День в Эквинвилле был просто замечателен. Именно об этом думала Хэд Мейн, устроившись в кресле за своим рабочим столом. Она вообще была жизнерадостна, молода, и потому часто размышляла о том, как у неё всё хорошо — ей повезло родиться и стать мэром в таком уютном городке, как этот.
Эквинвилль был расположен на холмах в сотне миль ближе Эпплузы, если считать от Кантерлота. Климат здесь был чрезвычайно мягкий — ни жары, как в пустоши, которая была южнее, ни ужасающей влажности воздуха, как севернее, неподалеку от этого треклятого разрастающегося леса.
Хотя Хэд ценила свой городок не только за это — с её точки зрения, тут было в самый раз пони — не так мало, чтобы можно было заскучать, и не так много, чтобы на улицах было не продохнуть.
Наконец, усилием заставив себя прекратить лениться (она всегда ленилась, когда дел было немного), мэр переключилась на дела насущные — с утра Эйд, помощница, сказала ей, что в городке появилась новая пони — кажется, она не приехала, а просто пришла пешком. И потому, возможно, обратится за помощью к мэру.
Раз так, решила Хэд, значит, нужно подыскать ей жильё. Возможно, даже предоставить займ из казны. Но так как последнее проблемой ни в коем случае не являлось, мэр перешла к первой задаче. Спрыгнув с кресла, она взяла из шкафа свой каталог жилья, вернулась за стол и начала неторопливо пролистывать его.
Вскоре мэр обнаружила аж три подходящих дома. Сделав закладки в нужных местах, она убрала каталог в ящик стола и задумалась — дом на Цветочной отдавать не стоило — он был слишком хорош, и его следовало приберечь на случай, если прибудет кто-нибудь важный.
Решив в итоге, что про дом на Цветочной упоминать просто не будет, мэр удовлетворённо кивнула самой себе и стала бесцельно расчёсывать свою светло-коричневую гриву.
Хэд уже начала изучать свои копытца, раздумывая от скуки над тем, чтобы пойти прогуляться, как с улицы до неё донесся странный шум. Поначалу она не обратила на него внимания, вновь предавшись собственным праздным размышлениям, но шум лишь нарастал — и когда она уже почти собралась, чтобы подойти к окну и выглянуть наружу, в кабинет без стука вошла Эйд.
— Госпожа мэр! — с непонятной Хэд смесью волнения и удивления в голосе начала она. — Горожане хотят поговорить с вами!
Недоверчиво взглянув на помощницу, мэр все-таки подошла к окну и оторопела от удивления — около ратуши собралось почти всё население городка — пони не помещались на примыкавшую к зданию круглую площадь, и виднелись даже на соседних улицах.
— Чего они хотят? — спросила Хэд, не в силах отвернуться от представившегося ей зрелища.
— Я не уверена, что поняла правильно… — отведя взгляд, сказала помощница. — Но они вам скажут.
Удивленно задрав брови, Хэд взглянула на неё и, ничего не сказав, отправилась на улицу.
Там её встретили гневные крики, слившиеся в сплошной неразборчивый гул. Мэр попыталась успокоить пони, но они словно внимания на неё не обращали, и тогда она, вдохнув полную грудь воздуха, заорала на всю мощь своих легких:
— Чего вы хотите?!
Толпа притихла на секунду — Хэд всем телом почувствовала сотни глаз, обращенных к ней — ей было не привыкать к вниманию, но теперь оно было другое — недоверчивое, грозное, и явно недружелюбное.
Жеребец, стоявший ближе к ней, заговорил:
— Мы хотим свободы!
— От чего? — опешила Хэд.
— От Эквестрии! От принцесс! От тебя! — он прокричал это, и толпа подхватила его слова радостным гулом. Он продолжал:
— Мы требуем, чтобы ты и ваши прихвостни убрались отсюда к вечеру! И пусть прихватят с собой гвардию!
— Подожди, — возразила мэр, чувствуя, как всё внутри у неё сжимается под взглядом этого настойчивого жеребца. — Принцесса Селестия может прибыть сюда к завтрашнему дню, она обговорит это с вами. Я не думаю…
— Принцесса — пустышка! — крикнул он. — Хватит нам врать! Она не может двигать Солнце! Они — никто, и мы не собираемся больше терпеть их диктатуру! — на сей раз толпа к нему не присоеденилась, жеребец обернулся, и добавил:
— Ведь так?
Несколько пони подхватили его возглас, и вслед за ними закричала уже и вся толпа.
Хэд попятилась назад, вконец напуганная происходящим, юркнула за дверь и захлопнула её, задвинув все засовы.
Воцарилась тишина — толпа на улице стихла. Мэр приложила ухо к двери, напряженно вслушиваясь — и до её слуха донеслось тихое бормотание жеребца, уже поднявшегося по ступенькам:
— Вечером вас здесь быть уже не должно. Ты запомнила?
Хэд в ступоре закивала, но вдруг очнулась и отпрыгнула от двери, словно ошпаренная. К ней подошла Эйд:
— Так… я услышала их правильно? Они хотят уйти от Эквестрии?
Мэр посмотрела на неё мутными глазами и выдавила:
— Это неправильно. Откуда они взялись?
— Я поливала цветы у входа, когда они пришли, — начала торопливо рассказывать Эйд. — Они пришли отовсюду. Собрались минут за пять.
Хэд сосредоточенно думала — несмотря на шоковую ситуацию, самообладание она до конца не потеряла, и теперь детально разбирала ситуацию — все-таки она не просто так стала мэром.
— Вот что, — наконец сказала она. Нервно переминающаяся с ноги на ногу Эйд застыла, внимательно слушая свою начальницу. — Там несколько заводил, — она подошла к двери, будто бы собираясь открыть её, но передумала. — За ними подхватывают остальные. Что на них нашло?..
— И что нам делать? — озабоченно спросила помощница.
— Где ключ от сейфа в твоем кабинете?
Пони приподняла галстук — с обратной стороны у неё был закреплен ключ, так, что заметить его было весьма сложно. Хэд аккуратно сняла его и отправилась в кабинет свой помощницы, где извлекла из сейфа аккуратный конверт. В нём находился еще один, с печатью принцессы.
— Что это? — удивленно спросила Эйд.
— Здесь должен быть способ вызвать принцессу немедленно, — мэр отвлеклась от распечатывания конверта и укоризненно посмотрела на помощницу. — Я же просила тебя прибраться в сейфе. Когда принцессы разберутся с этим балаганом, я все-таки сделаю тебе выговор.
Эйд потупилась, но вдруг подняла взор и спросила:
— А принцессы не сделают выговор нам?
Хэд на секунду приостановилась, стиснула зубы и продолжила изучать содержимое письма.
— То, что я вообще достала это письмо, говорит о моей некомпетентности. Всё, что я могу сейчас — сделать так, чтобы не стало еще хуже. Принеси мне спички, пожалуйста, — она потрясла конверт, оттуда выпало небольшое блюдечко и щипцы. — Нет, не надо.
Внимательно дочитав письмо до конца, она подула на тарелочку, и её поверхность в мгновение ока оказалась объята зеленоватым пламенем. Взяв щипцы в зубы, Хэд схватила ими письмо и аккуратно поместила в огонь — тот мгновенно заставил его исчезнуть вместе с частью инструмента, после чего потух.
— Так вот зачем щипцы… — поражённо пробормотала Хэд. Она встряхнула гривой и добавила:
— Теперь остается только ждать. Надеюсь, принцес…
Её прервала вспышка света, просиявшая у окна. Рывком обернувшись, мэр немедленно преклонила голову — перед ней стояла сама принцесса Селестия, невозмутимо взирающая на неё.
— Что случилось, мои маленькие пони?
— Горожане взбунтовались, они хотят… я не знаю, чего они хотят, принцесса. — проговорила Хэд, не поднимая головы.
— Встаньте, — молвила Селестия. — Пойдём, выясним, что же произошло.
Площадь встретила их новыми криками. Пони, заметив присутствие принцессы, затихли на мгновение — и тогда в дело вступил жеребец, стоявший ближе всех — он бесстрашно, с ненавистью смотрел на принцессу и начал говорить, не дав той и слова сказать:
— Убирайся! Ты нам не нужна! Прихвати с собой своих прихвостней и убирайся!
Селестия печально посмотрела на него, собиралась ответить — но тут в неё кто-то кинул булыжником. Он попал в бок принцессы, она поморщилась, её ноги чуть согнулись, но Селестия выпрямилась и сказала:
— Раз так — мы уйдём. Простите меня, мои маленькие пони.
Она поникла и вернулась в ратушу. Жеребец довольно ухмыльнулся, Хэд застыла в священном ужасе, посмотрела вслед принцессе, на ненавистного жеребца, на толпу и метнулась внутрь.
— Принцесса! — она подошла к ней и взглянула на бок Селестии. Там не было отметины, но мордашка аликорна была перекошена болью, а на глазах у неё выступили слёзы.
— Не стоит того, моя маленькая пони, — тихо проговорила она.
— Вы не заслужили! — в ярости крикнула Хэд и выбежала на улицу. Жеребец, уже собиравшийся уходить, обернулся, встретился с ней глазами и почему-то сжался под её взглядом. Мэр закричала:
— Чего вы хотели? Свободы? Вы свободны! Вас никто не держит! Но скажите мне, держал ли вас кто-нибудь когда-либо? Ты! — она почти набросилась на провокатора, всё еще пытавшегося спрятаться обратно в толпу. — Ты говорил о тирании! Так скажите мне, кто из вас чувствовал на себе эту тиранию? Скажите мне, кого из вас несправедливо судили, так, как судите сейчас вы? Скажите мне?
Толпа удивленно зароптала. Хэд набрала новую порцию воздуха и продолжила:
— Вы говорите, что она не может двигать Солнце! У меня дома есть телескоп — давайте посмотрим вечером на звезды вместе! Посмотрим на Солнце, на Луну, на небо — вы увидите как его двигают? Почему вы поверили этой грязной лжи? Почему вы не проверили это сами?
Она замолчала — замолчала и толпа. Пони, и так пораженные грубостью, проявленной кем-то к принцессе, стали торопливо обдумывать — а как же они здесь оказались, и кто их сюда привёл.
— Вы всё еще хотите, чтобы мы ушли?
— Нет, — ответила какая-то пони из толпы. Все вокруг неё отшатнулись прочь на секунду, но потом столпились вновь и стали недружно голосить, отвечая “Нет”, как и она.
— Мы можем извиниться перед принцессой? — крикнул кто-то с угла крайнего дома Ромашковой улицы.
— Этого не требуется, мои маленькие пони, — разнесся над площадью мягкий, казалось бы тихий, но слышный всюду голос. Селестия вновь вышла из ратуши — но теперь иначе — она будто бы светилась изнутри, и потому весь её силуэт был очерчен легким сиянием. — Ведь вы не виноваты, — золотоватое сияние окутало нескольких бунтовщиков, и они плавно переместились на крыльцо ратуши — включая того самого жеребца. — Вот виновники.
Жеребец внезапно сделал отчаянную попытку улететь, несмотря на то, что был простым пони, а не пегасом, но был мягко возвращен обратно на землю под удивленные возгласы толпы — и вдруг по его телу прокатилась зеленоватая волна, она стёрла простого бежевого пони, и всем вокруг предстал черный как смола инсектоид с огромными фасеточными глазами.
— Да это же чейнджлинг! — воскликнул престарелый пони и пробился поближе. — Я ж таких еще с гвардии не видывал! Чего ты тут забыл, паразит?
— Они хотели рассорить вас, — молвила Селестия. — Будьте дружнее, и пожалуйста, не верьте лжи. Мы могли бы избежать этого, если бы вы проверили их слова сами, ведь так?
Толпа молча закивала. Селестия ободрительно улыбнулась и сказала:
— Чейнджлинги пойдут со мной. Пожалуйста, расходитесь по домам, — пони стали уходить, группку диверсантов окутало сияние, и они исчезли во вспышке, а Селестия наклонилась к Хэд:
— Ты молодец, моя маленькая пони. Теперь ты знаешь, что нужно будет делать. Ты молодец, что вызвала меня так скоро — но помни, ты и сама можешь справиться.
— Спасибо, принцесса… — пробормотала мэр.
— Это билет в любой город Эквестрии, — Селестия отдала Хэд маленький конверт. — С ним ты сможешь проехать туда, куда пожелаешь — одна, или с двумя друзьями. Но сразу скажу — я буду рада видеть тебя в Кантерлоте. До свидания.
Хэд лишь ошарашенно покивала головой, и принцесса исчезла во вспышке телепортации. Как только она вошла обратно в ратушу, к ней подошла Эйд и спросила:
— Что произошло? Как только ты выбежала, принцесса подошла к двери и стала слушать тебя! Что это было?
— Так она притворилась… — задумчиво пробормотала Хэд. — Потом расскажу. А пока — пакуйся, у нас будет отпуск в столице.