский смех вырвал Дискорда из омута воспоминаний. Да и воспоминания ли это были? Может – да, а может – нет. А может, это и не его вовсе воспоминания, а какого-то другого Дискорда.

Драконикус выбрался из гамака и пошёл на голоса. На поляне играли жеребята, по-видимому, дети прислуги: четыре кобылки и жеребчик, задорно смеясь, бегали друг за другом. В тени дерева стоял фестрал, из-под полуприкрытых глаз наблюдая за детворой. Чтобы родители не беспокоились за жеребят, Луна назначила одной из обязанностей стражи присмотр за детьми. Появление драконикуса ничуть не смутило пони – он, как и прежде, смотрел, чтобы никто из жеребят не отбежал слишком далеко.

Дискорд давно перестал быть пугалом: взрослые привыкли к его внешности и нестандартному мышлению, а жеребята чаще всего были в восторге от мелких проделок и проказ бессмертного.

Драконикус некоторое время смотрел на играющих малышей, потом наколдовал светло-голубое крылатое кресло с радужным покрывалом и на этом необычном транспорте отправился в Понивиль. Селестия как-то предлагала перекинуться в картишки, а Дискорду было просто необходимо отвлечься…

Вы когда-нибудь видели, как волшебники играют в карты? Нет, не скучная игра, подобная тем, что проводят в Лас-Пегасе, где запрещены все виды шулерства, а та, где мухлёж ставится во главу угла. Если точнее, то без магического шулерства эта игра невозможна. И чем более сильные маги собираются за одним столом, тем больше волшебства используется и тем более изощрённые виды мошенничества применяются. Каждый взгляд и жест в такой игре может оказаться выверенной провокацией, и – можете быть уверены! – любые разговоры за столом направлены лишь на одно – вывести противника из себя, заставить его потерять концентрацию.

Именно такую игру застала Авамори, зайдя в «Сытого медведя». В обеденном зале почти не осталось посетителей, если не считать дальнего столика, за которым и разворачивалось действо.

Во главе стола банковал жеребёнок-аликорн, важно попыхивая сигарой. Другие игроки внимательно смотрели на колоду карт, окутанную золотой дымкой. Несмотря на то, что, по сути, было совершенно неважно, какие карты выкинут изначально, все традиционно ловили банкующего на шулерстве, ибо он – не менее традиционно – мухлевал напропалую.

Кроме Селестии, за столом сидела Твайлайт Спаркл, тот странный пёс, которого драконша встретила в лесу, Дискорд в крылатом кресле и какая-то серая пегаска. Со стороны за игрой наблюдало несколько пони, среди которых была Винил Скрэтч. Вначале единорожка присоединилась к игре, обрадовавшись, что можно мухлевать. Однако очень быстро поняла, что уровень её мастерства несравнимо ниже умений остальных игроков, и вышла из игры. Рабидус прокомментировал это следующими словами:

– Милая, никто не может сравниться в искусстве обмана с торговцами, – он указал на себя, – политиками, – жест в сторону Селестии, – и теми, кто искренне верит в собственные выдумки, – Дерпи хитро прищурилась и широко улыбнулась, высунув язык на бок.

Дискорд тоже поначалу не принял игру всерьёз, считая, что обжулить духа хаоса невозможно в принципе!.. Проиграв три игры подряд, он понял, что немного ошибался и взялся за игру по-настоящему.

Концентрация магии вокруг игроков была столь высокой, что у Авамори шерсть встала на загривке, когда она приблизилась к столу. В воздухе витало такое напряжение, что драконша и не подумала прервать игру своим представлением принцессе.

– Ну, что, господа мошенники, шулера, каталы и кидалы, готовы к новой партии? – перебросив сигару в другой угол рта, хриплым голосом спросила аликорн; ответом была напряжённая тишина. – Понеслась!

Карты, словно подхваченные ветром, полетели к игрокам. Рог Твайлайт засветился фиолетовым, глаза человека вспыхнули ярко-синим, Дерпи просто поймала их копытом и оставила лежать рубашкой вверх, так и не удосужившись узнать номинал. Карты перед Дискордом зависли в воздухе.

На минуту повисла полнейшая тишина, пока Селестия не объявила: «Трефы козыри!».

Игра в дурака началась…

– Знаешь, Рабиус, – начала Твайлайт во время очередного круга, – я не так давно перебирала архивы с историческими записями древних эпох… И угадай, что обнаружила?

– Хм?.. – попытался изобразить внимание человек.

– Ты не первый человек, попавший в Эквестрию, – спокойно, как бы между делом, произнесла единорожка.

Её слова подействовали – маг сбился с ритма и не успел вовремя отразить заклинание Селестии со своих карт, так что эта взятка была его.

– Что ты там говорила про людей в Эквестрии? И почему я узнаю об этом последней? – спросила аликорн ученицу, ткнув в её сторону сигарой. Та пристыжено опустила ушки, потупив взор, за что немедленно поплатилась – Рабидус впарил ей не меньше половины своих карт.

– В летописях не указывается точное название расы, но по описаниям внешности и привычек, наподобие постоянного ношения одежды, можно сделать вывод, что это были именно люди.

– Интересно… – заметил человек, отбиваясь от Дерпи. Пегаска просто брала первые попавшиеся карты, и это всегда оказывалась подходящая масть и номинал. Зачаровывать её карты было бессмысленно, так как заклинания разных игроков обязательно резонировали и самоуничтожались, хотя с другими играющими этого не происходило. – Дерпи, во имя всего съестного, хватит так варварски менять линии вероятности, а то причинно-следственные связи Эквестрии порвутся!

– Ничего, этот Мир молод и крепок, переживёт как-нибудь, – беззаботно махнула копытцем кобылка.

– И это охранитель!– возмутился Рабидус и, на волне праведного гнева, всё же впарил ей взятку.

– Продолжай, Твайлайт, – попросил он, с усталым, но довольным видом вытирая пот со лба.

– Если не ошибаюсь, самое первое упоминание о существе, по описанию схожем с человеком, было ещё во времена правления Дискорда, – единорожка посмотрела на драконикуса. – Это правда?

– Хе-хе, милая, я иногда вспоминаю, что произойдёт через неделю, но не всегда помню, что со мной было вчера! – рассмеялся Дискорд. – Ты и правда рассчитываешь, что я помню то, что было почти четыре тысячи лет назад?

Твайлайт кивнула.

– Ты права – помню, – тут же согласился дух хаоса. – Если подумать, то сходство между ними определённо наблюдается, – Дискорд задумался, нахмурившись и, разумеется, тут же получил взятку, но не обратил на это внимания. – Но мой экземпляр всё же отличался. Наверное, был из какой-то другой версии Человекии… или как там называется ваш Мир.

– И в чём это выражалось? – полюбопытствовал Рабидус.

– В нём не было не единой капли магии, абсолютно, – начал перечислять Дискорд. – Мог свободно дышать ядовитым дымом, есть ужасную пищу…

– Ну, воздух и еда и в моём Мире оставляют желать лучшего, – прокомментировал человек, разглядывая карты – те покорно меняли цвет и рисунок.

– А ещё он был очень силён в физическом плане, – добавил драконикус, но, не увидев должной реакции окружающих, пояснил. – Ненормально силён, даже противоестественно. Фигурой он напоминал его, – Дискорд ткнул в Рабидуса, – но при этом голыми руками вырывал деревья из земли!.. Напоминаю, магией он пользоваться не мог.

– Хм, вероятно на его Земле гравитация много выше, чем здесь и тело было приспособлено под другие нагрузки… – задумчиво потёр подбородок маг.

– Точно! – воскликнул драконикус. – И он нёс подобную ахинею! Значит, точно человек.

– И что с ним стало? – полюбопытствовала Селестия – партия подходила к концу и принцесса уже сбросила все карты.

– Не знаю, – пожал плечами Дискорд. – Вы с Луной как раз атаковали меня Элементами Гармонии, и стало как-то не до того.

– Ясно, – кивнула аликорн. – А что ты хотел с ним сделать?

– Сейчас уж и не вспомню, – дух посмотрел в потолок, почёсывая висок когтем. – То ли домой отправить, то ли съесть…

Погрузившись в воспоминания, Дискорд не заметил, как Рабидус нагло засунул все свои карты в лапу драконикуса.

– Итак, – Селестия отвернулась от ошарашенного Дискорда и повернулась к терпеливо ожидающей драконше, – я рада, что вы проявили терпение, – принцесса мягко улыбнулась, предварительно отправив окурок в пепельницу и раздавив его магией. – Я Селестия, принцесса Эквестрии, ныне в теле жеребёнка, так что далека от политики, но если я смогу вам чем-либо помочь – только скажите.

– Моё почтение, принцесса, – поклонилась драконша. – Моё имя Авамори и я прибыла с Острова Драконов, дабы наладить отношения пони и драконами. Если у вас или у ваших подданных возникнут трения с моим народом, то прошу, сразу сообщайте мне об этом.

Драконша подняла лапу и Селестия увидела вытатуированный на мягкой подушечке Знак Старейшины. Знак, наполненный силой, мягко переливался красным и оранжевым – такую печать не подделать.

– Вы не простой дракон, – констатировала аликорн.

– Верно, я дракон-метаморф и внучка Старейшины! – гордо ответила Авамори.

VI

– Ого, внучка?.. – вполголоса сказал Рабидус, задумчиво присвистнув.

– Знаешь, у драконов иное понятие о родстве, чем у нас, – тихо сказала Твайлайт.

– Что? – обернулся к ней человек. – Имеешь в виду, что внуков они не любят и поэтому отправляют за тридевять земель?

– Нет, конечно! – прыснула единорожка. – После того, как я не нашла ничего о драконах у себя, как не нашла ничего ранее в открытых фондах Большой Кантерлотской Библиотеки, то воспользовалась связями и знакомствами, – кобылка бросила быстрый взгляд на мирно беседующую с драконшей Селестию, – и проникла в закрытые хранилища. Если хочешь, я кратенько просвещу тебя о быте драконов.

Рабидус почесал голову. С одной стороны, было интересно послушать о драконах, с другой – он боялся нарваться на очередную лекцию, включающую в себя всё, вплоть до количества часов сна среднестатистического дракона.

– Расскажи, пожалуйста, – всё же поддался любопытству человек. – Но только о родстве! Другие вопросы я задам позже, с твоего позволения.

– Конечно, – просияла единорожка, – всегда к твоим услугам! А теперь слушай. У драконов очень сильно развито уважение, если не преклонение, перед старшими. Полагаю, это неизбежно среди таких существ.

– Ну, ничего удивительного, – пожал плечами маг. – Во всех культурах к старшим индивидуумам проявляли уважение.

Твайлайт покачала головой, беззвучно вздыхая от нетерпеливости своего слушателя.

– Старшинство у драконов это не только возраст, – немного недовольным голосом продолжила кобылка. – Оно определяется тремя факторами: силой, мудростью и, только потом, возрастом.

– Довольно разумно, – согласился маг. – Далеко не всегда старость означает здравый ум, зато накопленных знаний бывает очень и очень много.

– Заметь, я сказала мудрость, а не знания, – уточнила единорожка. – Мало знать, нужно уметь своими знаниями правильно распорядиться – именно это и есть мудрость.

– Угу, ясно, – важно кивнул Рабидус. – Но каким местом это относится к моему вопросу?

Твайлайт возвела очи к потолку.

– У тебя терпения меньше, чем у Пинки или Дэш! Слушай и постарайся меня больше не перебивать, хорошо? – человек поднял руки, сдаваясь на милость кобылки. Та довольно кивнула и продолжила. – При рождении у дракона нулевой статус и отношение к ним соответствующее, то есть молодые дракончики должны делать всё, что говорят старшие, нравится это им или нет. Повзрослев, молодняк начинает повышать уровень. Возраст не повысить, как не старайся, мудрость тоже приходит далеко не сразу, поэтому в первую очередь молодняк ищет силы. К примеру, миграция драконов – это не что иное, как демонстрация силы. Спайк мог бы рассказать, что между молодыми драконами почти без остановки идёт соревнование за лидерство: они демонстрируют свою силу, выносливость, скорость. За ними наблюдают старшие драконы разных кланов. И они не только присматривают за молодыми, а ещё выбирают лучших, чтобы принять в семью. Такие же наблюдатели постоянно присутствуют в академиях.

Как ты уже понял, родство у драконов не кровное. Достойные драконы попадают в сильный клан, более слабые – в слабый. Но существует правило первого слова, то есть и слабый клан может получить сильного дракона, если первым заявит на него свои права. То есть, если наблюдатели будут внимательны и расторопны, то слабый клан может существенно усилиться за счёт свежей крови.

Твайлайт сделала перерыв и смочила пересохшее горло травяным чаем, после чего продолжила:

– Попав в семью, молодой дракон повышает статус, но это не его ранг, а ранг семьи и, чтобы повысить свой, драконы начинают развивать свои сильные стороны: почти нет особей одинаково сильных и мудрых, всегда есть перекос в одну сторону. Когда молодой дракон добивается значительных успехов, глава клана или кто-то из его приближённых может выказать своё одобрение и поощрение, назвав отличившегося своим родственником. Чем ближе родство, тем больше заслуга. То есть, после сестры и дочери, внучка идёт третьей. А ведь есть ещё непрямое родство – кузины, племянницы и прочие, но там всё очень сложно и индивидуально, так что нельзя сказать, кто ближе: внучка или кузина…

Рабидус сидел, пытаясь уложить новую информацию в голову.

– Сложно это всё у драконов! – наконец заметил он, Твайлайт кивнула.– То есть, если я всё правильно понял, Авамори не является кровной внучкой Старейшины?

– Вероятность кровного родства есть, но мизерная, – подтвердила единорожка.

– А, скажем, кровный сын Старейшины может оказаться в совершенно другом клане, если оказался недостаточно сильным или мудрым?

– Всё верно, – кивнула кобылка. – Правда, интересно узнавать новое про чужую культуру?

– Интересно… – рассеяно согласился Рабидус. – Я что думаю: если кошка смогла не только попасть в клан самого Старейшины, но и выделиться в нём – да так, чтобы её отметил глава! – она, должно быть, и вправду что-то с чем-то, – уважительно закончил он.

Авамори, как оказалось, прекрасно слышавшая весь разговор, гордо подбоченилась и довольно сощурилась, как сытая кошка. Селестия, тоже слышавшая диалог, мягко улыбнулась – как бы драконша это не прятала, она оставалась совсем ребёнком, падкой на лесть.

Посол драконов осталась довольна встречей. Для начала, ей удалось поговорить со второй принцессой и для этого не пришлось ни спускаться в тёмный подвал, ни, что больше подошло бы солнечной принцессе, подниматься на какую-нибудь хрустальную башню. Селестия произвела на драконшу самое благосклонное впечатление – несмотря на детский вид, принцесса оставалась сама собой: мягкий доброжелательный голос отдавал приятным теплом в груди, добрые глаза не подавляли своей силой, а подбадривали. Авамори не часто бывала на аудиенциях у Старейшины, но различия между ним и принцессой были колоссальны!..

Селестия, казалось, готова была выслушать любого и для каждого найти доброе слово. Старейшина же сразу подавлял визитёров силой, да так, что иной и слова вымолвить не мог. Таким обычно отказывали в просьбах, с которыми он пришёл на аудиенцию – сила много значила для драконов, и слабый не мог рассчитывать на снисхождение. Кроме того, очень и очень немногие могли надеяться на личную встречу со Старейшиной. Принцесса пони напротив, была близка со своим народом. Как сказала Твайлайт утром, Селестия большую часть времени проводит среди простых пони, общаясь с ними, выясняя их проблемы.

А ещё Авамори обнаружила неподалёку от замка палатку сувениров, где каждый желающий мог приобрести портрет любой из принцесс. Именно там драконша выяснила, как Селестия выглядела совсем недавно. Прекрасный и величественный аликорн производил неизгладимое впечатление, как и портрет Луны, которую Авамори не смогла рассмотреть как следует во время аудиенции. Представить, что на Острове кто-то будет открыто торговать образом Старейшины, было просто невообразимо!..

Она представила портрет Старейшины у себя в спальне и невольно пригнулась к земле – с таким украшением ей ни за что не уснуть: взгляд старого дракона всегда пробирал Авамори до костей, а вид приводил в священный трепет и благоговение.

В ресторанчик вбежал маленький дракончик и поспешил к единорожке.

– Твайлайт, ЭпплДжек зовёт! – не успев перевести дыхание, выпалил он. – Это насчёт вечернего испытания препарата.

– Ох, образец ЯС-40 готов! – радостно воскликнула единорожка и мигом выскочила из-за стола. – Прошу прощения, я вынуждена удалиться!..

Кобылка вежливо поклонилась присутствующим и, подхватив Спайка, галопом умчалась наружу.

Скучающий драконикус играл с Дерпи в крестики-нолики. Постоянно выигрывал, и от этого ему становилось ещё скучнее. Рабидус, ухмыльнувшись, предложил поставить на кон маффин и Дискорд согласился, широко зевнув – он посчитал, что от этого ничего не изменится…

Больше он не выиграл ни разу, задолжав пегаске около сотни угощений.

– Тартаровы пони, вечно выставляют меня посмешищем! – благодушно ругался драконикус, вновь и вновь чертя в воздухе светящиеся игровые сетки…

…ЭпплДжек с трудом пришла в себя. Голова гудела как колокол, уши заложило, и все звуки доносились как сквозь слой ваты, суставы болели и не слушались, желудок то и дело болезненно сжимался, грозя исторгнуть содержимое. Кобылка медленно открыла глаза и тут же тихо вскрикнула от резанувшего по сетчатке яркого света. Кричать в полный голос она не могла: во рту было сухо, а горло саднило. Пони с трудом вспоминала – что же вчера произошло, что с ней творится? На глаза попалась валяющаяся на полу пустая упаковка стандартной дозы ЯС-40. ЭпплДжек, застонав, бессильно закрыла глаза – эксперимент провалился, и ей было страшно даже предположить, что стало с подругами. Если у неё уже был хоть какой-то иммунитет, то они-то оказались полностью беззащитны!..

Твайлайт была права – концентрация раствора оказалась слишком высокой, организм пони был бессилен перед ним! Самая большая ошибка ЭпплДжек в том, что она задействовала в испытании слишком многих. Одна ошибка в расчётах – и произошло непоправимое.

Хотя… Ведь у неё должна была остаться вакцина! Лишь бы ещё не было поздно…

Кобылка тяжело встала и, запинаясь о собственные ноги, пошла туда, где должен был находиться экстренный запас лекарства. По мере того, как она шла, открывались ужасающие картины произошедшего. От увиденного всё внутри ЭпплДжек сжималось всё сильнее…

Вдруг справа раздался шум, пони опасливо отшатнулась, но тут же, успокоившись, облегчённо вздохнула:

– Ох, это ты, Рэрити! Я подумала, что это… Рэрити? С тобой всё хорошо?

Присмотревшись к подруге повнимательнее, ЭпплДжек начала медленно отходить, пятясь задом. Это была уже не Рэрити, ЯС-40 превратил её… в это.

Единорожка стояла, чуть покачиваясь, с безвольно открытого рта стекала ниточка слюны, а в широко открытых, налитых кровью глазах не было зрачков, лишь белки слепо смотрели на мир. Мордочка модельерши была перепачкана алым. Фермерша бросила взгляд за спину подруги и её чуть не вырвало – там лежала Флаттершай, распростёршая крылья и безжизненно раскинувшая ноги. Шёрстка на шее, животе и бёдрах пропиталась красным, а вокруг влажно поблёскивали серо-бурые и коричневые куски…

ЭпплДжек неосторожно задела стол и голова Рэрити тут же повернулась к ней. Фермерша замерла, боясь дышать – модельерша реагировала исключительно на звук. Когда голова единорожки вновь опустилась, земная пони, осторожно ступая, чтобы не нашуметь вновь, пошла прочь, спеша добраться до лекарства и спасти тех немногих, кого ещё можно.

В соседней комнате она нашла Пинки Пай. Шкурка пати-пони словно выцвела, потеряв яркость, зато распрямившиеся грива и хвост налились сочным алым цветом. Кобылка сидела на столе, завернувшись в скатерть и тихо, безостановочно безумно хихикала. В отличие от Рэрити, зрачки Пинки были на месте… Расширившиеся до предела, они заполнили весь глаз, отчего тот казался непроницаемо чёрным.

Когда фермерша подошла поближе, Пинки замолчала и уставилась прямо на неё пустым неморгающим взглядом. ЭпплДжек замерла на месте, не зная, чего ожидать от розовой кобылки, но та не двигалась с места, а только сверлила подругу взглядом. Фермерша сделала шаг в сторону и голова Пинки повернулась следом. Ещё шаг, ещё… Кондитерша не отрывала взгляда от подруги, выворачивая шею под немыслимым углом, но не делая попыток подняться.

В этой же комнате обнаружились оба человека в окружении пустых упаковок ЯС-40: наивные глупцы посчитали, что им препарат и вовсе не повредит и многократно превысили расчётную дозу. С ними всё было ясно: и тот и другой лежали навзничь, побелевшие и неподвижные. Поперёк их застывших тел лежала Винил Скрэтч, также принявшая улётную… то есть убойную, дозу вещества.

В углу лежал дозы антидота – к ним-то и спешила ЭпплДжек. Ухватив одну копытами, она зубами вырвала плотно пригнанную пробку. Раздался звонкий «чпок» и по комнате распространился специфический запах лекарства. Фермерша уже хотела глотнуть, как инстинкт, много раз спасавший её при встрече с древесными волками, во всё горло завопил об опасности. Не раздумывая, пони рухнула на пол. Как оказалось, вовремя – через неё перелетела Рэйнбоу Дэш. Пегаска упала на пол, но тут же вскочила на ноги и, утробно зарычав, двинулась на фермершу. ЭпплДжек начала задом отступать от впавшей в безумие подруги. Глаза Дэш хаотично бегали по сторонам, не фокусируясь ни на чём дольше мгновения, но, несмотря на это, она продолжала идти прямо на ЭпплДжек.

Потеряв концентрацию, фермерша запнулась о чью-то руку и упала. Рэйнбоу бросилась вперёд, утробно зарычав, и широко раскрыв рот. ЭпплДжек закрыла глаза, приготовившись к худшему…

Раздалось бульканье, жадные глотки и облегчённый выдох.

– Как заново родилась! – радужногривая пегаска с любовью разглядывала опустевшую бутылку. – А я и не думала, что у тебя опохмел припрятан. Спасибо, ЭйДжей!

Фермерша тяжко вздохнула: как она и предполагала, Рэйнбоу в три глотка опустошила бутылку, не дав ей самой поправить здоровье. Ругаясь про себя, ЭпплДжек вновь пошла к сумке, где нашарила ещё одну бутылку. На этот раз она внимательно следила за пегаской и пригрозила передним копытом, когда та вновь навострила крылья.

– Прекрати, Дэш, – рявкнула она, когда вернулся голос, – это на всех! Смотри, что творится вокруг!

Пегаска глубоко вздохнула, но тут же закашлялась и поспешила к окну.

– А что творится? Ничего особенного, обычная приветственная Пинки-вечеринка, – глотнув свежего воздуха, ответила Дэш. – Ну, может, малость погромче вышла и повеселее. Совсем чуть-чуть!..

Рэйнбоу оглядела разруху кругом и неуверенно хихикнула.

– А может, и не чуть-чуть… А где, собственно, виновница торжества?

– Ох, не знаю, – фермерша водрузила на законное место найденную шляпу, и, казалось, головная боль отступила. – В последний раз, когда я её видала, она убеждала Спайка, что он слишком мал, чтобы клеиться к ней и целовала его в засос. Потом они подрались с Рэрити… А что потом? Потом Винил подняла тост «За дружбу народов», потом сразу же «За мир во всём мире»… А потом наступило утро.

– Хм, а я ещё помню, как Авамори пела Твайлайт национальные драконьи песни, а та записывала.

Кобылки тихо захихикали, но тут же замолчали, почувствовав возвращение головной боли.

– А классное пойло вышло, просто убойное. Даже их вырубило! – Рэйнбоу кивнула на храпящих людей и диджея. – Во сколько раз оно крепче обычного креплёного сидра?

– В четыре! – гордо произнесла фермерша. – Ладно, пойдём приводить остальных в порядок. Ох, что будет с Рэрити, когда она узнает, что слизывала свекольный салат прямо с Флаттершай…

VII

Белая кобылка приподняла голову и коротко стриженная синяя грива мазнула человека по лицу. Он нежно улыбнулся пони, склонившейся над ним…

– Винил… – прошептал он.

– Да-а-а?.. – единорожка томно прикрыла малиновые глаза.

– Я уже давно хочу тебе сказать… – Рабидус провёл кончиками пальцев по щеке кобылки и та, словно кошка, прильнула к его ладони.

– Говори, – прошептала пони едва слышно.

– Винил… – от проникновенного голоса вдоль позвоночника единорожки пробежали мурашки. – Слезь уже, наконец, с меня!

Кобылка покинула насиженное место на животе человека и села рядом, обиженно глядя на Рабидуса.

– Такой момент похерил! – с досадой вздохнула пони. – Прям романтика, как в книжках у Октавии.

– Трудно быть романтичным, когда всё затекло, – потягиваясь, зевнул маг. – Между прочим, я не единственная подушка в этой комнате… Кстати, а где мы?

Рабидус и Винил огляделись по сторонам: их взорам предстала поистине великолепная картина, иллюстрирующая неравный бой между пони и зелёным змием. Змий был силён и многие герои пали на сём поле брани!.. Но и гад не уцелел в схватке, подчистую уничтоженный доблестными кобылками.

– Я так понял, здесь была вечеринка, – отметил Рабидус, разглядывая уцелевшие украшения на потолке и стенах. – И мне от этого делается дурно.

– Почему? – удивилась Винил. Она взором боевого генерала осматривала место сражения. – По-моему, отвязная туса вышла, нет?

Человек поворошил причёску, вытряхивая пару раздавленных чипсов, и огорчённо вздохнул.

– Винил, вспомни, где именно должна была пройти «скромная и тихая приветственная вечеринка»?

Кобылка, осматривавшая стаканы и бутылки в поисках лекарства от сушняка, на секунду замерла, вспоминая, а потом резко спала с лица.

– В покоях Авамори, – тихо произнесла она. – Которые находятся в Замке Ночи.

– И как, думаешь, принцессы отнесутся к шумной вечеринке в их замке?

– Думаю, валить надо с этого праздника жизни! – заметила кобылка, нервно оглядываясь. – Так, а где Октавия?

Рабидус завертел головой в поисках Лиры, но ни той, ни другой кобылки в комнате не было.

Зато была масса другого народа разной степени адекватности. Ближе всего находился Лист: парень сидел, по-турецки скрестив ноги, и таращился в пространство пустым взглядом. Маг помахал рукой перед его лицом, но не вызвал ответной реакции. Тогда он осторожно потряс приятеля за плечо.

– Эй, Эквестрия вызывает Листа! Как там, в Нирване, хорошо слышно?

Парень медленно повернул голову к Рабидусу и тот невольно отшатнулся – такой вид был у друга: Лист сидел, широко раскрыв глаза, не моргал и практически не двигал мышцами лица, из-за чего казалось, будто это не лицо, а восковая маска.

– Я видел Его!

– К-кого ты видел? – нервно поинтересовался маг, заинтригованная Винил прекратила поиски и тоже прислушалась.

– Я Видел Бога! – значимо произнёс художник.

С каждой минутой его вид становился всё хуже, взгляд метался из стороны в сторону, руки дрожали.

– А пить-то ты не умеешь… – заметил Рабидус, покачав головой.

– Нет! Я точно видел Его! Не того, который выгнал голема и ребро из рая за надкусанное яблоко, а настоящего! – Лист резко подорвался и схватил Рабидуса за грудки. – Я узрел великого Данунаха!

Маг поначалу опешил, но быстро сообразил, о чём речь. Усадил Листа обратно и начал что-то тихо ему втолковывать – тот слушал сначала с недоверием, но потом, видимо, начал вспоминать вчерашний вечер. Через минуту он уже покорно кивал, соглашаясь со словами друга, но всё равно иногда несмело спрашивал «А может, это всё-таки он?», «А может, это посланница его?». Рабидус только пожимал плечами – мол, всё, возможно, судить не берусь.

Наконец маг оставил озадаченного парня наедине со своими мыслями и вернулся к Винил.

– Что это вообще было? – спросила кобылка. – Чего с ним такое?

– Данунах – великий Бог, покровитель студентов и всех учащихся, дарующий халяву и отмену пар, – пояснил Рабидус. – Обычно является в виде кота, который приходит к студенту утром и ложится ему на грудь, весом не давая подняться, а мурлыканием вновь усыпляя и тем самым не давая пойти на пары.

– Так вот из-за кого у меня было столько прогулов! – воскликнула поражённая Винил. – Этот Бог, оказывается, не только у людей, но и у пони есть!

Рабидус согласно кивнул и продолжил:

– Похоже, Лист принял за божество Авамори, имеющую кошкоподобную внешность.

– А чего это его так переклинило?

– Как ты не понимаешь?! – всплеснул руками человек. – Это у вас Богини реальны и осязаемы, а для людей Бог – это нечто абстрактное и непонятное. Встретить его вживую – шок почище электрического! Прибавь то, что он совсем недавно в Эквестрии – мире его мечты…

– Мда, а мог и совсем поехать умом, – согласилась пони, возвращаясь к поискам подруги.

На столе посреди комнаты сидела с опущенной головой Пинки Пай. Хотя её грива и хвост были кудрявыми, прежняя воздушность в них отсутствовала. Да и сама кобылка выглядела так, будто из неё вытащили батарейки.

– Пинки, ты в порядке? – Скрэтч было непривычно и даже страшно видеть элемент смеха и радости в таком грустном состоянии.

– Голова болит… – тихо пробормотала розовая пони. – Но что ещё хуже, я не помню большую часть вечеринки!

На последних словах она повысила голос, но вмиг замолчала, схватившись за голову и тихо заскулив.

– Неудивительно, учитывая, сколько ты вчера выпила, – заметил Рабидус, протягивая кудряшке стакан с водой. Та благодарно кивнула и осушила его мелкими глотками.

– ЭйДжей в своей алхимической лаборатории сотворила страшное зелье! – замогильным голосом произнесла Пинки. – Оно пьётся как обычный сидр, приятно щекоча язык и горло, а потом коварно бьёт по мозгам! – пони допила и, уже обычным голосом, продолжила. – Всё, больше ничего креплёного на моих тусовках! Какой кайф от вечеринки, если я не могу потом ничего вспомнить?!

– Иногда лучше и не вспоминать, – тихо заметила Винил.

– Совершенно не мой стиль! – заявила Пинки. – На моих праздниках гости валятся на пол не в пьяном угаре, а от смеха или усталости!.. Мать Кобыла, что обо мне подумает посол! – воскликнула поняша. – Нужно срочно организовать правильную вечеринку, чтобы извиниться за эту!

Пинки подскочила прямо на столешнице и вылетела прочь, даже не касаясь пола, зато оставляя вполне различимый розовый шлейф в воздухе.

Лира и Октавия нашлись в соседней комнате – лежали рядом на ворохе подушек, чуть ли не сплетаясь телами. На мордашках обеих читались удовольствие и счастье.

– О, Рабидус… – во сне бормотала Лира, сжимая Октавию и слегка покусывая её за ушко.

– Винил, прекрати, – не просыпаясь, хихикала Октавия, поглаживая Лиру копытцем в районе крупа.

Винил и Рабидус стояли рядом и смотрели, не отрываясь, на эту сцену. Ни у одного не находилось слов, чтобы прокомментировать увиденное.

– Эй, – наконец, нарушил молчание Рабидус, – как думаешь, это верность или измена?

– Даже не знаю, – честно призналась Винил. – С одной стороны… А с другой…

– Да, а с другой голова, – согласно кивнул маг.

Спящие кобылки, наконец, открыли глаза, просыпаясь. Они удивлённо посмотрели друг на друга, потом синхронно перевели взгляд на Винил и Рабидуса, хором сказали «Ой!» и отчаянно покраснели.

…Уже давно Авамори так хорошо не высыпалась: было темно, тепло и очень уютно. Мягкое ложе, на котором она лежала, напоминало родное гнездо, где она провела первые месяцы после рождения. Гнёзда драконов, созданные для насиживания яиц и выращивания новорождённых, в корне отличались от обычных лежанок огнедышащего племени. На вид они отличались мало и казались жёсткими, неудобными и грубо сделанными, но это было далеко не так – внешний вид мало говорил о содержании. Это правда, что у драконов особое отношение к молодняку и пока молодой дракон не проявит себя, он не может считаться полноценным членом сообщества, но это же значит, что каждый новорождённый в потенциале – великий дракон, и потому заботятся о них как следует. Все драконы, кроме тех, кого ещё яйцами отправили в другие страны, с большим теплом и любовью вспоминают родильные гнёзда. Авамори слыхала, что драконы, вылупившиеся вне острова, так же сильно привязываются к месту рождения.

Она медленно, со вкусом потянулась, наслаждаясь, как растягиваются мышцы, а суставы входят на положенные места. В голове выспавшейся Авамори медленно проплывали события вчерашнего вечера…

Ещё подходя к дверям своих комнат, она почувствовала чьё-то присутствие, но, поначалу, решила, что это просто прислуга прибирается. А вот когда она подошла к дверям вплотную, то явственно почувствовала напряжение многих пони, скрывающихся в комнате. Её, без сомнений, ждали; вдобавок ко всему, она почувствовала за дверьми несколько очень сильных магических центров – нечасто встретишь единорогов с подобным потенциалом.

Авамори не боялась нападения или засады, да и виданное ли дело, чтобы пони нападали на дракона? Конечно, были прецеденты, но крайне редко. К примеру, один дракон как-то рассказывал, что на него спящего набросился целый табун оголтелых пони. Авамори не знала, сколько в его словах правды, но он говорил о радужногривой пегаске, что с ужасающей силой ударила его в нос, чем нанесла сильнейшую психологическую травму. Другая кобылка едва не ограбила его, заговорив зубы… Но самой страшной оказалась жёлтая пегаска с розовой гривой. Если верить его словам – под её взглядом он чувствовал себя нашкодившим котёнком, которого отчитывает хозяйка! Ужасающие ощущения для гордого дракона…

Но те байки не имели ничего общего с имеющейся ситуацией, и драконша, так ничего и не решив, просто распахнула створки дверей, рассчитывая разобраться с любой возникшей проблемой.

– СЮРПРИЗ! – многолосый нестройный хор на секунду оглушил и дезориентировал Авамори. Этого хватило, чтобы её втащили внутрь, много раз пожали лапу, всучили стакан пунша и наговорили кучу комплиментов.

Неожиданно для себя драконша оказалась в центре большой и весёлой вечеринки! Она, разумеется, бывала на драконьих праздниках, но на церемониальной части было скучно и она, чаще всего, просто засыпала. На неофициальной всё было ещё хуже: в то время, как другие драконы шумно веселились, Авамори, большую часть времени проводившая среди книг и не имевшая друзей, сидела в углу, с тоской глядя на чужой праздник. По натуре затворница, она, вдобавок, была на порядок умнее сверстников, что ещё больше отдаляло её от них. Она могла попытаться завести знакомых, но страх быть не понятой, отвергнутой или, ещё страшнее, высмеянной, останавливали её. Так что Авамори сидела некоторое время из вежливости, после чего тихо удалялась, чтобы никому не мозолить глаза и не портить праздник…

А тут она оказалась в самом эпицентре всеобщего дружелюбного внимания! Её о чём-то спрашивали – она отвечала и её внимательно выслушивали; Авамори неловко шутила – и пони искренне смеялись! Драконша не чувствовала в их поведении фальши – все присутствующие и в самом деле были рады её видеть, им хотелось узнать о ней побольше, подружиться.

Что удивительно, присутствовали не только пони – была ещё пара странных лысых брильянтовых псов, но и они буквально излучали дружболюбие. Главной заводилой являлась кудрявая розовая кобылка, работница кондитерской: она скакала там и тут, поспевая везде и всюду. Едва в каком-то углу снижался градус веселья, как она тут же оказывалась там, то подкидывая тему для разговора, то предлагая сыграть во что-нибудь, то просто рассказывая весёлый анекдот.

Потом два пони, пахнущие свежескошенной травой и яблоками, вкатили пару бочек с маркировкой ЯС-40, и всем желающим были выданы мерные колбы – «во избежание передозировки», как пояснила кобылка в ковбойской шляпе. В бочонках оказался креплёный сидр, но поначалу ни пони, ни драконша не поняли, насколько он был креплёным! Градус совершенно не ощущался, напиток пился как обычный яблочный сок, разве что более терпкий, но с каждым глотком в голове становилось всё свободнее от тревог, а язык всё свободнее болтал с окружающими.

Что было в конце вечеринки, оказалось скрыто хмельным туманом, в просветах которого выплывали разные картины. Вот она поёт вместе с Твайлайт, вот сражается с белой единорожкой за внимание прекрасного дракончика, вот втолковывает брильянтовому псу рецепты правильной выпечки с рубинами. Было ещё что-то, много чего, но всё остальное напрочь выветрилось из головы. Признаться честно, Авамори не представляла, как она сюда попала, и где это здесь находится. Всё что она знала об этом месте – здесь уютно.

Когда драконша, наконец, сбросила остатки сна, то поняла, что спит не одна. От этого открытия Авамори слегка напряглась, но никто не делал попыток покуситься на её честь. Кто бы ни был рядом с ней, он просто спал… Или спали: драконша чувствовала, что её согревают с двух сторон.

Она хотела осторожно выбраться, чтобы не потревожить спящих – Авамори вовсе не была уверена, что это они забрались к ней, а не наоборот. Но одна из пони перевернулась во сне и обняла её крылом… Очень большим крылом, куда большим, чем у обычных пегасов. На ум пришла лишь одна обладательница подобных крыльев и слабое синеватое свечение гривы подтвердило опасения Авамори. Уже догадываясь, кого увидит, она повернула голову ко второй пони. На неё огромными светло-фиолетовыми глазами смотрел белый жеребёнок-аликорн.

Тия, посмотрев в глаза Авамори, мягко улыбнулась и, потёршись носиком о её щёку, тихо сказала:

– Полагаю, это будет началом долгой и крепкой дружбы…

VIII

– Доброе утро, – поприветствовала Твайлайт появившуюся драконшу.

Однако для самой единорожки это утро не было таким уж добрым, иначе она не сидела бы сейчас за чашкой крепкого кофе с гудящей головой, перевязанной влажным полотенцем. Шумные вечеринки допоздна всегда утомляли Твайлайт, но вчерашняя просто доконала!.. Вместо расслабления после работы единорожка получила головную боль и бунтующий желудок. От предложения ЭйДжей лечить подобное подобным она отказалась, но и последовать радикальному методу людей – окунуться головой в ледяную воду на несколько мгновений – не посмела. Так что теперь волшебница сидела и тихо страдала.

– Доброе, – задумчиво кивнула Авамори. Потом втянула воздух носом и полюбопытствовала. – Что это?

Твайлайт проследила вопросительный взгляд до собственной чашки.

– Кофе. Не желаешь чашечку?

– Можно, – осторожно ответила Авамори.

На Острове она не часто пила кофе, предпочитая отвары и настои различных трав, но старшие драконы постоянно пили его. Может, пора и ей избавляться от детских привычек?

Единорожка подошла к странному механизму, стоявшему на отдельном столике, и влила в него порцию горячей воды. Её рог засветился, приводя технику в движение – шестерни закрутились, поршень опустился, и в стоявшую внизу чашку полилась чёрная жидкость, распространяя стойкий кофейный аромат.

– А разве кофе не варят? – на всякий случай уточнила Авамори, с опаской глядя на чашку.

– Это эспрессо, его готовят иначе, – пояснила Твайлайт.– Осторожно, он крепкий. Может, разбавить?

Драконша гордо мотнула головой: неужели эта пони думает, что для неё, гордого дракона, этот напиток покажется излишне крепким? Если она может это пить, то Авамори тем более выпьет!..

Твайлайт хотела предупредить посла, чтобы та пила не большими глотками, но не успела. Та схватила чашку и единым махом проглотила содержимое. Волшебница так и застыла с открытым ртом, с любопытством исследователя наблюдая за драконшей.

Авамори сидела, неестественно выпрямившись, глаза её с каждой секундой открывались всё шире, а когти выбивали по столу нервную дробь. Сердце стучало с такой скоростью, будто собиралось побить мировой рекорд по перекачке крови, частотой приближаясь к сердечному ритму испуганного колибри. Драконша молча открывала и закрывала рот, отмечая, как изменяется шум в ушах с гула до свиста и обратно. Наконец, её немного отпустило, она смогла повернуть голову к Твайлайт и поблагодарить за напиток, изо всех сил стараясь сделать вид, что всё в порядке.

– Ещё чашку? – не смогла удержаться от предложения единорожка.

Драконша поспешно замотала головой, отказываясь.

– Как-нибудь в другой раз, – растянула она губы в вежливой улыбке.

Дверь отворилась и вошёл Спайк. Авамори обрадовалась возможности сменить тему разговора.

– Доброе утро, малыш! – со всей своей приветливостью воскликнула посол.

Спайк взрогнул и по дуге обошёл драконшу, чем вызвал у неё немалое удивление.

Дракончик, на вчерашнем празднике ограничившийся соками, чувствовал себя прекрасно. Он сразу полез в свою заначку и вытянул полную миску мелких драгоценных камней. Уже несколько недель подряд он вместе с Рэрити ходил на добычу сверкающих украшений для нарядов. Разумеется, не все камни подходили придирчивой единорожке для работы и вся некондиция доставалась помощнику.

– В чём дело? Ты меня боишься? – удивилась Авамори.

– Опасаюсь.

После этих слов дракончик с независимым видом уселся на диван и принялся шарить в миске, выискивая наиболее аппетитные камни.

Почему-то это неприятно укололо Авамори и она решила наладить отношения с малышом. Одним длинным тягучим прыжком она оказалась на диване, рядом со Спайком. Тот отшатнулся, но всё же продолжил сидеть и даже протянул миску с камнями, предлагая угощаться. Она благодарно кивнула и взяла несколько штук.

– Опять дикие? – сощурившись от удовольствия, она захрустела драгоценностями. – Постой-ка, ты всё время ешь дикие камни… Ты фермерские-то не забываешь?

Спайк сморщил нос и махнул лапкой:

– А ну их! – ответил он. – Ни вкуса ни цвета. Эти лучше.

– Они, конечно, вкусные, – согласилась Авамори. – Но если будешь питаться только ими, то так и не повзрослеешь.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась разговором Твайлайт.

– Ты не знаешь? – немного удивилась драконша: она считала, что воспитатель Спайка должна знать такие элементарные вещи. – Дикие драгоценные камни, при всей энергетической ценности и вкусовых достоинствах, имеют серьёзный изъян – они сдерживают физическое развитие драконов!

Единорожка посмотрела на верного помощника. Драконы, конечно, долгожители и растут куда медленнее пони, но ей всегда казалось, что Спайк взрослеет слишком медленно. Он младше её на пять лет, значит ему примерно тринадцать… А выглядит точно так же, как в пять. Неужели причина в его пристрастии к диким камням?

– Ты не могла бы просветить меня по этому вопросу? – попросила волшебница Авамори.– Наши книги недостаточно полны информацией о драконах.

– Конечно! – драконша улеглась, по-кошачьи подобрав лапы и обернувшись хвостом. – Итак, существует несколько способов, чтобы дракон вырос.

Во-первых, это примитивная накачка энергией извне – в этом случае дракон увеличивается в размере, но это не влияет на его взросление. То есть, если новорождённого дракона накачать магией сверх меры, то он превратится в гигантского младенца, но никак не во взрослого дракона! Вдобавок, он вернётся к исходным размерам сразу, как только из тела уйдут излишки магии.

Второй вариант случается, когда всей сущностью дракона овладевает какая-то навязчивая идея, чувство, страсть. Это может быть голод, жадность, гнев – в этом случае дракон растёт и взрослеет по мере овладения тёмными мыслями. Но плата за это – его разум: то есть, в конце концов, он становится просто безумным чудовищем!..

Увлёкшись повествованием, Авамори не заметила, как Спайк с силой сжал миску, не поднимая глаз от пола. Твайлайт подошла к нему и положила копытце на плечо. Мягкая улыбка единорожки помогла дракончику расслабиться и отвлечься от неприятных воспоминаний.

– Третий вариант – единственно верный для драконов, – продолжала Авамори. – По мере накопления силы или мудрости, тело дракона начинает не справляться и скачкообразно увеличивается, что позволяет вобрать больше мудрости и магии. Затем, по мере увеличения этих составляющих, скачок повторяется.

– И так до бесконечности? – удивилась Твайлайт. – Чем больше дракон, тем он мудрее и сильнее?

– Не совсем. Иначе Старейшина и другие древние загораживали бы телами небо! – покачала головой драконша. – В определённый момент дракон достигает уровня мудрости, позволяющего контролировать размеры тела. Мне неведомы эти знания, – опередила она вопрос волшебницы, – я ещё очень молода.

– Ясно, спасибо за новую информацию, – увлёкшись рассказом, Твайлайт совсем позабыла про головную боль, и теперь спешно искала, на чём бы записать слова Авамори.

Драконша довольно улыбнулась: ей льстило, что она смогла рассказать что-то новое единорожке. Как она поняла, Твайлайт была признанным умником и знатоком среди пони. Счастливая Авамори обернулась к Спайку.

– Ну, привет! – мурлыкнула она, неожиданно для самой себя. – И почему же ты меня опасаешься?

– А ты опять приставать ко мне не будешь? – подозрительно прищурился дракончик.

Посол удивлённо приподнялась на передних лапах. Приставать? Она? К нему? О чём он вообще говорит?! Да она бы ни за что!.. Перед глазами проплыли воспоминания вчерашнего вечера и драконша покраснела так, что даже жарко стало. Оказывается, она и в самом деле приставала к Спайку и довольно активно. А ещё обнималась с ним и, стыд какой, целовалась. Авамори накрыла голову лапами. И если воспоминания не лгут, то целовались-то они с языком!.. Драконша готова была провалиться на месте.

Но не это было самое страшное, а то, что ей понравилось! И когда какая-то единорожка увела «Спайки-вайки», то она всерьёз приревновала.

Спайк удивлённо разглядывал сжавшуюся в комок и дрожащую Авамори: он и не представлял, что его вопрос вызовет такую реакцию!

– Эм, извини, если я тебя обидел… – тронул он драконшу за ухо.

– Ты меня теперь ненавидишь? – глухо спросила драконша. – Из-за того, что я распущенно себя вела?

– Нет, конечно! – поспешил заверить Спайк. – Я вовсе тебя не ненавижу!

– Правда? – недоверчиво уточнила Авамори, осторожно выглядывая одним глазом.

– Правда-правда! – дракончик протянул лапу. – Мир? Мы же драконы и не должны ссориться.

– Спасибо! – радостно воскликнула драконша и заключила Спайка в объятия, с трудом удержавшись, чтобы не лизнуть его от избытка чувств. – Извини, не удержалась.

Авамори смущённо хихикнула и отпустила дракончика. Тот улыбнулся и помахал лапкой.

– Всё в порядке, это даже приятно.

Успокоившаяся драконша вновь уселась на место; от слов Спайка стало так хорошо и легко на душе, что она невольно заурчала. В какой-то момент, Авамори поймала себя на мысли, что она уже мысленно строит отношения со Спайком! Удивлённо мотнув головой, она задалась закономерным вопросом – с чего он так привлёк её внимание? Несмотря на затворничество, недостатка в поклонниках у неё не было, чем бы это ни объяснялось: редкостью дракона-метаморфа, близостью к Старейшине или элементарной привлекательностью. Но ни один из почитателей не был сочтён достойным: Авамори справедливо считала, что её тип – это взрослый состоявшийся дракон с богатым багажом знаний, с которым она могла бы свободно говорить на любые темы. Так чем же вчера привлёк её внимание этот дракончик?..

Рабидус аккуратно подул на чай и отпил глоток ароматного напитка, зажмурившись от удовольствия. Наконец-то наступил небольшой перерыв между завтраком и обедом, когда посетителей почти нет и можно спокойно расслабиться!.. Когда он обдумывал идею с рестораном, то не рассчитывал получать с него хоть какую-нибудь прибыль – лишь бы окупился! Человек рассчитывал получать доход с комнат на втором этаже. Но, когда он задумывал это, Понивиль ещё не начал превращаться в стольный град, гостиниц было мало, и маг рассчитывал устроиться в этой нише, предлагая гостям бесплатный завтрак и обед со скидкой. Однако, ещё на этапе обустройства выяснилось, что иноземная кухня привлекает пони куда больше, нежели банальные бесплатные завтраки. Кроме того, кулинарное мастерство человека с практикой улучшилось, и теперь он был готов угодить самым взыскательным вкусам. В результате как-то так вышло, что именно ресторан вышел на первое место, даже с учётом накруток цен на комнаты перед Гранд Галопин Гала.

За столик отдыхающего человека подсела Скуталу. Как только стало ясно, что обеденная зона увеличится минимум вдвое, Рабидус начал спешно искать официантку. Лира, разумеется, помогала, когда у неё было свободное время, но она музыкант и должна много репетировать, плюс регулярные концерты.

Первой на объявление откликнулась Скуталу. Поначалу человек не хотел брать жеребёнка – всё же работа не из лёгких – но юная пегаска так просила, что он согласился. Скуталу рассчитывала, что подруги-меткоискатели присоединятся, но Свити не разрешила сестра, посчитавшая, что такая работа не подходит для утончённой пони. Что до ЭпплБлум, то ЭйДжей заявила, что «Ежели сестрёнка хочет потрудиться, то на ферме завсегда найдётся пара-другая дел!» Так что работала пегаска одна. Вначале она рассматривала работу как временную, только чтобы поднакопить деньжат, однако незаметно втянулась.

– Чаю? – предложил Рабидус.

Пегаска кивнула, разминая крылья. Её небольшие, но сильные крылышки свободно удерживали пару заставленных подносов, но не могли поднять пегаску в воздух. Максимум, на что их хватало – парение, да и то недолгое. Однако она никогда не жаловалась и продолжала тренировать полётные мышцы.

Рабидус был уверен, что в силе крыльев она не уступила бы и самой Рэйнбоу Дэш. Однако полёт пегаса зависел в первую очередь от магической составляющей крыльев и только потом от физической. К примеру, магический конструкт крыльев Дэш можно было смело назвать шедевром природы и вносить в учебники, как наиболее близкий к идеалу. Ей даже не нужно было тренироваться, чтобы с лёгкостью обгонять обычных пегасов!.. А если учесть тренировки, то получалась быстрейшая пони в воздухе. По слухам, очень похожим конструктом обладала Спитфайр, однако Рабидус с ней никогда близко не общался, так что точно не знал.

Что касается Скуталу, то с её магическим конструктом всё было очень плохо. Повреждённый в раннем жеребячестве магический узел на спине начал неправильно развиваться и крылья получили ужасно запутанную и неработоспособную сеть линий силы. Рабидус много раз чертил схемы восстановления конструкта, но его знаний было катастрофически недостаточно. Ни Твайлайт, ни доктора в больнице ничем помочь человеку не смогли: столь запущенные случаи считались неоперабельными! По крайней мере, на данном этапе развития магической медицины…

– Рабидус, а зачем ты глаз щуришь, когда чай пьёшь? – лениво спросила пегаска, ожидая, когда её напиток остынет.

– Чтобы ложечка в глаз не попала, – маг продемонстрировал ручку чайной ложки, торчащей из чашки.

– Так вынь её, – предложила Скуталу. – Зачем вообще класть – ты же пьёшь чай без сахара?

Рабидус хмыкнул:

– Ну и что, что без сахара? Это ещё не повод не класть ложечку! – важно произнёс он. – Как же я без неё щуриться буду?

IX

– Добрый день, Рэрити, – поздоровался Рабидус с вошедшей единорожкой. – Ты одна или сестра присоединится позже?

Пони улыбнулась человеку и помотала гривой.

– Нет, сегодня я одна.

Рэрити осмотрела зал и заметила сидящего за самым дальним столом Листа: тот что-то увлечённо шил, обложившись разноцветными лоскутами ткани, катушками ниток и уже сшитыми кусками.

– Не против, если я присоединюсь? – спросила она парня, подсаживаясь за столик.

– Конечно, садись, – Лист сгрёб свою работу в сторону, освобождая место.

– А что ты такое шъёшь? – Рэрити с любопытством рассматривала куски ткани разных форм, но не решалась ничего трогать. – Платье для пегаски?

– Что ты! – рассмеялся парень. – Не с моим уровнем браться за платья. Ай! – он сунул уколотый палец в рот. – Я решил сшить плюшку-обнимашку.

– Плюшку? – не поняла Рэрити. – Разве это не выпечка?

– Ну, вообще да, выпечка, но не в данном случае.

– А почему здесь? – кобылка взмахом копыта обвела обеденный зал.

– Хочу сделать сюрприз для Дэш, – улыбнулся Лист. – Но если буду работать у Флаттершай, то никакого сюрприза не выйдет. А Рабидус любезно позволил мне здесь притулиться.

Упомянутый человек подошёл к столику, чтобы принять заказ Рэрити. Единорожка выбрала несколько пунктов в меню и выжидательно посмотрела на Рабидуса.

– Сегодня тоже денег не возьмёшь? – немного недовольно спросила она.

– Если я с тебя буду брать деньги за еду, то никогда не расплачусь, – рассмеялся маг.

Когда у него появились деньги в достаточном количестве, чтобы не дрожать над каждым битом, Рабидус первым делом озаботился новой одеждой. Разумеется, он пошёл к Рэрити, так как других пони, умеющих шить, не знал. Единорожка на удивление быстро справилась с заказом, несмотря на всю необычность заказчика, и предоставила человеку несколько шикарнейших комплектов одежды, точь-в-точь таких, как просил Рабидус. К удивлению человека, вначале кобылка и вовсе не хотела брать денег, ссылаясь на то, что он новенький в Эквестрии, а она олицетворяет щедрость. Но, в конце концов, всё же согласилась принять плату, однако выставила такую смехотворно низкую цену, что человеку оставалось только гадать, как она до сих пор не вылетела в трубу с такими расценками!..

Позже от других пони, подруг Рэрити, он узнал, что основной доход модельерша получает от сшитых на заказ эксклюзивных платьев или ограниченных коллекций для некоторых брендовых магазинов. Оказалось, что три голубых драгоценных камня, нарисованные на бирке платья, увеличивали его цену минимум втрое!.. Хотя, чаще продавцы просто дописывали нолик. А уже в свободное время единорожка шила для друзей и родных, чаще всего не беря ни бита и работая просто для души. Но тогда Рабидус всего этого не знал и, чтобы хоть как-то отплатить пони за доброту и щедрость, решил кормить её и Свити Бель в своём ресторане совершенно бесплатно.

– Дорогой, эти наряды не стоили столько, чтобы не брать с меня денег столько времени! – заметила единорожка.

– Дорогая, ну почему ты отказываешь мне в возможности тоже побыть щедрым? – тем же тоном спросил маг.

Кобылка тихо рассмеялась, прикрыв рот копытцем.

– Разве я могу запретить кому-то быть щедрым?

Лист тем временем закончил со своим шитвом и держал в руках нечто, напоминающее голубой мешок. В своих выводах кобылка убедилась, когда парень принялся старательно набивать мешок ватой.

«Наверное, плюшка – это такая разноцветная подушка», – решила пони и принялась за еду.

В меню «Сытого медведя» никогда не было ни сена, ни цветочных бутербродов или любой другой привычной пони пищи, даже знакомые овощные или фруктовые салаты отличались. Как этого Рабидус добивался, было секретом, но из-за этой необычности в ресторане всегда были посетители, среди которых порой можно было заметить поваров из других кафе и ресторанов. Они раз за разом пытались разобраться в рецептуре, и даже кое-что смогли скопировать, но каждый раз человек выкидывал что-то необычное, удивляя посетителей новым сочетанием привычных ингредиентов.

Пинки Пай его как-то спросила, откуда он знает столько рецептов, на что человек ответил: «Однажды я на месяц застрял в деревне. Там не было телевизора, радио ловило плохо, а компьютер был чем-то эфемерным и фантастическим. А из книг у бабушки оказалось только полное собрание сочинений дедушки Ленина с автографом и коллекция кулинарных книг».

– Готово! – радостно воскликнул довольный собой Лист.

Рэрити оторвалась от салата и посмотрела в его сторону. На столе, напротив парня, стояла мягкая игрушка, изображавшая Рэйнбоу Дэш. При всей неумелости игрушка выглядела просто замечательно, и пегаску можно было узнать не только по характерной расцветке, но и по выражению мордочки.

– Лист, дорогой, я и не знала, что у тебя талант в изготовлении мягких игрушек! – поражённо заметила единорожка и, с разрешения Листа, взяла плюшевую Дэш в копытца. – Она восхитительна!

– Спасибо, – улыбнулся парень, – я и сам не знал, что у меня есть такой талант. В первый раз делаю, и вышло гораздо лучше, чем я ожидал.

Единорожка хотела что-то сказать, даже открыла рот, но не решилась. Наконец, она тихо спросила:

– А можно сделать и для меня мягкую игрушку? – кобылка неловко улыбнулась.

– Конечно, можно! Но пока качество оставляет желать лучшего, – Лист указал на один из швов.

– Вот и потренируешься, – предложила кобылка. – Слушай, а ты не мог бы для меня сшить…

Лист на минуту задумался, прикидывая в голове.

– Думаю, справлюсь… Но это займёт время!

– Конечно-конечно! – закивала пони. – Я же понимаю: хорошие вещи быстро не делаются.

К столику вновь подошёл Рабидус, ещё издалека заметив готовую игрушку.

– Уже закончил? – он с любопытством принялся рассматривать плюшку. – Неплохо вышло, очень даже неплохо… Заказы принимаешь?

Лист переглянулся с Рэрити и оба залились смехом.

– Неужели опоздал? – картинно всплеснул руками маг. – Ну, тогда встаю в очередь!

– Слушай, – обратился к нему Лист, – я давно заметил, что после попадания в Эквестрию стал куда лучше рисовать. Потом попробовал лепить из глины – вышло так, как никогда дома не выходило. Сейчас решил сшить игрушку и первый же блин, который просто обязан выйти комом, вышел на загляденье!..

Рабидус задумчиво почесал подбородок. Было ясно – по данному вопросу есть теория, и теперь он думает, как бы её понятнее сформулировать.

– Думаю, в этом стоит винить разлитую в Мире Эквестрии магию, – наконец ответил маг. – Мы, как пришельцы из других Миров, реагируем на её избыток иначе, чем местные жители. Полагаю, она усиливает наши таланты. Моя магия заметно усилилась и стабилизировалась, если сравнить с тем временем, когда я только попал сюда. Да и готовить стал заметно лучше. А в твоём случае это талант художника, неважно, в чём выражающийся.

– Звучит логично. Наверное…

Лист на некоторое время задумался.

– Что-то я утомился от этих размышлений! – парень взял меню. – Хм, скажи, Рабидус, тебя никогда не смущало наличие рыбных блюд в ресторане, рассчитанном на пони?

– Смущение? Что это такое? – маг продолжал играться с плюшкой. – Лист, ты довольно давно в Эквестрии, но ставлю десять против одного, что ты не озаботился заглянуть в анатомический атлас пони.

– Даже в голову не пришло, – не стал отпираться парень. – Ты это к чему?

– Я это к тому, что пони отнюдь не травоядные.

– А кто, хищники? – ухмыльнулся художник.

Рабидус смерил его недовольным взглядом.

– Всеядные. Так что их желудок спокойно переваривает белковую пищу, которая, кстати, жизненно необходима для нормальной работы мозга.

– Но пони считают себя травоядными! – возразил Лист.

– Нет, они считают себя не-хищниками, а это серьёзная разница. Многие ли травоядные употребляют в пищу яйца?

– Тогда почему они не едят мяса? – не отставал Лист.

– Во-первых, как я уже сказал, пони позиционируют себя как не-хищников, – терпеливо пояснил Рабидус. – А во-вторых, кого есть в Эквестрии? Все животные, что я видел, были практически разумны, а некоторых от тех же пони отличало лишь неумение говорить. Ты сам смог бы съесть Энжела?

– Ты прав, съесть такого кролика равноценно убийству, – согласился Лист.

– Твайлайт, ты кому-нибудь говорила, как с тобой связаться посредством моего пламени? – слабым голосом спросил Спайк.

– Кроме принцессы Селестии и принцессы Луны об этом знает только Кэйденс, – единорожка подошла к своему помощнику и озабочено потрогала его лоб. – С тобой всё хорошо? Выглядишь неважно.

– А чувствую себя ещё хуже, – признался дракончик. – Я совсем отвык принимать почту! Ох, опять изжога будет мучить…

Спайк согнулся, схватившись за живот, его мордочку на секунду перекосило и он шумно выдохнул всполох зелёного пламени. Огонь закружился вихрем, и мгновение спустя обернулся свитком, опечатанным официальной печатью Кристальной империи. Твайлайт подхватила письмо магией и помогла Спайку сесть: принимать письма издалека для него было довольно-таки тяжело.

Авамори, присутствовавшая при этом, так удивлённо и даже поражённо уставилась на дракончика, что тому даже стало малость не по себе.

– Так ты волшебный дракон? – тихо, словно не веря самой себе, спросила драконша.

– Не знаю. Наверное, – недоумённо пожал плечами Спайк. – Это что, так важно?

– Ты что, не понимаешь, какая ты редкость? – воскликнула Авамори и схватила дракончика, будто тот мог куда-то пропасть. – Волшебные драконы чуть ли не более редки, чем метаморфы!

– И что? – не понял сути драмы дракончик.

– Как что? Ты… Ты же… – Авамори заметалась по комнате под удивлёнными взглядами Спайка и Твайлайт – единорожка даже забыла про письмо. – Не могу поверить, волшебный дракон в Понивиле! Выросший среди пони!.. Ох, да ты, наверное, и не знаешь, что сам Старейшина тоже волшебный дракон?

– Не знаю, – честно ответил Спайк. – И что?

Драконша вскрикнула и, схватившись за голову, рухнула на диван.

– Я встретила волшебного дракона, который не знает о собственной ценности! – она повернулась к Спайку. – Да любой клан тебя примет с распростёртыми объятиями – такими как ты, не разбрасываются!

– Зачем мне попадать в какой-то клан? – удивился он. – Моя семья здесь! – он указал взглядом на Твайлайт. – И я не собираюсь никуда от них уходить. Был уже опыт, мне с драконами не по пути.

– Это пока ты маленький. А подрастёшь, семью решишь завести? – Авамори усмехнулась. – Пару тоже среди пони будешь искать?

– А почему нет? – пожал плечами дракончик. – Да и зачем искать, я уже нашёл пони своего сердца.

Твайлайт, услышав это, рассмеялась.

– Верно, Спайк! Правда, остался сущий пустяк – завоевать её, – хихикнула кобылка.

Авамори переводила удивлённый взгляд с пони на дракончика, не зная как реагировать. Она не поняла, шутка это или нет, но в любом случае испытала болезненный укол ревности. Уж не про ту ли единорожку говорит Спайк, что коварно отбила его на вечеринке? Драконша отдавала должное – для пони она была хороша. Неужели Спайк думает, что Авамори не так красива, как та кобылка?!..

Дракончик, не подозревающий о её душевных метаниях, подошёл к Твайлайт.

– От кого письмо? – он заглянул в свиток.

– От Кэйденс, она приглашает погостить у неё в замке. Пишет, что нуждается в совете, но не хочет докучать Селестии и Луне, – Твайлайт тепло улыбнулась. – Шайнинг тоже скучает и ждёт встречи.

– Ну, раз Шайнинг… – протянул Спайк. – Значит, точно едем.

– Конечно! – Твайлайт не заметила иронии дракончика или решила не обращать внимания. – Нужно собрать девочек. Кстати, Листа и Рабидуса она тоже зовёт. Какие-то у неё с ними дела… Не сходишь до «Сытого медведя»?

– Без проблем, – махнул лапкой Спайк и хотел уже идти, как его подхватила Авамори и закинула себе на спину.

– Я-тоже-решила-пройтись-дотуда-ты-же-не-против-моей-компании?! – протараторила драконша.

Не дожидаясь ответа, она выскользнула за дверь, унося дракончика. Таким образом, Авамори хотела продемонстрировать Спайку грацию, скорость и, разумеется, свою гордость – роскошный белый мех! Несомненно, увидев все достоинства Авамори, он думать забудет про ту кобылку! Дракон должен быть с драконом, тем более столь редкие, как метаморф и волшебный. А какое потомство у них будет!..

Хоть это и не афишировалось, но все достаточно могущественные драконы следили за своим потомством и отказывались от него в угоду другим кланам, только если не видели в них никакого таланта. Однако не секрет, что от двух великих драконов с большей вероятностью родятся великие дракончики, так что к выбору пары драконы подходили очень тщательно. И не было ничего удивительного, что, увидев волшебного дракона, права на которого не заявлены никем, Авамори немного разнервничалась.

– Значит, вы все едете в Кристальную империю? – не зная, о чём говорить, драконша несла первое, что приходило в голову. – И ты тоже?

– Разумеется, я же помощник Твайлайт Номер Один! – гордо вскинул голову Спайк, но тут же был вынужден пригнуться обратно и крепко вцепиться в мех Авамори. – Без меня Твайлайт совершенно беспомощна! Может забыть про еду или сон, так увлекается книгами или работой. И мне приходится следить, чтобы она вовремя поела или приняла ванную. Сейчас, в Понивиле, это не так заметно – благодаря общению с другими пони она стала более собранной в этом плане, – найдя нового слушателя, дракончик был рад пожаловаться на непутёвую наставницу. – А вот когда мы жили в Кантерлоте, то она приводила себя в порядок только перед визитами к Селестии – уж про них-то Твайлайт всегда помнила!

Авамори пропускала мимо ушей абсолютно всё, что болтал Спайк, просто слушая его голос. Когда он выдохся, она спросила, как бы невзначай:

– А та пони, что тебе нравится, тоже едет?

– Рэрити? Конечно! – просиял дракончик.

Драконша остановилась перед дверью ресторана так резко, что Спайк едва не улетел с её спины.

– Не дай ей охмурить себя! – серьёзно произнесла она…

…и добавила куда тише – так, чтобы дракончик не услыхал:

– Ведь это собираюсь сделать я.

X

Как Рабидус ни жалел о, хоть и временном, но закрытии ресторана, однако отказываться от приглашений коронованных особ в любом из Миров по меньшей мере невежливо и зачастую чревато. Только Рэрити могла ему посочувствовать: её бутик тоже закрывался на время путешествия. Правда, Свити Бель предложила последить за магазином в отсутствие сестры… после этого модельерша завесила двери цепями, а на окна поставила решётки. К счастью, родители Рэрити и Свити как раз вернулись из очередного путешествия, и единорожка вручила сестру и опеку над ней отцу с матерью.

Пока Рабидус собирал чемоданы, Винил лениво следила за его хаотичными передвижениями, лёжа на кушетке. Октавия сидела за столом и разбирала листы с нотами, беззвучно шевеля губами.

– А вы не хотите съездить в гости к принцессе Кэйденс? – спросил маг кобылок. – Как я понял, она готова принять всех подруг Твайлайт.

– Мы не настолько близки с Твайли, – помотала копытцем Скрэтч. – Да и дела в Понивиле.

– Интересно, какие? – Рабидус остановился посередине комнаты, вспоминая, не забыл ли чего.

– Ансамбль Лиры только что закончил серию выступлений, поэтому она может ехать с тобой, – подняла глаза от нот Октавия. – Однако я всё ещё выступаю, плюс репетиции для Гранд Галопин Гала.

– О, я тоже там играю! – радостно воскликнула Винил. – Правда, после официальной части, на афтерпати – когда снобы разойдутся, начнётся настоящая туса!

– Винил, ты всё же согласилась на это нелепое предложение принцессы Луны? – приложила копытце ко лбу Октавия. – Она же просто дразнит сестру! Не думаю, что тебе стоит влезать в их разборки.

– Не собираюсь я никуда влезать! Я просто зажгу так, что с луны будет видно!

– Значит, все при деле… – задумчиво пробормотал Рабидус, заглядывая под кушетку. Лежащая на ней Винил тоже свесила голову и с любопытством заглянула вниз. – Лира, ты не знаешь, где моя белая рубашка? – громко позвал маг.

Дверь в комнату открылась и в неё вошла мятно-зелёная единорожка в этой самой рубашке. Как только Рабидус обзавёлся парой сменных комплектов одежды, Лира тут же взяла привычку надевать его рубашки, причём нравились ей уже ношенные. Вот и сейчас кобылка была в ней. Так и не научившись магией застёгивать пуговки, она сцепила пару из них, оставив остальные незастёгнутыми, а рукава немного подогнула, чтобы не мешались при ходьбе.

– А тебе идёт, – заметила Винил. – Вся такая милая и домашняя. Окти, а может и тебе так одеваться?

– Лира, ты опять её нацепила? – вздохнул человек.

Единорожка смущённо хихикнула: эта рубашка была той самой, в которой она нашла Рабидуса. Он, вероятнее всего, уже и позабыл, но Лира помнит события того дня, словно это было вчера.

– Ты готов? – спросила кобылка. – Поезд через полчаса, не хотелось бы опоздать.

– Ох, ну и скорые же вы на ногу, – Рабидус взял чемоданы. – Только днём Твай получила письмо, а уже вечером все готовы ехать.

– А чего тянуть? – пожала плечами пони.

– Мы покидаем вас, дамы, – маг обернулся к Винил и Октавии. – Дом в вашем полном распоряжении. Но если он будет на месте к нашему возвращению, это будет чудесно. А если ещё и целым – то просто волшебно!

– Эй, не надо ждать чудес! – возмутилась Винил.

На перроне уже ждал Лист в компании двух пегасок, они сидели на лавочке и о чём-то вполголоса разговаривали. Рабидус и Лира заняли соседнюю скамейку. Народ постепенно собирался на станции, пришли и остальные Элементы гармонии, так что когда подошёл состав, все уже были готовы.

Для путешествия в Кристальную Империю пони сняли целый вагон, однако объяснялось это не тягой к комфорту, а наличием людей. В эквестрианских поездах по определению не было полок, рассчитанных на их рост, так что Рабидус и Лист, готовые к этому испытанию, расстелили на полу сделанные на заказ лежаки.

Так как время было позднее, то общим решением сразу легли спать. Пока пони, весело галдя, устраивались по спальным местам, люди уже улеглись. Лира посмотрела на Рабидуса, на свою полку, опять на Рабидуса… и направилась к человеку. Залезла ему на грудь, немного потопталась на месте, подобно кошке, выискивающей самое удобное место, и легла, свернувшись клубком. Уже задремавший Рабидус тут же принялся её нежно гладить.

Дэш и Флаттершай переглянулись и улеглись по бокам от Листа, положив головы ему на плечи, парень привычным движением обнял обеих. Пегаски синхронно вздохнули и закрыли глаза.

– О, как мило… Я тоже хочу человека! – заявила Пинки Пай, с умилением наблюдавшая эту сцену. – Твайлайт, как думаешь, если я попрошу принцессу Кадензу, она призовёт мне человека?

– Пинки, ты опять шутишь? – на всякий случай уточнила единорожка: от непоседливой розовой кобылки можно было ожидать чего угодно, в том числе и подобной просьбы. И волшебница не могла поручиться, что её бывшая нянька проявит должное благоразумие и откажет.

– Ну разумеется, шучу! – с невинным видом рассмеялась кобылка.

– Пинки! – строго нахмурилась Твайлайт.

– Но ты посмотри на них! – ткнула копытцем в сторону дремавших людей и пони Пинки. – Они такие счастливые и довольные!

Волшебница возвела очи к потолку, прося Селестию одарить её терпением.

– Пинки, ты не думала завести себе кольтфренда?

Кажется, этот вопрос не следовало задавать, так как грива розовой пони тут же заметно потеряла в объёме, а сама она потускнела. Она печально посмотрела на единорожку и неуверенно улыбнулась:

– Пробовала, и не раз. Но никто не выдерживает меня… – губы кобылки задрожали. – Если для вечеринки Пинки вполне достаточно, то для одного жеребца Пинки слишком много.

Твайлайт обняла подругу, и та тесно прижалась к ней, беззвучно вздрагивая всем телом. Когда Пинки немного успокоилась, волшебница осторожно спросила:

–А почему ты решила, что с человеком будет иначе?

Пинки Пай в последний раз шмыгнула носом и взглядом указала на Рабидуса.

– Мы как-то вместе сидели с малышами Кейков, – пони улыбнулась. – Он сначала был тихий и просто успокаивал жеребят, в то время как я пыталась их развеселить, но потом втянулся и начал дурачиться едва ли не больше моего! – Пинки, уже не сдерживаясь, хихикала. – Поверь, ни один кольт не выдержал бы подобного марафона смеха.

– Назвать Рабидуса среднестатистическим весьма затруднительно, – заметила Твайлайт, но Пинки её не слушала.

– А ещё мне часто снится сон, – продолжала пони, – будто я живу в мире людей и какой-то человек разводит меня на ферме. Меня там много – дюжины две, не меньше. Нам весело, а одна из я даже умеет летать! И человек такой милый, приветливый и нежный… жаль лица не могу запомнить.

Некоторое время Твайлайт пыталась истолковать сон по известным сонникам и психологическим тестам, но что-то в рассказе показалось ей странным…

– Пинки, ты сказала, что на ферме разводят тебя. А что за ферма?– наконец решилась она уточнить.

– Молочная, разумеется! – легкомысленно ответила кобылка.

– А, ну да, конечно… Стоп, что значит молочная?!

Твайлайт обернулась к подруге, но той уже не было рядом – она сидела рядом с ЭпплДжек и со знанием дела рассуждала о количестве и пропорциях специй в яблочном пироге. Фермерша не отставала, добавив последние наблюдения о соотношениях степени сладости и мягкости яблок в означенном продукте. Понять их кулинарные изыски было не проще, чем объяснить обычному пони многомерность магического поля.

К Кристальной Империи паровоз прибыл ближе к обеду. Немного утомившиеся в пути пони и люди с удовольствием вышли из вагона, чтобы размять ноги и пройтись до дворца. Вызывать извозчиков никому не хотелось, любоваться красотами города прельщало куда больше. Особенно он поразил людей, попавших сюда впервые: оба шли с широко открытыми ртами, задрав головы и беспрестанно оглядываясь вокруг. Надо заметить, что жители Кристальной империи отвечали им тем же, с детским любопытством разглядывая необычных гостей.

Главная площадь встретила гостей многоголосым шумом и гамом, яркими палатками и разнообразными аттракционами. От одного вида всего этого у Пинки загорелись глаза, а хвост затрепетал от предвкушения.

– Мы что, попали на какой-то праздник? – спросил Лист, уставившись на пони-канатоходца.

Смельчак стоял на задних ногах на высоте не меньше шести метров и жонглировал несколькими разноцветными шарами, при этом у него не было ни крыльев, ни рога. Да и вообще у всех встреченных пони их не было, словно все жители Империи были земными пони.

– Можно и так сказать, – кивнула Твайлайт.– Кристальные пони обожают веселиться и по любому поводу, а иногда и без него, устраивают праздники, фестивали, ярмарки, шествия, карнавалы и прочее.

– Обожаю кристальных пони! – закричала Пинки, и, сорвавшись с места, скрылась в толпе.

– Мы не будем её останавливать? – уточнила Рэрити, которая вовсе не горела желанием лезть в толпу со всем багажом, пусть даже нёс его Спайк, а не она сама.

– Легче паровоз остановить, уцепившись за колесо, чем Пинки в такой ситуации, – покачала головой ЭпплДжек. – Идёмте, она не маленькая – как навеселится, сама дорогу найдёт.

Фермерша ухватила парящий на воздушных шариках чемодан подруги и прицепила к своему багажу.

На пороге замка их уже встречал белый жеребец-единорог: наплевав на статус, он с нетерпением ждал любимую сестрёнку и, едва она подошла, как тут же заключил её в крепкие объятия, закричав:

– Твайли, спасай! Твоя нянька сошла с ума!

Твайлайт, никак не ожидавшая подобного, попятилась. Но тут вперёд выдвинулся Рабидус, со счастливейшей улыбкой раскрыл объятья, воскликнув…

– Братишка! Как же я давно тебя не видел, так соскучился, ты не представляешь!

…и крепко обнял опешившего единорога.

Лицо Шайнинга приобрело такое выражение, будто он съел незрелый лимон, запив уксусом. Если бы не сестра, со счастливым видом наблюдавшая за сценой, наглец бы мигом очутился в дорожной пыли!..

– Нравится мне твой брат, Твайлайт! – обратился Рабидус к волшебнице, наконец, оставив того в покое. – Замечательный он жеребец. Другой на его месте, став таким крутым да влиятельным, и знаться бы не захотел с кем-то вроде меня! Но он не такой…

– Да, мой брат самый лучший! – со счастливой мордашкой возвестила кобылка, заставив единорога немного покраснеть.

ЭйДжей, имевшая о «лучшем на свете брате» собственное мнение, только усмехнулась этой милой семейной сцене.

– Великая и Могущественная Трикси приветствует вас! – к группе пони подошла белогривая синяя единорожка в шляпе и накидке. – Ваше Высочество, вы уже ознакомили свою сестру с нашей маленькой проблемой? – спросила она Шайнинга.

– Трикси?! – в один голос вскричали присутствующие элементы гармонии…

За исключением Твайлайт.

– В чём дело, девочки? – удивлённо спросила подруг лавандовая единорожка. – Я же вам говорила, что Трикси теперь придворный маг в Кристальной Империи.

– Я думала, ты шутишь! – растерянно ответила Рэйнбоу Дэш. Остальные пони согласно закивали.

Трикси скривилась и посмотрела в небо, а потом перевела взгляд на людей.

– Ага, вы, должно быть, люди – Трикси много слышала о вас, – она повернулась к магу. – А ты Рабидус, верно? От тебя так и веет чуждой Трикси магией, прямо как от здешних подвалов. Хотя нет, твоя магия отлична и от них, она не похожа ни на что встреченное Трикси ранее. Как и ты сам или твой друг.

– А вы, верно, Беатрикс Луламун? Я много о вас слышал, – Рабидус встал на одно колено и протянул единорожке сжатый кулак.

– Представляю что… – мрачно буркнула под нос чародейка, но всё же ткнула в протянутую руку копытцем.

– Ваша докторская работа «О прямой зависимости эмоционального настроя больших групп пони в качестве источника и геометрическом увеличении магического потенциала единорога в качестве приёмника» произвела на меня неизгладимое впечатление! – продолжал маг.

– О, так ты читал мою… – от радости единорожка на секунду сбилась. – То есть, ты читал докторскую Великой и Могущественной Трикси?

– Да! Когда я попросил Твайлайт дать мне что-нибудь о высшей магии единорогов, она первым делом показала вашу работу.

– О чём они говорят? – шёпотом спросила Рэрити у Твайлайт. – Что ещё за докторская?

Волшебница прижала копытце ко лбу.

– Вы меня вообще слушаете? – едва не со стоном спросила она подруг: те с невинным видом улыбнулись, вызвав у Твайлайт ещё один стон. – Я же рассказывала, что Трикси и я вместе защищали свои докторские степени, в один и тот же день! Трикси – доктор магических наук.

– Стоп-стоп-стоп! – попросила жестом тайм-аут Рэйнбоу. – Если ты говоришь, что вы сдавали в один и тот же день, значит и ты волшебный врач?

– Да, я тоже доктор магических наук, – бессильно ответила Твайлайт. – Так, а теперь ответьте – кто узнал об этом не только сейчас?

Откуда-то с площади раздался зычный голос Пинки Пай: «Я!». Рабидус и Лист подняли руки, Шайнинг и Лира – передние копыта. На удивлённые взгляды других пони Лира смущённо улыбнулась:

– Мне Рабидус рассказал.

Волшебница мрачно посмотрела на подруг, те смущено переглядывались, но ничего говорить не решались. Все чувствовали себя виноватыми.

– Проехали, – всё так же хмуро буркнула единорожка и повернулась к брату. – Так что у вас за проблема? Мне Кэйдэнс ни о чём таком не писала.

– Понимаешь, – вздохнул единорог, – проблема как раз в ней… Ничего опасного для жизни! – поспешил он заверить встревожившуюся сестру. – По крайней мере, пока. Идём, скоро сама всё поймёшь.

Но не успели они дойти до входа во дворец, как из окон ударил жёсткий гитарный аккорд, заставивший завибрировать и сам замок, и ближайшие к нему кристальные постройки.

– Что это было?.. – ошарашено спросила брата Твайлайт, когда дрожь в ногах прошла и она смогла нормально стоять.

– Это была моя жена, – печально ответил Шайнинг. – У неё новое хобби.

XI

– Это играет Кэйденс? – не поверила Твайлайт.

Шайнинг в ответ печально опустил голову, словно это он был виноват в увлечении супруги.

– Пойдём, я хочу с ней поговорить!.. – волшебница решительно направилась в сторону эпицентра, остальные покорно последовали за ней.

Постепенно игра принцессы всё менее походила на случайный набор аккордов – по мере того, как они поднимались по вибрирующей лестнице, аликорн начала играть вполне вменяемую мелодию. Лист мурлыкал её себе под нос, пытаясь вспомнить, что же она напоминает…

– For today we will take the body parts

And put them on the wall

For treated indigenously, digenously

Human right is private blue chip, pry

For treated indigenously, digenously

We're the prophetic generation of bottled water, bottled water

Human right is private blue chip, pry

Causing poor populations to die, to die, to die,

– неожиданно запел он, удивительным образом попадая в мотив. Пони удивлённо оглянулись на него, но парень только пожал плечами:

– Очень похоже играет, между прочим. Я эту группу перед сном ставил.

– Перед сном? – не поверила ЭпплДжек. – Это?!.. Да после такой песни глаз не сомкнёшь!

– О, моя милая ЭпплДжек… – с ностальгической ноткой в голосе ответил Лист, – ты никогда не пыталась заснуть в общежитии, когда за стеной толпа пьяных тел отмечает очередной день гранёного стакана. Поверь, только такая музыка могла перекрыть их шум.

Твайлайт не слушала болтовню позади себя и быстро приближалась к тронному залу. Рог кобылки засветился, массивные створки дверей распахнулись, и упругая звуковая волна едва не сбила единорожку с ног. По бокам трона стояли две огромные колонки, высотой выше человека, ещё не меньше дюжины динамиков поменьше стояло по кругу зала. На троне стояла на задних копытцах принцесса Ми Аморе Каденза и самозабвенно трясла гривой, выдавая очередной рифф…

Волшебница ошеломлённо стояла на пороге, глядя на свою бывшую няньку и теперешнюю правительницу Кристальной Империи. Полосатые чёрно-розовые чулки, широкий ремень, усыпанный заклёпками так, что материал едва проглядывал, куртка из чёрной синтет-кожи, взлохмаченная грива, небрежно стянутая шнурком на затылке… Твайлайт глазам не верила, но аликорн стояла и бесновалась прямо перед ней!

Закончив партию, Кэйденс перевела дух и открыла глаза, встретившись взглядом с шокированной воспитанницей.

– Ой, – она густо покраснела и попыталась сунуть гитару под трон, будто это могло спасти ситуацию. – А вы уже приехали? Как дорога, очень устали?

Твайлайт продолжала молча смотреть на подругу детства и та всё сильнее нервничала. Аликорн умоляюще поглядела на мужа, но тот сделал вид, что не понял намёка.

– Принцесса Ми Аморе Каденза, – сухим и чуточку пафосным голосом произнесла Твайлайт, как это обычно делают церемониймейстеры на различного рода раутах и балах, когда представляют очередного сноба собравшимся, – прошу простить мою дерзость, но уверены ли вы, что вам подобает заниматься подобного рода деятельностью?

Кэйденс попыталась сглотнуть застрявший в горле комок, но тот не желал покидать удобное место.

– О чём ты, Твайлайт? – мило улыбнулась принцесса, но под серьёзным взглядом единорожки улыбка становилась всё более жалкой, пока не исчезла вовсе. – Прости.

– Как Твайлайт это сделала? – Рэйнбоу не могла поверить увиденному. – Прямо как Флаттершай со своим Взглядом!

– В детстве Твайли была очень привязана к Кэйденс и старалась во всём походить на неё, – вполголоса ответил Шайнинг. – Она была для сестры идеалом во всём – умная, добрая, красивая…

– А я думала, что принцесса Селестия – идеал для Твайлайт, – заметила Рэрити.

– Принцесса Селестия – недостижимый идеал, а Кэйденс – пример для подражания, – уточнил единорог. – Но у этого оказалась и оборотная сторона: Кэйденс решила стать самым лучшим примером – и стала. Но она очень и очень боялась разочаровать воспитанницу. Как видно, боится этого и сейчас.

Кэйденс сидела на полу тронного зала, понурив голову, и покорно слушала нравоучения Твайлайт. Единорожка отчитывала принцессу как жеребёнка и та послушно кивала, разве что не шмыгала обиженно носом.

– …и поэтому совершенно недопустимо играть такие мелодии, да ещё и особам королевских кровей! – закончила волшебница и перевела дух.

– Я просто хотела поиграть на гитаре, что плохого? – обиженно надулась аликорн и скрестила копытца на груди.

– В музицировании нет ничего дурного. Плохо то, что от неё замок дрожит и готов расколоться! – ответила единорожка.

– Но я не могу по-другому! – возмутилась принцесса. – Эта гитара создана, чтобы давать жару!

– Точно, твоё принцешество! – радостно воскликнула Дэш, подлетев в воздух. Но под осуждающими взглядами остальных её энтузиазм быстро выветрился, и она спустилась на пол.

– Где ты только это всё взяла? – вздохнула Твайлайт.

– Селестия прислала с полгода назад – конфисковала у Луны, – наябедничала Кэйденс.

Рабидус тем временем подошёл к гитаре и взял её в руки, изучая. Это была самая обычная электрогитара, точно такая же, как на Земле, и человек решительно не понимал, как на ней могут играть пони, не пользуясь магией. Однако они играли и многие – поистине виртуозно.

– Ты умеешь с ней обращаться? – тихо спросила подошедшая Флаттершай.

– Разве что об сцену разъе… Кхем, я имею в виду не очень. Я маг, а не музыкант.

Рабидус прикрыл глаза, а когда вновь их открыл, они светились синим магическим пламенем. Постепенно этот свет ушёл, но не погас, а крохотными синими искорками побежал от глаз вниз. Часть их остановилась в районе горла, закружившись в подобии смерча, а прочие потекли по рукам, заставив засветиться кисти. Пара секунд и свечение пропало.

Человек перехватил гитару иначе и взял пару нот, прислушиваясь к звучанию; подкрутил колки, снова коснулся струн и так до тех пор, пока звучание не перестало раздражать его слух. Потом он облокотился на колонну и заиграл медленную печальную мелодию:

Time, it needs time

To win back your love again

I will be there, I will be there

Love, only love

Can bring back your love someday

I will be there, I will be there

I'll fight, babe, I'll fight

To win back your love again

I will be there, I will be there

Love, only love

Can break down the wall someday

I will be there, I will be there

Увлёкшись игрой, он не заметил как затихли разговоры: все слушали музыку, покачиваясь в такт мелодии. Единороги и аликорн зажгли над своими рогами крохотные огоньки, напоминавшие свечи.

If we'd go again

All the way from the start

I would try to change

The things that killed our love

Your pride has built a wall, so strong

That I can't get through

Is there really no chance

To start once again?

I'm loving you!

Рабидус замолчал и отложил инструмент, прислонив грифом к трону.

– А дальше? – едва слышно попросила Флаттершай.

– Извини, малышка, но заклинание рассеялось, а сам по себе я ни петь, ни играть не умею, – немного печально ответил маг.

Пони словно очнулись от транса, они удивлённо смотрели друг на друга, на тронный зал, будто успели позабыть, где находятся и почему.

– Всё ещё утверждаешь, что на ней можно играть только громко? – с холодом свежеотколовшегося айсберга спросила принцессу Твайлайт. Та, повесив нос, лишь махнула копытцем…

…и отложила в сторону очередной законопроект, устало потерев слезящиеся глаза. Твайлайт отсутствует менее двух суток, а принцесса уже скучает по ней. Как Селестия со всем этим справлялась? Министры, их замы и прочие чиновники разных мастей – напомнила себе Луна. Вопрос с набором нового чиновничьего аппарата стал приоритетным. Но как, во имя неба, управлялась Твайлайт?! Ведь у неё-то в помощниках только Спайк! Кто бы знал, как сейчас Луне не хватает этой единорожки…

Вошла секретарь и вкатила тележку со свежей корреспонденцией. На свитках стояли пометки «срочно», «сверхсрочно» и «я опаздывал, ещё когда писал это». Аликорн издала тихий придушенный стон и ударилась лбом о столешницу.

Не успела закрыться дверь за секретарём, как в кабинет вошла Селестия. Быстро семеня маленькими ножками, она подошла к столу сестры и запрыгнула на место для посетителей. Вид у принцессы был очень серьёзный, если не сказать встревоженный.

– Сестра, у нас неприятности, – она упёрлась передними копытцами в край стола и склонилась вперёд, нависая над упавшей без сил Луной.

– Только не говори, что параспрайты сожрали все посевы и мне придётся перераспределять запасы продовольствия по стране, – не поднимая головы, простонала принцесса ночи.

– Всё куда серьёзнее, – отмахнулась Селестия. – Мне скучно!

Если бы голова Луны уже не лежала на столе, то после этих слов точно бы ударилась об него.

– Сестрёнка… – глаза принцессы ночи вдруг хищно блеснули. – Я думаю, что нашла тебе занятие.

Селестия, почуяв неладное, отшатнулась прямо на стуле, а потом бросилась к выходу со всех ног, но было поздно. Дверь, окутавшаяся синим сиянием, закрылась прямо перед её носом, и замок защёлкнулся. Хотя магия уже начала понемногу возвращаться к Тии, но всё же в нынешнем состоянии она была не соперница для сестры – дверь было не открыть. Медленно, словно приговорённый на казнь преступник, принцесса дня повернулась к палачу и по совместительству сестре. Луна с самой доброжелательной улыбкой протянула ей перо с чернильницей и указала на гору скопившихся свитков. Сама она села разбирать соседний завал документации.

– Я буду протестовать! – тихо возмущалась Селестия, начав, однако, старательно заполнять бумаги. – Это эксплуатация детского труда!

– Напомнить, сколько тебе лет? – покосилась на сестру Луна. – Чтобы обеспечить тебя свечами для торта, свечной завод должен месяца три работать!

– Не надо так преувеличивать! – возмутилась Тия. – Свечное производство у нас очень качественное и быстрое, так что с тремя месяцами ты явно перегнула палку.

– Ох, ладно, – отмахнулась Луна. – Тогда представь размер торта, чтобы уместились все эти свечи.

Селестия замерла, уставившись в потолок и задумчиво покусывая кончик пера. Секунду спустя на её мордашке появилось мечтательное выражение, и язычок скользнул по губам, слизывая набежавшую слюну:

– Я б съела, – резюмировала она свои фантазии.

– Сестра, нельзя всё время думать о сладостях! – Луна кинула в Тию скомканной бумажкой.

Принцесса дня не смогла стерпеть столь наглое посягательство на честь и достоинство и ответила сестре максимально разумно и адекватно – кинула бумажным комком в ответ. Несколько минут сёстры азартно перекидывались мятыми законами, судебными постановлениями и указами, пока в дверь не постучали.

– Кто там? – громко спросила Луна из-за импровизированной баррикады: пары стопок статистических отчётов.

– К замку явилась пони и просит аудиенции, ваше высочество, – ответил страж.

– У кого желает аудиенции посетитель, у меня или у сестры? – поинтересовалась Селестия, отправляя в управляемый магией полёт эскадрилью бумажных самолётиков, пару минут назад бывших сводкой о торговле с другими странами.

– У Дискорда, ваше высочество, – ответил жеребец после короткой заминки.

– Это что-то новенькое, – в один голос произнесли сёстры и, не сговариваясь, объявили временное перемирие.

– Я должна взглянуть на неё! – решила Луна, быстрым шагом направляясь к дверям.

Селестии было никак не угнаться за длинноногой сестрой, так что она просто вскочила на стража и указала копытцем направление.

– Вперёд! – приказала она, и страж покорно поскакал вслед за принцессой ночи.

У ворот дворца и впрямь стояла пони-пегаска, весело щебетавшая со стражей на посту и ничуть не смущённая отсутствием ответной реакции с их стороны. Никогда раньше принцесса Луна не видела эту кобылку: синяя масть, роскошные золотые грива и хвост и очень странная кьютимарка.

Обычно кьютимарка лаконична, простым рисунком отображая суть таланта. Эта была слишком сложной: на игральной карте стоит чайная чашка, а в ней плавает пешка в короне. Можно предположить, что талант – игра в настольные игры, но тогда причём здесь чашка и почему такой сложный рисунок?..

– Добрый день, Ваше высочество, – вырвал её из раздумий голос посетительницы. – Моё имя Алиса. Правда ли то, что здесь сейчас проживает драконикус по имени Дискорд?

– Да, это так, – постаралась не показать смущения из-за своей заминки Луна. – Он что-то натворил? – готовясь к худшему, поинтересовалась принцесса.

– О, в этом я ничуть не сомневаюсь! – задорно рассмеялась кобылка. – Наверняка что-нибудь да отчебучил. Но я не по этому поводу. Так я могу его увидеть?

– Конечно, прошу вас, проходите, – принцесса пригласила пегаску в замок. – Располагайтесь, за ним уже послали. Боюсь, что придётся немного подождать, Дискорд несколько…

– …непунктуален и необязателен, – с улыбкой закончила пони. – Я знаю.

Прислуга уже принесла гостье чай, когда в зале всё же появился зевающий драконикус.

– Кто бы что не говорил, но я не имею к тем летающим сараям никакого отношения! – с порога заявил он и встретился взглядом с пегаской. – О, привет, мам…

– …положи нож и давай спокойно поговорим, – ровным голосом предложила Октавия, стараясь не делать резких движений.

– Не останавливай меня, Окти, я всё равно это сделаю! – решительно, с ноткой надрыва в голосе, заявила Винил.

– Подумай о последствиях, подумай о других пони, обо мне, наконец, Винил! – на глаза серой кобылки навернулись слёзы.

– Окти, я думаю в первую очередь как раз о тебе, – тихо произнесла Скрэтч.

– Нет, остановись, прошу! Мы можем решить эту проблему иначе! – взмолилась Октавия.

– Как? Иного решения нет… – Винил занесла нож.

– Просто закажем еду на дом! – взвыла музыкантша. – Тебе вовсе не обязательно готовить самой!

Винил покачала головой:

– Нет, ты просто не понимаешь. Мы в доме величайшего повара Эквестрии и я буквально вижу, как флюиды поварского таланта проникают в меня… Смотри же, Окти, и стань свидетелем рождения величайшего произведения съестного искусства!

Поняв, что переубедить подругу не удастся, Октавия села за стол и принялась с тоской наблюдать, как чистая ухоженная кухня превращается в катакомбы. Винил, полная энтузиазма, сновала туда-сюда, внося в разруху всё больше хаоса…

– Вот засада!

– Что случилось? – подняла голову земная пони.

– Салат разварился, – недовольно ответила Винил. – Суп пережарен, а блинчики с кленовым сиропом я пересолила.

– У тебя и вправду талант, – кисло улыбнулась Октавия.

– Не занудствуй! – отмахнулась Скрэтч. – Лучше взгляни, что я обнаружила на одной из полок.

Она положила на стол перед подругой несколько картонных коробок. На каждой было написано одно и то же: «Экспериментальная лапша быстрого приготовления (не прошла тестирования на живых организмах). Способ применения: достать брикет из упаковки и поместить в подходящую по размерам посуду; высыпать специи и сушёные овощи, залить кипятком. Закрыть крышкой и подождать три минуты. Лапша готова к употреблению. Блюдо вводится внутрижелудочно через ротовую полость. Перед приёмом не забудьте написать завещание. Приятного аппетита». На одной из коробок рукой Рабидуса было приписано: «Поработать над дизайном упаковки».

– Ты же не собираешься это есть? – посмотрела на подругу Октавия. Горящие глаза единорожки не оставляли места для сомнений. – Собираешься.

Вопреки таланту Винил, чайник удалось вскипятить без происшествий. Ободрённая этой маленькой победой, Октавия залила две порции подозрительной лапши.

– Терпимо, – вынуждена была признать земная пони по прошествии пары минут. – Не деликатес, но вполне съедобно.

– Просто восхитительно! – с хлюпаньем всасывая бесконечные жёлтые нити, прочавкала Винил. – А главное, что это смогу приготовить даже я!

– Если кипятком не обольёшься, – не удержалась от булавки в сторону подруги Октавия.

Скрэтч показала ей язык и вновь уткнулась в тарелку.

XII

Пока остальные пони устраивались в отведённых комнатах, Трикси повела Твайлайт и Рабидуса куда-то вниз.

– Сейчас Трикси покажет, зачем сюда пригласили именно вас, – на ходу говорила чародейка, – лучшую волшебницу Эквестрии и представителя альтернативной школы магии.

Единорожка остановилась возле одной из стен, внешне ничем не отличающейся от прочих. Её рог засветился розовым светом и кристаллы, образующие стену, засияли в ответ. Некоторое время ничего не происходило, потом часть стены начала медленно уходить в пол, образуя проход. Кобылка смахнула пот со лба и мельком посмотрела на Твайлайт, после чего первой прошла в образовавшийся проём.

Новая лестница уводила двух единорожек и человека всё глубже под землю; по прикидкам Рабидуса, они спустились не меньше чем на полсотни метров от уровня мостовой. Наконец ступени кончились и они вошли в длинный коридор, полный дверей.

– Эти подземелья были обнаружены при обследовании Кристального дворца, – Трикси подошла к ближайшей двери. – Вначале решили, что это очередная тюрьма, однако дальнейший осмотр показал, что это магическая лаборатория короля Сомбры и склад его изделий.

Когда единорожка вошла в зал, кристаллы, вставленные в люстры на место свечей, засветились резким бело-голубым светом, освещая обширное помещение. Несмотря на видимые следы заброшенности, нигде не было и следа пыли. Повсюду стояли и лежали самые разные вещи, объединённые одной деталью – от них ощутимо веяло магией.

– Ваша задача – помочь Великой Трикси разобраться со всем этим хламом и решить, пригодно ли хоть что-то для дальнейшего использования, – единорожка демонстративно повела копытцем, обводя заваленный артефактами зал. – Здесь я собрала то, что уже смогла идентифицировать, и понять для чего оно могло быть использовано.

– Они безопасны? – на всякий случай уточнил Рабидус.

– По большей части, – Трикси повернулась к ярко-зелёному коробу с наклеенной на него красной бумажкой. – Вот этим знаком я пометила вещи, к которым лучше копыта не тянуть.

Твайлайт и Рабидус разбрелись по комнате, осматривая артефакты, отобранные Трикси. Чародейка смотрела на них с самодовольной улыбкой, иногда рассказывая о том или ином предмете, хотя рядом с каждым лежал листок с кратким описанием – у мага даже возникло впечатление, что чародейка хвастается.

– Отличная работа, Трикси! – заключила Твайлайт.

Трикси счастливо улыбнулась, и на её щеках выступил лёгкий румянец. Довольная кобылка принялась с ещё большим энтузиазмом расписывать свойства собранных предметов.

– Жидкий металл, тем не менее способный принимать определённую форму при физическом контакте с разумными, – подошла пони к Рабидусу, разглядывающему бадью с чем-то, напоминающим ртуть. – Не ядовит.

Она окунула копытце в серебристую жижу, а когда вынула, на ноге красовался браслет. На вид он был из того же материала, что и гуща в бадье.

– Главное – чётко представлять, чем должен быть металл. Стоит потерять концентрацию, – браслет стал жидким и стёк обратно в сосуд, – и он вернётся в изначальное состояние.

Человек опустил в странный состав пальцы и ничего, кроме холода, не почувствовал. Секунда концентрации на образе – и он поднял руку, на пальцах которой блеснули четыре ножеподобных когтя. Резким взмахом руки он рассёк воздух между собой и Трикси.

Раз, два – Рабидус заберёт тебя.

Три, четыре – закрывайте дверь в квартире.

Пять, шесть – Рабидус хочет всех вас съесть.

Семь, восемь – он придёт к тебе без спроса.

Девять, десять – никогда не спите, дети!

Единорожка пискнула и отскочила назад, наткнувшись на Твайлайт.

– Он это всерьёз? – спросила она ученицу Селестии, указывая на любующегося когтями мага.

– Вряд ли, – пожала плечам волшебница, – он вообще редко бывает серьёзен. В любом случае не бойся, вреда он тебе не причинит.

– А кто сказал, что Великая и Могущественная Трикси боится? – выпятила грудь единорожка, убедившись, что когти стекли в чан. – Трикси незнакомо это чувство!

– Классная штука, жаль форму самостоятельно не держит, – заметил маг.– Наверно, работу над ним не завершили.

Твайлайт пошла вдоль длинного стола, на котором в ряд лежали волшебные предметы, читая таблички. «Подковы-скороходы», «Гусли-самогуды», «Скатерть-самобранка», «Шурупы-саморезы»…

Последними в ряду лежали четыре браслета, пояснительная записка гласила: «Стабилизаторы».

– И что они стабилизируют?– полюбопытствовала волшебница.

– Потоки магии, проходящие через заклинателя, – ответила Трикси. – С ними можно пропустить через своё тело в разы больше энергии без особого вреда.

– Вас-то я и искал, родные! – воскликнул Рабидус и тут же защёлкнул браслеты на руках и ногах.

Маг замер, формируя заклинание, которое не осмелился бы использовать ранее. Горячая волна магии в теле наткнулась на холод браслетов и остыла, не став при этом меньше. В ладонях человека сформировался крохотная сфера, в которой, как в окне, стали видны Селестия и Луна. Сёстры азартно перекидывались комками мятой бумаги, совершенно не замечая слежки. Несколько секунд спустя шарик лопнул как мыльный пузырь, но Рабидус был доволен – недоступная до этого пространственная магия стала ему по плечу!..

Он довольно улыбнулся и хотел шагнуть вперёд, как почувствовал сильный удар по спине и затылку. Маг резко обернулся на коварно напавший… пол.

– К ним надо привыкнуть, – хихикнула Трикси. – Головокружение – лишь малая часть противопоказаний к применению!

Рабидус хмыкнул, по здравому размышлению снял браслеты и вернул на стол. Тут его внимание привлёк новый предмет – песочные часы, главная странность которых была в том, что песок скопился в верхнем сосуде. Маг попытался перевернуть часы, но это не удалось, что-то мешало. Что-то, по ощущением схожее с тем, что не даёт соединить два одинаковых полюса у магнитов.

– Чтобы их перевернуть, нужно магическое воздействие, – указала на часы чародейка. – Сильное.

– И что они делают? – человек поставил часы на место.

– Ускоряют личное время настолько, что создаётся впечатление, будто для остальных оно замерло, – ответила Трикси. – Действие около пяти минут.

Маг буркнул: «Нет, со временем я больше не играюсь», а вот глаза Твайлайт блеснули любопытством. Своей магией она подняла часы, рог единорожки ослепительно вспыхнул и сосуд с песком медленно опустился вниз. Песчинки посыпались вверх…

Упругая волна вырвалась из часов, ударила кобылку в грудь… и всё остановилось.

Первое, на что обратила внимание единорожка, это на ставший красным свет и ватную тишину. Дышать также стало труднее – воздух приходилось буквально втягивать и с таким же трудом выталкивать. Кобылка осмотрелась по сторонам: Рабидус и Трикси застыли с открытыми ртами, человек занёс одну ногу и стоял в крайне неустойчивой позе, но и не думал падать.

Твайлайт решила пройтись и тут возникла очередная проблема: воздух был густой как желе, а ноги – тяжёлыми и негнущимися. И, словно этого было мало, грива и хвост, по ощущениям напоминавшие стальную проволоку, зависли в воздухе и тянули назад, мешая двигаться. Каждый шаг стоил немалых усилий, так что, когда она дошла до Трикси, то уже изрядно выбилась из сил. Твайлайт прислонилась к чародейке – та была словно высечена из камня, такой же твёрдой и устойчивой: она навалилась на Трикси всем весом, но та даже не шелохнулась. Рабидус по ощущениям не отличался от белогривой кобылки – та же статуя, одежда на ощупь напоминала жестяную, такая же негнущаяся. Вспомнив про ощущение своей гривы проволокой, Твайлайт вернулась к Трикси и потрогала белые пряди – то же самое…

– Твайлайт, что ты делаешь с гривой великой и могущественной Трикси? – разорвал тишину немного шокированный голос чародейки. Твайлайт так увлеклась, что не заметила, как отпущенные пять минут истекли и время возобновило бег в столь неподходящий момент. – Если хочешь потрогать Трикси, то можешь заглянуть в её комнату вечером! Трикси не против… – покраснев, опустила ушки единорожка.

– Ох, нет, извини, Трикси! – не меньше покраснела Твайлайт. – Это просто недоразумение.

– Вот как? – немного разочарованно, как показалось Рабидусу, ответила чародейка. – Хорошо, на сегодня достаточно, вы ещё должны отдохнуть с дороги, а завтра выберете любой из залов на свой вкус и начнёте их исследование. В некоторые никто ещё даже не заходил, так что будьте осторожны.

Всё ещё красная Трикси первой прошла к выходу, а…

…Селестия и Луна ошарашено переглянулись.

– Он назвал её «мама» или мне послышалось? – одними губами спросила сестру Луна.

– Я и вправду мать этого сорванца, – тем не менее услышала её пегаска. – Вас это удивляет?

– Прошу прощения, просто вы молодо выглядите для матери Дискорда, – смутилась принцесса.

– Это всё правильное питание и регулярные занятия спортом! – гордо заявила кобылка и обернулась к сыну. – Не стой в дверях, проходи, не так часто мы с тобой видимся.

– Ма, можно я с пацанами во дворе в хувбол поиграю? – шмыгнул носом драконикус и хотел уже ретироваться, как в глазах Алисы блеснула серебряная искра, и он оказался на диване рядом с ней.

Аликорны ещё раз переглянулись – ни одна из них не ощутила магии, Дискорд просто оказался там, где пожелала кобылка! Даже его сила оставляла в магическом фоне заметные следы, пусть и отличные от магии единорогов или аликорнов. Пегаска же не оставила ни единого следа вмешательства.

Златогривая пони наклонилась вниз, позволив роскошной гриве коснуться пола, а потом резко разогнулась, откидываясь на спинку дивана. Миг – и вместо пони за столом сидит человек-девушка с длинными золотыми волосами, одетая в голубое платье с белым передником. Она улыбнулась, изящным жестом взяла чашку чая, с не меньшим изяществом поперчила напиток из только что сотворённой перечницы и с удовольствием отпила глоток.

– Вы не против, если я побуду в этом облике? – нежным голосом спросила она принцесс – те не имели возражений. – Прошу прощения за грубость – нехорошо отрывать вас от государственных дел – но не уделите ли вы мне ещё немного времени? Не могли бы вы рассказать, чем занимался мой оболтус в последнее время? Он давно бросил писать, совсем забыл старуху-мать!.. – всхлипнула девушка, выглядевшая младше Листа.

– Конечно! – улыбнулась Селестия, довольная возможностью увильнуть от бумажной волокиты. – Мы, правда, знакомы с ним не так давно, нет и двух тысяч лет, но готовы рассказать всё, что пожелаете!

По спине Луны пробежали струйки холодного пота: дура-сестра совсем забыла, кто именно в первый раз упрятал драконикуса в камень! Рассказать об этом его матери, искажающей реальность с той же лёгкостью, с какой пьёт чай, явно было не лучшей идеей!

– О, не переживай об этом, милая! – махнула рукой Алиса. – И правильно сделали, нужно было его ещё и в угол поставить, а не в парк. Вот помнится, когда он маленький стащил у червонной королевы пирожки…

Луна пропустила мимо ушей дальнейшую историю – она сидела, открыв рот, и, не веря самой себе, смотрела на девушку: та просто взяла и без сколь-нибудь заметной магии прочла мысли аликорна, специализирующейся на тонких материях!..

– Не обращай внимания, ма частенько делает невозможные вещи, – буркнул драконикус, заметив состояние принцессы.

Алиса как раз дошла в рассказе до момента, как юный Дискорд пытался сбежать от наказания, а отец летел за ним, потрясая ремнём. Селестия звонко рассмеялась, секунду спустя к ней присоединилась и мать драконикуса. Покрасневший Дискорд со стыда провалился под пол!.. Буквально.

Однако вместо того, чтобы упасть этажом ниже, прямиком в подвал, он, разбив потолок, свалился со второго этажа на то же самое место, где сидел раньше. Дыры в полу и потолке тут же исчезли.

– Ты же не думал, что сумеешь скрыться таким банальным способом? – Алиса ехидно сощурилась.

Дискорд тяжко вздохнул, смиряясь с судьбой.

– Ты, вообще, какими судьбами в нашем захолустье? – спросил он, всем видом показывая, что ему совершенно всё равно и в общем наплевать.

– К отцу еду, он в командировке, – ответила девушка. – Его назначили демиургом-бригадиром, так что он строит новый Мир где-то на окраине этой ветки Иггдрасиля. Взял бы пример!..

Драконикус демонстративно зевнул, прикрыв рот львиной лапой.

– Ты лучше скажи, девушку-то себе нашёл? – вдруг спросила его мать. Дискорд подавился воздухом и закашлялся, а мать продолжала. – Помнится, ты писал, что встретил двух симпатичных сестрёнок… – Алиса резко замолчала и, прижавшись к сыну, спросила заговорщическим шёпотом, стрельнув глазами в сторону аликорнов. – Это ведь они? А которая из них?

– Ну, ма-а-ам!.. – простонал Дискорд, за её спиной махая лапами принцессам, чтобы они не верили ни единому слову Алисы. Те не обратили внимания.

– Он правда такое писал? – с невинным видом спросила Тия. – А какая из сестёр больше нравилась?

– Ох, сейчас и не вспомню!.. – задумалась Алиса. – Сынок, а ты? – Дискорд вяло огрызнулся, пытаясь от смущения спрятаться под диваном. – Что-то про роскошную гриву и красивые крылья… Надо найти и перечитать, самой интересно стало.

– Не надо! – взвыло из-под дивана. – Мам, хватит меня позорить, я же всемогущий дух хаоса!

– Поглядите-ка на него! – Алиса упёрла кулаки в бока и с возмущением взглянула на три четверти драконикуса, не уместившиеся под предмет мебели. – Всемогущий он! Сейчас расскажу как Алёшка, попов сын, тебя хворостиной по огородам гонял, будешь знать, как с матерью пререкаться!

Драконикус принялся в исступлении биться головой об пол. Столько позора за один раз он ещё не испытывал… Даже когда мстительная Рэйнбоу Дэш обрядила его, снова заключённого в камень, в женское платье и раскрасила лицо помадой и тушью.

Ещё не меньше полутора часов Алиса и принцессы сидели за чашкой чая, перемывая Дискорду все кости, вспоминая самые нелепые и смущающие вещи, какие только происходили с драконикусом.

– Спасибо за беседу, – поклонилась аликорнам девушка. – Было очень приятно познакомиться.

– Уже уходишь? – не скрывая радости, воскликнул Дискорд.

– Нет, сейчас я посмотрю твою комнату, – Алиса схватила сына за ухо и уверенно пошла в сторону его покоев: то, что она знает, где они, ни у кого не вызвало сомненья. – Надеюсь, сынок, ты не забываешь прибираться независимо от того, слежу я или нет! Учти, если найду сомнительные журнальчики…

Голос Алисы затих в коридорах, не позволив двум любопытным кобылкам узнать, чем же грозило Дискорду нахождение подобной литературы.

XIII

Следующим утром перед завтраком Рабидус и Лист вышли в парк подышать свежим воздухом. Люди неспешно шли по гравийным дорожкам между фигурно остриженными кустами и вели столь же неспешную беседу.

– Вот ты, будучи на Земле, довольно много путешествовал, – начал Лист и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – Что тебя больше всего удивило?

Рабидус на минуту задумался, вспоминая всё увиденное и услышанное во время странствий.

– Когда мы пересекали экватор, я специально вышел на палубу, но никакой пунктирной линии не видел! – ответил маг, подумав. – А она должна была быть, я точно знаю! У меня и глобус с собой был.

Художник кисло посмотрел на приятеля, не зная, шутит он или серьёзен.

– Ты издеваешься? – Рабидус развёл руками, не понимая, что не так. – Даже не знаю, что сказать… – покачал головой Лист. – Да любой школьник знает, что она нарисована на дне океана!

– Да, наверное, ты прав, – после минутного размышления согласился маг. – Это многое объясняет.

– Слушай, а чего мы тут ходим? – поинтересовался Лист.

– Ну, как чего?.. Смотрим, растёт конопля или нет.

– Эй, стой-ка, – вдруг замер художник, – слушай!

– Чего слушать? – не понял маг, на всякий случай оглядываясь по сторонам.

– Да в том-то и дело, что не слышно ничего. Где все?

И в самом деле, с самого утра люди не встретили ни одного пони – ни Элементы Гармонии, ни прислуга, ни даже стража по пути не попались!.. Да и сейчас они бродят по парку никак не меньше получаса, но не встретили ни садовника, ни кого бы то ни было ещё…

– Слушай, а Лира с утра была в комнате? – тихим, враз охрипшим голосом спросил Лист.

– Нет… – медленно покачал головой маг. – Я решил, что она встала раньше меня и ушла на прогулку.

– Дэш и Шай тоже не было, когда я проснулся, – дрожащим голосом проговорил художник. – Но я не представляю, что могло разбудить Рэйнбоу в такую рань!

Люди с тревогой заозирались. Казалось, даже пчёлы не жужжали над цветами, только ветер слегка шуршал листьями и травой. Не скрипел гравий под копытами гуляющих или спешащих по делам пони, не звякали доспехи стражи – никаких привычных для королевского парка звуков…

Гнетущая тишина повисла над искусственным клочком леса.

– Где все? – нервно спросил Лист, оглядываясь, но никого не замечая. – День на дворе, а никого нет!

– Да что здесь творится? – буркнул Рабидус, против воли пригибаясь к земле и принимая оборонительную позу.

– Что-то тревожно мне… – признался художник, прячась за спиной приятеля. – Ты ведь спасёшь меня, если что? Спасёшь?.. Спасёшь, гад?!

– Успокойся, – одёрнул его маг. – Давай-ка валить отсюда.

Приятели начали медленно отступать к замку, поминутно озираясь и стараясь шуметь как можно меньше. До крепких и надёжных дверей оставалось совсем немного, когда Лист сжал плечо Рабидуса. На его вопросительный взгляд художник молча ткнул пальцем в заросли розовых кустов. На поляне, в окружении цветов, виднелась массивная белая фигура. Если бы они выбрали другую тропинку, то наткнулись прямо на неё!

– Газебо… – шокировано зашептал маг. – Никогда не думал, что увижу хоть одно. Тем более здесь!

– Так это и есть газебо? – свистящим шёпотом спросил Лист, уставившись на светлый силуэт, чуть поблёскивающий в лучах утреннего солнца.

– Да, – маг положил руку на его плечо. – Только не вздумай разбудить, иначе нам конец.

– Ты спятил? – искренне удивился художник. – Только псих будет будить такое!

И в самом деле, трудно найти человека или пони в здравом уме, что попытался бы разбудить газебо. Для этого нужно быть абсолютным безумцем.

– Тихо, обходим его… – начал Рабидус, но Лист нервно задёргал его за рукав. – Чего опять?

Художник ткнул дрожащей рукой в сторону: на пригорке за сиренью притаилось ещё одно газебо, больше прежнего – пару метров высотой, на этот раз светло-синего цвета.

– Твою мать… – в бессилии закрыл глаза маг. – Да что с этим парком не так?! Второе газебо за утро – это уже чересчур. У тебя с собой топора, чисто случайно, нет? – без всякой надежды спросил Рабидус, Лист отрицательно покачал головой. – Я так и думал. Быстро и тихо валим отсюда.

Только закрыв дверь в сад на засов и навесив замок, они смогли спокойно вздохнуть и расслабиться. Счастливые улыбки чудом спасшихся от смертельной опасности озарили лица…

– Вы чем тут занимаетесь?– спросила широко зевающая Дэш.

– Дурью маемся, – честно ответил Рабидус, широко ухмыляясь.

– Ясно, – ещё раз зевнула пегаска и потянулась, расправляя крылья.

– Дэш, а где ты была с утра? – поинтересовался художник. – Я проснулся, а тебя нет.

Кобылка смущённо покраснела и начала ковырять землю копытцем.

– Запуталась в одеяле, упала на пол и не заметила, – она опустила ушки и неловко улыбнулась. – Так и спала дальше.

Рабидус в голос расхохотался, а Лист сграбастал смущённую пони в объятья:

– Дэш, ты чудо!

– В перьях, – хмыкнул маг и продолжил в полный голос. – Идёмте, нас наверняка ждут на завтрак.

Рабидус бродил по «своему» залу, разглядывая диковинки собранные или сотворённые Сомброй и его сподвижниками. В самом начале он, Твайлайт и Трикси разделились, чтобы охватить как можно больше территории. Теперь, не первую минуту плутая по бесконечным коридорам, маг подумал, что это была не лучшая идея – зал всё больше походил на лабиринт.

У большинства предметов уже были поясняющие записки, написанные ещё во времена правления Сомбры. Хотя некоторые символы теперь писались иначе, да и слог был непривычен, но Рабидус с грехом пополам мог прочесть написанное. Но вот понять выходило куда реже, чаще всего он просто угадывал, что имелось в виду.

Трогать артефакты или, тем более, их активировать, маг не спешил, хоть руки и зудели, а внутренний голос беспрестанно занудствовал о «разок попробовать». Рабидус стойко сопротивлялся соблазну, но на беду увидел большую красную кнопку с надписью «Не нажимать!». Это было просто-напросто… подло, ведь пройти мимо такой кнопки человек не мог чисто физически!

Как околдованный, он медленно шёл к ней, понимая, что делает абсолютнейшую глупость, что опасность чрезмерна… Но в глазах Рабидуса была только кнопка. Чувство самосохранения истошно вопило и размахивало флагом, но маг не слушал его; а внутренний голос призывал поторопиться и нажать как можно скорее!

Рабидус положил обе руки на округлую поверхность, кожей чувствуя её холодную опасность. Сладкая дрожь предвкушения пробежала по позвоночнику, маг затаил дыхание и навалился всем весом. Несколько секунд кнопка сопротивлялась, не желая быть нажатой, но сдалась и с громким щелчком ушла вглубь. В то же мгновение предупреждающая надпись потухла, став тусклой и едва заметной, да и сама кнопка уже не выглядела завлекающе-красной, став самой обычной нажатой красной кнопкой.

Человек стоял, затаив дыхание, и ждал реакции мироздания на его действия, но ничего не происходило. Маг уже начал огорчаться и мысленно ругать Сомбру за глупую шутку, как с потолка раздался вопль, дошедший даже до глубин подземелья:

– КАКАЯ ПАДЛА ОТКЛЮЧИЛА ГОРЯЧУЮ ВОДУ?!

«По ходу Армор уже закончил с тренировкой и пошёл в душ», – решил Рабидус, слушая невнятные, но явно нецензурные вопли правителя Кристальной Империи. – «А я-то удивлялся, что кнопка не на приборе, а на трубе какой-то».

Не найдя больше ничего интересного, человек пошёл дальше, читая по пути названия предметов. Внимание привлёк огромный шар, обитый проржавевшими листами железа, на которых кое-где виднелись остатки позолоты. От шара тянулись толстые провода, уходя куда-то в тень, а из верхушки торчало несколько кривых труб. Выцветшая табличка гласила: «Монолит дизельный (на ремонте). Золотой Шар исполнений желаний». Человек попинал железный бок сферы, прикидывая, сколько металлолома могли бы сдать пионеры, доберись они до этой махины.

«Портки-невидимки. Производство НИИ ЧАВО» оказались единственными на памяти человека штанами, рассчитанными на пони – до них он такой одежды в Эквестрии не встречал. В вазочке на столе лежали наливные и сочные с виду яблоки, однако название «Молотильные яблоки» отбило желание пробовать. Внушительные вмятины на стене и забрызганный чем-то тёмным пол только утвердили решение мага. Впрочем, несколько плодов он всё же прихватил: ЭпплДжек в яблоках профи – разберётся.

Следующим на его пути оказалось потемневшее зеркало от пола до потолка.

– Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи! Кто на свете всех милее, всех кавайней и нужнее? – ничего более умного Рабидус придумать так и не смог.

Поверхность зеркала покрыла лёгкая рябь, стекло начало светлеть и в нём, как в окне, стал виден ответ, данный волшебным предметом: под короткой шерстью перекатывались могучие мышцы, по сильному телу струился пот, половинки яблока блестели на мощном крупе, хвост цвета свежей соломы обмахивал подтянутые ягодицы… Биг Макинтош тянул на рынок гружёную телегу.

– Эй, как канал переключить? Я вообще не по этой части! – маг постучал по стеклу, но не получив отклика, предупредил. – А то разобью.

Изображение брата ЭйДжей пропало и, секунду спустя, появилось новое: огромный кит, бороздящий просторы океана.

– Да ну тебя, стекляшка! – сплюнул Рабидус и пошёл прочь. Он был готов поклясться, что наглое зеркало ехидно смотрит в спину, но когда оглянулся, то ничего, кроме тёмного стекла, не увидел.

Расстроенный неудачей с зеркалом, маг взял со стола меч-леденец. Ему попался апельсиновый; главным достоинством волшебного оружия была его вечность – леденец не кончался, хоть грызи его!

«Пинки понравится», – решил человек и запихнул остальные в свою сумку.

«Палочка волшебная. Делает деньги из ничего. Опытный образец» оказалась жезлом, раскрашенным чёрными и белыми полосами. Такие палочки Рабидус помнил ещё у себя на родине, где волшебники в жёлтых светоотражающих жилетках при их помощи творили особую автомобильную магию, получая деньги буквально из воздуха.

Закрытый от пыли покрывалом, в стороне стоял «Святой рояль» на котором играл какой-то сын плотника; вроде, он потом выбился в высший свет, но кончил плохо… Рабидус ещё не очень хорошо был знаком с мифологией Эквестрии – история этого мира была куда интереснее сказок.

Следующим внимание привлёк «Гьяллархорн». Он даже попытался сыграть на нём чижика-пыжика, но звук оказался на редкость мерзким – только мёртвых будить!

В чаше с надписью «Амрита» оказались прокисшие взбитые сливки.

Вообще говоря, Рабидус не уставал поражаться степени сохранности волшебных предметов. Было непонятно – сами предметы так долго сохраняют себя или дело в кристальных подземельях?

Единственной по-настоящему рабочей вещью, обнаруженной им, был ковёр-самолёт с вертикальным взлётом, что было немаловажно – места для полноценного разбега здесь попросту не было. На нём-то маг и полетел по проходу, складируя за спину всё, что привлекло его сорочье внимание. Тут был и «Топор для приготовления каши», и «Волшебная флейта против крыс. Играть, пока нежные уши грызунов не заболят и они не сдадутся», и даже белое блюдо, по которому каталось надкусанное яблоко – странный предмет должен был служить средством связи, если найти ему пару. Таких тарелок маг нашёл целую стопку и все загрузил на ковёр, хотя и не представлял того, кто будет переговариваться при помощи белого фарфорового подноса, одновременно неудобного и хрупкого. Яблоки, как он понял из инструкции, годились любые, главное откусывать сбоку, причём от правильности укуса зависело качество связи. Вдобавок предписывалось использовать только яблоки, укушенные специалистами в сервис-центрах, причём плоды надо было периодически переоткусывать, чтобы качество связи не падало. Но, как оказалось, после седьмого укуса от фрукта по сути ничего не оставалось…

За очередным поворотом обнаружилась ещё одна дверь. Ни опознавательных знаков, ни отметок… Даже привлекательной надписи «Посторонним В» не было!

Однако что-то привлекло внимание человека. Он аккуратно припарковал ковёр на полу и подошёл к двери – от неё еле заметно тянуло магией, но ничего опасного Рабидус не почувствовал и потянул за ручку. Дверь открылась легко, даже не скрипнув…

– Дерпи? – маг ошарашено уставился на кобылку, ожидавшую по другую сторону двери. Однако, встретившись с ней взглядом, поправился. – Охранитель? Что привело тебя сюда?

– Ты, – пегаска сделала шаг вперёд. – Ты и твои действия, нарушающие баланс Мира.

– Эй, ты же говорила, что я больше не опасен для мироздания! – воскликнул человек и попытался отступить, но не смог.

– Так было прежде, – кивнула она. – Однако ты не успокоился и продолжил влиять на Эквестрию. В конце концов, на это больше нельзя закрывать глаза… – пони подошла вплотную и равнодушным холодным голосом закончила. – Ты признан опасным для Мира и будешь устранён.

Рабидус судорожно дёргал ногами, пытаясь оторвать их от пола, но тщетно. Его ступни начали покрываться прозрачными кристаллами – они росли, сливаясь воедино, и вот ноги человека уже полностью заключены в кусок хрусталя. Но на этом рост кристалла не прекратился: глыба продолжала расти, заключая мага в себе. Рабидус с ужасом смотрел, как хрусталь поднимается всё выше, неся холодное онемение – вот прозрачная граница добралась до живота, и все органы буквально сжало ледяной рукой. Человек в отчаянии упёрся в хрусталь руками, но добился лишь того, что теперь и ладони были скованы и неподвижны, а прозрачная тюрьма продолжала медленно увеличиваться. Неумолимый хрусталь выдавил весь воздух из лёгких и ледяной хваткой сжал сердце, не позволяя ему биться…

– Из-за невозможности физического устранения объекта, отнесённого к классу «Кетер», – продолжала охранитель, не обращая внимания на потуги мага выбраться, – будет произведена частичная выдерка объекта из ткани реальности. Все воспоминания об объекте будут стёрты, все, кто когда-либо взаимодействовал с объектом, подвергнутся корректировке памяти. Все материальные и документальные свидетельства существования объекта будут уничтожены. Объект будет погружён в стазис и отправлен в межреальность на срок в бесконечность.

Рабидус бросил попытки вырваться, тем более что хрусталь уже сковал горло, и просто смотрел на пегаску. Та невозмутимо продолжала:

– Родные, близкие, друзья – все забудут о тебе, как будто тебя никогда и не было. Всё, что ты создал в своей жизни, исчезнет без следа. Так будет как в этом, так и в твоём родном Мире. Лира забудет о тебе, к Селестии вернётся её облик и она вновь займёт трон, Замок Ночи будет обращён в прежнее состояние.

Маг хотел крикнуть, что не имеет отношения к замку, но свободными от хрусталя были только глаза.

– Художник Павел, вызванный при помощи твоей книги, будет подвергнут корректировке памяти и вернётся в свой Мир. Он не будет помнить об Эквестрии, как Эквестрия не будет помнить о нём.

Рабидус, застывший в хрустале, спиной почувствовал, как позади него разорвалась реальность.

– Прощай, – охранитель подняла копыто, аккуратно толкнув глыбу, и та опрокинулась, падая в тёмный зёв разрыва…

XIV

Авамори, ожидавшая бурной деятельности на должности посла, вдруг оказалась совершенно не у дел. Никаких трений с драконами у пони не было, как и у драконов с ними. Принцессы были заняты своими делами, новых распоряжений от Старейшины также не поступало.

Драконша попыталась по примеру старших товарищей помедитировать, но, проспав восемнадцать часов кряду, намедитировалась по уши, так что уже не была уверена, что сможет заснуть этой ночью. Поднялась с постели она уже после полудня, чего никогда бы не позволила себе на Острове, однако жизнь среди пони расслабляла не хуже травяной настойки. Принцесса Луна любезно предложила разделить с ней и принцессой Селестией обед, однако повелительница солнца состроила такую гримасу, что Авамори поспешила отказаться. Парой минут позже она поняла, что не прогадала – обед правительницам нёс солдатский повар. Густой запах, шедший от кастрюль, лучше всего объяснил выражение мордашки Селестии.

Позавтракала драконша – или пообедала, что вернее – в Сахарном уголке. Вместо неугомонной розовой кобылки посетителей обслуживала симпатичная пони, чуть склонная к полноте. В углу зала, в манеже, сидели два жеребёнка и что-то лопотали на своём языке, понятном только маленьким детям вне зависимости от расы. Регулярно то один, то другой делал попытки выбраться из-за заборчика, но каждый раз возвращался на место бдительной кобылкой.

Пока Авамори ела, от скуки она начала прислушиваться к разговорам за соседними столиками, благо чувствительные уши позволяли это делать без особого труда. Ближе всех сидела троица жеребят и дружно уминала целую гору пирожков.

– Ну как, Скут, нравится отпуск от работы? – не успев прожевать до конца, спросила у оранжевой пегаски жёлтая земная пони.

– Наверное, – неуверенно ответила та. – Ещё не поняла. Я так привыкла работать, что сейчас чувствую себя как-то непривычно, – призналась пегаска.

– Ты прямо как сестра! – хмыкнула земная пони. – Она тоже не может без работы. Но ты же всегда хотела стать спортсменкой, как Рэйнбоу Дэш?

– Я тренируюсь каждое утро и вечер! – гордо вскинула носик Скуталу.

– Простите, пожалуйста, можно спросить? – заслушавшись чужим разговором, Авамори не обратила внимания, как одна из троицы подошла к ней. Это была белая единорожка с двухцветной гривой.

– Да, конечно, – согласилась драконша.

– А какой вы расы? – с самым невинным выражением на мордашке спросила кобылка. – Я никогда не видела никого похожего на вас!

В глазах жеребёнка был такой неприкрытый восторг, что при всём желании её слова нельзя было истолковать как издёвку или что-то похожее.

– Я дракон! – выпятила грудь Авамори. – Дракон-метаморф!

– Ой, а я думала, драконы покрыты чешуёй, – кобылка протянула копытце, чтобы дотронуться до по-лисьему пушистого хвоста драконши, но, мигом опомнившись, отдёрнула его.

Авамори усмехнулась и сама обвила хвост вокруг шеи жеребёнка:

– Нравится?

– Очень! – единорожка зарылась носиком в длинную шерсть. – Такой мягкий и нежный, как грива Флаттершай. Меня зовут Свити Белль, а вас?

– Авамори, – улыбнулась посол.

– А что значит метаморф? – присоединились к разговору остальные жеребята.

– Это значит, что я могу превращаться во что угодно, – с довольной улыбкой ответила Авамори: ей нравилось прихвастнуть редким даром.

– Как перевёртыш? – уточнила пегаска.

– Перевёртыш? – Авамори задумалась, вспоминая, кто это. – А, пони, живущие в долине на севере? Нет, они превращаются только в других живых существ, а я – во что угодно. Если оно не слишком большое или маленькое.

– А разве перевёртыши – пони? – удивилась единорожка, но её перебили две другие кобылки.

– Покажите! – хором попросили они.

– Идёмте на улицу, – предложила Авамори.

Для демонстрации драконша выбрала тихий сквер, где редко ходили другие пони. На самом деле, она довольно сильно нервничала, хотя и не подавала вида: не так уж часто доводилось превращаться – не было необходимости, а действие ради действия драконы не любили.

Жеребята сели в ряд на траве и во все глаза уставились на драконшу, вызывая у той мандраж, и только гордость не позволила отступить. Она глубоко вздохнула и, словно лопнув, обернулась серебристым туманом. Буквально через пару мгновений туман стремительно сгустился, образуя новую фигуру. Не успели жеребята опомниться, как перед ними стояла Твайлайт Спаркл.

– Ну как? – спросила единорожка.

– Авамори? – неуверенно спросила Свити Бель.

– А вы думали кто? – рассмеялась псевдо-Твайлайт и взвилась на дыбы.

Её рог засветился и маленькая единорожка перенеслась на спину взрослой пони.

– Вы и колдовать можете?! – Свити ухватилась за шею Авамори, чтобы не свалиться.

– Пока в теле единорога – да. Такое превращение полностью повторяет структуру копируемого.

Внезапно единорожка вновь лопнула, обернувшись туманом, но упасть Свити Бель не успела, оказавшись на мягкой белой подушке.

– Здорово! – хором закричали остальные кобылки и тоже запрыгнули на подушку-Авамори.

Драконша ещё долго играла с жеребятами, превращаясь то в предметы, то в разных пони или других созданий. Наконец все четверо утомились, и Авамори вернула себе привычный облик.

– Ой! – испугано пискнула Свити Бель, глядя на драконшу.

– Что такое? – оглядела себя посол.

Ранее безупречно белая шубка вся была перепачкана землёй и травой, в длинной шерсти запутались травинки, сухие палочки и прочий сор. В таком виде в замок не заявишься, если не хочешь опозорить себя и весь драконий народ.

– Девочки, где можно привести себя в порядок?

Жеребята на секунду переглянулись и ответили без раздумий:

– Салон Лотус и Алоэ.

Извозившиеся ещё больше драконши жеребята единодушно решили присоединиться к новой подруге. Салон находился недалеко, оказался пустым – только в массажном кресле вроде бы сидела пони, закутанная в халат – и послу не пришлось краснеть за свой вид перед встретившимися пони. Жеребята уже не в первый раз приходили сюда, когда с сёстрами, а когда и сами по себе, так что мигом взяли на себя роль экскурсоводов и подробно рассказали обо всём, что имелось в салоне. Кобылки-близняшки, хозяйки салона, только улыбались, слушая, как расхваливают заведение. И это при том, что заходя сюда со взрослыми пони, троица демонстративно кривила носы, показывая, что всё это не для них!..

Первым делом Авамори заказала чистку, чтобы избавиться от мусора в шерсти и избежать угрозы колтунов, потом с удовольствием залезла в тёплую воду. Как любому дракону, ей не была страшна и раскалённая лава, вот только с шерстью пришлось бы распрощаться – после лавовой ванны она сворачивалась в жёсткие кольца и по ощущениям напоминала звенья кольчуги. Так что и на Острове Авамори предпочитала воду лаве. Хотя на самом деле, в лаве охотно купался только молодняк, да и то лишь потому, что она замечательно избавляла от паразитов в чешуе.

– Не хочешь попариться? – предложила ЭпплБлум драконше.

Та удивлённо приподняла брови и попросила объяснить, что это значит.

Изначально попариванием увлекались только люди и пара пони – для прочих такая температура казалась слишком горячей. Так было ровно до того момента, как один пони не поспорил с другим, что сможет дольше его просидеть в раскалённой парилке. Пони очень азартны и обожают разного рода состязания, причём как участвовать, так и наблюдать. Любой спор мог разрешиться соревнованием: кто быстрее пробежит, дальше бросит, вкуснее испечёт… Именно так традиционная осенняя прогулка со временем превратилась в «Забег листьев». То же произошло и с попариванием – вслед за одним спором появился второй, третий…

Спа-пони, почувствовавшие новую волну интереса к сауне, мигом организовали пару новых парилок – более высокая температура была там постоянно, а не только по определённым дням – и назвали их в честь людей: в комнате Листа было принято активное попаривание с использованием веников из тонких веточек деревьев с листьями, так что многие пони думали, что комната обязана названием именно им; в комнате Рабидуса, или, как он сам её называл, парилке, температура была выше – там просто сидели и наслаждались жаром… Правда, именно наслаждались единицы.

Со временем сформировались и правила: в «Листе» соревновались в числе заходов, отлёживаясь в перерывах в ледяной воде; а в парилке нужно было просто пробыть как можно дольше.

Самое смешное, что как раз люди узнали о соревнованиях постфактум, когда уже сформировали правила и появились свои чемпионы. От них-то друзья-человеки и узнали о новом виде понячьего спорта – когда их пригласили сразиться с сильнейшими.

Лист проиграл, сойдя с дистанции после третьего захода со словами: «Ну и хватит, хорошенького понемногу. А то во вред будет». Разомлевшего победителя он встречал с чашкой горячего чая в руке, от вида которой тому стало дурно.

Рабидус спокойно пересидел всех оппонентов – всё же температура была довольно высокой. Ещё ни один пони не смог пробыть с магом всё время, пока тот в парилке… за одним исключением.

Не найдя ничего плохого в расслабляющем прогревании, Авамори пошла следом за жеребятами. Свити и ЭпплБлум пошли к двери с зелёным листком, а Скуталу – к двери со смеющейся рожицей.

– А почему вы идёте в разные двери? – спросила она юных подруг.

– Там слишком жарко, – ответила Свити, оборачивая полотенце вокруг бёдер, после чего протянула ещё одно Авамори.

Драконша удивлённо посмотрела вначале на полотенце, потом на жеребят. И Скуталу, и ЭпплБлум точно так же, как Свити Бель, обернули полотенца вокруг бёдер.

– А это зачем? – спросила Авамори, указывая взглядом на собственный элемент облачения.

– Традиция, – пожала плечами единорожка.

Драконша хмыкнула, но обернулась полотенцем – нехорошо лезть со своими правилами, если не хочешь поссориться с местными жителями. Авамори поглядела на одну дверь, потом на другую и решительно пошла к Скуталу.

– Вы уверены? – осторожно спросила ЭпплБлум. – Там и вправду очень жарко.

Слова жеребёнка развеяли последние следы сомнений, теперь это звучало как вызов.

– Не переживай, я дракон, а значит, спокойно перенесу и не такое! – гордо заявила она.

Пегаска открыла дверь и в лицо Авамори ударила волна жара, Скуталу мигом заскочила внутрь и нетерпеливо махала копытцем:

– Проходи скорее, неча хату студить! – явно кому-то подражая, с улыбкой крикнула она.

Драконша вошла и закрыла дверь. Жар парной отличался от лавовой ванны – температура была ниже, но воздух гораздо влажнее. Лава обжигала, заставляя организм защищаться, а горячий пар – расслаблял.

Авамори залезла следом за пегаской на верхнюю полку и обе замерли, обильно потея. Драконша находила всё больше отличий с огненными ваннами своего народа, они никогда не заставляли её так потеть. Мышцы расслабились, и она прилегла на полку, полуприкрыв глаза.

Скуталу продолжала сидеть с прямой спиной, только крылышки время от времени вздрагивали, окатывая лежащую Авамори волнами жара.

– Зачем ты сидишь в такой жаре? – спросила разомлевшая драконша, чтобы развеять тишину. – Для пони она в самом деле высоковата.

– Это хорошо отражается на выносливости и расслабляет мышцы.

Теперь, когда шёрстка жеребёнка намокла от пота и прилипла к телу, Авамори явственно видела перекатывающиеся под кожей мышцы, очень впечатляющие для такого возраста. То, что она сильнее любого жеребёнка своего возраста, будь то кобылка или жеребчик, не вызывало сомнений. Драконше подумалось, что Скуталу посильнее большинства и более взрослых пони.

Пегаска посмотрела на стоявшие на полке песочные часы и встала:

– Хватит, больше уже вредно.

Авамори послушно сползла со своей полки, изо всех сил стараясь не показать, как рада окончанию попаривания. Против ожидания, горячий пар оказался более суровым испытанием, нежели лава!

«Я просто слишком расслабилась в Понивиле», – решила посол.

Тёплый душ оказался именно тем, чего так хотелось телу. Упругие струи вымывали из шерсти весь пот и бодрили превратившиеся в желе мышцы. Отряхнувшись и замотавшись в широкое полотенце, Авамори вышла к ожидающим жеребятам. Свити Бель, едва завидев её, прыснула в копытце.

– Прошу прощения, – извинилась она, всё ещё широко улыбаясь, – но сейчас вы очень похожи на Опал. А у вас шерсть не встаёт дыбом, когда высыхает?

– Иногда. А кто такая Опал? – поинтересовалась драконша, потягиваясь и расправляя крылья.

– Кошка моей сестры, – пояснила единорожка.

– Мне не очень нравится, когда меня сравнивают с кошками, – кисло заметила Авамори.

– Простите, пожалуйста! – испуганно прижала копытца ко рту Свити. – Я не знала.

– Ничего страшного, – вздохнула посол, – просто не делай так больше, договорились?

– Конечно, – закивала головой единорожка. – А почем вы этого не любите? Кошки же такие милые?

– Шутка, повторённая больше сотни раз, перестаёт быть смешной и просто раздражает, – на секунду драконша задумалась о чём-то своём. – Ладно, уже темнеет. Пойдёмте, я вас провожу по домам.

Шерсть Авамори высохла на удивление быстро, но не распушилась, как того опасалась драконша, а только стала объёмнее и роскошнее.

– Сегодня все ночуем у меня! – гордо заявила земная пони. – На ферме «Сладкое яблочко»!

– Это большой дом посреди яблонь? – уточнила драконша.

Дождавшись подтверждения, она подхватила жеребят на спину и расправила крылья.

Кобылки восторженно загомонили, уже понимая, что будет дальше. Авамори взмахнула большими перепончатыми крыльями, покрытыми бархатным пухом, и резко оторвалась от земли, унося подруг в сторону яблоневого сада.

Сегодня, едва ли не впервые в жизни, драконша получала удовольствие просто от детских игр, она словно вернулась в детство. Авамори вдруг поймала себя на мысли, что дорожит знакомством с этими жеребятами; возможно, даже больше, чем знакомством с принцессами Эквестрии…

Лотус подошла к массажному креслу и, почтительно склонив голову, спросила:

– Что-нибудь ещё, ваше высочество?

– Нет, спасибо, мне уже пора, – Селестия расплатилась и пошла к выходу. Прежде чем полететь в замок сестры, она немного постояла на улице, с мягкой улыбкой глядя вслед улетающей драконше. – Старик будет просто счастлив.

XV

Лист со стоном вытянул гудящие от долгой ходьбы ноги – пойти с Рэрити по магазинам оказалось не самой лучшей идеей! Как Дэш не утомлялась, выполняя трюки в воздухе, так модельерша не знала устали во время шопинга. Магазины и лавки слились в глазах парня в пёструю ленту ленточек, тканей, шляпок, пуговок и всего-всего-всего, что только может заинтересовать пони, неравнодушную к моде. К примеру, сейчас она скрупулёзно выбирала шёлковые ленты, ранжируя их по цвету, ширине и чему-то такому, чего художник попросту не понимал.

Рядом с Листом на лавочке тяжело отдувался Спайк: дракончик, явно желая произвести впечатление на кобылку своего сердца, тащил основную тяжесть – рулоны с тканью. Человеку достались более лёгкие, но крайне неустойчивые коробки, коих уже было с дюжину и единорожка явно не собиралась останавливаться на достигнутом.

Рядом играло радио, изредка шипя помехами. Из небольшой коробочки, мягко светящейся желтоватым светом ламп, доносились бодрые роковые аккорды. Узнать работающую станцию не составляло труда – такую музыку крутили на одной волне. Бойкий, чуть хрипловатый, голос Винил Скрэтч подтвердил мысли Листа.

– И с вами, как и прежде, первое альтернативное радио! Время новостей! – послышался звук перекладываемых и сминаемых бумажек. – Да где же они?!.. А, вот. Картофель, дюжина яиц, молоко, маринованные огурцы… Кхм, прошу прощения, не та бумага… Итак! Меньше недели осталось до главного события года по версии снобов, аристократов, богатеев и просто примазавшихся! Да-да, это я о Гранд Галопин Гала, событии не имеющем равных среди тоскливейших мероприятий с музыкой.

Послышалась невнятная ругань в эфире, но выключить микрофон ведущая и не подумала.

– Да читаю я по этой бумажке, читаю! Чтоб тебя… – пробурчала Винил, вновь вернувшись к микрофону. – Так о чём это я? Ах да, на этом чудеснейшем и интереснейшем мероприятии будут присутствовать такие известные личности как принцесса Селестия, принцесса Луна, принц Блюблад, Филси Рич… Это кто вообще? А этот? Кто все эти пони, я их не знаю!.. В общем, там будет целый табун тех, чьи имена ничего мне не говорят, да и вам, наверняка тоже. Да, туса просто улёт… – кисло вздохнула ведущая и добавила вполголоса. – А я-то думала – чего Элементы Гармонии аж за границу свалили? – после чего продолжила в полный голос. – Из плюсов могу назвать халявный фуршет и обещанное шоу от Вондерболтов. А ещё там играет Окти, радуйтесь любители камерной музыки! Скажу по секрету, мне достался заветный золотой билетик, так что ждите отчёта о мероприятии сразу, как я отойду от него!

– Ну и хватит об этом. На прошедших недавно соревнованиях по парильному спорту в категории «Рабидус» встретились представитель драконов и неофициальный чемпион среди пони. Встреча закончилась вничью, оба парильщика выдержали максимальный лимит времени. Напомню, что это первое соревнование международное в данной дисциплине.

– Заканчиваем с новостями и переходим к музыке. И у меня небольшой сюрприз: восходящая звезда со своим первым треком! Встречайте, несравненная Сирена!

Голос Винил затих и ему на смену пришли переливы электрогитары, барабанов и басов, удачно оттененных скрипкой и флейтой. Лист с удовольствием слушал музыку – кажется, это был фолк-рок – пока не вступила певица. С первых же взятых ей нот музыка отошла на второй план, если не потерялась вовсе. Винил не зря назвала её Сиреной – этот голос, без сомнений, мог заворожить любого моряка и завести корабль на скалы! Она наверняка была совсем юной – голос был почти по-детски звонким и чистым, при этом гипнотически завораживающим. Парень сидел замерев, пока песня не закончилась. Только когда отзвучали последние ноты, и в эфир вновь ворвалась Винил, Лист смог выдохнуть. Он заметил, что все кто слышал песню, замирали на месте, боясь пропустить хоть звук!.. Воистину Сирена.

Тут его принялся дёргать за штанину Спайк, указывая куда-то в сторону выхода. Рэрити, оказывается, уже закончила с покупками и ждала только своих носильщиков. Художник подхватил гору коробок и поспешил за дракончиком.

– Ох, спасибо вам, дорогие, что помогли с покупками! – Рэрити бодрой трусцой вышла из магазина.

Шагавшие следом помощники, нагруженные до предела, не были так же бодры и веселы, как лучащаяся счастьем единорожка, но, чтобы не портить той настроение, держали стоны и вздохи при себе.

– Нет проблем!.. – пробормотал Лист, балансируя пирамидой. Самым главным для него было удержать равновесие, чтобы новоприобретенные шляпки, сумочки и прочие аксессуары не разлетелись по улице.

– Всегда рад помочь! – Спайк, казалось, не замечал рулонов ткани, нагруженных на спину, влюблёнными глазами глядя на белоснежную кобылку.

– Вы не устали? – с тревогой спросила пони.

– Нет-нет, всё в порядке! – заявил дракончик, прежде чем человек успел открыть рот.

– Тогда, может, зайдём в тот магазин? – Рэрити заприметила на углу галантерейную лавку.

– А в Кристальной Империи погодой не пегасы управляют? – вдруг спросил Лист, глядя на небо.

– Нет, она здесь меняется с помощью магии хрустального сердца, – ответила единорожка. – Правда, этот способ менее надёжен, чем погодный патруль пегасов… А почему ты спросил?

В следующую секунду на них стеной обрушились потоки воды: плотность струй была такова, что казалось – это не дождь, а самый настоящий водопад.

– Да ласточки низко летали, – абсолютно равнодушно произнёс мигом промокший до нитки парень. – К дождю, наверное…

Но пони его не слушала. Единорожка дёрнулась было к ближайшему укрытию, потом попыталась создать защитное поле, но из-за паники не смогла сконцентрироваться должным образом.

– Мои покупки… – несчастным голосом простонала кобылка, с ужасом глядя, как картон и обёрточная бумага всё больше пропитываются влагой. – Сделайте что-нибудь!

Если бы Лист мог, он бы развёл руками – ни колдовать, ни летать он не умел. Спайк лихорадочно думал – ему отчаянно хотелось помочь Рэрити, но он не знал как! На краю сознания мелькнула мысль…

Дракончик надулся, втянув столько воздуха, сколько мог, глаза вспыхнули зелёным огнём… и в следующий миг огромный всполох зелёного пламени мгновенно испепелил все покупки единорожки.

– Радикальный метод просушки, – Лист шокировано смотрел на опустевшие руки. – Не смотри на меня, я лучше полотенцем утрусь.

– Что ты сделал?.. ЧТО? ТЫ? ТОЛЬКО ЧТО? СДЕЛАЛ? – страшным голосом спросила Рэрити, не моргая глядя на Спайка.

Дракончик и сам пребывал в шоке от совершённого.

– Я, кажется, отправил всё это во дворец, в нашу с Твайлайт комнату, – словно не веря самому себе, ответил он.

– Ты умеешь отправлять такие большие вещи, выбирая место назначения по своему желанию? – не поверила кобылка.

– Кажется, да, – неуверенно кивнул Спайк.

– Есть только один способ это узнать, – пожал плечами Лист. – Пойдём и проверим.

Дверь бесшумно отворилась и в общую гостиную заглянула принцесса Кэйденс.

– Твайлайт? – немного нервно спросила она, оглядывая комнату.

Но, кроме Лиры, в ней никого не было. Единорожка поспешно вскочила с дивана и поклонилась:

– Доброе утро, ваше высочество.

Кэйденс вздрогнула и оглянулась, словно ожидая увидеть за спиной ещё одну принцессу.

– Ты это мне? Извини, – Ми Аморе Каденза мягко улыбнулась, явно подражая улыбке Селестии. – Доброе утро, Лира. Твайлайт сейчас внизу? – пони-музыкант кивнула. – А ты не знаешь, где Спайк?

– Он вместе с Рэрити и Листом пошёл по магазинам. Вернее, Рэрити пошла по магазинам и прихватила их с собой, – улыбнулась кобылка. – Что-то случилось, принцесса?

Улыбка маской застыла на лице аликорна: по-видимому, той всё ещё не хватало практики в невозмутимости и настоящие эмоции просачивались наружу.

– Нет, что ты, всё хорошо! – нервно ответила принцесса. – Всё просто замечательно… Если не считать того, что сюда едет Кризалис.

– Королева перевёртышей? – ахнула единорожка. – Неужели война?

Аликорн поспешно замотала головой, отметая такое предположение.

– Напротив, она хочет подписать мирный договор и пакт о ненападении.

– Это же хорошо?– осторожно спросила Лира.

Кэйденс прошла в комнату и изящно села в кресло, удерживая спину идеально ровной.

– Мирный договор, ненападение, налаживание торговых отношений – всё это, несомненно, очень хорошо и полезно для страны, но есть одно НО! – из принцессы словно вынули удерживающий её стержень, и она безвольно рухнула на журнальный столик. – Я терпеть не могу Кризалис!

Единорожка не могла осуждать принцессу – после бедлама, учинённого перевёртышами на свадьбе, немногие согласились бы иметь с ними дело. Однако монарх должен ставить во главу угла интересы страны, а не свои эмоции. Лира не могла предположить, что за курс молодого правителя прошла Кэйденс под руководством Селестии, однако результаты были, что называется, налицо.

И если глаза не обманывали кобылку, не только неприязнь к Кризалис тревожила монарха…

– Принцесса, вам уже доводилось вести переговоры? – осторожно спросила единорожка и попала в десятку: по телу аликорна прошла нервная дрожь.

– Разумеется… – на вымученную улыбку было жалко смотреть. – С Селестией.

Всё было ясно – Кэйденс до жути боялась предстоящих переговоров, как студент боится первого в жизни экзамена. Только здесь на кону не отчисление, а судьба целой страны!

Чтобы хоть как-то успокоить аликорна, Лира позволила себе явную дерзость: подошла к принцессе и начала успокаивающе гладить её по шее и спине, невольно копируя манеру поглаживаний Рабидуса, насколько это возможно для копыт. Постепенно дрожь ушла и Кэйденс смогла немного расслабиться.

– Извини, ты приехала полюбоваться Кристальной Империей, а я вываливаю на тебя свои проблемы, – теперь улыбка принцессы не была такой вымученной.

– Всё хорошо, ваше высочество. Выслушать – это меньшее, чем я могу отблагодарить за гостеприимство, – улыбнулась в ответ единорожка.

Внезапно над их головами возник огромный всполох зелёного огня, секунду спустя превратившийся в целую гору коробок, тюков и рулонов ткани. И всё это с грохотом рухнуло на несчастную принцессу.

– Сегодня не мой день, – несчастным голосом объявила аликорн из-под завалов, даже не делая попыток выбраться.

– Откуда это всё взялось? – Лира, чудом избежавшая участи Кэйденс, ошарашено глядела на материализовавшийся ассортимент лавки… а то и магазина.

– Спайк переместил покупки, – пояснила принцесса, выбираясь на волю.

Никаких повреждений она не получила, даже грива особо не потрепалась, однако настроение опять стремительно падало.

– Я видела, как он отправлял письма Селестии от Твайлайт, – продолжала Кэйденс, магией раскладывая сваленные в кучу вещи. – Они появлялись в такой же вспышке. Только не припомню, чтобы он мог переправить столько всего за раз…

– Ваше высочество, это же выход! – радостно воскликнула Лира, ухватив за хвост мелькнувшую мысль.

– Закидать Кризалис чем ни попадя? – задумалась Кэйденс. – Это, пожалуй, было бы весело… Но я не понимаю, чем это поможет в сложившейся ситуации.

– Нет, я не об этом! – замотала головой единорожка. – Спайк может отправить письмо принцессе Селестии, а та, в свою очередь, может телепортироваться сюда и помочь вам!

– Отрывать Селестию от насущных дел, да ещё признаться, что я не готова быть ответственной? – аликорн скептически посмотрела на Лиру, отчего та смущённо опустила ушки: о такой постановке вопроса она не задумывалась. Принцесса гордо вскинула голову и твёрдо заявила. – Мне срочно нужен Спайк!

Ещё только подходя к караульным помещениям, Шайнинг заметил нездоровое оживление. Пони спешно затягивали ремешки на доспехах, вставляли копья в специальные петли на боку, одевали шлемы… Посреди этого хаоса стоял Фурлок, его личный адъютант и первый помощник в военных делах. Этот верзила словно скала возвышался над прочими пони, являя своим ледяным спокойствием полную противоположность всеобщему оживлению. Короткими командами он направлял группы стражей в нужные стороны и хаотичные, на первый взгляд, передвижения солдат оказывались единственно верными при таком скоплении.

Этого пони Армор встретил совершенно случайно, инспектируя пригород столицы. Фурлок вместе с отцом вспахивали поле, впрягшись в огромный плуг. Ни для кого не было секретом, что земные пони много крепче единорогов или пегасов, тем более выходцы из фермерских семей, но этот был самым большим из когда-либо виденных Шайнингом. Фурлок на полторы головы возвышался над правителем Кристальной империи – не самым щуплым единорогом, между прочим! Сложением он не посрамил рост – мышцы перекатывались под кожей подобно пушечным ядрам; казалось, он может вырвать дерево вместе с корнями, появись у него такая необходимость!

Едва увидев этого чудо-жеребца, Шайнинг решил, что тот обязан служить в Кристальной Армии. При первой встрече Армор не допускал мысли, что за простоватым выражением морды и вечной добродушной улыбкой, раздражающе напоминавшей человека, может скрываться острый ум и деловая хватка. Поначалу принц решил, что новобранец будет своим видом внушать страх потенциальному агрессору и чувство защищённости мирным жителям. Рядом с Фурлоком выражение «как за каменной стеной» обретало реальность.

Шайнинг подошёл к адъютанту и прочистил горло, желая привлечь его внимание.

– Ваш’ соч’сто! – боец вытянулся по стойке смирно.

– Капитан, – поправил его единорог. – Принц я только когда принимаю государственные решения. Что происходит?

– Хлопци кажуть, що бачили перевертнив у городи, – с лёгким французским акцентом доложил Фурлок. – Бестии даже не ховаються, йдуть прямо до замку! Готуэмося до оборони.

– Отставить, – махнул копытом Шайнинг и мечущиеся по двору стражники замерли, выжидающе глядя на командира. – Это не враги, а дипломаты. Никакой агрессии, не хватало международного скандала… – он перехватил удивлённый взгляд помощника и виновато опустил голову. – Моя вина, совсем забыл предупредить.

– Всё добре, я ж розумию, дела державни, – кивнул Фурлок. – Дозвольте готуватися до зустричи послив?

– Готовься, оставляю тебя за главного, – пони кивнул. – А мне нужно вновь становиться принцем и готовиться встречать королеву.

XVI

На школьной доске, опоясывающей замок по кругу, Дискорд вновь и вновь писал «Я никогда не буду покупать пошлые журналы и расстраивать мою любимую мамочку». Буковка к буковке выводил он слова – если буква была написана без должного старания, то попросту исчезала, и драконикусу приходилось писать её вновь. На равном расстоянии друг от друга на доске висели те самые журналы, за которые и был наказан дух хаоса. Как только драконикус доходил до очередного, журнал вспыхивал и сгорал дотла на глазах несчастного владельца, отмечая пройденное расстояние.

Алиса сидела в шезлонге в компании аликорнов и внимательно следила за сыном, не забывая делиться воспоминаниями о детстве драконикуса.

– И вот тащит этот охламон ко мне в сад семена хатифнатов, что выменял у Снусмумрика, и сажает рядом с гортензией! – жаловалась девушка на события, произошедшие задолго до рождения аликорнов. – И что вы думаете? Как только хатифнаты начали прорастать, из-за их электричества все мои гортензии сбежали к соседке!

Принцессы вежливо кивали, абсолютно не представляя, о чём идёт речь: они только понимали, что и в детстве Дискорд не был пай-мальчиком.

– Я всё вижу! – возмущённо воскликнула Алиса.

Драконикус, уверенный, что мать отвлеклась на болтовню, заставил несколько мелков писать слова за него, но скрыться от бдительного взора Алисы было не так-то легко.

– Милый, не серди мамочку!.. – погрозила она пальцем.

– …Ты же знаешь, что бывает, когда я расстраиваюсь? – хором продолжили три Алисы, возникшие перед Дискордом.

Луна вздрогнула – она никак не могла привыкнуть, что их гостья перемещается в пространстве, не обращая внимания на условности вроде расстояния или препятствий. Принцесса ночи перевела взгляд на сестру – та сидела совершенно спокойно и безмятежно потягивала сок через трубочку. Уж кто-кто, а Селестия могла заставить солнце греть по-летнему даже поздней осенью и теперь наслаждалась днём и свободой от бумаг. Что называется: хочешь сделать кому-то хорошо – сделай плохо, а потом верни как было. Вот и с принцессой дня случилось то же самое – ей было скучно и нечем заняться, но после нескольких часов в компании сестры и груды документов, она поняла как хорошо просто ничего не делать. Иногда Селестия с тоской думала о времени, когда к ней вернётся прежний облик… а ведь поначалу она даже искала противоядия от того зелья, желая скорее вернуть взрослое тело!

Алисы, наконец, успокоились и перестали наперебой читать нотации сыну, но великий основатель Эквестрийской Империи всё ещё стоял, опустив голову, словно напроказничавший школяр. Впрочем, для матери он по-прежнему оставался ребёнком, которого нужно воспитывать и направлять. Девушка вернулась на шезлонг, а Дискорд продолжил с угрюмым видом выводить буквы на доске. Расстроенный вопль, наполненный болью и тоской, проводил в небытие «БлэкДжека и развратных пегасок»…

Алиса из ниоткуда достала корзинку с пряжей и спицами и принялась за вязание. Что именно она вязала, понять было решительно невозможно, но из её работы торчало не меньше двух дюжин спиц разной длины и толщины, к которым тянулись нити от неизвестного числа клубков.

Над головой Селестии появились зелёные искры; разрастаясь и превращаясь в огоньки, они закружились в крохотном смерче, затем слились воедино и обернулись свитком. Доставленное магией Спайка письмо упало прямо в копытца аликорна.

– Давненько Твайлайт не писала!.. – улыбнулась принцесса, разглядывая послание. Однако, заметив гербовую печать Кристальной Империи, нахмурилась и поспешно развернула бумагу.

По мере прочтения письма её лицо всё больше мрачнело; наконец, она отложила свиток в сторону и уставилась в никуда невидящим взглядом.

– Сестра, что-то случилось? – прямо спросила Луна.

– Не то чтобы случилось… – Селестия немного замялась, подбирая слова, чтобы правильно описать сложившуюся ситуацию. – Моё присутствие крайне желательно в Кристальной Империи, причём срочно.

– Боишься, что не хватит сил, чтобы переместиться на такое расстояние? – поняла Луна.

Селестия кивнула. Даже если разбить путь на несколько скачков, ей всё равно придётся потратить значительное количество времени, восстанавливаясь между телепортациями. Если судить по нервному письму Кэйденс, то она сильно переживает за ход переговоров и ей необходим кто-то, на кого она могла морально опереться. А последние слова, написанные с истерической размашистостью, говорили о том, что Кризалис совсем близко. Разумеется, сегодня никаких переговоров не будет, однако первая встреча может задать тон всему действу и если Кэйденс дрогнет, королева перевёртышей вытянет из неё все жилы!.. Кризалис должна почувствовать в Кадензе такого же правителя и аликорн, как она сама, иначе от всей встречи будет мало проку.

– У вас затруднения, ваше высочество? – Алиса оторвалась от вязания. Девушке хватило одного взгляда на принцессу и письмо, чтобы понять происходящее. – Думаю, мой сын с радостью вам поможет. Верно, Дискорд?.. Ди-иско-орд!

Драконикус пытался спасти от воспламенения «Горячие кобылки плюс» и уже тянулся к нему в надежде сорвать со злосчастной доски. Огромный тесак вонзился в середину обложки, пробив журнал насквозь вместе с доской. Дискорд сдавленно охнул и сжался в комок, прикрывая голову руками.

– Сынок… не зли маму.

Алиса отбросила вязание и вскочила с кресла, меняясь на глазах. Волосы стали прямыми и чёрными, лицо сузилось и немного вытянулось, а сама она стала выше. Платье девушки потемнело, а на только что белоснежном фартуке появились ржаво-бурые пятна. Кожа побледнела, ярко-розовые губы выцвели, а вокруг глаз появились тёмные круги.

Алиса поманила пальцем, и тесак послушно вернулся к хозяйке, влетев в протянутую руку. Девушка несколько раз энергично взмахнула рукой с ножом, оставляя в воздухе сверкающие следы, и вся доска разом развалилась на куски, а от журналов остались лишь жалкие обрывки.

– Довольно глупостей! – холодным тоном заявила она, взглядом пригвоздив собирающегося сбежать сына к земле. – Может, я недостаточно уделила времени, когда была возможность тебя воспитать, но точно знаю, что Лорен учила тебя вежливым и милым. Ты даже называл её мамой! А теперь, будь настоящим джентльменом и помоги даме в трудную минуту!

Алиса указала на застывшую Селестию и, повернувшись к сыну, на несколько мгновений оказалась спиной к сёстрам…

Морда Дискорда, смотревшего ей в лицо, вытянулась не хуже, чем у давней статуи, а земля вокруг покрылась слоем изморози. В следующее мгновение он молодцевато вскочил, уже наряженный в смокинг, приложил лапу к цилиндру и изящно взмахнул тростью.

– Мадемуазель, – поклонился новоявленный франт принцессе дня, обдав ту ароматом дорогого парфюма, – дозвольте сопроводить вас ко дворцу Кристальной Империи.

Селестия, словно очнувшись, немного заторможено кивнула и подошла к драконикусу, тот положил лапу ей на голову и они оба исчезли в яркой вспышке. К ногам Алисы подкатился слетевший с головы сына цилиндр.

– Как вовремя, – заметила она, поднимая шляпу, – как раз хотела узнать время.

Девушка по плечо засунула руку в шляпу – разумеется, не достав до дна – пошуровала в ней и достала за уши белого кролика в жилетке. Тот, в свою очередь, вытащил из кармана золотые часы-луковицу, взглянул на циферблат и важно возвестил:

– Первый вторник, без пяти минут Стрелец в Кассиопее.

Луна только открыла рот от подобного бреда, но Алиса осталась довольной и вернула кролика в шляпу. Цилиндр, тут же потерявший для неё интерес, мягко опустился на землю возле шезлонга.

– Кажется, мне пора, – улыбнулась девушка, как-то незаметно вернувшая златовласый и розовощёкий облик, а потом и вовсе ставшая пегаской со странной кьютимаркой. – Не буду ждать Дискорда, он никогда не любил проводы – опять будет стоять с угрюмым видом… Можно одну просьбу? – спросила пони принцессу Луну: та, разумеется, согласилась. – Передай Ди от меня обнимашку… а можешь две.

Алиса крепко сжала аликорна в объятиях и исчезла как не бывало.

Перевёртыши успешно достигли пределов дворца и теперь споро возводили во дворе яркие шёлковые шатры – жить в замке они вежливо, но твёрдо отказались. В центре возвышалась просторная палатка королевы, выполненная из непроницаемо чёрной ткани, оттенённой зелёными вставками; у входа на двух шестах висело знамя Кризалис – на зелёном фоне чёрное геральдическое сердце, словно сыр пробитое круглыми дырами. Сама правительница пока не появлялась на публике – верные подданные доставили её в закрытом паланкине к самому входу в палатку.

Кэйденс металась по тронному залу подобно тигру, запертому в клетке; иногда она подходила к окну и украдкой бросала тревожные взгляды на перевёртышей – те вскоре закончат с обустройством лагеря и тогда придёт черёд Кризалис явить себя!..

Шайнинг, одетый в парадный мундир, сидел на троне. Несмотря на неподвижность и внешнюю невозмутимость, нервничал он ничуть не меньше супруги, а может и больше. Хотя, в этом была немалая заслуга самой Кадензы – она периодически подходила к мужу и делала очередное внушение вроде…

– И не вздумай снова попасть под её чары!

…так что тот делал страдальческое выражение морды лица, но возражать не смел.

– Милая, думаю, тебе нужно немного успокоиться, – осторожно предложил Шайнинг и, подавая пример, начал медленно и глубоко дышать.

– Я совершенно спокойна! – едва не срываясь на крик, воскликнула аликорн.

Единорог кивнул и продолжил размеренные вдохи и выдохи; Кэйденс несколько раз нервно ударила копытцем по полу, но всё же последовала примеру мужа. Через минуту ей стало значительно лучше – по крайней мере ноги перестали отвратительно дрожать. Она даже решила, что сможет держать себя в копытах во время встречи с королевой, однако, стоило раздаться стуку в дверь, как она испуганно вскрикнула и её задние ноги предательски подогнулись. Шайнинг закрыл морду копытом – встречу можно было считать полностью проваленной…

Но, на счастье Кристальной Империи и её правителей, это были не послы и не слуги, которые должны предупредить о появлении оных. Дверь отворилась, и в зал широким шагом вошёл Дискорд, одетый в синюю форму почтальона, даже пухлая сумка через плечо была на месте.

– Площадь Кристальная, дом один? – сверившись с бумагами, уточнил драконикус, будто и вправду не знал, туда ли попал.

Кэйденс механически кивнула, едва сдерживая рвущееся из груди истерическое хихиканье.

– Отлично! У меня заказное письмо на имя Ми Аморе Кадензы, это вы будете? – посмотрел Дискорд на принцессу, та кивнула ещё раз. – Распишитесь.

Драконикус подсунул опешившей аликорн планшет с квитанцией и перо, Кэйденс чиркнула свой завиток и получила запечатанный конверт. Дискорд раскланялся с присутствующими и вышел в окно.

– От кого это? – спросил Армор, когда драконикус пропал.

– От Селестии, – упавшим голосом ответила принцесса. – Если она прислала письмо, значит, лично появиться не сможет.

Не ожидая увидеть ничего хорошего, Кэйденс надорвала край конверта…

Раздался хлопок, и письмо взорвалось горстью конфетти и клубами разноцветного дыма.

– МЕРЗАВЕЦ! – раздался из дыма возмущённый вопль Селестии. – Я тебе это ещё припомню, джентльмен недоделанный!

Она ещё грозила вслед давно смывшемуся Дискорду, когда Кэйденс бросилась обнимать наставницу.

– Я так рада вас видеть! – напряжение разом отпустило Кадензу: как можно нервничать, когда рядом Селестия?

– О, милая, я тоже рада, но если ты не ослабишь захват, наша встреча окажется чересчур короткой и я отправлюсь прямиком в больничную палату, – рассмеялась правительница Эквестрии.

Кэйденс тут же разжала объятия и смущённо отошла.

Селестия подошла к окну и посмотрела на разбитый перевёртышами лагерь. Если не считать шатра Кризалис, все палатки были яркими, если не сказать пёстрыми. Сочные цвета создавали ощущение праздника или ярмарки, и любопытные кристальные пони начали понемногу подходить к пришельцам и заводить разговоры, перевёртыши с удовольствием отвечали. То тут, то там завязывались оживлённые разговоры, пони и перевёртыши весело смеялись, и создавалось полное впечатление, что в Кристальную Империю приехали давние друзья государства!..

Все перевёртыши были сильными эмпатами: без этого им не удалось бы войти в доверие к жертвам, каким бы ни было их мастерство маскировки и перевоплощения. В отличие от драконов-метаморфов, чьим призванием была маскировка на местности и засады, а значит и превращение не столько в жителей, сколько в предметы окружения, перевёртыши всегда специализировались на глубоком проникновении в тыл врага и шпионаже. Именно поэтому им так легко было найти общий язык с добрыми и открытыми кристальными пони – перевёртыши делали это без всякой задней мысли, это было в их природе.

– Они уже закончили с лагерем, значит, сейчас появится Кризалис, – принцесса дня отошла от окна и уселась на подушку по правую сторону от трона, тем самым показывая, что она здесь не правитель, но её слово имеет вес.

Кэйденс поспешно села рядом с мужем; теперь она не нервничала, разве совсем чуть-чуть. В дверь трижды ударили, и раздался голос церемониймейстера:

– Её величество, правительница Зелёной Долины, королева Кризалис! – прокричал он.

В тронный зал вошли перевёртыши.

Не узнать Кризалис, возвышающуюся над подданными, как Селестия ранее возвышалась над пони, было невозможно. Впрочем, королева сейчас выглядела иначе, нежели при последней встрече. Дыры никуда не делись, как и полупрозрачные сине-зелёные крылья, но хитиноподобные пластины пропали и теперь кобылку покрывала только чёрная блестящая шерсть. Мутные сине-зелёные пластины вдоль спины и на животе теперь казались частью наряда, коими и являлись, а не частью тела.

Еще пара перевёртышей, сопровождающих повелительницу, также перестали походить на смесь пони и насекомого: исчезли пластины, в глазах появился, пусть и вертикальный, зрачок. Как и у королевы, дыры на ногах не пропали, крылья были на месте, да и клыки изо рта не исчезли, но всё равно, теперь они куда больше походили на пони – худых и поджарых, но всё же пони.

А вот перевёртыши, играющие роль охраны, совсем не изменились. Их было не отличить от тех, что штурмовали Кантерлот в день свадьбы Кэйденс.

Когда делегация приблизилась на должное расстояние, прислуга дворца тут же подала Кризалис кресло с высокой спинкой – всё же не простой проситель явился, а правитель соседнего государства, да и не пристало королеве стоять перед принцессой!.. Сопровождающим Кризалис пони были предложены подушки. Королева важно, с достоинством уселась в предложенное кресло, сопровождающие заняли свои подушки, и только пара охранников осталась стоять по обе стороны кресла.

– Моё почтение, принцесса Ми Аморе Каденза, – первой заговорила правительница перевёртышей.

– Моё почтение, королева Кризалис, – Кэйденс сама не ожидала, что произнесёт это таким спокойным, полным достоинства голосом. Если судить по реакции Кризалис, та тоже оценила.

– Моё почтение… – королева перевела взгляд на Шайнинга и неожиданно закончила, – …милый.

– Моё почтение, ми… королева Кризалис, – едва не покончил жизнь самоубийством Армор, но успел вовремя поправиться.

Кризалис чуть насмешливо улыбнулась, но тут её взгляд упал на спокойно сидящую правительницу Эквестрии и улыбка пропала без следа.

– Селес-с-стия… – прошипела королева.

Все присутствующие в зале почувствовали, как воздух буквально наэлектризовался от напряжения.

Кэйденс подумала, что звать Селестию, похоже, было не самой удачной идеей, но…

XVII

…гуляя по лаборатории Сомбры, Твайлайт ощущала себя жеребёнком, которого родители привели в огромный магазин игрушек и широким жестом предложили выбирать всё что нравится. Как тут можно выбрать? Ведь хочется всё! И то, и это, и вон то обязательно!.. Единорожка, позабыв про осторожность, носилась от стола к столу, с горящими глазами хватая всё, что подворачивалось под копыто, и пытаясь активировать. Её энтузиазм не смогла поколебать ни обгоревшая чёлка из-за огня, вырвавшегося из фигурки дракона, ни многочисленные синяки, полученные при схожих обстоятельствах.

Всё, что она смогла заставить нормально работать, складировалось в седельные сумки для последующего показа Трикси и Рабидусу. Конечно, кое-что приходилось оставлять на месте из-за опасности или неприподъёмности, но всё равно – сумки наполнялись с завидной скоростью. Выбранная Твайлайт комната была заполнена столами и стеллажами, так что выбор у неё был преогромный.

В её сумке уже была пластинка с гладким джазом, музыка на которой сводила на нет всю силу трения в округе, делая всё вокруг гладким, а заодно и скользким. Туда же отправился отрез невидимой ткани, мутно-прозрачный с одной стороны и абсолютно прозрачный с другой, однако у прозрачной стороны была маленькая хитрость – живые организмы она не показывала.

Ещё единорожке приглянулись изящные сандалии с ремешками, оплетающими ноги, и крылышками у самого копытца. Волшебница никогда не была модницей, скорее наоборот, но в этой обувке была такая концентрация полётной магии пегасов, что пройти мимо она не смогла. Твайлайт посмотрела на штамп, но клеймо создавшего их волшебника было неизвестно – горный пик в облаках и набор символов «made by Olympus». Кобылка подумывала надеть их, но решила отложить эксперименты на себе на потом.

Потом взгляд упал на скромно лежащий в сторонке камень, похожий на мутный рубин. На этикетке значилось «Красная тинктура». Вначале пони решила, что неправильно прочитала древние символы, но сомнений не было – пред ней лежало то, что алхимики-минотавры пытаются получить не первое тысячелетие!.. Если, конечно, это настоящий действующий ребис. В любом случае такую находку нужно всесторонне изучить: алхимия минотавров была столь же мало изучена пони, как магия разума сфинксов. Твайлайт небезосновательно подозревала, что Селестия и Луна прекрасно знают об этих захватывающих вещах, как и о большей части секретов Мира, но делиться своими познаниями с подданными не спешат. Наставница никогда даже не упоминала на своих уроках ни о чём, кроме классической магии единорогов, а когда юная единорожка прямо спрашивала о чём-то вроде шаманизма брильянтовых псов, то мягко уводила разговор в сторону.

Некоторые вещи единорожка брала из практических соображений – к примеру, веретено «Уколись при бессоннице» наверняка могло помочь, когда она засиживается за книгами и не может нормально заснуть. А вот бутыль с беспокойно шевелящейся жидкостью её отпугнула – казалось, что там просто кишат черви или что-то подобное, однако вода оказалась совершенно прозрачной и чистой. Этикетка на бутылке гласила «Вода живая. Всеядная».

Что среди всех этих волшебных предметов забыла старая ступа, Твайлайт поначалу не поняла. Её внимание привлекла синяя остроконечная шляпа, расшитая звёздами и полумесяцами, и с бубенцами по полям. У волшебницы перехватило дыхание от мысли, кому могла ранее принадлежать эта шляпа!.. Желанный предмет лежал на верхней полке, и кобылка влезла на ступу, чтобы дотянуться. Но не успела она ухватиться зубами за край шляпы, как подставка зашаталась и пони, коротко взвизгнув, плюхнулась прямо в неё. Немалый размер ступы позволил единорожке ничего себе не повредить.

Может, это только воображение, но Твайлайт была готова поклясться, что стоило ей коснуться дна, как ступа мелко завибрировала и еле слышно загудела. Волшебница поспешила вылезти – неизвестно, что или кого перемалывали раньше в такой большой посуде – ухватилась за метлу, оставленную, по-видимому, во времена последней генеральной уборки, и попыталась встать. Внезапно пол ушёл из-под прутьев метёлки; кобылка осторожно посмотрела вниз и поняла, что висит в метре над землёй. Она испуганно дёрнулась, метла сделала взмах и ступа повернулась на месте. Этого намёка единорожке хватило за глаза, чтобы понять принцип действия магического летательного приспособления. Не прошло и пяти минут, как кобылка уверенно парила меж полок, с метлой в копытцах и остроконечной шляпой на голове. Довершал образ чёрный плащ-накидка с красным подбоем, развевающийся за плечами: Твайлайт нашла его недалеко от шляпы с запиской «Собственность Цепеша. Потомкам Хельсинга брать строго запрещено!». Для удобства руления Твайлайт села на край ступы, опустив на дно только задние ноги, так что она могла дотянуться теперь до любого предмета, как бы высоко он не находился.

Летая по залу, пони случайно смахнула с одной из полок клубок ниток. Но вместо того, чтобы откатиться и замереть, тот покатился вдоль прохода, а, достигнув угла, ловко его обогнул. Заинтригованная столь нетипичным поведением, единорожка полетела следом. Клубок катился, уверенно двигаясь по переходам, сворачивая в нужных местах и ничуть не замедляясь, словно ему нужно было куда-то попасть.

Твайлайт, ведомая шариком пряжи, вылетела из своего зала и влетела в зал, облюбованный Рабидусом.

«Вот будет потеха, если в конце пути будет ждать точно такой же клубок, к которому и спешит мой!» – улыбнувшись, подумала единорожка, но продолжила двигаться за нитками…

Конец пути оказался более чем неожиданным – целью клубка был человек: докатившись до его ног, моток остановился и застыл, притворяясь самым обычным и ничем не примечательным.

Чтобы понять, что с магом беда, большого ума не было нужно – он стоял, словно окаменев, с ужасом и обречённостью глядя в раскрытую дверь. От напряжения вены на теле так вздулись, что походили на верёвки, протянутые под кожей. Рабидуса била мелкая дрожь, пальцы на руках побелели, из сжатых кулаков на пол капала кровь…

Твайлайт не было нужды заглядывать в дверь, она уже встречалась с этой ловушкой. Жуткая магия проникала в самые глубины сознания несчастного, что неосторожно открыл дверь, и воплощала его самые жуткие кошмары и страхи. Иллюзия была столь достоверной, что разрушить её изнутри не было никакой возможности. Зачарованный безоговорочно верил во всё происходящее, и спасти его мог только кто-то посторонний, иначе несчастного ждала смерть от истощения. И спасать нужно было как можно скорее – разум мог не выдержать и уйти в дебри подсознания, спасаясь от ужаса.

Кобылка мигом захлопнула дверь и принялась трясти Рабидуса, но тот не подавал никаких признаков того, что пришёл в себя. Несколько спешных заклинаний, призванных прочистить сознание, тоже не принесли результатов, если не считать того, что ноги перестали держать мага и тот рухнул на пол.

Пони уже начала паниковать, когда человек слабо застонал. Он приподнялся на локтях и сел, прислонившись к стеллажу.

Около минуты он тупо разглядывал Твайлайт, кобылка в ответ смотрела на него, не решаясь нарушить молчание.

– Как меня зовут? – наконец подал он голос.

Сердце единорожки сжалось от предчувствия беды…

Флаттершай лежала на диванчике, положив голову на колени Листа, в то время как человек старательно вычёсывал из её растрёпанной гривы застрявшую листву и сухие ветки. Хвост пегаски находился в столь же плачевном состоянии. Рядом сидела Рэйнбоу и ждала своей очереди: несмотря на то, что её грива и хвост были куда короче, чем у Флаттершай, мусора в них застряло на порядок больше.

– Где вы умудрились так извозиться? – ахнула Рэрити прямо с порога, едва увидев подруг.

Кобылки смущённо переглянулись и Дэш ответила:

– Мы летали наблюдать за очень редкими бабочками, – пегаска дунула на чёлку, закрывшую ей глаза, и из неё тут же вылетел сухой листок. – И оказалось, что они просто обожают пролетать сквозь кустарники и кроны деревьев. А кое-кто не захотел облететь препятствия, чтобы ни на секунду не упустить из виду своих возлюбленных бабочек!

Жёлтая пегаска покраснела и спрятала глаза за длинной чёлкой.

– Извини, – едва слышно пискнула она. – Я немного увлеклась.

– Я же сказала – всё в порядке! – махнула копытцем Рэйнбоу. – Я тебя не виню, просто объясняю сложившуюся ситуацию.

Радужногривая кобылка по-собачьи встряхнулась всем телом, избавляясь от большей части сора. Почему она не могла это сделать на улице – Дэш бы объяснить не смогла; впрочем, её никто и не спрашивал. Флаттершай попробовала повторить за подругой, но добилась лишь того, что грива растрепалась ещё больше.

– Помочь? – Лист помахал гребнем и пегаска, кивнув, вновь улеглась на колени парня.

Рэйнбоу поглядела на довольную мордашку подруги и села рядом, всем своим видом показывая, что она следующая. Возражений у человека не было.

Рэрити неодобрительно покачала головой, но промолчала. Когда выяснилось, что её покупки в полном порядке, да ещё и высушены, настроение модельерши заметно улучшилось. Теперь единорожка сортировала их: что сразу упаковать, что будет вскорости надето, а что примерить прямо сейчас.

– Ох, как же это утомительно! – воскликнула кобылка, когда все покупки заняли свои места.

– Устала? Сделать тебе массаж? – тут же подскочил Спайк.

– Нет, спасибо. Может позже, – утомлённым голосом ответила кобылка.

– Спайк умеет делать массаж? – оторвалась от инструмента Лира. Этим утром музыкантша ходила в филармонию и теперь тихо наигрывала услышанное, решая, не взять ли что-нибудь в свой репертуар.

– Агась, Твай его с помощью своих мудрёных книжек обучила, – с широкой улыбкой подтвердила ЭпплДжек. – Как шарахнет магией по голове – так Спайк сразу всё и выучил!

Рэрити с подозрением посмотрела на улыбающуюся фермершу.

– А тебе это откуда известно? – сощурив глаза, спросила единорожка.

– Так сам Спайк и рассказал, после одного из сеансов, – просто ответила земная пони.

– Ты делал массаж и ей?!.. – воскликнула модельерша, поражённо приложив копытце ко лбу.

– А чем я хуже? – нахмурилась ЭпплДжек, но тут же вновь широко улыбнулась. – На ферме, бывает, так за день наработаешься, что ног не чувствуешь – так гудят, что не уснуть. А наш малыш дюже хорошо помогает расслабиться…

У Рэрити отпала челюсть: до этого кобылка считала, что лишь она наслаждается ловкими коготками Спайка!.. Ну, и Твайлайт иногда. Впрочем, единорожка быстро справилась с удивлением, и к ней вернулся прежний невозмутимый вид. Она прочистила горло и обратилась к дракончику:

– Спайк, у меня жутко затекла спина, пока я ходила по магазинам. Мне просто необходим массаж и как можно скорее, – кобылка бросила быстрый взгляд на фермершу. – Пойдём ко мне в комнату.

ЭпплДжек проводила подругу ехидным взглядом.

– Не забудь запереть дверь, сахарок! – ухмыльнулась она. – Чтобы слишком громко… костями не хрустеть.

Рэрити, фыркнув, гордо вскинула носик. Но дверь всё-таки заперла.

– Не знаю, о чём был разговор, – пробормотал Лист, заканчивая с хвостом Флаттершай, – но откуда у меня в голове пошлые мысли?

Пегаска ткнулась носиком в щёку человека и спрыгнула на пол, её место тут же заняла Дэш.

– Можешь заодно шёрстку на спине почистить, – заявила спортсменка, развалясь поперёк ног парня.

В комнату ворвался розовый вихрь; кудрявое торнадо прошлось по периметру, каким-то чудом ничего не сломав, и остановилось в кресле, сгустившись в запыхавшуюся Пинки. Несмотря на усталость, кобылка выглядела чрезвычайно довольной.

– Девочки, мы решили провести фестиваль в честь наших друзей-перевёртышей! – радостно воскликнула пони, от нетерпения подскакивая на месте.

– Кто это «мы», и с каких пор перевёртыши стали нашими друзьями? – нахмурилась ЭпплДжек.

– Мы – это уполномоченные праздникоделы города, я там как почётный участник! – Пинки неведомо откуда достала бело-синий цилиндр и нахлобучила на голову. Верхушка цилиндра откинулась в сторону и из шляпы выскочила табличка с надписью «Важная шишка» и стрелочкой вниз. – Меня назначили ответственной за парад! – довольная пони отхлебнула из невесть откуда взявшейся кружки с надписью «WHO’S HERE BOSS? I’M HERE BOSS!».

– Что ты встрянешь в очередную вечеринку – никто и не сомневался, – подала голос Рэйнбоу. – Но чего ради устраивать праздник для перевёртышей?! Есть куда более достойные персоны. Давайте лучше проведём парад в мою честь?.. Ай! Ты чего! – кобылка уставилась на Листа, легонько шлёпнувшего её по крупу.

– Нарциссизм тебе не к лицу, – парень скрестил руки на груди. – Я отказываюсь вычёсывать самовлюблённых пони!

– Я же пошутила! – буркнула пегаска, надувшись, но, стоило гребешку вновь коснуться гривы, как она тут же оттаяла.

– Перевёртыши милые! – заявила Пинки. – Нет, правда, вам надо с ними поговорить. Нельзя же вечно злиться! Даже принцесса Кэйденс со мной согласна, не зря же ведёт переговоры с Кризалис!

– Что-то ты слишком рьяно защищаешь перевёртышей, – мрачно произнесла Дэш. – А не шпион ли ты? Может, ты вовсе и не Пинки?

Кобылка хотела вскочить, но Лист её удержал:

– Какой перевёртыш сможет скопировать Пинки?

Подумав, Рэйнбоу согласилась: розовая кобылка была неподражаема во всех смыслах этого слова.

– Буки вы какие-то! – наморщила носик Пинки Пай. – Что-то засиделась я тут, пора организовывать шествие! Бразильские карнавалы утрутся, так и передайте Рабидусу! – кобылка вскочила и унеслась прочь, не посидев на месте и пяти минут. Когда дело касалось праздников, энергии ей было не занимать.

Лист возвёл очи к потолку – очень зря Рабидус рассказал пати-пони о таком явлении, как бразильский карнавал! С тех пор Пинки загорелась идеей устроить грандиозное шествие с движущимися платформами, гигантскими куклами и зажигательными танцами. Разумеется, Понивиль был тесен для такой затеи, а вот столица Кристальной Империи вполне подошла. Неизвестно, что останется от города к концу праздника, но горожане, равно как и гости столицы, навсегда запомнят карнавал Пинки Пай!

XVIII

Драконикус, одетый в белый медицинский халат, шагал по ярко освещённому белоснежному коридору. Проходя мимо иллюминаторов внешнего обзора, он бросал ленивые взгляды на сферу Мира, ставшего ему родным много веков назад. Чуткие сенсоры боевой космической станции улавливали его приближение и загодя открывали двери, так что не было нужды даже вытаскивать лапы из карманов.

В просторной кают-компании ждали двое. Первую можно было принять за пони, второго за человека. Но только на первый взгляд. Первая была единственным на тот период представителем расы, что много позже назовут аликорнами. Белая масть, каштановые грива и хвост, кьютимарка – перо и чернильница; она сидела на подушке за столом и телекинезом переворачивала страницы толстого тома. Второй некогда и в самом деле был человеком, но из-за собственной глупости перестал быть кем-то вообще. Обряженный в просторные шорты, гавайскую рубаху, шлёпанцы на босу ногу и соломенную шляпу, он сидел на диване и лениво потягивал апельсиновый сок через трубочку.

Собственно говоря, на появление Дискорда отреагировал только он – вяло помахав рукой; аликорн продолжала читать.

– Может, проявите чуть больше внимания к хозяину дома? – кисло скривился драконикус.

Человек отсалютовал полупустым стаканом, аликорн неохотно оторвалась от книги.

– Дискорд, ты уже не маленький, чтобы капризничать, – покачала она головой.

– Но мама-лошадь, разве не принято здороваться? – состроил непонимающую рожицу Дискорд.

– Я же просила не называть меня так, – нахмурилась аликорн.

– Но Лорен, ты воспитала меня как родного сына, неужели ты не позволишь называть тебя матерью? – драконикус смахнул набежавшую слезу, горькую настолько, что прожгла обшивку, едва коснувшись её. – Я думал, мы стали совсем родными… а ты так бессердечно отталкиваешь меня!

Дискорд упал на пол и забился в рыданиях, колотя кулаком по ковру. Аликорн, не ожидавшая такой реакции, засуетилась, пытаясь привлечь внимание.

– Дискорд, милый, это вовсе не то, что я имела в виду! – причитала она, но драконикус рыдал пуще прежнего, всем видом показывая, что его сердце разбито. – Я говорила не называть меня лошадью! Мамой называй сколько угодно, слышишь? Ну же, Дискорд, успокойся!.. – уже едва не рыдала Лорен.

– Паяц, – прокомментировал человек поведение драконикуса и вылил на него остатки сока.

– Эй, только же из прачечной!.. – возмущённо вскинулся Дискорд, причём никаких следов рыданий у него на лице не было. – …Что-то не так?

Он посмотрел вначале на ухмыляющегося человека, потом на удивлённую аликорн. Мигом достал из кармана зеркальце и посмотрел на своё отражение, затем выхватил из воздуха косметичку и быстро нарисовал круги под глазами, дорожки от слёз и потёкшую тушь.

– Опоздал, да? – с невинным видом захлопал он ресницами.

Человек откровенно давился хохотом, в то время как Лорен не могла поверить, что драконикус в очередной раз провёл её. Наконец, она справилась с собой и села на диван, делая успокаивающие дыхательные упражнения. Затем её рог вспыхнул и Дискорд оказался рядом с ней, обряженный в матросский костюмчик и бескозырку с ленточками.

– Эй, что за!.. – начал он было возмущаться, но замолчал, наткнувшись на взгляд Лорен.

– Я думала, не вернуть ли тебя обратно в школу, чтобы ты наконец обучился хорошим манерам… – задумчиво начала она. От этих слов Дискорд побледнел как полотно. – Но потом рассудила, что это не выход, – драконикус облегчённо выдохнул. – Я верну тебя в детсад.

Её рог в очередной раз вспыхнул и Дискорд преобразился. Уменьшившись в четыре раза, он перестал быть грозным и стал неожиданно милым. Сейчас его мордочка куда больше походила на мордашки пони, из густых чёрных волос пробивались ещё крошечные рожки. А самое главное – синий матросский костюмчик теперь шёл ему как никогда.

– Ты же это не всерьёз? – спросил детским голоском Дискорд, в нервном тике подрагивая веком.

– Стоило бы, – вздохнула аликорн и развеяла магию, – да остальных детишек жалко.

Драконикус облегчённо рухнул на диван: встреча со старыми друзьями всегда проходит по-разному и нельзя быть уверенным ни в чём, даже в том, что не отправишься по новой в детский сад.

– Это всё ты! – ткнул он локтём человека.

Тот повернулся к нему, сняв шляпу. Стали видны грязно-зелёные волосы и шрамы на бледно-белом лице, складывающиеся в жуткое подобие улыбки.

– Знаешь, откуда у меня эти шрамы? – посмотрел человек в глаза драконикуса.

– Н-нет.

– Это я вчера так удачно побрился, еле пластыря хватило. А ты со своими пустяками.

Драконикус фыркнул и надулся, скрестив лапы на груди. Однако на этот раз на его игру никто не обратил внимания – человек налил ещё один стакан сока, а аликорн вернулась к чтению. Видя свою несостоятельность как актёра, Дискорд мигом вышел из роли оскорблённой невинности и прочистил горло, привлекая внимание.

– Ты, наконец, готов объяснить, зачем нас позвал? – выгнул бровь человек.

– Именно так, – лицо драконикуса стало серьёзным, показывая, что шутки кончились. Человек и аликорн приготовились слушать. – Для начала не самая весёлая новость: я схожу с ума. Признаки с каждым годом всё ярче, так что я больше не могу это игнорировать.

Драконикус промочил горло водой, и слово взял человек.

– Обычное явление у молодых бессмертных, – он пожал плечами и посмотрел на Лорен – та согласно кивнула. – Поделать тут ничего нельзя. Тебе нужно на какое-то время самоизолироваться, побыть одному, вдали от подданных. Вот увидишь – не пройдёт и пяти веков, как твой разум успокоится!

– Я это всё прекрасно понимаю, но что станется со страной, если я внезапно исчезну? – Дискорд встал и направился к выходу, жестом пригласив остальных следовать за ним. – Нынешняя империя держится лишь на страхе перед моей силой. Стоит мне пропасть, разразится минимум гражданская война! А я не могу этого допустить.

Пройдя жилой корпус, они оказались в лабораторном отсеке, среди гудящих приборов и перемигивающихся разноцветными огоньками управляющих панелей. Но Дискорд продолжал шагать в дебри лабораторий.

– И что ты планируешь? – спросила Лорен, щурясь на искрящиеся мачты с толстыми проводами. – Безумное правление может оказаться куда более губительным, нежели безвластие. Опять же, твой разум не получит должный отдых.

– Именно поэтому меня должен сменить кто-то, не уступающий по силе. Кого будут не бояться, а уважать и почитать. С новым правителем империя получит второе рождение.

Аликорн и человек удивлённо – если не шокировано – посмотрели на драконикуса.

– И как же добиться любви народа? – осторожно спросил человек.

– Очень просто – свергнуть сумасшедшего тирана! – Дискорд улыбнулся. – Меня.

– Но кто в этом Мире сравниться с тобой?! – воскликнула Лорен.

– Никто, – кивнул драконикус. – И именно поэтому я решил создать врага, что одолеет меня.

Он подошёл к двум огромным стеклянным сосудам, стоявшим в тени, и включил освещение. В цилиндрических ёмкостях, опутанные сотнями трубок, плавали два белых жеребёнка с каштановыми гривами, у каждого из них были рог и крылья.

– Что ты… Ты клонировал меня? – от удивления рот Лорен открылся сам собой.

– Разумеется, нет! – поморщился Дискорд. – Я бы не опустился до такой банальности, как обычное клонирование. Твоя ДНК была взята лишь за основу, в них есть частица всех пони, что населяют обитаемые земли. Можешь считать их дочерьми – своими и этого Мира.

Аликорн стояла, открыв рот и не зная, что ответить. Дискорд повернулся к человеку.

– Кайн, помоги с расчётами их магических конструктов, – они подошли к консоли. – Чтобы все пони ощутили их силу, хочу дать им в распоряжение станцию освещения Солярис-одиннадцать и орбитальную крепость Лунар-восемь. Они должны управлять ими усилием воли, сможешь прописать это?

– Не вопрос! – клавиши застрекотали под быстрыми пальцами человека, на большом экране появилось изображение жеребят. – Кто из сестёр за что будет отвечать?

Дискорд задумался, но на выручку явилась пришедшая в себя Лорен.

– Старшая будет повелевать солнцем, олицетворяя мир и процветание: солнце – вечный символ плодородия и счастья.

– Значит, младшей достанется ночь и Луна… олицетворение силы, карающей врагов… – бормотал Кайн, выбивая очередное стаккато на клавиатуре. – …Примерно вот так!

Изображение стало меняться: одна из аликорнов, оставаясь белой, заметно увеличилась, а её грива и хвост порозовели. Вторая, оставшись прежнего размера, сменила масть на тёмно-синюю, её грива и хвост стали голубыми.

– Что ты делаешь? – удивился драконикус, наблюдая метаморфозы.

– Придаю индивидуальность, – рассеяно ответил человек. – Значит добрая, понимающая… Любит вкусняшки. А вторая – напротив… Хм, сделаю её приверженкой спартанского образа жизни. Возражений нет? Отлично, начинаем подстройку, – Кайн запустил процесс in vitro и повернулся к недовольному Дискорду. – Это не программирование, только склонность. Если пожелают, то без труда избавятся.

– А, неважно. В любом случае, спасибо. Сам бы я возился пару лет, – они пожали друг другу руки.

– Можно узнать, а я-то здесь зачем? – поинтересовалась Лорен. – Только чтобы узнать, что была использована моя ДНК?

– Нет, мам, у меня к тебе огромная просьба, – Дискорд встал перед ней на колени, положив лапы ей на плечи. – И больше с этой задачей не справится никто.

Лорен заинтересованно вскинула бровь.

– Пожалуйста, воспитай их. Воспитай так, чтобы из них вышли достойные правители, – аликорн открыла рот, собираясь что-то ответить, но Дискорд перебил её. – Я не прошу быть подле них вечно – просто подготовь их для борьбы со мной. Думаю, через сотню лет мой разум померкнет настолько, что никто не усомнится в моём безумии и опасности для империи. Потом ты вольна поступить, как пожелаешь – можешь уйти или остаться с ними. Прошу.

Несколько минут аликорн молча смотрела в пол.

– Хорошо, сынок, я сделаю, как ты просишь, – наконец, ответила она.

Дискорд молча заключил её в объятия…

…и выдохнул струю синеватого дыма в ярко размалёванный потолок шатра. Что бы кто ни говорил, но кальян перевёртышей ничуть не хуже зебранских бонга, только эффект другой.

Не только Дискорд приобщался к особенностям культуры перевёртышей – не меньше дюжины кристальных пони лежали в палатке, вдыхая ароматный дым. Рядом с каждым сидело по одному-двум перевёртышам, втягивающим счастье и веселье, исходящие от пони. Любовь – самая питательная, но энергию можно получить и из других тёплых чувств. Даже рядом с духом хаоса лежала парочка, втягивая его эмоции. На секунду драконикусу захотелось испортить им обедню, но он махнул лапой – кальян настраивал на добродушный лад.

На соседней подушке пузом кверху лежала его племянница и весело смеялась, подрыгивая копытцами. Вокруг розовой кобылки, как коты вокруг тёплой печки, расположилось не меньше дюжины перевёртышей: от пони исходила такая волна веселья, что с избытком хватало на всех желающих.

Драконикус смотрел на неё чуть сощурив глаза, с неожиданно тёплой улыбкой на губах. Пинки была одной из немногих пони, в ком жива его кровь. Селестия же звала своего дальнего родственника Блюблада племянником, так почему Дискорду не звать Пинки так же? Хотя, степень их родства более прямая, может, уместнее «внучка»?.. Нет, Дискорд ещё слишком молод, чтобы нарекать себя дедушкой!

Драконикус втянул ещё немного дыма, что навело на новые рассуждения о родне. Кто, кроме Пинки, мог бы назваться потомком самого духа хаоса? Разве что малышка Скрюбол… Больше, пожалуй, никто – во всех остальных кипящая кровь хаоса остыла до среднепонячей температуры, и они ничем не выделяются из общей массы…

Интересно, задумывалась ли сама кобылка о своих способностях? Ведь она может то, что не всякий единорог осилит. Её способности не ограничены ничем, кроме неё самой, а их сила зависит от силы желания пони. Она может нарушить законы гравитации, пространства и времени, логики и причинно-следственной связи, будь у неё на то желание!.. Впрочем, наблюдая за ней, можно сделать вывод, что кобылка не задумывается о подобных мелочах.

В глубине души Дискорд желал достойного преемника – того, кто унаследует все его выдающиеся качества, но его не было. Сдержать истинный хаос в физическом теле мог лишь кто-то, близкий к богу. Ни один пони не был способен на такое, как не был способен никто из живущих в этом Мире, будь то сфинксы или драконы. Теоретически, такую силу могли удержать аликорны, но хаос враждебен их природе – они истинные существа порядка…

Пинки тем временем закончила сеанс глубокого погружения в быт и нравы жителей Зелёной Долины и вприпрыжку ускакала по своим делам. Разочарованные перевёртыши разошлись кто куда; без сомнений, они с нетерпением будут ждать возвращения розовой кобылки. Странно, что они приехали без своих извечных спутников – северных племён пони. Неужели побоялись за их безопасность? Всё же прямое столкновение на кантерлотской свадьбе значительно ослабило перевёртышей; впрочем, они никогда и не были хорошими бойцами. Разведчиками и шпионами – да, бойцами – нет. Им сильно повезло, что века мира и благоденствия так ослабили гвардию. И то, что Луна так и не вмешалась…

Кстати говоря, интересный вопрос: почему принцесса ночи не вмешалась в тот бедлам? Та, что изначально являлась главной ударной силой в дуэте сестёр? Как ни сильна Селестия, но боевая магия – это прерогатива повелительницы ночи. Или Селестия запретила вмешиваться? Неужели побоялась бойни, что непременно учинила бы сестра? Или так верила в ученицу?.. Хотя нет, ей она в тот раз и не верила. Да кто разберёт этих аликорнов, что там у них за планы в головах?!

Дискорд заметил, что за этими мыслями совсем загрустил, да так, что перевёртыши ушли!.. Чтобы поправить ситуацию, а заодно и настроение, драконикус вложил чубук в зубы и сделал глубокий вдох.

Стены поплыли, и вокруг него закружил калейдоскоп ярких пятен.

– Да, детка, я король ящериц! – воскликнул дух хаоса, проваливаясь в нирвану.

XIX

Кризалис брезгливо кривила губы, буквально сплюнув имя аликорна.

В воздухе повисла напряжённая тишина.

– Кризалис, – даже будучи невеликого роста, Селестия умудрилась смотреть на королеву как на таракана, выбежавшего из-под трона посреди бала.

Напряжение усилилось так, что казалось – весь воздух искрит.

– Выглядишь моложе, – желчно процедила королева перевёртышей. – Неужели сделала подтяжку своей дряблой кожи? Или провела липосакцию и наконец-то избавилась от жирохранилища на заднице?

– Ничего подобного, моя дорогая, – с достоинством ответила хозяйка солнца и тут же ехидно сощурилась. – Тебе ли, мумии сушёной, бояться полноты? Без камуфляжа на тебя, радость археолога, ни один жеребец не глянет!

Кризалис гневно зашипела, по искривлённому рогу забегали зелёные искры, Селестия фыркнула через губу и её рог начал наливаться золотистым сиянием. Аликорны встали со своих подушек и медленно пошли навстречу друг другу: никто из присутствующих и не подумал останавливать их. Остановившись друг напротив друга, они соприкоснулись рогами и застыли, глядя друг другу в глаза…

Внезапно, буквально вмиг, всё напряжение исчезло, как не бывало – словно с окна сдёрнули занавесь и комната наполнилась ярким светом.

– Здравствуй, сестра-правитель, – склонившая голову Кризалис коснулась щекой щеки Селестии.

– Здравствуй, сестра-правитель, – тепло ответила белая аликорн, принимая приветствие.

Под удивлённые и шокированные взгляды присутствующих, два правителя разошлись и вернулись на свои места. Селестия села на свою подушку, мило улыбнувшись Кэйденс, сверлящей её взглядом.

– Ваше высочество, вы ничего не хотите рассказать про свои дружеские отношения с королевой Кризалис? – ровным голосом спросил Шайнинг. – Может, сейчас и не самое подходящее время, но, боюсь, без этой информации дальнейшие переговоры могут быть не столь продуктивны для обеих сторон!

Правительницы переглянулись. Кризалис пожала плечами и жестом отпустила сопровождающих – те беспрекословно покинули зал. Селестия посмотрела на Кэйденс – та правильно истолковала этот взгляд, также отпустив дежурившую у дверей стражу и прислугу. Когда последний посторонний покинул помещение, рог аликорна выпустил яркую искру света и стены окутались золотистым сиянием. Секунду спустя оно пропало, и только после этого Селестия заговорила:

– Ты прав, Шайнинг, я знакома с Кризалис очень давно, как и с любым другим долгоживущим правителем, – королева согласно кивнула. – Не буду скрывать, поначалу наши отношения были более чем напряжёнными. К счастью, мы поняли, что война пони и перевёртышей не нужна ни одной из нас.

– А что тогда произошло во время свадьбы? – поджал губы единорог: ему тогда неслабо досталось и от невесты и от сестры, так что он с трудом сдерживался, чтобы не сорваться и не натворить глупостей.

Кризалис залилась смехом и игриво подмигнула жеребцу:

– Ты ещё помнишь время, проведённое со мной? Согласись, милый, я куда горячее твоей жёнушки!

Каденза медленно повернула голову к супругу… От негодования всё, что она могла сейчас – молча хватать воздух ртом. Армор глянул в её глаза и ощутил внезапный приступ патриотизма в виде желания уйти добровольцем на фронт. Причём немедленно и на любой. По крайней мере, там шансы выжить не казались столь призрачными.

– Клянусь, между нами ничего не было! – воскликнул Шайнинг, пытаясь незаметно отодвинуться. Но трон, рассчитанный именно на пару, разрушил тщетные надежды.

– Как жестоко! – театрально всхлипнула Кризалис. – После всего, что между нами было, ты вот так просто отрекаешься от меня?!.. – Кэйденс была на грани срыва, её рог уже начал наливаться розовым свечением, когда королева обратилась к ней. – Успокойся, ничего не было. Этот… жеребёнок даже обнять меня стеснялся!

Кризалис фыркнула, до глубины души возмущённая нерешительностью жениха.

– С таким отношением эта империя ещё долго не получит наследников, – буркнула она. – Вы в спальне спите, что ли? А в порыве страсти чмокаете друг друга в лобик и тут же шарахаетесь в стороны?

– Это тебя совершенно не касается! – Щёки розового аликорна напоминали спелую вишню.

Королева застучала копытцами, расхохотавшись так, что стёкла задрожали.

– Посмотрите, какая скромняжка! Селли, помнится, не уставала хвастаться любовными победами!

Каденза посмотрела на наставницу, ожидая гневной отповеди, но Селестия сидела совершенно спокойно. Казалось, её совершенно не трогают слова перевёртыша.

– Криз, прекрати, – вполголоса попросила белая аликорн. – Твои шутки становятся слишком грубыми. Не забывай – перед тобой не простая пони, а твоя сестра. Сестра-правитель.

Выражение на мордочке Кризалис сменилось с ехидно-глумливого на просто весёлое. Она встала прямо и церемонно склонила голову:

– Здравствуй, сестра-правитель.

– Здравствуй, сестра-правитель… – словно заворожённая, повторила Кэйденс: ей показалось, что она прошла какой-то тест, но какой, так и не поняла.

– Постойте, – Армор обернулся к принцессе, – если вы в хороших отношениях с королевой Кризалис, то вы могли остановить вторжение в Кантерлот! Хотя я до сих пор не понимаю, как до такого вообще дошло? Зачем было нападать на Кантерлот? – Шайнинг в упор посмотрел на перевёртыша.

Королева пожала плечами:

– Мне захотелось осуществить детскую мечту, – единорог недоумённо моргнул. – Я выросла, читая о боевых подвигах великих правителей. Как часто я воображала себя грозным покорителем, чьи войска осаждают города, врываются на улочки, а потом победоносно маршируют по главной площади…

Кризалис зажмурилась, представляя эту картину, отчего её губы расползлись в довольную улыбку.

– Но почему Кантерлот? Почему во время нашей свадьбы? – не мог понять единорог.

– Потому что с Селли у меня самые лучшие отношения, – просто ответила королева. – Мне ни за что бы не удалось удержаться в городе надолго – всё равно пришлось бы отступать. В случае с Селли я могла рассчитывать, что она не будет мстить. Что до свадьбы, то это только сыграло на пользу. Обернувшись невестой, я не только получила любовь жениха, но и беспрепятственный доступ во дворец! Как не воспользоваться удачной ситуацией?

Армор прижал копыто ко лбу и тихо застонал: ему не верилось, что свадьба едва не накрылась медным тазом только из-за прихоти этого перевёртыша! Он перевёл взгляд на Селестию.

– Я не знала точно, Криз это или одна из её дочерей. Они тоже любят книжки про завоевания, – принцесса вздохнула. – Да даже знай я, что это именно она, как её найти и вразумить? Снобы паникуют, чиновники воруют, пророки о конце света толкуют – хоть разорвись! Хорошо ещё, что подруги моей верной ученицы взяли на себя заботы о свадьбе.

Кризалис сидела с довольным видом, словно музыке внимая описанию неприятностей сестры-правителя.

– Могла Луну поднапрячь, – усмехнулась она, но замолчала, наткнувшись на взгляд принцессы.

– Я её с начала вторжения пичкала сонными заклятиями, – хмуро ответила Селестия. – Знаешь, сколько уходит сил на чары, способные повлиять на аликорна?

Королева непонимающе посмотрела на принцессу дня.

– Представь, что случилось бы с твоим войском, вмешайся в дело Луна? Она бы не стала успокаивать горожан, а просто открыла портал к Детям Ночи, а потом вместе с ними перебила всех вас. Она недавно вернулась из тысячелетнего заточения и, бывает, мыслит тогдашними стандартами.

Кризалис посерела, представив, как Повелительница Ночи и её Дети являются в Зелёную Долину и превращают её в Алое Озеро… Она мотнула головой, отгоняя жуткое виденье, и, встав на одно колено, склонила голову пред Селестией. Теперь стала понятна та неожиданно лёгкая победа.

Через некоторое время, показав глубину уважения к сестре-правительнице, Кризалис поднялась и обратившись к розовой аликорн, заявила:

– Чтобы окончательно избавиться от недоразумений, должна признать – твой муж не в моём вкусе.

– ЧТО?! – хором спросили супруги.

Если в голосе Кадензы можно было услышать облегчение, то в восклицании Армора было удивление и неподдельная обида. Единорог небезосновательно считал себя привлекательным жеребцом, и такие высказывания не могли не задеть его. Он удивлённо уставился на королеву.

– Да-да, единороги меня никогда особо не привлекали, особенно, такие как Шайнинг, – явно не парясь насчёт состояния Армора, Кризалис продолжала пинать его самолюбие. – То ли дело земные пони – вот чья любовь сильна и крепка!

Селестия едва сдерживала душивший её смех, глядя на повеселевшую Кэйденс и понурившегося Шайнинга. Шуточки Криз порой были излишне жестокими, так что…

…Рабидус молча сидел, прислонившись спиной к стеллажам, и сверлил единорожку взглядом. На его лице читалось сильное напряжение – он, без сомнений, жаждал услышать ответ.

А Твайлайт не могла произнести ни слова. Что, если услышав своё имя, он его не узнает? Что если он и в самом деле потерял память? Как ей смотреть в глаза Лиры?!.. В голове единорожки стремительно пролетали подходящие заклинания, но всё осложнялось тем, что он был человеком, а не пони! Вдобавок, действие этой магической ловушки почти неисследованно – кто знает, какие отметины в сознании она оставляет? Риск был слишком большим, чтобы использовать первое попавшееся заклинание!..

– Что у вас тут за шум? – послышались шаги, и к ним присоединилась Трикси.

Чародейка была перепачкана пылью, со шляпы свисала паутина. Это значило, что кобылка забралась в такую даль, куда не доходили очищающие заклинания, щедро разбросанные по всем залам.

Единорожка посмотрела на Твайлайт, на человека…

– Он попал под действие Двери Страхов, – тихо пояснила волшебница.

Трикси магией сняла шляпу и пару раз энергично ей взмахнула, стряхивая пыль. Потом подошла к человеку и склонилась, заглядывая ему в лицо.

– Как себя чувствуешь?

– Как моё имя? Кто я? – напряжённо спросил маг.

– Ты Рабидус, человек, – просто ответила чародейка. – Вчера прибыл в Кристальную Империю, чтобы помочь мне разобраться с волшебными артефактами, собранными в подземельях Сомбры…

По мере того, как Трикси говорила, лицо человека всё больше светлело. Не успела пони закончить, как человек сграбастал её и крепко обнял.

– Ты помнишь меня, помнишь!.. – едва слышно бормотал он, укачивая кобылку в объятьях.

Трикси была столь удивлена такой реакцией, что даже не пыталась отбиваться, лишь недоумённо уставилась на Твайлайт. До той начало доходить происходящее, и она поспешила успокоить чародейку.

– Ему, похоже, привиделось, что все о нём забыли. А ты разрушила этот обман и он очень рад и благодарен тебе.

– Очень-очень благодарен! – подтвердил человек, наконец разжав руки.

Трикси тряхнула головой и села рядом с ним.

– Такие страшные иллюзии? – спросила она, взглядом указывая на дверь.

– Хуже любого ночного кошмара, – поёжился Рабидус. – Они могли произойти в реальности и оттого кажутся особенно жуткими.

Твайлайт села с другой стороны и положила копытце на его плечо, показывая, что друзья рядом и беспокоиться не о чем. Она сама когда-то попала под эти страшные чары всего на несколько минут, но потом всерьёз опасалась найти в гриве седые пряди! А Рабидус был под действием Двери куда дольше, и только один он знает, как глубоко увели его кошмары…

Трикси задумчиво поглядела на дверь, что-то прикидывая, но не спеша делиться с остальными своими мыслями. Наконец она встала и направилась к выходу:

– Думаю, на сегодня всё, – она обернулась к спутникам. – Продолжим позже, мне нужно кое-что обдумать.

Ни у Твайлайт, ни у Рабидуса возражений не было, и они послушно пошли за Трикси. Кобылка поднималась по лестнице не оглядываясь, явно продолжая о чём-то размышлять. Твайлайт помогала Рабидусу: хотя ступени были совсем невысокими по меркам человека, но слабость и не думала проходить. Человек шёл, одной рукой держась за спину пони, а другой опираясь на стену – только так ему удавалось сохранять равновесие. Почти вся его магия испарилась, так что он даже не мог подлечиться!..

Перед уходом он мельком глянул на конструкт двери; как она проникала в глубины подсознания, не выяснил, но то, что дверь работала на магии и жизненной силе жертвы, понял сразу. Получалось, что несчастный за собственный счёт смотрит свои самые большие страхи. Просто сеанс ужастиков! Только погружение на самом деле полное, попкорна нет и в туалет не выйдешь.

Когда они добрались до общей гостиной, Рабидус сразу лёг на пол, в солнечное пятно. Постепенно к нему стал возвращаться нормальный цвет лица. Лира, услышав о произошедшем, тут же легла рядом, прижавшись горячим боком. Остальные пони, не сговариваясь, решили не тревожить мага расспросами.

Только тут Твайлайт заметила, что седельные сумки с артефактами по-прежнему на ней.

Единорожка вздохнула, поражаясь собственной рассеянности и безответственности – нельзя приносить малоизученные волшебные вещи туда, где…

– Рэйнбоу, убери свой любопытный нос из этой сумки, – устало попросила волшебница.

– А что это? – пегаска продолжала копаться среди артефактов.

– Волшебные предметы. И они могут быть опасны, – терпеливо объяснила Твайлайт, отбирая сумку.

– А что оно делает? – Дэш всё же успела стянуть нечто, напоминающее подзорную трубу, и теперь крутила её в копытцах.

– Не знаю, это ещё предстоит выяснить, – кобылка на миг замерла, вспоминая надпись рядом с этой трубкой. – Это «Обменщик сущностей», что бы это ни значило.

Рэйнбоу посмотрела в трубку, направив её на Твайлайт. Металлические кольца, опоясывавшие цилиндр, внезапно пришли в движение, что-то загудело, коротко щёлкнуло и на этом всё прекратилось.

– Не работает, – разочаровано протянула пегаска.

– Может, без магии оно не действует? – предположила волшебница, забирая предмет у подруги и в свою очередь, направляя его на мирно лежащего Рабидуса.

Кольца вновь закрутились, раздалось гудение и щелчок, а спустя мгновение – треск рвущейся ткани.

– Заработало… – ошарашено произнесла радужногривая пони.

На месте мага лежал мятно-зелёный жеребец с белой гривой, одетый в человеческую одежду, порвавшуюся в клочья – только штаны остались, укоротившись наполовину; а на месте Твайлайт стояла обнажённая смуглая человеческая девушка.

XX

– Что за?.. – возмутился маг, пытаясь выпутаться из ошмётков, но тут его взгляд упал на преобразившуюся Твайлайт. – Ого.

Девушка, до этого стоявшая в ступоре, пронзительно вскрикнула и присела на корточки, пытаясь прикрыться ладошками. Рабидус поспешил тактично отвернуться; чтобы не смущать волшебницу, он начал смотреть на неё через висящее на стене зеркало. Листу, от удивления открывшему рот, глаза закрыли сразу два крыла – жёлтое и голубое. А для профилактики подглядывания Дэш ткнула его копытцем в живот, нежно выбив дух из любимого.

Всё это заняло пару мгновений, и действовали все скорее на автомате, нежели осознанно.

Но вот потом пони и люди начали понимать, что произошло нечто из ряда вон.

Твайлайт огромными глазами осматривала своё новое тело, крутила перед лицом пятернёй, ощупывала лицо и волосы. Подруги настороженно наблюдали за ней, словно опасались, будто это не единорожка изменилась телом, а кто-то совершенно иной занял её место. Несмотря на превращение в человека, не узнать Твайлайт было трудно. Её огромные глаза были привычного фиолетового цвета, волосы – по-прежнему тёмно-синие с фиолетовой и розовой полосами… Даже выражение лица было прежним: заинтересованно-удивлённым, каким бывало всегда, когда волшебница сталкивалась с чем-то новым и необычным.

– Твайлайт? Это ты? – не слишком уверенно спросила ЭпплДжек.

– Кажется, – так же неуверенно ответила та. – Мне бы чем-нибудь прикрыться, – попросила она.

– Зачем? – не поняла фермерша, но всё же стянула одно из покрывал с дивана и принесла подруге.

Завернувшись в импровизированную накидку, Твайлайт немного расслабилась и попыталась встать. Её несколько раз качнула, но она всё же сумела удержать равновесие; ободрённая успехом, девушка сделала шаг по направлению к дивану, затем другой. На третьем она всё же запнулась, но мягкая мебель спасла её от падения. К ней тут же подсела ЭпплДжек, с тревогой глядя на подругу.

– Так зачем тебе понадобилось оборачиваться в эту тряпку?

Твайлайт покраснела и опустила глаза.

– Не знаю, но мне вдруг стало очень стыдно от того, что я голая, – румянец на её щёчках стал гуще.

– Твай, ты сказала, что та штука называлась «Обменщик сущностей»? – уточнил Рабидус, подходя ближе и с интересом разглядывая преобразившуюся волшебницу.

– Да, так. Ты что-то понял?

– Не уверен, – пожал единорог плечами, – но могу предположить. Похоже, мы обменялись именно сущностями. Сущностью человека и сущностью пони. А ношение одежды достаточно глубоко засело в человеке, можно сказать это его часть. Так что, как я не стесняюсь гулять с голым крупом в теле пони, так и ты стесняешься быть обнажённой в теле человека.

– Это можно вернуть назад? – нервно сглотнула фермерша, переживавшая за бывшую единорожку едва ли не больше, чем она сама.

– Если я правильно понимаю принцип действия прибора, то нужно ещё раз обменяться сущностями.

– Так, и где он? – Твайлайт посмотрела на пол, куда упала трубка, но артефакта не было. – Если она потеряется или испортится, будет не до смеха!

– Ты чего это задумала? – успела услышать Твайлайт голос Листа, перед тем как знакомый щелчок оповестил её о том, что прибор работает.

На соседнем диване в объятия Флаттершай упал синий пегас, потерявший после превращения равновесие. А рядом с гордым видом, широко расставив ноги, стояла девушка с взлохмаченной причёской шести цветов радуги, явно не испытывавшая ни малейшего стеснения от наготы. Бывшая пегаска попыталась обернуться на удивлённые возгласы ЭйДжей и Твайлайт, но ноги ещё недостаточно слушались её, так что она рухнула на сидящих на диване пегасов.

– Что-то не заметно, чтобы Рэйнбоу хоть как-то стеснялась, – отметила фермерша, глядя на образовавшееся переплетение рук, ног и крыльев.

– Некоторые люди не стесняются, – поправился Рабидус, – но их немного. И Дэш явно из их числа.

Рэйнбоу хохотала, вроде бы пытаясь выбраться, но только сильнее всё запутывала, раз за разом падая и роняя других. Наконец она сдалась и просто лежала, вытирая набежавшие от смеха слёзы. Головой она уперлась в бок Листа, а поверх неё лежала Флаттершай. Пегасы давно бы выбрались из этой кучи малы, если бы не активная «помощь» Рэйнбоу Дэш.

– Я и не предполагала, что человеческое тело такое чувствительное к щекотке… – отдышавшись, смогла произнести экс-пегаска. Она потёрлась щекой о шёрстку Листа, погладила Флаттершай по спине и заключила. – Нет, человеком всё ощущается по-другому. Теперь я понимаю, почему вам так нравится нас гладить.

Дэш принялась гладить и почёсывать ошарашенную Флатти, не забывая тереться щекой о бок не менее шокированного «человека».

Телосложением Рэйнбоу напоминала женский вариант Листа: фигура спортсменки-легкоатлетки, сильные налитые мускулы, довольно узкие бёдра и небольшая грудь. Кожа светлее чем у Твайлайт, но всё равно загорелая. Малиновые глаза, как и прежде, продолжали сверкать задорным блеском.

Позабытый цилиндр окутался бело-зелёным свечением и полетел к очередной испытательнице.

– Ру-у-уки-и-и… – глаза пони маниакально сверкнули, когда она направила артефакт на Рэйнбоу.

Новому щелчку сопутствовал разочарованный стон вернувшей свой облик радужногривой пегаски: Дэш понравились ощущения от прикосновения кожи к шёрстке пони.

Лира не очень верила словам Рабидуса насчёт смены обличия и связанного с этим стеснения – вон, Рэйнбоу ничего не стесняется! Однако, превратившись, она в полной мере осознала свою неправоту. Девушка отчаянно искала, чем бы прикрыться, и не нашла ничего лучше, чем спрятаться за своего жеребца. Не ожидавший такого Рабидус подскочил, и прильнувшая к нему Лира, пискнув, подлетела в воздух, приземлившись аккурат на его спину. Обхватив шею единорога руками, она прижалась к могучему телу, уткнувшись лицом в длинную гриву и свесив ноги по бокам единорога: Дэш права, касаться голой кожей шёрстки пони просто волшебно.

– Хватит дурачиться, – нахмурилась Твайлайт, – с такими вещами не играют! А если у него заряд ограниченный? Или он вообще сломается?! Вы хотите навсегда остаться в не своём теле?

Волшебница подняла прибор и заставила Лиру посмотреть в него, а затем направила трубу на Листа.

– Так, а теперь… – Твайлайт приготовилась обменяться сущностью с Рабидусом, когда дверь в комнату распахнулась и вбежал Шайнинг Армор.

– Что здесь произошло, Твайлайт? Мне доложили, что ты кричала! – единорог обвёл комнату взглядом, но не обнаружил сестры. Потом у него что-то щёлкнуло в голове, и он перевёл взгляд на незнакомого человека. – Твайлайт?..

Волшебница смущённо кивнула и автоматически поднесла трубку к глазу. Раздалось гудение закрутившихся колец и щелчок.

– Оля-ля… – прокомментировал увиденное Лист.

Флаттершай, запунцовев щёчками, поспешила прикрыть глаза крыльями. Лира сдавленно засмеялась и, пытаясь скрыть смех, уткнулась в загривок Рабидуса, но помогло это мало. Дэш же просто заржала.

– В теле пони он у него больше, честное слово! – поспешила на защиту брата Твайлайт.

Но под взглядами присутствующих, явно ошарашенных её знанием братской анатомии, быстро замолчала и, покраснев, попыталась спрятаться под покрывалом, в которое всё ещё была завёрнута.

– Да и холодно тут, – Рабидус поддержал единорожку.

Рабидус поднял артефакт-обменщик и вновь стал человеком. Шайнинг не только не успел сделать шага и упасть – он даже не успел ничего понять.

– Так. Что здесь произошло? – грозно спросил Армор.

Он не понял почему, но точно почувствовал, что уважения к нему в комнате резко убавилось.

Единорог сделал шаг вперёд, но под ноги ему крайне некстати попала сумка волшебницы, из которой выпал очередной артефакт. Не заметив этого, Шайнинг наступил на железяку и исчез во вспышке оранжевого света, а вместе с ним и Твайлайт с Рабидусом, бросившиеся к Армору в надежде предотвратить случившееся. А вот ЭпплДжек захватило заклинанием, похоже, просто за компанию…

После отбытия Алисы Луна решила вернуться к насущным делам с бумагами, но, вместо ожидаемого завала, обнаружила кабинет в идеальном порядке. Все документы аккуратными стопками лежали в своих коробках, причём уже заполненные, подписанные и скреплённые печатью. От увиденного принцесса невольно схватилась за сердце и бросилась проверять работу неизвестного. Каково же было её удивление, когда она поняла, что всё заполнено её почерком, без единой помарки и, самое главное, правильно!

Несколько раз вздохнув и успокоив нервы, она обратила внимание и на окружающую комнату, а не только на документацию. В кабинете царил порядок, какого не было с тех пор, как Луна в первый раз вошла сюда с папкой документов. Всё разложено по местам, пыль протёрта, перья очинены, чернильницы полны… Только благодаря образовавшемуся порядку записка, оставленная посередине стола, не осталась незамеченной – раньше она бы просто затерялась среди прочего бумажного сора.

Принцесса развернула сложенный лист бумаги, вырванный, судя по полоскам, из школьной тетради.
«Я ещё раз прошу прощения за отнятое время. В качестве извинений я позволила себе немного прибраться в вашем кабинете.

Алиса»

Луна смахнула слезу счастья – она в кои-то веки свободна!.. По крайней мере, до следующего аврала.

– Приезжайте почаще! – попросила она, глядя в потолок.

Пребывая в отличном настроении, принцесса решила прогуляться: неизвестно, когда ещё выпадет такая возможность, так что нужно ловить момент. Не желая церемонно раскланиваться с придворными и выслушивать заздравия от прислуги и рабочих, принцесса ночи наложила на себя простенькое заклинание невидимости. Прихватив заныканную в потайном ящике бутылку вина и скинув накопытники, дабы не греметь по коридорам, Луна лёгкой походкой отправилась инспектировать свою резиденцию…

По холку заваленная делами, она и не заметила, что замок увеличился как вширь, так и ввысь. Постоянно ходя одними и тем же маршрутами, сложно увидеть нечто новое, так что теперь аликорн оказалась на ознакомительной экскурсии в собственном доме. И Лист и Энсинт проделали грандиозную работу!.. Ну, в те редкие моменты, когда не были заняты перебранками.

«Рабочим определённо надо выдать премиальные за ударный труд и терпение в отношении начальства», – подумала Луна.

Борьба человека и пони в плане архитектуры была видна буквально на каждом шагу. К примеру, Лист настоял на высоких стрельчатых окнах вместо бойниц – так Энсинт зачаровал стёкла витражей так, что они оказались едва ли не прочнее стен! Ну и зачем? Кто будет нападать на Замок Ночи? Почему Селестия может позволить себе такие окна, а Луна должна довольствоваться бойницами?!.. Другой пример: Энсинт таки выкопал огромный подвал, явно рассчитывая держать там не менее двух дюжин узников – а Лист переделал его в винный погреб, превратив предполагаемую караулку в уютный уголок для распития содержимого многочисленных бутылок и бочек. Камин, несколько массивных уютных кресел, обитых красным бархатом, столик тёмного дерева, толстый ковёр на полу, деревянные панели на стенах – всё так и манило провести здесь часок-другой. Куда уютнее караульных помещений, какими их запомнила Луна. А после того, как на комнату было наложено с десяток заклинаний, препятствующих прослушиванию, это помещение стало идеальным место для проведения тайных встреч.

А уж заявление Луны о нелюбви к тайным ходам проигнорировали вообще оба, так что теперь весь замок опутывала сложнейшая система тайных коридоров, комнат и переходов. Причём паутина была такой запутанной, что хоть как-то в ней ориентировались лишь Лист и Энсинт. Пони, работающие над такими коридорами, никогда не получали всей картины; вдобавок, их регулярно перебрасывали с участка на участок, чтобы они не могли сориентироваться самостоятельно. И, как будто этого было мало, и человек и пони втайне друг от друга создали в дополнение к основной сети новые ходы, переходы и комнаты, каким-то чудом не натыкаясь на творчество друг друга. Так что можно было смело делать вывод, что никто в полной мере не знал всех секретов ещё даже не достроенного Замка Ночи… Или даже двух замков.

Разумеется, все эти тайны были отмечены на планах и чертежах, представляемых венценосной заказчице. Вот только у неё не было лишнего времени сверять и сопоставлять три версии: обычные, от Листа и от Энсинта. Кроме Луны, доступ к чертежам был у Селестии, которой это было не слишком интересно, а также у Рабидуса и Твайлайт. И маг, и волшебница регулярно ходили по этим проходам – зачаровывая очередной участок замка на прочность путём вплетения нового кусочка заклинания в общий конструкт. Когда обнаруживался очередной неучтённый коридор или комната, Рабидус долго и со вкусом ругался; Твайлайт держалась спокойнее, но её молчание, сопровождаемое фэйсхуфами и нецензурными жестами, было столь же красноречиво, как слова человека.

Закончив инспектировать подвал, Луна спрятала опустевшую бутылку в горе строительного мусора и вышла на солнышко во внутренний двор. Пони сновали туда-сюда, не замечая невидимую правительницу, что её немало забавило. Теперь она хорошо понимала сестру, тяготившуюся всеобщим преклонением. Луна на собственной шкурке ощутила как приятно, когда никто не падает ниц, стоит ей показаться. Избегая столкновений, аликорн пошла в сторону полевой кухни, заинтересовавшись содержимым сегодняшнего обеда.

Крепкий и сильный запах дал понять принцессе, что нужно ускорить постройку дворцовой кухни. Её солдатского повара нельзя было обвинить в неумении готовить, однако он явно отдавал предпочтение сытности блюда в угоду его вкуса.

Неподалёку от бурлящих чанов тусовались два пони: пегас и фестрал. Бэтпони стоял, прислонившись боком к стене, и флегматично жевал травинку, глядя на светлого приятеля. Пегас же, горячась, что-то рассказывал, активно жестикулируя крыльями; иногда, в порыве эмоций, он даже вставал на задние ноги, размахивая передними. Принцессе стало интересно, о чём же говорит стража в её замке и она, неслышно ступая, подошла ближе…

– Ты понимаешь, это же полнейшая глупость! – пытался что-то доказать дневной страж; ночной коллега и так не возражал, но пегаса это не волновало. – Любому ясно, что этот закон – буквально приглашение для казнокрадства!

Луна замерла: это какой закон приглашение к тому, с чем она так яростно борется?

– Ну и что ты предлагаешь? – с усталостью в голосе спросил фестрал. – Позволить местной власти самостоятельно оценивать ущерб от катаклизмов и неурожаев и, в случае нужды, просить помощи из столицы, вполне разумно. Это освободит кучу пони-часов в королевской канцелярии, если придут готовые отчёты, а не сводки. Не понимаю, почему раньше это не ввели?

– И никаких проверок из столицы, – словно соглашаясь, закивал пегас. – И что же помешает завысить сумму? Совсем чуть-чуть? Раза в два, скажем? А разницу – в загашник!

Фестрал пару раз перекинул травинку из одного угла в рта в другой, но не нашёлся что ответить.

– Ну и что ты предлагаешь? – опять спросил он. – Поставить над каждым чинушей по соглядатаю? А над тем – ещё одного, чтобы первый взяток не брал?

Пегас пренебрежительно фыркнул:

– Всё это не поможет! Пока в обиходе есть деньги – их будут желать получить, и не всегда правильным путём. Нужно предложить чиновникам что-то такое, что нельзя купить за деньги, но можно получить за безукоризненную службу.

Ночной страж заинтересованно выгнул бровь, невидимая принцесса внимательно слушала.

– Я как-то говорил с советницей Твайлайт и она рассказала о высшей магии единорогов, доступной лучшим из КАМНя… Ну, королевской академии магических наук. Так вот, существуют заклинания, что укрепляют здоровье, исцеляют многие, хоть и не все, болезни и травмы, а также… – пегас понизил голос, – возвращают молодость. Как тебе такая приманка?

Травинка выпала из раскрытого рта фестрала.

– Да, здоровье и молодость за деньги не купишь… – он встрепенулся. – Постой! Если такое уже есть, то почему не используется?

– Как ты думаешь, сколько лет главе академии? – какбы между прочим спросил пегас. – Так вот, этому молодому и полному сил жеребцу в этом году исполняется двести три. А его младшая дочь пошла в первый класс… – он многозначительно поиграл бровями. – Смекаешь?

Ночной страж замер, осознавая открывающиеся перспективы омоложения. Потом открыл рот, собираясь высказаться… да так и застыл, глядя куда-то за спину приятеля. Тот вначале не понял, что произошло, но когда на него упала тень, медленно обернулся. Над ним, с каменным выражением лица, возвышалась Принцесса Ночи.

– Доброго дня, Ваше высочество, – враз пересохшим ртом произнёс пегас. Одно дело критиковать указы правителя с глазу на глаз с приятелем, и совсем другое, когда правитель слышит всё это лично. А уж в том, что Луна всё слышала, пегас не сомневался.

– Следуй за мной, – холодно произнесла аликорн. – Сейчас.

– Я должен предупредить начальника караула… – попытался вставить слово несчастный. – Моя смена через десять минут.

– Нет нужды, – Луна развернулась и зашагала к замку, не сомневаясь, что пегас идёт следом. – Ты больше не страж.

Пегас готов был взвыть: всего несколько слов и он лишился престижной и высокооплачиваемой работы! Несмотря на то, что он не был в прямом подчинении ночной правительницы, кто мог усомниться, что две сестры договорятся о таком пустяке, как судьба какого-то стража?!

Бросив прощальный взгляд на друга, он понурился и, смирившись с судьбой, пошёл за аликорном…

– Не ожидала, что среди стражей найдётся тот, что будет радеть за казну, – вдруг произнесла Луна; пегас вздрогнул, готовясь к выволочке. – Даже не думала, что кто-то осмелится открыто критиковать мои указы, да ещё в моём же доме! Полагаю, служба в дворцовой страже – это не то, что нужно такому умному пони, – бывший страж едва передвигал ноги: ему уже виделась каторга, куда отправляют «таких умных». – Так что я нашла твоей голове куда лучшее применение.

Аликорн подошла к одной из дверей и пегасу тут же вспомнились многочисленные слухи, исходящие от рабочих, о тайных пыточных и секретных казематах. Дверь со скрипом отворилась во тьму… и бывший страж увидел обыкновенный рабочий кабинет, разве что пустоватый и необжитой: сразу видно, что здесь ещё никто не работал, хотя вся мебель и канцелярские принадлежности были на своём месте.

– Садись и подробно распиши свои предложения о вводе в обиход особых поощрений, а потом мы их обсудим, – Луна не сдержала улыбки, глядя на вконец обалдевшего пони. – Служи прилежно и сила жеребца не покинет тебя до глубокой старости. Да и сама старость отдалится на пару десятилетий.

XXI

Винил нигде не было. Октавия ещё раз обошла все комнаты, заглядывая, на всякий случай, под кровати и за шторы, но единорожка так и не нашлась. С учётом того, что Скрэтч собиралась провести этот день в доме, серая пони начинала беспокоиться. Не то чтобы с Винил могло что-то случиться, напротив, это из-за Винил могло что-то случиться. У музыкантши ещё теплилась надежда, что непостоянная в желаниях подруга вышла погулять, но взгляд за окно поставил жирный крест на этой вероятности. Было на удивление солнечно: тучи, что висели над городком второй день, высыпали приготовленный пегасами снег и пропали сами собой. В такие дни чувствительную к солнечному свету единорожку можно было вытащить из-под крыши разве что силком.

Октавия постаралась припомнить, о чём говорила Скрэтч перед исчезновением. Кажется, упоминала о желании что-нибудь перекусить… и вряд ли имела в виду проволоку.

Виолончелистка проследовала на кухню, но, как и в прошлый раз Винил там не было, зато были следы погрома, оставленные кобылкой: все шкафчики распахнуты настежь, ящики выдвинуты… не иначе опять искала свою любимую лапшу.

Музыкантша вовсе не была уверена в безвредности этого блюда и потому, видя нездоровое пристрастие подруги, спрятала оставшиеся упаковки. Земная пони всё ещё надеялась привить единорожке любовь к здоровому питанию. Скрэтч сопротивлялась с упорством, достойным лучшего применения, отдавая предпочтение бутербродам, чипсам и прочему фаст-фуду.

Оглядывая бардак, Октавия поняла, куда делась подруга. Хотя предпочла бы ошибиться…

Ресторанчик «Сытый медведь» был закрыт с отъезда шеф-повара, но сейчас там горел свет. Догадываясь, что увидит, Октавия прошла под навесом к служебному входу. Уже на подходе она почувствовала запах гари – Винил… готовила. Осторожно приоткрыв дверь, виолончелистка опасливо просунула голову внутрь, готовая эвакуироваться в любой момент, Скрэтч и готовка оказались гремучей смесью, вдвойне опасной из-за неиссякаемого энтузиазма синегривой кобылки. Но ничего не спешило взорваться с красочным фейерверком, так что Октавия зашла внутрь.

Единорожка нашлась.

– Винил… – с ужасом простонала Октавия, с отчётливым стуком проверяя череп на прочность. – Тебе мало загаженного дома подруги, ты и ресторан решила угваздать?

Единорожка вздрогнула и огляделась по сторонам. На самом деле всё было не так плохо, как драматизировала Окти. Ну да, немного копоти, чуть-чуть чёрной посуды в мойке, немного просыпанной крупы на полу… Ничего непоправимого не произошло, верно? А потолок и заново покрасить можно, если отскрести не получится. И, что самое главное, за пределы кухни ничего не просочилось, так что Окти как всегда преувеличивает.

– Спокойствие, только спокойствие! – Винил телекинезом сняла с плиты пыхтящую кастрюлю. – Это же пустяки, дело-то житейское. И вообще, если бы кое-кто не спрятал мою прелесть, мне не пришлось бы готовить! Впрочем, и так никто не пострадал.

– Ты меня просто убиваешь… – покачала головой земная пони. – Ну вот что мешало заказать обед?

– Поварская гордость! – гордо выпятив грудь, заявила Скрэтч. – А теперь иди, садись за столик и жди обеда. Я уже накладываю.

Напоминать единорожке, что она не повар, было бессмысленно, и Октавия, повесив голову, со стоном пошла в зал. Недолго думая, она села на подушку у ближайшего столика и приготовилась ждать, припоминая, где лежат лекарства от расстройства желудка. Несколько минут из кухни раздавалось приглушённая ругань – по-видимому, творение Винил ополчилось против создателя – а потом единорожка вышла из дверей кухни с подносом. Она шла с таким надменно-брезгливым видом, будто делала одолжение Миру самим фактом своего существования. Когда Скрэтч свысока уставилась на Октавию, состроив наикислейшую физиономию, виолончелистка наконец поняла, кого изображает подруга. Именно так вели себя все официанты в невероятно дорогом и пафосном ресторане Кантерлота, в котором им однажды не повезло ужинать. Крошечные порции стоили баснословные деньги, а взгляды обслуги буквально смешивали двух кобылок с грязью. Больше они туда не ходили, а, появись у них такое безумное желание, их не пустили бы. Обе пони оказались в списке «нежеланных гостей» после устроенного Винил скандала: единорожка пошла на кухню узнать – почему им принесли просто испачканные тарелки и где, собственно, еда?!

И теперь, видя отчаянно кривящую мордашку Скрэтч, Октавия не могла удержаться от смеха. Секунду спустя к ней присоединилась и Винил, едва не потеряв контроль над подносом. Но единорожка вовремя спохватилась и опустила его на стол.

– Что это, Винил? – с любопытством сунула носик в тарелку земная пони.

– Овсянка, мэм! – горделиво возвестила единорожка, глядя в потолок.

Виолончелистка с нескрываемым любопытством рассматривала содержимое тарелки, наречённое столь благородным названием. Это была идеально ровная серая, влажно поблёскивающая масса без единого признака комочков или крупинок – просто абсолютно равномерная субстанция. Привычную овсянку это не напоминало ни одним боком.

– А ты уверена, что это съедобно? – пони осторожно понюхала, но не смогла опознать запах.

– Конечно! Я же её и посолила и посластила, – Скрэтч азартно вонзила ложку в середину своей порции. – Даже воду в этот раз не забыла!

Октавия подняла тарелку копытцами и перевернула над столом – содержимое не сдвинулось ни на волос, гордо попирая тяготение. Земная пони всё меньше склонялась к мысли пробовать это. Шипение Винил, сопровождаемое неразборчивым, но экспрессивным бормотанием, только укрепляло в решении отменить дегустацию очередного кулинарного шедевра подруги.

– Вот же зараза! – хмыкнула единорожка. В телекинетическом поле парил обломок ложки, вторая часть столового прибора по-прежнему торчала из «овсянки».

– Винил, смирись, это нельзя есть, – покачала головой Октавия. – Скорее глина усвоится, нежели это.

Единорожка вздохнула и отодвинула тарелку, сдаваясь.

– Лучше скажи, как ты собираешься объясняться с Рабидусом? Он же никого не пускал к себе на кухню, только Скуталу за заказами и всё. А Лире что скажешь?

– С Лирой всё просто: она была морально готова к форс-мажор-винил ситуациям, как только разрешила нам остаться, – кобылка откинулась на подушку. – А Рабидус… Сострою жалостливую моську, он и простит. Он же добрый! Главное, чтобы не вспомнил, что на его родине лошадок кушают… А вообще, до их возвращения куча времени, так что я десять раз успею всё убрать.

– Или загадить ещё сильнее, – сухо отметила Октавия.

– Ну… Такую вероятность тоже нельзя списывать со счетов! – согласилась Винил. – Но не будем паниковать раньше времени.

В этот момент у входной двери с улицы раздались приглушённые голоса, заставившие её встрепенуться. Когда же в замке отчётливо провернулся ключ, в глазах кобылки воцарилась паника.

– Шухер, хозяева вернулись! – единорожка рыбкой нырнула в окно выдачи заказов, с грохотом спрятавшись на кухне.

Хотя у Октавии и возникло подспудное желание повторить за подругой эффектное исчезновение, она осталась сидеть на месте. В конце концов, её вина была лишь в том, что она не уследила за Винил. А уследить за ней ничуть не легче, чем за Пинки Пай.

– А мне Рэрити не оставила ключей от бутика! – обижено заявила Свити Белль, первой проходя в помещение.

– Может потому, что я не разносила ресторан? – чуть ехидно предположила Скуталу, заходя следом. Крылом пегаска крутила ключ на большом проволочном кольце.

Следом вошла Авамори с ЭпплБлум на загривке. Драконша выглядела чрезвычайно довольной и напоминала маму-кошку, готовую в любой момент начать вылизывать своих котят.

– Это было… – единорожка глубоко вдохнула и приставила копытце к запрокинутой голове, картинно закатив глаза, – …вдохновение! Я не могла сдержаться, я творила… шедевр! Согласитесь, то платье было произведением искусства?

ЭпплБлум и Скуталу переглянулись, после чего хором заявили:

– НЕТ!

– Добрый день, мисс Мелоди, – первой заметила земную пони Авамори.

– Добрый день, мисс Авамори, девочки, – улыбнулась музыкантша, чувствуя, как у неё с сердца сваливается огромный камень.

– Здравствуйте, мисс Октавия! – в один голос прокричали жеребята.

– Что вы здесь делаете? – спросила виолончелистка.

– Скуталу сказала, что покажет нам, как она научилась готовить! – радостно прокричали Свити Белль и ЭпплБлум. Октавия чуть поморщилась: из-за бушующей энергии жеребята с трудом контролировали эмоции и частенько переходили на крик, когда перевозбуждались.

– Ты умеешь готовить? – обратилась она к пегаске.

– Ага, меня Рабидус научил, – гордо заявил жеребёнок. – Ну, не то, чтобы он взял меня в ученицы, просто показал, как правильно нарезать овощи и как определить готовность. Так что простые блюда я могу готовить без труда.

Музыкантша с сомнением посмотрела в сторону кухни – вряд ли в ближайшее время там можно будет готовить. Она хотела сказать об этом Скуталу, но кобылка уже прошла к дверям и заглянула на кухню. Судя по тому, что она застыла изваянием, должное впечатление было произведено.

Но ступор жеребёнка продлился недолго – она зашла внутрь и начала разговор. Из-за закрытой двери нельзя было разобрать о чём речь, только общие интонации: вначале вопрошающие от Скуталу, потом преувеличено весёлые от Винил, потом долгий и спокойный монолог от пегаски. Скрэтч несколько раз пыталась встрять с комментариями, но ей не дали такой возможности. Когда Скуталу замолчала, Винил как-то неуверенно рассмеялась и, судя по всему, извинилась.

Когда Октавия отважилась заглянуть на кухню, то от удивления нижняя челюсть отпала сама собой: две пони стояли рядом и перемывали посуду! Пегаска дальновидно не доверила Винил ничего бьющегося, так что единорожка драила металлической щёткой закопченную кастрюлю. Сама Скуталу отмывала чашки и тарелки. Музыкантша была поражена – мало того, что пегасочка заставила Винил извиниться, так она ещё и посуду моет! И не делает попыток сбежать?!..

Остальные меткоискатели недолго думая присоединились к уборке, а за ними и Октавия с Авамори, благо работы хватало на всех. Так или иначе, всего за полчаса кухня вернулась в прежний вид… Ну, или близкий к нему, если судить по выражению мордашки Скуталу. После наведения чистоты пегаска выгнала всех с кухни, оставшись наедине с корзиной свежих овощей, что жеребята принесли с собой.

Не допущенные до тайн кулинарии собрались вокруг большого стола и приготовились ждать.

– Мисс Октавия, а что такое «развратный табунчик»? – с детской непосредственностью спросила Свити Белль. ЭпплБлум захихикала, явно зная ответ, и с любопытством посмотрела на музыкантшу – как та будет выкручиваться?

– Свити, скажи, откуда ты это взяла? – мягко спросила земная пони, едва справившись с шоком. Она ни за что бы ни поверила, что подобные выражения использует Рэрити – такие словесные обороты больше подошли бы синегривой единорожке, сидящей с подозрительно невинным видом.

– Мисс Винил сказала, что как только Лира и Рабидус вернутся домой, вы все вместе устроите развратный табунчик, – подтвердила единорожка мысли Октавии.

– Винил просто пошутила!.. – ласково ответила серая пони. – Но ты лучше не говори о таких вещах другим пони – это плохая шутка, из тех, что хорошие жеребята не повторяют.

Свити Белль посмотрела на отчаянно сдерживающую смех подругу и залилась румянцем, только сейчас осознав, что сказала нечто пошлое. Авамори с любопытством наблюдала за происходящим, не делая попыток вмешаться: она сейчас чувствовала себя настоящим исследователем, вникая в суть общества пони. Драконша без труда поняла значение слов, но не знала, как к этому относятся у пони, а потому не стала ничего объяснять единорожке.

– Винил, – отстранённо-вежливым голосом произнесла Октавия, поднимая тяжёлый взгляд на подругу. – Нам нужно с тобой серьёзно поговорить. Готовься.

Диджей подняла копытце, собираясь что-то сказать, даже открыла рот, но промолчала. Спорить с Октавией сейчас было пустой затеей. Винил себя особо виноватой не чувствовала… она вообще редко чувствовала себя виноватой, но в этот раз особенно. Это же просто шутка, ничего такого! Что плохого, что её услышала Свити Белль? Или Октавия и в самом деле вовсе не против такого табунчика?.. А может именно об этом она собирается поговорить?! Ох уж эта развратная кобылка… Хорошо ещё ей хватила ума не говорить о таком при жеребятах, нужно же думать, что говоришь и при ком!

Дверь кухни отворилась и оттуда вышла Скуталу, с лёгкостью балансируя заставленным подносом.

– Салат на закуску! – с плохо скрываемой гордостью произнесла она.

Трудно было винить пегаску за гордыню – салат выглядел замечательно, особенно если учесть, что готовил его новичок. Пока пони и драконша раззадоривали аппетит овощным ассорти, с кухни поплыли восхитительные запахи. Скуталу на несколько минут скрылась за дверьми и вернулась с мисками, полными овощного рагу.

– У тебя и вправду здорово выходит! – с набитым ртом отметила ЭпплБлум.– Ты прямо повар.

– Спасибо, – счастливо заулыбалась пегасочка, – мне готовить понравилось. Совсем не сложно.

– А может, у тебя талант повара? – с блеском в глазах воскликнула Свити Белль.

Она и ЭпплБлум тут же уставились на круп подруги, но тот оставался девственно чистым. Жеребята разочарованно вздохнули, но, как показалось Авамори, несколько по-разному. Если во вздохе ЭпплБлум и Свити Белль слышалось разочарование, то Скуталу вздохнула с облегчением. Хотя драконша не была уверена – она ещё не так хорошо разбиралась в нравах пони – и оставила выводы при себе.

– Ну, мы же хотели получить свои метки вместе? Так что всё в порядке! – преувеличено бодро воскликнула пегаска.

– Да, точно, вместе, – неуверенно подтвердила Свити, бросив тайком взгляд на свой белый бочок.

– И получим их вместе, – ЭпплБлум поёрзала на месте, борясь с желанием прикрыть круп скатертью.

Винил бросила сочувствующий взгляд на Свити и уставилась в свою тарелку. Авамори не понимала, что происходит, но видела, что её маленькие друзья опечалены, и потому просто сграбастала всю троицу и прижала к себе.

– Всё будет хорошо, – с непоколебимой уверенностью заявила она.

Постепенно жеребята, прижатые к мягкой и пушистой драконше, расслабились и заулыбались. Была в Авамори какая-то особая магия, что давала покой и уют – может, её особый талант, а может из-за того, что она похожа на большую добрую кошку…

XXII

ЭпплДжек огляделась кругом, но ничего, кроме заснеженной пустыни, так и не увидела. Куда не кинь взгляд – всюду только снега, да камни, торчащие из сугробов. Рядом с фермершей с ошалелым видом сидел Рабидус и беспрестанно мотал головой, будто пытаясь что-то вытряхнуть. Чуть поодаль, прислонившись спина к спине, сидели Твайлайт и Шайнинг; выглядели они не очень хорошо, по всему выходило, что ЭйДжей лучше всех перенесла произошедшее. А собственно, что произошло-то?

– И чё это было? – спросила земная пони, сбившись на деревенский говор.

– Нас телепортировало, насильно, – вяло ответил человек, пытаясь подняться на ноги. Хотя его шатало, он всё же смог поймать точку равновесия и встать прямо. – Я чувствую себя нехорошо. Шайнинг, будь другом, не делай так больше.

– Я?! – искренне удивился единорог.

– Ну а кто? – Рабидус с горечью посмотрел на свои голые ноги, что мёрзли на снегу. После недавних превращений из одежды осталась только пара клочков – срам прикрыть. Едва ли не со стоном маг что-то прошептал и его тело окуталось едва заметной дымкой, но его тут же зашатало с новой силой и, если бы ЭпплДжек не подставила спину, он бы точно упал. – Не я же нажал на телепортатор?

Человек провёл рукой под носом, стирая пошедшую кровь. Он ещё не успел восстановиться после встречи с «дверью», но выбора не было: в отличие от пони, у него не было шерсти на теле, и без защитного заклинания он замёрз бы за дюжину минут.

– Откуда ты знаешь, что это был телепортатор? – подозрительно прищурил глаза Армор.

– Потому что нас телепортировало! – рявкнул маг.

– Мальчики, не ссорьтесь, – попросила ЭйДжей. – Лучше подумайте, куда идти, чтобы вернуться в тепло.

Рабидус и Армор синхронно указали в одном направлении. Твайлайт удивлённо посмотрела на них.

– С чего вы так решили? – спросила она.

Человек и пони переглянулись и хором ответили:

– Там Кэйденс.

– Там Лира.

Волшебница тряхнула головой, не совсем понимая, как они смогли это определить; но, за неимением других версий, компания потопала в указанном направлении. Всё-таки куда хуже был вариант, если бы они показали в разные стороны!

Идти было не тяжело: снег спрессовался, и ноги не проваливались, а новый и мягкий ещё не успело нанести. Мороз не был особо сильным, но никто не был готов к такой прогулке. Хотя пони и не нужно столько одежды, сколько людям, но некоторые чувствительные части тела они прикрывали, к примеру, попону или декоративное седло на спину, шарф на шею и наушники на уши. Человек, хотя и наколдовал защиту, но влил мало энергии и теперь всё сильнее мёрз. Так что ни у кого не было особого желания задерживаться в снегах.

Шайнинг регулярно выпускал в небо сигнальные заклинания, надеясь привлечь чьё-нибудь внимание. Город, окружённый защитным куполом, должен был быть совсем рядом. Твайлайт прикинула мощность амулета и массу перемещённых и решила, что их не могло отбросить так уж далеко. Столица должна была показаться с минуты на минуту, если только живые компасы в лице Армора и Рабидуса не ошиблись. Оба уверенно ткнули в одну и ту же сторону, но город, словно издеваясь, всё не показывался.

Твайлайт и Шайнинг шли чуть впереди, о чём-то вполголоса переговариваясь. ЭпплДжек им не мешала: Твайлайт любила своего брата, но редко могла с ним видеться в последнее время. Фермерша даже не знала, как бы она себя чувствовала, если бы не могла увидеть Мака в любое время. Ведь это так приятно – постоять с братом, помолчать вместе, полюбоваться на сад…

Рабидус тоже не делал попыток мешать разговору единорогов, он шёл рядом с ЭйДжей и что-то бубнил себе под нос. Кобылка с удивлением заметила у него в руке ту самую железяку, что переместила их сюда – человек её таки нашёл и не выкинул, когда понял, что та разрядилась и бесполезна. Пони прислушалась к бормотанию.

– Главное не облизывать… Не облизывать… Держи себя в руках… – бубнил маг, медленно, но неуклонно поднимая руку с амулетом.

Земная пони хмыкнула и ниже натянула шляпу: то и дело поднимался ветер, и фермерша опасалась, что очередной порыв сорвёт любимый головной убор. Вряд ли гоняться за шляпой в заснеженной пустыне сильно приятнее, чем в степи, так что пони не хотела рисковать.

– Рабидус, мы хотя бы приближаемся, ты не чувствуешь? – после ещё пяти минут ходьбы спросила продрогшая фермерша. Мороз всё больше беспокоил кобылку, она с тревогой поняла, что ноги становятся с каждым шагом всё тяжелее и тяжелее, а коварная сонливость была тут как тут.

– Та, мы уфэ софсем ряфом! – уверенно ответил маг. С языка свисала всё-таки лизнутая железяка. – Поферпи фють-фють.

ЭпплДжек рассмеялась, глядя на безмятежно идущего человека. Хотя ничего смешного не было – как она заметила, Шайнинг уже буквально волочил Твайлайт, да и сама ЭйДжей держалась из последних сил. Кобылка взглянула на мага и вдруг поняла, что тот идёт без магической защиты. Всё было очень плохо… и через минуту стало ещё хуже, когда засвистала метель.

Рабидус и ЭпплДжек сели рядом, прижавшись друг к другу, почти сразу к ним присоединились единороги. Шайнинг ещё раз выпустил из рога яркую малиновую искру, разорвавшуюся в небе огромным фейрверком, после чего обессилено уронил голову. Твайлайт и Рабидус пытались возвести вокруг защитный купол, но ветер уносил его, не давая закончить заклинание. Земная пони до конца боролась с дрёмой, зная, что это гарантированный билет в один конец, но холод и усталость медленно, но верно брали своё. Глаза кобылки закрылись, и она провалилась в сон…

– В больницу бы, – заметила Селестия, глядя, как пони-спасатели опускают носилки с последним пострадавшим. – Зачем ты велела нести их сюда?

– Я перенервничала, – призналась Кэйденс.

Надо отдать молодому аликорну должное – она не впала в панику, когда узнала о пропаже, ей даже хватило выдержки спешно организовать поисковый отряд и не включить в него подруг Твайлайт. Она, как и Лира, чувствовала, что исчезнувшие рядом, но ничего, кроме примерного направления, указать не могла. К счастью хватило и этого – замёрзшую четвёрку нашли недалеко от купола. Они не дошли буквально триста метров – видимо из-за начавшейся метели не смогли увидеть свою цель, и сдались раньше времени.

– Их нужно скорее согреть! – Лира бросилась обнимать Рабидуса.

Каденза сдержала похожий порыв в отношении мужа, но это было не то.

– Сейчас я их согрею!.. – с маниакальной улыбкой заявила Кэйденс и на вершине её рога зажёгся огонёк, увеличивающийся в размерах с каждым мгновением.

– Без фанатизма! – хлопком по крупу оборвала творящееся заклинание Селестия. – Нужна горячая вода. Есть подходящая тара?

Принцесса растеряно огляделась по сторонам – она всё ещё не собралась с мыслями и потому не могла вспомнить элементарных вещей. Видя состояние принцессы, Кризалис фыркнула и подозвала и.о. начальника кристальной стражи. Фурлок осторожно приблизился к перевёртышу, та ему что-то сказала и пони, кивнув, убежал в сторону посольского лагеря. Минуту спустя он вернулся с огромной деревянной бадьёй, судя по всему служившей ванной для Кризалис. Размер и впрямь был вполне королевским – в нём без труда могли поместиться все четверо.

Недолго думая, Кэйденс магией вытянула из фонтана воду и наполнила бадью, потом повторила заклинание огня, направив его на согрев воды.

– Криз, зачем ты это делаешь? – тихо спросила Селестия. – Ты же прекрасно знаешь, что во дворце есть ванны, а также квалифицированные врачи. К чему это?

– Кэйденс жаждет действий и, если ей помешать, может наделать глупостей, – лениво ответил перевёртыш. – А так она под приглядом. Да и её связь с мужем усилится после такого спасения. Вот увидишь, он её ещё больше любить будет! И когда я опять поменяюсь местами… Э-э-э, забудь.

Замёрзшие заняли ванну, все остальные приготовились ждать, отчего-то переговариваясь исключительно вполголоса или шёпотом, будто громкий звук мог помешать. Постепенно пострадавшие начали приходить в себя и понемногу задвигались.

– Здаеться, помогае, – Фурлок прислушался к тихому полустону Рабидуса. – О, же рухаються!..

Внезапно спокойная гладь горячей воды взорвалась фонтаном брызг, и его с непреодолимой силой впечатало в стену. Ещё не понимая, что случилось, жеребец дёрнулся в попытке освободиться, но тщетно.

– И кто это такой умный сунул меня в кадку с двумя жеребцами?! – грозно сверля взглядом оппонента, спросила ЭпплДжек. Чтобы придать вес вопросу, она чуть сильнее надавила на Фурлока, почти до конца выдавливая воздух из его лёгких.

– Между прочим, это настоящая ванна перевёртышей, фураке называется. Я её из самой Зелёной долины привезла! – с лёгкой обидой заметила Кризалис.

– Да мне по сену откуда лохань! – тут кобылка заметила, что жеребец готов потерять сознание от удушья, и отпустила его.

Фурлок мешком свалился на землю, жадно хватая ртом воздух.

– ЭпплДжек, ты бы обсушилась, а то ведь и простудиться можешь, – заметила Селестия.

Только тут фермерша наконец заметила, что стоит в окружении венценосных особ.

– Д-да, конечно, ваше высочество… – кобылка смутилась и схватила протянутое полотенце. Вытирая гриву, она пыталась спрятать пылающие от стыда щёки: нехорошо срываться на незнакомых пони, да ещё в присутствии принцесс и даже королевы. – Просто в одной кадке с жеребцами… да ещё так внезапно… Нехорошо как-то.

– Да мы бы их раньше вынули! – от пережитого у Фурлока аж акцент пропал. – Вон, один уже зашевелился!

– Знаю я, что у них зашевелилось! От того и очнулась! – вновь огрызнулась кобылка.

Она хотела незаметно скрыться, но тут налетели подруги, убедившиеся, что с ЭпплДжек всё в порядке и дружеское объятие не повредит. Фермерша в мгновение ока оказалась окружена радостно галдящими пони, её тут же принялись обтирать и обнимать, выражая радость.

Пока все отвлеклись на земную пони, Кризалис с любопытством заглянула в ванну для оценки предмета шевеления. Кэйденс мягко, но решительно отодвинула королеву… однако не удержалась и глянула сама, чем вызвала у перевёртыша ехидный смешок.

После оттаивания ЭпплДжек остальные пришли в себя в течение пяти минут; каждого вылезшего встречали радостные возгласы. Последним в ванне оставался человек; хотя он очнулся вторым, но вылезать почему-то не спешил.

– Ты себя нехорошо чувствуешь? – встревожено спросила Лира, подойдя к краю ванны.

– Напротив, просто замечательно, – довольная улыбка подтверждала сказанное. – Просто это так здорово – принять горячую ванну, любуясь на зимнюю природу.

Рабидус перегнулся через край и, ухватив пони под живот, утянул к себе. Лира негодующе завопила, но крик быстро перешёл в смех, и она принялась плескать в человека водой. Когда стало понятно, что Рабидус в порядке, все остальные ушли в замок, оставив человека дурачиться на свежем воздухе.

– А ты знаешь толк в принятии ванны, человек, – к плескающимся подошла зачем-то оставшаяся Кризалис.

– Ваше Величество, – маг попытался изобразить поклон в ванной.

Королева рассмеялась и одним махом запрыгнула в бадью.

– Моя ванна, так что имею право! – со смехом заявил перевёртыш. – А ещё я могу впитывать тёплые чувства, не направленные прямо на меня. Так что продолжайте, а я подкреплюсь.

– Ох, не думал, что встречу пони-вуайеристов, – буркнул маг, прижимая к себе Лиру.– Не беспокойся, любимая. Я защищу тебя от этих извращенцев!..

Кобылка непонимающе глянула на человека, но расползающаяся улыбка подсказала, что тот просто шутит. Кризалис, чутко улавливающей чужое настроение и отношение к себе, никакие подсказки были не нужны. Впрочем, поплескаться вволю королеве не удалось: буквально через пяток минут явился стражник-перевёртыш.

– Ваше Величество, караван прибыл, – хрипло доложил он и, заметив внимательный и напряжённый взгляд владычицы, добавил. – Паф тоже прибыла, с ней всё в порядке. Она утомилась в дороге и сейчас спит в вашем шатре.

Успокоившаяся Кризалис кивком отпустила стражника и со счастливой улыбкой легла спиной на воду, раскинув ноги подобно морской звезде.

– Караван? – не выдержал напора любопытства Рабидус.

– Да, я решила упрочить дипломатические отношения с Кристальной империей ещё и торговыми связями, – расслаблено пояснила королева. – Мы изготавливаем много всего, что используют пони, но из-за некоторых недоразумений не можем торговать напрямую. Так что вы можете и не догадываться, что какая-то вещь у вас дома была изготовлена в Зелёной долине.

– И что же там изготовляют? – видя хорошее расположение духа перевёртыша, решил узнать маг.

Кризалис исчезла под водой, вынырнув около Рабидуса, и Лира инстинктивно прижалась к человеку, крепко вцепившись в его руку. Королева хихикнула и показала единорожке язык, тут же ухватившись за другую руку мага: несмотря на возраст и статус, она была не прочь повеселиться. Вообще говоря, возраст и статус в этом Мире мало кого останавливал от шалостей.

– У нас делают потрясающие ткани: тряпки из Седельной Арабии – это жалкое подобие наших шалей и одеял! – начала перечислять Кризалис. – Ещё куют отменные клинки. Кстати, лучшие поварские ножи, используемые по всей Эквестрии, были выкованы в Зелёной долине. Резьба хорошо развита, так что если хотите сувениры – их есть у нас. У нас вообще много чего есть, приходите завтра на базар – сами увидите!

– Лучшие ножи? – Рабидус задумчиво почесал подбородок; Лира в это время размышляла о том, что неплохо бы обновить гардероб. Не то чтобы она часто наряжалась, но вдруг что-то захотелось…

XXIII

Яркое полуденное солнце заглянуло в комнату Рабидуса и намекнуло, что это раннее утро будет отличным началом чудесного дня. Человек уже давно так долго не спал по утрам – как-то так вышло, что в Эквестрии он рано вставал и поздно ложился, при этом чувствуя себя просто волшебно. Может, и в самом деле из-за волшебства Мира, может – из-за чистой экологии, а может потому, что маг был по-настоящему счастлив и его нервы пришли в порядок.

Потягиваясь на чистых светлых простынях, он вспомнил последний день на Земле…

Он не спал уже двое суток, постоянно скрываясь от охранителей. Рабидус и до этого часто переезжал с места на место, нигде не задерживаясь надолго, но в этот раз он прокололся. Он прожил в одном городе три месяца и решил, что его потеряли…

Фатальная ошибка.

Всё произошло неожиданно: когда он вошёл в подъезд, в котором снимал жильё, его уже ждали. Знакомый охранитель, высокий мужчина с коротким ёжиком золотистых волос, в руках постоянно крутит чётки – даже сейчас маг мог до мелочей вспомнить его лицо. Они встречались не единожды, и в память об этих встречах у Рабидуса был целый комплект шрамов – одно только горло перерезали трижды, пока не поняли, что так проблему мага не решить.

Охранители Земли долгое время маскировались под инквизицию и переняли некоторые, не самые человечные, методы их работы. Иными словами, работали по принципу: нет человека – нет проблемы. Рабидус не избежал этого, но из-за неких причин, которых и сам не понимал, поступать так же просто не мог. Кстати, охранители, убедившиеся в неработоспособности принципа, теперь гонялись за ним с целью стирания памяти.

Встретившись буквально нос к носу с противником, маг активировал своё заклинание перемещения. Он копил энергию на активацию почти полгода и рассчитывал оказаться на другом конце земного шара, но телепорт сработал чересчур хорошо.

Рабидус ухмыльнулся: он многое бы отдал, чтобы полюбоваться на выражение лица того засранца, что явился стереть его воспоминания. Уже больше полугода прошло, но память жива.

Лира пару раз заводила разговор о его прошлом, но он каждый раз уводил тему или рассказывал что-то пространное из истории человечества. Может, ему и в самом деле удавалось запутать кобылку, а может, тактичная пони просто видела, что ему неприятны эти воспоминания и не лезла с расспросами…

Маг ещё раз потянулся, отбрасывая неуместно мрачные воспоминания, и вскочил на ноги. Пол коварно взбрыкнул, скидывая человека, а сообщница-кровать отпрыгнула от руки, не давая схватиться и удержать равновесие. Рабидус растянулся на мягком ковре, ошарашено моргая.

«Головокружение? Это что-то новенькое…»

Он осторожно поднялся, не делая резких движений – всё было в норме. Посмотрел на руки…

«Чёрта с два, а не норма…»

Они оставляли размытый шлейф при каждом движении, и это явно было нехорошо.

Рабидус сел обратно на кровать и, закрыв глаза, начал делать дыхательную гимнастику. Через десять минут вновь посмотрел на руки. Слава рандому, в этот раз они не вытворяли странных фокусов. Маг медленно поднялся – никакого головокружения. Рабидус облегчённо выдохнул: значит, это был просто единичный случай, не стоящий внимания.

Повеселев, он вышел в общую гостиную, где его дожидались Твайлайт и Трикси. Библиотекарша по обыкновению что-то читала, а придворная чародейка лежала на диванчике напротив и пожирала волшебницу глазами. Рабидусу даже показалось, что она облизнулась, когда её взгляд скользнул куда-то в область кьютимарки Спаркл.

– Проснулся? – волшебница отложила книгу и улыбнулась. – Как твоё истощение?

– Всё хорошо, я бодр и весел, – отрапортовал человек.

Он уже и забыл, что умудрился вчера до остатка исчерпать резерв и чуть не замёрзнуть. Умереть-то он не мог, но вот впасть в кому до времён, когда льды растают – вполне. Теперь стало ясно, отчего он так долго продрых: долгий сон – это меньшее из возможных последствий произошедшего. Опустошение магического резерва вообще могло привести к разрушению энергетических каналов; конечно, со временем они бы восстановились – теперь Рабидус не переживал на этот счёт – но до того момента магия была бы для него под запретом. К счастью, человек не чувствовал разрыва с магическим полем Мира, так что энергоканалы явно в порядке.

Маг взял из вазочки пару яблок и пошёл вслед за кобылками. Твайлайт вся извелась – так ей не терпелось продолжить исследования подземелий Сомбры, но Трикси не проявляла подобного энтузиазма. Как понял человек, она с большим удовольствием продолжила бы визуальные исследования Твайлайт… а лучше тактильные.

Подруги Твайлайт отзывались о Луламун в не самых светлых красках, указывая на тяжёлый и вздорный характер единорожки. Будто главной её целью было превзойти Твайлайт, и не просто превзойти, а чтобы волшебница признала своё поражение. При этом носительницы элементов, за исключением самой Твайлайт, не верили в особые силы Беатрикс, полагая, что она обычная фокусница.

Рабидус читал работы Трикси в области высшей магии единорогов; большая их часть была теоретическими выкладками, но кое-что единорожка испытала на практике. К примеру, метод получения огромного магического заряда за сравнительно короткий промежуток времени. Если коротко, то суть её магии – в эмоциональной накачке от толпы. На этом строились её выступления, они же испытания в полевых условиях. Вначале она показывала простенькие фокусы, чтобы заинтересовать пони, и по мере роста их интереса, возрастал положительный эмоциональный фон. Этот-то фон и служил энергией для всё более могущественных и зрелищных заклинаний. Чем больше восторг толпы – тем более зрелищные трюки показывала Трикси; выходило некое подобие взаимного усиления: публика восторгом подпитывала всё новые заклинания, которые вызывали всё больше восторга.

На первый взгляд, подобная методика годилась исключительно для шоу, но это не так. На деле всё было куда сложнее: получалось, что чем больше пони верили в могущество Трикси, тем могущественнее она становилась. По сути, она пошла по пути многих земных богов: чем больше верующих – тем больше сил и влияния, чем больше влияния – тем больше верующих. Теоретически, Беатрикс могла собрать достаточное количество поклонников, чтобы сравниться с аликорнами, как бы абсурдно это не звучало.

– Сегодня опять разделяемся? – уточнил человек, догрызая лёгкий завтрак.

– Нет, Трикси пришла в голову дельная мысль, – обернулась Твайлайт. – Двери ловушки – это очень сложная магия и ставить их просто так никто не стал бы. Значит, она нужна, чтобы что-то защитить; к примеру, вход в скрытое помещение. А зачем в секретных лабораториях и складах делают ещё более скрытую комнату?

– Для чего-то реально секретного, – закончил за неё человек. – Не, нелогично. Эта дверь-ловушка как маяк указывает на то, что она что-то скрывает и защищает.

– Не скажи, – покачала головой волшебница. – Начнём с того, что немногие смогли бы самостоятельно вырваться из паутины иллюзий, чтобы делать какие-либо выводы. А даже вырвавшись, самостоятельно или с чьей-то помощью, этот некто скорее всего решил бы расколдовать дверь, верно?

– Ну, я бы так поступил, – признался человек. – Разве не само собой разумеется: чтобы пройти дальше, нужно снять с двери заклинание?

– Подожди немного, дойдём – покажу, – хитро улыбнулась кобылка.

Наконец они спустились на нужную глубину, и сразу пошли в зал, где вчера хозяйничал Рабидус. От одного только вида двери по спине мага прошёлся холодок: как он не храбрился перед пони и самим собой, но клятая дверь смогла его по-настоящему напугать…

Твайлайт остановилась напротив ловушки и, закрыв глаза, начала готовить заклинание. По рогу забегали тёмно-фиолетовые огоньки, совсем не такие, как обычное ровное свечение рога у единорогов. Словно сгущенная комковатая магия, противоестественная для Эквестрии, даже на взгляд человека.

Трикси внимательно смотрела за готовящемся заклинанием, запоминая нюансы нового для неё волшебства. Рабидус тоже следил, но скорее с академическим любопытством, нежели для практического использования: классическая эквестрийская магия оставалась для человека недоступной, даже когда он был в теле единорога. Это не могло не огорчать: всю жизнь он провёл в исследованиях магии в своём Мире, по крупицам собирая и систематизируя информацию, а в Эквестрии книги по магии были в любой библиотеке и не ширпотреб, как на Земле, а настоящие, пропитанные силой книги. И одной из самых богатых на подобные труды библиотекой был дуб, росший в Понивиле.

Когда Твайлайт только переехала, это была обычная библиотека, должная удовлетворить нужды в чтении у небольшого городка. Но после заселения личной ученицы принцессы в ней начали появляться довольно редкие и узкоспециализированные издания. Волшебница никогда не пользовалась своим статусом приближённой, за одним исключением – когда желала получить нужную книгу или её копию.

Однажды научившись создавать с помощью зеркал пространственные карманы, единорожка сделала несколько отражённых библиотечных залов и заполнила их по своему вкусу. Читать Твайлайт любила всё, но больше всего ей нравились книги с новыми заклинаниями, так что можно представить, что хранилось на зазеркальных полках…

Заклинание, наконец, было готово и сорвалось с кончика рога волшебницы в виде конуса фиолетового света. Стоило магическому свету коснуться двери-ловушки, как она побледнела и секунду спустя исчезла, не оставив ни следа. Рабидус подошёл и осторожно потрогал появившейся участок стены: ничего особенного в нём не было – стена как стена и никаких намёков на недавно бывшую здесь дверь.

– Однако… – почесал маг в затылке.

Твайлайт тем временем шла вдоль помещения, освещая стену фиолетовым светом. Не прошла она и полудюжины шагов, как участок стены вспыхнул чёрно-фиолетовым и там проступили очертания новой двери. Через несколько секунд дверь стала полностью материальна и единорожка со вздохом оборвала действие заклинания – силы, судя по всему, оно тянуло нещадно. Немного отдышавшись, единорожка вновь начала колдовать, но в этот раз её магия была обычной, с приятным глазу розово-фиолетовым свечением вокруг рога. Заклинание лучом ударило в верхнюю часть высокой двустворчатой двери и растеклось по ней, заставив ту едва заметно задрожать.

После этого волшебница, обессилев, едва не рухнула на пол, но её вовремя поддержала Трикси. Прижавшись боком и отставив ногу для устойчивости, чародейка не дала Твайлайт упасть. Благодарно кивнув, Спаркл положила голову на спину Луламун, тяжело дыша ей в гриву. Голубая единорожка застыла, боясь потревожить уставшую коллегу; на её мордашке всё отчётливее проявлялось выражение плохо скрываемого счастья.

Видя, что пони вышли из игры, Рабидус подошёл к двери. Ему очень не хотелось открывать различные подозрительные двери, но, похоже, кандидатов больше не было. Глубоко вздохнув, человек взялся за металлические кольца, заменявшие ручки, и потянул…

Никакого результата. В глубине души он порадовался такому исходу, но, как ни страшно, а открыть-то дверь было нужно. Рабидус ухватился обеими руками за одно кольцо, надеясь отворить хотя бы одну створку, но результат был прежним – нулевым. Самым обидным было то, что не было видно никаких запоров или защитных чар. Маг упёрся ногой в одну створку и дёрнул другую изо всех сил, но получил только боль в спине.

Исчерпав все возможности, Рабидус решил прибегнуть к последнему средству, для самых сложных ситуаций. Как и большинство соотечественников, он всячески избегал прибегать к этому способу решения проблем, но выбора, судя по всему, не было…

Рабидус смирился с судьбой – как ни печально, но ему придётся сделать это

Подумать.

Чтобы избежать перегрева мозга от незапланированных мыслительных процессов, маг уткнулся лбом в одну из створок… и едва не упал, когда опора для головы предательски ускользнула.

Дверь отвратительно скрипнула давно не смазанными петлями и отворилась.
Внутрь.

Человек стоял с открытым ртом, не в силах поверить в происходящее. Эта мерзкая, подлая, деволова дверь открывалась внутрь! Вершина подлости!.. Теперь Рабидус ни на секунду не сомневался, что Сомбра был деспотом и тираном, злостно нарушавшим технику безопасности.

Пылая праведным гневом, Рабидус даже не сразу обратил внимание, что обе единорожки заливаются звонким смехом, глядя на его мучения. Отсмеявшись, они прошли мимо хмурого человека в тёмное помещение. Как и в прочих залах, стоило кому-то войти, как под потолком заработали магические светильники. Но здесь освещающие кристаллы едва светились, практически ничего не освещая, напротив, от них казалось только темнее из-за сгустившихся теней. Более-менее освещённой была только дорожка, ведущая от дверей в глубину помещения.

Нет сомнений, раньше это была лаборатория, а не склад. Более того, она всё ещё работала. Толстые, с ногу пони, провода соединяли громадные металлические шкафы, в обилии расставленные по залу. В их нутре что-то едва слышно гудело и пощёлкивало, на управляющих панелях тускло перемигивались лампочки, а давно сточившиеся грифели самописцев продолжали подёргиваться, пытаясь рисовать на отсутствующей бумаге…

Они шли, настороженно оглядываясь по сторонам, стараясь ничего не касаться и не задевать. Освещающие кристаллы временами вспыхивали на секунду ярким светом, выхватывая из теней новые детали обстановки. В одной из ниш Трикси заметила стеклянный цилиндр, не менее десяти футов высотой и пяти в диаметре. В нём было что-то непонятное – ниша стояла в самой тени. Внезапно рядом вспыхнул освещающий кристалл и чародейка оказалась буквально нос к носу с плавающим в какой-то жидкости пони. Единорожка хотела в ужасе закричать, но горло подвело, и всё, что она смогла издать – несколько жалких хрипов. Как будто этого было мало, рядом вспыхнуло ещё несколько кристаллов, осветив десятки цилиндров. А за ними в темноте виднелись новые сосуды со страшным содержимым…

Беатрикс хотела позвать своих спутников, но что-то удержало её. Твайлайт и Рабидус в это время рассматривали огромный пыльный экран, по которому опускалась стена из цифр и непонятных символов, разобраться в мешанине которых было решительно невозможно. Чародейка присоединилась к ним, умолчав о находке: ей совсем не хотелось, чтобы Твайлайт испугалась при виде несчастных, заточенных в цилиндры.

Но не это привлекло всеобщее внимание. Будь на их месте кто-то иной, он первым делом заинтересовался бы таинственными механизмами, проработавшими более тысячи лет. Однако вся троица была магами и потому, необычный – если не сказать «невозможный» – магический фон из глубины лаборатории привлекал их внимание куда больше, нежели всё остальное.

В самом конце помещения находилась огромная глыба кристалла, абсолютно прозрачного, если не считать размытой тени в центре. Именно от этой тени шли возмущения в магическом фоне. При должном внимании можно было рассмотреть силуэт, отдалённо напоминающий пони.

– Что это такое? – отчего-то шёпотом спросил Рабидус.

– Не знаю, – так же шёпотом ответила Твайлайт. – Я когда-то встречала такую магию, но не могу вспомнить, где и когда.

– Я такого точно не встречала, – пробормотала Трикси, едва сдерживаясь, чтобы не начать пятиться. – Но у меня от этого камушка шёрстка на спине дыбом становится.

Дышать возле камня с каждой секундой становилось всё сложнее, словно воздух начал сгущаться. Но это было лишь иллюзией – на самом деле эманации, исходившие от тени, стали усиливаться. Да и сама тень начала темнеть, сгущаясь в силуэт единорога. Внезапно в ней вспыхнули два зелёных глаза с красной радужкой без зрачка. Застывшему на месте Рабидусу казалось, что эти слепые глаза смотрят прямо в его душу. Единорожки чувствовали себя не лучше: они замерли неподалёку, не отрываясь, глядя в жуткие глаза.

Кто вы и зачем явились ко мне? – раздалось в головах у всех троих.

– Сомбра… – едва слышно, сквозь сжатые зубы прошипела Твайлайт.

XXIV

– Итак, Фусфол Винд, ты готов предоставить мне свои мысли в письменном виде? – с порога спросила принцесса Луна.

Пегас дёрнулся во сне и свалился на пол. Бумаги он подготовил ещё вчера, как и велела принцесса… Только ни вечером, ни ночью Луна так и не пришла. Фусфол прождал её до самого утра, не смыкая глаз, и задремал лишь полчаса назад. Теперь, внезапно разбуженный и дезориентированный, он спешно подбирал с пола упавшие со стола записи. Осознание того, что его дожидается принцесса, до этого заставшая его спящим, только добавляло жеребцу паники, отчего листы бумаги мялись и не желали быть собранными. Пегас нутром чуял – терпение аликорна вот-вот закончится и ему придёт конец: второй раз, как вчера, ему уже не повезёт…

Принцесса стояла, дожидаясь, когда пегас будет готов к разговору, и сгорала от стыда. Разумеется, многовековые тренировки позволяли с лёгкостью скрывать любые эмоции, но стыд от того меньше не делался. Она не пришла вечером вовсе не из-за королевских обязанностей, как, видимо, решил бывший страж, а по банальной забывчивости. Решение призвать его на службу чиновником было столь внезапным, что совершенно не отложилось в памяти принцессы! Или в том вина немного забродившего виноградного сока, что так хорошо готовит Берри Панч?..

Если бы утром к ней не подошёл вчерашний фестрал, приятель Винда, и не начал просить за него, Луна могла и вовсе не вспомнить про бедолагу! Ночной страж переживал за друга и просил сжалиться над ним и не выгонять из стражи, принцесса успокоила его и пообещала быть снисходительной. К счастью, аликорну хватило ума узнать имя провинившегося стражника: вчера она не удосужилась спросить его у самого пегаса.

Наконец, Фусфол собрал все бумаги и взглянул на принцессу глазами мышонка, увидевшего змею. Аликорн чуть скривилась и телекинезом подхватила листы, беглым взглядом прошлась по тексту, вспоминая, о чём вообще была речь, и отложила их в сторону.

– Если ты не против, поговорим о твоей инициативе без канцелярщины, – принцесса не желала признаваться, что ей стало тошно читать пространные и занудные формулировки, написанные пегасом.

Луне совсем не нравилось, как в последнее время изменились правила записи законов или указов: за вензелями слов она чувствовала простор для различных уловок и чёрных ходов.

– Как пожелаете, Ваше высочество, – не стал спорить жеребец, радуясь, что принцесса не так сердита, как могла бы.

– Позволь, я обобщу твои мысли, – начала Луна. – Ты предлагаешь награждать усердных и честных чиновников здоровьем и продлением жизни, верно?

Пегас кивнул.

– Сразу вопрос – как определить честного чиновника? – Луна внимательно посмотрела на Винда.

– Установка ЭпплСпаркл? – нерешительно предложил жеребец. – На первых порах, разумеется, – поспешил добавить он, видя, как нахмурилась принцесса. – По моим мыслям, использование установки требуется только поначалу – отсеять зарвавшихся. Потом-то те, у кого чернилами аж копыта пропитались, сами будут бояться мошенничать, зная, что их могут проверить.

– Или будут лучше заметать следы, – заметила Луна.– Да и использовать детектор лжи, пускай и такой совершенный, как-то…

– Нет, принцесса, мошенничество будет процветать лишь до тех пор, пока оно выгодно. А если единый прокол в карьере загубит такой бонус, то многие задумаются – а стоит ли оно того? – понемногу горячась, возразил пегас. – Стоит ли десяток монет гарантированного здоровья? Или купчая на дом может потягаться с дополнительными годами жизни?

– Так ты сторонник радикальных решений? – усмехнулась принцесса. – Всё или ничего? Допустим… А что с остальными пони? Как они отреагируют на то, что кто-то живёт много дольше них? Не вызовет ли это недовольство среди населения? Уж аристократы-то в один голос завопят о необходимости продления их драгоценных жизней!

– Ваше высочество, я вовсе не предлагаю постоянное омоложение, как могло показаться, – пегас покачал головой, не замечая, как от волнения начал мять листы. – Оно должно стать целью безупречного служения. Оздоровление – да, регулярно, но омоложение – только в конце! К примеру, проработал чиновник на своём посту без единого нарекания и перед пенсией ему дарят десять лет жизни, которые он может разделить между ближними родственниками.

– Зачем? – не поняла принцесса.

– Чтобы помолодеть не одному, а с женой или мужем, – пояснил Фусфол. – И пусть сам решает, кому и на сколько молодеть. В рамках полученного, разумеется.

Луна кивнула и принялась шагами мерить комнату. Что-то ещё её тревожило, но она не могла понять что именно…

– Хорошо, мне нужно обдумать всё как следует, – принцесса посмотрела в окно на поднимающееся солнце. – Я обговорю твою идею с сестрой, так что будь готов к новым вопросам. Сегодня ты свободен. Но завтра с утра должен быть в этом кабинете, свежий, выспавшийся и готовый ко всему. Сим нарекаю тебя первым из хуфинков! Фронт работ велик – ведь ты пока один на всю Эквестрию. Не подведи!..

Луна не удержалась и зловеще расхохоталась, выходя из кабинета. Едва за дверью скрылся синий туман хвоста, как Винд рухнул на пол – напряжение, державшее его, отпустило, и ноги перестали держать. Ему опять несказанно повезло – принцесса милостиво не заметила его нерасторопности, решила не давить в зародыше его идею и даже дала шанс стать первым среди честных чиновников!..

Едва вспомнив о последнем, пегас опустил уши – работа с бумагами не его профиль. Он, разумеется, умел читать и писать, как любой уважающий себя пони, вот только работа с документами вызывала у него нервную дрожь. Бумага – это вам не небо и любой кривой штрих останется там навсегда. Винд посмотрел на свою кьютимарку – перо, рисующее ветер. Кто бы мог подумать, что перо будет в его жизни не аллегорией, а реальностью?..

Аликорн шла по коридору чрезвычайно довольная собой. Проводить такую реформу или нет – вопрос спорный и требует всестороннего рассмотрения, однако ей удалось найти того, кто умеет думать головой и на самом деле радеет за страну! Искренность в словах пегаса принцесса почувствовала сразу.

Воодушевлённая таким хорошим началом, она решила сделать следующий шаг по укреплению государства – пришло время особого ритуала. Его собиралась провести Селестия, но, получив тело жеребёнка, была вынуждена отказаться от этого плана. Но Луна не упустит свой шанс!..

В кабинете принцесса ночи нашла всё, что велела подготовить секретарше: лист бумаги, газету, ножницы и клей. Прикусив от напряжения язык, с задорным блеском в глазах, аликорн приступила к первой части плана…

Спайк вытер проступивший на лбу пот и облокотился о прилавок: от усталости его уже не держали ноги, а от постоянно изрыгаемого пламени саднило горло и немел язык.

– Рэрити, может, хватит на сегодня? – осторожно спросил он, не особо надеясь на положительный результат. – Базар ещё неделю будет, минимум.

– Спайк, милый, как ты не понимаешь? – единорожка отвлеклась от развалов с тканями и подскочила к дракончику, приобняв его в порыве эмоций. – Как можно уйти из этого рая! Ты только взгляни на эти ткани!

Спайк кисло посмотрел на рулон алой материи, приглянувшийся модельерше. Он уже догадывался, чем это обернётся – и верно, к стопе отложенных мотков добавился ещё один. Единорожка и думать забыла, что не любит и побаивается перевёртышей – теперь она была готова расцеловать их за столь чудесные товары по столь низкой цене!

– Спайки, ты не отправишь всё это в замок? – мило улыбнулась пони, взглядом указав на купленное.

Дракончик с тяжким вздохом кивнул и начал глубоко дышать, с каждым вздохом втягивая всё больше воздуха. В какой-то момент он замер, по чешуйкам пробежал зелёный блик, и в следующее мгновенье он выпустил всполох ярко-зелёного пламени. Ткани, попавшие в него, моментально исчезли, не оставив даже пепла. Перевёртыш-продавец испуганно отпрянула от разбушевавшегося дракона, но, увидев спокойствие единорожки, нерешительно спросила:

– Вам чем-то не угодили мои товары, что вы так с ними расправились?

– Нет-нет, что вы! Товары отличные! – поспешила заверить чёрную кобылку Рэрити. – Просто таким образом Спайки-Вайки отправил всё купленное прямо ко мне в комнату.

Перевёртыш несколько раз растерянно хлопнула глазами, потом её мордашка просветлела, и она закивала:

– А, пони-магия! Понятно.

Спайк хотел уточнить, что это драконья магия, но смог выдавить только несколько хрипов.

Отправлять свитки с письмами было забавой, почти не требующей усилий; принимать их было тяжелее, особенно когда Селестия высылала разом дюжину. Но отправлять такие объёмы оказалось настоящим испытанием на выносливость!.. Хуже было только однажды – когда Дискорд освободился из каменного плена. Тогда Спайк заработал серьёзное несварение, принимая письма. В этот раз желудок дракончика не пострадал, но по горлу словно наждачной бумагой прошлись, да и дышалось тяжело.

Твайлайт предупреждала его, чтобы не переусердствовал и не использовал новую способность слишком часто. Но что мог поделать несчастный влюблённый дракон, когда просит кобылка его мечты?.. В результате счёт пересылов перевалил за полторы дюжины, что было личным рекордом для Спайка.

Вся столица гудела как потревоженный улей этим утром – базар перевёртышей оказался настоящим событием и едва ли не каждый пони считал своим долгом посетить это мероприятие. Благо товаров было огромное количество на самый разный вкус: Кризалис упомянула лишь малую толику того, что привезли её подданные. Одних только тканей было три ряда, самых разных цветов и оттенков, толщины и фактуры. Все они отличались изумительным качеством и смехотворной, по мнению Рэрити, ценой.

Через ряд от тканей обосновались кузнецы, среди которых сейчас бродила мятно-зелёная единорожка. До этого она и не представляла, что ножей может быть столько видов! Длинные, короткие, узкие, длинные, разной формы и размеров… У кобылки просто разбегались глаза! Наконец она сдалась и попросила помощи у продавца.

– Для повара лучше подходят вот эти, – без раздумий указал он на внешне самые обычные ножи. – Лучшая сталь, лучшая ковка!

Лира уткнулась носиком в указанный товар. Однако, несмотря на то, что выбор заметно сузился, ассортимент всё ещё оставался внушительным. Как выбрать лучший?

Она нерешительно посмотрела на старика-перевёртыша и смущённо улыбнулась. Суровое лицо немолодого продавца подобрело, и даже появилась небольшая улыбка.

– Смотри, – начал он объяснять, – видишь это клеймо? Это личный знак мастера, выковавшего этот нож, и только лучшие мастера имеют право ставить свой знак. А вот видишь – под клеймом мастера стоит ещё один знак, вытравленный кислотой, а не выбитый? – понизил он голос. – Это особый знак, его ставят только на самые прочные и крепкие клинки. Лучшие из лучших!

Лира с благоговением приподняла в копытцах указанный нож; даже сталь казалась отличной от всех прочих ножей, а по всему клинку шёл замысловатый узор. Под клеймом мастера – странный значок из нескольких штрихов – был символ прочности и неразрушаемости: два числа – тридцать три и десять.

Заплатив за заветный клинок приличную горсть золота, кобылка поспешила на место встречи. Разойдясь гулять по базару, пони условились встретиться на площади в полдень и обменяться впечатлениями. Однако никто так и не успел ничего сказать про свои покупки…

– Девочки, вы просто обязаны на это посмотреть! – сияя широчайшей улыбкой, словно из-под земли выскочила Пинки Пай.

– Что случилось? – Флаттершай вздрогнула от неожиданности, едва сдержав порыв спрятаться за ближайшей пони.

Розовая кобылка была в таком возбуждении, что от нетерпения гарцевала на месте. Всем своим видом она выражала желание срочно бежать куда-то. Подруги переглянулись и пошли следом за Пинки. Лист посадил на шею вымотавшегося Спайка и пошёл следом: «девочкой» он себя не считал, но это не умаляло его любопытства, а Пай умела удивлять.

Далеко идти не пришлось – целью оказался довольно вместительный ангар неподалёку от раскинувшегося базара. У дверей кудрявая пони остановилась и обернулась к сопровождающим:

– Позвольте представить вам гвоздь предстоящего парада – самодвижущиеся платформы с механическими куклами! – торжественно возвестила она и вошла внутрь.

На словах это было не очень впечатляюще, но как только все прошли в ангар, стало понятно, чем так гордится Пинки Пай. Основных фигур было три: Каденза, Кризалис и Шайнинг, каждая не менее пяти метров в холке; но не размер привлёк всеобщее внимание, а фотографическое сходство. Яркое освещение позволяло со всех сторон осмотреть гигантские куклы.

– Как живая… – ЭпплДжек подхватила шляпу, чуть не упавшую с задранной головы. – Чтоб мне яблок не жевать, вылитая!

Меж платформами показался Дискорд, одетый в заляпанный краской халат маляра; в одной лапе у него было ведёрко с розовой краской, а в другой – валик на длинной ручкой. Голову духа хаоса венчал сложенный из газеты кораблик, в ушах торчали наушники. Не замечая или просто не обращая внимания на посетителей, он поставил ведро на пол и, обмакнув валик, начал закрашивать непрокрас на ноге аликорна. При этом он пританцовывал под одну ему слышную музыку и тихонько напевал:

Come on every pony smile, smile, smile

Fill my heart up with sunshine, sunshine

All I really need's a smile, smile, smile

From these happy friends of mine…

– А он что здесь делает? – тихо спросила Рэйнбоу.

– Глупенькая, – хихикнула Пинки, – разве не видишь? Помогает!

Драконикус как раз закончил и с довольным видом отошёл на пару шагов полюбоваться результатом. Обернувшись, он окинул самодовольным взглядом собравшихся кобылок, после чего обратился к Листу:

– Что скажете, коллега? Как вам моё творчество?

– Потрясающее сходство, – Лист развёл руками. – Плюс великолепное исполнение: не вижу ни швов, ни чего-то подобного.

– Вы мне льстите! – Дискорд смущённо покраснел, кокетливо отмахнувшись. – Но сходство это да, моя гордость. Малышка Пинки захотела похожие куклы, и я не смог устоять перед её улыбкой!

Пони тем временем осмотрели гигантскую Кэйденс и перешли к не менее гигантскому Армору…

Одного взгляда им хватило, чтобы застыть, поражённо открыв рты.

– Значит, все пропорции идеально перенесены? – уточнил Лист, осматривая гордый профиль Шайнинга: ноздри казались чуть великоваты. Дискорд перехватил его задумчивый взгляд и возмущённо ответил: – Один в один, я не прибавил ни микрона!

Человек заметил необычную тишину и с удивлением посмотрел на замерших пони; посмотрев туда же, куда смотрели кобылки, он не смог удержаться от того, чтобы удивлённо присвистнуть:

– Эт с какой же колокольни да такие бубенцы?..

Лист дёрнулся было к Дэш и Флаттершай – уберечь от будущих сожалений – но они стояли слишком далеко. Так что он мысленно тяжело вздохнул и обернулся к драконикусу:

– Скажите, а не переборщили ли вы с… анатомической достоверностью? Я не уверен, что было необходимо так подробно прорабатывать образ.

– Я не работаю вполсилы! – патетически заявил Дискорд. – Если сказано – идеальная копия в масштабе, значит так оно и есть! А оскоплять главу государства у меня рука не поднялась: мало ли как это отразится на оригинале, а в империи ещё наследников нет.

Пинки Пай, пока подруги осматривали фигуры, возилась с коробкой управления движениями; наконец она с довольным видом захлопнула крышку и подсоединила провода. Заметив, что фигура Армора привлекла внимание, она решила подогреть всеобщий интерес:

– Я уже говорила, что это механические куклы? – блеснула белоснежной улыбкой кобылка. – Так вот, у него качается голова!

Кобылка ткнула в куклу Шайнинга, не обратив внимания, куда именно все смотрели в этот момент.

– У него качается… голова? – вкрадчивым голосом уточила Рэрити.

– Хочешь, включу? – тут же предложила Пинки Пай.

ЭпплДжек хотела возразить, но её рот оказался зажат копытцем белой единорожки.

– Стоять! Я должна это видеть! – сделав страшные глаза, заявила кобылка. – Пинки, давай!

Розовая кобылка дёрнула за рычаг, внутри Армора послышался тихий скрежет и звук вращающихся шестерней. Механический Шайнинг гордо поднял голову и благосклонно кивнул сначала влево, потом вправо, затем вновь поднял голову, продолжая кивать.

Дэш хихикнула и облегчённо выдохнула, Флаттершай неуверенно выглянула из-под крыла, куда спрятала голову немногим ранее. ЭпплДжек и Лира синхронно выдохнули и опустились на пол – от нервного напряжения их не держали ноги. Рэрити вздохнула с плохо скрываемым огорчением.

– Моя дорогая, – раздался вкрадчивый шёпот Дискорда у самого уха единорожки, – если ты хочешь, чтобы он покачал тем, о чём ты подумала, нужно повернуть вон ту ручку и вновь дёрнуть за рычаг.

Модельерша оглянулась, но драконикуса рядом не было – он по-прежнему стоял рядом с Листом… подмигнув ей и хитро улыбаясь.

После этого Пинки продемонстрировала работу остальных кукол: Кризалис взвивалась на дыбы в победном жесте, а Каденза поднимала поочерёдно передние копытца и махала несуществующим зрителям. Пинки буквально сияла, довольная произведённым эффектом.

С довольным гомоном пони в сопровождении драконикуса, человека и дракона пошли на выход: Флаттершай приметила кондитерскую палатку и теперь компания под предводительством неугомонной кудряшки шла поглощать запасы национальных сладостей перевёртышей…

Последней шла Рэрити. Немного отстав, она отбилась от группы и вернулась к коробке управления. Перещёлкнув заветную ручку, она ухватилась за рычаг, но не успела дёрнуть – её потащила за собой смеющаяся Пинки Пай:

– Мне тоже нравится, как они двигаются, но теперь за этот рычаг потянут только во время парада. А мы идём есть тортики. Правда, здоровские куклы вышли? Вот сюрприз будет для всех!

Кобылка залилась счастливым смехом: дарить всем радость и веселье было для Пинки настоящим счастьем и даже предвкушение доставляло ей массу положительных эмоций!

Единорожка, не отрываясь, смотрела на переключенный тумблер, пока подруга тянула её за хвост к остальным. Рэрити не сомневалась – это будет настоящий сюрприз…

XXV

Селестия осторожно отставила тарелку с тортом, протёрла испачканные в креме губы салфеткой и только после этого обратилась к стоявшей перед ней Трикси.

– Значит, вы обнаружили вместилище его духа… – аликорн помолчала. – Мы с сестрой долгое время пытались его обнаружить, пока не сработало проклятие Сомбры, и Кристальная Империя не пропала.

Кэйденс, сидящая рядом, с откровенным недоверием посмотрела на придворную чародейку.

– Мне не верится, что тёмный король всё это время провёл прямо под замком, – покачала она гривой. – Я же сама видела и, более того, сдерживала Сомбру! И он был снаружи, в ледяной пустыне!

– Я не лгу, ваше высочество! – от несправедливого обвинения, Трикси даже забыла отозваться о себе в третьем лице. – Всё так и было!

Кэйденс посмотрела на единорожку, потом на Селестию. Аликорн сидела, отрешённо разглядывая своё отражение в ложке, и мысли принцессы солнца явно были где-то далеко. Наконец, она вздохнула и повернулась к Кадензе.

– Ты права – ты сдерживала Сомбру. Однако и Трикси не лжёт, – аликорн понизила голос. – То, что я сейчас расскажу, не для широкого круга. Сомбра был гениальным магом-единорогом; не при Твайлайт будет сказано, но он был гораздо способнее СтарСвирла. Одним из направлений его изысканий был поиск бессмертия… – Селестия вздохнула. – Смерть многих пугает своей неотвратимостью.

Принцесса замолчала и, словно забыв о разговоре, вновь принялась за торт. Две кобылки, хоть и сгорали от нетерпения, но не решались прервать её.

– В экспериментах он зашёл гораздо дальше любого пони, ведь у любого другого исследователя лишь один подопытный – он сам. Однако у Сомбры, не стеснённого моралью или хотя бы сочувствием к чужим страданиям, подопытных было в избытке…

Вновь наступила тишина.

– Он проводил опыты на своих подданных? – тихо спросила Кэйденс, уже догадываясь об ответе.

– В основном на военнопленных, но и кристальные пони не избежали этой участи, – кивнула Селестия. – И он был близок. Он почти нашёл ответ, но мы с сестрой успели раньше.

– Но что он сделал? Почему его двое? – не выдержала Каденза.

– Он один, разорванный на куски, – розовую аликорн передёрнуло и Селестия поспешила уточнить. – Не буквально. Чтобы избежать гибели вместе с физическим телом, он вовсе отказался от него, заключив свой дух в кристалл. Но, если нет возможности взаимодействовать с окружающим Миром, то такое состояние мало отлично от смерти, поэтому он создал искусственное тело, неотличимое от настоящего. В это тело Сомбра помещал часть своего сознания, и если оно гибло, то он просто выращивал новое.

У слушавшей всё это Трикси задрожали ноги, а сама она начала стремительно бледнеть.

– Значит, эти тела в стеклянных сосудах…

– Да, это был Сомбра. Вы обнаружили его лабораторию по выращиванию искусственных тел, – Селестия встала из-за стола и вышла из комнаты, направившись к дверям в тайные подвалы. Трикси и Каденза следовали за ней. – То, с чем ты сражалась, Кэйденс, было не что иное, как та самая часть сознания, стремившаяся получить новое тело. Теперь, когда эта частица Сомбры уничтожена, он лишился возможности получить новое вместилище и вынужден проводить время в кристалле. В считанных шагах от желаемого. Какая ирония…

Аликорн остановилась перед дверью, ведущей на лестницу в тайные подземелья. Её рог вспыхнул золотым светом и проём исчез. Трикси подошла к стене и провела копытцем – ничего, не единого следа бывшей здесь двери.

– Я запрещаю любые проникновения в эти подвалы, пока ко мне не вернутся силы, – Селестия посмотрела в глаза Кэйденс. – Это очень грубо – приказывать в чужом доме и стране, но так надо. Малейшая оплошность и Сомбра вернётся. Я рада, что моя ученица проявила благоразумие и не стала ничего самостоятельно предпринимать.

Трикси подумала, что Твайлайт, вероятней всего, попросту ничего не могла сделать. Эманации тёмной магии вокруг кристалла были настолько сильны, что причиняли физическую боль: магия, заключённая в теле чародейки, обжигала подобно расплавленному металлу, текущему по сосудам вместо крови. В этот раз Луламун даже порадовалась, что её магический резерв много меньше, чем у Твайлайт или Рабидуса – в итоге Беатрикс пострадала меньше остальных: человек и единорожка сейчас приходят в себя после встречи с Сомброй.

Всего пять минут лицом к лицу с древним магом и лучшая ученица Селестии едва способна самостоятельно переставлять ноги!.. Человек, со своей загадочной магией, оказался в ничуть не лучшем состоянии. Трикси даже думать боялась, что бы произошло, возродись Сомбра по-настоящему. Как она слышала, даже частица его сознания, прорывавшаяся в подвалы кристального дворца, была серьёзной проблемой, и лишь использование древнего артефакта кристальной магии спасло положение.

Селестия посмотрела на Трикси.

– Ты можешь рассказать что-то ещё? О чём говорил Сомбра? Он просил вас что-то сделать?

Луламун задумалась. Большую часть недолгого времени, проведённого в лаборатории, она помнила очень смутно. Поначалу не было ничего необычного, кроме ощущения неправильной магии, ещё более неправильной, чем магия человека. Потом они дошли до источника ощущений, огромной кристаллической глыбы… Тревога, страх, оцепенение, гулкий голос в голове, боль во всём теле и последующая слабость. Она видит, как Рабидус падает на колени и из его носа течёт кровь, Твайлайт делает шаг и заваливается набок, не в силах стоять на ногах. Трикси и сама едва держится, но ей удаётся поднять волшебницу и они бегут – ну, по возможности – прочь, поддерживая друг друга. Человек ползёт следом, он не может встать на ноги. По мере удаления от камня силы понемногу возвращаются, боль отступает… Подъём по лестнице ужасен – казалось, она удлинилась минимум втрое. В холле они без сил валятся на пол и, если бы их не нашла прислуга, так бы им и валяться до сих пор. Трикси, как пострадавшая меньше остальных, опустошает свой запас тоников и укрепляющих зелий и спешит доложить о находке…

Говорил ли Сомбра? Да, он что-то сказал. Не вслух, а передав слова напрямую в голову. Но что?..

– Тёмный король спросил, – медленно проговорила чародейка, – что в его обители забыли аликорн, потомок Платины и демон. Трикси не понимает, что он имел в виду.

Селестия подошла к Луламун и коснулась её головы своим рогом; коротко вспыхнуло золотое сияние и Беатрикс облегчённо вздохнула: пока не отпустила головная боль, она и не осознавала, насколько мигрень была сильна. Мысли прояснились, даже дышать стало легче.

– Ступай отдыхать, – мягко улыбнулась Селестия. – Мы найдём объяснение этим странным словам.

Трикси благодарно кивнула и отправилась в свою комнату. Она понимала, что магическая помощь не продержится долго, а когда иссякнет действие зелий, она просто рухнет. И лучше бы в постель…

– Селестия, вы ведь поняли, что имел в виду Сомбра? – дождавшись, пока чародейка не уйдёт, спросила Каденза.

– Лишившись тела, Сомбра лишился и привычных способов воспринимать окружающий Мир, – аликорн медленно пошла в сторону гостевых комнат. – Он не видит и не слышит, но может ощущать присутствие магии. По ней Сомбра и судит приблизившихся.

– И он увидел аликорна в Твайлайт? – уточнила Кэйденс.

– Да, её магический резерв сравним с резервом молодого аликорна, – принцесса осторожно открыла дверь в общую гостиную, но там никого не было. Затем заглянула в комнату Рабидуса и Лиры: человек лежал без движения в той же позе, в какой его положили слуги. Казалось, что он даже не дышит. – А Рабидус в понимании Сомбры стал демоном: всё же его магия очень необычна и чем-то неуловимо схожа с магией из нижних слоёв Тартара.

– А что насчёт потомка Платины?

– Это повод проверить родословную твоего придворного чародея, – Селестия приоткрыла дверь в комнату Твайлайт…

Единорожки не было.

Не веря глазам, аликорн распахнула дверь настежь и вбежала в комнату. Её ученицы и вправду не было, зато на смятом покрывале лежал листок бумаги. Принцесса поспешно схватила его. На лист были приклеены вырезанные из газеты буквы или целые слова.
«Твоя пони у нас, не сообщай в стражу, если хочешь увидеть её целой и невредимой. Подготовь тысячу пироженок мелкими не мечеными коробочками. Мы свяжемся с тобой позже».

Внизу вместо подписи был приклеена синяя прядка – волосы из гривы Твайлайт.

Кэйденс заглянула в послание и, ахнув, свалилась в обморок.

– Я ей все уши оборву! – зарычала Селестия, превратив несчастную записку в бумажную пыль.

Твайлайт спешила за принцессой Луной, не успевая даже толком осмотреться по сторонам. Но она могла с уверенностью сказать, что в этом месте впервые. Нигде в Эквестрии, если волшебнице не изменяет память, не строили помещения с белыми металлическими коридорами и автоматически раздвигающимися дверями. Они быстрым шагом проходили по бесконечным коридорам, каким-то комнатам и залам…

Принцесса Луна без раздумий выбирала нужную дверь, прекрасно ориентируясь в этом лабиринте.

– Ваше высочество, не было ли разумно предупредить кого-нибудь? – спросила Твайлайт. – Когда меня не найдут, может начаться паника!

– Не переживай, я оставила записку, – успокоила её принцесса.

Единорожка облегчённо вздохнула: хорошо, что Луна позаботилась об этом, сама Твайлайт осознала, что её действия могут причинить кому-то беспокойство, только сейчас. Но её можно понять!..

Когда принцесса Луна появилась у её постели, единорожка была в таком состоянии, что приняла аликорна за горячечную галлюцинацию. Принцесса сказала, что нуждается в Твайлайт и влила в неё бутылочку чего-то ядрёного, но действенного. Совсем скоро к единорожке начали возвращаться силы, но аликорн не дала ей как следует прийти в себя и потащила в открывшийся прямо в спальне портал. Не успела Твайлайт и глазом моргнуть, как оказалась неизвестно где. Порталы отличались от телепортации тем, что были гораздо сложнее в создании, но безопаснее и позволяли переместиться на огромные расстояния.

– Принцесса, вы так и не сказали, помощь какого рода вам нужна, – подала голос единорожка. – Опять завал с бумагами?

– Нет-нет, в кой-то веки с бумагами всё в порядке, к тому же я нашла дура… кхм, помощника, – в голосе аликорна слышались радость и гордость одновременно. – Я даже думаю создать отдельную касту таких иди… чиновников. С особыми привилегиями и обязанностями.

– Так что я должна буду сделать? – не отставала волшебница.

– Я намерена провести один крайне сложный магический ритуал, – ответила Луна. – Это магия высшего порядка и доступна только аликорнам, – ушки Твайлайт встали торчком, ловя каждый звук. – Хотя все подробности этого действа мы с сестрой знаем с самого рождения, но я ещё никогда прежде его не исполняла. Селестия использовала его один-единственный раз, но я тогда была в изгнании. Теперь пришёл мой черёд.

От предвкушения у Твайлайт перехватило дыхание.

– И я смогу понаблюдать за этим? – волшебница боялась, что её роль ограничится «подай-принеси-отойди-подальше-это-слишко-опасно».

– Не только наблюдать! – Луна повернулась к единорожке и положила копытце ей на плечо. – Я предлагаю тебе участвовать в ритуале. Ты согласна?

– Да, да, конечно!.. – волшебница с трудом сдержалась, чтобы не начать радостно подпрыгивать.

– Добровольное согласие – есть! – пробормотала Луна, растягивая губы в довольной улыбке.

– Принцесса, а это ничего, что моя магия сейчас почти на нуле? – с тревогой уточнила Твайлайт. – Может, немного подождать, пока я восстановлюсь?

– Нет-нет, это даже очень хорошо, – нараспев ответила принцесса, её настроение быстро улучшалось. – У тебя и не должно быть во время ритуала никакой магии, именно поэтому мы так спешим.

Твайлайт кивнула – она уже читала о таких обрядах, когда действия с потоками были настолько тонкими, что любой всплеск магии мог испортить всю работу. Именно потому чаще всего при таких ритуалах помощниками были земные пони, не испускавшие магию в чистом виде. Единорожка радостно улыбнулась – ей посчастливилось участвовать в таком действе! Просто сказка.

Перед ними открылись очередные двери, и они вошли в просторный зал. Одного взгляда Твайлайт хватило, чтобы понять – это и есть их цель, ритуал наверняка будет проведён здесь. Пол помещения был разрисован причудливым узором, в котором с трудом угадывался невероятно сложный магический круг. По сравнению с ним, любой из кругов Umbra Dei казался задачей для младшей школы единорогов. Твайлайт со священным трепетом коснулась копытцем одного из желобов, из которых состоял рисунок, и тут же отдёрнула его – рисунок был всё ещё наполнен магией.

Пока единорожка любовалась кругом, принцесса не теряла времени даром и расставляла в узловых точках драгоценные камни. Каждый из камней был размером с хуфбольный мяч и едва заметно светился от переполнявшей его магии. За такой камушек не только Спайк, но и любой дракон был бы готов отдать всё, что имел!.. Когда последний камень занял положенное место, аликорн взяла объёмную бутыль и начала заполнять желобки ярко светящейся синей жидкостью.

Твайлайт не моргая смотрела за приготовлениями, боясь упустить хоть что-то; у неё в голове роились тысячи вопросов, но она боялась помешать принцессе и потому молчала. Наконец, Луна отставила бутыль, повернулась к волшебнице и провела её в центр светящейся фигуры.

– Вот, выпей залпом, – она пролеветировала кубок с густой тёмно-красной жидкостью.

Твайлайт послушно опрокинула в себя содержимое; вкус оказался до того мерзок, что её едва не вывернуло. Но опыт работы с зельями позволил удержать жидкость в желудке.

– Что это было? – чувствуя отвратительное металлическое послевкусие, спросила волшебница.

– Вампирово вино, – Луна вышла за пределы волшебного рисунка. – Иными словами, кровь. Если быть совсем точным, моя кровь. Она поможет тебе уравновесить магическое напряжение…

Рог аликорна вспыхнул бело-голубым светом и магический круг засиял в ответ.

Твайлайт хотела ещё что-то сказать, но почувствовала, что не в состоянии двинуться. Единственной подвижной частью тела оказались глаза и ничего, кроме как смотреть, единорожке не оставалось. Сияние круга с каждой секундой увеличивалось, камни поочерёдно тускнели, отдавая свою магию, и рассыпались в пыль. Воздух дрожал от невероятной концентрации магии, так что даже принцесса Луна, стоящая в дюжине шагов, превратилась в размытый силуэт. А потом вся эта магия разом вошла в тело единорожки, сжигая её, расплавляя разум, смывая остатки сознания…

«Я» Твайлайт отделилось от тела и со стороны наблюдало за происходящим. Тело единорожки стало прозрачным, словно отлитым из фиолетового стекла, его мяло и корёжило – но это только видимость, на самом деле с телом было всё в порядке, а иллюзии являлись следствием пересыщения магией. Тело единорога не способно вместить такое её количество, и только магия круга не позволяло ему сгореть дотла. Всё это волшебница отмечала совершенно отстранённо, словно всё происходило вовсе не с ней, а с какой-то абстрактной пони. Её «Я» лишившись тела, лишилось и эмоций, оставив лишь голый разум.

Наконец, вся магия впиталось в измученное тело, после чего начались метаморфозы уже физического плана. Но увидеть конец преобразования Твайлайт не смогла – её с непреодолимой силой потянуло к телу, и она слилась с ним. Боли не было, ничего не было, единорожка абсолютно не ощущала своего тела, даже глазами двигать не могла. Не моргая, она смотрела как гаснет сияние круга, до последней капли испаряется содержимое желобов, а камни обращаются в пыль – вся их магия перешла к ней, к Твайлайт Спаркл…

В поле зрения вошла принцесса Луна, усталая до изнеможения – даже грива перестала развеваться и лежала как у обычной пони. Но, несмотря на своё состояние, выглядела она крайне довольной.

– Не переживай, скоро ты придёшь в норму и сможешь двигаться как раньше. Нужно, чтобы твой мозг освоился в новом теле, – голос принцессы звучал в ушах волшебницы гулко, словно из-под воды. – Наверное, я должна спеть подходящую к случаю песенку… Тия наверняка бы так поступила, но у меня всегда были проблемы с рифмами. Обойдёмся без песен, согласна?

Луна протянула копытце к голове Твайлайт и кивнула вместо волшебницы.

XXVI

Первое, что Рабидус увидел, открыв глаза – остро отточенное лезвие ножа прямо у лица. Отойдя от шока и отведя взгляд от клинка, человек увидел Лиру, этот самый нож держащую. Единорожка слегка покачивалась, сидя верхом на маге, и удерживая нож передними копытцами. А ещё у кобылки подозрительно алели щёчки и блестели глаза. Когда же она выдохнула, сомнений не осталось – пони была навеселе. Само по себе это не было плохо. Но вот нож…

– Лира? – осторожно позвал человек.

Кобылка дёрнулась и, потеряв равновесие, рухнула на мага, выставив лезвие. В последний момент Рабидус успел дёрнуть головой и качественная сталь испортила только подушку. На мордашке пони расползлась счастливая улыбка, она выпустила рукоять ножа и обняла человека, прижавшись щекой к его щеке. Пробормотала что-то про подарок и засопела, провалившись в сон.

Рабидус погладил её по гриве и уложил на своё место, укрыв одеялом. Нож положил на тумбочку у кровати – всё же в подушке он смотрелся… не органично. Маг потряс головой, сбрасывая остатки сна и, пошатываясь, вышел в общую гостиную…

Да так и застыл на пороге.

Где бы Лира не приняла на грудь, она была там не одна. Первыми, кого он увидел, были ЭйДжей и Фурлок. Они сидели друг напротив друга за столом и занимались армрестлингом, если этот термин применим к передним конечностям пони. Вот оранжевая кобылка сдавлено крякнула и уложила бравого вояку, тот с досадой хмыкнул и протянул ей часть доспехов. Хмельная фермерша тут же нацепила её на себя и с довольной миной предложила реванш, жеребец согласился. Судя по тому, что большая часть доспеха уже была на ЭпплДжек, выигрывал он нечасто… почему-то.

Слева от них, расположившись в кресле, сидела Пинки Пай и читала. Она спокойно и сосредоточено пробегала глазами по строчкам и аккуратно переворачивала страницы, иногда делая карандашом пометки в лежащий рядом блокнот. Время от времени кудряшка брала со столика чашку чая и делала небольшой глоток, после чего продолжала чтение.

На одном из диванчиков в обнимку сидели Рэрити и Спайк. Белая единорожка что-то нежно ворковала дракончику на ухо и тот натурально таял. Они выглядели такими счастливыми, что Рабидус буквально видел парящие вокруг них червы.

На соседнем диване расположились Лист и пара пегасок. Флаттершай дремала, положив голову на колени парня, а он рассеяно гладил её гриву, перебирая пальцами длинные розовые пряди. Дэш не спала – напротив, она сидела, вперив взгляд в лицо человека, и ловила каждое его слово. Лист рассказывал подруге очередную историю, что становилась всё безумнее и абсурднее с каждым уточняющим вопросом Рэйнбоу. Зелёный змий не пощадил и человека, хотя тот пострадал в схватке заметно меньше пони.

– …нинзи – это такие суперкрутые бойцы в чёрных пижамах, – пояснил Лист и продолжил. – Так вот, четыре чебурашки нинзя звались по именам великих художников – Васнецов, Шишкин, Репин и Боттичелли. А учителем у них был Осколков Геннадий Иванович, в прошлом учитель труда средней школы номер восемь. У Геннадия Ивановича было грустное прошлое: однажды он повздорил с учителем рисования по кличке Ксерокс и, проиграв битву, был вынужден бежать с разрисованным зелёной краской лицом. Потом он подрабатывал в зоопарке грузчиком и по совместительству крокодилом. Но судьба его перевернулась, когда однажды в одном ящике вместо апельсинов он обнаружил четырёх неизвестных существ, коих назвал чебурашками…

– Почему чебурашками? – непонимающе мотнула радужной гривой пони. – Странное слово.

– Ну, это… – на секунду задумался парень. – В честь Чегевары же!

Как ни странно, это объяснение устроило кобылку – видимо, прекрасно вписалось в общую картину бреда, что нёс человек.

Рабидус ещё какое-то время слушал рассказ, но когда октябрята-киборги напали на пришельцев-жидомасонов, не выдержал и пошёл проведать Твайлайт. Единорожке неслабо досталось этим утром, а узнать, что за праздник хмеля случился, можно и потом.

В спальне единорожки не было. Маг озадаченно хмыкнул – не могла же она так быстро восстановиться? Или могла?..

Пони, при всей своей миловидности и внешней хрупкости, до ужаса прочные создания и то, что человека пришибёт насмерть, для местного жителя будет не более чем досадным происшествием. К примеру, чтобы сросся перелом кости, пони нужно всего несколько дней, и она сразу будет как новенькая. Может, то же самое и с магическим резервом? В таком случае человеку остаётся только завистливо вздыхать – он-то сейчас и свечку зажечь не мог. Магия не пропала, просто любое обращение к ней отдавалось болью во всём теле – последствие встречи с тёмным королём.

Для верности ещё раз оглядев гостиную и не найдя фиолетовой волшебницы, Рабидус вышел из комнаты. Встреченная прислуга также не внесла ясности: никто из них не видел Твайлайт с того момента, как её обессиленную принесли в спальню и уложили в кровать. Из тронного зала раздавались голоса Кэйденс и Кризалис, так что человек постарался бесшумно проскользнуть мимо, тем более под оценивающим взглядом охраны как перевёртышей, так и кристальных пони, дежуривших у дверей.

В трапезной, среди явственных ароматов спиртного, сидела Селестия и с мрачным видом ела люцерну. Это было тем удивительнее, что совсем рядом с ней лежала целая гора кондитерских изделий. Рабидус с удивлением принюхался – оказывается, именно от них по всей зале шёл алкогольный дух!

– Знаменитые «Весёлые пирожные» от перевёртышей, – поймав удивлённый взгляд мага, пояснила принцесса. – Готовятся с добавлением большого количества алкоголя, а особые кондитерские заклинания переводят все градусы в выпечку и крема.

Аликорн вздохнула и с отвращением отодвинула опустевшую тарелку.

– Мои маленькие пони не слышали о них прежде и отведали этих лакомств на базаре, – Селестия с тоской взглянула на пирожное. – Они даже принесли их мне, чтобы порадовать. Однако я стараюсь избегать всего, что туманит рассудок, и не могу насладиться этим кондитерским чудом.

В голосе принцессы слышалось неподдельное страдание, и Рабидус поспешил сменить тему.

– Ваше высочество, вы не знаете, где сейчас Твайлайт? Я не нашёл её ни в спальне, ни в гостиной с другими пони.

– Твайлайт?– отвлеклась принцесса от созерцания недоступных лакомств. – С моей сестрой. Луна давно грозилась устроить незабываемый Гранд Галопин Гала и, похоже, решила втянуть мою ученицу в свою авантюру. Кстати, хорошо что напомнил.

В золотом облачке к магу подлетело два именных билета на это мероприятие – на него и на Лиру. Пони успели рассказать, насколько это интересное событие, так что он подумал – насколько невежливо будет как-нибудь потерять эти бумажки?..

– Ты не просто приглашённый аристократ, а представитель самой редкой в Эквестрии расы и основоположник нового течения в магии, так что твоё присутствие обязательно, – Селестия без труда прочла все потаённые мысли человека, просто взглянув на его лицо. – Элементы Гармонии также явятся в полном составе.

– Ваше высочество, вы не оставляете мне выбора, – вздохнул человек.

– Верно. К тому же мне надоели скучнейшие приёмы, что проходили на протяжении долгих веков. Только появление Твайлайт и её подруг хоть как-то оживило это печальное действо. Надеюсь, ты также порадуешь меня, – мягко улыбнулась принцесса. – Только не нужно устраивать очередной бедлам.

Рабидус кивнул и принялся изучать билеты. Напечатанные золотым тиснением на плотной бумаге, они даже выглядели дорого и пафосно и служили пропуском на самую дорогую и пафосную вечеринку года. «Приглашаем господина Рабидуса посетить званый вечер Гранд Галопин Гала, что состоится в Замке Ночи … числа сего месяца». Человек ещё раз перечитал коротенький текст, прикинул в голове сегодняшнее число… Для верности даже посчитал, загибая пальцы.

Всё равно выходило, что Гранд Галопин Гала пройдёт раньше намеченного Пинки парада.

Если быть точным, то всё случится завтра.

– Нет-нет-нет, ваше высочество, это абсолютно невозможно! – замотал головой маг. – Даже если выехать ближайшим поездом, мы прибудем в Понивиль к обеду и ни за что не успеем привести себя в порядок к вечеру! Девочкам нужно принарядиться, мне пережить микроинфаркт… Никак не успеваем!

– Постой, какой ещё микроинфаркт? – нахмурилась принцесса.

– У меня дома живёт Винил Скрэтч и я не строю по этому поводу никаких иллюзий.

– Да, это проблема… – Селестия тряхнула гривой. – Впрочем, это всё глупости и отговорки. Мои маленькие пони подготовятся здесь, в замке, а потом вас всех доставят прямо в Замок Ночи к моей сестре.

– Кто нас доставит? – удивился человек.

Вместо ответа аликорн сунула копытце под стол и достала трёхлитровую банку. За стеклом с тоскливым выражением на морде сидел миниатюрный Дискорд.

– Этот «джентелькольт», – голос принцессы сочился ядом, – согласился побыть перевозчиком. И он также пообещал обойтись без неуместных шуток. Верно?

Селестия энергично встряхнула банку, и Дискорд поспешил заверить принцессу, что всё будет выполнено в лучшем виде.

Рабидус пошёл к себе, прикидывая что лучше – дать поняшам отоспаться или использовать отрезвляющее заклинание?..

Зал для проведения Гранд Галопин Гала, выделенный в Замке Ночи, и ныне освещённый сотнями свечей, был мало похож на привычный для аристократов зал Кантерлотского дворца. Полумрак, мрачные картины на стенах и жуткий парк с чёрными скелетами деревьев создавали определённую атмосферу. Приглашённые музыканты, хорошо ощущая настроение праздника, играли тихую гнетущую музыку… Впрочем, вполне возможно, что это принцесса Луна велела им подобрать такой репертуар. Сама хозяйка бала надела доспехи Найтмэр Мун, отчего каждый подходящий приветствовать её невольно вздрагивал. Непонятно, этого ли эффекта добивалась аликорн, но выглядела она весьма довольной, особенно когда очередной знатный единорог при виде её шлема вздрогнул и, схватившись за сердце, заикаясь, едва выдавил слова приветствия.

Селестия смотрела на происходящее с неодобрением, но не пыталась спорить с сестрой – сегодня она главная пони. Будучи в теле жеребёнка, принцесса дня позволила себе не стоять, ожидая, когда каждый гость засвидетельствует принцессам своё почтение, а сидеть на подушке. Но даже так она очень быстро вымоталась, и длинная очередь пони вызывала приступ мигрени. Раньше головная боль приходила только ближе к концу череды приветствий: всё же у такого тела были не только преимущества.

Элементы Гармонии не спешили вливаться в общество знати – это был не первый их званый вечер и они знали, чем это может кончиться. Только Рэрити отошла к знакомым из Кантерлота и завела беседу, остальные держались вместе. Оба человека были неподалёку – ни тот, ни другой в своём мире не вращался в высшем обществе – и чувствовали себя не в своей тарелке.

Впрочем, несмотря на необычность выбора места, Гранд Галопин Гала проходил именно так, как требовали многовековые традиции – скучно и тоскливо. Аристократы выпивали и сплетничали, принцессы с застывшими улыбками приветствовали гостей, музыканты что-то негромко играли, люди обсуждали планы побега… Всё как всегда.

– Может, всё-таки свалим? – с тоской спросил Рабидус. – Поприветствовали обеих принцесс, показались важным пони в зале, попробовали скверные закуски… Что ещё нам тут делать?

ЭпплДжек сочувственно покачала головой: она, как и остальные Элементы, не горела желанием присутствовать здесь.

– Крепись, – сказала она. – Помни: мы здесь, чтобы увидеть сюрприз, подготовленный принцессой Луной и Твайлайт.

– Не представляю, что они смогли придумать, чтобы разбавить эту серость.

Кобылки переглянулись – они тоже не особо представляли, что это может быть. Все их попытки расшевелить сонное царство знатных пони приводили лишь к неловким ситуациям, в которых они выставляли себя в дурном свете.

В конце концов, Рабидус не выдержал и вместе с Лирой вышел в парк: торчать среди кантерлотской публики было откровенно тошно. Среди деревьев также праздно шатались несколько знатных пони, но несравненно меньше, чем в зале. Вскоре к ним присоединился Лист, а следом и Элементы Гармонии.

– Если не ошибаюсь, мне рассказывали, что на прошлый Гранд Галопин Гала деревья были зелёными, – заметил Лист, обращаясь к Флаттершай.

– Да, у этого праздника нет точной даты, и в этом году он проходит позже обычного, – пояснила пегаска. – Вдобавок, в Кантерлотском замке парки поддерживают в зелёном виде с помощью магии, а здесь этого не делают.

Подняв небольшой вихрь, рядом приземлилась белая драконша со Спайком на спине. Дракончик тут же спрыгнул и огляделся по сторонам.

– Твайлайт ещё не появилась? – с тревогой спросил он.

– Мы заглянули в библиотеку, но там никого не было с самого отъезда, – пояснила Авамори. – Странно, что она не заходила ни к себе домой, ни в замковые покои.

Спайк нервничал, переживая за пропавшую единорожку, и все увещевания, что это часть сюрприза, не помогали ему успокоиться. Как только Дискорд перенёс их в Замок Ночи, дракончик опрометью бросился к спальне Твайлайт, надеясь увидеть её там. Не найдя искомую, обошёл большую часть замка, после чего поспешил в библиотеку. По пути его перехватила Авамори и предложила помощь в поисках. Вдвоём они облетели весь Понивиль, но никаких следов волшебницы так и не нашли…

Даже вид любезничавшей с жеребцами Рэрити не тронул его, все мысли Спайка были о Твайлайт. Авамори чувствовала его тревогу, но не могла ничем помочь и от этого нервничала сама. Чтобы как-то успокоиться самой и успокоить дракончика, она обняла его, прижав к своему мягкому животу, и обвила пушистым хвостом, тихонько заурчав. Не прошло и нескольких минут, как Рэрити закончила светские разговоры… и тоже пришла успокаивать Спайка путём дружеских объятий. В результате дракончик оказался зажатым между драконшей и единорожкой, причём ни та, ни другая не желали его отпускать.

– Как мило… – умилился Лист. – Я это, пожалуй, напишу в масле.

– А я это у тебя куплю и в ресторане повешу, – также любуясь на происходящее, ответил Рабидус. – Мне нравится масло, особенно эквестрийское. Есть в Понивиле одна кобылка, Милки Вэй зовут… Так она продаёт такое масло, ты не представляешь!

От разговора их отвлёк какой-то шум в зале; толпа вокруг сцены начала увеличиваться, а гомон пони уже полностью перекрывал музыку. Причиной тому стала принцесса Луна, подошедшая к помосту с оркестром. Аликорн взмахнула копытцем, привлекая внимание дирижёра, и музыка затихла. Музыканты сошли со сцены, а на смену им на помост вышла принцесса Луна. Разговоры тут же прекратились, и взоры присутствующих устремились на аликорна. Некоторое время принцесса просто стояла с торжествующим видом, окидывая собравшихся довольным взглядом.

– Полночь близится, – спокойный голос аликорна разнёсся по всему залу и прилегающему парку, так что каждый пони слышал её. – Пришло время главного события этой ночи.

Луна отошла к краю сцены так, чтобы её центр был виден всем присутствующим. Воздух начал дрожать, будто от жары, по всему залу затрепетали свечи и начали гаснуть одна за другой, чернильные тени потянулись к сцене. Погода за окном стремительно портилась: за какую-то минуту всё небо заволокло тучами, ежесекундно освещаемыми всполохами зарниц.

– Сестра, что ты задумала? – сквозь зубы прошипела Селестия, готовясь в случае необходимости поставить защитный купол, огородив сцену от остальных пони.

– А это как-то связано с тем, что на принцессе Луне доспехи Найтмэр Мун? – тихо спросила Флаттершай, однако её услышали почти все пони.

Сотни глаз с ужасом уставились на аликорна; Луна в ответ расхохоталась, освещаемая всё чаще бьющими молниями. В центре сцены тьма была непроницаемой, и только едва заметное движение говорило о том, что там кто-то есть.

– Мои маленькие пони, – торжественно начала хозяйка ночи, – позвольте представить особого гостя этого праздника… Её Магическое Высочество Сумеречная Принцесса Твайлайт Спаркл!

Сгусток тьмы разлетелся клочками и перед поражёнными пони предстал ещё один аликорн. Твайлайт стояла, закрыв глаза, словно не слышала всё нарастающего шума. Кобылка была облачена в чёрный с фиолетовым отливом пластинчатый доспех, схожий с теми, что носили пегасы во времена войн Хаоса. Гордо подняв голову, новоявленная принцесса являла образец величия и холодного спокойствия.

Твайлайт медленно открыла глаза и повела взглядом, рассматривая собравшихся. Под её взором все пони невольно преклоняли колени, принимая над собой ещё одну принцессу. Не только единороги, но и прочие пони могли почувствовать магическую бурю, что кружила вокруг бывшей единорожки, и пугала своей первозданной силой, как пугают лавины или цунами.

Принцесса повернула голову в сторону стоящей рядом Луны.

– Princess Luna, – во рту Твайлайт отчётливо блеснула пара клыков, – vom avea o discuție lungă. Să fie pregătit.

Улыбка на мордашке хозяйки ночи побледнела, и она с тревогой посмотрела на нового аликорна.

Но той уже не было дела до Луны. Твайлайт взвилась на дыбы и распахнула пару перепончатых крыльев. Три молнии разом ударили в землю за окном, отчего замок заметно тряхнуло.

Рабидус смотрел на Твайлайт, не отрывая глаз. Понимала Луна что делает или нет, но она создала пони, столь же отличную от остальных аликорнов, как сами аликорны отличались от земных пони. И самое главное – маг явственно ощущал в новой принцессе следы своей магии.

– Олл хайль Твайлайт! Олл хайль Эквестрия! – в восторге закричал он, и все пони как один подхватили незнакомый, но наполненный эмоциями клич.

– ОЛЛ ХАЙЛЬ ТВАЙЛАЙТ! ОЛЛ ХАЙЛЬ ЭКВЕСТРИЯ!..

Конец