За окном, как впрочем и обычно в это время года, негромко щебетали птицы. Откуда-то из густой травы, зелёным морем окружившей больницу, доносилось тихое стрекотание насекомых. В воздухе стоял привычный запах пыли, забавно щекочущей нос.
Пыль клубилась в воздухе, завивалась в причудливые спирали, подгоняемая негромким дыханием коричневого пони. А в иных местах, там, где от высоких подвальных окошек спускались на пол световые столбы, пыль устраивала настоящий бал, танцуя и кружась в замысловатом танце.
Как раз таки в одном из них, испугавшись очередного выдоха, пыль бросилась в рассыпную, забыв о привычном празднестве. За этой маленькой сценкой — театром для одного зрителя — наблюдал хмурый обитатель комнаты, сидящей на единственной кровати.
Пони качнул головой и, словно в ответ ему, натужно заскрипели ржавые пружины, пеняющие на столь небрежное обращение. Кто знает, сколько уже лет они неустанно служат редким гостям больницы, задерживающимся более чем на одну ночь?
На двери, скрытой тенью где-то в противоположной части комнаты, лязгнул засов, позволяя войти доктору — единорогу зелёного оттенка.
— День добрый. — Вежливо проговорил единорог.
— Позволите войти?
Коричневый в ответ лишь небрежно махнул копытом, выражая согласие.
— Как я вижу у вас огромный прогресс! — Начал доктор, подходя к больному.
— Вы уже не пытаетесь сбегать и бросаться на персонал. Не уж то вас пора выписывать?
Как только доктор закончил говорить в комнате вновь установилась всё та же тишина. Лишь тихие звуки с улицы, да дыхание пони нарушало её.
— Ну же, не молчите! Расскажите мне, что с вами?
Комната вновь погрузилась в молчание. Подождав какое-то время зелёный жеребец уже собрался было уйти, но был остановлен тихим голосом. Голос был очень хриплым, словно его обладателю долго не давали воды. А быть может, так оно и было.
— Со мной? — Послышался тихий смешок, больше походящий на скрип металла, чем на смех.
— Со мной всё в порядке, просто исчезла искра.
— Искра? Какая искра?
— Как будто бы вы сами не понимаете, — Меланхолично ответил больной.
— Ну, я не прочь выслушать вашу версию.
— Мою? — Фыркнул поциент.
— Я её уже рассказывал, при том не раз и не два. Да что там, десятки раз! В чём смысл?
— И всё же?
— И всё же… — Начал жеребец.
— И всё же она исчезла. Вы же знаете машину Флима и Флэма? Ну да, конечно знаете! Весь Понивилль был там, да и я рассказывал об этом… Так вот, где-то в её недрах есть мотор. Самый обычный мотор внутреннего сгорания. Не знаю, может он и называется как-то по другому, но суть та же…
— Ну-ну, — Подбодрил доктор.
— Что даёт этой машине жизнь? Вы никогда не задумывались? Это искра. Маленькая искра, поджигающая топливную смесь. В начале, когда ещё искры нет, один из братьев крутит магией вал. Ходят поршни, вращаются механизмы, но машина всё ещё мертва.
И вот, когда вал уже отпущен и казалось бы механизм уже никогда не оживёт, появляется искра. Такая крохотная, почти незаметная. Но именно она дарует жизнь. Раз за разом она разгорается вспышкой молнии, толкая поршни и согревая корпус. — Всё громче и громче говорил коричневый землепони.
— И вот, в один ужасный момент, искра гаснет, — Последние слова были произнесены драматическим шепотом, после чего пони продолжил нормальным голосом:
— Машина ещё может продолжать работать: вращаются колёса, ходят поршни, загораются лампы… Но это уже не жизнь. Это лишь существование. Иногда даже может статься так, что мотор успевает нагреться настолько, что топливо возгорается само по себе, не давая ему заглохнуть. Но жизни нет. Нет искры. Нет надежды, — Произнёс бедняга, падая на кровать. Он и сам не успел заметить как вскочил на задние копыта, активно жестикулируя.
— Ничего нет, — Поставил точку он.
— Очень занимательно, весьма, — Произнёс доктор пятящийся к двери. Столь активный диалог явно не на шутку напугал его.
Уже миновав её он негромко произнёс:
— Сестра, успокоительного ему. Похоже он ещё слишком остро переживает потерю рога. И какие только не встречаются грани безумия.
Кобылка, отчётливо слышавшая каждое слово, лишь прошептала вслед доктору:
— А мне кажется, дело совсем не в этом…